Текст книги "Крушение «Италии»: История арктической экспедиции Умберто Нобиле"

Несмотря на разочарование в самолетах Амундсена, Ричард Ивлин Бэрд, Джордж Хьюберт Уилкинс и другие исследователи были убеждены, что быстрое повышение надежности аппаратов тяжелее воздуха позволит им сделать то, что не сумел норвежец.

Если Амундсен думал, что, приглашая Нобиле в Норвегию, он просто покупает дирижабль и нанимает капитана, его ждал большой сюрприз. Нобиле – нравилось это норвежцу или нет – держал в руках все козыри, а итальянцу было по душе звучание фразы: «Экспедиция Амундсена – Элсуорта – Нобиле».

Но за уверенностью Нобиле, державшего телеграмму Амундсена, внимательный взгляд уловил бы кое-что еще.

Страх.

Легко представить, что на столе Нобиле появилась тогда записка с подчеркнутым именем: Итало Бальбо.

Глава 3
«Вы знаете, где Амундсен?»

Вообразим картину. Амундсен развернул на большом деревянном столе карту. Пальцем провел две очень ровные линии: от Рима к Кингсбею, от Кингсбея – через Северный полюс – к мысу Барроу на северном побережье Аляски{232}232
  «Amundsen Arrives Tells Plan to Fly to Pole in Dirigible,» New York Times, https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1925/10/10/issue.html.


[Закрыть]. Эти линии, пересекающие 2,6 млн квадратных километров неисследованной территории, могли означать только одно: Амундсен возвращается в Арктику, в этот раз – на дирижабле.

25 июля 1925 года Амундсен, всего около месяца назад избежавший ледяных объятий смерти, снова строил планы вернуться в полярную пустыню.

Он не поехал в Рим для тайной встречи с Нобиле, а пригласил итальянца к себе. Амундсен собрал в Норвегии людей, которые, как он рассчитывал, помогут поставить три последних в его карьере рекорда: первый полет на Северный полюс, первый перелет от одного берега Северного Ледовитого океана до другого, первое посещение человеком обоих полюсов планеты.

Встреча состоялась не в богатых декорациях «Гранд-отеля» в Осло, где Амундсен устроил банкет в честь своего последнего триумфа (победы в гонке к Южному полюсу) и который, возможно, лучше подходил для планирования столь амбициозной новой экспедиции. Люди сошлись в поместье Амундсена Ураниенборг, подальше от глаз конкурентов.

Ураниенборг, напоминающий уголок Швейцарии, расположен в лесу к северу от Осло. Скромная вилла в альпийском духе, построенная на деньги от доходов от прежних путешествий, получила свое имя от Ураниенборгвейена{233}233
  Roald Amundsen's House, 1908–1928, Museene I Akerhus, accessed July 20, 2019, https://mia.no/follomuseum/story.


[Закрыть], района Осло, в котором рос Амундсен после переезда семьи с побережья. За семейным садом плещутся воды залива Буннефьорд, впадающего в Осло-фьорд, куда Амундсен с триумфом вернулся всего несколько недель назад и откуда, вероятно, викинги на драккарах отправились в Гренландию и заглянули в Новый Свет.

Амундсен слишком увлечен, чтобы расстаться с мечтой о полете в Арктику, и слишком беден, чтобы отказаться от большого куша, перед тем как уйти на покой. Его мечта – водрузить норвежский флаг на открытой земле, которую Амундсен объявил бы собственностью Королевства Норвегия, – казалась настолько близкой, что он почти чувствовал на щеках покалывание мороза. Норвежец был даже готов купить нужный ему дирижабль у диктатора, которого презирал, и режима, который ненавидел.

Прозвище Амундсена – Начальник{234}234
  Tor Bomann-Larsen, Roald Amundsen, trans. Ingrid Christophersen (Stroud, UK: History Press, 2011), chap. 4, Kindle.


[Закрыть] – намекает на стиль управления, который он предпочитал, и показывает, что он ожидал от подчиненных личной преданности (и получал ее). Во время экспедиции к Южному полюсу норвежец Яльмар Юхансен открыто бросил Начальнику вызов и из-за его издевательств два года спустя совершил самоубийство{235}235
  Bomann-Larsen, chap. 21.


[Закрыть].

Проблема заключалась в том, что в этот раз Амундсен не мог выбирать, кого включить в свою команду. Он не мог обойтись без Нобиле и его людей.

Рядом с Амундсеном в Ураниенборге сидел премьер-лейтенант норвежского флота Яльмар Рисер-Ларсен. Это был крупный мужчина, умелый летчик, правая рука Амундсена, и теперь эту позицию он яростно защищал от всех конкурентов.

Рисер-Ларсен оказался героем неудачного полета Амундсена к Северному полюсу. Тогда он как-то сумел поднять в воздух последний уцелевший гидросамолет и долететь до Шпицбергена. На краткий (и опасный) миг его слава чуть не затмила славу Амундсена. Кроме того, Рисер-Ларсен единственный из норвежцев разбирался в пилотировании дирижаблей. В то время звучали предложения открыть регулярные рейсы пассажирских дирижаблей из Англии в Норвегию и Голландию. В конце концов все ограничилось почти только осмотром аэродромов в окрестностях Эдинбурга, потенциально годных для обустройства базы{236}236
  Malcolm Fife, British Airship Bases of the Twentieth Century (Stroud: Fronthill Media, 2015), 231.


[Закрыть]. Но Рисер-Ларсен даже съездил в Англию для обучения пилотированию на таком маршруте{237}237
  Garth James Cameron, Umberto Nobile and the Arctic Search for the Airship Italia (Stroud, UK: Fronthill Media, 2017), 55.


[Закрыть]. Теперь он хотел вести дирижабль Амундсена. Увы, на пути у него оказался Нобиле{238}238
  Bomann-Larsen, Roald Amundsen, chap. 40 and 41.


[Закрыть], и Рисер-Ларсену, по крайней мере на время, пришлось довольствоваться должностью помощника командира{239}239
  Gregg A. Bendrick and Sergio Alessandrini, «No Second-in-Command: Human Fatigue and the Crash of the Airship Italia Revisited,» Polar Research 38 (2019): 13, https://doi.org/10.33265/polar.v38.3467.


[Закрыть].

Рядом с огромным норвежцем сидел миллионер Линкольн Элсуорт. Годом ранее его отец оплатил неудачную авиаэкспедицию Амундсена к полюсу, но во льдах Линкольн Элсуорт доказал свою храбрость. Чтобы завершить свое превращение в настоящего путешественника, он должен был отправиться в еще одно путешествие. Джеймс Элсуорт скончался, когда его сын боролся за жизнь во льдах. Теперь наследник мог помочь купить Амундсену дирижабль. Взамен тому пришлось согласиться с ролью Элсуорта в качестве соруководителя экспедиции.

Американец с большим подозрением относился к Рисер-Ларсену и даже, возможно, с ревностью наблюдал за его отношениями с Амундсеном. У этой неприязни была и более личная причина. Элсуорт винил Рисер-Ларсена в том, что он поспешил опубликовать официальную книгу о полярном полете Амундсена, не позволив американцу оказать содействие в работе над ней{240}240
  Bomann-Larsen, Roald Amundsen, chap. 6.


[Закрыть]. Когда Рисер-Ларсена назначили штурманом экспедиции, Элсуорт разозлился еще сильнее. Миллионер, несмотря на свою неопытность, сам мечтал об этой должности{241}241
  Bomann-Larsen, chap. 41.


[Закрыть].

Рядом с Элсуортом у стола находился полковник Умберто Нобиле, представитель самого Муссолини. Как и Амундсен, Нобиле владел английским языком – но не норвежским, на котором говорила половина экипажа.

Амундсен и его товарищи делали ставку на удачный исход. Их девиз был прост: «Люди начинали полет и надеялись вернуться»{242}242
  Bomann-Larsen, chap. 41.


[Закрыть]. В случае крушения дирижабля они были готовы попытаться совершить немыслимое. Этих людей, по-видимому, мало заботила опасность разбиться и целый год добираться по льду назад к цивилизации. Они рассматривали этот вариант с некоторой мачистской беззаботностью, которая граничила с воодушевлением и безрассудством.

Иное дело Нобиле: ему нужен был только успех. Любой итог экспедиции, кроме прибытия дирижабля на Аляску, обернулся бы крахом для него самого, для его семьи и для фашистской Италии{243}243
  Bomann-Larsen, chap. 41.


[Закрыть]. Если бы Нобиле вернулся пешком, на торжественный салют можно было не рассчитывать.

На встрече незримо присутствовали еще трое. Если Итало Бальбо и стоял у Нобиле за спиной, тот не признал бы этого. Рольф Томмесен (главный редактор националистической газеты Tidens Tegn и сторонник гренландских притязаний Норвегии) возглавлял Норвежский аэроклуб, содействовавший развитию авиации и подготовке будущих летчиков. Подобно многим образованным европейцам своего времени, Томмесен восхищался Муссолини и его притязаниями{244}244
  Alexander McKee, Ice Crash: Disaster in the Arctic, 1928 (London: Souvenir Press, 1979), 30.


[Закрыть]. Ко всему прочему, Томмесен был проницательным политиком и, в отличие от Амундсена, быстро понял, насколько сильно Муссолини вмешивается в переговоры о покупке дирижабля.

В комнате будто присутствовал и сам вождь фашистов. Над претенциозностью и напыщенностью Муссолини было легко потешаться, над его успехами – нет. Он сумел создать массовое низовое движение, пробить, опираясь на его поддержку, дорогу наверх и построить тоталитарное государство. Как ни относись к Муссолини, тот определенно знал, как добиться своего.

Дуче только что назначил себя – неожиданный ход – министром авиации, а также премьер-министром. В 1919 году он научился пилотировать самолет{245}245
  Nicholas Farrell, Mussolini: A New Life (London: Sharpe Books, 2018), chap. 7, Kindle.


[Закрыть]. Муссолини стремился оживить итальянскую авиапромышленность (и уже в этом отчасти преуспел) и улучшить имидж фашистского режима. Полет к полюсу стал его любимым проектом.

Выбрав дирижабль Нобиле, Амундсен угодил в сети Муссолини. И если тогда он еще не осознавал, что дуче намерен использовать экспедицию для прославления фашистской Италии, то вскоре это понял{246}246
  Amundsen, My Life as an Explorer (London: Forgotten Books, 1927), 133.


[Закрыть].

В Ураниенборге Нобиле объяснил, что дирижабль N-1, который готов к продаже, – только опытный образец. Он слишком мал для рекордного полета через полюс, считал Нобиле, и слишком тяжелый, поскольку построен из стандартных деталей. А вот второй дирижабль нового класса N – и такое судно уже строится – должен справиться с этой задачей{247}247
  McKee, Ice Crash, 32–33.


[Закрыть].

Амундсен настаивал, что он не хочет и не может ждать. Экспедиция должна отправиться следующей весной, если он собирается обойти соперников, желающих первыми перелететь Северный Ледовитый океан.

Нобиле «дал понять, что он облечен полномочиями от итальянского правительства» и сделал предложение, по словам Амундсена, «удивившее нас в высшей степени, но весьма знаменательное с точки зрения позднейших событий»{248}248
  Amundsen, My Life, 133.


[Закрыть]: N-1 будет предоставлен для экспедиции бесплатно при условии, что полетит под итальянским флагом.

Амундсен немедленно почувствовал опасность. Путешественник, возможно, понял, что Муссолини собирается извлечь из экспедиции собственную выгоду, как в прошлом он сам, Амундсен, использовал других. Или, может быть, он увидел в фигуре полковника Нобиле угрозу своему положению руководителя экспедиции.

Возможно, было что-то еще. Норвегия – арктическая страна. Ее удел – снег и лед. Но если экспедиция под итальянским флагом откроет какую-нибудь землю, кому она будет принадлежать? Муссолини?

Возможно, за нежеланием Амундсена выступить под итальянским флагом скрывалась иная, более мрачная причина. С точки зрения многих жителей Северной Европы 1920-х годов, «итальяшки-макаронники» в расовой иерархии стояли чуть выше африканцев. Как храбрые северяне будут выглядеть на судне под итальянским флагом?

Но настороженность Амундсена можно объяснить и совсем просто – деньгами. Норвежцу в последнем в его карьере турне не нужен был соперник, с которым пришлось бы делить славу (и доходы). Один только эксклюзивный контракт с The New York Times принес Амундсену и Элсуорту 55 000 долларов{249}249
  Amundsen, 154.


[Закрыть].

Вне зависимости от причин отказ Амундсена как будто сработал. Нобиле быстро отступил. На самом деле норвежец согласился купить у итальянцев дирижабль за 75 000 долларов, то есть на 25 000 дешевле, чем предполагал Элсуорт, и ниже себестоимости: столь велика для итальянцев была пропагандистская ценность экспедиции. Ход «трансполярного перелета Амундсена – Элсуорта» должен был контролировать Норвежский аэроклуб. Кроме того, аэроклуб согласился помочь итальянцам построить базы и причальные мачты по пути к Шпицбергену, а также приобрести все необходимое полярное снаряжение{250}250
  McKee, Ice Crash, 35.


[Закрыть]. Дирижабль должен быть зарегистрирован в Норвегии, нести норвежский флаг и называться «Норвегией». Жители одноименной страны очень скоро стали считать это судно своим.

Амундсен, разумеется, станет руководителем экспедиции, соруководителем – Элсуорт, а Рисер-Ларсен – старшим помощником капитана и штурманом. Место капитана же займет Нобиле – с их точки зрения, не более чем «наемный подчиненный»{251}251
  Garth James Cameron, From Pole to Pole: Roald Amundsen's Journey by Flight (Stroud, UK: Pen & Sword Discover, 2013), 89.


[Закрыть]. Но в глазах мира, в эпоху аэронавтики, экспедицию возглавит именно Нобиле.

Несмотря на опасения, Нобиле согласился превратить N-1 из предназначенного для Средиземноморья фешенебельного пассажирского дирижабля в аппарат, способный пролететь над полюсом. Суть, как он полагал, состояла в уменьшении веса корабля.

Споры касательно состава экипажа прекратились лишь в мае 1926 года, когда «Норвегия» вылетела из Кингсбея. Амундсен требовал, чтобы в экспедиции участвовали лишь те, кто умеет переносить условия Арктики. Это означало, что участниками могут быть только норвежцы или выходцы из другой страны Северной Европы, которые в состоянии ходить на лыжах, обращаться с оружием, править собачьей упряжкой. Положение Амундсена осложнялось тем, что опыт управления дирижаблем имел лишь один из норвежцев – Рисер-Ларсен. И, хотя Нобиле прежде не руководил экспедицией, он знал, что на борту должны находится люди с техническими навыками, способные управлять дирижаблем и проводить научные исследования. С точки зрения Нобиле, хаски и нарты остались в прошлом.

В августе стороны пришли к очевидному компромиссу{252}252
  McKee, Ice Crash, 38.


[Закрыть]. Экипаж будет состоять поровну из норвежцев и итальянцев, и вместо новых итальянцев управлять дирижаблем будут учиться норвежцы. Роль нейтралов досталась двум неитальянцам. При этом и шведский метеоролог Финн Мальмгрен, и русский радист Геннадий Олонкин прежде работали с Амундсеном.

Нобиле продолжал добиваться от Амундсена включения в состав экипажа других итальянцев. Амундсен и Рисер-Ларсен сопротивлялись. Так Амундсен нарушил одно из главных правил выживания в Арктике, которое он всегда соблюдал. Теперь экспедиция имела не одного, а двух (очень разных) начальников: Амундсена и Нобиле{253}253
  McKee, 34.


[Закрыть].

Согласия не было даже относительно животных на борту. Титина, собака Нобиле, сопровождавшая его во всех поездках, на дирижабль попала тайно. По мнению Амундсена, лишь хаски были настоящими собаками, и он не понимал симпатии итальянца к этому созданию размером с дамскую сумочку. Единственную пользу, предполагал он, Титина принесла бы в случае крушения в Арктике – в качестве источника мяса{254}254
  Bomann-Larsen, Roald Amundsen, chap. 42.


[Закрыть].

«Вы знаете, где Руаль Амундсен?» – спросил поверенный в делах Уве Вангенстен, ворвавшись в кабинет Лисе Линдбек в посольстве Норвегии в Риме{255}255
  Lise Lindbæk, Brennende Jord, trans. Kathryn Pearson (Oslo: Tiden, 1958), 51.


[Закрыть].

В 1925 году в Риме было трудно не заметить Лисе Линдбек[42]42
  Линдбек стала первой в Норвегии военной корреспонденткой. Она прославилась своими репортажами о приходе к власти Муссолини и укрепила репутацию материалами о поджоге германского Рейхстага в 1932 году и Гражданской войне в Испании [в 1936–1939 годах]. Увы, в возрасте пятидесяти шести лет она совершила самоубийство.


[Закрыть]. Годом ранее эта яркая, очаровательная и независимая девятнадцатилетняя девушка решила, что лучшее место для изучения археологии – не север, а юг Европы. Прежде чем поселиться в Риме, молодая норвежка самостоятельно съездила в Неаполь. Изучение древнеримских руин она оплачивала, описывая подъем фашизма в Италии для газет Осло в качестве внештатного журналиста.

В Риме Линдбек быстро подружилась с двумя шведами, жившими в том же пансионе. Молодая норвежка, отставной зарубежный корреспондент шведской газеты и ученый скоро стали неразлучны. Они ужинали и допоздна спорили об итальянской литературе. Впоследствии Линдбек назовет этот период своей жизни «бурным и беззаботным».

Жить в Риме, однако, было дороже, чем в Неаполе. Врéменная, в жаркие летние месяцы, работа машинистки в посольстве оказалась идеальным способом подзаработать. Неумение печатать не стало для норвежки препятствием[43]43
  «Что именно предполагает эта должность?» – спросила Линдбек нанимателя. «Только чтобы вы умели печатать на пишущей машинке», – ответил он. «Это совершенно меня устраивает, – объявила она. – Поскольку машинописи я не знаю, просто придется научиться» (Lise Lindbæk, Brennende Jord. Oslo: Tiden,1958, translated by Kathryn Pearson, 49).


[Закрыть].

Но теперь, похоже, на тихое лето рассчитывать не приходилось. Лисе Линдбек служила в посольстве в столице муссолиниевской Италии и оказалась участницей одного из величайших событий того периода истории авиации.

«Видите ли, в прессе большой шум; журналисты твердят, что Амундсен тайно приехал сюда, в Рим, – прибавил Уве Вангенстен (чуть спокойнее, чем при первом своем появлении). – Они совершенно уверены, что он снова собирается лететь на полюс, теперь на итальянском аппарате. А я ничего об этом не знаю!»{256}256
  Lindbæk, 52.


[Закрыть]

Поскольку дипломат отправлялся на поиски Амундсена, Линдбек оказывалась единственным сотрудником посольства при исполнении. Понимая, что он оставляет девушку в довольно необычном положении, посол низко поклонился и назначил ее «официальным представителем Королевства Норвегия в этот день»{257}257
  Lindbæk, 52.


[Закрыть].

Вскоре после отъезда дипломата вошел слуга с визитной карточкой на серебряном блюде. Она сразу же узнала имя на карточке: Яльмар Рисер-Ларсен{258}258
  Lindbæk, 52.


[Закрыть]. Вангенстен пошел по ложному следу: Амундсен и Рисер-Ларсен остановились инкогнито в гостинице неподалеку от вокзала и для завершения переговоров с итальянцами нуждались в помощи посольства.

В следующие дни посольство осаждали журналисты, узнавшие о планах Амундсена и том, что экспедиция отправится на итальянском летательном аппарате. Чего они не знали, так это того, что речь идет об одном из дирижаблей полковника Нобиле.

Журналисты караулили снаружи, а Линдбек почти в полной секретности днями напролет переводила договор об организации экспедиции с итальянского языка на норвежский. Чувствовавший свою вину Вангенстен поинтересовался, чем можно компенсировать сверхурочную работу.

«Я сказала, что очень хотела бы встретиться с Амундсеном, ведь я столько для этого сделала, – рассказывает она в мемуарах, – и Вангенстен отправил меня в гостиницу с готовым договором. "Но будьте осторожны! – предупредил он. – Журналисты рыщут повсюду, и новости пока не должны выйти наружу"»{259}259
  Lindbæk, 52.


[Закрыть].

Линдбек крепко прижала договор к груди и вошла в фойе гостиницы Амундсена, надеясь, что никто из журналистов не заметит конверт с надписью по-итальянски: «Посольство Королевства Норвегия в Италии». В фойе ее встретил «шум и гам; люди сновали и гудели, как мухи в банке».

Рисер-Ларсен бросился к ней:

– Вы видели Амундсена?

– Нет. Никогда его не встречала, – честно ответила она.

– Положение отчаянное. Видите ли, Муссолини ждет, – объяснил Рисер-Ларсен. – Он хочет дать нам аудиенцию. Прислал две машины, совершенно неожиданно. Но Амундсена нигде не могут найти!{260}260
  Lindbæk, 52.


[Закрыть]

В углу стоял невысокий темноволосый человек, в отличие от окружающих совершенно спокойный. Он с улыбкой представился:

– Вижу, вы из норвежского посольства. Вероятно, ждете Амундсена? Я полковник Нобиле.

– А, так вы тот джентльмен, который доставит Амундсена на Северный полюс! – сказала восхищенная девушка.

– Как, бога ради, вы об этом узнали? Мне казалось, что это тайна{261}261
  Lindbæk, 52.


[Закрыть].

В этот момент, по словам Линдбек, «в дверь вошел, беззаботно помахивая тростью, изысканно одетый Амундсен – в легком летнем костюме, с гвоздикой в петлице».

Швейцар бросился к Амундсену и объяснил, что того ждет Муссолини. «В самом деле? – ответил Амундсен. – А вот эта молодая особа ждет меня». Он направился прямо к Линдбек: «Могу ли я пригласить вас выпить чая в Пальмовом саду?»{262}262
  Lindbæk, 52.


[Закрыть]

Амундсен, Нобиле, Рисер-Ларсен и Линдбек отправились в Пальмовый сад, а гостиничный персонал крепко задумался о своей судьбе. Снаружи бессильно гудели две машины. Через полчаса Амундсен наконец выехал во дворец Киджи, римскую штаб-квартиру Муссолини.

«То был первый и последний раз, когда я встретилась с Амундсеном, – писала Линдбек. – На следующий день Нобиле прислал мне записку»{263}263
  Lindbæk, 52.


[Закрыть].

1 сентября 1925 года в Риме Бенито Муссолини (от имени правительства Италии) и Рольф Томмесен (от имени Норвежского аэроклуба) подписали договор.

Чернила на бумаге еще не успели просохнуть, а Нобиле уже вез Амундсена и Рисер-Ларсена в приморский город Остию – искупаться. Атмосфера была дружеской. Амундсен сидел впереди, его коллега – сзади.

Амундсен, хотя он уже бывал в Риме, не привык к итальянской манере вождения{264}264
  McKee, Ice Crash, 37.


[Закрыть]. В 1970-х годах Нобиле, уже будучи престарелым римлянином, без колебаний направлял машину через три полосы, чтобы припарковаться у своего дома в центре города{265}265
  Interview with Ove Hermansen, curator, friend of Nobile and his representative, June 2018.


[Закрыть].

Теперь же он не раз ускорялся на слепых поворотах, а видя встречную машину, резко тормозил. Амундсен пришел в ужас: «Это была одна из самых худших поездок, которые мне приходилось совершать в моей жизни»{266}266
  Amundsen, My Life, 138.


[Закрыть] – на корабле ли, на самолете или автомобиле. На заднем сиденье отважный летчик Рисер-Ларсен бормотал под нос: «Мы все, несомненно, свернем себе шею»{267}267
  Amundsen, 139.


[Закрыть]. Амундсен обернулся и попросил Рисер-Ларсена по-норвежски (все трое говорили по-английски), может ли тот помешать психопату Нобиле его прикончить{268}268
  Amundsen, 140.


[Закрыть].

Кое-кто, вернувшись в римскую гостиницу, посмеялся бы над этим приключением – но не Амундсен. Он усомнился в способности итальянца вести дирижабль. «Все его поведение во время этой поездки указывало на крайнюю степень нервозности, эксцентричности и отсутствие уравновешенности», – размышлял Амундсен{269}269
  Amundsen, 140.


[Закрыть]. Однако, когда он спросил Рисер-Ларсена, разумно ли вверять свои жизни Нобиле, летчик спокойно заметил, что «многие из самых надежных и хладнокровных летчиков, каких я знаю, проявляют на суше ту же нервозность, что и этот господин. В обычной жизни они кажутся непомерно раздражительными и сумасбродными. Но стоит им только очутиться в воздухе… как вся нервозность исчезает, и в критический момент они проявляют осмотрительность не хуже всякого другого».

В будущем Амундсен будет возвращаться к той поездке в Остию: «Во время нашего полярного полета Нобиле во многих случаях выказывал те же свойства, как и за автомобильным рулем, и несколько раз едва не погубил всех нас»{270}270
  Amundsen, 140.


[Закрыть]. Нобиле, со своей стороны, много лет спустя напишет, что ездили они в Анцио, а не в Остию – и все прошло совершенно нормально[44]44
  И через двадцать лет, уже после падения фашистского режима, Умберто Нобиле чувствовал потребность оправдать свою манеру управления «фиатом» в тот день и говорил, что «проблема просто в том, что норвежцы слишком медленно водят» (interview with Ove Hermansen, Copenhagen, June 2018).


[Закрыть]. Может, Нобиле и Амундсен и сидели в одном «фиате», но пребывали они в разных мирах.

После передачи дирижабля Элсуорт и Амундсен отбыли в США: первый – устраивать семейные дела после смерти отца, второй – в лекционное турне. В Нью-Йорке Амундсен воспользовался возможностью продолжить роман с прекрасной (и замужней) Бесс Мэгидс, с которой познакомился на Аляске.

Амундсен был отличным манипулятором. Согласившись назначить Линкольна Элсуорта соруководителем экспедиции, норвежец планировал отправиться в США, чтобы провести прибыльное, по его расчетам, рекламное турне. Во всех американских интервью и лекциях Амундсен собирался подчеркивать вклад американца Элсуорта, хотя дирижабль будет идти под норвежским флагом{271}271
  Stephen R. Bown, The Last Viking: The Life of Roald Amundsen (Boston: De Capo Press, 2012), 271.


[Закрыть].

Полет Амундсена на гидропланах к Северному полюсу, хоть и кончившийся неудачей, стал подготовкой к давно им задуманной экспедиции на дирижабле.

«Дирижабли лучше самолетов годятся для путешествий в Арктике, – объявил он репортерам в Нью-Йорке. – Опыт показывает: когда самолет садится близ полюса, есть большая опасность, что он больше не поднимется в воздух… Всего год назад немецкий дирижабль через океан прилетел в эту страну. Дирижабль станет отличным средством сообщения на севере. Над полюсом будут проходить постоянные маршруты. Пусть через несколько лет, возможно, но это случится»{272}272
  Brown, 269–270.


[Закрыть].

Позднее он даже сказал: «Я скорее полечу на дирижабле над полярным кругом, чем над Огайо. Атмосферные условия там лучше»{273}273
  Brown, 271.


[Закрыть].

Амундсен отправился в США, возможно, потому, что, в отличие от мучительных приготовлений к прежним экспедициям, в этот раз стареющий путешественник полагал, что все распоряжения будут сделаны и без него, а следующей весной все, что, по его мнению, требовалось для полета, явится само собой.

Он сильно ошибался.

Амундсен, вероятно, воображал, что с подписанием контракта торг кончился. Но он еще даже не начался.

Нобиле не был намерен играть роль «наемного подчиненного», да и не мог себе это позволить по политическим причинам. Амундсен же не мог предоставить Нобиле никакую другую роль. Ему нужно было занять место лидера экспедиции, чтобы потом продавать книги и билеты на лекции.

Нобиле, несомненно, влекла слава, которую обещал успешный полет. Кроме того, он понимал, вероятно, что подобный успех еще на шаг приблизит его к почету и богатству, которых некогда лишилась его семья. К тому же под угрозой была его репутация инженера. Нобиле уже подвергался нападкам критиков из Германии и конкурентов из Италии, которые сомневались, что N-1 выдержит суровые условия Северного полюса.

Кроме того, пилотское удостоверение Нобиле, хотя король своим указом назначил его командиром N-1, предполагало лишь полеты на экспериментальных дирижаблях: иными словами, Нобиле был летчиком-испытателем{274}274
  Umberto Nobile, With the Italia to the North Pole, trans. Frank Fleetwood (London: Allen & Unwin, 1930), 343.


[Закрыть]. В Италии были аэронавты опытнее Нобиле, лучше него готовые к полету в экстремальных условиях Северного полюса и открыто выражавшие свои опасения. Нобиле также знал: его убежденность в том, что дирижабль приспособлен к условиям полюса лучше, чем летательный аппарат тяжелее воздуха, противоречит мнению Итало Бальбо на этот счет{275}275
  Wilbur Cross, Disaster at the Pole: The Crash of the Airship Italia – a Harrowing True Tale of Arctic Endurance and Survival (New York; The Lyons Press, 2000), 27.


[Закрыть].

Кроме того, люди в мундирах снова дали Нобиле понять: на кону репутация фашистской Италии. И первым шагом Муссолини на посту министра авиации в 1925 году стало подписание соглашения о продаже N-1{276}276
  Umberto Nobile, My Polar Flights: An Account of the Voyages of the Airships Italia and Norge, trans. Francis Fleetwood (London: Frederick Muller, 1961), 17.


[Закрыть].

Становилось все очевиднее, что неудача экспедиции крайне осложнит жизнь в муссолиниевской Италии самому Нобиле, его жене и дочери. Слухи об антифашистских симпатиях Нобиле никуда не исчезали.

Критики кое в чем были правы. Предложение Нобиле (которое Амундсен отверг) дождаться постройки следующего N-1 было разумным. Нынешний дирижабль представлял собой не более чем опытный вариант. Он был не в состоянии оставаться в воздухе с тем количеством снега и льда, которое, по убеждению некоторых специалистов, образуется на оболочке в высоких широтах, и не мог взять на борт достаточно топлива для длительного полярного полета. Ведь N-1 был сконструирован для королевских прогулок над Средиземным морем, а не для покорения Севера, подобно драккару викингов. Не следует ли, говорили критики, в этом случае предпочесть проект Гаэтано Крокко, который собирался построить дирижабль вшестеро больше?{277}277
  McKee, Ice Crash, 50.


[Закрыть]

Кампания против Нобиле разгорелась с новой силой, когда критики указали Муссолини, что безопасность экспедиции под вопросом. Дирижабль, по их мнению, не способен преодолеть даже Апеннины, да и сам Нобиле – неважный пилот, и потому Норвежскому аэроклубу следует самостоятельно найти командира. Вдобавок к давлению на Нобиле Муссолини быстро поручил замминистру авиации генералу Альберто Бонзани изучить вопрос и удостовериться, что дирижабль будет передан норвежцам вовремя{278}278
  McKee, 41.


[Закрыть].

Несмотря на подобные затруднения (или именно из-за них), Нобиле воспользовался отъездом Амундсена в Америку и сделал свой ход. В январе 1926 года он отправился в Норвегию и заключил с Норвежским аэроклубом договор. За пилотирование дирижабля Нобиле взял 40 000 крон. Уже на следующий день он попросил еще 15 000, объяснив сбитым с толку норвежцам, что иначе ему придется приступить к исполнению уже заключенного с японцами очень выгодного договора. Нобиле и в самом деле согласился поехать в Японию для обучения моряков управлению дирижаблем, приобретенным императорским ВМФ, – и определенно об этом помнил, подписывая накануне соглашение с норвежцами. Разумеется, отправившись в Японию, он не смог бы вести «Норвегию». Томмесену, которому требовался пилот, оставалось лишь согласиться с требованием Нобиле.

Затем Нобиле попросил о своем участии (в качестве соавтора Элсуорта и Амундсена) в работе над книгой, публикация которой должна была состояться после путешествия и которая почти наверняка стала бы бестселлером. Он чувствовал, что его вклад в общее дело окажется вполне достаточным, чтобы оправдать это требование. Томмесен согласился, что Нобиле может написать раздел о технических аспектах полета. Элсуорт телеграммой из Нью-Йорка также это одобрил. После он передумал, но вторую телеграмму, как сообщили Элсуорту, адресату доставили слишком поздно. Сделка состоялась.

Амундсен, со своей стороны, был готов сделать все возможное, чтобы Нобиле не мог извлечь из экспедиции выгоду. Амундсен рассчитывал на доходы главным образом от продажи книги, и, если бы Нобиле стал соавтором, это означало бы, что он играл важную роль в экспедиции и ему причитается доля доходов от тиража{279}279
  Cameron, From Pole to Pole, 94.


[Закрыть]. «Разумеется, мы никогда не собирались и не согласились бы сделать его [Нобиле] участником финансовой прибыли экспедиции, – писал Амундсен. – Вся экспедиция оплачивалась нашими средствами, включая и оклад Нобиле. В случае если бы она принесла нам денежный доход, будь то посредством выпуска книг или газетных статей, то у нас не было никаких оснований делиться с Нобиле»{280}280
  Amundsen, My Life, 150.


[Закрыть].

По поручению Нобиле президент Норвежского аэроклуба добился от Амундсена и Элсуорта еще одной уступки – вероятно, самой важной. В последний момент на переговорах в Риме он склонил их к тому, чтобы предприятие называлось не «экспедиция Амундсена – Элсуорта», а «экспедиция Амундсена – Элсуорта – Нобиле».

Позднее Амундсен заявил, что Томмесен пообещал ему: имя Нобиле будет присоединено к названию лишь в качестве «уступки итальянской национальной гордости». Томмесен, по мнению Амундсена, опасался, что итальянцы могут не предоставить им дирижабль, если не добьются своего. Кроме того, Амундсен утверждал, будто их с Элсуортом заверили: имя Нобиле будет упоминаться в связи с экспедицией только в Италии и только пока дирижабль не будет передан норвежцам. Это «обещание» Томмесен также нарушил{281}281
  Amundsen, 156.


[Закрыть].

Нобиле как будто получил все, чего желал. Но когда пришло время отлета, Амундсен послал очень ясный сигнал. В командной рубке «Норвегии» Нобиле нашел всего два привинченных к полу плюшевых кресла в стиле сафари{282}282
  McKee, Ice Crash, 45.


[Закрыть].