Текст книги "Возвращение в никуда. Всегда вперед"

– Дорогой, Дюваль, вас ждут Советники ровно к семнадцати. Будьте любезны не опаздывать.

Дюваль отключил видеофон и направился в смежэную комнату, чтобы переодеться для Совета. Он не первый раз участвовал в нем, однако до сих пор еще не бывало подобной срочности. Как правило, собрания Совета проводились, согласно ранее установленному графику, и если проводится внеплановое собрание, значит, случилось что-то неординарное. А случится могло только одно, сказал себе Дюваль, – они приняли решение!

Дюваль переоделся и взглянул на часы. Пожалуй есть еще время выпить чашку «кофе» (так он стал называть тонизирующий напиток, ничего общего с кофе не имевший, но бодрящий и терпкий). Дюваль сел в кресло, сделанное по его заказу, закатил глаза.

Сколько времени прошло с момента его приземления на планете? Год, полтора? Может и того больше, а может, меньше. Здесь время текло как-то по-другому. В один момент перед его памятью пронеслось все, что происходило за это время. Несколько месяцев он упорно, под надзором лучших местных лингвистов обучался здешнему языку. Это произошло после того, как Советники в ходе импровизированной беседы с помощью рисунков и чертежей поняли, что он прибыл с далекой (по местным понятиям) планеты и теперь желает узнать кое-какие сведения о местной цивилизации, затем отправиться к себе на планету и дать начало полномастшабному контакту между двумя расами. Тогда же стало ясно, что сделать это невозможно. Дювалю дали понять, что его корабль уже уничтожен. Сказать, что Дюваль был шокирован таким сообщением – не сказать ничего. Все, что он мог вымолвить из себя, было робко «Почему?». Причину он понял позже, когда он уже мог более-менее изъясняться на местном диалекте. Тогда же для него стала понятна ситуация на планете, куда его занесла судьба.

– Итак, вы – Морис Дюваль, – мы рады приветствовать вас на нашей планете. Мы горячо сожалеем о том, что произошло, об этом досадном недоразумении. Мы приносим свои извинения. – Скупое приветствие Главного Советника Хэла тем не менее было Дювалю очень приятно. Разговор проходил в зале Совета спустя несколько недель после первой встречи. Все это время Дюваль яростно (другого эпитета не подберешь!) изучал язык крефов – так назывались его хозяева). Нельзя ничего сделать, почему мы сможем нормально общаться, твердил он себе чуть не каждый день. Вот, наконец, его пригласили для беседы

– К сожалению, не могу сказать, что наша радость взаимная, – ответил Дюваль и пояснил: – Мне сказали, что мой корабль демонтирован. Когда это произошло.

Главный Советник скорбно покачал головой.

– В тот же день. Фактически еще до того, как мы с вами увиделись. К сожалению, не первый раз мы сталкиваемся с проблемами, созданными в результате исполнения наших собственных приказов и распоряжений.

– Иными словами, мой корабль был принят за кордамонский?

– И да, и нет. Просто существует приказ уничтожать любую технику, являющуюся явно не крефской.

Дюваль ухмыльнулся.

– Интересная позиция, ничего не скажешь.

Советник Хэл попытался оправдаться.

– Но дорогой Дюваль, вы же знаете, что уже долгие годы между нами и кордамонами идет война, и эту войну мы благополучно проигрываем. Нет ничего удивительного в подобного отношении ко всему некрефскому.

Да, Дюваль уже достаточно разобрался в ситуации, знал и про войну, и про то, как она продвигается, но все равно оправдания, по его мнению, уничтожать инопланетный корабль у крефов нет и не было.

– Ладно уж, – махнул он рукой, делая вид, что он не очень встревожен. – Что сделано – то сделано.

Хэл просиял.

– Вы так считаете?

– Да. И еще вот что. Думаю, на ваших кораблях есть гипердвигатели?

– Нет, а что это такое?

– О, боже! – ужаснулся Дюваль. – Ну а радиопередатчики-то у вас должны быть.

– Да, они есть. Но дело в том, что на кораблях они маломощны, а на планете их нет.

– Как нет?

– Да, у нее слишком сильная магнитосфера, она искажает все радиоимпульсы, если они не колоссальной мощности. Один такой грандиозный передатчик был на севере, но сейчас он уничтожен.

– Ясно. – Дюваль на минуту задумался, а потом заключил: – Значит, у меня нет никаких шансов сообщить о себе на родную планету.

На этом фактически разговор был окончен, так как поступило срочное сообщение с севера, и Совету пришлось заняться более неотлогательными делами, нежели собеседование с инопланетником. Последнего тем временем проводили в новые апартаменты.

Квартира, в которую его поселили, была удобна и красива, но Дюваль некоторое время к ней привыкал. Он ходил по четырем большим пятиугольным комнатам и никак не мог поверить в то, что все происходит с ним в реальности. Он был совершенно один; патрульные, проводив его сюда, ушли. Ему хотелось побыть одному, все осмыслить и найти выход, поэтому он был рад, что его все покинули. И теперь вот он один и может спокойно заняться своими мыслями, но к своему удивлению он заметил, что почти не волнуется по поводу своего будущего, даже подсознательно рад случившемуся. Конечно, хорошо бы поговорить со своими, с людьми, хоть по радио, рассуждал он, но из двух бед выбирают меньшую, и то, как все обернулось со мной, наверное, не такой уж и плохой исход.

Он огляделся. Это кажется, похоже на спальню. Огромная кровать в углу, странной конструкции низкий столик, какой-то большой предмет с одной стеклянной стенкой. Да, это вероятно, спальня.

Он лег на кровать, и в тот же миг почувствовал, как хочет спать. Он аккуратно стянул с себя крефские одеяния, к которым уже почти привык, остался в шортах и рухнул на постель.

Спал он недолго. Вскоре он проснулся с таким ощущением, словно вокруг него что-то происходит. Но все было тихо, комната была так же неярко освещена солнцем. Он на минуту задумался: что его так встревожило. И вдруг он услышал низкий гудок, доносившийся откуда-то слева. Там была входная дверь, и Дюваль решил, что кто-то звонит, чтобы зайти. Спросонок он двигался неловко и в непривычной обстановке то и дело на что-то натыкался. Он подошел к двери, открыл ее и тупо уставился на стоявшего перед крефа, который скромно улыбался. Дюваль посторонился, пропуская гостя, и, подождав пока тот войдет, нажал кнопку рядом с проемом. Дверь вернулась в прежнее положение.

– Простите за вторжение, Дюваль, – голос у вновь прибывшего был звонкий и пожалуй слишком высокий для такого громилы метра два ростом. Дюваль сам по человеческим меркам был выше среднего роста, но рядом с крефами казался пигмеем. – Я – Снек, меня послал к вам Совет, чтобы сопровождать вас и помогать осваиваться.

– Очень мило с их стороны, – пробурчал Дюваль. – Было бы лучше, если бы не уничтожали мой корабль.

В следующие несколько минут Дюваль получил необходиую информацию о пришедшем. Снек был одним из офицеров службы охраны Совета, его ранг Дювалю ни о чем не говорил, но из тона, он понял, что Снек, несмотря на молодость, уже в немалых чинах. Ему поручено всюду сопровождать Дюваля, последний фактически передан ему на полную охрану днем и ночью, и если дорогой Дюваль не возражает, но он поселится вместе с ним. Дорогой Дюваль возражал.

– Тогда мне приказано поселится в соседней квартире, – ответствовал Снек. – Кстати, весь этаж выселен, все помещения в полном вашем распоряжении.

Дюваль ахнул. Весь этаж, как выразился креф, был площадью не меньше 5 тысяч квадратных метров, здесь располагались, по его подсчетам 10—12 квартир. Зачем такой жест? Они не хотят рисковать, что со мной что-то случится, или не хотят рисковать, что я куда-то денусь? Ладно, разберемся.

Спустя короткое время после данного разговора Дюваль и Снек успели если и не подружиться, то, как однажды выразился Дюваль, Снек стал ему ближе многих людей, которых он оставил на своей планете. Они вели довольно беззаботный образ жизни, много ездили по разным местам, Дюваль постепенно настолько познакомился с местным бытом, научными достижениями, искусством и пр., что иногда ловил себя на мысли, что еще немного и он забудет, что он человек, а не креф. Правда, все это время он не забывал думать о возможности каким-либо образом сообщить о себе на родную планету. В один из первых дней он заставил Снека проводить его к Главному Советнику с тем, чтобы обстоятельно узнать, насколько возможно пропутешествовать на Землю на крефских космических кораблях. Выяснилось, что вовсе невозможно, так как все они использовали довольно остроумный вид топливного двигателя, но который имел один серьезный недостаток – он был не в состоянии покидать границы планетной системы, соответственно, для межзвездных путешествий, был непригоден. Более того, Дюваль понимал, что даже будь у него необходимый корабль, то путешествие в Солнечную систему займет десятилетия, если не века, так как гипердвигателя здесь нет, и более того, нет математического аппарата для его внедрения.

И вот тогда Дюваль серьезно задумался. Он запросил разрешения обратиться к Совету, и теперь собирался, чтобы узнать, какое решение приняли Советники по поводу его обращения. Или скорее предложения? А может, даже услуги?

Глава 3. Предложение

Войдя в зал Совета, Дюваль заметил, что здесь присутствуют далеко не только Советники, но и множества лиц, которых он никогда не видел и не знал. Всего тут собралось десятка два крефов, разных возрастов, в разноцветных одеждах, но все были одинаково серьезны. Сей факт Дюваль приписал важности того, что предлагается к обсуждению. Он не ошибся.

– Дорогой Дюваль, прошу вас присаживайтесь, – Хэл сделал короткое движение телом, словно отодвигался, и Дюваль понял, что ему предлагается расположиться в кресле, соседним с Главным Советником. Приятный знак.

После того, как Дюваль занял место, Хэл обернулся к собравшимся и сказал:

– Сегодня мы решили собраться для того, чтобы обсудить предложение, сделанное нам нашим уважаемым гостем Дювалем, жителя далекой планеты. Вопрос очень важный, поэтому здесь находятся не только члены Совета, но и руководители самых крупных научных центров и государственных служб. Для начала вкратце хочу ознакомить всех с сутью дела. Если будут вопросы, я уверен, что наш друг Дюваль любезно на них ответит. Итак, нам предложено оказать содействие в создании космического двигателя, основанного на принципиально новой научной теории. Дорогой Дюваль предлагает нам участвовать в этом проекте в качестве научного консультанта, так как в силу своей профессии владеет секретами данной теории. Я все верно излагаю, Дюваль?

Дюваль решил, что должен встать.

– Не совсем. Думаю, что было бы лучше, если бы я объяснил все с самого начала. Как известно, скорость любого тела в космосе ограничена скоростью света в вакууме, которая равна триста тысячам километров в секунду. Но даже если двигаться с этой скоростью, а этого невозможно достичь, я бы, например, летел к вам долгие годы, даже десятилетия. Однако весь путь от моей до вашей планеты у меня занял не больше одного месяца. Для человека… э, то есть, я хотел сказать… словом, для того, кто находится вдалеке от высшей математики трудно понять сущность гиперпространства. Поэтому я не буду ее излагать, а лишь обойдусь короткими пояснениями. Итак, корабль, стартовав, набирает необходимую скорость, используя обычные двигатели, потом включаются гипердвигатели, и корабль уходит в гиперпространство. Прыжок не занимает много времени, и вскоре корабль выныривает далеко от места старта. Однако недостаточно для того, чтобы обойтись одним прыжком. Обычно, установив свои координаты, пилот вновь уходит в гиперпространство, и так несколько раз за полет. Но суть в том, что в данном случае при путешествии в космосе используется так называемое искривление пространства. Я не могу словами объяснить вам принцип и даже сам факт существования гиперпространства, да это и так уж важно сейчас. В настоящий момент я нахожусь у крефов в гостях, – Дюваль скосил взгляд на Хэла. Тот сделал вид, что не понял его намека, – но некоторые обстоятельства обязывают меня здесь задержаться. Поэтому я предлагаю вам свою посильную помощь в развитии науки, точнее той ее части, в которой специализируюсь сам. В том числе речь идет о создании гиперпространственного двигателя, с помощью которого можно будет передвигаться по космосу практически без территориальных ограничений.

Он сел. Ему казалось, что выглядит этаким волшебником, который пришел одарить неких горожан незнакомыми им чудесами.

Хэл вновь заговорил, но уже не счел нужным подниматься, из чего Дюваль сделал вывод, что своеобразное вступление завершилось.

– Дорогой Дюваль, не буду скрывать, что все прошедшие дни мы занимались консультациями и обсуждением вашего предложением. Поэтому сейчас нет смысла вновь поднимать те же вопросы и мнения, мы позвали вас для того, что бы объявить вам о нашем положительном решении. Впрочем, не думаю, что оно станет для вас неожиданностью. Все, кто присутствуют здесь являются ключевыми лицами в своих ведомствах, и заверяю вас, что в своей работе вы от них, как и от Совета, получите полное содействие.

Собрание продолжалось еще довольно долго, но Дюваля оно уже не интересовало – он получил ответ на свой вопрос, и понимал, что суть дела будет решаться не здесь, где каждый из сидевших что-то говорил по теме собрания, а в более узком кругу.

В неофициальной обстановке Советник Хэл не казался таким напыщенным и важным. В более простом одеянии он походил скорее на профессора, нежели на государственного деятеля. Но Дюваль делал скидку на то, что по-прежнему мыслит человеческими категориями, а здесь – все иное, отличающееся от привычного, поэтому каким бы ни казался ему тот или другой факт, он старался не особенно удивляться, считая увиденное нормой.

Сейчас они были вдвоем в небольшом рабочем кабинете Хэла, или, скорее, в одном из его кабинетов, предназначенного для подобных приватных встреч. Хэл подождал, пока Дюваль закончит любоваться огнями вечернего города и вернется в кресло. Было тихо, и уютно сидеть в полумраке, когда за окнами уже темно.

– Дорогой Дюваль, я, конечно, понимаю, что вы хотите попасть на свою планету, и отчасти, этим продиктовано ваше предложение.

Дюваль пожал плечами.

– А не все ли равно, каковы причины, главное, что вы получите гиперпространственный двигатель. Разве нет?

– Отчасти, дорогой Дюваль, отчасти. Вам пока трудно понять мотивы нашего поведения, но уверяю вас, мы далеко не так циничны, как вы хотите представить, – с улыбкой ответил Хэл. Дюваль в сотый раз обратил внимание на потрясающее сходство крефов и людей, вплоть до жестов. Конечно, они-то, жесты и движения, разные, но смысл один, говорил он себе. – Мне говорили, что вы интересовались нашей системой науки и образования, даже успели со Снеком побывать в нескольких научных центрах и университетах. Так может, вам станет понятно, что в нашем представлении одно разумное существо не может обладать такими познаниями, чтобы сделать что-то очень грандиозное, вроде этого вашего гиперпространственного двигателя.

– Вы сомневаетесь в моих способностях или думаете, что я вожу вас за нос?

Хэл почти гневно замахал руками.

– Ни в коем случае! Я лишь говорю факты. И если они суть наши неверные представления о разумных существах вообще, то это только к лучшему. У нас, знаете ли, структура весьма мозаичная – каждый дополняет другого, но в отдельности стоит немногого. Надо признать, что столкнувшись с вами, я начинаю сомневаться в верности нашего принципа общественного и образовательного строения. Но ничего не поделаешь, все это сложилось веками, и что-либо менять просто бессмысленно. Итак, вы действительно готовы сконструировать подобный двигатель?

– Сконструировать… Да именно, сконструировать, и то только в формулах, в лучшем случае в нескольких чертежах, но не ожидайте, что я смогу его целиком создать. У меня абсолютно нет никакого прикладного опыта, поэтому, кстати, мне понадобится целый штат, техников, лаборатория, позже, когда дела войдут в завершающую фазу – строительная верфь. И это все помимо физиков, математиков.

Хэл кивнул.

– Вы все это получите. Завтра вы встретитесь с Сотом Трикком – вы его видели сегодня, он руководитель нашего Центрального университета, ему поручено решение организационных проблем, связанных с будущей работой. Кстати, а как насчет быта, нет ли у вас каких-либо бытовых или личных проблем?

– Вовсе нет, правда иногда мне бывает нечем заняться, но, думаю, что скоро уж этой-то проблемы точно не будет, – Дюваль позволил себе улыбнуться.

– Вы довольны Снеком?

– О да. Он мне бывает крайне полезен, пожалуй он даже становится моим другом. – Дюваль вдруг замолчал, после долгой паузы произнес: – Знаете, Советник, я часто думаю о том, почему мы с вами, я имею ввиду людей и крефов, так похожи друг на друга. И знаете, не могу понять.

Хэл негромко рассмеялся.

– А почему бы нам не быть похожим? Или вы хотите, чтобы у вас были хвосты, множество глаз, три головы и пятнадцать рук?

– Да нет, я не совсем это имел ввиду…

– А я – это. Ясно, что если два разумных существа внешне идентичны или почти идентичны, то и поступки, действия, даже мысли будут такими же.

Вот тебе раз! Дюваль вспомнил свои размышления на эту тему, и отметил про себя, как ловко креф в двух словах выразил суть его, Дюваля, собственные мысли. А не читают ли эти типы мысли друг дружки? – подумал Дюваль, но сам же рассмеялся своему предположению. Я становлюсь параноиком с манией преследования? А если и читают, то черт с ними, мне и в мыслях-то скрывать нечего.

Как и Главный Советник, в менее ответственной обстановке доктор Сот Трикк оказался столь же менее напыщенным. Наоборот он вполне компанейски заговорил с Дювалем о лаборатории. Трикк оказался гостеприимным хозяином и уже после того, как они обсудили основные аспекты их будущей работы, пригласил его и Снека отобедать.

Дюваль уже давно привык к вегетарианской пище крефов, тем более, что дома он никогда не отличался гурманством, а ел ровно столько, сколько было необходимо для правильного функционирования организма.

За обедом разговор крутился вокруг приезда Дюваля. Трикк проявил большое любопытство относительно Земного Сообщества, о котором Дюваль уже успел рассказать.

– Так вы говорите, что четыре планеты входят в это сообщество? —спросил Трикк.

– Да, – кивнул Дюваль. – Венера, Земля, Луна и Марс. Все они населены людьми и везде, кроме Земли, они фактически живут под землей.

– Очень интересно, – искренне проговорил Трикк. – И у вас не бывает войн?

– Нельзя сказать, чтобы вообще, но… Последняя война была два века назад. После этого войн не было, потому что война – это такая грязная штука и в ней растворяется все: и знания, и честь, и культура всей цивилизации. Все подчинено одной цели: убить как можно больше противников. Кто больше все убьет – тот герой. Это невыносимо и омерзительно.

– Вероятно, вы правы, – после минутного молчания сказал Трикк. – Поэтому мы и хотим как можно скорее закончить войну с кордамонами. Но вы не рассказали о своей планете.

– О Венере? О, она очень красива, но на ней нет воздуха, нет растений, нет животных, ее атмосфера почти ядовита, но все равно каждый венерианин любит свою планету и ни за что на свете не уехал бы на Землю, где все это есть.

Он еще долго говорил; Трикк и Кунт внимательно слушали, но у него создалось впечатление, что он говорит для себя.

– У вас странный мир, – медленно проговорил Трикк. – Точнее, странны вы сами, жители. Ваша планета совершенно непригодна для жизни, бескислородна, почва неплодородна, а вы все равно ее любите и живете на ней уже много лет. Вам это не кажется странным?

– Не знаю, – пожал плечами Дюваль. – Может быть, если смотреть без предвзятости, как бы со стороны, наши действия и могут показаться странными, но для нас, и для лунян, и для марсиан, у которых условия жизни точно такие же, а на Луне вовсе нет атмосферы, а сила тяготения значительно ниже нашей, это наши дома, здесь мы родились, выросли, стали людьми, и нам не нужны никакие другие условия. Мы не скучаем по зеленой траве, по шумным ручьям, рекам, деревьям, по морям и озерам, потому что мы их не знаем, мы видели их почти только по головидению. Жители Марса и Венеры изредка бывают на Земле, по делам или на экскурсии, как туристы, но никогда не задерживаются там дольше, чем необходимо. А луняне вообще прикованы к своей планете…

– Почему? – прервал его Трикк. – Ах, да, тяготение…

– Вот именно. На Земле они бы просто не прожили и нескольких минут. И тем не менее они не жалуются на свою судьбу. Напротив. Им нравится их жизнь, и они не променяют ее на другую ни за что. У землян своя жизнь, у нас – своя. Им нравятся деревья и реки, нам – голые скалы и непрозрачные белые облака.

Под конец речи голос Дюваля приобрел неожиданные нотки агрессивности, словно все, что он говорил, никого не убедило.

– Вы опять правы, – проговорил Трикк задумчиво. Он находился под впечатлением рассказа человека. – Я, быть может, никогда не смогу понять вашу психологию, но я восхищаюсь вашим мужеством.

Дюваль улыбнулся.

– Благодарю. Да, вот еще что. Я хотел бы узнать, Трикк, когда будет готова лаборатория. За всеми разговорами мы как-то забыли о сроках.

– Вовсе нет, – возразил Трикк, – мы ни о чем не забыли. Уже завтра начнутся работы, которые закончатся, – Трикк на секунду замолчал, словно что-то подсчитывал в уме, – не позднее чем через месяц.

– Прекрасно.

Дюваль встал.

– Я благодарю вас за беседу, и надеюсь, наша совместная работа будет проходить эффективно и без трений.

Трикк и Снек тоже встали.

– Я не хотел бы сказать, Дюваль, что вся ответственность целиком лежит на вас, – это была бы неправда. Но все же многое зависит от вас.

– Не забывайте, каков мой интерес в этом… проекте, – заметил Дюваль.

– Разумеется, помню. При удачном исходе эксперимента вы сможете вернуться домой на родную планету.

Дюваль кивнул, а про себя подумал: «Вернуться? Может быть, а может, и нет».