Текст книги "Золото Трои"

Международная дипломатия
времен Троянской войны

Переходя от табличек с линейным письмом Б к ближневосточным дипломатическим табличкам, мы вступаем в совершенно иной мир. Перед нами переписка между реальными людьми, чьи мысли и деяния оживают в строчках. В Египте, Палестине, Сирии и хеттских землях мы можем реконструировать в основных деталях исторические события эпохи верховенства Микен в Эгейском мире. Их правители состояли в дипломатических отношениях и обменивались дарами: для статуса и престижа, ради торговых уступок (например, чтобы селить своих купцов в других странах), для защиты своих границ и так далее. Торговля расширялась (мы можем вспомнить присутствие микенских товаров в Сирии, Палестине и Египте и находки египетских предметов в Греции и на Крите), контакты между правителями были частыми. Хеттские и египетские письма XIV–XIII вв. до н. э. показывают, что существовало настоящее дипломатическое сообщество. Крупнейшие государства, то есть Хатти, Египет, Митанни и Вавилон, поддерживали сношения не только друг с другом, но и с более мелкими, в том числе с некоторыми государствами западной Анатолии (Мира и Арцава), с островами, такими как Кипр, и с массой ближневосточных городов-государств (Пелла, Газор, Дамаск, Тир, Сидон, Библ, Иерусалим, Лахиш, Шехем, Мегиддо и Гезер). Некоторые из них, например Угарит и Алалах, были торговыми городами, обладавшими большими богатствами и влиянием. Все эти города содержали писцов и поддерживали связь с главными правителями тех дней. В письмах рассматривались вопросы, связанные с деятельностью купцов, уступками, военной помощью и брачными союзами. Мы находим в них требования даров, просьбы прислать врачей или ремесленников, а то и просто дружеские приветствия.

Как работали такие контакты на практике, видно из удивительного обмена посланиями между хеттским царем Суппилулиумом и вдовой знаменитого Тутанхамона в связи с ее просьбой о вступлении в брак с хеттским принцем. Египетское посольство, возглавляемое знатным чиновником по имени Хани, сделало запрос, после чего хеттский двор направил высокопоставленного сановника, Хаттусазити, в Египет, так как Суппилулиум не верил в добрые намерения египтян. Историю излагает сын Суппилулиума, Мурсили II:

Тогда мой отец захотел увидеть табличку с договором [с Египтом], в котором говорилось… как Бог Бури заключил договор между странами Египет и Хатти и как они с тех пор находились в постоянной дружбе друг с другом. И когда они прочитали табличку вслух в присутствии всех; мой отец обратился к ним с такими словами: «Исстари Хатти и Египет пребывали в дружбе друг с другом, и сейчас это тоже было с нашей стороны. Так пусть Хатти и Египет будут в дружбе друг с другом всегда.

Продолжение истории хорошо известно: принц Заннанза был отправлен в Египет, но убит там конкурирующей придворной партией, что спровоцировало крупный дипломатический кризис.

Египетское посольство в Микены

Были ли микенцы членами этого клуба избранных, пусть даже периферийными участниками? До последнего времени такая идея воспринималась как абсурдная. Как я уже говорил, звучали самоуверенные заявления, что у хеттов не было причин даже интересоваться тем, кто такие греки. Однако, как всегда бывает, новые открытия привели к переменам во взглядах. Мы можем, например, по-другому взглянуть на микенские связи с Египтом. Было обнаружено основание статуи в Ком-эль-Хейтане возле египетских Фив со списком эгейских имен. Список начинается двумя характерными словами: «Кефтиу», которое, как мы теперь знаем, означает «Крит», и «Даная», показывающее, что Гомер был прав, называя жителей материка «данайцами». Далее следуют Амнис, Фест (?) и Кидония с Крита, материковые Микены («Мукану»), неустановленное место под названием «Дегаяс», Мессения, Навплия, остров Кифера и «Вилия», которую египтологи, наверняка ошибочно, отождествляют с Илионом. Список заканчивается вновь на Крите Кноссом, Амнисом, Ликтом и названием, которое выглядит как «Сетейя».

Из этого списка следуют важные выводы. Похоже, что описывается путешествие, и наиболее вероятно – путешествие послов Аменхотепа III в Эгейский мир, когда Крит, Мессения и Арголида воспринимались как самостоятельные политические единицы. Фараон претендовал на номинальную гегемонию над Восточным Средиземноморьем и направлял послов во многие «варварские» страны на краю мира, в том числе к «чужестранцам на их острова за Великим Зеленым [морем]». Именно такого путешествия можно ожидать из египетских свидетельств. Надпись 42 г. Тутмоса III (около 1450 г. до н. э.) упоминает дань, присланную из Данайи, включая серебряную вазу «работы Кефтиу» и четыре бронзовых сосуда. Еще один список из Карнака времен Аменхотепа III упоминает Данайю вместе с Угаритом и Кипром. К более раннему периоду (XV в. до н. э.) относятся сообщения о посольствах Кефтиу в Египте. Кроме того, множество египетских предметов обнаружено при раскопках на материке, например в Микенах и на Крите, периода, следующего за греческим завоеванием: скарабеи Аменхотепа III в Кидонии и Кноссе, алебастровая ваза Тутмоса III в Кноссе и несколько позднемикенских алабастров (ритуальных сосудов), найденных в Египте. Все эти находки могут быть с большей вероятностью приписаны дипломатической активности, чем случайной коммерции. Ваза с картушем Тутмоса относится к дарам, которыми обменивались при дипломатических контактах, так же как и недавно найденные в Микенах фаянсовые декоративные тарелки, на которых стоит имя Аменхотепа III.

Перед нами удивительное открытие, имеющее огромное значение для изучающих Эгейский мир. Оно позволяет говорить, что около 1380 г. до н. э. египетские послы приплыли на Крит, посетили материковую Мессению, и, обогнув мысы Тенарон и Малея, высадились в Арголиде, в Навплии и посетили царя Микен. Затем их путь лежал на юг через Киферу с остановкой в Кноссе. Такой визит заставляет вспомнить картину, которую мы видели в египетских школьных учебниках: как ученики заучивают «имена Кефтиу» в разных формах. Он дополняет имеющиеся свидетельства о значительной микенской торговле с Египтом, среди которых – большое количество керамики, найденной в Амарне, датируемой приблизительно 1350 г. до н. э., периодом недолгого существования этого города. Он позволяет немного лучше представить судьбу такого человека, как ai-ku-pi-ti-jo, «египтянина» из кносских табличек: подобные ему эмигранты вполне могли встречаться в Эгейском мире.

О столь же волнующем открытии было объявлено в 1981 г. Оно относится к раскопкам, проводившимся в 1963 г. в микенском дворце в Центральной Греции, который был разрушен около 1220 г. до н. э. Здесь среди других сокровищ найдены 36 гравированных ляпис-лазурных цилиндрических печатей и печатей без гравировки. Они явно хранились в царской сокровищнице. Ляпис-лазурь, которую добывают в северо-восточном Афганистане, особо ценилась за переливчатый синий цвет и часто оказывалась темой для переписки в бронзовом веке. Два письма, направленные правителю Угарита в XIII в. до н. э., показывают, что цари лично беспокоились о том, как заполучить в руки это столь желанное сокровище: «Хеттский царь очень заинтересован в ляпис-лазури, – пишет посол. – Если вы пришлете ее царю, он выкажет вам свое благоволение». Из других писем можно понять, что одна мина ляпис-лазури (около 500 грамм) была приемлемым царским даром для поддержания «хороших отношений». Действительно, среди фиванских печатей есть несколько из Вавилона, они весят в самом деле одну мину, что и позволяет с достаточной точностью определить дату и место их появления. Они находились в хранилище храма Мардука в Вавилоне до того, как он был разграблен ассирийцами около 1225 г. до н. э. Затем, судя по всему, они были отправлены ассирийским царем правителю Фив «для хороших отношений». Сейчас мы знаем, что это случилось в то самое время, когда хетты пытались ввести торговое эмбарго против Ассирии, и есть свидетельства, что греки попали под запрет торговли. Если эта гипотеза верна, то ассирийский царь воспользовался вавилонской добычей – драгоценной ляпис-лазурью, для попытки создания союза с одним из народов, который, как и его собственный, враждебно относился к хеттам. Это яркий пример тех способов, которыми греческие государства, и не только Микены, могли вовлекаться в дипломатические интриги.

Теперь, когда мы знаем, что греки поддерживали тесные связи с государствами Ближнего Востока, появление сведений о них в архиве хеттского МИДа не будет неожиданным. В самом деле, было бы удивительно не найти их в какой-нибудь представительной хеттской дипломатической переписке, включающей переписку с западноазиатскими государствами, такими как Арцава и Мира, с которыми греки должны были вступать в прямые контакты. Возникает вопрос: можно ли отождествить материковых микенцев с царством, известным хеттам как Аххиява [Ahhiyawa]? Гомер называет греков «ахейцами» [Achaiwoi], из чего следует название Греции – «Ахиява» [Achaiwia], и такая форма встречается в записях, сделанных линейным письмом Б. Хеттское название настолько похоже, что случайное совпадение маловероятно. Трудно представить, где еще могло находиться столь могущественное царство, как не в Греции. Но современные ученые помещали его в самые разные места: в западную Анатолию, в Троаду (с центром в самой Трое) и даже во Фракию. Мы можем уверенно сказать, что часть территории Аххиявы находилась в Малой Азии, поскольку пограничные документы помещают ее западнее Миры, царства в среднем течении Меандра. Эта азиатская часть Аххиявы контролировалась из прибрежного города, который хетты называли «Милавата» или «Миллаванда», и практически не вызывало сомнений, что такая ситуация соответствует греческому анклаву вокруг Милета (ранняя форма его названия, похоже, была «Милат» или «Милват» на греческом бронзового века). В поддержку этой теории целую сеть названий поселений, упоминаемых на хеттских табличках, можно разместить в окрестностях Милета, так что вполне вероятно, что греческий Милет – это аххиявская Миллаванда из хеттских текстов. Тогда Аххиява, которую хетты часто называли «заморской», должна быть материковой Грецией, и хотя нельзя исключать, что в XIV или XIII вв. до н. э. «царем царей» мог быть правитель Фив или Орхомена, все же наиболее вероятно, что именно Микены были его резиденцией. В этом царе хеттский МИД видел «Великого царя» в соответствии с дипломатической практикой тех времен. «Великого царя» не только материковой Греции, но и многих островов, как говорит Гомер. Такой потрясающий вывод заставляет полностью изменить наши взгляды на Грецию позднего бронзового века, поскольку он означает, что мы обладаем записями о греко-хеттских отношениях на протяжении двух столетий их расцвета. Давайте же посмотрим, что эти письма могут нам поведать.

Микенско-хеттские
дипломатические отношения

В представлении хеттов материковые микенцы жили в могучей заморской державе с «Великим царем» во главе. Они были хорошими мореплавателями, их торговые корабли бороздили воды Восточного Средиземноморья. У греков с хеттами сложились дружеские отношения. Они посылали хеттскому царю дары, которые затем раздавались вассалам. Это была одежда, текстильные и медные изделия «в ахейском стиле». Наряду с послами дворы обеих стран могли навещать члены царских фамилий: брат греческого царя, Этеокл, и хеттский царский грум «ехали в одной колеснице». Хеттский царь мог сослать впавшую в немилость жену в Грецию. Отношения регулировались неким подобием договора, какие мы обнаруживаем на всем Ближнем Востоке того времени. Император Мурсили мог воспользоваться статьей об экстрадиции, направить корабль и «вернуть обратно» из Греции принца из Арцавы. Греческие земли вокруг Милета были демаркированы границей, согласованной по договору. Удивительный текст приблизительно 1300 г. до н. э. повествует о том, что культовые идолы из Греции и «Лазпаса» были отправлены пораженному чумой хеттскому царю в надежде на помощь в исцелении. Такого рода вещи случались среди ближневосточных государств. Идолы, предположительно, выглядели как те, что были недавно найдены в Микенах и Тиринфе, а то, что их стремились получить с Лесбоса-Лазпаса, тоже имеет объяснение, поскольку великий догреческий бог Лесбоса, Сминтей, был богом чумы. Его имя встречается на табличках с линейным письмом Б.

В хеттских табличках отражено, как постепенно возрастало влияние греков в западной Анатолии. Начиная от набегов мародерствующего царского флибустьера с сотней колесниц (примерно 1420 г. до н. э.) и до ситуации, сложившейся в начале XIII в. до н. э., когда греки правили территорией, известной под названием «Ахейские земли» в юго-западной Анатолии, с Милетом в качестве столицы. Хетты признавали Милет греческой территорией, но готовы были при необходимости применить и силу. Около 1315 г. до н. э. полководцы Мурсили разграбили город, после чего в нем были построены мощные укрепления. Туда около 1250 г. до н. э. во время очередного спора вошел Хаттусили III. Чуть позже Милет, похоже, был передан в управление прохеттскому регенту. Именно из Милета, как увидим далее, брат ахейского царя пытался основать царство для союза с хеттами – удивительная параллель с гомеровским рассказом о братьях-царях, сражающихся в Малой Азии под Троей.

Греческое вмешательство в дела западной Анатолии отмечается во многих табличках. Незадолго до 1300 г. до н. э. греческий царь был достаточно могуществен, чтобы вовлечь в свою орбиту важные азиатские государства, включая самое мощное из них, Арцаву, чей царь, Уххазити, в союзе с греками пошел войной на хеттов. После поражения арцавская царская семья бежала в Грецию. У ахейского правителя около 1260 г. до н. э. возникли разногласия с хеттами из-за другого анатолийского государства – Вилусы. Кроме того, в царствование Хаттусили «царь ахейских земель» оказался каким-то образом вовлечен в союз с соседней «землей реки Сеха» против «Великого царя Хатти». Упоминания XIV и XIII вв. до н. э. говорят об ахейцах в связи с событиями в Ассуве – возможно, это область к югу от Троады (см. карту на стр. 8–9, где указано предполагаемое местонахождение этих стран). Так что греческая активность в Малой Азии не ограничивалась только набегами для захвата рабов.

К XIII в. до н. э., времени великого похода на Трою, греки занимали важное место в хеттской дипломатии. Им придавали достаточное значение, чтобы внести в список в хеттском договоре с Амурру в Сирии, запрещающем их кораблям торговать с Ассирией. Грекам отводилась настолько важная роль, что они были упомянуты, хотя потом и вычеркнуты, в черновике договора, перечисляющего правителей, равных по рангу хеттскому царю. Там были названы правители Египта, Вавилона и Ассирии. Приблизительно в 1263 г. до н. э. низложенный хеттский царь просил помощи у греческого царя, перед тем как был изгнан в Сирию. В письме, относящемся примерно к 1260 г. до н. э., император Хаттусили упоминает о сложностях в отношениях с Аххиявой на западе, одновременно извещая о разграблении его города Каркемиша на востоке ассирийцами. Хетты не могли быть довольны втягиванием их в дела западной Анатолии – они предпочитали дипломатию, но нет сомнений во всевозраставшей их вовлеченности в дела этого региона. Как отметил великий хеттолог Гетце: «У хеттских царей и военных должны были иметься причины бояться человека из Аххиявы».

Итак, хетты видели в греках одних из самых могущественных соседей на западе, контролировавших Эгейское море и способных привлекать в союзники такие государства, как Арцава, в те моменты, когда хеттские цари были уязвимы. Похоже, греки особенно успешно действовали в периоды династических кризисов, когда на трон вступал новый хеттский правитель, которому необходимо было подтверждать свое господство над западными вассалами. Учитывая это и добавив сюда археологические данные из главы 5, мы увидим, как хорошо наша картинка «имперских Микен» согласуется с материалами из богазкейского архива. Если наша идентификация верна – а мне кажется, что нельзя найти другое убедительное местонахождение для столь крупной державы, как Аххиява, значит, цари династии Атридов в Микенах (особенно Атрей и Агамемнон, в соответствии с легендой!) воспринимались как «Великие цари» хеттским МИДом при Хаттусили III (около 1265–1235 гг. до н. э.) и Тудхалии IV (около 1235–1210 гг. до н. э.). О них могли писать, как о «равных», и упоминать их среди «царей, равных по рангу» правителям Хатти, Вавилона и Египта. И все же в 22 ссылках на Аххияву в хеттских табличках она играет побочную роль в хеттской истории – необъяснимо периферийную, если мы поместим ее, как некоторые делают, в Анатолию. Объяснение этому может быть только одно: главная часть греческого государства располагалась за морем, с анклавом на юго-западе вокруг Милета.

Конечно, вполне возможно, что хетты могли в разное время называть «царями Ахейской земли» разных греческих царей. Орхомен, с его обширной системой плотин в Копаиде, явно был могучим государством (и имя Этеокл встречается в его легендарных родословных). До разрушения около 1220 г. до н. э. Фивы были также весьма богаты и поддерживали дипломатические контакты со столь далекими странами, как Ассирия. Даже Иолк, город Ясона, направившего, согласно легенде, экспедицию аргонавтов к Черному морю, не остался в стороне. Но археология и эпические традиции уверенно указывают лишь на Микены. Запомнив это, мы можем теперь обратиться к самой важной хеттской табличке периода Троянской войны.

«Письмо Тавагалавы» – император Хаттусили
пишет греческому «Великому царю»

Это самое знаменитое хеттское письмо с упоминанием Аххиявы и один из самых удивительных по приводимым подробностям и характеристикам документов древнего Ближнего Востока. Оно представляет для нас интерес не столько из-за описываемой в нем ситуации, сколько благодаря свидетельствам участия греческих правителей в международной дипломатии. Письмо датируется первой половиной XIII в. до н. э., возможно, ближе к 1260 г. до н. э. Хеттским императором тогда, скорее всего, был Хаттусили III, а ахейским царем (по легендарной хронологии) тогда мог быть сам Агамемнон либо его отец Атрей. В общих чертах изложена ситуация: в Миллаванде (Милете) обосновался брат ахейского царя Тавагалава (два случая, когда в Пилосе встречалось образованное от имени отца имя Этевоклевейос, показывают, что это могло быть переложением греческого имени, известного нам как Этеокл). Не все идет хорошо у хеттов на западе, их власть над арцавскими государствами становится все более шаткой; растет недовольство среди союзников, в отношения с которыми все больше вмешиваются греки. И что самое неприятное, могущественный ренегат по имени Пийямарад (вероятно, арцаванин царских кровей) в сговоре с Тавагалавой и греками совершает набеги на Ликию, используя и армию, и флот. Агрессия исходит из Миллаванды (Милета), и в конце концов Хаттусили входит в город, Тавагалава и Пийямарад бегут «за море», и хеттский император, не желающий спровоцировать международный конфликт, хотя и требует экстрадиции Пийямарада, но решает отослать в заложники родственника, чтобы подтвердить отсутствие злого умысла в своих действиях. Он даже извиняется за свою «солдафонскую» фразу, которая была воспринята как агрессивная!

На протяжении всего письма Хаттусили обращается к ахейскому царю «брат мой» – это стандартное обращение между сильнейшими правителями тех дней. Ключевые строки – вызвавшие ужасные споры – те, где Хаттусили намекает, что ахейский царь – равный ему по рангу. Для нас проблема состоит в том, чтобы оценить тон фразы – он иронический или даже саркастический? Сделать это сложнее, чем может показаться: «Если кто-то из моих князей говорит со мной, или даже один из моих братьев, я слушаю его слова. Но сейчас мой брат – Великий царь, равный мне, написал мне, так почему же я не должен слышать слова равного мне?» Если это ирония, то фраза может означать: «Я не слышу слов равного мне». Другими словами: «Ты Великий царь, или претендуешь быть таковым, равным мне, но я не слышу языка, на котором изъясняются между собой равные». (С той же проблемой можно столкнуться на любой странице протоколов нынешних парламентских заседаний: как сказано может оказаться важнее того, что сказано.)

Удивительно, что, пытаясь понять «письмо Тавагалавы», игнорировали его контекст. Как можно оценивать тон письма вне исторического окружения? На самом деле, есть другие хеттские письма того периода, помогающие понять этот текст. Одно из них было написано тем же царем, Хаттусили III. Хаттусили сместил с должности своего племянника, который даже обратился в Аххияву за помощью. На протяжении всего царствования Хаттусили очень чувствительно относился к упоминаниям о незаконности его власти, и его было легко спровоцировать на споры по поводу его положения. Это важно учитывать при интерпретации психологического контекста «письма Тавагалавы». В письме Рамзеса II к Хаттусили в ответ на письмо хеттского императора, в котором выражалась обида на повелительный тон предыдущего письма от египетского фараона (он подумал, что Рамзес имеет в виду, что Хаттусили ниже него и не является «Великим царем»), говорится:

Я только что выслушал все слова, что ты написал мне, брат мой, гласящие: «Почему ты, брат мой, написал мне так, будто я просто подданный твой». Я возмущен тем, что ты написал мне, брат мой,…ты совершил великие дела во всех землях. Ты действительно Великий царь земель Хатти… Почему я должен писать тебе как подданному? Ты должен помнить, что я твой брат. Тебе надлежит говорить веселящие душу слова: «Да ощутишь ты радость каждый день», а вместо этого ты произносишь эти малопонятные слова, не подходящие для послания. [Перевод с древнеегипетского Кена Китчена].

Едва ли можно получить лучшую корреляцию с демонстрацией обиды в «письме Тавагалавы»: Хаттусили, возможно, был сварливым большую часть времени, но здесь можно безошибочно увидеть за обоими письмами одно и то же настроение.

Что подразумевалось в письме царю Аххиявы, мы видим в письме Хаттусили или его брата Муваталли, царю Ассирии, нуворишу среди ближневосточных монархов, прибравшему себе долину Евфрата, являвшуюся хеттской территорией. Ассириец объявил себя Великим царем и предложил союз. Разгневанный хеттский правитель отвечает:

Ты похваляешься, что… победил моего союзника и стал Великим царем. Но что такое ты говоришь о «братстве»? Ты и я, разве мы рождены одной матерью? Отнюдь нет, равно как мой отец и дед не имели обыкновения писать о «братстве» царю Ассирии [твоему предшественнику], так и ты прекрати писать мне о братстве и Великом царствовании. Я этого не желаю. [Перевод с древнеегипетского Кена Китчена].

Ты не брат мне! Подобные примеры можно приводить еще и еще. Они делают совершенно ясной картину того, что происходит в аххиявских письмах: между 1265 и 1240 гг. до н. э. «Ахейская земля» рассматривалась хеттской дипломатией наравне с Египтом и Вавилоном. Даже Ассирии не было среди равных, хотя вскоре она таковой станет. Хаттусили могло это раздражать и вынуждать прибегнуть к лести, но греки были могучей силой в Восточном Средиземноморье, может быть, более влиятельной и могучей, чем государства, засвидетельствованные в хеттских табличках (такие, как Арцава, Вилуса и Мира). Греки были важнее в глазах хеттов, поскольку представляли реальную политическую и военную угрозу для окраин их империи.

У нас здесь есть чудесная возможность посмотреть изнутри на работу дипломатов того времени, и дух захватывает, когда подумаешь, что эти письма могли читать в мегароне микенского царя. Подобная утонченная дипломатия – именно то, что можно было ожидать от хеттов XIII в., которые к тому времени занимали ведущее положение в формулировании договоров. Они были мастерами, а ахейцы – нуворишами, непривычными к изяществу и нюансам этикета, которые сразу улавливались, скажем, египетским МИДом. Мы видим, как пристальное рассмотрение «письма Тавагалавы» подтверждает наши догадки, что во времена Хаттусили и Тудхалии IV цари ахейцев могли рассматриваться как «великие», почти равные (с допущением на лесть) великим ближневосточным монархам. Это полностью согласуется с археологическими данными и с греческими преданиями: то было время расцвета династии Атридов.