Текст книги "Расследования Зои Бентли. Комплект из 3 книг"

Глава 43

У редактора Гарри, Дэниела, иногда случались порывы вдохновения. И вот хороший пример: стоило Гарри намекнуть, что Дэниел не выполняет свою работу должным образом, как тот немедленно потребовал от него статью под заголовком «Девять причин, по которым Америка обожает ненавидеть Джастина Бибера».

Гарри сделал то единственное, что мог. Он отправился искать тему, которая преодолеет потребность Дэниела в мести, то есть то, что следовало сделать с самого начала. Он напишет материал о Гробовщике-Душителе.

Но ему нужен хороший ракурс. Дэниел дал ясно понять, что не интересуется мнением Опры по поводу этих убийств. Да и Опра вряд ли захочет разговаривать с Гарри после вирусной статьи, которую он написал два года назад: «Десять величайших знаменитостей, из которых вышли бы ужасные президенты».

Гарри решил поехать на то место, где нашли тело Моник Сильвы. Он припомнил, что слышал о мемориале, сооруженном там в ее память. Вот это и будет его ракурс – рассказать о реакции на убийства простых людей, а не об убийце или полицейской охоте. Люди хотят читать о себе.

Он подошел к мосту, посмотрел на кувшинки у берега. Красивое место, а в солнечный день вроде сегодняшнего еще красивее. Мимо прошла молодая пара; мужчина катил коляску, женщина прижималась к нему. Гарри немедленно подумал об абзаце с влюбленной парой в главной роли, парой, которая пытается отыскать смысл в чудовищной жестокости, случившейся в этом месте.

Памятник стоял по другую сторону ручья. Довольный, Гарри перешел мост, надеясь на какие-нибудь сентиментальные описания детских фотографий, рукописных писем и свечек. Памятник оказался горкой камней, к которой люди клали цветы. Гарри задумался, не рвали ли они эти цветы прямо в парке, но тут заметил неподалеку от памятника мужчину, который их продавал. Гарри ухмыльнулся и подошел к продавцу. Тот был одет в черное, рядом лежало несколько букетов печальных увядающих роз. Лицо мужчины выражало глубокую, бесконечную скорбь.

– Доброго дня, сэр, – произнес мужчина. – Не хотите купить цветок, положить к памятнику Моники Сильвы?

– Какая чуткая мысль, – сказал Гарри. – Бедная девушка, ее жизнь оборвана в таком юном возрасте…

– Ужасно, – согласился продавец цветов. – Всего один доллар. Пять долларов за достойный букет.

Гарри полез за бумажником, думая, что цинизм этого человека достоин по меньшей мере десяти долларов.

– Кстати, ее звали Моник Сильва, – заметил он, протянув банкноту продавцу.

Мужчина, рассеянно кивнув, выудил из ведра один из унылых букетов. Пока он заворачивал цветы в бумагу, Гарри вытащил пачку сигарет, достал одну и прикурил. Потом протянул пачку продавцу.

– Сигарету?

– Спасибо, сэр, – ответил продавец, выуживая сигарету; Гарри поднес ему огонь.

Несколько секунд оба молчали; каждый наслаждался табачным дымом, растекающимся по горлу и легким. Гарри наблюдал за усиком дыма, поднимающимся от сигареты, пока тот не сдуло внезапным порывом ветра.

– Вы не против, если я задам вам пару вопросов? – сказал он.

Через пятнадцать минут у него была духоподъемная статья о том, как люди сближаются перед лицом трагедии. На Пулитцеровскую премию не тянет, однако была в ней некая доступность, которая, как чувствовал Гарри, заставит материал сверкать. Читатели статьи будут гордиться, что живут в Чикаго. Возможно, они станут лайкать статью и делиться ею, чтобы друзья увидели, в каком прекрасном городе они живут. В статью будет вставлено несколько твитов о жутких убийцах, написанных людьми с множеством подписчиков. Возможно, эти люди напишут твиты о самой статье, генерируя тем самым новых читателей.

Довольный своим прогрессом, Гарри отошел от цветочника, обдумывая заголовок статьи. Нужно заходить либо с захватывающего поворота – «Найдена третья жертва Гробовщика-Душителя, и вы не поверите, что случилось дальше», либо с перечня – «Пять храбрых способов, которыми Чикаго сопротивляется Гробовщику-Душителю». Над этим еще придется поработать. Гарри знал лучше многих, что заголовок обычно либо возносит, либо губит материал.

Он подошел к памятнику, глядя на него с новым интересом, и задумался, не стоило ли взять с собой фотографа. Уже собирался положить к памятнику букет, когда заметил конверт на земле. Простой коричневый конверт, который ветер смахнул вниз. Гарри поднял конверт, думая, не заглянуть ли внутрь, прежде чем положить его на место. Он был циником, но иногда чувствовал, что есть пределы, которые не стоит переступать. Если только у него нет очень серьезной причины.

Конверт был адресован женщине. К удивлению Гарри, не Моник Сильве. Но он узнал имя.

Гарри обладал акульими инстинктами, когда дело доходило до стоящего материала, и, держа в руке конверт, он начал подозревать, что эта история может оказаться намного лучше, чем он думал.

Глава 44

Задним числом Зои пожалела, что не поехала на вскрытие. Разумеется, потом она получит отчет, да и Тейтум наверняка расскажет, если там выяснится что-то интересное, но сейчас это было лучшим путем к убийце, которым они располагали. Есть ли у нее сейчас более важное занятие? Она мрачно посмотрела на схему места преступления, которую ей переслал Мартинес. Что она могла вытянуть из этой схемы? Убийце нужно было избавиться от тела, чтобы проехать дорожный пост, и он выбросил труп в переулке. Никаких рассчитанных поз, никакого соответствия его почерку. На мгновение она едва не засомневалась, действительно ли это тот убийца. В конце концов, всегда хватает мужчин, которые убивают проституток.

Но посмертный разрез сонной артерии – необычное обстоятельство. Теория, по которой он был результатом поспешной и неудачной попытки бальзамирования, выглядела правдоподобно.

Отлично. Зои оглядела свой стол. Где бы ни работала, она всегда умудрялась скопить груды бумаг, и сейчас стол не был исключением. Перемешанные кучи копий документов из разных досье, сообщений о забальзамированных и набитых животных, распечатанных расшифровок допросов родственников и друзей жертв захватили бо́льшую часть стола.

Зои решила расчистить его и начать заново. Она сложила в стопку досье, положила сверху расшифровки и засунула все это в ящик стола. Сообщения о животных можно выкинуть. Из них больше ничего не вытащить; копии есть в досье, к тому же эти сообщения скудны на подробности. Зои собрала бумаги и пошла к шредеру. Она скармливала машине по два листа, радуясь зрелищу бумаги, превращающейся в тонкие белые полоски. Какая отличная штука. Надо заниматься этим почаще.

Пока она дорезала последние три листа, ее разум сосредоточился на новом вопросе, не всплывавшем раньше.

Что заставило убийцу начать практиковаться на животных?

В этом был некий безумный смысл, если ему хотелось сохранить свои жертвы, но что подтолкнуло его к подобной идее? Прочитанная книга? Просмотренный фильм?

Для убийцы не был критичен сам процесс бальзамирования. Это доказывали его эксперименты с таксидермией. Он просто искал способ сохранять жертвы. Его цель – консервация.

Почему?

Потому что ему требовалось время, которое можно провести с жертвой без следов разложения.

Зачем?

Пока Зои не могла ответить на этот вопрос. Она попыталась покрутить его в голове. Предположим, мужчина начал съезжать на том, чтобы убить женщину и держать при себе ее тело. Неужели он просто перепрыгнул к идее бальзамирования? Это сложный процесс. Сначала ему требовалось определить, что другого способа не существует.

Она опять подумала о цикле. Кривой обучения убийцы. Он продолжал адаптироваться, чтобы действие как можно лучше соответствовало его фантазиям. В данном случае кривая обучения была очевидной, как Зои уже отметила. Убийца все лучше и лучше справлялся с бальзамированием. Но что подтолкнуло его к первой попытке?

Было ли еще одно убийство? Убил ли он кого-то до Сьюзен Уорнер?

– Эй, Скотт, – позвала Зои. – Можешь помочь мне с еще одним делом?

– Конечно, – ответил он и развернул кресло к ней лицом. – С каким?

– Мне нужно проверить кое-какие сообщения об убийствах примерно двухлетней давности.

– О’кей. – Скотт кивнул. – Я могу это сделать со своего компьютера. У меня тут есть ГПАО.

– Пао? Это что?

Зои встала и, подойдя к Скотту, заглянула ему через плечо. На его столе стояло несколько фотографий двух маленьких детей. Она пару секунд смотрела на них, отметив явное сходство со Скоттом.

– Это такая база данных, которой мы пользуемся, – сказал Скотт. – ГПАО – аббревиатура от… мм… что-то там… правопорядок… еще что-то и отчетность.

– Генеральный правопорядок академической отчетности? – предложила Зои.

– Нет, это какой-то бред. Погоди, первое слово вроде бы «главный»… или нет.

– Горячий?

– Гражданский. Гражданский правопорядок: анализ и отчетность, – с облегчением выдохнул Скотт.

– О’кей. От нее есть толк?

– Ага. Первоклассная штука. О каких годах мы говорим?

Первое сообщение о животном поступило в июле 2014 года.

– Попробуй… с тринадцатого по июль четырнадцатого.

Скотт принялся колдовать над формой ввода. Через секунду на экране появился список фамилий. Больше шести сотен.

– Только женщин, – сказала Зои. – И, я думаю, можно исключить огнестрел.

Она не была уверена; вполне возможно, что убийца перешел от огнестрельного оружия к удушению. Однако все убийства совершались вблизи, при непосредственном контакте с жертвой. Даже если удушение было для него новым образом действий, Зои была готова поспорить, что до того убийца пользовался ножом или чем-то подобным.

– О’кей, – произнес Скотт. – Пятьдесят три случая. Бо́льшая часть убийств в Чикаго связана со стрельбой, так что похоже на правду.

– Спасибо, Скотт, – сказала Зои. – Я посмотрю их отсюда.

– Рад, что смог помочь, – ответил он и встал с кресла. – Завтра я попробую сделать тебе доступ к ГПАО с твоего компьютера.

– Спасибо.

– Не за что. Только выключи мой компьютер, когда закончишь. И не читай мою почту.

Зои ухмыльнулась, он вышел. Она уселась в еще теплое кресло и начала просматривать дела, одно за другим.

Она нашла то, что искала, в деле номер двадцать три.

21 апреля 2014 года Вероника Мюррей, двадцати одного года, была найдена мертвой в переулке; тело уже разлагалось. Имелись признаки посмертного сексуального надругательства, причиной смерти было удушение. Тело нашли через шесть дней после предположительного времени смерти, и было очевидно, что его бросили здесь предыдущей ночью. Дело все еще открыто. Убийцу не нашли.

Веронику нашли в нескольких кварталах от ее дома, в Вест-Пулмане, где через три месяца начали исчезать домашние животные.

Глава 45

МЕЙНАРД, МАССАЧУСЕТС,

ПОНЕДЕЛЬНИК, 15 ДЕКАБРЯ 1997 ГОДА

У Зои колотилось сердце, когда она села перед полицейским Уиллом Шефердом. Он что-то сосредоточенно писал, и, когда Зои попыталась заговорить, попросил подождать. Он был тучным мужчиной с черными пышными усами и красным носом; непрерывно шмыгал носом и кашлял, временами сморкаясь в платок. Зои нетерпеливо постукивала ногой, дожидаясь, когда же он закончит.

– О’кей, – наконец сказал Шеферд, отодвигая документ и кладя перед собой ручку. – Так чем я могу тебе помочь?

– Я знаю, кто серийный убийца, – выпалила Зои.

По пути в полицию Мейнарда у нее было время представить, как может развиваться беседа.

По одной версии, полицейский выслушает ее, запишет показания, а затем пойдет получить срочный ордер на обыск дома Рода Гловера. Полиция обнаружит в его комнате все улики, возможно, сопоставит нижнее белье в обувной коробке с жертвами и арестует Гловера.

По другой, менее оптимистичной, версии, копы не будут готовы сотрудничать. Они скажут, что вломиться в дом Гловера – преступление. Скажут, что найденные ею улики нельзя представить суду. Станут часами допрашивать ее в маленькой комнате, будут запугивать. В конце концов она убедит их, что говорит правду. Они будут несколько дней прорабатывать Гловера, возможно, установят за ним наблюдение и, наконец, получат сведения, которые нужны для ордера на обыск. Нижнее белье, обувная коробка, арест.

Чего она не ожидала, так это усталого, незаинтересованного взгляда полицейского.

– И кто это? – спросил он.

– Наш сосед, – ответила она. – Род Гловер.

Казалось, после этих слов полицейский совсем поскучнел.

– Откуда ты знаешь?

Зои выложила все по порядку. Она не хотела, чтобы он счел ее пустоголовым подростком, увидевшим, как сосед занят чем-то странным, и немедленно определившим его в серийные убийцы. Зои объяснила, насколько тщательно она изучила вопрос. Подробно описала, почему Гловер, по ее мнению, соответствует признакам психопата. Она рассказала о встрече у пруда Дюрана, а потом процитировала интервью с «Сыном Сэма», где тот объяснял, зачем возвращается на место преступления. К этому времени на лице полицейского читалась некоторая гадливость, но и заинтересованность, что ободряло. Зои перешла к объяснению, как она пробралась в дом Гловера, напирая на то, что у нее был ключ, следовательно, по сути, в дом она не вламывалась. Она практически не сомневалась, что такая логика не работает, однако это вроде бы выставляло ее в лучшем свете. Рассказала полицейскому о порнографии. Женском белье. Обувной коробке.

– Угу, – сказал он, когда она закончила.

Зои моргнула. Она понимала: речь идет о ее слове против слова Гловера. Она ничего не взяла из его дома, однако считала, что ее рассказа хватит для пробуждения интереса полиции. Теперь им достаточно просто обыскать дом Гловера.

– Возможно, он знает, что я была у него дома, – сказала Зои. – Он может попытаться избавиться от улик.

Шеферд глубоко вздохнул.

– Тебе не следует лазать по чужим домам, – сказал он.

К такому Зои была готова.

– Особые обстоятельства, – ответила она. – У меня были основания считать, что он убийца.

– Ну да, – заметил Шеферд. – Ты видела его у пруда Дюрана, куда каждый день ходит куча народу, потом он сказал тебе о пожаре в офисе, и ты думаешь, что это вранье, но точно не знаешь. И, конечно, ты прочла все эти книги, поэтому разволновалась.

Зои стало жарко.

– У пруда Дюрана не было никого, только он и я, и он странно себя вел… но о’кей, не важно. У него в комнате…

– Есть порнография и дамское белье, – закончил Шеферд.

– На белье была грязь.

– Можно припомнить и другое коричневое вещество, которое пачкает нижнее белье.

Слезы набегают. Нет. Не сейчас. Он точно не воспримет ее всерьез, если она сейчас расплачется.

– Его носки…

– Были влажными, да. Судя по описанию, он изрядный неряха. Послушай, Зои, я понимаю, что ты напугана. Весь город напуган. Но если ты дашь нам заниматься своей работой…

– Я хочу, чтобы вы занимались своей работой! – выкрикнула Зои, голос сорвался. Она не выдержала. Из глаз брызнули слезы, голос стал ломким. – Просто проверьте его! Я же говорю, это он. Может, я ошибаюсь, но должны же вы хотя бы проверить…

Шеферд оценивающе посмотрел на нее, будто размышляя над ее словами.

– Ты сказала, Гловер? – наконец спросил он.

– Ага. – Она вытерла слезы рукавом.

– Погоди, – сказал полицейский и, кряхтя, поднялся.

Он подошел к картотечному шкафу, открыл верхний ящик и, пошуршав там, выудил пачку бумаг. Пролистал страницы, одну за другой, потом посмотрел на Зои.

– Род Гловер?

– Да.

– Угу. Он определенно не тот парень.

У нее упало сердце.

– Откуда вы знаете?

– Когда убили бедняжку Клару, рядом с Гловером было семьдесят восемь человек. И я был с ними.

– Семьдесят восемь человек? – Зои понятия не имела, о чем он говорит.

– Девочки, когда Клара пропала, организовали поисковую группу. Род Гловер есть в списке. Время поисков совпадает со временем убийства. Это значит, что у него есть алиби. – Он говорил медленно, будто желая, чтобы Зои поняла все до последнего слова. – И я говорю тебе: хватит называть соседей серийными убийцами. Нам сейчас такое не нужно, о’кей?

– М… может, он только сказал, что будет участвовать в поисках, а на самом деле…

– Слушай, милая, оставь полицейскую работу взрослым, хорошо?

Зои покраснела, губы дергались от унижения. Ей казалось, что она сейчас умрет.

– Ты же девочка Клайва Бентли, верно? – спросил Шеферд.

– А… ага.

– Я думаю, пора отвезти тебя домой.

* * *

Эти пять минут в полицейской машине оказались худшей поездкой за всю жизнь Зои. Ей все время казалось, что сейчас ее вытошнит, но она быстро сообразила, что едет в патрульной машине и не сможет открыть ни окно, ни дверь. Обняв себя руками, Зои дрожала и всхлипывала. Ее знобило, но она не могла заставить себя попросить Шеферда включить обогрев. Она ошиблась, обвинив Гловера? Она была абсолютно уверена, когда входила в полицейский участок, но сухое перечисление фактов полицейским вышибло почву у нее из-под ног. Серия теорий и фактов, которые так хорошо складывались у нее в голове, а на деле оказались пазлом, в котором не хватало кусочков…

Может, Гловер и вешал ей лапшу на уши, но она привыкла считать его россказни нелепыми, смешными или тем и другим сразу. Когда они стали зловещими? Почему она так быстро наклеила на него табличку «психопат»? Ладно, у него есть обувная коробка с женским бельем и браслетом. Может, это просто память о какой-нибудь бывшей подружке. А порно… У кучи людей есть дома порно. Это же фантастически процветающая индустрия.

Неужели ею настолько завладели мысли об этих убийствах, что ей понадобилось хоть кого-нибудь обвинить? Может, это она – псих?

В следующую секунду Зои уже думала о том, как Гловер смотрел на нее, когда она выскочила из его дома. Или каким извращенным выглядело порно в его спальне. Или о той паре нижнего белья, на которой была грязь. И у нее было чувство, что она права. Что Гловер каким-то образом обдурил полицию, заставив поверить в свое алиби, и убил Клару. Не так уж сложно ускользнуть во время поисков, расправиться с девушкой, бросить тело и вернуться.

Наконец Шеферд припарковал машину. Надежды Зои, что он просто высадит ее, рухнули, когда она увидела отца, открывающего дверь дома. Он скрестил руки на груди и мрачно смотрел на машину. Наверное, Шеферд предупредил его, что они приедут. Он мог позвонить ему с работы.

Тучный полицейский выбрался из машины и открыл заднюю дверь. Зои вылезла, чувствуя, как вновь подкатывают слезы; ее накрыли страх и унижение. Их соседка, миссис Эмброуз, выглядывала из окна своей спальни. К завтрашнему утру весь город будет знать, что Зои Бентли привезли домой в полицейской машине.

Она поплелась к двери, предпочитая кусачий холод снаружи тому, что ждало ее внутри.

– Зои, – сказал отец, когда она подошла. – Иди к себе в комнату и жди меня там.

В его голосе слышался гнев, слова практически вылетали изо рта. Она не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь так злился.

Зои медленно дошла до комнаты, открыла дверь, захлопнула ее за собой и рухнула на кровать.

Она плакала в подушку, выплескивая все, что сумела удержать внутри. Внезапно все показалось ужасно бредовым. Зои Бентли, играющая в Нэнси Дрю[15]15
  Девушка-детектив, персонаж книг, фильмов и компьютерных игр.


[Закрыть]. Как глупо… Просто глупо.

В конце концов слезы иссякли. Отец до сих пор не зашел, и она решила поискать его. Ожидание хуже суровой лекции и неизбежного запрета выходить из дома.

Зои открыла дверь и услышала голос Шеферда. Он все еще не ушел. Они с отцом разговаривали в кухне. Она подкралась к кухне и прислушалась.

– И ее мать держат на успокоительных, потому что она пыталась себя убить, – говорил ее папа.

– Я слышал, – произнес Шеферд. – Рад, что вы помогаете им выбраться.

– Знаешь, Зои давно дружила с Норой, ее сестрой.

– Я не знал. Это объясняет ее поведение.

– Ага, извини еще раз.

– Клайв, тебе не нужно столько извиняться. У нас это уже третье за неделю надуманное сообщение о подозрительных действиях. Люди на грани. Твоя дочь просто напугана. Как и все.

– Ага.

– Я надеюсь, что все скоро закончится.

– Почему? – с внезапной настороженностью спросил отец. – У вас есть подозреваемый?

– Я не могу об этом говорить.

– Да ладно, Уилл. Нам здорово поможет, если я смогу сказать Зои, что вы кого-то арестовали…

– Не говори ей этого. Мы еще никого не арестовали. Но… похоже, мы знаем, кто это был. Чейз его вычислил.

– Кто?

– Слушай, Клайв, я не могу назвать тебе имя. Ты же сам понимаешь.

– Уилл, мы с тобой давно знаем друг друга. Ты можешь мне доверять. Мне просто нужно успокоить дочь.

Мгновения напряженной тишины. Шеферд шепчет имя отцу на ухо? Зои подобралась как можно ближе к двери.

– О’кей. Но никому об этом не рассказывай, иначе у нас все пойдет насмарку. Наш подозреваемый – Мэнни Андерсон.

Зои перестала дышать. Она знала Мэнни Андерсона. Старшеклассник из ее школы. Он часто засиживался в городской библиотеке. За последнее время Зои несколько раз встречалась с ним, когда брала книги для собственных исследований.

– Сын Гвен и Пита? Да быть не может!

– Как выяснилось, он ходил хвостом за Бет Хартли перед тем, как он… как ее убили. И один ученик дал показания, что слышал, как Мэнни звал Клару пойти погулять. И знаешь, что самое мерзкое?

– Что? – прошептал отец.

– Ты же знаешь, в каком виде нашли всех девушек, верно? Голые и с серым галстуком на шее, которым их душили?

Зои оторопела. До сих пор она не слышала об этой подробности.

– Верно, – подтвердил ее папа.

– Пит Андерсон надевает на работу серые галстуки. Каждый чертов день. Мы думаем, Мэнни брал их, чтобы убивать девушек.

Серые галстуки. Зои едва удержалась, чтобы не вломиться с криками в кухню. Единственная подробность, о которой она не упомянула, когда говорила с Шефердом в полицейском участке. Куча серых галстуков в ящике с порно Гловера.

И как будет выглядеть, если она расскажет об этом сейчас? Как будто решила выложить эту деталь, чтобы сняться с крючка, подслушав их разговор. И они опять ей не поверят. Она только сделает себе хуже.

Неужели это просто еще одно случайное совпадение?

Может ли она держать это при себе? И никому не сказать?

– Это… ужасно, – сказал папа.

– Мэнни Андерсон всегда был странным парнишкой. Держался замкнуто. Друзей мало. Один из этих тихих типов… ну, ты понял.

– Угу.

– Но его учитель сказал мне, что парень рисует в своих блокнотах разные загадочные картинки, и он играет с приятелями в «Данджеонз’н’Дрэгонз» почти каждые выходные. И подружки у него никогда не было… Ну, не знаю. Все складывается.

Зои внезапно впала в ярость. Да ничего не складывается. Загадочные картинки? Игра? Доводы Шеферда были безгранично слабее ее собственных. По сути, полиция делала ровно то, в чем обвиняла Зои. Они искали подозреваемого и, как только нашли хоть немного подходящего человека, начали привязывать дело к нему.

Они ошибались, а она была права. И они не станут ее слушать, потому что она просто четырнадцатилетняя девчонка-истеричка.

* * *

– Но, папа, послушай. – Зои отчаянно пыталась убедить его, но ей казалось, что она разговаривает с разозленной кирпичной стеной.

– Нет, Зои, я больше ничего не хочу об этом слышать. Ты понимаешь, что Род может подать в суд, если узнает, какое вранье ты о нем рассказываешь?

– Я не рассказываю вранье. Я только сказала полиции, что я…

– Не говоря уже о том, что ты вломилась в его дом.

Они уже трижды прошли по этому кругу, и каждый раз все возвращалось к тому, что она вломилась в дом Гловера.

– Я знаю, но у него были серые галстуки в…

– Хватит!

Его рев заставил Зои умолкнуть. Лицо отца побагровело, руки тряслись.

– Род Гловер – наш сосед, – резким и напряженным голосом заявил он. – Нельзя обвинять людей во всяких ужасах без последствий. Мы знаем, что у него есть алиби на время убийства Клары…

– Но, папа, мы же не знаем, действительно ли он был в поисковой группе. Может, он пришел, а потом…

– Я был в этой поисковой группе. И несколько раз видел Рода.

Вся ее решимость сдулась. Значит, это правда. Род Гловер не убивал Клару. Зои безосновательно обвинила его.

– Вломилась в дом нашего соседа. – Отец поднял палец, отсчитывая ее проступки. – Пошла в полицию и обвинила его без какой-либо причины. Поехала одна на пруд Дюрана.

Оба смотрели на три поднятых пальца.

– Мы с мамой едем на городское собрание, – сказал отец. – Там будет обсуждение по поводу убийств и мер предосторожности, которые нужно принять людям, пока убийца не окажется за решеткой. Ты останешься дома с Андреа. А завтра мы поговорим о твоем наказании. Подробно.

Зои сидела на кровати, уставившись в пол, когда он вышел из комнаты. Она слышала, как отец с матерью прощаются с Андреа, потом входная дверь открылась и закрылась. Замок щелкнул, родители ушли.

Андреа зашла в ее комнату и забралась на кровать к сестре. Зои лежала и смаргивала слезы. Ей следовало оставить расследования полиции. Возможно, убийцей действительно был Мэнни Андерсон. Его романтический интерес и к Кларе, и к Бет очень подозрителен. И орудие убийства было у него под рукой.

«Задушены серым галстуком».

Она вздрогнула, пытаясь избавиться от всплывшего образа.

– Зои, папа с мамой на тебя сердятся? – спросила Андреа.

– Даже хуже. Они разочарованы.

– Это не хуже.

– На самом деле хуже.

– Почему они сердятся?

– Потому что я… сказала одну вещь, которая была неправдой.

Андреа вытаращилась на нее:

– Ты соврала?

– Нет. Я просто ошиблась.

– А…

Они лежали на кровати, прижавшись друг к другу. Зои слушала дыхание сестры, вбирая в себя силы из ее невинности. С улицы донеслись шаги, потом щелкнул замок входной двери. Наверное, мать опять забыла свою сумочку. Она ее всегда забывает.

– Мамочка? – позвала Андреа, явно подумав то же самое.

Ни ответа, ни шагов. Нахмурившись, Зои слезла с кровати и подошла к двери. В темном коридоре стоял человек. Слишком высокий для матери, слишком худой для отца. Их взгляды встретились.

Это был Род Гловер.