Текст книги "Кровавая работа"

– Без проблем. А как быть с моей тачкой?

– Коллеги отвезут вас обратно, не сомневайтесь.

Пленка кончилась. Маккалеб вытащил кассету и погрузился в раздумья. Очень странно, что в управлении шерифа ни словом не обмолвились прессе о черном «чероки». Надо выяснить у Джей почему. Перечень вопросов в блокноте пополнился новым пунктом, и Маккалеб занялся оставшимися материалами по Корделлу.

Под улики отводилась единственная страница, да и та оказалась полупустой. К вещдокам приобщили извлеченный из стены патрон, полдюжины отпечатков, снятых с банкомата, и фотографии следов протектора шин, вероятно оставленных автомобилем убийцы. В этот же список попала запись с камеры видеонаблюдения.

В папке «Улики» лежали копии снимков протекторов и распечатанный стоп-кадр с пистолетом. Согласно отчету криминалистической лаборатории, следы шин были примерно недельной давности и не представляли ни малейшей ценности для расследования.

Баллистическая экспертиза установила, что из стены извлекли слегка расплющенную пулю девятого калибра марки «Федерал» в цельнометаллической оболочке. К отчету была прикреплена копия страницы из протокола вскрытия со схематичным изображением черепа и траекторией пули. Она вошла в левый висок, по кувыркающейся прямой пересекла лобную долю и вышла через правую височную долю. Кувыркающаяся пуля оставила после себя канал шириною в дюйм. Дочитав до этой фразы, Маккалеб сокрушенно вздохнул. Пожалуй, оно и к лучшему, что медики опоздали. Даже если бы им удалось спасти Корделла, остаток жизни он бы провел овощем в каком-нибудь доме инвалидов.

К баллистическому отчету прилагался увеличенный снимок пистолета. Хотя большую его часть скрывала затянутая в перчатку ладонь стрелка, эксперты по огнестрелу распознали в нем девятимиллиметровый «Хеклер и Кох Р7» с четырехдюймовым дулом и никелированным стволом.

Маккалеб задумчиво поскреб в затылке. «Хеклер-кох» – удовольствие не из дешевых, в специализированных магазинах за него просили порядка тысячи долларов, уличные грабители пользовались пушками попроще. Если только стрелок не стянул его во время какого-нибудь раннего налета. Джей Уинстон – отличный профессионал, наверняка она успела проработать эту версию. Маккалеб полистал оставшиеся протоколы и вскоре нашел, что искал. Джей делала запрос на уголовные дела по всему округу, где фигурировал украденный «хеклер-кох». Увы, на этом все заглохло. Зачастую пострадавшие не заявляли о краже оружия, поскольку сами владели им незаконно. Тем не менее Маккалеб (как, надо полагать, и Уинстон) внимательно изучил все пять заявлений за минувшие два года – фамилии, адреса, но не обнаружил ничего любопытного. Никаких зацепок. Все пять дел оказались классическими «глухарями» без единого подозреваемого. Очередной тупик.

Следующим шел список черных «гранд-чероки», угнанных за прошлый год. Очевидно, марка автомобиля также повергла Джей в недоумение – тот, кто рассекает на машине бизнес-класса, не убивает ради трех сотен. Угнанных «чероки» набралось двадцать четыре, но, судя по отсутствию дополнительных отчетов, Уинстон отмела эту версию. Скорее всего, это случилось после убийства Глории Торрес. Автомобиль, упомянутый Добрым Самаритянином, очень смахивал на «гранд-чероки». Если стрелок не избавился от него после нападения на Джеймса Корделла, велика вероятность, что машина не числится в угоне.

Маккалеб быстро пролистал протокол вскрытия, на который не возлагал особых надежд. Патологоанатомы обычно углублялись в описание внутренних органов и состояние здоровья потерпевшего при жизни, а всю необходимую для следователей информацию впихивали в заключение. Однако в случае Корделла все было очевидно и без вскрытия. Тем не менее Маккалеб ознакомился с заключением, но ничего существенного не почерпнул. Обширное повреждение головного мозга привело к смерти Корделла спустя несколько минут после выстрела.

Маккалеб отложил отчет патологоанатомов и взялся за протоколы, посвященные теории трех ошибок. Исходя из предположения, что убийца – бывший заключенный, напуганный перспективой получить пожизненное, Джей Уинстон отправила запросы всем инспекторам по УДО в Ван-Найсе и Ланкастере и получила досье на всех нецветных вооруженных грабителей, дважды отбывавших тюремный срок. По новому закону в случае очередного преступления им грозило пожизненное наказание. Таких в ближайшем радиусе от места происшествия набралось семьдесят один человек, и за всеми ними надзирали два инспектора.

Вместе с помощниками шерифа Уинстон методично отработала всех. Согласно отчету, следователи наведались практически к каждому, не считая семерых, чье местонахождение установить не удалось. Эти семеро нарушили режим условно-досрочного освобождения: либо покинули район предписания, либо скрывались и, вполне вероятно, уже совершили новое ограбление, если не убийство. На «бегунков» по всей стране разослали ориентировку. Из шестидесяти четырех опрошенных рецидивистов только восемь не смогли подтвердить свое алиби, однако их все равно вычеркнули из списка подозреваемых, поскольку их физические габариты не соответствовали параметрам стрелка.

За исключением семерых беглых рецидивистов, версия с тремя ошибками зашла в тупик. Очевидно, Уинстон надеялась, что кто-то из семерки окажется причастным к убийствам и рано или поздно попадет в руки правосудия.

Маккалеб раскрыл протокол допроса Джеймса Нуна, составленный непосредственно в управлении шерифа. Ничего нового очевидец не добавил.

В стопке оставалось схематическое изображение места преступления и четыре протокола допросов водителей черных «чероки», остановленных предупрежденными по внутренней связи инспекторами ДПС в Ланкастере и Палмдейле спустя час после ограбления. Всех водителей (оказавшихся законопослушными гражданами) пробили по базе и отпустили с миром, не забыв отчитаться перед Джей Уинстон.

В самой последней папке лежало заключение за подписью Уинстон. Лаконичное и краткое: «Все имеющиеся версии отработаны, подозреваемые не выявлены. Старший инспектор прекращает расследование до появления новой информации, способной привести к установлению личности преступника».

Уинстон уперлась в стену и затаилась в ожидании свежей крови.

Анализируя прочитанное, Маккалеб барабанил пальцами по столу. Джей действовала очень грамотно, не придерешься, однако наверняка она не учла что-то, упустила какую-нибудь деталь, и его задача – отыскать эту брешь. Обидно, что версия с тремя ошибками заглохла. Можно вообразить, как расстроилась Уинстон, не найдя потенциального убийцу среди почти сотни рецидивистов. Хотя настораживал сам факт, что большинство из них имели безупречное алиби. Причем на момент совершения обоих преступлений. С каких пор закоренелые преступники могут по минутам расписать тот или иной вечер, да еще и подтвердить свои слова? Маккалеб привык не доверять чужим алиби – слишком легко их фальсифицировать.

Пораженный внезапной догадкой, Маккалеб перестал выбивать пальцами дробь и веером разложил на столе протоколы по делу Корделла. Однако перечитывать их не стал, потому что искомой информации в стопке не было. По какой-то причине Уинстон упустила из виду топографический аспект.

Маккалеб спустился на причал и поспешил к паруснику, где застал Локриджа за починкой гидрокостюма.

– Подвернулась другая работенка, Бадди?

– Парень с миллионерского причала попросил отдраить его «бертрам». Шестидесятая модель, между прочим. Но если тебя нужно куда-то подбросить, никаких проблем, время терпит. Хозяин все равно появляется здесь раз в месяц.

– Нет, я по другому вопросу. Не одолжишь мне атлас? Мой в машине, а распаковывать ее лень.

– Бери, конечно. Он в салоне.

Локридж достал из кармана ключи от машины и бросил их Маккалебу. По пути к «таурусу» Терри заглянул в миллионерский док с широкими, длинными эллингами, сконструированными специально для внушительных яхт, дрейфовавших на набережной Кабрийо. «Бертрам-60» выделялся из общего ряда. Роскошное судно. Маккалеб отлично знал, что хозяин выложил за него полтора миллиона долларов, хотя в море выходил не чаще раза в месяц.

Отыскав в «форде» атлас и вернув Бадди ключи, Маккалеб снова засел за протоколы. Сверяясь с пронумерованным списком угнанных «чероки» и похищенных пистолетов, он нанес территориальные отметки на карту, после чего взялся за перечень рецидивистов, отметил их домашние и рабочие адреса, а напоследок обозначил локации обоих ограблений.

Маккалеб трудился битый час, и его усилия оправдались. Один из рецидивистов находился в непосредственной близости от «Шерман-маркета» и от места, где украли «хеклер-кох».

Маккалеб раскрыл досье на подозреваемого. Михаил Болотов, тридцатилетний эмигрант из России, уже отмотавший в калифорнийских тюрьмах два срока за вооруженные налеты, жил и работал в Канога-Парке. Его дом располагался на Де-Сото-авеню неподалеку от Шерман-уэй, буквально в миле от магазинчика, где убили Глорию Торрес и Чана Хо Кана. Трудился Болотов на часовой фабрике на Уиннетка-авеню, что в восьми кварталах южнее и в двух кварталах восточнее места происшествия. Однако особенно воодушевляло, что фабрика находилась всего в четырех кварталах от дома, откуда в декабре похитили «хеклер-кох». Из заявления потерпевшего следовало, что грабитель украл подарки из-под елки, включая новенький пистолет, который хозяин дома планировал презентовать супруге на Рождество. Ушлый вор не оставил после себя ни отпечатков, ни улик.

Маккалеб внимательно изучил отчеты инспектора по УДО и заключение следователя. У Болотова оказался богатый послужной список, однако в нем ни разу не фигурировало покушение на убийство. Более того, все три года после последней отсидки он вел себя тише воды ниже травы, регулярно отмечался у курирующего офицера и, похоже, всерьез встал на путь исправления.

Через две недели после смерти Корделла (и почти за три недели до убийства Глории Торрес) Болотова допрашивали на рабочем месте Ритенбаух и Агилар, следователи из управления шерифа. Однако допрос проводился до того, как Уинстон занялась похищенными пистолетами. Наверное, поэтому никто не обратил внимание на географию преступлений.

Следователей, по всей видимости, удовлетворили ответы Болотова, а непосредственный начальник подтвердил его алиби, сообщив, что в день убийства Корделла Михаил присутствовал на смене с десяти вечера до двух ночи. Более того, Ритенбауху и Агилару предоставили платежные ведомости и карточки учета с указанием отработанных часов. Документы вкупе с показаниями начальника убедили следователей окончательно. Корделл погиб в десять минут одиннадцатого, даже на вертолете Болотов не успел бы добраться из Канога-Парка до Ланкастера. Успокоенные, Ритенбаух и Агилар взялись за следующего кандидата на пожизненное.

– Полная хрень, – буркнул Маккалеб, испытывая всплеск адреналина.

Что-то начинало вырисовываться. Несмотря на платежные ведомости и прочее, Болотова рано сбрасывать со счетов. Михаил по натуре вооруженный налетчик, а никак не часовщик. И проживает он неподалеку от ключевых мест преступления. Пожалуй, стоит заняться им вплотную. Маккалеб чувствовал, что напал на след. Будет о чем переговорить с Джей Уинстон.

Он быстро начеркал свои догадки в блокноте и отодвинул его в сторону. Напряженная умственная работа отозвалась усталостью и нарастающей головной болью. Маккалеб посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что уже два часа. Время пролетело совсем незаметно. По-хорошему надо бы перекусить, но аппетита не было. Маккалеб решил вздремнуть и побрел в каюту.

Глава 11

Проспав целый час без всяких сновидений, Маккалеб проснулся бодрым и отдохнувшим. Ощутив легкий голод, приготовил себе бутерброд с белым хлебом и плавленым сыром. Открыл банку колы и снова засел за стол. Настал черед дела Глории Торрес.

В первую очередь его интересовала запись с камеры видеонаблюдения в магазине. Хотя Маккалеб смотрел ее дважды в компании с Арранго и Уолтерсом, свежий взгляд не повредит. Он вставил кассету в магнитофон и просмотрел пленку на обычной скорости. Остатки бутерброда полетели в раковину. После увиденного кусок не лез в горло.

Маккалеб перемотал на начало и снова включил воспроизведение, на сей раз в замедленном режиме. В таком темпе движения Глории выглядели вялыми и расслабленными. Когда девушка улыбнулась, Маккалеб с трудом подавил желание улыбнуться в ответ. Интересно, о чем она думала в тот момент? Неужели ее улыбка предназначалась Кану? Нет, вряд ли. То была потаенная улыбка, какой улыбаются сокровенным мыслям. Наверняка Глория думала о сынишке. Немного утешало, что в последние секунды жизни она была счастлива.

Просмотр не натолкнул на новые идеи, зато всколыхнул ненависть к стрелку. Далее Маккалеб запустил пленку, отснятую криминалистами, где тщательно задокументировали, замерили и поминутно восстановили картину преступления. Тело Глории на тот момент уже увезли, а стараниями Доброго Самаритянина лужа крови на полу была совсем небольшой. Однако за прилавком еще лежал скрюченный труп хозяина магазинчика, а все пространство вокруг было залито кровью. Маккалебу вспомнилась вдова мистера Кана, застывшая на том самом месте, где скончался ее супруг. Маккалеб невольно позавидовал ее мужеству. Сам бы он так не смог.

Выключив запись, Маккалеб пододвинул к себе скромную стопку протоколов. В отличие от Уинстон, Арранго с Уолтерсом явно сэкономили на бумаге. Возможно, он придирается и оба детектива поработали на совесть, однако опыт подсказывал: толщина дела свидетельствовала не только о качестве расследования, но и о самоотдаче следователя. Маккалеб всегда считал, что между жертвой и следователем существует сокровенная связь. Такой философией руководствовались все сотрудники убойного отдела. Кто-то принимал каждое убийство слишком близко к сердцу. Кто-то – не слишком, поскольку включался защитный механизм. Но равнодушным не оставался никто. Не важно, какого вероисповедания придерживался человек, верил ли он в то, что душа невинно убиенного наблюдает за ним после смерти или, наоборот, отлетает с последним вздохом. Никакая доктрина не избавляла от ответственности перед жертвой. К тебе она взывала перед смертью. Это был тихий, известный одному тебе зов. И противиться ему не представлялось возможным. Никакое другое преступление не накладывало таких обязательств.

Отчеты о вскрытии Торрес и Кана Маккалеб отложил напоследок. Как и в случае с Корделлом, они содержали очевидные факты и не проливали свет на произошедшее. Он бегло пролистал протоколы первичного осмотра и взялся за тоненькую папку с показаниями свидетелей. В список тех, кто что-то видел и слышал, попали заправщик, случайный автомобилист и сотрудница типографии «Таймс», где работала Глория. Далее шли заключения следователей, дополнительные отчеты, докладные записки, план места преступления, результаты баллистической экспертизы, полный список перемещений и звонков, сделанных детективами в рамках расследования. В самом низу обнаружилась расшифровка звонка в 911, совершенного таинственным Самаритянином после того, как он случайно очутился на месте событий и попытался спасти Глорию Торрес. Мужчина изъяснялся по-английски с трудом, однако от предложения переключить его на испаноговорящего оператора почему-то отказался.

Звонивший. Я должен идти. Я уходить. Девушка сильно ранена. Мужчина убежать. Уехать. Черная машина, похожая на грузовик.

Диспетчер. Сэр, пожалуйста, оставайтесь на линии… Сэр? Сэр?

На этом беседа обрывалась. Добрый Самаритянин скрылся. Он упомянул автомобиль, но ни словом не обмолвился про внешность подозреваемого.

Из результатов баллистической экспертизы следовало, что пули, найденные в магазинчике и извлеченные из тела Чана Хо Кана, были девятимиллиметровыми «Федерал» в цельнометаллической оболочке. По скриншоту видео эксперты установили, что выпустили их из пистолета «Хеклер и Кох Р7».

Ознакомившись со всеми документами, Маккалеб с удивлением обнаружил отсутствие хронологически восстановленной картины событий. Если при убийстве Корделла все упиралось в показания единственного очевидца, то у стрельбы в магазинчике имелось множество случайных свидетелей и временных отметок. Однако детективы не удосужились свести имеющиеся данные воедино. Не восстановили поэтапно все детали происшествия.

Маккалеб откинулся на спинку стула и погрузился в раздумья. Почему в деле отсутствует хронология событий? Насколько она в принципе необходима? Наверное, на начальной стадии толку от нее немного. На подозреваемого она точно не выведет, не поможет раскрыть дело по горячим следам. Обычно хронологию восстанавливали позднее, когда поуляжется пыль. Маккалеб настоятельно советовал следователям, обращавшимся к нему за консультацией, расписывать преступление по минутам. Это помогало изобличать фальшивые алиби, выявлять несоответствия в свидетельских показаниях и способствовало углубленному пониманию произошедшего.

Поразмыслив, Маккалеб решил, что несправедлив. Арранго с Уолтерсом не могут позволить себе роскошь два месяца кряду разбираться с одним «глухарем». Скорее всего, они просто забыли составить временной график. Замотались на фоне других дел.

Маккалеб встал и, завернув на камбуз, включил кофеварку, успевшую запылиться от ненадобности. После трансплантации доктор Фокс запретила ему употреблять кофеин, однако изредка Маккалеб нарушал предписание и позволял себе чашечку, после чего маялся тахикардией. Однако сейчас ему позарез необходимо взбодриться и закончить начатое. Придется рискнуть.

Когда кофе сварился, Маккалеб наполнил чашку, щедро разбавил напиток молоком с сахаром и, опустившись на стул, мысленно упрекнул себя за стремление оправдать следователей. Арранго с Уолтерсом – откровенные халтурщики. С каких пор он размяк настолько, что стал воспринимать вопиющую халатность как должное?

Маккалеб раскрыл блокнот и, сверяясь с показаниями свидетелей, начал составлять хронологию, дополняя ее временными отметками из официальных протоколов. На все про все ушел примерно час. Маккалеб так увлекся, что даже не заметил, как выпил еще три чашки кофе. Результатом кропотливого труда стали две исписанные страницы блокнота. Тщательно изучив временной график, Маккалеб с удивлением обнаружил вопиющие, если не сказать невероятные, расхождения.

22:01 – конец вечерней смены в типографии «Лос-Анджелес таймс» (Чатсвортский филиал). Глория отмечается на проходной.

Примерно в 22:10 – Глория выходит вместе с коллегой Аннет Степлтон. Минут пять они болтают на парковке. Глория уезжает на синей «хонде-сивик».

22:29 – Глория сворачивает на заправку на Уиннетка-авеню в районе Роско-Виллидж. Покупка по кредитной карте на сумму четырнадцать долларов сорок центов. Коннор Дэвис, сотрудник заправки, хорошо знал Глорию в качестве постоянного клиента. Она частенько заезжала по вечерам и всегда интересовалась результатами спортивных матчей, которые Дэвис слушал по радио. Время посещения зафиксировано выпиской по кредитке.

В промежутке с 22:40 до 22:43 – Эллен Тайфф, проезжавшая по Шерман-уэй с открытыми окнами, слышит хлопок в районе «Шерман-маркета». Притормаживает, смотрит по сторонам, но не замечает ничего подозрительного. На парковке два автомобиля. Объявления о скидках на витрине магазинчика не позволяют увидеть, что происходит внутри. Пока Тайфф осматривается, раздается второй хлопок. Происходит это примерно в самом начале выпуска блока новостей по калифорнийскому радио, который стартует без двадцати одиннадцать.

22:41:03 – неизвестный мужчина с испанским акцентом звонит в службу спасения и сообщает о тяжелораненой девушке, пострадавшей в результате стрельбы в магазине. Приезда полиции очевидец не дожидается. Нелегал?

22:41:37 – согласно счетчику на пленке с камеры видеонаблюдения, Глория получает ранение в голову.

22:42:55 – согласно счетчику времени, Добрый Самаритянин входит в магазин и оказывает Глории первую помощь.

22:43:21 – Эллен Тайфф звонит по спутниковому телефону в 911 и сообщает, что слышала звуки, похожие на выстрелы. Ей отвечают, что служба уже уведомлена о стрельбе. Имя и номер свидетельницы передают детективам.

22:47 – врачи «скорой помощи» увозят Глорию в медицинский центр Нортриджа. Чана Хо Кана объявляют мертвым.

22:49 – на место событий прибывает полиция.

Маккалеб перечитал записи. Расследование преступлений – наука не точная, однако погрешности в хронологии настораживали. Если верить первичному протоколу, убийство произошло в промежутке с 22:40 до 22:41. В своих выводах детективы опирались на проверенный и непогрешимый источник, а именно – на журнал учета обращений в диспетчерском подразделении 911. Звонок от Доброго Самаритянина был зарегистрирован оператором в 22:41:03. А информация от Эллен Тайфф, утверждавшей, что выстрелы прогремели в самом начале вечернего выпуска новостей, давала все основания предполагать, что убийца расправился с жертвами после 22:40, но не позднее 22:41:03, когда поступил звонок от Доброго Самаритянина.

Однако счетчик на пленке с камер видеонаблюдения фиксировал совершенно другое время – 22:41:37.

Маккалеб методично перелистал протоколы в надежде найти объяснение расхождению более чем в полминуты, но тщетно. Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом глянул на часы – почти пять. Пожалуй, звонить нет смысла – следователей в отделе уже не застанешь.

Вновь Маккалеб сосредоточился на составленной хронологии. Может, в перечень закралась ошибка? Взгляд зацепился за второй звонок в службу спасения. Проезжавшая мимо Эллен Тайфф услышала стрельбу и набрала по мобильному 911 ровно в 22:43:21, однако ей ответили, что сигнал уже поступил.

Очень любопытно. Тайфф утверждала, что выстрелы раздались вскоре после начала выпуска новостей, иначе говоря, в промежутке с 22:40 до 22:41. На это и опирались детективы в своем заключении. Вопрос: почему свидетельница ждала целых две минуты, а не позвонила сразу? Может, она успела заметить Доброго Самаритянина?

Маккалеб быстро отыскал в стопке показания Эллен Тайфф. Всего одна страница и подпись под несколькими строчками текста. Ни единого слова о том, откуда взялся интервал между выстрелами и звонком в службу спасения. Зато было упоминание о двух припаркованных автомобилях. Правда, их марку Эллен назвать не сумела, как и ответить на вопрос, находился ли кто-то в салоне.

Данные на Эллен Тайфф: тридцать пять лет, замужем, проживает в Нортридже, работает в фирме по подбору персонала. В тот вечер она возвращалась из кинотеатра «Топанга Плаза» и по дороге услышала выстрелы. Далее шли номера телефонов: рабочий и домашний. Маккалеб не колеблясь набрал первый. Ответившая секретарша исправила ошибку в произношении фамилии начальницы и сказала, что звонок застал ее буквально в дверях. Вскоре в трубке раздалось:

– Эллен Тейфф слушает.

– Здравствуйте, миссис Тейфф. Мы с вами не знакомы. Моя фамилия Маккалеб. Я расследую убийство, совершенное два месяца назад в районе Шерман-уэй, где вы фигурируете в качестве свидетеля.

Тейфф раздосадованно фыркнула:

– Не понимаю. Я уже беседовала с детективами. Вы из полиции?

– Нет, я… представляю интересы семьи погибшей женщины. Вам неудобно разговаривать?

– Вообще-то, я уже собиралась уходить. Хотела выехать пораньше, чтобы не попасть в пробку… да и, в принципе, добавить мне нечего. Я все рассказала полиции.

– У меня к вам буквально пара вопросов. Надолго не задержу, обещаю. У девушки, убитой в тот вечер, остался сын. Преступник должен получить по заслугам.

Дыхание Тейфф выровнялось.

– Ладно, попробую вам помочь. Задавайте свои вопросы.

– Спасибо. Первый – сколько вы ждали, прежде чем позвонить в девять-один-один?

– Ни единой секунды. Услышав хлопки, я сразу набрала номер. Я довольно неплохо разбираюсь в оружии. Мой отец был полицейским и периодически брал меня на стрельбище. Я сразу сообразила, что где-то стреляют, и позвонила.

– Просто согласно протоколу выстрелы вы услышали без двадцати одиннадцать, а в девять-один-один позвонили только спустя три минуты. Это меня и удивило…

– В протоколе не указано, что я нарвалась на автоответчик! Набрала номер и услышала, что все операторы заняты. Меня перевели в режим ожидания. Не могу сказать, сколько это продлилось. Пришлось висеть на проводе. А когда меня соединили, диспетчер сказала, что им уже поступил сигнал.

– И сколько вы висели по времени?

– Говорю же, не помню. Минуту-две. Примерно так.

– Понятно. Вы сообщили, что услышали выстрел и выглянули из окна. Снова услышали стрельбу. Увидели два припаркованных автомобиля. А возле них никого не заметили?

– Нет, вокруг не было ни души. Я указывала это в протоколе.

– В магазине горел свет. Может, вы разглядели кого-нибудь в салоне автомобиля?

– Честно, не присматривалась.

– А модель машин не припомните? Среди них не было «чероки»?

– Полицейские задавали тот же вопрос. Но автомобили интересовали меня в последнюю очередь. Я смотрела только на магазин.

– А на цвет внимание не обратили? Темный, светлый?

– Нет. Я же объяснила, и полицейские меня спрашивали. И вообще…

– Вы слышали третий выстрел? – перебил Маккалеб.

– Третий? – удивилась Тейфф. – Нет. Стреляли только два раза.

– На самом деле три. Значит, неизвестно, какие именно выстрелы вы слышали – два первых или два последних?

– Именно.

В принципе, ничего удивительного. Достоверно выяснить такие подробности все равно не удастся.

– Миссис Тейфф, огромное вам спасибо за содействие и за помощь. Извините, что отнял у вас время.

Маккалеб нажал отбой. Разговор с Эллен Тейфф прояснил казус с отсроченным звонком в службу спасения, однако не проливал свет на временное несоответствие между сигналом от Доброго Самаритянина и тайм-кодом на записи. Маккалеб глянул на часы. Начало шестого. Детективы наверняка разошлись по домам, но попытка не пытка.

Набрав номер отделения полиции Вест-Вэлли, Маккалеб, к своему немалому удивлению, услышал, что Арранго и Уолтерс на месте. Поразмыслив, Терри попросил соединить его с Уолтерсом – накануне тот вроде бы отнесся к нему менее враждебно, чем напарник. Уолтерс снял трубку после третьего гудка.

– Привет, это Терри Маккалеб… по поводу Глории Торрес.

– Помню, помню.

– В курсе, что Уинстон из управления шерифа передала мне все материалы дела?

– Да, наслышаны. Не сказать, что мы в особом восторге. Нам уже звонили из «Таймс». Какая-то репортерша. Спасибо, удружил. Не знаю, чего ты наболтал…

– По сути, вы не оставили мне выбора, – перебил Маккалеб. – Твой напарник отказался предоставлять информацию, пришлось задействовать другие каналы. Насчет газетчиков не волнуйтесь. Они не станут делать из мухи слона, тем более повода для шумихи нет. Пока нет.

– Очень на это надеюсь. И вообще я занят. Говори, чего хотел.

– Новое расследование?

– Ага. Лезут, как грибы после дождя.

– Сочувствую. Собственно, я буквально на минуту. Возник кое-какой вопрос. Думал, ты мне поможешь.

Уолтерс молчал. Да и в целом вел себя иначе, чем вчера. Похоже, Арранго сидел поблизости и грел уши.

– Со временем получается нестыковка, – решился Маккалеб. – Если верить счетчику на видео, убийство произошло в… – Он сверился с записями. – В двадцать два – сорок один – тридцать семь. А в реестре девять-один-один звонок от Доброго Самаритянина зафиксирован в двадцать два – сорок один – ноль три. Понимаешь, к чему клоню? Как он мог позвонить за тридцать четыре секунды до преступления?

– Легко. Таймер на видео выставлен неверно. С опережением.

– Вот так? – Маккалеб прикинулся удивленным. – А вы проверяли?

– Да, напарник все выяснил.

– Выяснил? А почему это не отражено в протоколе?

– Я тебя умоляю, какой протокол! Арранго позвонил в фирму по установке видеонаблюдения, переговорил с мастером. Кан завел камеру больше года назад, когда его лавку впервые обнесли. Мастер выставил время по своим часам и с тех пор там не появлялся. Но предварительно объяснил Кану, как запускать счетчик на случай, если отрубят свет или что-то в этом роде.

– И? – спросил Маккалеб, не совсем понимая, к чему ведет собеседник.

– Не сообразил? Либо таймер показывает первоначально выставленное время, либо старик переставлял его по своим часам. Так или иначе, никакой роли это не играет. Наручным часам нельзя доверять. Вероятно, они спешили либо счетчик барахлил, периодически накидывал лишние пару секунд. Кто знает? Главное, таймер – ненадежный свидетель, в отличие от учетного журнала девять-один-один. Там все точно, как в аптеке. На него можно и нужно ориентироваться.

Маккалеб не ответил, и Уолтерс расценил его молчание как упрек.

– Слушай, счетчик на записи – это мелочь. Если зацикливаться на мелочах, преступление и за сотню лет не раскроешь. Приятель, без обид, но мы тут зашиваемся. У тебя все?

– В принципе, да. А вы не сверяли таймер с часами в службе спасения?

– Пытались, но через пару дней после убийства ветер Санта-Ана оборвал линию электропередач, и счетчик сбился.

– Хреново.

– Хреновей некуда. Ладно, мне пора. На связи. Если что-то нароешь, звони напрямую нам, а не Уинстон, иначе заработаешь проблем. Договорились?

– Непременно.

Уолтерс отключился. Маккалеб повесил трубку и пару минут бездумно таращился на телефон. Стоит ли предпринимать следующий шаг? Похоже, он тянет пустышку. Однако за годы службы у него выработалась привычка всегда возвращаться к началу, если на пути вдруг возникла преграда. Под началом обычно подразумевалось место преступления. Но в случае Глории Торрес речь шла непосредственно о преступлении.

Маккалеб снова вставил кассету, отснятую в «Шерман-маркете», в видеомагнитофон и, впившись пальцами в столешницу так, что побелели костяшки, пересмотрел запись в замедленном формате. Запустив пленку в третий раз, он наконец заметил ускользавшую до сих пор деталь, которая была у него под самым носом.

Часы Чан Хо Кана, перекочевавшие к его вдове. Их было хорошо видно, пока раненый старик хватался за прилавок.

Маккалеб возился с кадром и так и эдак, перематывал назад-вперед, пока не поймал изображение крупным планом. Нажав на паузу, он впился взглядом в электронный циферблат, однако ракурс и само расположение камеры не позволяли разглядеть цифры.

Маккалеб рассеянно уставился на экран. Хвататься ли за эту версию? Если удастся определить время, его можно соотнести с тайм-кодом и регистрационным журналом 911. Для полноты картины. Однако Уолтерс прав. В любом расследовании обязательно найдется мелочь, которая выбивается из общего ряда. Портит картину. Вопрос: стоит ли овчинка с часами выделки?

Внутренние терзания прервал легкий крен яхты. Поселившись в доке, Маккалеб научился различать малейшие колебания своего плавучего дома и мог с закрытыми глазами определить, качается ли он под натиском разбегающихся волн или от поступи человека, решившего подняться на борт. Маккалеб обернулся к полупрозрачной двери. Грасиэла Риверс уже ступила на палубу и помогала сойти с трапа мальчику. Реймонд. Ужин. Проклятье! Совсем вылетело из головы.