Текст книги "Удивляйтесь вместе с детьми! Как превратить свой дом в место, где ребенку хочется учиться"

Гостиная

Мы живем в такое время, когда расположение комнат в нашем доме и то, чем мы занимаемся в них, претерпевают радикальные перемены.

Когда я был маленьким, то первые десять лет моей жизни у нас не было телевизора. Он появился во время моего второго десятилетия и стал центром тяготения в одной комнате – «передней», как ее называл мой отец. По мере появления собственных детей я увеличивал количество телевизоров, пока наконец в комнате у каждого подростка не появилось как минимум по одному агрегату.

Все меняется, и теперь большую часть времени мои дети не щелкают эфирные каналы, ища что-нибудь интересное, – они смотрят любимые сериалы и передачи по стримминговым сетям вроде iPlayer. Плюс дополнительные развлечения вроде YouYube, социальных сетей, игр или сайтов.

Это значит, что большую часть времени они не сидят перед телевизором, как было со мной в их возрасте и бывает до сих пор, когда мне хочется что-нибудь посмотреть. Они видят во мне пришельца из Каменного века, когда я говорю: «Не могу дождаться, когда покажут такой-то фильм».

«Не можешь дождаться? – изумленно спрашивают они. – Тебе не нужно ждать; ты можешь выбрать все, что хочешь посмотреть. Все, что угодно».

«Где?» – спрашиваю я.

Они начинают стонать.

Когда телевизор и радиоприемник были центром дома, содержание передач было главной темой для споров и обсуждений. Помню, что мои родители вообще не считали телевидение и радио авторитетными источниками информации. Большую часть времени они смотрели новости, передачи о текущих событиях или дискуссионные программы и постоянно делали замечания, выражавшие их несогласие. Однажды я вошел в комнату, где мой отец сидел в полном одиночестве и кричал на радиоприемник.

Мне нравится такая позиция. Это наделяет радио и телевидение определенным статусом, но не означает почтения к ним.

Мои родители говорили, что там работают такие же люди, как все остальные. У них есть свои мнения и навыки, но они есть и у нас. Да, они выходят в эфир, но и у нас есть жизненный опыт и собственное мнение – а это кое-что значит.

Думаю, я унаследовал эту привычку от родителей. Время от времени я делаю то же самое (сомневаюсь в услышанном), но ирония заключается в том, что я сам часто выступаю. Я рад тому, что наверняка есть люди, которые начинают возмущаться, когда слышат мой голос в эфире.

Моя дочь обычно встает очень рано, а я просыпаюсь следом за ней. Пока она готовит завтрак и собирает ланч в школу, на кухне работает приемник. Наш разговор плавно переходит от моих новостей к ее новостям, к полезной и вредной пище, домашней работе, прическам, жизни наших кошек, к тому, что мы будем делать сегодня, и к тому, что говорят по радио. Часто речь идет об идеях. Мне нравится, что наш разговор делает их гибкими и подвижными.

Независимо от того, что я говорю или что говорят в радиопередачах, моя дочь имеет свою точку зрения в наших диалогах и обсуждениях. Мне нравится, что иногда мы пускаемся в семейные воспоминания или говорим о кино.

Передние комнаты и гостиные – хорошие места для игр. Я заметил, что дети проводят время именно там, когда находятся на каникулах (особенно в сырую английскую погоду). Я предпочитаю игры со словами, к примеру «Скрэббл», «Боггл» и «Лексикон», но не всегда могу договориться с остальными. Иногда я пробую аргумент вроде «это очень познавательно», но мой младший сын начинает стращать меня и говорит: «Тогда играй сам с собой».

У младших детей гораздо более популярны шарады и игра «Кто я такой?»[8]8
  Игра, в которой предлагается угадывать знаменитых людей или вымышленных героев по их чертам и характеристикам (прим. пер.).


[Закрыть]

Представьте такую сцену: взрослые, включая дедушек и бабушек, отдыхают в креслах и на диванах, двое или трое мирно дремлют, вокруг прыгают дети…

«Мне скучно».

«Мне таааак скучно!»

«Давай поиграем в шарады».

«Давай поиграем в “Кто я такой?”»

«Ну пожалуйста!»

Что вы сделаете?

Будете требовать права на мирный отдых?

Скажете «потом» или «завтра»?

Или согласитесь поиграть?

В старом телешоу «Шарады» есть хорошая система жестов, о которой я не вспоминал с самого детства. Если вы не знаете ее, то стоит познакомиться. Вы передаете жестами отдельные слова, слоги и рифмы, и результат может не иметь абсолютно ничего общего с первоначальным названием. Например, пытаясь передать название книги «Унесенные ветром», вы показываете «увлеченные», а не «унесенные».

Эта игра развивает вербальные навыки, стимулирует возникновение споров и дискуссий. Иногда предмет обсуждения нуждается в подтверждении с помощью «Википедии». Темы варьируются в широком диапазоне (как любили говорить на радио в 1950-е годы) и охватывают весь земной шар на протяжении человеческой истории. Они могут быть серьезными или сумасбродными, простыми и сложными, наполненными всевозможной информацией о том, как менялись обычаи и нравы, кто и почему стал знаменитым и так далее.

В моей жизни гостиная – это место, где можно поговорить о спорте. Это один из тех случаев, когда просмотр телевизора проходит как в прежние времена и вся семья собирается перед экраном.

Есть одно забавное обстоятельство. Спортивные соревнования, как правило, не отличаются многословием, но для зрителей это прекрасный повод высказать свое мнение. Все мы считаем себя экспертами и опытными комментаторами. Мы спорим с игроками, болельщиками и телевизионными комментаторами. Мы становимся утешителями и предсказателями. Мы вооружаемся биографическими фактами и статистикой. Эта часть нашей жизни наполнена знаниями, домыслами и страстями.

Очень интересно наблюдать, как дети переходят от невербального и созерцательного отношения к спорту к высказыванию своих мнений и одержимости фактами. Кажется, будто какое-то божество приобщает их к тысячам фрагментов знаний. Они часами могут заниматься тем, что в других обстоятельствах показалось бы им «слишком долгим» или «слишком скучным». Они выполняют сложные подсчеты с набором очков, количеством матчей и определением вероятностей. Они видят статистику на экране и сравнивают ее с предыдущими играми. В том, что касается команд, игроков и игровых моментов, они становятся судьями, прокурорами, адвокатами и жюри присяжных. Если вы подслушиваете, то можете стать свидетелем их ожесточенных дискуссий со сверстниками на игровой площадке. Тогда вы понимаете, что спортивная «домашняя работа» отчасти является подготовкой к завтрашним дебатами с приятелями.

Такое же внезапное накопление знаний происходит с музыкой, одеждой, шутками, представлениями, фильмами, актерами и многим другим. Большая часть этого происходит (и всегда происходила) без участия родителей. Дети, образно говоря, вывешивают табличку «родителям вход воспрещен», хотя со спортом обычно бывает иначе.

Старшие умеют сравнивать и рассуждать – это придает происходящему на экране большую глубину. Дело не в том, что мы больше знаем. Дело в том, что моменты, которые кажутся ребенку совершенно новыми и непредвиденными, тоже имеют историю.

Вот она – связь поколений. Когда мы вспоминаем свои юношеские чувства по отношению к спорту, книгам, фильмам, музыке, мы лучше понимаем собственных детей.

Это ценно само по себе.

Туалет

Процесс испражнения с самого раннего возраста кажется малышам интересным и волнующим занятием. Отчасти это связано с нашими запретами на разговоры об этом, а отчасти с тем, что мы ходим в туалет несколько раз в день.

То, как мы говорим об этом с детьми и как мы создаем места, где это происходит, вносит свой вклад в их представление о культуре и манерах. Достаточно посмотреть на примеры разных стран.

Еще не так давно общественные туалеты во Франции представляли собой ряд дырок с подставками для ног садящегося человека. В немецких домах многие унитазы, в сущности, являются зонами досмотра. Содержимое кишечника попадает на откидную площадку, где вы можете его видеть. Это может стать темой для разговоров об удачной или неудачной конструкции туалетов. Это целая технология.

То же самое относится к тайнам сливного бачка. Приключений в мою жизнь привносили загадки в виде течи, плохого слива или переполнения конструкции с последующим потопом. Когда что-либо из перечисленного произойдет в следующий раз, пригласите в туалет вашего ребенка, поднимите крышку бачка и продемонстрируйте технологию во всем ее блеске. Как правило, это замечательная система, состоящая из рычага, втулки с затычкой, насоса и поплавка. Когда рычаг опускается, он открывает затычку и вода вытекает в унитаз. Когда рычаг поднимается, затычка опускается и вода перестает поступать в унитаз. Одновременно с опусканием рычага и понижением уровня воды в бачке поплавок опускается и вода под давлением поступает в бачок из водопровода.

В наши дни внутренняя часть системы обычно состоит из белого и оранжевого пластика, но еще можно увидеть начинку из меди и латуни. В книгах или в Интернете полно увлекательных историй о Томасе Крэппере, который сыграл важную роль в изобретении этого устройства.

Скорее всего, ваши дети знакомы с грубыми стишками насчет пукания, отрыжки, мочеиспускания и так далее. Мне известно много таких примеров народного творчества. Во времена моего детства они были запрещены везде, кроме моего дома. Мой отец знал сотни таких произведений и всегда был рад поделиться ими. Думаю, не будет преувеличением сказать, что моя любовь к поэзии частично происходит от коллекционирования подобных кусочков.

Существует множество ассоциаций, которые мы придумываем нашей пищеварительной системе. Взрослые люди, иногда даже не подозревая об этом, бесконечно комментируют то, как она работает. Каждый раз, когда она приходит в расстройство (что-то происходит слишком часто или слишком редко), мы начинаем отпускать замечания.

Как ни грустно говорить об этом, моя мать курила в туалете. Потом она пыталась смыть окурки и пепел, но это не всегда удавалось, и они продолжали плавать в унитазе. Если я говорил ей об этом, она все отрицала.

Мой отец не мог есть печеные фрукты: «У меня от этого понос», – говорил он. Он не мог пить дешевое красное вино: «У меня от этого понос». Он был чрезвычайно озабочен тем, чтобы мы правильно подмывались, иначе: «У вас будет понос». Складывалось впечатление, что «понос» смертельно опасен или, по крайней мере, угрожает здоровью.

Большинство людей придумывают собственные названия для процесса облегчения. И одним из удовольствий от чтения английской литературы до XVIII века является понимание того, что Шекспир, Чосер и другие великие гораздо свободнее пользовались такими определениями, чем авторы от начала XVIII века до 1960-х годов, радуясь возможности «испускания непотребных газов громоподобнейшим образом».

Поскольку эта тема окружена многочисленными запретами, очень интересно и важно понять, почему мы стали такими щепетильными и ранимыми в этом отношении. Мы сливаем в унитаз не только наши испражнения, но и свои мысли о них.

Почему так происходит?

И, если говорить о смыве, что такое хлорка?

И как она действует?

А если говорить о хлорке, почему в унитазе возникают пятна не только от экскрементов? Какие вещества в воде приводят к образованию потеков? Из чего они состоят? И, если они содержатся в воде, что происходит с нашим организмом, когда мы пьем ее?

Кстати, об организме: как устроена пищеварительная система?

Может показаться странным, что вся наша жизнь зависит от системы трубок, которая спускается от горла примерно до половины нашего тела. На каждом этапе этого пути происходят разные процессы: увлажнение, перемалывание, взбивание и химическое расщепление наверху; очередное смешивание и опрыскивание кислотой в мешке под первой трубкой: очередное опрыскивание, сжатие и насыщение химическими веществами в многометровом трубопроводе, загадочное поглощение питательных веществ через его стенки, и наконец, выдавливание аккуратной колбаски из последней части трубопровода.

Если это кажется поразительным, то посмотрите на волка, пеликана и корову. Если вы попадете в волчье логово, то увидите, как эти хищники пожирают мясо. Они глотают куски с костями, но их пищеварительная система справляется с этим. Пеликан может поместить целого голубя в мешок под клювом, а потом проглотить. А корова может жевать траву на поле, передавая пищу из одного желудка в другой и третий, пока не получает необходимые питательные вещества.

Сравнение наших тел с телами животных, разговоры о запретах и шутки о том, как мы повторяемся, когда речь идет о пищеварении, – прекрасный повод поощрить детей к интересу о том, как работает наше тело.

Детские комнаты

Я точно помню форму цветов на каминной решетке из литого железа в моей детской спальне. Я имею в виду не только зрительный образ, но и осязательную память, потому что я часто проводил пальцами по стеблям этих узоров.

Многие взрослые имеют такие воспоминания двадцатилетней, тридцатилетней, а моем случае пятидесятилетней давности. В детских есть нечто глубокое и долговечное, сохраняющее свое значение для нас. За довольно короткий срок в жизни человека – скажем, от нуля до восемнадцати лет – мысли, слова и действия, происходившие в этом небольшом пространстве, относятся к числу наиболее мощных для нас в эмоциональном смысле.

Спальня ребенка должна быть местом, где он чувствует себя любимым и надежно защищенным, независимо от того, находится ли рядом взрослый человек. Поэтому все, что я говорю о месте, где нужно поощрять естественное любопытство ребенка, опирается на это ощущение любви и безопасности.

Я выяснил, из чего сделаны кровати, когда поднял шумиху из-за того, что моя кровать якобы была не такой удобной, как у моего брата. Я утверждал, что она бугристая и «похожа на мешок картошки», а спальное место моего брата было ровным и мягким. Я бы назвал его «классным», если бы тогда знал это слово. Как я обнаружил, у меня была старая скрипучая конструкция с металлической рамой, а у моего брата был диван. «Почему у меня нет дивана?» – спрашивал я.

Родители объяснили, что в кроватях и матрасах есть пружины. Мы отправились в магазин мебели, где были схемы с поперечными разрезами. По словам продавца, в самых удобных и дорогих матрасах есть набивка из конского волоса. «Из настоящего конского волоса?» – спросил я. «Да», – ответил он. Казалось странными, что можно спать на этом. «Он есть даже в старых стенах», – сказал мой отец. «И в скрипичных струнах», – добавил продавец.

Конский волос оказался важным материалом.

А я получил новую кровать.

Вечерами мама читала мне книжки. Она садилась рядом, укрывала меня одеялом, и я слушал «Маленький красный поезд», «Беличье семейство», «Мискито», «Птичку Рафф из джунглей», «Тиля Уленшпигеля» в переложении для детей и «Маленьких дикарей» Эрнеста Сетона-Томпсона, чье имя казалось таким же интересным, как и его книги. У меня до сих пор сохранились эти издания – те самые, которые читала моя мать.

Эти моменты стали фундаментом моего желания читать и учиться. Они заложили основу почти всего, что я вынес из школы, и позволили мне заниматься любимым делом во взрослой жизни.

Мы постоянно обсуждали прочитанное. С тех пор как мне исполнилось три года, мама стала работать учительницей. Ей нужно было готовиться к урокам и проверять домашнюю работу своих учеников, она уставала. Но для меня всегда находилось время, и за это я ей очень благодарен.

Появлялись новые заботы. В 1956/57 году, когда я попал в категорию «11-плюс» и мы проходили тесты и получали домашние задания для подготовки к экзаменам, я начинал все больше беспокоиться. Меня очень тревожило, что я провалюсь на экзаменах и подведу родителей. Я волновался, потому что считал себя не таким умным, как мой брат. Думал, что, если попаду в современную среднюю школу, меня там будут бить.

Поэтому я лишился сна.

Я звал маму прийти и посидеть со мной. Она приносила горячее молоко с коричневым сахаром мне в кровать, и я пил это лакомство со вкусом патоки. Мама повторяла мне снова и снова: «Не беспокойся». Когда до экзаменов оставалось совсем немного, она открыла мне тайну. По ее словам, существовала такая вещь, как «директорская рекомендация». Даже если ученик получает неудовлетворительную оценку, но имеет директорскую рекомендацию, то он «пройдет». «Я спросила мистера Скотни (нашего директора), может ли он дать тебе рекомендацию, – сказала она. – Он согласился».

Я не был совершенно уверен в ее словах, но они помогли мне… как и кружка горячего молока с коричневым сахаром.

Такие разговоры – сотни, а может быть, тысячи, – которые мы ведем перед сном, часто бывают ключевыми моментами в нашей жизни. Они происходят, когда мы наиболее уязвимы, когда броня, защищающая нас от внешнего мира, куда-то исчезает и мы можем задавать действительно важные вопросы и получать ответы, которые остаются с нами до конца наших дней.

Когда я бываю в школах, то часто спрашиваю детей, есть ли у них в комнате телевизор. Большинство из них отвечают утвердительно. Они говорят, что отправляются к себе в комнату примерно в семь вечера, включают телевизор и засыпают, так и не выключив его, в любое время от десяти вечера до полуночи.

Это нормально? Мы в самом деле хотим препоручить детей телевизору и упустить драгоценные моменты близости?

Просто для ясности: я не выступаю против телевизора. Мне известно, что многие люди, которые пишут подобные книги, рекомендуют разные подходы, от ограниченного просмотра до полного запрета. С моей точки зрения, о телевидении скорее нужно говорить, чем запрещать его. Мы беседуем с детьми о передачах, которые им нравятся или не нравятся. Мы предлагаем мнения, отличные от тех, которые они имеют или разделяют со своими друзьями. Мы позволяем им сравнивать и сопоставлять – а это ключ к развитию любознательности и самостоятельного мышления.

Спальни сами по себе предоставляют богатые возможности для выбора. Как оформить комнату? Что повесить на стенах? Где должна стоять мебель и какой она должна быть? Кто должен делать уборку? Какие выбрать шторы или занавески? Где хранить вещи? Какие полки стоит купить? Нужно ли выбрасывать старые вещи?

Это важные моменты, которые необходимо обсуждать. Дети изучают свойства разных предметов, узнают, как их можно использовать, выясняют, что им нравится, а что нет. Так они формируют свой вкус.

Я помню, как ходил с родителями в магазин красок и обоев, чтобы выбрать оформление для стен своей спальни. Я обратил внимание на рулон, на котором были нарисованы повторяющиеся французские картинки: кафе, автобусы и, разумеется, Эйфелева башня. Фон был розовато-лиловым, а рисунки были выдержаны в желтых тонах. Мне захотелось привнести в свою комнату дух оживленной городской жизни. Родители приобрели эти обои, и я лежал на кровати и представлял Париж. После ремонта стала незаметна маленькая дырочка в стене, которую я проделал металлической линейкой в попытке пробуриться к моему брату, который переехал из бывшей «нашей» комнаты в собственную спальню.

Мы проводим много времени в спальне, когда болеем. Это глубокие моменты в нашей жизни, потому что полны тайн, страданий и тревог.

Дети задают много вопросов о своих и наших болезнях. Они хотят знать о температуре, вирусах, бактериях и лекарствах. Если мы не являемся медиками, то часто пресекаем эти вопросы. Родителям кажется, что малыши будут больше беспокоиться, если узнают подробности. У ребенка нет причин знать или самостоятельно интересоваться тем, что носовые каналы связаны с дыхательным горлом и что когда мы шмыгаем носом, то слизь, накопившаяся в носовых пазухах, попадает в дыхательное горло, отчего мы начинаем кашлять.

Разумеется, нам нужно говорить детям, что мы не можем знать все на свете, даже если это, скажем, отличие бактерий от вирусов. Мы даже можем не знать, как именно нурофен понижает температуру. Зато мы можем сказать: «Давай посмотрим, сможем ли мы выяснить…»

Отчего люди кашляют?

Что происходит при кашле?

Почему мы кашляем, когда простужаемся?

Наш организм стремится держать дыхательное горло, ведущее к легким, свободным от слизи (иначе мы не могли бы дышать), поэтому мы очищаем его от слизи с помощью кашля. Даже если мы сморкаемся в носовой платок, чтобы избавиться от соплей, они частенько поступают в пазухи над носовыми каналами, откуда просачиваются в дыхательное горло. Когда нос забит, лучше не кашлять или постараться меньше кашлять, чтобы слизь вытекала наружу.

Все это являет собой хороший пример того, как что-то обыденное (кашель и шмыганье носом) может показаться неизвестным или загадочным для многих людей.

Почему вообще образуется слизь?

Почему иногда после того, как долго кашляешь, тебе становится плохо?

Что такое «больной»?

Почему мы болеем?

Почему, когда мы болеем, от нас плохо пахнет?

И, папа, у тебя в носу растут волосы…

Некоторые из этих вопросов связаны с другой загадкой нашего организма: с «автономной нервной системой».

Так или иначе, мы узнаем о нервах, позволяющих нам ощущать окружающее: мы чувствуем, когда вещи холодные или горячие, острые или тупые, гладкие или неровные. Ощущения позволяют нам отличать сладкое от кислого, холодное от горячего, гладкое от шероховатого, сухое от влажного.

Мы можем отдавать команды нашему телу, которые позволяют нам делать разные вещи: брать, отпускать, пинать, моргать, улыбаться, хмуриться, садиться или вставать. Скажем за это спасибо мышцам. Они сокращаются, и мы что-то делаем. Иногда наши реакции бывают непроизвольными – например, когда мы уклоняемся, закрываем лицо руками или моргаем.

Но на протяжении всей жизни нервная система управляет сотнями телесных процессов, необходимых для выживания: сердцебиением, перистальтикой кишечника, передачей звуковых сигналов из уха в мозг, передаче зрительных сигналов в мозг при движении глаз и так далее.

Автономная (самоуправляемая) нервная система – это необыкновенное создание эволюции. Она тесно связана с мозгом. Мы можем воздействовать на нее сильными переживаниями или, скажем, с помощью того, что мы едим или чем занимаемся (например, во время бега наше сердце начинает сокращаться быстрее). Гормоны (химические соединения, вырабатываемые железами нашего тела) тоже влияют на автономную нервную систему. Все это важно для того, чтобы мы оставались в живых.

Объяснение этих процессов или даже упоминание о них может вызвать в детском воображении образы секретных тоннелей, трубок и проводов. Как может целый мир тайных сообщений, переговоров и целенаправленных действий существовать внутри нас без нашего ведома? Это похоже на волшебство, но в то же время имеет прямое отношение к науке.

Когда я слышу, как учителя говорят о вещах, которые должен знать каждый ребенок в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, то почти всегда речь идет о чем-то «внешнем», будь то Шекспир, площадь круга, фамилия премьер-министра Португалии и так далее. Они редко говорят об основных частях нашего тела: что это такое и как они устроены.

Когда мы лежим в постели, положив голову на подушку, то слышим биение собственного пульса в нашем ухе. Но что приказывает сердцу биться, чтобы мы слышали этот пульс? И, если речь зашла о пульсе, почему вы не ощущаете его биение в венах рук или ног?