Текст книги "Вольф Мессинг: «Никогда не общайся с миром мертвых». Книга о Мессинге и его учениках"

Аукцион

Дело сделано. Презентацию книги можно было закрывать, но выпитая Семеном Водкиным русская водка вызвала у него прилив сил и небывалую активность коры головного мозга вместе с подкоркой. Семен решил пересказать своими словами содержание детективного романа Маркуса Крыми. Если б подобное задание получил сам автор, то он ни за что не смог бы пересказать содержание собственной книги. Эта свежая мысль посетила голову Семена только после третьей попытки связать десять сюжетных линий в нечто единое и неделимое. Осознав пагубность своего безумного выступления перед публикой, Семен стал съезжать на ужасную авиакатастрофу во взорванном аэропорту, но был остановлен мужчиной-кавказцем с длинным орлиным носом.

– Дорогой товарищ и брат. Вы немного неправильно ведете презентацию этой замечательной книги. Я как любитель детективов и давний поклонник Маркуса Крыми хотел бы получить его новую книгу, – витиевато заговорил кавказец.

– Это невозможно, брат, – решил подыграть Семен Водкин. – У нас, после налета на магазин безумных поклонниц Маркуса Крыми осталась единственная книга автора и, кому-либо отдать ее мы не можем, – стал выкручиваться Семен.

– Почему не можем?! – возмутился кавказец.– Кто сказал – не можем. В этой стране мы с вами можем все, если хорошо подумаем. Я понимаю, что на книгу Маркуса Крыми претендую не только я, но и господа журналисты. Поэтому предлагаю честную сделку – аукцион. Кто заплатит настоящие деньги за настоящую книгу, тот ее и заберет с собой.

Идея с аукционом Семену понравилась. За несколько минут можно было легко отбить часть денег, потраченных на презентацию. Семен незаметно подмигнул стоящему рядом Полубоярину. Старый мошенник понял все с одного взгляда компаньона без объяснений и уточнений. Он незаметно выскользнул из магазина и вскоре вернулся с двумя помятыми мужиками без признаков интеллекта на лице.

– Итак, господа, – голосом пьяного зазывалы заговорил Семен Водкин, – прямо сейчас здесь пройдет аукцион по продаже единственной оставшейся у организаторов презентации «Тринадцатой книги» Маркуса Крыми. Повторяю, господа и дамы, на аукцион выставляется единственная оставшаяся в этом магазине «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми. Стартовая цена – две тысячи рублей.

К небу тут же взлетело три руки: кавказца и двух мужиков помятой наружности.

– Учитывая правила проведения аукционов, каждый следующий шаг будет равен двум тысячам рублей, – торжественно произнес Семен. – Организаторы аукциона напоминают, что его участник может предложить сразу и более высокую цену, чтобы не тянуть кота за яйца. Извините, вырвалось. Думаю, что меня простит благородная публика!

– Публика прощает, – расплылся в улыбке кавказец. – Моя цена – десять тысяч рублей!

– Кто больше, господа? – радостно потер руки Семен Водкин.

– 12 тысяч, – поднял вверх руку один из аборигенов.

– 14 тысяч, – объявил второй участник торгов из подставных. Журналисты в этом празднике жизни участия не принимали. Они еще надеялись получить книгу Маркуса Крыми от организаторов бесплатно, в качестве сувенира.

– Не будем тянуть кота за, сами догадываетесь, за что! Я предлагаю – двадцать тысяч рублей, – победно оглядел зал кавказец.

– Двадцать две, – тут же потянул вверх руку помятый мужичишка, у которого в кармане была последняя сотня.

– Двадцать четыре, – напомнило о себе второе существо мужского пола.

– Тридцать тысяч рублей, – в очередной раз поднял планку кавказец, посмотрев пристально на Семена Водкина.

Семен понял, что это максимальная сумма, которую готов отслюнить пришелец и незаметно шепнул Полубоярину: «Кончай торги!». Полубоярин расплылся в улыбке и засунул палец правой руки себе в ухо. Это был условный знак для подставных. Участники аукциона моментально потеряли интерес к происходящему и перестали тянуть руки вверх.

– Тридцать тысяч – раз! – прокричал на весь магазин Семен Водкин, – Тридцать тысяч – два! Тридцать тысяч – три! Продано!

Кавказец встал, картинно раскланялся с журналистами. Достал из бумажника деньги и под аплодисменты забрал «Тринадцатую книгу» Маркуса Крыми.

Допрос под гипнозом

Маркус сел на стул рядом с лежащей на полу женщиной, прикрыл глаза и стал продумывать тактику допроса под гипнозом. Эта четверка на борту самолета оказалась не случайно. Среди них могла быть настоящая шахидка с зашитой в животе бомбой. На Украине пассажиров не просвечивают, поэтому пройти в самолет можно с чем угодно. Если эти дамы связаны с террористами, то они могли видеть друг друга в Ялте. Могли вместе лечиться или приобрести через одного и того же кассира билеты на этот рейс. Маркус попытался мысленно описать троих. Запомнились глаза с расширенными зрачками. Невнятная речь, истерические крики у двери кабины летчика с падением на пол.

– А теперь, вспоминаем лица, – приказал сам себе Маркус. – Одна в тонкой прозрачной кофточке – крашеная блондинка. Нос с горбинкой. И это все. Больше ничего не запомнил. Вторая – толстая краснощекая, узкие глазки, в черных брюках. Рыжая. А теперь третья. Брюнетка. Натуральная. Кавказская женщина. Армянка, грузинка, может, чеченка. По-русски говорила с акцентом. Она поднялась с кресла ВИП-пассажиров. Да, она сидела в первом ряду. Когда подбежали стюардессы, она отталкивала их, загораживала проход, не подпускала к тем, кто бесновался у кабины летчиков. На ней было черное платье и черная траурная лента на голове. А теперь вопросы подследственной. Кого из них Лена видела в санатории? Когда и при каких обстоятельствах?

Маркус подошел к лежащей на полу женщине, поднял ее безжизненную руку и, резко отпустив, заговорил негромко и четко: «Ты слышишь мой голос! Ты слышишь только мой голос! Тебе восемь лет. Ты приехала в лес с мамой, собираешь цветы на поляне. Собирай цветы на поляне!».

Женщина стала на корточки и принялась рвать невидимые цветы, собирая их в букет.

– Молодец. Ты собрала цветы и отдала букет маме, а теперь ты в самолете, у кабины пилотов. Рядом с тобой женщины. Опиши их.

– Брюнетка. Грузинка. Она пьет грузинское вино «Цинандали». Черное платье. Золотой браслет на руке. На правой руке. Очень дорогой браслет, стариной работы, – заговорила Лена.

– Ты с ней знакома?

– Она приходила в ресторан с Ахметом и заказывала «Цинандали», – продолжила Лена.

– Когда она приходила? – спросил Маркус.

– Три дня назад. Из-за этого вина меня официанты позвали к столику. У нас не было «Цинандали», и я послала шофера в магазин за вином.

– Кто такой Ахмет?

– Массажист из нашего санатория. Он мне массаж делал.

– О чем они говорили? – быстро спросил Маркус.

– Не знаю, они говорили не по-русски, – растягивая слова, произнесла Лена.

– Хорошо. Молодец. У тебя хорошая память. А теперь вспомни, ты ее раньше видела где-нибудь? – продолжил расспросы Маркус.

– Нет. Она у нас была только один раз.

– Шайтан Ахмет, кто это?

– Массажист.

– Массажист шайтан?

– Да. Это дьявол!

– Ахмет – шайтан! Видео! У него видео! Я не виновата! Он угрожал показать запись моему мужу! – неожиданно забилась в истерике женщина. Истерический припадок длился минут пять. Маркус с трудом успокоил женщину. После чего поднялся по лестнице, ведущей на чердак, переворошил сено, потом вернулся вниз, взял на руки женщину и отнес ее на сеновал. После чего писатель, открыв засов, вышел во двор, по балке поднялся на дорогу, включил телефон и набрал своего московского друга Алексея Сафронова.

– Я был на борту взорванного самолета. Есть хорошая тема для сценария. Приезжай не пожалеешь, – быстро проговорил Маркус.

– Погоди, но там же все погибли. Только что по телевизору сказали, – засомневался Алексей, – а ты меня не разыгрываешь?

– Леша, это не тема для розыгрыша. Мне срочно нужна твоя помощь. Ты можешь на киностудии взять напрокат спецтранспорт – «Скорую помощь», пожарную или милицейский автомобиль? Скажем, для съемок клипа, – спросил Маркус.

– Возьму, не вопрос. На киностудии прокат, самый доходный бизнес, – пообещал Алексей. – И где тебя искать?

– Возле взорванного аэропорта. Только заехать надо с области. Сразу за дачным массивом «Курортное», ближе к лесу, есть дачный кооператив «Лесное». Я тебя жду в крайнем доме, на опушке леса, – быстро проговорил Маркус. – Приезжай без звонка, чтобы хвост не тащить за собой.

Маркус осмотрелся по сторонам. Вокруг была тишина.

Второй звонок писатель сделал Марату.

– Срочно в аэропорту за любые деньги купи видеозаписи с камер слежения по моему рейсу. Все записи! Второе. Опроси тех, кто был на смене. В подробностях. Особое внимание женщинам. Кто провожал. На каких машинах приехали, и обо всем, что выходило за рамки. Из аэропорта отправляйся в Ялту. Поселись в военном санатории «Украинская мечта». Особое внимание – на массажистов, врачей. Полечи спину у Ахмета. Подружись с ним. Посмотри истории болезней женщин, которые там лечились. И еще, женщина по имени Лена. Хозяйка ресторана. Фото высылаю. Мне нужна вся информация про эту Лену. Ее связи, знакомые.

– Хорошо. Сделаю. Так ты жив?

– Нет. Это не я. Это мое привидение. Самолет взорвали террористы. Меня не ищи. Я перезвоню завтра. И еще, свяжись с Овакимяном. Пусть прощупает Семена Водкина и его друзей. Сергей собирался на презентацию книги.

– А про тебя что ему сказать?

– Ничего. Пропал без вести.

Переговорив с журналистом, Маркус быстро вытащил из телефона аккумулятор и направился к садовому домику.

Страстные поцелуи

Необычное задание от Маркуса Крыми вынудило Марата отключиться от Интернета и идти среди ночи в гараж. Через час Марат уже был в аэропорту. Авиакатастрофа в Москве никак не повлияла на его работу. Пассажиры, как обычно, прибывали в аэропорт на такси и частных авто, паковали чемоданы и выстраивались в очередь на регистрацию. Первым, с кем заговорил о ЧП в Москве Марат, был сторож автостоянки дядя Сеня, говорливый семидесятилетний старик.

– Дежурил я тут днем, – подтвердил он. – Все было, как всегда. Пассажиров в основном привозили частники. Таксисты доставили человек пятнадцать иногородних. Машин из Ялты было восемь. Все записаны в журнале. Из Ялты привезли две семьи с детьми и колясками и отдыхавших там женщин. Одна черная красавица – кавказская женщина была из военного санатория. Грудь, ноги, корма – все при ней. Таксист Лешка Кравец потом базланил на стоянке, что «заехать» ей хотел по дороге. И баба, вроде была не против, но в последний момент не дала, пригрозив, что сдаст его ментам за попытку изнасилования. Лешка потом тут изгалялся, вот, дала б, и самолет приземлился, а так погибла в огне.

– Что еще необычного видел? – продолжил расспросы Марат.

– Последней на этот рейс привезли в аэропорт валютную проститутку. Там такие засосы были на прощание, что я чуть не охренел, – вспомнил старик.

– С чего ты взял, что она валютная? – недоверчиво посмотрел на старика Марат.

– Так ее три кавказца привезли. Она с ними в машине сосалась, а потом на стоянке с каждым по очереди. Уж, поверь мне, на такие засосы только валютные москвички способны.

– И что, видная баба?

– О чем ты говоришь. Чмо какое-то, глаз не на что положить, такие ненасытностью берут и темпераментом, – пояснил старик. – У меня соседка Ритка – пятерых затрахать может за ночь.

– А мужики-то у нее какие были?

– У Ритки?

– При чем тут Ритка, – возмутился Марат. – Я про ту, что опоздала.

– Один хромой, тощий и мелкий. Двое других – не лучше. Бабу оттрахать не смогли по-человечески. Она вся на нервах была. Если б у них там все по уму получилось, так баба спокойной была, сытой и довольной.

– Интересное наблюдение, – похвалил старика Марат.

– Так жизнь прожил, всякое видел, – заулыбался сторож. – От меня ни одна вздрюченной не уходила.

Опоздавшую даму приметил и упаковщик чемоданов, который стоял у входа.

– Конченая шмара, сразу с тремя черными взасос, – рассказал он Марату. – Как вошла, давай мужику звонить. Чуть успела, на перевал еле поднялись и тому подобное. А менты без внимания. Ее ж без досмотра на поле выпустили. Вот и грохнули самолет террористы.

– Почему без досмотра? – стал уточнять Марат.

– Потому что лохи. У них же везде камеры стоят. Я бы такую шмару по полной досмотрел. До трусов бы раздел и в лифчик заглянул. Она ж с тремя кавказцами кувыркалась на глазах у всех. И что интересно, никто из этой троицы чемодан ее не потащил к стойке. Светиться не хотели перед ментами. Она сама его катила по залу. Отсюда и вывод напрашивается правильный: она и грохнула самолет.

Марат минут тридцать провел в аэропорту. Переговорил с буфетчицей, носильщиками, дежурной сменой, последним в его списке был начальник службы безопасности Мыкола Вересень.

– Теракт теперь на вас повесят, – начал с порога прессовать мужика с казацкими усами Марат.

– С чего это вдруг? Какой теракт? – возмутился усатый в штатском.

– Сам знаешь, какой, – продолжил Марат. – Я журналист из Москвы. Вы бабу без досмотра в самолет пустили, а она с тремя кавказцами в аэропорт приехала.

– Не было такого, – встал из-за стола Вересень. – Досмотрели всех, как положено. У нас муха не пролетит.

– Это ты следователям ФСБ завтра расскажешь и видеозаписи предъявишь, как эту шмару без досмотра на поле вывели после того, как все пассажиры уже в самолете сидели. Мне продолжать или будем торговаться?

– Чего ты хочешь? – буркнул под нос Вересень. Он уже видел записи камер наблюдения и представлял, что тут начнется, если этот журналюга опубликует статью о том, как служба безопасности аэропорта пропустила на борт самолета подругу боевиков с Кавказа. О чеченских бандгруппах в Крыму Вересень знал не понаслышке. Он даже расписывался под приказом нового министра, но выполнять его не собирался, потому что на службу его приняли при Ющенко за особые заслуги перед «оранжевой властью». Вересень был одним из организаторов «оранжевого майдана» в Киеве и сам привлекал к спецакциям боевиков с Кавказа.

– Я тебе даю триста баксов за диски с записями с трех камер: автостоянка, камера у входа в зал регистрации и все, что зафиксировали во время регистрации. Публиковать не буду, и сливать инфу в ФСБ не планирую. Запись с четвертой камеры, где эту бабу пропустили без досмотра, можешь уничтожить. Все будет чисто и красиво, – продолжил журналист.

– А если я тебя пошлю?! – зло посмотрел на журналиста Вересень.

– Пойдешь пособником террористов. В ФСБ язык тебе развяжут быстро и о прошлом вспомнят, и о связях с боевиками. Новая власть «оранжевых боевиков» защищать не будет, – понизил голос до шепота Марат. – Так мне запускать инфу в Сеть или…

Вересень молча выложил на стол три диска с копиями записей с камер наблюдения.

– Умные люди всегда смогут договориться, ты уже и копии снял. Молодец, – расплылся в улыбке Марат.

– Ты не первый. Уже приходили за записями. Для себя сделал, на всякий случай. А о прошлом моем откуда узнал?

– Загляни в «Расстрельный архив» сайта «Компромат-Крым». Там твое прошлое и будущее с пометкой «Расстрелять, как врага народа».

Звонок из Крыма

Телефонный звонок из Крыма оторвал Сергея Овакимяна от очень важного дела. Он произносил тост, посвященный своему другу Маркусу Крыми. За столом в офисе Сергея собрались только самые близкие друзья. Человек десять, не больше. Последним из аэропорта приехал Ашот. В Москву из Еревана в начале девяностых годов его перетащил Сергей, он же помог устроиться на работу диспетчером в аэропорт. Ашот в кабинет вошел в тот самый момент, когда зазвонил мобильник. Сергей решил не отвлекаться. Глазами он показал Ашоту рюмку, а один из друзей тут же наполнил ее настоящим армянским коньяком.

– Я своими глазами видел этот ужас. Поэтому предлагаю выпить стоя за погибших.

Мужчины выпили молча и тут же наполнили рюмки.

– Но среди мертвых я не видел своего друга Маркуса Крыми, поэтому за него пьем, как за живого. Пока не увижу своими глазами – он живой!

После третьей рюмки Сергей передал слово Ашоту.

– Что случилось, никто не знает. Последние слова второго пилота: «Нештатная ситуация. Взбесились бабы!».

– И что это значит? – вопросительно посмотрел на Ашота Сергей. – Это кодовое слово?

– Нет. И что означают эти слова, никто не знает. Следователи опросили всех летчиков, штурманов. Все разводят руками.

– Может, самолет террористы захватили? – продолжил расспросы Сергей.

– Нет. На такой случай есть кодовая фраза, но говорить я ее не могу. Это служебная тайна, – покачал головой Ашот.

В этот момент вновь зазвонил мобильник Сергея.

– Это Марат из Крыма. Журналист. Сейчас будет вопросы задавать, а что я ему скажу.

Сергей поднес к уху телефон. Выслушал вопрос и ответил коротко:

– Я был на месте катастрофы. Погибли все. Ни одного живого, но Маркуса среди погибших я не видел. Мы за него пьем как за живого.

– И это правильно, – многозначительно произнес Марат. – Пусть вначале опознают, ДНК покажут. У меня к тебе дело есть серьезное, не для чужих ушей. Есть мнение, что самолет взорвали террористы. Надо проверить всех причастных.

– Тут и без меня проверяльщиков хватает.

– Я же тебя просил не перебивать. Маркус летел по приглашению Семена Водкина на презентацию. Семен неоднократно судимый. Зашли к нему своих людей, пусть пошуршат вокруг. О презентации поспрашивай.

– На Арбате был мой человек.

– И что он видел?

– Не знаю. Завтра позвоню ему, – кивнул головой Сергей, отключая телефон.

– Что он такое сказал тебе? – подошел к Сергею Ашот.

– У них есть мнение, что это был теракт.

– У них, это у кого? – уточнил Ашот.

– Самолет из Крыма летел. Вот там, в Крыму, им показалось, что это теракт, – пояснил Сергей.

– В отличие от крымских знатоков, здесь говорят об ошибке пилота. Самолет зацепил верхушки деревьев, – продолжил Ашот. – А ты не хочешь рассказать нам о своем друге?

– Ты его знаешь по Карабаху. Маркус Крыми во время войны наемника подстрелил.

– Погоди, – вскочил со стула Ашот. – На борту был крымский фидаин?!

– Писателя Маркуса Крыми никто не знает, а фидаина из Крыма помнят все, – горько усмехнулся Сергей. – А Маркус себя писателем называл. У него только изданных на бумаге книг было тринадцать, и еще с десяток романов размещено в Интернете.

– А люди помнят только об одном выстреле из карабина, – поднял рюмку Ашот. – И еще, драку в ресторане «Ереван», когда твой друг выбил нож из рук самого Мартиросяна.

– Он сделал все правильно, – перебил Ашота Сергей. – Он увидел нож в руках у пьяного дебошира и принял меры.

– Мартиросяна все знают? – спросил Ашот. – Хотя, что я спрашиваю. Его весь Ереван знает. Сидим мы, значит, в «Ереване», а Мартиросян чужую жену клеит, блондинку из соседнего стола. Мужу ее это сильно не понравилось. Короче, слово за слово, Мартиросян достает кинжал. Наш уважаемый хозяин встает из-за стола и просит Мартиросяна выпить и успокоиться. А тот вместо того, чтобы извиниться, с кинжалом на Сергея. И тут встает этот крымский. Лениво так встает, за живот держится, в туалет, вроде, хочет, забирает у официанта полотенце. Он нам шампанское на стол как раз ставил. А дальше никто ничего не понял. Я только увидел, как полотенце перед лицом Мартиросяна мелькнуло, после чего его кинжал в одну сторону, Мартиросян в другую, а в итоге – лежит этот джигит на полу, глаза, как у камбалы из орбит лезут и на его шее полотенце. А фидаин крымский дождался, когда Мартиросян потерял сознание, встал на ноги и, как ни в чем не бывало, поднял бокал «за дружбу». Вот такой он человек был.

– Ашот правду говорит, – подтвердил Сергей. – Маркус свою трудовую деятельность санитаром начинал в психбольнице. Это его фирменное блюдо: удар по двум суставам и удавка на шее.

– Сергей, а я его рассказам про больницу не верю. С карабина стреляет, не хуже снайпера, кинжал голыми руками у самого Мартиросяна выбил из рук. Я тебе пять санитаров из ереванской психбольницы поставлю против Мартиросяна. Никто не рискнет с голыми руками на кинжал идти. Мне кажется, что этот Маркус совсем не тот, за кого себя выдает.

– В этой связи тост родился. За фидаина из Крыма. За того, кого мы знали, а не за того, кого подозреваем. Маркус говорил, что всему хорошему он научился в психушке, а не в спецшколе ГРУ. Это его слова, почему не верим! Санитар, фельдшер, старший сержант ВВС, писатель и хороший стрелок. Пусть так и будет, главное, чтоб он живой появился за этим столом, даже если он забыл сказать нам о своей службе в ГРУ или ФСБ.

Ночь после катастрофы

Вернувшись в садовый домик, Маркус закрыл дверь на засов, поднялся на чердак и прилег рядом с Леной с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за дорогой и поселком. Спать не хотелось. Последнее время Маркус спал не больше пяти часов в день. Ночами работал над своим очередным детективом. Это отвлекало от размеренной однообразной жизни пенсионера, который живет своим прошлым и воспоминаниями о том, что было и чего уже никогда не будет. Эти воспоминания о прожитой жизни, любовные истории, победы и поражения Маркус пытался втиснуть в детективный сюжет новой книги. Но его прошлая жизнь не вписывалась в кровавые сюжеты криминальных историй. Поэтому «главы из прошлого» приходилось беспощадно резать, переосмысливать и сокращать. И лишь после того, как его прошлая реальная жизнь перемешивалась с придуманными историями, выстраивался настоящий детективный сюжет, который мог бы заинтересовать современного читателя.

Но сегодня все было иначе. Сегодня его жизнь стала настоящим детективом. Счастливое спасение и побег с места происшествия. Оба события – ненаучная фантастика. Почему при падении самолета выжили только они, невольные соучастники преступления? Неужели, там наверху, кто-то всесильный решил, чтоб эти двое рассказали правду об авиакатастрофах в России и раскрыли тайну нового оружия террористов?

– Рассказать-то мы можем все, что угодно, только кто в это поверит, если у нас нет доказательств. Страх смерти и массовый психоз на борту самолета перед посадкой – недоказуемы. Следователи эти показания сочтут выдумкой, бредом, последствиями психологической травмы выживших из ума пассажиров. Отсюда вытекает наружу второй вопрос, на который у Маркуса нет ответа: «Почему он сбежал с места происшествия и увел с собой женщину?».

Маркус неожиданно поймал себя на мысли, что о себе он говорит в третьем лице.

– А может, писатель боялся неминуемых допросов, подозрения в терроризме? – продолжил странный диалог с невидимым собеседником Маркус. – Нет, Маркус ничего не боялся. На допросе можно прикинуться шлангом, сослаться на амнезию, на то, что спал во время посадки и ничего не видел и не слышал. Но главное не в этом. Маркус не мог взорвать самолет, потому что для совершения преступления важен мотив. А у него не было мотива. Не было мотива и у второй выжившей жертвы авиакатастрофы. Значит, они не виновны. А раз невиновны, зачем этот цирк? И тут до Маркуса доходит простая мысль, что он, помимо своей воли, оказался втянутым в расследование не раскрываемого преступления.

– Мне, писателю Маркусу Крыми, поручили установить обстоятельства дела и имена преступников с последующим их уничтожением. Вот моя сверхзадача, которую я должен выполнить!

Наконец, он смог сформулировать сверхзадачу, поставленную перед ним высшими силами. Маркус не говорил слова «бог», «дьявол», потому что он считал себя атеистом, но сегодняшние события подтолкнули его к мысли, что кто-то всесильный управляет всем, что происходит на земле. Другого объяснения нет, как и нет ответа на вопрос: «Почему именно ему была дарована жизнь? Неужели из сотни пассажиров не нашлось ни одного, кто бы мог более успешно выполнить эту миссию?».

– Маркус, не прикидывайся непорочной девой, – услышал он в голове властный мужской голос. – Если тебе даровали жизнь, то сделали это не для того, чтобы ты организовал убийство подозреваемых в терроризме. Это может сделать любой опер, случайно оказавшийся среди пассажиров. Ты же должен не просто уничтожить тех, кто причастен, но и взорвать общество, рассказать людям о том, что произошло на борту самолета при посадке во взорванном аэропорту. Поэтому ты и позвонил на киностудию сценаристу Сафронову, а не Сергею Овакимяну, который может решать вопросы любой сложности.

Маркуса мужской голос в голове не на шутку напугал. Голоса в голове – это симптом шизофрении и «белой горячки». Если с тобой заговорили «голоса», то от этого уже не избавиться никогда.

Через минуту «страх сумасшествия» бесследно исчез и Маркус смог спокойно проанализировать сложившуюся ситуацию.

Вариант первый: они спаслись, потому что были не пристегнуты к креслам и при разрушении самолета выпали из него на землю. Высота была небольшой, плюс – мягкий сугроб, все это и спасло им жизнь. И в этом случае все понятно, логично и объяснимо. В пользу этой версии говорит и то, что они покинули место происшествия и спрятались в пустующем доме. Психиатры объяснят это ситуационным психозом. Его симптомы: слуховые галлюцинации, сверхценные идеи, бред и нелогичное поведение.

Вариант второй: особая миссия, которую возложили на Маркуса те, кто управляет этим миром.

Маркус Крыми прикрыл глаза. Второй вариант ему показался бредом.

– Нет никаких высших сил. Чудесное спасение можно объяснить при помощи логических построений и законов физики. В этом случае он никому ничего не должен. Он даже не обязан включать этот эпизод своей жизни в новую книгу и утром может вызвать к этому дому МЧС и «скорую». После чего история с падением самолета для него будет закончена.

С этими мыслями Маркус впал в тревожный нервный сон. Но спать долго не пришлось. Минут через сорок Маркуса разбудил лай собаки. Он глянул в окно и увидел, как у дома, где проживал сторож, замелькали огни. Несколько человек, подсвечивая фонарями дорогу, осматривали пустующие дома. Маркус вначале хотел разбудить Лену и уйти с ней в лес, но потом отказался от этой затеи. Собаки могли учуять посторонних. Поэтому он не стал делать резких движений и продолжал наблюдать за тем, как неизвестные обыскивали территорию поселка.

Единственное, что сделал Маркус, он забаррикадировал люк на чердак и вывел из состояния гипноза свою спутницу. Приложив палец к губам, Маркус приказал ей молчать и не шевелиться. Вскоре послышались разговоры у самого дома. Двое мужчин перелезли через забор и стали осматривать заколоченные деревянными щитами окна. Потом они обошли дом с другой стороны и начали громко стучать в дверь.