Текст книги "Однажды на краю времени (сборник)"

– Мы потом объясним вам, – сказал Поль. – Продолжайте, у вас хорошо получается.

Абигейл снова заколебалась. О чем говорить с пауком? Наконец она решилась.

– Вы хотите нас съесть?

– О боже, прогоните ее от этой штуки! – закричал Домингес, протягивая руку к клавиатуре.

Но Поль остановил его:

– Нет. Я хочу услышать ответ.

Несколько паучьих лап образовали на экране замысловатый узор.

– Вопрос бессмыслен. Жизнь, имеющая серную основу, не извлечет никакой пользы из поедания жизни, имеющей углеродную основу.

– Вот видите, – сказал Домингес.

– Но если бы это было возможно, – настаивала Абигейл, – если бы вы могли съесть нас и получить пользу, вы бы съели?

– Да, Абигейл Вандерэк. С огромным удовольствием.

Домингес оттолкнул ее от компьютера.

– Мы ужасно сожалеем, – сказал он пауку. – Это ужасное, ужасное недоразумение. Вы! – крикнул он оператору. – Вернитесь и сотрите этот кошмар.

Поль усмехнулся.

– Пойдем, – сказал он Абигейл. – На сегодня хватит.

Когда они пошли, Треск извернулся и спрыгнул с рук Абигейл. Кот приземлился на четыре лапы и скрылся в кустах.

– Они бы действительно нас съели? – спросила Абигейл и, осознав нелепость вопроса, изменила его: – Значит, они нам враждебны?

Поль пожал плечами:

– Может, они решили, что мы обидимся, если они не изъявят готовность нас слопать.

Он проводил девушку до ее квартиры.

– Завтра мы начнем готовиться по-настоящему. На досуге рекомендую составить перечень способов, какими пауки могут нам навредить, если мы установим транспортное сообщение, а они окажутся нам враждебны. И еще один список – причин, по которым мы не можем им доверять. – Поль несколько секунд помолчал. – Сам я уже такие списки сделал. Вы увидите, что они получились довольно длинные.

Жилье Абигейл нельзя было назвать особо роскошным, но девушке квартира понравилась. Пол, потолок, стены представляли картину звездного неба, нарушаемую лишь решеткой, по которой вился дикий виноград. Кто-то провел исследование ее вкусов.

– Привет.

Этот веселый возглас заставил Абигейл вздрогнуть от неожиданности. Девушка обернулась и увидела, что кто-то лежит в ее гамаке. Это был Чейни. Он сел, гамак при этом качнулся.

– Заходите, заходите, пожалуйста. – Чейни нажал невидимую клавишу, и все звезды, что были вокруг, съехали в фиолетовый спектр и засияли ярким эротическим пурпуром.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Абигейл.

– У меня есть несколько свободных часов, – сказал Чейни, – и я решил забежать, чтобы тебя соблазнить.

– Хорошо, Чейни, я ценю твою откровенность, поэтому не скажу: нет.

– Спасибо.

– Я скажу: может быть, в другой раз. А теперь мотай отсюда. Я устала.

– О’кей. – Чейни соскочил с гамака и весело направился к выходу. В дверях он остановился: – Так ты сказала «потом», верно?

– Я сказала «может быть, в другой раз».

– Значит, потом. Ясненько.

Он подмигнул ей и ушел. Абигейл завалилась в гамак и загнала звезды в красный спектр – так глубоко, что ото всей Вселенной осталась лишь реденькая россыпь тусклых красных угольков. Вот же настырный тип! С ним не может быть никаких отношений, кроме самых поверхностных. Девушка закрыла глаза и улыбнулась. К счастью, сейчас ей совершенно не нужны серьезные отношения. Абигейл заснула.

Она падала… Она посадила корабль недалеко от автоматической лаборатории 3М. В зеркальном куполе отражались белые облака, уплывавшие к северу, где, перечеркивая линию горизонта, высилась громада Снегов Олимпа. Все остальное: земля, небо, горы – было обычного марсианского оранжевого цвета. Девушка вышла из корабля и вскинула на плечи рюкзак с припасами.

Снабжение станции 3M-RL было паршивой работой – легкой, но скучной. Может быть, поэтому при спуске по каменистому склону холма Абигейл была осторожна меньше обычного, а может, камень у нее под ногой пошатнулся бы независимо от того, насколько внимательна она была. У нее подвернулась лодыжка, и Абигейл стала валиться на бок, а рюкзак за спиной слишком сильно сместил ее центр тяжести, чтобы можно было сохранить равновесие. Девушка замахала руками и сорвалась со склона.

Камнепад нес ее вниз, ломая кости и раздирая тело. Но прежде чем Абигейл успела почувствовать боль, скафандр впрыснул ей мощную дозу нервного синестетика, переведя болевые ощущения в цветовые: красный, каштановый, коричневый со стаккато острых желтых бликов каждый раз, когда камень ломал ей ребра. Так она падала в радужном вихре чудного света. Конец падения завершился оранжевым взрывом.

Горы встали на свои места. Облако пыли унеслось прочь, к далекому горизонту. Большой зазубренный камень, скатившийся следом за Абигейл, разодрал рюкзак. Инструменты, продукты, дыхательные баллоны – все это разлетелось и дождем высыпалось на землю. Большой, с руку человека, разводной ключ упал в нескольких дюймах от головы Абигейл. Она вздрогнула, и внезапно все вокруг стало реальным.

Девушка дернула ногами, и поднялось облачко песка и пыли. Подтянув ноги (лодыжка сияет золотом), Абигейл попыталась встать и тут же упала вновь. Что-то резко дернуло за руку. Когда Абигейл повернула голову, ее захлестнуло глубокое темно-пурпуровое ощущение в левой руке, которую придавил большой обломок скалы. В пальцах никакого цвета не было.

– Веселые дела, – пробормотала Абигейл.

Она потянула руку, попыталась сдвинуть камень. Бесполезно. Подбородком Абигейл повернула тумблер передатчика.

– Проходчик вызывает приемную станцию, – сказала она, поколебалась, стыдясь своего положения, потом продолжила: – Мэйдэй[8]8
  Мэйдэй (Mayday) – радиотелефонный (голосовой) международный сигнал бедствия, аналогичный радиотелеграфному SOS.


[Закрыть]. Повторяю, мэйдэй. Можете вы прислать за мной спасателей?

Ответа не было. С отвратительно зеленым ощущением в глубине живота Абигейл дотянулась свободной рукой в перчатке до тыльной стороны шлема. Прикоснулась к чему-то неровному, зазубренному, – ощущение ржавое в крапинку – это были остатки ее передатчика.

– Кажется, у меня проблемы, – сказала девушка вслух, прислушиваясь к звуку своего голоса. Голос был, возможно, тусклым и несколько отстраненным, но зато в нем не было никакой паники.

Абигейл быстро перебрала в уме все, что имелось в ее распоряжении. Один неповрежденный скафандр и шлем. Один разводной ключ. И чертова куча камней, до которых можно дотянуться свободной рукой. Достаточно воздуха. Абигейл посмотрела на внутреннее табло шлема. Хватит примерно на час. Почти половина необходимого для спасения – если промежуточная станция проведет проверку связи точно по графику и сразу же среагирует.

Большую часть содержимого рюкзака разбросало вне досягаемости. Однако один прямоугольный газовый баллончик приземлился довольно близко. Абигейл попыталась до него дотянуться, но не достала. Скосила глаза, но не смогла прочитать этикетку. Это почти наверняка сжиженный газ: кислород или азот для автоматической лаборатории. Но есть небольшой шанс, что это запасной баллон воздуха. Если так, то в нем ее спасение.

Абигейл еще раз внимательно осмотрелась, но больше ничего не заметила.

– Порядок. Должно быть, это баллон воздуха.

Она сделала еще одну попытку, до предела вытянув свободную руку. Не хватило буквально одного сантиметра.

На мгновение Абигейл растерялась. Потом, чувствуя себя полной идиоткой, схватила разводной ключ. Она подцепила ключом баллон и потянула; баллон неохотно сдвинулся.

Когда девушка наконец-то смогла отложить разводной ключ и взять баллончик, рука у нее посинела от напряжения. Когда Абигейл читала надпись, по лицу струйками бежал пот.

Это оказался жидкий кислород – вещь совершенно бесполезная. Если впрыснуть его содержимое в скафандр, то первый же вздох превратит ее легкие в лед. Она выронила баллончик и, неподвижно лежа на спине, тупо глядела в небо.

Там, наверху, была цивилизация. Десятки тысяч обитаемых станций, связанных между собой коммуникационными и трансляторными сетями. По лазерным кабелям беспрестанно летели человеческие послания. Трансляторы отнимали и возвращали инерцию, пропуская потоки пассажиров и грузов со скоростью, близкой к скорости света. К третьему завозу колонистов на Проксиму строился новый звездолет. Там, наверху, в роскоши и неге жили свободные от безжалостных тисков гравитации люди. Но здесь…

– Я скоро умру, – тихо сказала Абигейл, и ее охватило благоговейное изумление. Ибо это было правдой. Ей предстояло умереть.

Смерть была черной стеной. Она стояла перед Абигейл, простираясь бесконечно во все стороны: гладкая, таинственная, безликая. Казалось, протяни руку – и вот она. Скоро, если только за ней что-то есть, Абигейл пройдет сквозь смерть. Скоро, очень скоро она узнает…

Абигейл дотронулась до застежки на шлеме. Ощущалась она чем-то серым – гладко и почти приятно. Скользя по застежке, пальцы Абигейл добрались до шеи. И тут, содрогнувшись, она поняла, что думает о том, чтобы расстегнуть скафандр, выпустить воздух и ничего не ждать…

С неожиданной решимостью она расстегнула застежку на плече придавленной руки. Обрезанный таким образом рукав автоматически сжался, перекрыв путь воздуху; зажатая рука оказалась в марсианской атмосфере. Абигейл взяла баллончик с кислородом и свободной рукой зажала его под мышкой. После этого ей удалось открыть его разводным ключом.

Примерно минуту девушка поливала обреченную руку жидким кислородом, пока та наконец не превратилась в кусок льда. Потом Абигейл выпустила баллончик, взяла разводной ключ и размахнулась…

Рука рассыпалась на тысячу кусочков.

Абигейл встала.

Она проснулась в холодном поту. Вернув звездному небу его нормальный вид, села в гамаке. Через несколько минут в голове прояснилось, и Абигейл установила освещение на режим периодического перехода от красного к голубому с частотой своего нормального пульса. В конце концов этот мерный ритм вновь ее убаюкал.

– Ничего похожего, – сказал Поль.

Он прокрутил ленту назад и остановил на том месте, где паук сплел ноги попарно.

– Это выражение крайнего отвращения, запомните. Это легко заметить, и ребята-лингвисты говорят, что любое сопровождающееся этим жестом высказывание следует понимать наоборот. Ирония, понимаете? Например, когда пауки говорят, что сильный должен защищать слабого, это означает…

– Давно мы уже этим занимаемся?

– Практически все время, – жизнерадостно сказал Поль. – Вы хотите на сегодня закончить?

– Только если это не отразится на моей репутации.

– Отлично! – Поль выключил монитор. – Хорошо продумано. Вы абсолютно правы. Это отразилось бы. Однако в награду за понимание вы можете уйти раньше, и это не будет отмечено на вашей дискете.

– Спасибо, – кисло отозвалась Абигейл.

Как и в случае большинства подобных космических сооружений, рядом с «Кларком» вращалось около дюжины искусственных спутников. Когда Абигейл обнаружила, что среди них есть спортивный комплекс, она решила каждый день после занятий с Полем тренироваться там по часу. Сегодня – два часа.

Первый час Абигейл боксировала с тенью и тренировалась в савате[9]9
  Сават (или «савате») – французская ножная борьба.


[Закрыть], при повышенной силе тяжести, чтобы вогнать себя в пот. Второй час занималась в осевой комнате, делая гимнастические упражнения в невесомости. После первого часа тренировки Абигейл почувствовала свое тело легким, ловким и гибким.

Она вернулась из спортивного комплекса бодрая и вспотевшая и снова обнаружила в своем гамаке Чейни.

– Чейни, – назидательным голосом произнесла Абигейл, – уже не первый раз мне приходится выкидывать тебя отсюда.

Шутливо изображая протест, Чейни поднял руки.

– О нет, – сказал он, – сегодня ничего такого. Я пришел посмотреть с тобой дискуссию на плоту.

Абигейл чувствовала усталость, зато на душе было легко, а в голове – почти пусто. Поль что-то говорил об этом, но…

– Давай тогда включим. Такое не следует пропускать.

Чейни дотронулся до стены. На дальней стене комнаты появился экран, и на нем задвигались фигуры.

– А что такое «дискуссия на плоту»? – спросила Абигейл, сдаваясь на милость победителя.

Она забралась в гамак рядом с Чейни. Несколько секунд они легонько покачивались.

– Это плот, видишь? Он потерял управление, на нем нет топлива, кислорода только на одного. Но на борту трое: два человека и один паук.

– А пауки дышат кислородом?

– Не важно. Это гипотетическая ситуация.

Два из трех существ на экране были Домингес и Поль, спокойно ожидавшие начала дискуссии. Третье – плоское изображение паука.

– О’кей, а что дальше?

– Они спорят, кто больше достоин выжить. Домингес говорит, что он, потому что он – человек, а культура людей выше культуры пауков. Паук то же самое говорит о себе и своей культуре… – Чейни обнял девушку за талию. – Ты приятно пахнешь.

– Спасибо, – ответила Абигейл, не обращая внимания на его руку. – А на чем настаивает Поль?

– Он адвокат дьявола. Он говорит, что никто не заслуживает жизни и что баллон с кислородом нужно выбросить.

– Полю должна понравиться такая роль. А в чем смысл дискуссии?

– Это развлечение. Здесь не предполагается смысла.

Абигейл сомневалась, что все так просто. Этот спор может многое открыть в пауках, в образе их мыслей, как только лингвисты изучат текст. Пауки, в свою очередь, без сомнения, будут изучать ответы людей. «Это может быть интересно», – подумала девушка.

Теперь Чейни слегка поглаживал ее по бедру. Абигейл никак не реагировала, потому что еще не решила, нравится это ей или нет. В центре экрана появилась Луис Чанг, женщина, занимающая какой-то высокий административный пост.

«Добро пожаловать, – сказала она и объяснила правила игры. – Победитель определится голосованием. Люди и пауки будут участвовать в голосовании поровну. Пожалуйста, принимайте ваше решение, основываясь не на расовом шовинизме, а на силе аргументов».

Рука Чейни осторожно прошлась по груди Абигейл. Соски напряглись. Рука задержалась.

«Дебаты начнет джентльмен, представляющий пауков».

Паук зашевелил лапами.

«Благодарю вас, миссис Председатель. Я докажу, что выжить должен я, представитель культуры более развитой по причине наших технологических достижений. Три примера. Люди открыли трансляторные переходы недавно, а мы уже используем их много шестнадцаток… (треск)…Наша технология черных дыр лучше. И наш… (треск)…имел… (треск)…сколько существует наше общество».

«Спасибо. Теперь джентльмен, представляющий человечество».

«Спасибо, миссис Председатель». Домингес поправил повязку на руке.

Чейни откинулся назад, и Абигейл прислонилась к нему. Ее голова удобно расположилась на его плече.

«Мой главный довод основывается на том, что технология – это не единственная и даже не самая важная часть культуры. Если этого не учитывать, дельфинов придется считать неразумными. Эстетические области – искусство, теология и философия – намного важнее. И я постараюсь это доказать».

– Он выбрал неверную тактику, – прошептал Чейни на ухо Абигейл. – Для пауков все это – чистый треск.

«Спасибо. Мистер Жерар?»

Поднялся Поль. Он театрально отхлебнул из маленькой фляжки и воздел ее над головой.

«Алкоголь! Вот величайшее достижение человеческого рода!»

Абигейл фыркнула. Чейни громко расхохотался.

«Но я утверждаю, что ни мистер Домингес, ни глубокоуважаемый паук не заслуживают жизни, потому что ни одна из их культур не проявляет должного уважения к разумным существам. Что я и намерен доказать».

Абигейл посмотрела на Чейни, тот пожал плечами. Фигура Поля исчезла.

«Дискуссия будет продолжена в порядке очереди, начиная с достопочтенного инопланетянина», – сказала Чанг.

Паук и затем Домингес изложили свои доводы, как показалось Абигейл – довольно бледные. Но девушка слушала не очень внимательно, поскольку руки Чейни с большим интересом принялись исследовать потайные места ее тела. Быть может, он и не гений, но в некоторых вещах Чейни, без сомнения, хорош. Абигейл ткнулась губами ему в шею и опять повернулась к экрану.

Снова появился Поль. Он держал что-то в кулаке. Когда ладонь раскрылась, на ней оказались три стальных подшипниковых шарика.

«Когда я был ребенком, я сбегал из школьного модуля в осевую комнату, чтобы поиграть в шарики».

Абигейл улыбнулась; в детстве она тоже не отличалась особым послушанием.

«Специально для наших коллег-пауков я объясню, что мраморные шарики – это такая игра в невесомости с целью развития координации и пространственного восприятия. Вы строите из шариков шестиконечную звезду. – Один из шариков выпал из его руки, со стуком отскочил от пола и исчез, выкатившись из поля зрения камеры. – Здесь, конечно, игра не получится. Но вся штука в том, что, если хорошенько прицелиться, шарик ударяет в конец звезды, его кинетическая энергия передается от шарика к шарику по цепочке. Так что брошенный шарик становится на место первого, а последний шарик в цепочке улетает».

Чейни внимательно слушал Поля и почти перестал ласкать девушку.

«Так вот, мы собираемся послать человека сквозь Гинунгагап и соответствующую ему черную дыру в мире пауков. По крайней мере, мы говорим, что сделаем именно это. Но из второй дыры выйдет не обязательно то же самое, что попадет в первую. Мы направляем в Гинунгагап электрон, и где-то появляется другой электрон. Они идентичны. Это прямая причинно-следственная связь. Но происходит как в случае с мраморными шариками: они одинаковы и имеют одну и ту же кинетическую энергию. Но это не тот же самый электрон».

Рука Чейни остановилась. Тронув невнимательного гостя за бедро, Абигейл напомнила о своем существовании.

«Любой, кто этим интересуется, может посмотреть уравнения. Когда мы обмениваемся информацией, это не имеет значения. Здесь важна сама информация, а не средства передачи. Однако когда мы пошлем человеческое существо… то, что появится из другой черной дыры, будет идентично каждой клеткой, каждым атомом. Но это не будет тот же человек. – Поль несколько секунд помолчал. Он улыбался. – Таким образом, я полагаю, что это убийство. И поэтому, вступив в сговор с целью совершения убийства, и раса пауков, и раса людей совершили преступление против разума. Короче, на нашем плоту жизни не заслуживает никто. У меня все».

«Мистер Жерар! – Протестующий голос Домингеса раздался даже раньше, чем на экране появилось его изображение. – Простейшее математическое доказательство – тождество: А равно А. Вы что, собираетесь это отрицать?»

Поль поднял на ладони два стальных шарика.

«Шарики тоже идентичны и тождественны, но ведь это не один и тот же шарик?»

«Мы знаем феномен, о котором вы говорите, – сказал паук. – Это, как если бы… (треск)…черная дыра в тот же момент испускала. Здесь нет нарушения непрерывности. Эти два объекта – одно и то же. Здесь нет смерти».

Абигейл успела завалить Чейни в гамак, и оба они лежали теперь на боку. Изображение на экране им было по-прежнему видно.

«Это до тех пор, пока вам не случится быть первым шаром, а не вторым», – сказал Поль.

Абигейл осторожно лизнула Чейни ухо.

– Он прав, – шепнул Чейни.

– Нет, не прав, – возразила Абигейл и укусила парня за мочку.

– Ты имеешь в виду рассуждение о смерти?

– Конечно. Он путает семантику с реальностью.

Девушка занялась внимательным изучением шеи Чейни.

– Хорошо.

И тут Абигейл почувствовала, что она что-то упустила.

– Почему ты спрашиваешь? – Девушка высвободилась из его объятий и села. Чейни сел тоже.

– Просто так. – Он снова обнял ее. Но Абигейл была уверена, что от нее что-то ускользнуло.

Они лениво ласкали друг друга, пока не кончились дебаты. Абигейл проголосовала за Домингеса, а Чейни за Поля. В результате почти единодушного голосования пауков выиграл паук.

– Я говорил тебе, что Домингес избрал неверную тактику, – сказал Чейни. Он спрыгнул с гамака. – Послушай, мне нужно навестить кое-кого кое-зачем. Скоро вернусь.

– Но ты же не уйдешь сейчас? – опешила Абигейл.

Дверь за Чейни захлопнулась. Взбешенная девушка спрыгнула с гамака и решила пойти за ним.

Никогда ее еще так не оскорбляли. Чейни не пытался убегать или заметать следы, ему, видно, и в голову не приходило, что Абигейл может его преследовать. Девушка кралась за ним по коридору, вверх по пандусу, и наконец увидела открывающуюся перед Чейни дверь. Абигейл узнала ее. Девушка присела на корточки за кустом и задумалась. Мимо прошел Треск, увидел ее и начал ласкаться.

– Брысь! – прошипела Абигейл.

Кот ткнулся в ее колено лбом. Девушка взяла Треска на руки. Он был очень доволен.

Дверь открылась, и из нее, посвистывая, вышел Чейни. Абигейл подождала, пока он уйдет, поднялась и вошла в дверь. Под прозрачным полом между длинными водорослями сновали стайки рыб. Это была строгая комната аскета без каких-либо украшений. Не видно было даже гамака.

– Значит, Чейни работает на вас, – холодно сказала Абигейл.

Поль оторвался от стоявшего в углу монитора.

– Да, минуту назад я подписал с ним постоянный контракт. Он довольно умен. Молод, правда, еще, но должен справиться.

– Значит, вы признаете, что поручили ему проверить меня вашими дурацкими доводами? – Треск завозился у нее на руках, и девушка взяла его поудобнее. – И что этот спор вы придумали специально для меня?

– Ну вот, – кивнул Поль, – я же знал, что тренировка даст свои результаты. Такое короткое время – и вы уже научились осторожности.

– Вы не ответили на вопрос.

– Мне нужна была ваша искренняя реакция, а не тот ответ, который вы бы мне дали, зная, что от него зависит ваш полет сквозь Гинунгагап.

Треск сердито зашипел.

– Вот-вот, Треск, скажи ему! Я с тобой полностью согласна. – Она шагнула в коридор и обернулась: – Вы проиграли дискуссию.

Еще долго после того, как за ней захлопнулась дверь, Абигейл чувствовала спиной снисходительную улыбку Поля.

Вернувшись домой, она в очередной – и последний – раз выкинула Чейни из своего гамака. Два дня спустя ее вызвали в центр управления.

– Испытание, – сказал Поль по внутренней связи. – Ваше присутствие обязательно.

Центр управления был заполнен техниками; их было раза в три больше, чем компьютерных терминалов. Люди небольшими группками собрались вокруг экранов. Абигейл подошла к Полю.

– Вот, – сказал он, – это «Клото»[10]10
  Клото – в древнегреческой мифологии одна из трех мойр, богинь судьбы.


[Закрыть], платформа, которую мы построили для нашего аппарата. Расстояние около сотни километров. Я хотел больше, но Домингес не согласился. Прибор, который размотает вас и сбросит в Гинунгагап, – это вон та штуковина в центре.

Поль нажал клавишу, платформа приблизилась и заполнила собой весь экран. Она была покрыта большим прозрачным куполом. Человек в скафандре что-то засовывал в механизм, напоминавший гигантскую металлическую раковину.

Абигейл не поверила своим глазам, зажмурилась и открыла глаза снова.

– Но это же Треск, – с негодованием сказала она.

– Жалуйтесь Домингесу. Я хотел бабуина.

Раковина закрылась. Техник в скафандре вышел из-под колпака, и на экране замигали цифры. Тем временем паучье изобретение обездвижило Треска, превратило молекулы его тела в одну длинную, непрерывную полимерную цепь и со скоростью, близкой к скорости света, отправило ее в Гинунгагап. Вода из его тела была отведена и собрана в специальное хранилище. Ее электролитический баланс был записан и тут же передан потоком электронов. Они достигнут приемного устройства пауков одновременно с кошачьим полимером, и эта информация будет использована при воссоздании.

Прошло тридцать секунд. Теперь Треск на «Клото» присутствовал лишь частично. Невероятно длинная полимерная цепь невидимо проходила сквозь Гинунгагап. Где-то очень далеко пауки начинали ткать из нее кота.

Если только все идет хорошо.

Через девяносто две секунды после начала работы прибора цифры на экране замерли. Треска на «Клото» больше не было. Раковина открылась и оказалась пустой. В центре управления поднялся радостный гул. Домингес с чьей-то помощью забрался на стол. Он сделал приветственный жест рукой и сказал:

– Друзья!

Далее последовала длинная речь. Абигейл его не слушала. Рука Поля легла на плечо Абигейл. Это было его первое прикосновение к ней с момента знакомства.

– Домингес всего лишь ученый. Он и понятия не имел, насколько вам дорог этот кот.

– Послушайте, я сама пошла на это. Я знала об опасности. Но Треск – животное, у него не было выбора.

Поль заколебался, подбирая слова:

– Кстати, это то, к чему я вас готовил. Причина, по которой летите вы, а не кто-нибудь вроде Домингеса. Он проецирует свои реакции на других людей. Если…

Увидев, что Абигейл не слушает, Поль сказал:

– В любом случае через несколько часов вы будете играть с котом. Они взяли его только для того, чтобы проверить системы жизнеобеспечения.

Через несколько часов в центре управления царило праздничное настроение. Пауки передали, что Треск совершил перелет без малейших повреждений. На короткое время кот появился на экране: он крался по платформе, аналогичной «Клото», злой, но совершенно невредимый.

– Смотрите, – сказал кто-то.

Экран показывал, что в приемную сеть начала поступать полимерная цепь кота. Через полторы минуты операция завершилась.

Все это походило на цирковой фокус: закрылась пустая раковина, туда была закачана вода, раковина открылась – и в центре ее оказался спокойно вылизывающий лапу Треск.

Абигейл улыбнулась.

– Добро пожаловать домой, Треск, – ласково сказала она. – Я скажу ребятам из БИО, чтобы они приготовили для тебя сливок.

Поль бросил на нее быстрый взгляд. Его глаза задержались на девушке всего на какое-то мгновение: ровно настолько, чтобы узнать о ней что-то новое и запомнить это на будущее. Затем Поль сразу перевел внимание на что-то еще. Когда он повернулся к Абигейл спиной, девушка показала ему язык.

На «Клото» опустился челнок, и из него вышла женщина-пилот. Неловко, зная, что на нее смотрят десятки глаз, она сняла шлем, присела, протянула к коту руку и стала его подзывать.

– Передайте этой идиотке, чтобы она надела шлем, – прорычал Поль. – Дура! Это настоящее…

А в следующее мгновение Треск выскочил из спиннера, черно-белой стрелой пронесся мимо опешившей женщины и сиганул в открытый челнок. Вот он вспрыгнул на приборную панель. Мягкие кошачьи лапы забарабанили по клавишам. Входной люк закрылся, включились двигатели…

Операторы в центре управления бросились к своим клавиатурам. Пилот на «Клото» лихорадочно пытался надеть шлем. Челнок взлетел, снеся при этом половину защитного купола, и выпустил с платформы воздух.

Экраны компьютеров показывали происходящее во множестве разных ракурсов, то крупным, то общим планом. Опешивший Домингес застыл столбом.

– Чейни, – спокойно сказал Поль. – Убери его.

– Он идет прямо на нас! – закричал кто-то.

Пальцы Чейни залетали по клавиатуре: тап-рап-тап. На экранах расцвел красный ядерный взрыв.

В центре управления настала мертвая тишина.

«Я чего-то не понимаю, – подумала Абигейл. – Мы только что взорвали пять процентов нашего челночного флота, чтобы убить одного кота».

– Вырубайте передатчики! – Поль расхаживал по центру управления и отдавал приказания. – Ничего не передавайте. Вы, вы и вы, – выгонял он операторов из-за пультов, – свободны. Вся эта проклятая связь будет прекращена.

– Поль… – начал было один из операторов.

– Продолжайте прием. – Поль даже не посмотрел на него. – Принимайте все, что они пошлют, сваливайте в хранилище и не смешивайте с нашей информацией, пока все не будет проверено.

В центре комнаты, всеми покинутый, стоял Домингес и растерянно бормотал:

– Что, что случилось?

– Вы слепой идиот! – сверкнув глазами, повернулся к нему Поль. – Ваши драгоценные пауки только что сделали нам первую гадость. Кот, который вернулся назад, был просто похож на того, которого мы послали. Они его подменили. Они ретранслировали его с инструкциями, вбитыми в его мозг.

– Но зачем они хотели украсть челнок?

– Не знаю!!! – проревел Поль. – Да поймите вы наконец! Мы не знаем их мотивов, нам неведом образ их мыслей. Но мы бы узнали об их намерениях гораздо больше, чем хотели, если бы я не установил на этом челноке взрывное устройство.

– Вы не… – начал Домингес и запнулся, одумавшись.

– Не имел права устанавливать это устройство, – закончил за него Поль. – Это верно. Не имел.

В его голосе звенел сарказм. Домингес весь как-то съежился. Его тусклый, ничего не выражающий взгляд рассеянно блуждал по сторонам. Потом, ссутулившись, шеф связи вышел. Полностью опозоренный в глазах своих подчиненных.

«Силён», – подумала Абигейл. Ее удивила жестокость Поля. Ни на секунду она не поверила, что гнев в его голосе был настоящим, что он мог потерять над собой контроль.

Это означало, что среди общей сумятицы и подавленности Поль сумел разыграть маленький спектакль, чтобы усилить свою власть. И ставшая теперь подозрительной Абигейл признала этот ход удачным.

Лишь благодаря силе воли и авторитету Поля в течение пяти дней коммуникационная сеть была закрыта. Информация поступала, но не передавалась. Администрация «Белл-Сандиа» Поля не поддерживала – слишком много времени и средств было вложено в «Клото», чтобы оборвать исследования на середине. Но Поля поддерживали работники станции, и он знал, как этим воспользоваться.

– Крупные фирмы, такие как «Белл-Сандиа», очень зависят от народного мнения, – объяснил Поль. – Но я пользуюсь наверху достаточным расположением. Чиновники трусливы и нерешительны, и поэтому я смогу держать сеть закрытой довольно долго.

Поток поступающей информации беспорядочно перескакивал с предмета на предмет. Цепочки информации прерывались на середине, так и оставаясь незаконченными. Часто передавалась бессмыслица. Пауки искали способ восстановить связь.

– Если они начнут повторяться, – сказал Поль, – значит они испугались.

– Но мы же не сможем закрыть сеть навсегда? – заметила Абигейл.

Поль пожал плечами:

– Это блеф.

Они пили сухое вино в баре пятого уровня. За спиной бармена по скалистой стене сновали маленькие красные ящерки.

– А если ваш блеф не сработает? – спросила Абигейл. – Если все это ни к чему не приведет? Что тогда?

Плечи Поля опустились. В воздухе повисла напряженная пауза.

– Тогда мы доверимся доброй воле пауков, – сказал он. – Пусть решают, что и как делать дальше. Может, они отнесутся к нам благосклонно, а может, и нет. И в том и в другом варианте, – голос его помрачнел, – окажется, что я играл во все эти игры и манипулировал множеством людей без всякого толка. Если случится именно это, – он взял Абигейл за руку, – я хотел бы извиниться.

Поль сжал ей руку так сильно, что у него самого побелели костяшки пальцев.

Ночью Абигейл снилось, что она падает. Ее окружал радужный свет: это ломались ее кости и разрывалось тело.

Она откинула руку, и та подпрыгнула на чем-то теплом и мягком.

«Абигейл!»

Она судорожно дергалась, и что-то било ее по ребрам. Вспыхивали полосы желтого света.

«Абигейл!»

Кто-то громко звал ее и тряс за плечо.

Горы и небо посерели, покрываясь неясными образами. Ее веки приоткрылись, снова закрылись, потом открылись, теперь уже окончательно.

– Ох, – вырвалось у Абигейл.