Текст книги "Восходящее солнце"

Ричмонд гладко сказал: «Джентльмены, если это может подождать, то мы здесь в разгаре одного весьма сложного…»

Коннор прервал его: «Господин Ишигуро, вы находитесь под арестом за убийство Черил Линн Остин», а потом зачитал ему права Миранды. Ишигуро пристально смотрел на него. Все другие в зале замолчали. За длинным столом никто не шевельнулся. Все словно замерли.

Ишигуро оставался сидеть. «Это абсурд.»

«Господин Ишигуро», сказал Коннор, «встаньте, пожалуйста.»

Ричмонд тихо произнес: «Надеюсь, вы, парни, знаете, что делаете.»

Ишигуро сказал: «Я знаю свои права, джентльмены.»

Коннор повторил: «Господин Ишигуро, встаньте, пожалуйста.»

Ишигуро не шевельнулся. Дым его сигареты завивался перед ним.

Настала долгая пауза.

Потом Коннор сказал мне: «Покажи им ленту.»

Одна стена конференц-зала была занята видеооборудованием. Я нашел плеер, похожий на тот, которым пользовался сам, и вставил ленту. Однако на большом центральном мониторе изображение не появилось. Я пытался нажимать разные кнопки, но картинки не было.

Из угла в мою сторону заторопилась секретарша-японка, делавшая заметки. Кланяясь и извиняясь, она нашла правильные кнопки, снова поклонилась и вернулась на свое место.

«Благодарю вас», с опозданием сказал я.

На экране появилось изображение. Даже в ярком солнечном свете оно было очень четким. Показывался как раз тот момент, который мы видели в комнате Терезы. Момент, когда Ишигуро подходит к девушке и удерживает бьющееся тело. Ричмонд спросил: «Что это?»

«Это фальшивка», сказал Ишигуро. «Это мошенничество.» Коннор сказал: «Лента была записана камерами службы безопасности Накамото на сорок шестом этаже в четверг вечером.» Ишигуро сказал: «Это незаконно. Это мошенничество.» Но никто его не слушал. Все смотрели на экран. Ричмонд сидел с открытым ртом. «Боже», произнес он.

На экране казалось, что смерть девушки длится очень долго. Ишигуро яростно глядел на Коннора. «Это ничто иное, как сенсационный публичный трюк», сказал он. «Это фабрикация. Это не доказывает ничего.» «Боже мой», сказал Ричмонд, не сводя глаз с экрана. Ишигуро сказал: «Это не имеет законной силы. Этого не примет суд. Это никогда не пройдет. Это просто…»

Он запнулся. В первый раз он бросил взгляд на другой конец стола. И увидел, что кресло Ивабуги пусто.

Он посмотрел в другую сторону. Его глаза обежали зал.

Кресло Мариямы было пусто.

Кресло Шираи.

Кресло Йошида.

Глаза Ишигуро задергались. Он с изумлением посмотрел на Коннора. Потом он кивнул, гортанно фыркнул и встал. Все остальные смотрели на экран. Он подошел к Коннору. «Я не хочу смотреть на это, капитан. Когда вы закончите свою шараду, то найдете меня снаружи.» Он зажег сигарету, искоса глядя на Коннора. «Тогда мы поговорим. Кикчиирито-на.» Он открыл дверь и вышел на террасу. Дверь за собой он оставил открытой. Я был направился за ним, но Коннор перехватил меня, чуть покачав головой. Я остался, где был.

Я видел, как Ишигуро стоит снаружи у перил. Он докурил свою сигарету и повернул лицо к солнцу. Потом оглянулся на нас и с сожалением покачал головой. Он склонился на перила и поставил на них ногу. В конференц-зале лента все продолжалась. Один из американских адвокатов, женщина, встала, защелкнула дипломат и вышла из зала. Остальные не шевелились.

И, наконец, лента закончилась.

Я вытащил ее из плеера.

В зале стояла тишина. Легкий ветерок шуршал бумагами людей на длинно столе.

Я взглянул на террасу.

Она была пуста.

К тому времени, когда мы подошли к перилам, снизу с улицы доносился слабый звук сирен.

* * *

Внизу на уровне земли воздух был пыльным и раздавался оглушительный звук отбойных молотков. Накамото приделывала пристройку и работы находились в полном разгаре. Цепочка громадных цементовозов выстроилась вдоль обочины. Я протиснулся сквозь кучку японцев в голубых костюмах и посмотрел в яму. Ишигуро приземлился на сырой свеженалитый бетон. Тело лежало боком, над поверхностью мягкого бетона торчали только голова и одна рука. С растопыренных пальцев на серую поверхность стекала кровь. Рабочие в голубых касках пытались его выудить, пользуясь бамбуковыми шестами и веревками. Им не слишком-то удавалось. Наконец, рабочий в высоких резиновых сапогах до бедер пошел вброд, чтобы вытащить тело. Оказалось, это труднее, чем он ожидал. Ему пришлось звать на помощь.

Наши люди уже были здесь: Фред Перри и Боб Вольф. Вольф увидел меня и зашагал вверх по холму. Он держал в руке свой блокнот. Перекрикивая грохот отбойных молотков, он спросил: «Ты что-нибудь об этом знаешь, Пит?» «Ага», ответил я.

«Имя взял?»

«Масао Ишигуро.»

Вольф спросил: «Как пишется?»

Я начал было произносить по буквам, перекрикивая шум стройки. В конце концов я просто полез в карман, вытащил его визитку и отдал ее Вольфу. «Это его?»

«Ага.»

«Где ты ее взял?»

«Долгая история», сказал я. «Но он разыскивался за убийство.»

Вольф кивнул: «Я достану тело и мы поговорим.»

«Хорошо.»

В конце концов пришлось воспользоваться строительным краном, чтобы его вытащить. Тело Ишигуро, обвисшее и тяжелое от бетона, поднялось в воздух и проплыло над моей головой.

Капли сырого бетона попали на меня и запятнали надпись под моими ногами. Надпись принадлежала «Строительной компании Накамото» и была написана жирными буквами: «Здание Нового Будущего». И внизу буквами поменьше: «Извините, пожалуйста, за причиненные неудобства».

* * *

Еще час заняло, чтобы все урегулировать на месте. И шеф захотел получить наши рапорты к концу дня, поэтому потом нам надо было ехать в Паркер для бумажной работы.

Было четыре часа, когда мы перешли через улицу в кофейню рядом с прокатной конторой Антонио. Просто, чтобы выбраться из офиса. Я спросил: «А зачем вообще Ишигуро убил девушку?»

Коннор вздохнул: «Это не совсем ясно. Наилучшее понимание, которое я могу предложить, таково. Эдди все время работал на кайша своего отца. Одной из его обязанностей было снабжать девушками приезжающих с визитами сановников. Он занимался этим годами. Это было легко – он был парнем, созданным для вечеринок, он знал таких девушек, конгрессмены хотели встречаться с девушками, а он получал шанс завязать дружбу с конгрессменами. Но в Черил он нашел особую возможность, потому что сенатора Мортона, главу комитета по финансам, тянуло к ней. Мортон был достаточно умен, чтобы порвать эту связь, однако Эдди продолжал посылать ее частными самолетами для неожиданных встреч с ним, оживляя все заново. Эдди она тоже нравилась: в тот день он занимался с нею сексом. И именно Эдди организовал ее приход на прием в Накамото, зная, что Мортон должен там быть. Эдди подталкивал Мортона заблокировать продажу, поэтому Эдди был так озабочен субботней встречей. Кстати, на ленте телестанции тебе показалось, что он сказал Черил: „не дешеви“. А он сказал „ничибей“ – японо-американские связи. Но мне кажется, что Эдди просто подразумевал, что Чарли встретиться с Мортоном. Сомневаюсь, что у него имелись какие-то мысли по поводу сорок шестого этажа. Он, конечно, не ожидал, что она поднимется туда с Мортоном. Идея пойти туда подсказана во время приема кем-то из Накамото. Компания оставила этаж доступным по очень простой причине: там есть спальня, которой иногда пользуются управляющие. Где-то на задах.» Я спросил: «Откуда вы это знаете?»

Коннор улыбнулся: «Ханада-сан упомянул, что как-то раз воспользовался ею. Очевидно, она весьма роскошна.»

«Значит, у вас все-таки есть контакты.»

«Какие-то есть. Я предполагаю, что Накамото, вероятно, просто оказывала небольшую любезность. Они могли установить наверху камеры с целью шантажа, но мне сказали, что в спальне камер нет. И тот факт, что у них есть камера прямо в конференц-зале, подтверждает мне, что Филипс прав – камеры установлены, чтобы следить за сотрудниками офиса. Конечно, они не ожидали, что сексуальный контакт произойдет там, где произошел. Во всяком случае, когда Эдди увидел, что Черил уходит с Мортоном в другую часть здания Накамото, это, должно быть, чертовски его встревожило. Поэтому он последовал за ними. Он был свидетелем убийства, которое, как мне кажется, было случайным. И Эдди потом помог своему другу Мортону, позвав его и выведя оттуда. Эдди вернулся на прием с Мортоном.» «Как насчет лент?»

«Помнишь, мы говорили о подкупе? Один из подкупленных Эдди был офицер низкого ранга из службы безопасности по имени Танака. Думаю, Эдди снабжал его наркотиками. Во всяком случае, Эдди знал его пару лет. И когда Ишигуро приказал Танаке вытащить ленты, Танака рассказал Эдди.» «И Эдди сошел вниз и сам забрал ленты.»

«Да. Вместе с Танакой.»

«Но Филипс сказал, что Эдди был один.»

«Филипс лгал, потому что он знал Танаку. Поэтому он не поднял шума Танака сказал, что все в порядке. Но когда Филипс рассказал нам эту историю, он не стал говорить о Танаке.»

«А потом?»

«Ишигуро послал пару типов вычистить квартиру Черил. Танака понес ленты куда-то, чтобы их скопировать. Эдди отправился на вечеринку на холмах.» «Но Эдди сохранил одну.»

«Да.»

Я обдумал это. «Но когда мы говорили с Эдди на вечеринке, он рассказал совершенно другую историю.»

Коннор кивнул: «Он лгал.»

«Даже вам, своему другу.»

Коннор пожал плечами: «Он думал, что сможет вывернуться.»

«Как насчет Ишигуро? Почему он убил девушку?» «Чтобы заполучить Мортона в свой карман. И это сработало – они заставили Мортона изменить свою позицию по поводу МайкроКона. Поэтому Мортон хотел позволить продажу.»

«Ишигуро убил девушку из-за этого? Из-за продажи какой-то паршивой корпорации?»

«Нет, я не думаю, что он все это заранее рассчитал. Ишигуро сильно нервничал, находился под большим давлением. Он чувствовал, что ему надо показать себя своим начальникам. У него многое стояло на кону – так много, что он повел себя совершенно не так, как обычный японец в его обстоятельствах. И в момент исключительного давления, да, он убил девушку. Как он сказал, она была маловажной женщиной.»

«Боже мой.»

«Но я думаю, здесь присутствует нечто большее. Мортон вел себя весьма амбивалентно по отношению к японцам. У меня ощущение, что здесь много обиды – эти шутки по поводу сбрасывания бомбы, и все такое. И секс на конференц-столе. Это… неуважительно, как по твоему? Это должно было разъярить Ишигуро.»

«А кто позвонил об убийстве?»

«Эдди.»

«Почему?»

«Чтобы устроить затруднение Накамото. Эдди спас спину Мортона на приеме, а потом позвонил. Вероятно, с телефона прямо из зала. Когда он звонил, он еще не знал о камерах безопасности. Потом Танака сказал ему о них, и Эдди начал тревожиться, что Ишигуро может его вычислить. Поэтому он позвонил вторично.»

«И попросил прислать своего друга Коннора?»

«Да.»

Я спросил: «Значит Коичи Ниши был Эдди?»

Коннор кивнул. «Его маленький розыгрыш. Коичи Ниши это имя персонажа из знаменитого японского фильма о коррупции в корпорациях.» Коннор допил свой кофе и отодвинулся от стойки.

«А Ишигуро? Почему японцы бросили его?»

«Ишигуро сыграл слишком быстро и небрежно. И действовал в четверг ночью чересчур независимо. Они это не любят. Весьма скоро Накамото отослала бы его назад. Он был обречен провести остаток жизни в Японии в мадачивадзоку. Место у окна. Тот, кто нарушил решения корпорации и весь день смотрит из окна. В каком-то смысле это приговор к пожизненному заключению.» Я обдумал это. «Значит, когда вы воспользовались телефоном в машине, позвонили на станцию и рассказали, что запланировали… кто-то подслушивал?» «Трудно сказать.» Коннор пожал плечами. «Но я любил Эдди. И был у него в долгу. Я не хотел смотреть, как Ишигуро уезжает домой.»

* * *

В офисе меня ожидала пожилая женщина. Она была одета в черное и представилась бабушкой Черил Остин. Родители Черил погибли в автокатастрофе, когда ей исполнилось четыре года, и она воспитывала маленькую девочку. Она хотела поблагодарить меня за помощь в расследовании. Она говорила о том, какой была Черил в детстве. Как она росла в Техасе. «Конечно, она была хорошенькая», сказала она, «и мальчики, конечно, любили ее. Вокруг всегда крутилась кучка, не отгонишь даже прутом.» Она помолчала. «Конечно, я всегда думала, что у нее не в порядке с головой. Она хотела держать всех этих ребят на привязи. И любила, чтобы они дрались из-за нее. Я помню, когда ей было семь или восемь, она смотрела, как мальчишки катаются в пыли, и хлопала в ладоши. Когда она стала подростком, то уже по-настоящему в этом понимала. Точно знала, что делать. Не очень приятно было это видеть. Нет, что-то не так было с ее головой. Она могла быть плохой. И эта песня, которую она всегда ставила, день и ночь. Кажется, о том, как потерять разум.»

«Джерри Ли Льюис?»

«Да-да, и я знаю почему. Это была любимая песня ее отца. Когда она была совсем маленькой, он возил ее в город на своей машине, обняв рукою, а радио устраивало этот страшный рев. На ней было лучшее летнее платье. Она была такая хорошенькая. Копия своей матери.»

Потом женщина начала плакать, вспоминая все это. Я дал ей салфетку.

Пытаясь проявить сочувствие.

И очень скоро она захотела узнать подробности того, что произошло. Как умерла Черил.

Я не знал, что ей сказать.

* * *

Когда я вышел из вестибюля Центра Паркера и обходил фонтаны, меня остановил японец в костюме. Около сорока, темные волосы и бородка. Он чопорно приветствовал меня и дал свою визитку. Только через некоторое время я понял, что это господин Шираи, глава финансов Накамото. «Сумису-сан, я хотел повидаться с вами лично, чтобы сказать, как сильно моя корпорация сожалеет о поведении господина Ишигуро. Его поступки не были одобрены и он действовал, не имея на то полномочий. Накамото является честной компанией и мы не нарушаем закон. Я хочу заверить вас, что он не представляет нашу компанию и не олицетворяет того, за что мы выступаем в области бизнеса. В этой стране работа господина Ишигуро привела его к контактам со множеством инвестиционных банкиров и с людьми весьма низкого пошиба. Откровенно говоря, мне кажется, что он слишком долго находился в Америке. Он обзавелся здесь массой плохих привычек.» Вот так оно и было, извинение и оскорбление в одно и то же время. Я вообще не знал, что и ответить ему.

Наконец, я сказал: «Господин Шираи, было предложение финансировать небольшой дом…»

«О, правда?»

«Да. Вероятно, вы не слышали о нем.»

«Вообще говоря, мне кажется, я кое-что об этом слышал.» Я сказал: «Я хотел бы знать, что вы намереваетесь делать с этим предложением теперь?»

Наступила долгая пауза.

Слышался только плеск фонтана справа.

Шираи косился на меня в мутном послеполуденном свете, пытаясь решить, как играть дальше.

Наконец, он сказал: «Сумису-сан, предложение было неподходящее и оно, конечно, отозвано.»

«Благодарю вас, господин Шираи», сказал я.

* * *

Коннор и я возвращались в мою квартиру. Оба молчали. Я ехал по фривею Санта Моника. Знаки над головой были залиты краской молодежными бандами. Я чувствовал спиной, какой неровной и бугристой была дорога. Небоскребы Вествуда стояли справа в туманном смоге. Ландшафт казался бедным и обветшавшим.

Наконец, я сказал: «Так чем же все это было? Просто конкуренция между Накамото и другими японскими компаниями? Из-за МайкроКон? Или что?» Коннор пожал плечами. «Наверное, причин много. Так мыслят японцы. И сегодня Америка для них всего лишь арена конкуренции. В этом много правды. В их глазах мы просто не сильно важны.»

* * *

Мы приехали на мою улицу. Было время, я думал, что это приятная, маленькая улица многоэтажек, засаженная деревьями, с игровой площадкой для дочери в конце квартала. Теперь я больше этого не чувствовал. Воздух был плохой, улица казалась грязной и неприятной.

Я запарковал машину. Коннор вышел, пожал мне руку. «Не расхолаживайся.»

«Не буду.»

"Не надо. Это очень серьезно. Но все может измениться. Прежде менялось.

И может измениться вновь."

«Догадываюсь.»

«Что собираешься делать теперь?», спросил он. «Не знаю», ответил я. «Чувствую, что хочу уйти куда-нибудь. Но некуда идти.»

Он кивнул. «Покинешь департамент?»

«Наверное. Точно оставлю специальную службу. Для меня она слишком… нечистая.»

Он кивнул. «Береги себя, кохай. Благодарю за помощь.»

«Вам тоже спасибо, семпей.»

Я устал. Я забрался по ступенькам до моей квартиры и вошел внутрь. Было тихо, моя дочь уехала. Я достал из холодильника банку коки и прошел в гостиную, но когда уселся в кресло, заболела спина. Я снова встал и включил телевизор. Но не мог его смотреть. Я думал о том, как Коннор сказал, что в Америке все сфокусированы на неважных вещах. Похоже на ситуацию с Японией: если продаешь страну Японии, то японцы и будут владеть ею, нравится это или нет. А люди, которые владеют вещами, делают с ними что захотят. Так это и работает.

Я прошел в спальню и сменил одежду. На столике возле постели я увидел снимки со дня рождения дочери, которые разбирал, когда все это началось. Снимки, где она на себя больше не похожа, снимки, которые больше не отвечают реальности. Я слышал деланный смех в телевизоре в другой комнате. Я привык думать, что дела в основном в полном порядке. Но было совсем не так. Я прошел в комнату дочери. Посмотрел на ее кроватку, на покрывало с вышитыми слонятами. Вспомнил, как она спит, так доверительно лежа на спине и закинув руки за голову. Я подумал, как она верит, что я сотворю для нее ее мир. И я подумал о мире, в котором она растет. И начал прибирать ее постель, чувствую тревогу в сердце.

Запись от 15 марта. (99) В.: Хорошо, Пит, я думаю, об этом достаточно. Если у вас нет чего-то еще.

О.: Нет, больше нет.

В.: Я понял, что вы увольняетесь из специальной службы?

О.: Верно.

В.: И вы направили шефу Ольсену письменный рапорт, что программа офицеров связи с азиатскими странами требует пересмотра. Вы утверждаете, что связи с Фондом японо-американской дружбы должны быть ограничены? О.: Да.

В.: Почему?

О.: Если департамент хочет специально обученных офицеров, мы сами должны оплачивать их обучение. Мне просто кажется, что это здоровее. В.: Здоровее?

О.: Да. Для нас настало время снова взять контроль за нашей страной в собственные руки. Настало время самим оплачивать собственный путь. В.: Вы получили ответ от шефа?

О.: Нет еще. Я все еще жду.

Если не хотите, чтобы Япония покупала – не продавайте.

Акио Морита Послесловие «Люди отрицают реальность. Они борются с реальными чувствами, вызванными реальными обстоятельствами. Они строят воображаемые миры „должно быть“, „будто бы“ и „возможно“. Реальные изменения начинаются с реальной оценки и признания того, что есть на самом деле. Тогда возможны и реалистические действия.»

Это слова Дэвида Рейнольдса, американского представителя японской психотерапии Морита. Он говорит о личном поведении, однако его комментарий вполне приложим к экономическому поведению наций. Рано или поздно, но Соединенные Штаты должны столкнуться с фактом, что Япония стала ведущей индустриальной державой мира. Японцы имеют невероятную продолжительность жизни. У них наивысшая занятость, наилучшая грамотность, наименьший разрыв между богатыми и бедными. Их промышленные продукты имеют наивысшее качество. У них лучшая еда. Факт состоит в том, что страна размером в штат Монтана с половиной нашего населения вскоре будет обладать равной нам экономикой.

Однако, они добились успеха не нашим способом. Япония не является западным индустриальным государством, она организована совершенно иначе. И японцы изобрели новый вид торговли – агрессивную торговлю, торговлю напоминающую войну, торговлю направленную на устранение конкуренции – чего Америка не может понять в течении нескольких десятилетий. Соединенные Штаты продолжают настаивать, чтобы японцы поступали в соответствии с нашими правилами. Но во все возрастающем масштабе они задают встречный вопрос: почему именно мы должны меняться? Мы работаем лучше, чем вы. И в самом деле, так оно и есть.

Каким же должен быть американский ответ? Абсурдно обвинять Японию за успешное поведение, или настаивать, чтобы они замедлили бег. Японцы рассматривают такую реакцию американцев как детское хныканье, и они правы. Более подходящим для Соединенных Штатов было бы пробудиться, чтобы взглянуть на Японию ясным взглядом и действовать реалистичнее. В конечном счете это будет означать большие изменения в самих Соединенных Штатах, однако неизбежной задачей более слабого партнера – приспособиться к требованиям обоюдных взаимоотношений. А Соединенные Штаты сегодня – несомненно более слабый партнер в любой экономической дискуссии с Японией.

Столетие назад, когда американский флот коммодора Перри открыл эту нацию, Япония была феодальным обществом. Японцы осознали, что им надо меняться, и сделали это. Начав с 1860-х годов, они привезли тысячи западных специалистов, чтобы те посоветовали им, как изменить их государство и их промышленность. Целое общество претерпело революцию. Однако была еще и вторая конвульсия, равным образом драматическая, после второй мировой войны. Однако в обоих случаях японцы честно смотрели в лицо вызову и приняли его. Они не говорили, пусть американцы купят нашу землю и наши государственные институты, будем надеяться, что они нас научат, как делать вещи лучше. Совсем наоборот. Японцы пригласили приехать с визитом тысячи специалистов, а потом отослали их обратно восвояси. Нам стоит принять тот же подход. Японцы не являются нашими спасителями. И мы не должны этого забывать.