Текст книги "Каныш Сатпаев"

Столь же остро волновало академика Сатпаева и состояние геологической службы родного Казахстана. Поиски полезных ископаемых проводились здесь несколькими управлениями союзного министерства. Вот только шесть таких крупных управлений, работавших в те годы в республике: Казахское, Карагандинское, Уральское, Южно-Уральское, Узбекское, Западно-Сибирское. Последние четыре из них подчинялись трем самостоятельным трестам, размещавшимся за пределами республики. А сколько еще организаций работало в республике – аэрогеологические, геофизические, гидрогеологические службы... У каждого треста, у каждой экспедиции где-то в центральных городах имелись свои главки, управления. Их было не меньше десятка.

Как бы результативно ни работали они, эта множественность вносила разобщенность в исследования, приводила к снижению эффективности разведки, дублированию изысканий. И снова как ведущий авторитет в геологии Каныш Имантаевич не смог остаться в стороне. Он ставит перед казахстанским правительством вопрос об учреждении единого геологического центра. В 1956 году было создано Министерство геологии и охраны недр Казахской ССР, которое объединило все территориальные геологические управления и специализированные тресты.

Так, при непосредственном участии и практической помощи Каныша Имантаевича было создано единое геологическое ведомство, которое по сегодняшний день занимается всеми разведочными работами в республике.

Не только геологическая служба, но и вся система научных учреждений требовала в то время коренной реорганизации. «Теперь нельзя довольствоваться такими геологическими исследованиями, которые ориентируются только на открытие месторождений полезных ископаемых, руды которых выходят на земную поверхность. Фонд таких месторождений из года в год сокращается, и важнейшее значение приобретает проблема поисков скрытых месторождений, осуществление которых должно опираться на достижения передовой теории», – говорил П.Я.Антропов, министр геологии и охраны недр СССР, выступая на Первом металлогеническом совещании в Алма-Ате. А по поводу состояния геологической науки того времени он писал впоследствии: «Был такой случай. Я договорился с академиком А.Н.Несмеяновым в бытность его президентом Академии наук СССР, чтобы он принял группу ученых-геологов для беседы о положении геологической науки. Тогда с геологической наукой дело обстояло следующим образом. Институт геохимии и аналитической химии имени В.И.Вернадского был в отделении химических, а не геолого-географических наук; геофизические методы поисков полезных ископаемых находились в отделении физико-математических наук, палеонтология – в отделении биологических наук. Короче говоря, наиболее передовые методы поисков минерального сырья были изъяты из отделения геолого-географических наук, и тем самым геологическая наука лишилась возможности не только ими пользоваться в процессе своих исследований, но и в какой-то мере направлять их и совершенствовать. При этой беседе присутствовали академики К.И.Сатпаев, Н.С.Шатский, Н.М.Страхов и Д.И.Щербаков. В вопросе геологических наук К.И.Сатпаев занимал совершенно четкую и последовательную позицию. Он решительно отстаивал положение, при котором все геологические науки были бы сконцентрированы в одном отделении Академии наук СССР, то есть чтобы комплексность в изучении минерального сырья соблюдалась не только в геологической практике, но и в геологической науке».

Требовали преобразования и взаимоотношения научных учреждений АН СССР с отраслевыми институтами Министерства геологии и охраны недр. Деятельность тех и других, тематика исследований, хотя они и старались объединить усилия для решения ряда проблем, все же оставались изолированными или же, наоборот, разные коллективы повторяли друг друга в разработке общих проблем геологии.

Каныш Имантаевич всегда остро и конструктивно выступал по этому вопросу.

– Продолжая идти в таком направлении, недолго и в тупик зайти. Всю геологию затопим в наших межведомственных спорах, – говорил он в беседе с президентом АН СССР. – Нужны срочные организационные мероприятия...

* * *

«...Около года учеными в Академии наук СССР обсуждался вопрос о взаимодействии наук, занимающихся изучением земли и явлениями, протекающими в ее оболочках. Высказывались разные точки зрения... К.И.Сатпаев, опираясь на опыт проводимых им крупных комплексных исследований, последовательно и упорно доказывал необходимость создания нового отделения наук о Земле. Его мнение сыграло большую роль в принятом Президиумом Академии наук СССР решении о создании отделения наук о Земле», – вспоминал академик Д.И.Щербаков.

Реорганизация отделений Академии наук была проведена в 1963 году. А какие изменения происходили в структуре АН Казахской ССР?

«...В последние годы благодаря большим достижениям в исследовании космического пространства зародились и крепнут научно-теоретические связи между астрофизикой и геологией, благотворно влияющие на обе науки. Уже появилась новая отрасль геологической науки – планетарная геология, – говорил Сатпаев в своем докладе на общем собрании Академии наук республики, состоявшемся в июле того же 1963 года. – Творческие связи между астрофизикой и геологией оказывают существенную помощь геологам в понимании основных закономерностей в расположении зон крупных разломов и складчатых сооружений в земной коре, с которыми, как известно, тесно связаны проявления всех видов и комплексов магматических пород, являющихся первопричиной образования многих важнейших видов рудных месторождений. Благотворные связи между астрофизикой и геологией должны обязательно развиваться и в дальнейшем. Этому, бесспорно, будет помогать совместное нахождение обеих наук в составе одного отделения Академии наук, которое можно назвать отделением наук о ВСЕЛЕННОЙ и ЗЕМЛЕ (выделено мной. – М.С.)».

Кстати сказать, через пять лет это название с небольшим изменением приняла и Академия наук СССР, снова реорганизовав отделение наук о Земле. Теперь оно именуется секцией наук о Земле. Термин, вошедший в нашу жизнь благодаря усилиям Сатпаева, кажется нам сегодня обыденным и простым. Трудно поверить, что в свое время он вызывал горячие споры ученых.

Одной из узловых проблем хозяйственного развития Казахстана, которой Каныш Имантаевич занимался много лет, особенно углубленно после завершения прогнозной карты, был вопрос о строительстве канала Иртыш – Караганда.

Задача обеспечения Центрального Казахстана водой давно требовала решения. Впервые с этой проблемой Сатпаев сталкивался еще в тридцатые годы в Джезказгане. Но тогда вопрос не стоял так остро, как впоследствии, – масштабы производства позволяли до поры до времени обходиться местными ресурсами воды. Карсакпай обеспечивала речка Кумола, а мощности Большого Джезказгана питало Досмурзинское водохранилище. Первые десять-пятнадцать лет искусственные водоемы полностью удовлетворяли нужды населения и промышленности. Но в пятидесятые годы, когда Джезказган начал бурно строиться, потребность в воде резко увеличилась. Стало ясно, что одним стоком Кенгира не обойтись. Гидрогеологи нашли недалеко от города, в Жанайских сопках, подземные воды. Читатель, очевидно, помнит спор Каныша Сатпаева со специалистами «Водоканалпроекта» о наличии грунтовых вод в этих местах. И вот много лет спустя на большой глубине все-таки нашли столь необходимую для Улутауской степи влагу. Ее стали качать из скважин и подавать по трубопроводу в Джезказган. На ближайшие 10 – 15 лет город и комбинат были обеспечены водой. Но никто не мог предсказать, что будет дальше. Джезказган рос, можно сказать, не по годам, а по дням. Он уже теперь был центром крупного индустриального района, добывающая промышленность его – это шахты-гиганты, две большие обогатительные фабрики и крупный медеплавильный завод. И население города постоянно возрастало. Потребности в воде измерялись десятками миллионов кубических метров. Становилось ясно, что собственные ресурсы не могли решить проблему водоснабжения в будущем. А вопросами обеспечения водой Карагандинского угольного бассейна Сатпаеву пришлось заниматься еще в 1942 году, когда ему было поручено правительством республики выбрать площадку для сооружения Казахского металлургического завода. Его требовали пустить быстро, по законам военного времени. И расположить в экономически выгодном месте. Из предложенных трех вариантов комиссия избрала местом строительства берег нынешнего Самаркандского водохранилища в окрестностях Темиртау – вблизи от запасов угля и воды. Через десять лет население Карагандинского бассейна (а он включал в себя такие города-спутники, как Саран, Шерубай-Нура, Абай, Кушокы, Темиртау) перевалило за миллион, а в перспективе обещало увеличиться еще больше. Местные реки и задержанная в весеннее время паводковая вода могли теперь обеспечить население и промышленность только на одну треть. А как удовлетворить остальные потребности в воде?..

В Центральном Казахстане имелась еще одна «кочегарка», открытая в прошлом веке. В советское время геологи разведали колоссальные запасы угля в Экибастузе – здесь оказалось возможно наладить добычу самого дешевого топлива в Советском Союзе. Угольные пласты должны были разрабатываться открытым способом и питать энергетические мощности Прииртышья. Но беда состояла в том, что и здесь тоже не было достаточных запасов воды. Гидрогеологи, затратив немало средств и времени, наконец разведали в Калкамане, неподалеку от Экибастуза, подземное озеро. Однако его запасы были тоже недостаточны, чтобы обеспечить угольный гигант. В 1957 году построили трубопровод от Иртыша до Калкамана, который совместно с подземными источниками этих мест стал снабжать Экибастуз, подавая ежегодно до пяти миллионов кубометров воды. Но вскоре было запланировано увеличить мощность угольного карьера до сотни миллионов тонн в год, следовательно, потребность в воде вновь резко возрастала...

Кроме того, Карагандинский промышленный узел в то время включал в себя, кроме Караганды, Экибастуза и Джезказгана, еще и такие крупные индустриальные очаги, как Атасу, Балхаш, крупные рудники в Шетском и Карагандинском районах. Из всех них один лишь Балхаш хорошо обеспечен водой – построен он на берегу одноименного озера. Когда гидрогеологи подсчитали, сколько воды потребуется этому гигантскому комплексу в семидесятые-восьмидесятые годы, оказалось, что Центральный Казахстан, если его будут питать только скудные местные ресурсы, станет в будущем ежегодно недополучать около двух миллиардов кубометров воды. Таким образом, без решения проблемы водоснабжения колоссальные минеральные богатства этого региона невозможно было использовать. Где же выход? Таким вопросом задавались производственники и ученые.

Если внимательно ознакомиться с картой Казахстана, то нетрудно убедиться, что это совсем не безводная страна. Одних лишь рек здесь 2174. Среди них такие полноводные, как Иртыш, Ишим, Урал, Сырдарья, Или... Их общий годовой сток – более 110 миллиардов кубометров. Беда в том, что только 5,5 процента этой воды приходится на долю Центрального Казахстана. А он дает семьдесят процентов угля и значительную долю других полезных ископаемых, добываемых в республике. Природа иной раз бывает несправедлива в распределении своих богатств. На поверхности бескрайние засушливые степи, а под землей богатейшие кладовые полезных ископаемых...

После многолетних обсуждений специалисты остановились на двух вариантах водоснабжения Центрального Казахстана. Первый предусматривал использование подземных вод. Второй – строительство канала Иртыш – Караганда.

Но, по подсчетам экономистов, строительство канала должно было обойтись очень дорого. Потому многие специалисты склонялись к первому варианту – использовать грунтовые воды. Были приложены огромные усилия для их поиска. Искали много лет подряд. И труд разведчиков увенчался успехом. В десятках мест обнаружились подземные источники воды.

Специалистам предстояло выбрать оптимальный вариант. Что выгоднее? Канал или подземные воды? Нужно подготовить рекомендации правительству для принятия решения. И тут разгорелся ожесточенный спор. Те, кто поддерживал идею использования подземных вод, доказывали преимущества своего взгляда: не будет энергоемких насосных станций, нет необходимости в рытье дорогостоящего канала... А те, кто стоял за строительство рукотворной реки, говорили о дороговизне разветвленной сети трубопроводов, энергоемкости скважин («Как будете качать грунтовые воды без насосов?»); некоторые ставили под сомнение разведанные запасы подземных вод.

Разумеется, эти дебаты волновали и президента Академии наук Казахской ССР. Он с самого начала был сторонником строительства канала, а если сказать точнее, даже одним из авторов этой идеи.

После многократных дискуссий в различных инстанциях по инициативе Каныша Имантаевича вопрос был включен в повестку дня Карагандинской выездной сессии АН Казахской ССР, состоявшейся в ноябре 1958 года. Ученые рассмотрели комплекс проблем, касавшихся развития производительных сил Центрального Казахстана. В числе основных тем обсуждения был проект канала, предложенный московским институтом «Гидропроект» имени С.Я.Жука.

Длина канала составляла, по расчетам, 514 километров. 23 мощные насосные станции, построенные по всей его трассе, поэтапно станут подавать иртышскую воду Караганде, к высшей точке подъема в 475 метров. Русло проляжет по территории Павлодарской области, пройдя вблизи Экибастуза, достигнет реки Шидерты. Затем до Караганды вода должна подниматься по руслу этой реки. Если раньше она текла на северо-восток, то теперь ей предстояло обратиться вспять. Это опять-таки дело насосных станций. Впоследствии предлагалось иртышскую воду по трубопроводам довести через Атасу и Шетский район до Джезказгана.

Карагандинская сессия ученых положительно высказалась за идею канала. Осенью того же года проект был одобрен и Советом Министров Казахской ССР.

Однако предстояло еще во всех деталях обсудить его в научных, а затем в плановых учреждениях. И вновь вспыхнули споры.

Московский институт «Водоканалпроект» возражал против этого строительства, доказывая, что главный путь решения проблемы – эксплуатация источников подземных вод. Ссылались на зарубежный опыт. Восемьдесят процентов всех городов США для своих нужд используют только подземные источники; этой же водой обеспечиваются и 27 процентов всей площади поливного земледелия в стране; Новая Зеландия, в десять раз меньшая по территории, чем Казахстан, ежедневно выкачивает из-под земли до 270 тысяч кубических метров пресной воды; потребление подземных вод стало системой даже в такой технически малооснащенной, отсталой стране, как Индия...

Сам собой напрашивался вывод: поскольку под поверхностью пустынь и степей, как показывали расчеты, лежат целые моря пресной воды, бессмысленно тянуть канал за тысячу километров, стоит только копнуть...

Каныш Имантаевич с самого начала обсуждения этой проблемы был против широкой эксплуатации подземных вод, он твердо стал на позицию сторонников строительства канала.

– Обеспечат ли полностью потребность Карагандинского промышленного узла подземные воды – вопрос этот другого порядка... – говорил он на одном из многочисленных совещаний по этому предмету. – Я хотел заострить ваше внимание на другом, более важном моменте. Надо ли вообще поднимать эти воды из недр Центрального Казахстана? Подобрать впечатляющие примеры всегда можно, но не всегда они приемлемы. Структура и климатические условия Центрального Казахстана совершенно отличаются от структуры и климатических условий Америки, Новой Зеландии, Индии. Например, сколько выпадает осадков у них и у нас, в Центральном Казахстане?.. Подсчитайте и сравните эти цифры. Если начнем выкачивать подземные источники, да еще в таком объеме, какой требуется нашим промышленным комплексам, то сможет ли суровая, засушливая природа Центрального Казахстана ежегодно пополнять потребляемую воду в виде осадков? В тех странах, где идет систематическое потребление подземных источников, расход их ежегодно восполняется. А у нас это вряд ли возможно. Артезианские бассейны возобновляются очень медленно, за десятки лет, а массовая разработка пресных линз их верхней части ускорит процесс поднятия к поверхности горько-соленых нижних горизонтов грунтовых вод. Следовательно, этим самым, хотим мы этого или нет, мы дадим толчок к началу необратимого вредного процесса – засоления верхнею слоя земли. А это для нашей степи рана, неизлечимая на тысячи лет... И проблему водоснабжения промышленности не решим – у меня есть определенные сомнения насчет мощности этих подземных «морей». Мы обязаны не только разрабатывать наши кладовые подземных ископаемых, но и беречь их! Охрана нашей природы, охрана недр – дело святое, и в связи с этим на первый план выступает задача сохранить в первозданной чистоте подземные воды Центрального Казахстана. Они более нужны нашим скотоводам, земледельцам, животному миру. Поэтому я глубоко убежден в необходимости канала. Других путей удовлетворить потребности промышленных предприятий и решить проблему водоснабжения больших городов края не вижу. Канал нужен здесь как воздух, как хлеб!..

Однако, несмотря на эти основательные аргументы, дискуссия продолжалась. Позицию ученых «Водоканалпроекта» поддерживали специалисты Института гидрогеологии и гидрофизики АН Казахской ССР. По поручению Каныша Имантаевича группа сотрудников Института энергетики АН Казахской ССР под руководством его директора академика Ш.Ч.Чокина провела ревизионные расчеты проекта института «Водоканалпроект». Оказалось, что полезная отдача подземных вод с учетом запаса всех рек и озер Центрального Казахстана составляет более 18 кубических метров в секунду, а это удовлетворило бы потребность промышленного комплекса в воде лишь на одну четверть.

Таким образом, предложение об использовании подземных источников оказывалось несостоятельным.

В июне 1959 года ученый совет Института геологических наук под председательством Сатпаева снова рассмотрел вопрос о выборе оптимального варианта обеспечения Центрального Казахстана водой. Вот выдержки из стенограммы этого заседания.

«К.И.Сатпаев: Большие мероприятия намечаются в связи со строительством канала Иртыш – Караганда. Однако «Водоканалпроект» против строительства канала. Находятся также отдельные лица, которые скептически смотрят на этот вопрос. В связи с этим выступления в печати корреспондентов ряда газет со ссылкой на наших гидрогеологов по вопросам наличия «подземных морей» в пределах Казахстана также могут несколько повлиять на решение этого вопроса в кратчайший срок. Поэтому нам необходимо иметь одно конкретное представление по этому принципиальному и важному вопросу.

У.М.Ахмедсафин: В результате анализа гидрогеологических материалов, накопленных в последнее время различными учреждениями, имеются большие возможности для решения вопросов водоснабжения Центрального Казахстана за счет подземных вод. В связи с этим необходимо расширить гидрогеологические исследования и максимально использовать подземные воды, которые к 1965 году могут извлекаться в объеме 3,5 – 4,0 кубических метра в секунду.

Ж.А.Айталиев: ...За семилетку мы не сумеем дать артезианской воды столько, сколько дает канал.

К.И.Сатпаев: Потребности Карагандинского промышленного узла в 1965 году не менее 25 кубических метров в секунду.

П.Я.Авров: Единственным источником, способным обеспечить такой мощный промышленный узел, как Караганда, может служить иртышский канал.

И.П.Новохатский: Противопоставлять использование подземных вод строительству канала нельзя.

С.К.Калугин: Вопрос о канале поднят давно и правильно. Идеи строительства канала и использования подземных вод не исключают друг друга. Канал необходимо строить.

А.А.Флеров: Подземных вод в Казахстане, безусловно, очень много, поэтому их необходимо использовать для рассредоточенного водоснабжения.

М.П.Русаков: Ошибка У.М.Ахмедсафина в том, что он назвал площади распространения подземных вод «морями», а это не совсем так. Канал Иртыш – Караганда необходим, но, безусловно, изучить и использовать подземные воды нужно.

А.А.Флеров: Вывести четыре кубических метра воды в секунду на поверхность земли и подать все это в одну точку представляет собой дорогую и очень сложную инженерную задачу...

С.К.Калугин: Для вывода этих вод, очевидно, необходимо 150 – 200 скважин.

Н.Ф.Колотилин: Канал, безусловно, нужен – экономически он полностью оправдает себя.

Г.Ц.Meдоев: Название «подземное море» неточно, и нельзя позволять так искажать смысл понятия о подземных водах. Строительство канала Иртыш – Караганда, безусловно, не может быть взято под какое-либо сомнение...»

К слову сказать, этот спор не окончен и сегодня. И ныне ведутся исследования подземных источников Центрального Казахстана с точки зрения их использования для хозяйственных нужд в большом масштабе. Ведь иртышскую воду не подведешь ко всем городам и предприятиям. Это очень дорого и нерентабельно, да и запасы Иртыша имеют предел. Потому и продолжается изучение почв, исследуется возобновляемость артезианских бассейнов... Таким образом, последнее слово по этой проблеме еще не сказано. По-видимому, окончательное решение определится через годы, когда будут в достаточной степени взвешены все предложения гидрологов.

Но вернемся к событиям 1959 года. 11 июля Сатпаев обращается с письмом к председателю Госплана СССР А.Н.Косыгину, в котором, подробно излагая аргументы в пользу строительства канала, он просил включить эту задачу в план семилетки. А позже, чтобы добиться решения вопроса, президент поехал в Москву.

Когда председатель Госплана стал расспрашивать Каныша Имантаевича о деталях проекта канала, академику припомнился разговор, состоявшийся в предновогодней Москве четверть века назад. Как и тогда, речь шла о судьбе его главного детища – Джезказгана. Тогда обсуждался вопрос о стальной магистрали, сегодня надо было добиться решения, столь же важного для дальнейших судеб медной столицы Казахстана. И Сатпаев снова нашел нужные слова, сумел убедить собеседника...

О необходимости строительства этой жизненно важной для Центрального Казахстана голубой трассы он убежденно вновь говорил с высокой трибуны XXI съезда КПСС.

...Сегодня Экибастуз, Караганда, Темиртау уже пьют иртышскую воду. Недалек тот день, когда она дойдет до Атасу, Джезказгана. До Караганды вода поднимается по каналу, дальше будет подаваться по трубопроводам. Жаль, что Каныш Имантаевич не дожил до этих радостных дней. Ведь именно его научное предвидение, его глубокая вера в свою правоту на много лет приблизили осуществление этого грандиозного дела...