Текст книги "Кровавая работа"

Чертыхнувшись, Маккалеб выключил телевизор и поспешил навстречу гостям.

Глава 12

– Вы про нас забыли, верно? – непринужденно, без тени упрека улыбнулась Грасиэла.

– Ни в коем случае… вернее, на пять часов я вообще выпал из жизни. Засиделся над документами. Хотя собирался смотаться на рынок и…

– Ничего страшного. Перенесем на другой раз.

– Шутите? – воскликнул Маккалеб. – Мы непременно поужинаем. А это, надо полагать, Реймонд?

– Он самый.

Грасиэла повернулась к мальчику, робко застывшему на корме. Темноволосый, смуглый и кареглазый, он казался младше своих лет. На Реймонде были шорты и полосатая рубашка, в руках он держал свитер.

– Реймонд, это мистер Маккалеб. Я тебе о нем рассказывала. Яхта, кстати, его. Он живет прямо на ней, представляешь?

Маккалеб шагнул вперед и, наклонившись, протянул руку. Реймонд на секунду стушевался, но потом переложил в левую ладонь полицейскую машинку и ответил на рукопожатие. Глядя на парнишку, Маккалеб испытывал необъяснимую грусть.

– Для тебя просто Терри. Рад познакомиться, Реймонд. Наслышан о тебе.

– А с яхты можно рыбачить?

– Конечно. Если хочешь, как-нибудь возьму тебя с собой.

– Очень хочу.

Выпрямившись, Маккалеб улыбнулся Грасиэле. Выглядела она восхитительно. В светлом летнем платье, похожем на то, что было на ней в их первую встречу. Под дуновениями морского бриза ткань, натягиваясь, плотно облегала фигуру. Через руку был перекинут теплый свитер. Маккалеб почувствовал себя неловко в шортах, сандалиях и футболке с надписью «Робишо: Все для ремонта и рыбалки».

– Знаете что, на втором этаже универмага есть великолепный ресторан. Отменная еда и отличный вид на закат. Предлагаю поужинать там.

– Звучит заманчиво, – кивнула Грасиэла.

– Только мне нужно переодеться. Реймонд, как насчет забросить удочку с кормы? Вдруг тебе повезет поймать кого-нибудь, пока мы поболтаем с Грасиэлой?

Лицо мальчика просияло.

– Согласен!

– Отлично, сейчас все организую.

Маккалеб поспешил в каюту, отыскал на верхней полке самый легкий спиннинг и, порывшись в ящике со снастями, достал стальной подлесок с прикрепленным к нему крючком-восьмеркой и поплавком. Прицепив подлесок к удилищу, он завернул на камбуз, открыл морозилку, вытащил замороженного кальмара и, отрезав от него кусочек, насадил на крючок.

Вернувшись на палубу, Маккалеб вручил Реймонду спиннинг и, встав позади мальчика, практически обнимая его со спины, показал, как забрасывать наживку и прижимать пальцем леску, чтобы улавливать малейшее натяжение.

– Справишься? – спросил Маккалеб в завершение лекции.

– Ага. А здесь, на пристани, рыба водится?

– Конечно. Совсем недавно мимо яхты проплывал целый косяк «бараньих голов».

– Бараньих голов?

– Да, такие караси с желтыми полосками. Их очень хорошо видно под водой. Поэтому смотри в оба.

– Ладно.

– Ты порыбачь пока, а я налью твоей маме что-нибудь выпить.

– Она мне не мама.

– Ох, извини, Реймонд. Я хотел сказать, Грасиэле. Ты не расстроился?

– Нет.

– Отлично. Свистни, если клюнет, а сам начинай подсекать.

Маккалеб шутливо ткнул мальчика пальцем в бок и пощекотал выпирающие ребра. Его отец делал так всякий раз, когда юный Терри стискивал удочку двумя руками и не мог защититься. Реймонд, хихикнув, отпрянул, ни на мгновение не отводя глаз от поплавка.

Маккалеб проводил Грасиэлу в салон и закрыл прозрачную дверь, чтобы мальчик их не услышал. Ему было мучительно стыдно перед ребенком за свою оплошность, с лица еще не сошел пунцовый румянец. Однако Грасиэла пресекла его попытку извиниться.

– Не переживайте. Такое часто случается.

Маккалеб смущенно кивнул.

– Мальчик останется с вами?

– Да, я единственная родня. Да и потом, Реймонд со мной с детства. Лишиться разом матери и тетки – для детской психики, пожалуй, чересчур. Со мной ребенку будет лучше.

– А где его отец?

– Кто его знает.

Маккалеб решил воздержаться от дальнейших расспросов.

– Да, чужой человек не заменит родню. Может, вина?

– С удовольствием.

– Белое, красное?

– Какое вам больше по душе.

– У меня сухой закон. Ближайшие пару месяцев точно.

– Тогда обойдусь без вина. Открывать целую бутылку ради одного бокала…

– Нет, нет, я настаиваю, – поспешно возразил Маккалеб. – У меня припрятана бутылка отменного красного. Вы попробуете, а я хотя бы наслажусь ароматом.

Грасиэла улыбнулась.

– Вы прямо как Глори. Во время беременности она садилась рядом со мной и вдыхала аромат вина из моего бокала.

Ее улыбка сделалась грустной.

– Она была замечательным человеком, – тихо произнес Маккалеб. – Это видно по мальчику. Поэтому вы так хотели нас познакомить.

Грасиэла кивнула. Маккалеб нырнул на камбуз, снял с подставки для удилищ бутылку своего любимого «Сэнфорд пино нуар» и взялся за штопор. За этим занятием его застала Грасиэла. Маккалеб уловил запах ее духов с нотками ванили и вдруг почувствовал возбуждение. Близость Грасиэлы всколыхнула в нем давно забытые эмоции.

– У вас есть дети? – спросила она.

– Дети? Нет.

– Вы не были женаты?

– Был один раз.

Маккалеб наполнил бокал. Грасиэла пригубила вино и улыбнулась.

– Великолепно. И давно?

– В смысле? А, вы про супругу. Дайте подумать. Мы поженились десять лет назад, брак продлился три года. Она тоже работала в Куантико. После развода мы остались в одном ведомстве и… нет, мы неплохо ладили, но сами понимаете, приятного в таком соседстве мало. Примерно тогда заболел отец, и я подкинул начальству идею перевести сюда какого-нибудь сотрудника на постоянной основе. Наглядно обрисовал финансовую выгоду. Мне ведь приходилось постоянно летать туда и обратно. Впрочем, не только мне. А если учредить в Лос-Анджелесе филиал, можно сэкономить уйму денег. Естественно, они согласились и одобрили мой перевод.

Грасиэла кивнула и обернулась к двери посмотреть, чем занимается Реймонд. Тот затаился у поручней, высматривая рыбу.

– А вы замужем? – нарушил молчание Маккалеб.

– В разводе.

– Дети?

– Нет.

Грасиэла не отрывала взгляда от Реймонда, ее ласковая улыбка вдруг сделалась напряженной. Заинтригованный, Маккалеб отложил свои расспросы до лучших времен.

– Кстати, вы нашли к нему оптимальный подход. – Грасиэла кивнула на племянника. – Объяснили, а потом дали возможность попробовать самому. На Реймонда этот метод действует безотказно.

Маккалеб развел руками, давая понять, что это вышло совершенно случайно. Потом поднес бокал Грасиэлы к носу, втянул винный букет и с сожалением возвратил гостье напиток. Себе налил остатки кофе, разбавив его молоком и сахаром, и чокнулся с Грасиэлой. Она похвалила вино, сказала, что вкус божественный. Маккалеб со вздохом признался, что кофе больше похож на помои.

– Сочувствую, – ответила Грасиэла. – Мне даже как-то неловко.

– Не смущайтесь. Я рад, что вам нравится.

В салоне воцарилось молчание. Взгляд гостьи упал на кипы бумаг и видеокассеты, забытые на столе.

– Что вы хотели мне показать?

– Да ничего особенного. Просто не хотелось говорить при ребенке.

Маккалеб покосился на палубу. Реймонд вел себя как заправский рыбак и сосредоточенно следил за поплавком. Может, ему повезет подцепить какую-нибудь рыбешку. Хотя вероятность улова в прибрежных водах очень мала – из-за канцерогенов в ней водилась сплошь мелюзга с выживаемостью таракана.

Маккалеб снова обернулся к Грасиэле.

– Кстати, забыл сказать: сегодня утром я встречался со следователем из управления шерифа. Она отнеслась ко мне куда радушнее парней из полицейского департамента.

– Она?

– Джей Уинстон. Отличный профессионал. Мы сотрудничали в свое время. Она предоставила мне копии обоих дел. Над ними я и корпел. Сами видите, материалов очень много.

Маккалеб поделился с гостьей своими выводами, стараясь как можно деликатнее обрисовать подробности, связанные с убийством Глории. Правда, он умолчал про кассету с записью преступления.

– В Бюро существует методика под названием «воссоздание полной картины». Ни одна мелочь, ни одна деталь не должна ускользнуть из поля зрения, – пояснил он. – К сожалению, в случае с вашей сестрой полная картина отсутствует, однако я тщательно изучил все документы и вопиющих ошибок не заметил. Да, кое-какие огрехи вроде поспешных выводов следователи допустили. Впрочем, поспешные не всегда означают ошибочные. В целом расследование проводилось более или менее добросовестно.

– Более или менее, – повторила Грасиэла, глядя в пол.

Маккалеб мысленно упрекнул себя за неудачную фразу.

– Вы неправильно меня… – начал он.

– Значит, убийца избежит наказания, – заключила Грасиэла. – Мне следовало догадаться, что ничего другого вы не скажете.

– Ничего подобного. Уинстон из управления шерифа роет носом землю. Да и я не намерен опускать руки. У меня с этим парнем свои, личные счеты.

– Не подумайте, что я вас упрекаю. Совсем нет. Просто обидно.

– Не расстраивайтесь. Давайте поужинаем, а после потолкуем.

– Хорошо.

– Вы с Реймондом подождите, пока я переоденусь.

Облачившись в чистые брюки и желтую гавайскую рубашку с принтом из долек ананаса, Маккалеб повел гостей в ресторан. Он не стал сматывать заброшенный Реймондом спиннинг, просто зафиксировал удилище в пазу и велел мальчику проверить улов по возвращении на борт.

В ресторан подоспели к закату: яркий солнечный диск низко нависал над частоколом корабельных мачт. Выбрав столик с великолепным обзором, Маккалеб с Грасиэлой заказали себе фирменное блюдо – меч-рыбу на гриле, Реймонду взяли жареную картошку с рыбой. Маккалеб всю дорогу пытался вовлечь мальчика в разговор, но без особого успеха. За ужином они увлеченно обсуждали разницу между плавучим домом и обычным. Маккалеб живописал преимущества жизни на борту.

– Умиротворение, покой, а если выходишь в открытое море – вообще сказка. – Он кивнул в сторону Тихого океана.

– Когда вы планируете закончить ремонт? – поинтересовалась Грасиэла.

– Скоро. Вот соберу второй двигатель и отчалю. Остальное – чистой воды «косметика». Не горит.

На обратном пути Реймонд, одетый в синий свитер, бодро вышагивал первым, сжимая в одной руке мороженое, а в другой фонарик. Мальчик вертел головой, высвечивая крабов-плавунцов, облепивших стены. На улице почти стемнело. Грасиэла заторопилась домой. При мысли о скором расставании с гостями Маккалебу сделалось тоскливо.

Едва Реймонд очутился вне зоны слышимости, Грасиэла вновь затронула больную тему:

– Что вы намерены предпринять?

– По поводу расследования? Ну, у меня появилась зацепка, которую проморгали следователи.

– Интересно какая?

Маккалеб рассказал про географию преступлений и всплывшее в этой связи имя Михаила Болотова. Но, увидев, как обрадовалась Грасиэла, поспешил предостеречь:

– Возможно, я ошибаюсь. У парня твердое алиби. Правда, есть еще один момент. Хочу привлечь коллег из Бюро для повторной баллистической экспертизы.

– Зачем?

– Пусть пробьют по базе. Судите сами, преступник пользуется дорогим пистолетом, не избавляется от него после череды убийств. Наверняка он засветился еще где-то. У следователей имеются улики – пули. В ФБР их проверят по картотеке. Может, что-нибудь нащупают.

Грасиэла молчала. По всей видимости, поняла, что ждать определенных результатов придется долго.

– Еще я думаю повторно опросить свидетелей. Особенно меня интересует очевидец стрельбы у банкомата. Но здесь необходимо действовать деликатно, иначе Уинстон решит, что я наступаю ей на пятки, обвиняю в недобросовестности. У меня нет сомнений в ее профессионализме, но лишний раз побеседовать с тем парнем не помешает. По сути, он главный свидетель. Он и еще несколько человек, присутствовавших при убийстве вашей… Ох, простите.

– Разве там были свидетели? Кто? Другие покупатели?

– Я неверно выразился. Как таковых свидетелей нет. Но одна женщина проезжала мимо и слышала выстрелы. Кроме того, в протоколах упомянуты коллеги вашей сестры из типографии «Таймс». Они вместе выходили на смену в тот вечер. С ними тоже неплохо бы переговорить, вдруг они сумеют вспомнить что-нибудь полезное.

– Я знакома с друзьями Глори, – оживилась Грасиэла. – Могу устроить вам встречу.

– Отлично.

Какое-то время шли молча. Реймонд убежал далеко вперед.

– У меня к вам просьба, – сказала вдруг Грасиэла.

– Слушаю.

– Глори часто наведывалась к миссис Отеро из нашего квартала. Иногда просила ее посидеть с Реймондом, пока я на работе. Но по большей части сестра изливала ей душу. Может, вы заглянете к ней?

– Хм… намекаете, что миссис Отеро располагает ценной информацией? Или нуждается в утешении?

– Думаю, она сможет помочь.

– Каким образом? – недоумевал Маккалеб. Внезапно его осенило. – Она экстрасенс?

– Медиум. Глори ей доверяла. Миссис Отеро утверждала, что общается с ангелами, и Глори принимала все за чистую монету. После ее смерти медиум неоднократно звонила мне, настаивала на встрече. Вот я и подумала, может, сходим вместе?

– По-моему, не лучшая идея. Я не очень верю в мистику. Даже не представляю, о чем беседовать с этой дамой.

Грасиэла не ответила, и в ее молчании чувствовался упрек.

– Послушайте, Грасиэла… я повидал столько дерьма. Столько чудовищных преступлений и изувеченных трупов, что утратил всякую веру. Откуда взяться ангелам на небесах, если люди на земле творят такое с себе подобными?

Грасиэла не ответила. Задетый за живое ее молчанием, Маккалеб пошел на попятный:

– Ладно, я подумаю.

– Спасибо, – откликнулась Грасиэла.

– Только не расстраивайтесь.

– Знаете, напрасно я вас в это втянула. Не стоило переваливать с больной головы на здоровую. Простите. Мне просто…

– Не извиняйтесь, – перебил Маккалеб. – Я ввязался в расследование не столько ради вас, сколько ради себя. Главное, не отчаивайтесь. Я уже говорил, кое-какие версии у меня наметились. И Джей Уинстон не отступится, пока не найдет преступника. Подождите пару-тройку дней. Если ничего не выгорит, мы обязательно навестим миссис Отеро. Идет?

Грасиэла кивнула, однако не сумела скрыть своего разочарования.

– Глори была замечательной. После рождения Реймонда она взялась за ум. Перебралась ко мне, расставила приоритеты. По утрам училась в колледже при Калифорнийском университете, вечерами работала. Мозгами ее природа не обделила. Глори мечтала о карьере профессионального журналиста.

Маккалеб кивнул, но ничего не сказал. Пусть Грасиэла выговорится.

– Уверена, из нее бы вышел отличный репортер. Глори искренне сопереживала людям. Сами посудите: она участвовала в волонтерском движении. Убирала улицы после беспорядков на юге Лос-Анджелеса. Когда случилось землетрясение, она встречала пострадавших в приемном покое, пыталась приободрить. Записалась в доноры. Регулярно сдавала кровь по первому зову. Такую редкую группу очень сложно найти… а таких, как Глори, вообще по пальцам перечесть. Невольно думаешь, почему она, а я не я зашла в магазин в тот проклятый вечер…

Маккалеб сочувственно приобнял Грасиэлу за плечи.

– Прекращайте, – мягко произнес он. – Вспомните, сколько жизней вы спасли в клинике и сколько еще спасете. И Реймонд вас боготворит. Не обесценивайте себя. То, что случилось с Глорией, ужасно. Такие вещи вообще не должны происходить ни с вами, ни с ней, ни с кем-либо.

– Не знаю насчет обесценивать, но согласитесь, ни одна, даже самая любящая тетка не заменит ребенку мать.

Возразить было нечего. Грасиэла не плакала, но чувствовалось, что она едва сдерживает слезы. Маккалебу очень хотелось ее утешить, однако он понимал, что добиться этого можно единственным способом – засадив убийцу за решетку.

Впереди замаячил нужный док. Реймонд ждал у решетчатой калитки, по обыкновению приоткрытой на пару дюймов: возвратная пружина проржавела, и створка не примыкала вплотную.

– Нам пора, – сообщила Грасиэла, поравнявшись с мальчиком. – Уже поздно, а тебе завтра в школу.

– А удочка? – возмутился Реймонд.

– Мистер Маккалеб за ней проследит. Кстати, не забудь поблагодарить его за рыбалку, ужин и мороженое.

Реймонд протянул руку, и Маккалеб пожал холодную липкую ладошку.

– Без мистера, просто Терри. Как-нибудь мы порыбачим по-настоящему. Выйдем в море и поймаем здоровенную рыбу. У берегов острова Каталина есть отличное местечко, где водится уйма окуней. Выкроим время и непременно туда наведаемся.

Мальчик уныло кивнул, ничуть не обманутый пустыми обещаниями. Маккалебу вдруг сделалось тоскливо.

– Как насчет субботы? – обратился он к Грасиэле. – Яхта, правда, не на плаву, но можно порыбачить с пристани. Заночуете у меня. Места полно.

– Ура! – воскликнул Реймонд.

– Там видно будет, – неопределенно откликнулась Грасиэла.

Маккалеб мысленно чертыхнулся. Напрасно он обнадежил мальчишку. Грасиэла распахнула дверцу своего «фольксвагена» с открытым верхом, и Реймонд забрался в салон.

– Извините, – понизил голос Маккалеб. – Мне стоило посоветоваться с вами, а уж потом приглашать.

– Все в порядке, – заверила Грасиэла. – Просто на работе завал. Не знаю, смогу ли вырваться в субботу, но постараюсь. Или ответ нужно дать прямо сейчас?

– Не горит, – успокоил Маккалеб. – Если надумаете, звякните.

Грасиэла шагнула к нему вплотную и протянула руку.

– Огромное спасибо за вечер. Реймонд, правда, помалкивал, но я уверена, он в восторге. Мне тоже все очень понравилось.

Маккалеб пожал протянутую ладонь. Внезапно Грасиэла подалась вперед и поцеловала его в щеку. Потом провела пальцами по губам.

– Колючий. Отращиваете бороду?

– Пытаюсь.

Грасиэла почему-то засмеялась и обошла автомобиль. Маккалеб галантно распахнул перед ней дверцу. Грасиэла уселась за руль, но вдруг обернулась.

– Напрасно вы в них не верите.

– Вы про ангелов? – Маккалеб поднял бровь.

Они кивнули друг другу на прощанье. Грасиэла завела двигатель, и «фольксваген» рванул с места.

Поднявшись на борт, Маккалеб направился к поручням. Спиннинг по-прежнему стоял в пазу. Маккалеб принялся сматывать леску, не чувствуя ни малейшего натяжения. Вскоре из воды показалось грузило с поплавком и… пустой крючок. Какая-то рыба проглотила приманку.

Глава 13

В четверг Маккалеб встал ни свет ни заря, хотя в порту еще не начали громыхать контейнерами. Выпитый накануне кофе циркулировал по венам, будоражил кровь. В голове теснились разрозненные мысли о расследовании, ангелах, Грасиэле и мальчике. Отчаявшись уснуть, Маккалеб откинулся на подушку и принялся ждать, пока первые лучи солнца проникнут сквозь жалюзи.

К шести утра он успел принять душ, выполнить все необходимые замеры и проглотить шесть пилюль. Прихватив с собой папки с протоколами, Маккалеб поднялся в салон, включил кофеварку и принялся за овсянку. То и дело бросая взгляд на часы, он прикидывал, стоит ли звонить Вернону Каррузерсу, предварительно не переговорив с Джей Уинстон.

Для звонка Уинстон слишком рано, она еще не доехала до работы. Однако Вашингтон, где располагалась штаб-квартира ФБР, опережал Лос-Анджелес на три часа, а значит, Вернон Каррузерс, закадычный приятель Маккалеба из «огнестрельного» подразделения криминалистической лаборатории, уже на месте. Привлекать к делу Каррузерса без согласия Уинстон противоречило профессиональной этике. Но перспектива ждать три часа здорово действовала на нервы, а Маккалеб терпением не отличался. Его одолевала бурная жажда деятельности, каждая потраченная впустую минута была как ножом по сердцу.

Сполоснув тарелку и оставив ее в мойке, Маккалеб снова покосился на часы, решительно снял трубку и, полистав записную книжку, набрал прямой номер Каррузерса. Тот ответил после первого гудка.

– Вернон, это Терри.

– Террел Маккалеб! Соизволил заглянуть в наши края?

– Нет, я в Лос-Анджелесе. Как ты, дружище?

– Лучше расскажи, как ты. Сто лет тебя не слышал.

– Да уж, давненько. Ничего, не жалуюсь. Врачи передали мне ваши открытки, спасибо. И поблагодари от меня Мэри. Приятно, что не забываете. Извини, что давно не звонил и не писал.

– Мы пытались связаться с тобой, но в телефонном справочнике ты не значишься, а ребята из МП не знали твой новый номер. Даже Кейт не в курсе. Сказала только, что ты съехал с квартиры в Вествуде, а в МП шепнули, будто бы ты поселился на яхте. Похоже, кое-кто подался в отшельники.

– Да, решил на время затвориться от внешнего мира. Пока снова не приду в форму, сам понимаешь. Но реабилитация идет полным ходом. У тебя как?

– В целом неплохо. Когда в наши края? Не забудь, комната по-прежнему за тобой. Мы так и не подселили в нее никого из коллег. Рука не поднялась.

Маккалеб со смехом ответил, что пока не собирается в Вашингтон. С Каррузерсом они дружили двенадцать лет. Хотя Маккалеб трудился в Куантико, а Каррузерс занимался экспертизой и маркировкой огнестрельного оружия в криминалистической лаборатории Вашингтона, они часто пересекались по работе. Если Каррузерса вызывали в Куантико, он всегда останавливался у Маккалеба, в ту пору еще женатого на Кейт. Все лучше, чем кантоваться в общаге при академии. А когда Маккалеб приезжал в командировку в Вашингтон, Каррузерс с супругой Мэри селили его в бывшей комнате своего сына, умершего в двенадцать лет от лейкемии. Каррузерс был очень настойчив в своем гостеприимстве, и Маккалебу, скрепя сердце, пришлось отказаться от оплачиваемого Бюро номера в «Хилтоне» близ Дюпон-сёркл. Поначалу он чувствовал себя неловко, считал, что своим присутствием оскверняет обитель покойного мальчика. Однако Вернон с Мэри приняли его как родного, а южная кухня вкупе с отличной компанией не могли сравниться даже с люксом в «Хилтоне».

– Ну если надумаешь, мы всегда рады, – развеселился в ответ Каррузерс.

– Спасибо, приятель.

– А скажи на милость, ты почему звонишь в такую рань? Не спится?

– Вообще-то, я звоню по делу.

– По делу? А я как раз собирался спросить о прелестях отставной жизни. Ты всерьез перебрался на яхту?

– Серьезней некуда. Но покой мне только снится.

– Выкладывай.

Маккалеб не колеблясь поведал Вернону все, вплоть до истории с сердцем Глории Торрес. Он всецело доверял другу, знал, что тот поймет его личную заинтересованность в расследовании и сакральную связь с убитой девушкой. Каррузерс искренне сочувствовал жертвам, особенно юным. Потеря сына, умершего у него на глазах, превратила Вернона в ярого приверженца своего дела; по уровню мастерства и самоотдачи он легко бы заткнул за пояс лучших полевых агентов.

Где-то на середине рассказа в порту поднялся невыносимый грохот. Каррузерс поинтересовался, какого дьявола там творится. Перебравшись в дальнюю каюту и плотно затворив дверь, Маккалеб в двух словах описал эпопею с погрузчиком.

– Хочешь, чтобы я исследовал гильзу? – спросил Вернон, выслушав приятеля. – Даже не знаю. В управлении шерифа работают толковые ребята, мимо них мышь не проскочит.

– Не сомневаюсь. Однако свежий взгляд не повредит. Еще мне надо, чтобы ты прогнал лазерный профиль через свой компьютер. Мало ли. Вдруг что-нибудь выплывет. Нутром чую, выплывет.

– Твоя знаменитая чуйка. Помню, помню. А кто отправит бандероль? Ты или они?

– В идеале – они. Инициатива должна исходить от управления. Попробую уболтать Джей Уинстон. Незачем тебе впутываться в неприятности. Только очень прошу, исследуй все досконально. Наш стрелок – явный рецидивист. Вычислив его, мы спасем чью-то жизнь. Вероятно, не одну.

Каррузерс молчал. Очевидно, прикидывал свой график.

– Значит, так. Сегодня четверг. Гильза нужна мне край во вторник, а лучше в понедельник. Иначе не успею сделать все с чувством, с толком, с расстановкой. В среду мне лететь в Канзас-Сити, выступаю в суде по делу против мафии и раньше следующей недели назад не выберусь. Если информация нужна тебе срочно, не тяни с отправкой. Остальное – моя забота.

– Надеюсь, никаких накладок с основной работой не возникнет?

– Возникнет, еще как. У меня завал на два месяца вперед. Хотя кому я рассказываю. Главное, пришли бандероль, а уж дальше я разберусь.

– Пришлю, не сомневайся. В лепешку расшибусь, но к понедельнику она будет у тебя.

– Заметано, приятель.

– Ах да, чуть не забыл. Запиши мой номер. Сам понимаешь, я здесь лицо неофициальное. По-хорошему ты должен передать всю информацию в управление шерифа, но, если нащупаешь что-нибудь важное, звони сразу мне. В долгу не останусь.

– Можешь на меня рассчитывать, – моментально откликнулся Каррузерс. – Диктуй номер. И адрес. И жди от Мэри открытку на Рождество.

Записав адрес и телефон друга, Каррузерс прочистил горло:

– Ты давно говорил с Кейт?

– Она звонила в клинику через два дня после пересадки. Но я чувствовал себя настолько паршиво, что разговор получился коротким.

– Хм. Ты бы звякнул ей, рассказал, что жив-здоров.

– А стоит ли? Как она поживает?

– Думаю, неплохо. По крайней мере, обратного не слышал. Позвони ей.

– К чему ворошить прошлое? Мы ведь давно в разводе.

– Ну смотри. Хозяин – барин. Тогда напишу ей на мыло, что ты жив-здоров.

Поболтав с Верноном еще пару минут, Маккалеб повесил трубку и отправился в салон за новой порцией кофе. Молоко закончилось, пришлось пить черный. Осушив чашку, Маккалеб ощутил прилив бодрости – и приступ тахикардии. Однако кофейная подзарядка сегодня необходима. Если все сложится удачно, он весь день проведет в разъездах.

Время близилось к семи. Еще немного, и можно звонить Уинстон. Маккалеб выбрался на палубу и огляделся. До самого горизонта простирался густой туман, яхты и прочие суда призраками вырисовывались в утренней мгле. Лишь через несколько часов на набережной засияет солнце. Маккалеб покосился на «Грозу морей» – тишина, очевидно, Локридж видел десятый сон.

В десять минут восьмого Маккалеб вернулся в салон и, раскрыв блокнот, набрал на радиотелефоне номер Уинстон. Как выяснилось, она только-только приехала на работу.

– Я даже за стол сесть не успела, – сняв трубку, пожаловалась Джей. – И вообще не ждала твоего звонка раньше чем к выходным. Там ведь уйма бумаг.

– Уйма, но я ухитрился управиться за сутки. Не мог оторваться.

– Ну, что скажешь?

Маккалеб моментально уловил смысл вопроса. Джей интересовала оценка ее действий.

– Скажу, что ты постаралась на славу. Впрочем, никто и не сомневался. Все нюансы учтены, претензий ноль.

– Но?..

– Но у меня возникли кое-какие вопросы. Если уделишь мне пару минут, я их озвучу. А заодно поделюсь своими предположениями и парой зацепок.

Джей добродушно расхохоталась.

– Вы, федералы, в своем репертуаре. Вечно у вас какие-то вопросы, предположения, зацепки.

– Я больше не федерал, забыла?

– Горбатого могила исправит. Ладно, выкладывай.

Маккалеб пробежался по записям и начал с Болотова.

– Ты хорошо знакома с Ритенбаухом и Агиларом?

– Знать их не знаю. Они не из убойного. Капитан выписал их на неделю мне в помощь. Когда проверяли списки рецидивистов, рук катастрофически не хватало. А почему ты спрашиваешь?

– Думаю, они поторопились вычеркнуть кое-кого из подозреваемых. Надо бы проверить повторно.

– О ком речь?

– Михаил Болотов.

Уинстон зашуршала бумагами, выискивая в отчете нужную фамилию.

– Да, есть такой. А что конкретно тебе не понравилось? У Болотова твердое алиби.

– Слышала о географии преступлений?

– О чем?

Маккалеб вкратце объяснил суть и рассказал о своих манипуляциях с картой, которые и вывели его на Болотова. Еще он обратил внимание Джей на важную деталь: Болотова допрашивали до стрельбы в «Шерман-маркете», тогда его непосредственная близость к месту преступления и дому, откуда украли «Хеклер и Кох Р7», не бросалась в глаза. Выслушав все доводы, Уинстон согласилась, что русского стоит хорошенько потрясти, однако особых иллюзий на этот счет не питала.

– Да, мне не доводилось сотрудничать ни с Ритенбаухом, ни с Агиларом, и поручиться за них я не могу, но думаю, они профи. Им не составит труда провести повторный допрос и тщательно проверить алиби Болотова.

Маккалеб молчал.

– У меня на этой неделе слушание. Мне некогда бегать по подозреваемым.

– Зато мне есть когда.

На сей раз промолчала Джей.

– Не волнуйся, все пройдет гладко, – заверил Маккалеб. – Комар носа не подточит.

– Не много на себя берешь? Терри, не забывай, ты теперь гражданский.

– Ладно, вернемся к этому позже. Тем более мы еще не все обсудили.

– Слушаю внимательно.

Чутье подсказывало: если Джей больше не обмолвится о Болотове, значит она дает ему карт-бланш. Естественно, неофициально, чтобы не получить нагоняй от начальства.

Маккалеб снова уткнулся в блокнот. Следующий вопрос на повестке был очень скользкий. Нужно сформулировать его так, чтобы одновременно заинтересовать и не обидеть Джей, иначе она решит, что он сомневается в ее компетентности.

– В протоколах нет ни слова о банковской карте Корделла. Судя по кадрам, преступник забрал деньги. А что случилось с картой?

– Осталась в банкомате. После выдачи наличных терминал выплюнул ее, подождал и автоматически втянул обратно. Стандартная схема, призванная обезопасить забывчивых владельцев карт.

Маккалеб отметил соответствующий пункт в блокноте галочкой.

– Теперь по поводу «чероки». Почему вы не передали информацию о нем в СМИ?

– Вообще-то, передали, но через пень-колоду. На первых порах мы молчали умышленно, понадеявшись на этот ориентир. Если бы сведения просочились в прессу, стрелок, чего доброго, избавился бы от тачки. Через пару дней мы уперлись в стену, и я попросила выпустить новый пресс-релиз с упоминанием «чероки». Вот только опубликовать его взялась лишь одна мелкая газетенка, других желающих не нашлось. К сожалению, рядовым убийством читателей не привлечь. Да, я облажалась по полной. Надо было печатать ориентировку по горячим следам.

– Тут не угадаешь, – утешил Маккалеб, ставя очередную галочку. – Твою логику можно понять.

Он снова углубился в свои записи.

– Еще пара моментов… На обоих пленках убийца что-то говорит. То ли самому себе, то ли в камеру. Вы не пробовали расшифровать? Просто в отчетах ничего не…

– У коллеги есть глухой брат, который умеет читать по губам. Коллега показал ему записи. Брат не уверен, но у банкомата преступник произнес нечто вроде «не забудь „бабули“», когда забирал деньги. С репликами в магазине совсем туманно. То ли убийца озвучил аналогичный текст, то ли «не греби чего-то там». Последнее слово на обеих пленках разобрать не удалось. Короче, расшифровать пробовали, только в протокол внести забыли. А ты в своем репертуаре, ничего не упускаешь.

– Ничего и никогда. Кстати, ваш сурдопереводчик знает русский?

– В смысле? А, ты опять про Болотова. Сомневаюсь, что брат коллеги владеет русским.

Маккалеб записал возможные толкования реплик и забарабанил ручкой по блокноту, готовясь к рискованному маневру.

– Ты закончил? – не вытерпела Джей.

Маккалеб не отважился завести разговор о Каррузерсе. По крайней мере, напрямую.

– Пушка.

– Знаю. Меня она тоже смущает. Уличные грабители не разгуливают с «хеклер-кохом» по цене чугунного моста. Пистолет наверняка краденый. Ты видел, я прорабатывала эту версию. И снова тупик. Куда ни ткни, всюду он.