Текст книги "Кровавая работа"

– Версия неплохая, – отметил Маккалеб. – Но не очень убедительная. Будь пистолет краденым, стрелок избавился бы от него сразу после убийства Корделла. Выкинул где-нибудь в пустыне, и дело с концом. А для нового нападения раздобыл бы новый.

– Ничего подобного, – возразила Уинстон, и Терри буквально видел, как она качает головой. – Ты ищешь закономерности там, где их нет. Думаю, преступник прекрасно осведомлен о стоимости пушки, поэтому у него рука не поднялась выбросить такую ценную вещь. И потом, пуля прошила Корделла насквозь. Убийца рассудил, что ее не найдут, а если даже она застрянет в стене – как, собственно, и вышло, – сильная деформация патрона помешает определить, из какого оружия его выпустили. Не зря же он собирал гильзы. Значит, намеревался снова пустить пистолет в ход.

– Пожалуй, ты права.

В трубке повисла тишина. Оба собеседника взяли паузу. В списке Маккалеба осталось всего два пункта.

– И еще, – осторожно начал он. – Гильзы.

– А что с ними не так?

– Ты сказала, что ведешь баллистику по обоим делам.

– Правильно. Все гильзы сейчас в камере вещдоков. А к чему ты клонишь?

– В Бюро есть программа «Наркотики-огнестрел». Слыхала про такую?

– Нет.

– Думаю, она нам пригодится. Точнее, тебе. Процесс, конечно, затяжной, но результат того стоит.

– А в чем суть?

Маккалеб объяснил. Разработчики компьютерной программы «Наркотики-огнестрел» вдохновлялись дактилоскопической базой данных. Детище криминалистической лаборатории, программа появилась в начале восьмидесятых, когда в крупных городах – преимущественно Майами – бушевали кокаиновые войны, спровоцировавшие огромный всплеск убийств по всей стране. С жертвами расправлялись в основном при помощи огнестрельного оружия. ФБР сбилось с ног, выслеживая убийц от наркобизнеса на всей территории Соединенных Штатов. Тогда-то и возникла система «Наркотики-огнестрел». Уникальные нарезы на стреляной гильзе, «отметившейся» в наркоразборке, считывались лазером, кодировались и помещались в базу данных. Программа работала по принципу архива отпечатков пальцев, широко используемого правоохранительными органами, и позволяла провести быстрый сравнительный анализ параметров пуль.

База данных постепенно пополнялась и росла. Полномочия программы тоже ширились, хотя название оставалось неизменным. Любое преступление с использованием огнестрельного оружия – будь то мафиозные разборки в Лас-Вегасе, бандитская перестрелка на юге Лос-Анджелеса или серийное убийство в Форт-Лодердейле, – попав в поле зрения ФБР, заносилось в базу. За десять с лишним лет в ней накопились тысячи баллистических профилей.

– Я все пытаюсь понять логику стрелка. Почему-то он зациклился именно на этом пистолете, – пояснил Маккалеб. – Краденый он или нет, но привязанность к пушке – единственный промах, допущенный убийцей. На него и нужно делать ставку. Судя по видео, стрелок уже убивал. Вероятно, из того самого пистолета.

– Терри, мы уже пробивали по базам. Ствол чист. Посылали телетайпы и запрос в национальный реестр тяжких преступлений. Ничего, глухо.

– Немудрено. Однако убийца мог изменить, усовершенствовать тактику. Допустим, в Финиксе он действовал иначе, чем в Лос-Анджелесе. Я к тому, что этот парень где-нибудь да засветился. Не исключено, что с тем же самым стволом. Если нам повезет, мы выйдем на него через программу.

– Твоими бы устами, – вздохнула Джей.

Она замолчала, прикидывая в уме все за и против. Причем, «против» явно преобладали. Шансы на успех невелики, а вот хлопот не оберешься. Во-первых, придется официально привлекать к делу федералов, а во-вторых, признать, что она действует по наводке Маккалеба – гражданского лица, не имеющего ни малейшего отношения к расследованию.

– Ну, что скажешь? – не выдержал Маккалеб. – Тебе всего-то нужно отправить им пулю. Сколько их у тебя по обоим делам, четыре?

– Даже не знаю. Мне совсем не улыбается связываться с Вашингтоном. Уверена, управлению полиции тоже.

– Их не обязательно ставить в известность. Улики ведь у тебя, ты вправе распоряжаться ими на свое усмотрение. Бандероль обернется за неделю. Арранго ничего не заподозрит. Я уже переговорил со спецом из «огнестрельного» подразделения. Он парень дотошный, мертвого из-под земли достанет.

Маккалеб зажмурился. Настал момент истины. Если Джей разозлится, то сейчас.

– Ты уже пообещал отправить ему пулю? – сердито осведомилась Уинстон.

– Конечно нет. Просто сказал, что есть некая следователь – очень добросовестная и усердная, которая костьми ляжет, но досконально проверит каждую деталь.

– Хм, где-то я уже это слышала. Интересно где?

Маккалеб улыбнулся.

– Вариант беспроигрышный. Даже если программа не обнаружит совпадений, пистолет останется в базе. На будущее. Стоит стрелку снова выйти на охоту, его моментально вычислят.

Уинстон погрузилась в раздумья, и Маккалеб понял, что загнал ее в угол. Как тогда, с Могильщиком. Либо она согласится, либо будет проклинать себя за упущенную возможность до конца дней.

– Ладно, – раздалось наконец в трубке. – Попробую уболтать капитана. Скажу, что это моя идея. Если он одобрит, вышлю бандероль. Но только пулю, точка.

– Ничего другого от тебя и не требуется.

Маккалеб добавил, что Каррузерс должен получить вещдок не позднее вторника, и посоветовал не откладывать разговор с капитаном. После чего в трубке вновь повисла пауза.

– Согласись, Джей, такой шанс нельзя упустить, – увещевал он, чувствуя, что собеседница колеблется.

– Не спорю, просто мне как-то… ладно, проехали. Дай мне контакты твоего приятеля.

Маккалеб сжал кулак и двинул им по воздуху. Он снова в игре! Даже если версия не оправдает надежд, его совесть будет чиста.

Записав номер и адрес Каррузерса, Джей поинтересовалась, какие вопросы еще на повестке. Маккалеб сверился с блокнотом, однако следующий пункт в нем не значился.

– Даже не знаю, озвучивать или нет. Боюсь, ты окончательно озвереешь.

– Правильно, добей меня, – проворчала Джей. – Сама виновата, нечего брать трубки в день слушания. Давай, жги.

– Джеймс Нун.

– Свидетель? А с ним что?

– Он видел стрелка. Видел его машину.

– А толку? В Южной Калифорнии примерно сто тысяч «чероки», про водителя я вообще молчу. То ли седой, то ли в шапке. Свидетель Нун только на бумаге, по факту проку с него, как с козла молока.

– Тем не менее он видел убийцу. Причем в стрессовой ситуации. Чем сильнее стресс, тем крепче он застревает в памяти. Нун идеально подходит.

– Для чего?

– Для гипноза.

Глава 14

Локридж втиснул «таурус» в парковочный карман перед входом в «Видеографф» на Ла-Бреа-авеню в Голливуде. Сегодня Бадди решил не выпендриваться и оделся по погоде: в шорты и гавайскую рубашку с принтом из укулеле и смуглых островитянок на небесно-голубом фоне. Предупредив, что надолго не задержится, Маккалеб выбрался из салона.

К «Видеограффу» зачастую обращались представители развлекательной индустрии: брали в аренду профессиональное видеооборудование, заказывали монтаж или озвучку. Основную клиентуру составляли авторы «фильмов для взрослых», чей контент снимался исключительно на пленку, однако, помимо прочего, «Видеографф» славился лабораториями по созданию лучших в Голливуде спецэффектов и качественной картинки.

С «Видеограффом» Маккалеб столкнулся, когда его «одолжили» местному банковскому подразделению ФБР. В этом был огромный минус перевода из Куантико: в МП всем командовал старший агент. Если самопровозглашенный начальник считал, что в отделе по расследованию серийных убийств наступило затишье, он перенаправлял Маккалеба заниматься какой-нибудь откровенной хренью.

Тогда-то он и заявился в «Видеографф» с кассетой, отснятой камерой наблюдения «Уэллс Фарго Бэнк» в Беверли-Хиллз. Вооруженные грабители напали на банк и унесли триста шестьдесят три тысячи долларов наличными. Это был уже четвертый налет за неполные две недели. Единственная зацепка, которой располагали агенты, таилась на пленке. Когда один из налетчиков потянулся забрать у кассира сумку, доверху набитую купюрами, его рукав зацепился за мраморную стойку и задрался вверх. Грабитель быстро одернул манжет, но камера успела запечатлеть контур татуировки на внутренней поверхности руки чуть выше запястья. Когда специалист из ведомственной лаборатории отчаялся добиться четкой картинки, начальство решило не посылать кассету в штаб-квартиру Бюро в Вашингтоне, где процесс анализа растянулся бы на месяц. Налеты совершались раз в три дня. Судя по кадрам, грабители сильно нервничали, и новое нападение могло закончиться кровопролитием. Медлить было нельзя.

Маккалеб отнес пленку в «Видеографф». Тамошний профи всего за день увеличил и обработал расплывчатый стоп-кадр с татуировкой так, что теперь любой мог разглядеть парящего ястреба с обрезом в одной лапе и косой в другой.

Расследование моментально сдвинулось с мертвой точки. Описание вместе со снимком тату разослали через телетайп и факс в шестьдесят подразделений по всей стране. Руководство офиса в Бьюте передало сведения в резидентуру Кёр-д’Алена, Айдахо, и кто-то из агентов вспомнил, что видел точно такой же рисунок на флаге, украшавшем дом представителя местной группы антиправительственных экстремистов. Ее участники попали в поле зрения Бюро после покупки огромных загородных участков. Глава резидентуры сообщил лос-анджелесскому МП имена и номера социального страхования всех членов группы. Агенты начали проверять гостиницы и вскоре обнаружили семерых экстремистов в «Аэропорт Хилтон». За ними моментально установили слежку и уже на следующий день наблюдали, как великолепная семерка грабит очередной банк в Уиллоубруке. Тридцать агентов заняли наблюдательные посты, готовые вмешаться при малейших признаках насилия. Однако вмешательство не понадобилось. Наружка проводила грабителей до гостиницы и, прикинувшись обслуживающим персоналом, поочередно арестовала участников банды прямо в номерах. Один из экстремистов согласился сотрудничать со следствием и доверительно сообщил, что все грабежи затевались ради покупки обширных угодий в Айдахо, где группа намеревалась переждать апокалипсис, обещанный их лидером.

И вот спустя годы Маккалеб вернулся. Шагнув к регистрационной стойке, он заметил, что благодарственное письмо с гербовой печатью ФБР, самолично отправленное им после поимки преступников, теперь висит на стене в рамке. Маккалеб перегнулся через стойку, чтобы прочесть имя получателя.

– Сэр, я могу вам помочь? – осведомилась девушка-администратор.

Маккалеб кивнул на рамку:

– Да, мне нужен Тони Бэнкс.

Администратор спросила, как его представить, но, услышав фамилию, никак не отреагировала, хотя письмо висело прямо у нее за спиной, и позвонила кому-то по внутреннему телефону. Вскоре появился Тони Бэнкс. Он тоже не узнал гостя, пока тот не упомянул историю с банком.

– Как же, как же. Вы еще прислали нам благодарственное письмо. – Бэнкс ткнул пальцем в рамку.

– Верно.

– Что на сей раз? – поинтересовался Бэнкс, косясь на кассету в руках Маккалеба. – Очередное ограбление?

– Нет, преступление другого плана. Хочу, чтобы ты посмотрел запись. Никак не могу разобрать один кадр.

– Давайте глянем. Помогу чем смогу.

Бэнкс зашагал по устланному серым ковром коридору, мимо многочисленных дверей. Еще по прошлому визиту Маккалеб знал, что за ними скрываются студии монтажа. Работа там кипела вовсю. На всех ручках болталась табличка «Занято». Из-за дверей доносились приглушенные охи и ахи. Бэнкс обернулся к спутнику и закатил глаза:

– Не о том думаете. Ребята просто монтируют ленты.

То же самое он говорил и в прошлый раз.

Бэнкс приоткрыл створку в самом конце коридора и, удостоверившись, что комната пуста, посторонился, пропуская Маккалеба внутрь. Обстановка была спартанская: два стула напротив монтажного пульта с двумя тридцатидюймовыми экранами. Бэнкс включил оборудование, нажал на кнопку, и на левой панели открылся кассетоприемник.

– Честно скажу, зрелище не из приятных, – предупредил Маккалеб. – Людей расстреливают в упор. Может, подождешь в коридоре, пока я перемотаю на нужный момент?

Бэнкс на секунду задумался. Маккалеб искоса рассматривал помощника. Худой, лет тридцати, с выбеленными до платинового волосами, длинными на макушке и сбритыми на висках – голливудская мода.

– Жестью меня не проймешь. Запускайте.

– Уверен? – усомнился Маккалеб. – Это ведь не киношные страшилки, а настоящее убийство.

– Запускай, – повторил Бэнкс.

Маккалеб сунул кассету в приемник, и Бэнкс нажал воспроизведение. Экран ожил. Когда грабитель схватил Глорию Торрес со спины и выстрелил в висок, у Бэнкса перехватило дыхание. Маккалеб подался вперед и занес палец над кнопкой «пауза». Едва раненый Чан Хо Кан рухнул на прилавок и начал медленно оседать вниз, Маккалеб остановил запись. Потом отмотал немного назад, прокрутил в замедленном режиме вперед и, отыскав нужный кадр, повернулся к Бэнксу. Тот выглядел так, словно перед ним открылись врата ада.

– Ты в порядке?

– Какой кошмар.

– Да, он самый.

– Что от меня требуется?

Вытащив из нагрудного кармана ручку, Маккалеб ткнул ею в экран и постучал по изображению часов на запястье Кана.

– Часы? – изумился Бэнкс.

– Да. Ты можешь увеличить картинку или сделать ее более четкой, чтобы был виден циферблат? Мне необходимо знать, в какое время это случилось.

– Зачем такие сложности, если есть счетчик? – Бэнкс кивнул на таймер.

– Ему, к сожалению, нет доверия. Нужно время именно на часах.

Бэнкс сел за пульт и принялся колдовать с настройками, отвечающими за фокус и приближение.

– Это копия, – объявил он чуть погодя.

– Копия, ну и что? – растерялся Маккалеб.

– Увеличить не получится, все поплывет. Есть возможность достать оригинал?

– Это вряд ли.

Маккалеб поднял голову. Бэнкс увеличил изображение, сделал его более четким. Теперь весь экран занимал торс Кана и вытянутая рука, однако циферблат по-прежнему вырисовывался серым пятном.

– Тогда расклад такой: пленка останется у меня, я над ней поколдую, привлеку ребят из лаборатории. Мы максимально приблизим картинку, настроим резкость пикселей, но чуда не ждите.

– Думаешь, получится без оригинала? Стоит вообще возиться?

– Не знаю, но попытка не пытка. Мы не зря едим свой хлеб. Вы гоняетесь за ним, верно? За тем парнем в маске? – Бэнкс махнул рукой в сторону экрана, хотя стрелка на нем не было.

– Да, за ним.

– Постараюсь помочь. Одолжите пленку?

– Угу, только… сними для меня копию? Она мне еще пригодится.

– Без проблем. Сейчас принесу чистую кассету.

Бэнкс встал и скрылся в коридоре. Маккалеб откинулся на спинку стула и впился взглядом в монитор. Терри не зря следил за манипуляциями Бэнкса и сейчас без труда отыскал нужные клавиши. Он отмотал запись и увеличил изображение стрелка. Однако ничего любопытного не заметил. Потом быстро перемотал вперед и взял крупным планом лицо Глории, хотя чувствовал, что совершает кощунство, бесцеремонно рассматривая ту, чья жизнь так трагически оборвалась. Камера зафиксировала левый профиль с распахнутым глазом.

Маккалеб обратил внимание на три сережки у нее в ухе: «гвоздик» в виде серебристого полумесяца, чуть ниже – простое серебряное колечко, а на мочке болтался крестик. С недавних пор у девушек вошло в моду прокалывать уши в нескольких местах.

В ожидании Бэнкса Маккалеб еще немного поигрался с настройками, пока не отмотал на момент, когда Глория только появилась в кадре и встала правой стороной к камере. Правое ухо украшала единственная сережка – полумесяц.

Вернувшись с кассетой, Бэнкс быстро вставил ее во второй приемник и перемотал исходную пленку на начало. Процесс копирования в ускоренном режиме занял секунд тридцать. Вытащив кассету, Бэнкс сунул ее в коробку и вручил Маккалебу.

– Спасибо, – поблагодарил тот. – Когда приступите?

– Работы сейчас навалом. Но я проверю штатное расписание и завтра, максимум к субботе постараюсь подобрать специалиста. Годится?

– Вполне. Огромное спасибо, Тони.

– А, пустяки. Не помню, сохранил я вашу визитку или нет. Вы сами позвоните или лучше мне?

Маккалеб решил не раскрывать карты. Пусть Бэнкс думает, что просьба исходит непосредственно от ФБР. Это добавит ему усердия.

– Поступим так: я дам тебе свой личный номер. Если не застанешь меня, оставь сообщение, и я перезвоню.

– Отлично. Надеюсь, мы сумеем помочь.

– Я тоже очень надеюсь. И еще, Тони, окажи мне услугу – не показывай кассету всем подряд.

– Само собой, – откликнулся Бэнкс и слегка покраснел: то ли смутился, что его приняли за болтуна, то ли, наоборот, уже мысленно прикидывал, когда устроить коллективный просмотр.

Маккалеб ставил на второй вариант.

Продиктовав номер, Маккалеб пожал Бэнксу руку и, попросив не провожать, направился к выходу. Как ни странно, за дверями, откуда еще недавно доносились страстные стоны, сейчас царила тишина.

В «таурусе» его оглушили звуки радио. Бадди сжимал в руке губную гармошку, готовый в любой момент подхватить понравившийся мотив. Увидев Маккалеба, Бадди захлопнул книгу под названием «Смерть тенора». Но предварительно заложил закладку примерно на середине.

– А где «Инспектор Фуджигама»?

– Кто? – растерялся Локридж.

– Ну, вчерашняя книга.

– Не Фуджигама, а Иманиши. Уже прочитал.

– Ладно, Иманиши. Быстро ты управился.

– Хорошие книги читаются взахлеб, – доверительно сообщил Локридж. – А ты не увлекаешься детективами?

– Зачем мне выдуманные убийства, если я насмотрелся настоящих, от которых уже тошнит?

Бадди повернул ключ зажигания, но мотор завелся только со второго раза.

– На литературе отдыхаешь душой. Не нужно ломать голову, сразу понятно, где добро, где зло. Злодей всегда получает по заслугам, герой торжествует. Никакой недосказанности. Приятное разнообразие на фоне суровой реальности.

– Как по мне, скука смертная, – возразил Маккалеб.

– А по-моему, вселяет оптимизм. Куда едем?

Глава 15

Перекусив в любимом ресторанчике «У Муссо и Фрэнка», куда Маккалеб не наведывался уже два года, они спустились с Голливудских холмов в Вэлли и ровно без пятнадцати два подкатили к зданию, где располагался часовой завод «Дельтона клокс». Маккалеб звонил сюда еще утром и выяснил, что Михаил Болотов по-прежнему работает в смену с двух до десяти.

Мастерские помещались в огромном здании склада, примыкавшем к выставочному павильону и розничному магазину. Локридж припарковал «таурус» напротив. Маккалеб порылся в кожаной сумке у себя в ногах, достал пистолет в холщовой кобуре и прицепил ее к поясу.

– А это еще зачем? – насторожился Локридж.

– Для перестраховки.

Следом из сумки появилась увесистая стопка материалов расследования. Удостоверившись, что протокол допроса Болотова и его непосредственного начальника, некоего Арнольда Толивера, лежит на самом верху, Маккалеб повернулся к Локриджу.

– Сиди смирно, пока не вернусь.

Вопреки обыкновению, Бадди не стал навязываться за компанию. Маккалеб ухмыльнулся. Пожалуй, стоит почаще брать с собой пистолет.

Посетителей в магазине не оказалось. Все пространство занимали дешевые часы всевозможных размеров. Сделанные без особой фантазии, они больше подходили для классных комнат или лавки автозапчастей, нежели для дома. На стене позади прилавка восемь одинаковых моделей демонстрировали время в крупнейших мировых столицах. На складном стуле за витриной скучала девушка. Страшно вообразить, как медленно тянется для нее время в отсутствие покупателей и в окружении многочисленных часов. Маккалеб твердым шагом двинулся к прилавку.

– Где мне найти мистера Толивера?

– Арнольда или Рэнди?

– Арнольда.

– Сейчас уточню. Вы по какому вопросу?

– Я здесь не по поводу часов. Провожу дополнительную проверку по запросу управления шерифа от третьего февраля.

Маккалеб демонстративно шлепнул стопку протоколов на прилавок, чтобы девушка убедилась в их подлинности. Потом упер руки в боки, ненавязчиво распахнув полы спортивного пиджака. При виде кобуры глаза продавщицы расширились. Она сняла трубку телефона и набрала три цифры.

– Арни, это Венди. Здесь пришли из управления шерифа насчет какого-то расследования.

Маккалеб не стал указывать девушке на ошибку. Он не лгал ей, даже не собирался. Не прикидывался тем, кем в действительности не является. Хочет делать неверные выводы, ее право. Выслушав невидимого собеседника, Венди подняла голову.

– О каком расследовании речь?

Маккалеб кивнул на телефон и вытянул руку. Поколебавшись, девушка передала ему трубку.

– Мистер Толивер? Меня зовут Терри Маккалеб. Пару месяцев назад вы беседовали с детективами Ритенбаухом и Агиларом по поводу вашего сотрудника Михаила Болотова. Припоминаете?

Повисла долгая пауза. Наконец Толивер выдавил «да».

– Сейчас дело перепоручили мне. Ритенбаух с Агиларом заняты другим расследованием. У меня появились дополнительные вопросы. Мы можем встретиться?

Толивер снова замялся.

– Вообще-то, у нас дикий завал.

– Много времени это не займет. Вы ведь не хотите, чтобы убийца и дальше разгуливал на свободе?

– Даже не знаю…

– Чего вы не знаете?

– Хм, ладно, проходите. Венди скажет куда.

Маккалеб направился вглубь здания, лавируя среди сборочных и упаковочных станков, и через три минуты добрался до конторы, расположенной рядом с погрузочной платформой. В контору вела небольшая лестница. Рядом с дверью помещалось окно, из которого Толивер мог наблюдать за сотрудниками и контролировать приемно-погрузочные работы. По пути в офис Маккалеб слышал разговоры сборщиков. Раза три в них мелькала русская речь.

Когда Маккалеб возник на пороге конторы, худощавый мужчина лет шестидесяти, со смуглой обветренной кожей и седыми растрепанными волосами – очевидно, Толивер – повесил трубку и жестом пригласил гостя войти. Из его нагрудного кармана торчал пластиковый кожух, набитый шариковыми ручками.

– Только в темпе, – предупредил Толивер. – Мне еще проверять накладные на погрузку.

– Как скажете. – Маккалеб сверился с протоколом, лежащим поверх стопки документов. – Два месяца назад вы сообщили Ритенбауху и Арранго, что двадцать второго января Михаил Болотов работал в ночную смену.

– Не отрицаю, говорил. И добавить мне нечего.

– Уверены, мистер Толивер?

– Конечно уверен! У нас все как в аптеке. Перед визитом детективов я специально поднимал ведомости. Даже предъявлял табель.

– Ваши показания основаны исключительно на платежной ведомости? Или вы своими глазами наблюдали Болотова на рабочем месте?

– Он был на работе, сто процентов. Михаил еще ни одного дня не пропустил.

– И он оставался в цеху вплоть до десяти?

– На его пропуске отмечено…

– Речь не о пропуске, а о том, можете ли вы засвидетельствовать, что Болотов досидел полную смену.

Толивер молчал. Маккалеб посмотрел в окно, на бесчисленные ряды станков.

– У вас много народа в подчинении. Сколько из них работает с восьми до десяти?

– В настоящий момент восемьдесят восемь.

– А два месяца назад?

– Примерно столько же. К чему вы клоните?

– К тому, что вы обеспечили человеку алиби, основываясь лишь на отметке в пропуске. Болотов не мог уйти пораньше и попросить приятеля прокомпостировать пропуск за него?

Толивер не ответил.

– Хорошо, забудем о Болотове. Такие конфузы в принципе случались? Никто никогда не пытался смухлевать с пропусками?

– Мы на рынке шестнадцать лет. Всякое бывало.

– Болотов мог воспользоваться схемой? – наседал Маккалеб. – Или вы лично дежурите на табельных часах и следите, чтобы никто не пробил две карточки – за себя и за того парня?

– Теоретически мог. Мы не караулим. Вечерние смены обычно закрывает сын, я к тому времени уже дома. А он следит за порядком.

У Маккалеба перехватило дыхание, в крови забурлил адреналин. Чутье снова не обмануло. Если предъявить слова Толивера на суде, алиби Болотова рассыплется, как карточный домик.

– Вашего сына зовут Рэнди?

– Да.

– С ним можно побеседовать?

– Он сейчас в Мексике. Мы открываем новый завод в Мехикали. Рэнди катается туда каждый месяц. Вернется через неделю.

– А если позвонить?

– Вряд ли он возьмет трубку. Рэнди сутками торчит в цехах, за этим и катается – контролирует пусконаладочный процесс. Да и потом, откуда ему помнить, что было три месяца назад? Мы клепаем часовые механизмы, детектив. Каждый божий день клепаем и отгружаем. В таком режиме одну смену от другой не отличишь.

Маккалеб отвернулся от собеседника и снова глянул в окно. Несколько мастеров направились к выходу, их места занимали сменщики. Пересменка шла полным ходом, и вскоре Маккалеб распознал в толпе новеньких Болотова. Детективы не приложили к отчету фото, ограничившись скудным описанием, однако этого оказалось вполне достаточно. Маккалеб не сводил глаз с крепыша в черной футболке. Короткие рукава обтягивали мощные бицепсы, сплошь покрытые синими тюремными наколками.

– Это он? – Терри кивнул на татуированного крепыша за станком.

Судя по всему, Болотов занимался тем, что упаковывал готовые часы и складывал их на тележку.

– Который? – Толивер подошел к окну.

– Тот, с татуировками.

– Ага.

Маккалеб на секунду задумался.

– Вы предупредили Ритенбауха с Агиларом, что алиби Болотова строится исключительно на платежной ведомости и табеле, а не на показаниях очевидцев?

– Ну разумеется. Они не стали цепляться, и мы мирно распрощались. Вот, собственно, и все. А теперь вы являетесь со своими вопросами. Раньше сообразить не могли? Одно дело – опрашивать моего сына спустя две недели, и совсем другое – через три месяца.

Маккалеб мысленно хмыкнул. Небрежность детективов объяснялась элементарно. Им выдали список на двадцать пять фамилий и установили недельный срок. Задание они выполнили, но через пень-колоду.

– Короче, у меня погрузка горит, – нарушил молчание Толивер. – Подождете, пока я освобожусь, или как?

– Лучше позовите сюда Болотова. Хочу побеседовать с ним с глазу на глаз.

– Прямо в конторе?

– С вашего позволения, мистер Толивер. Вы ведь хотите помочь и не откажетесь сотрудничать со следствием?

Маккалеб вперил в него коронный взгляд, пресекая дальнейшие препирательства.

– Ладно. – Толивер сердито всплеснул руками и направился к двери. – Только недолго, у нас работы непочатый край.

– Ах да, чуть не забыл, – окликнул Маккалеб.

Толивер обернулся.

– По дороге сюда я неоднократно слышал русскую речь. Почему вы нанимаете русских?

– Они вкалывают на совесть, не ноют. Получают гроши и не просят прибавки. Мы регулярно публикуем вакансии в газете местной диаспоры.

Толивер скрылся за порогом, оставив дверь нараспашку. Маккалеб перетащил оба стула от стола и поставил их друг напротив друга на расстоянии пяти футов. Опустился на тот, что располагался ближе к двери, и стал ждать, параллельно обдумывая тактику допроса. Пожалуй, лучше действовать жестко. Пусть Болотов заведется, отреагирует, этого хватит, чтобы составить о нем мнение.

Ощутив кожей чужое присутствие, Маккалеб обернулся. В проеме маячил среднего роста брюнет с бледной физиономией. Однако взгляд приковывали его внушительные бицепсы, забитые тюремными наколками: один обвивала вытатуированная змея, второй покрывала паутина.

– Присаживайтесь. – Маккалеб кивнул на пустой стул.

Болотов не колеблясь сел. Маккалеб обратил внимание, что паутина уходила под футболку и оплетала всю шею, а под правым ухом притаился черный паук.

– Ну, зачем звали?

– Затем же, Болотов. Моя фамилия Маккалеб. А теперь расскажи мне про вечер двадцать второго января.

– Копы меня уже спрашивали. Я работать всю смену. Вы не на того тратите время.

– Видишь ли, кое-что изменилось. Вскрылись новые обстоятельства.

– Какие обстоятельства?

Маккалеб встал, демонстративно запер дверь. После чего вернулся на место. Избитый психологический прием, дабы подчеркнуть, кто хозяин положения. Пусть Болотов понервничает.

– В частности, ограбление дома на Мейсон, буквально в паре кварталов отсюда. Грабитель не побрезговал рождественскими подарками из-под елки. Там ты и раздобыл пушку, верно?

– Какая пушка? Вы гоните!

– Плохо врешь, Болотов. Ты вломился в дом, украл новенький пистолет и решил употребить его по назначению. Сначала в Ланкастере, а потом в магазинчике за углом. Ты убийца, Болотов. Убийца.

Михаил молчал, но бицепсы угрожающе вздулись, отчего татуировки сделались особенно отчетливыми. Маккалеб ринулся в атаку.

– На вечер седьмого февраля у тебя тоже алиби?

– Точно не помню. Надо свериться с та…

– Ты нагрянул в магазин и хладнокровно застрелил двоих. Я думал, такое не забывается.

– Ты не из легавки. – Болотов резко поднялся. – Откуда тогда?

Маккалеб не двинулся с места, стараясь ничем не выдать своего удивления.

– Легавые ходят по двое. Кто ты?

– Тот, кто упечет тебя за решетку всерьез и надолго. Ты убил всех этих людей, и я это докажу.

– Какого…

Кто-то сердито забарабанил в дверь. Маккалеб инстинктивно обернулся, и Болотов моментально воспользовался его оплошностью. Краем глаза Маккалеб увидел черную тень и попытался заслонить руками грудь. Но не успел. Болотов обрушился на него всем весом и опрокинул вместе со стулом.

В дверь продолжали колошматить. Болотов, более крупный и сильный, придавил соперника к полу и методично обшарил карманы. Нащупав кобуру, сорвал ее с пояса и зашвырнул в угол. Наконец пальцы русского добрались до бумажника во внутреннем кармане пиджака. Послышался треск разрываемой ткани. Болотов выхватил бумажник и стал изучать его содержимое.

– Жетона нет. Ты не легавый.

Зато в пластиковом окошке нашлось водительское удостоверение.

– Тер-релл Мак-кей-либ, – по слогам прочел русский и перевел взгляд на адрес.

Маккалеб мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Слава богу, ему хватило ума указать в этой строке контору портового инспектора, где он арендовал абонентский ящик.

– Может, как-нибудь тебя навещу. Не против? – осклабился Болотов.

Маккалеб молчал и даже не пытался вырваться. Такого бугая ему не одолеть. Пока он лихорадочно соображал, как выпутаться из этой передряги, Болотов вдруг вскочил, выдернул из-под поверженного противника стул и занес его над головой. Маккалеб машинально заслонил голову от удара и в тот же миг осознал, что оставил незащищенной грудь.

До него долетел звон битого стекла. Сквозь пальцы Маккалеб увидел, как Болотов запустил в окно стулом, молниеносно выскочил наружу и бросился наутек.

Маккалеб перекатился на бок и поджал ноги. Рука исступленно шарила по груди, силясь уловить биение сердца. Два глубоких вдоха, и ему удалось встать на четвереньки. Дверь сотрясалась от ударов, сопровождаемых истерическими воплями Толивера, который требовал открыть дверь.

Маккалеб потянулся к дверной ручке. В ушах шумело. Ощущение, словно летишь по двадцатифутовому желобу в бурлящие волны. Толивер ворвался в контору и принялся орать, но Маккалеб не мог разобрать слов. Упираясь ладонями в пол, он зажмурился в попытке побороть головокружение и еле слышно выругался: