Текст книги "Наследница в алых шелках"

Глава 8

Розамунда встала. Ее новая камеристка Дженнифер держала платье у пола, чтобы она смогла шагнуть в него. Чистый шелк скользнул по телу, и Дженни натянула платье на плечи Розамунды. Та стояла не двигаясь, пока камеристка застегивала платье на спине.

Раньше ее никогда не одевали. Она гадала, все ли делает правильно. Кто бы мог подумать, что в дополнение к преподавателям, с которыми она познакомилась на днях, ей понадобится еще один наставник, чтобы научить обращаться с прислугой.

Дженни была новенькой, как и экономка, кухарка, лакей и горничная. Они начали у нее работать, когда она вернулась из поездки к Лили, но она со всеми поговорила до отъезда. У Минервы была подруга, которая поставляла прислугу в дома, и любезная миссис Драбл послала ей превосходных кандидатов. За один день она набрала всех необходимых людей для содержания большого дома.

От этого она чувствовала себя одновременно важной и расточительной. Она могла бы все делать и сама, особенно одеваться. Однако приходилось признать, что Дженни была просто мастерица укладывать волосы и знала, как правильно складывать и вешать присланные модисткой наряды.

Розамунда провела рукой по вечернему платью. Мадам Тиссо приложила все усилия, чтобы его закончить, после того как Минерва сообщила ей, что приближается светское мероприятие.

– Я хочу, чтобы вы выглядели как можно лучше, когда войдете в это львиное логово, – объяснила она. – Это может отсрочить атаку минут на десять. – Минерва недолюбливала большинство родственников Чейза, это было очевидно.

Но что там могло быть такого страшного? Она вынесла визит к отцу Кевина, верно? И эту жуткую жену Уолтера Реднора. Розамунда сомневалась, что нынче вечером кто-то будет грубее их. А еще у нее имелся план. Она думала держаться поближе к Минерве, используя ее как щит, и вообще ничего не говорить, пока к ней не обратятся напрямую. Если уж придется разговаривать, то делать она это будет очень осторожно, надеясь избежать ляпов, которые не давали ей покоя.

– Вот так. – Дженни отступила и внимательно оглядела Розамунду своими светло-голубыми глазами. – Не желаете ли, чтоб я надела на вас какие-нибудь драгоценности?

Розамунда покачала головой.

– И не надо. Вы и без них красавица. Они станут только отвлекать внимание. – Дженни взяла палантин и маленький ридикюль. – Хотите спуститься вниз?

– Да. Не надо меня сопровождать. Я сама справлюся.

Розамунда взяла палантин и ридикюль, мысленно дав себе подзатыльник. «Справлюсь». Снова и снова повторяла она правильное слово, пока спускалась по ступенькам.

Минерва настояла, чтобы Розамунда ехала в одном экипаже с ней и Чейзом, и экипаж скоро прибыл. Чейз подошел к Розамунде, вывел ее из дома и передал слуге, который помог ей сесть в экипаж.

Там сидел еще один мужчина. Очень красивый и очень похожий на Чейза, но не с такими резкими чертами. Явно еще один родственник.

Минерва представила их. Не просто родственник. Это был Николас, герцог Холлинбург.

Пока Чейз забирался в карету, незнакомец дружелюбно улыбнулся ей.

– Холлинбург может еще на пять минут отсрочить битву, если войдете вместе с ним, – сказала Минерва. – Теперь у нас уже пятнадцать минут.

– Это неприятно слышать, но она права. Моего влияния на родню хватает в лучшем случае на пять минут, – согласился герцог.

– Буду очень благодарна даже за это, – осторожно проговорила Розамунда. – Хотя и надеюсь, что все будет не так страшно, как меня предупредили.

– Я говорила, что ей следует отклонить приглашение, – сказала Минерва. – И до сих пор настаиваю на этом. Можем прямо сейчас отвезти ее домой, а по приезде заявить, что она больна.

– Там у нее будут союзники, дорогая, – заметил Чейз. – Мы втроем и, надеюсь, Кевин.

– Он приедет? – несколько растерянно спросила Минерва. – Я думала…

– Он вчера получил приглашение, – ответил Чейз. – Упомянул об этом в записке, которую я получил перед тем, как вы спустились к экипажу. Но, оставаясь верным себе, забыл сказать, принял ли его.

– У вас с ним хорошие отношения, мисс Джеймисон? – спросил герцог. – Спрашиваю лишь потому, что мы довольно легко сможем справиться с остальными, но Кевин иногда бывает слишком уж прямолинеен.

– Иными словами, может нагрубить, – вставила Минерва. – Но вы это уже знаете.

– Полагаю, между нами существует некая дружба. Он помогает мне обустроиться в Лондоне.

Эти слова придали герцогу уверенности.

– Слушай, Чейз, если Кевин там будет как друг мисс Джеймисон, может статься, что нам придется защищать родню от него вместо того, чтобы оберегать ее от семейства.

– Очень в его духе принять огонь на себя, – заметил Чейз.

– Какой интересный поворот, – проговорила Минерва. – Этот вечер может оказаться почти приятным вместо катастрофы, которой я ожидала.

Кевин вошел в гостиную. На мгновение всё смолкло, любопытные взгляды обратились к двери, чтобы посмотреть, кто пришел. Затем снова раздался шум разговоров. Две жены его кузенов не сумели скрыть разочарование. «А, это всего лишь ты», – говорили их лица.

Явились все – по крайней мере все, кто посещал семейные сборы. Его отец не удосужился прибыть, как и братья отца, по большей части жившие в деревне и редко наведывавшиеся в Лондон. Но его двоюродные братья почтили тетю Агнес своим присутствием, как всегда, нарочито демонстрируя свое положение и привилегии.

Члены семьи, считавшие, что должны были получить деньги, которые унаследовала мисс Джеймисон, собрались для того, чтобы хорошенько поглядеть на воровку, разрушившую их давние сладостные ожидания.

Тетя Агнес и тетя Долорес мило беседовали на кушетке. Агнес увидела Кевина и жестом попросила подойти к ним.

– Мы никак не придем к согласию, – вздохнула она, словно спор с сестрой был чем-то необычным. – Когда станем спускаться к ужину, где следует находиться мисс Джеймисон?

– Я говорю, что она почетная гостья и заслуживает некоторого преимущества, – сказала Долорес. – Агнес настаивает, что она должна замыкать вереницу дам.

– Ни по положению, ни по происхождению ей вообще не положено никакого места, – возразила Агнес.

– Вы как-то намекнули ей, что она почетная гостья? – спросил Кевин. – Мы все знаем, зачем вы даете этот ужин, и нам всем известно, что она на нем – «главное блюдо», но это не одно и то же.

– Ей я не писала, что она почетная гостья.

– А остальным писала, – вставила Долорес. – Пусть ты не выразилась прямо, но дала понять, что ужин – это возможность познакомиться с этой самой мисс Джеймисон.

– Право же, сестра, иногда ты – сущее испытание. Мне кажется, ты перечишь оттого, что это доставляет тебе извращенное удовольствие. Как говорит Кевин, это не одно и то же. Она будет замыкающей, как и принято.

Долорес пожала плечами.

– Уверена, что она не почувствует никакой разницы, так что не стану объяснять свою точку зрения. Что, в конечном итоге, такая женщина может знать о первоочередности?

Ничего, подумал Кевин. Пока ничего. Но однажды узнает. Миссис Маркленд ей все объяснит. Однако нынче вечером Розамунда не заметит множества мелких оскорблений. А он, Кевин, будет идти рядом с ней, следом за Чейзом и Минервой. Защита со всех сторон, кроме тыла, где всем надоедать будет кузен Филипп.

Словно в ответ на эти мысли перед ним появился Филипп. Самый молодой из кузенов и, как соглашались все, подающий меньше всего надежд, Филипп был одет в новый жилет с золотыми пуговицами и в яркую зелено-желтую полоску. Его сюртук выглядел тоже новехоньким и сшитым по последней моде, которая не нравилась Кевину, потому что узкие рукава слишком стесняли движения.

– И где же эта мисс Джеймисон? – спросил Филипп так громко, что его услышал Уолтер, старший из кузенов, сидевший неподалеку на стуле. Подвижное лицо Филиппа приняло комически-любопытное выражение. – Шляпница, как я слышал. Видимо, дядя все-таки начал сходить с ума, раз все оставил женщине, делающей шляпки.

– Конечно, куда лучше было бы оставить все тебе. Вот только, если бы он так поступил, наследство бы давно исчезло, так что, по крайней мере, в этих руках оно протянет немного дольше. – Кевин указал на грудь Филиппа. – Интересный жилет.

– От Харрингтона, – горделиво ответил Филипп.

Кевин презирал людей, которые рассказывали, где покупают свои наряды. Филипп все время об этом болтал, словно дорогая одежда делала его стоящим человеком.

– Полагаю, это означает, что тебе повезло за ломберными столами.

Филипп часто заморгал.

– Конечно.

Едва ли «конечно». Уж если кому и не везло в карты, так это Филиппу. Тягу к игре он унаследовал от отца, как и привычку к расточительству и недостаток здравого смысла. Прошлой осенью он по уши увяз в долгах, и лишь милость Божья спасла его от жестокого урока. Милость и загадочное исчезновение из Уайтфорд-Хауса редкой статуэтки эпохи Возрождения. Чейз выяснил судьбу небольшой бронзовой фигурки и получил описание продавшего ее человека, которое сильно напоминало его младшего кузена.

Николас решил не обращать внимания на пропажу и не вступать в конфликт с Филиппом, но этому кузену было отказано в свободном доступе в особняк герцога. Если уж на то пошло – в жилища всего семейства.

– Может, пошит он у Харрингтона, но материал выбирал ты, – сказал Кевин. Он внимательно рассмотрел жилет. – Прекрасная работа. Жаль, что безвкусная.

Филипп залился краской.

– Как будто ты в моде разбираешься. Держу пари, уже несколько лет не можешь позволить себе новый сюртук. Тот, что на тебе, скоро расползется от старости.

– Он, по крайней мере, не вульгарный.

– Вульгарный? – фыркнул Филипп. – У тебя явно нет чувства стиля.

– Такой жилет купил бы деревенщина, поселившийся в Лондоне, в надежде показаться модным.

Филипп уже сделался пунцовым.

– Ты невыносим. Так все думают, не правда ли, Уолтер?

– О да, – протянул Уолтер. – Но жилет и вправду вульгарный. Этого нельзя отрицать.

У потерявшего дар речи Филиппа отвисла челюсть. Он ушел.

– Жестоко с твоей стороны, – проговорил Уолтер. – И с моей тоже.

– Надо бы извиниться, но, пожалуй, не стану.

Уолтер посмотрел на карманные часы.

– Полагаю, мисс Джеймисон прибудет с Чейзом и Минервой, потому что их тоже еще нет. Они намеренно запаздывают, думаю я, чтобы ей недолго пришлось нас выносить.

В отличие от Филиппа Уолтер был далеко не глуп. Однако по-своему он тоже мог быть невыносим. Его постоянно раздражало, что, хотя он был самым старшим из кузенов, его отец не был старшим братом дяди Фредерика. Это означало, что титул унаследовал Николас, а не Уолтер. Несмотря на это, Уолтер все-таки пытался выставлять себя главой семейства, однако безуспешно.

– Моя жена говорит, она не то, что мы себе представляли, – сказал он. – Я о мисс Джеймисон. Она видела ее с тобой в парке и немного с ней побеседовала. Сказала, что она юна и миловидна.

Слово «миловидна» пришлось Кевину не по душе. Оно подразумевало нечто преходящее, зависимое от молодости и невинности. Мисс Джеймисон была куда больше, чем просто миловидна.

– Полагаю, довольно миловидна.

Уолтер пристально поглядел на него.

– Полагаешь? Наверное, когда ты на нее смотришь, то видишь лишь проблему и препятствие, да? То, что она владеет половиной предприятия, должно быть, тебя бесит.

– Мы с ней пришли к соглашению насчет предприятия. Поскольку альтернативой было иметь в партнерах всех присутствующих в этой гостиной, я считаю, что мне повезло иметь дело с таким разумным и сговорчивым человеком, как мисс Джеймисон.

Бравада. Он понятия не имел, окажется ли она сговорчивой, когда настанет время добиваться конкретных уступок. Пока что ничего об этом не говорило. Однако ему очень нравилось сеять среди родни семена уверенности в том, что все устроено. Это будет бесить их.

Уолтер и вправду выглядел разочарованным. Однако его внимание привлекли вошедшие в гостиную.

– А, Чейз приехал.

В гостиную вошли Чейз с Минервой, о чем-то болтая. Им несколько раз кивнули, но разговоры продолжались. Затем, словно по гостиной медленно прокатилась волна, наступило молчание.

Вошел Николас, сопровождавший мисс Джеймисон, и повел ее через всю гостиную к хозяйке дома. Тетя Агнес ждала, сидя, словно королева во время дворцовой церемонии.

Все глаза обратились в их сторону. Женщины, казалось, заинтересовались. Мужчины выглядели ошарашенными. На мисс Джеймисон было красивое вечернее платье, в котором Кевин узнал одно из заказанных у модистки несколько дней назад. Его бледно-сиреневый цвет, приглушенный, но переливчатый, оттенялся кремовой вышивкой и двумя рядами кружев около подола. Кто-то по-другому уложил ей волосы, так что локоны слегка небрежно обрамляли лицо. Драгоценностей на ней не было.

Он оторвал от нее глаза. Посмотрел на Уолтера, который, не мигая, глядел, как Николас представляет мисс Джеймисон тете Агнес. И заметил, что жена Уолтера, Фелисити, наблюдает за его реакцией с застывшей улыбкой на губах.

Уолтер, должно быть, почувствовал на себе ее внимание. Повернулся и широко улыбнулся жене. Затем искоса поглядел на Кевина.

– Довольно миловидна? Черт подери, приятель.

Розамунда решила, что вечер оказался очень приятным. Семейство Реднор было полно самоуверенных личностей, и некоторые из них полагали, что всему свету невтерпеж выслушать их мнения по социальным и политическим проблемам. В результате получался шумный людской улей, где напоказ разыгрывались споры, пока старший из кузенов не объявлял, что пора бы закончить.

– Довольно, хватит, – нараспев произносил он, словно учитель, призывающий класс к порядку. В большинстве случаев ему удавалось испортить очень занимательную дискуссию.

Розамунда придерживалась своего плана говорить коротко и осторожно. План срабатывал, потому что от нее разговоров и не ждали. Остальная родня, вероятно, заключила, что она скучная особа. Что же до манер за предстоящим ужином, миссис Маркленд, как только узнала, что она посетит званый ужин, натаскала ее обращаться со всеми многочисленными приборами.

– Идемте вниз, – наконец объявила тетя Агнес.

– Время идти вниз, – повторил Уолтер, словно на это требовалось его согласие.

Поскольку все двоюродные родственники Кевина были мужчинами, вдобавок к этому двое были не женаты, женщин было меньше по числу даже с учетом двух теток, помогавших сохранить равновесие. Когда все выстроились, чтобы идти в столовую, Розамунда оказалась последней в линейке женщин рядом с Кевином. Позади нее плелся самый младший из кузенов – Филипп.

Судя по тому, как он одевался и умудрялся принимать позы, а не стоять нормально, Филипп, похоже, мнил себя лондонским модником. Он все время расточал любезные улыбки и в гостиной пару раз попытался завязать разговор. В обоих случаях Минерва быстро его оттесняла.

– Вот ведь беда от начала до конца, – прошептала она во второй раз. – Мот и прожигатель жизни, весь в долгах. При первом же удобном случае он попросит у вас денег.

За столом Розамунда оказалась между герцогом и еще одним кузеном, Дугласом. Она не могла сказать, разговаривала ли с ним в гостиной. Честно говоря, она вообще не помнила, видела ли его раньше. Все Редноры мужского пола были немного похожи. Без всякого сомнения, яблоки с одной яблони, каждый со своими особенностями. Красота Чейза была мощная, грубоватая, герцог отличался более мягкими и чертами. Глубоко посаженные глаза Кевина и изящное лицо выделяли его среди остальных, а наружность Уолтера была банальной и предсказуемой, словно его видишь в сотый раз. Сидевший рядом Дуглас умудрился выглядеть заурядным, несмотря на темные глаза и волосы, тот же рост и приятную внешность.

Она заметила, что Кевина посадили напротив и чуть сбоку, так что его не было слышно, далеко от нее и от хозяйки дома, сидевшей совсем рядом. Лишь слегка притронувшись к трапезе, леди Агнес перевела на Розамунду взгляд темных глаз.

– Скажите, дорогая мисс Джеймисон, откуда вы к нам приехали? Слышу у вас легкий говор. Чуть-чуть, но все же.

Резкий голос Агнес перекрыл стоявший за столом шум. Розамунда заметила, как сидящая напротив нее другая тетка, Долорес, внезапно замолчала и уставилась на них.

Не все обратили свое внимание на Агнес. Минерва продолжала болтать с миловидной белокурой женой Уолтера Фелисити. Чейз задал Филиппу какой-то вопрос. Кевин, однако, не мигая глядел на тетку.

– Из Ричмонда, – ответила Розамунда. – Вы это знаете.

– Она теперь там живет, – сказала Агнес, склонив голову набок. – Но, смею заметить, родилась она не там, верно, мисс Джеймисон?

– Я родилась в Оксфордшире.

– Ах да, вот теперь слышу. Ваш отец там ремесленничал?

Коротко. Осторожно.

– Он был фермером.

– Правда? Как интересно.

– Если бы не фермеры, что бы с нами сталось? – вступил герцог. – Мы уж точно бы не смаковали эти изысканные блюда.

Тетя Агнес посмотрела на него так, словно он вызвал ее на дуэль.

– Верно, Холлинбург. Однако, вероятно, ее отец желал для детей лучшего, если отдал ее в ученицы к шляпнице.

Розамунда украдкой посмотрела на Минерву, которая продолжала болтать, но искоса бросила на нее предупреждающий взгляд, говоривший: «Не поправляйте ее». Не то чтобы Розамунде хотелось. Ни у кого из сидевших за столом не было права устраивать ей допрос о ее жизни. Если она это допустит, кто знает, куда заведет подобный разговор? Возможно, к заведению миссис Дарлинг. Придется объяснять свое пребывание там, но никакое объяснение не спасет ее от презрения.

– У вас есть родня в Лондоне? – спросила тетя Агнес.

– Нет. У меня есть младшая сестра. Она в школе. Школе миссис Паркер.

– Слышала о такой. Вы там же образование получили?

– Мне не так повезло.

Тетя Агнес ждала продолжения. Улыбаясь. Наблюдая. Розамунда просто молча глядела на нее.

– Большинство девочек не отсылают из дома на учебу, тетя Агнес, – вмешался Кевин. – Вас вот не отсылали.

– С целой армией учителей в том не было нужды. Мы с Долорес получили прекрасное образование в родительском доме.

– Большинство девочек знают лишь эту школу, верно? Вместо прошлого поговорим о настоящем. Шляпная мастерская мисс Джеймисон очень популярна, – проговорил он, меняя тему. – Я бы назвал ее работы произведениями искусства.

– Что ты в этом понимаешь? – встрял Филипп. – Объявляешь себя экспертом, как в машинах и мотыльках? – Он подался вперед, чтобы его заметила Розамунда. – Пусть он вам как-нибудь их покажет. Мотыльков. Даже не бабочек.

– Ты прав, Филипп. Я никогда не решусь утверждать, что обладаю тонким вкусом и знанием шляпок. Однако Минерва тоже видела творения мисс Джеймисон. Что скажешь, Минерва?

– Они превосходны. Думаю, любая женщина за этим столом будет рада показаться в шляпке мисс Джеймисон.

– Вот как? – с недоверием спросила леди Агнес.

– Именно так, – ровным голосом ответила Минерва.

– В парке она была в шляпке собственного изготовления, тетя. В довольно миленькой, – высокомерно произнесла Фелисити.

Леди Долорес, сидящая напротив, все это время пила вино. Теперь она с силой поставила бокал на скатерть.

– Ой, какая чушь. Шляпки, мотыльки и фермеры. Поговорим о том, что волнует всех. – Она впилась в Розамунду резким и недобрым взглядом. – Что вы намереваетесь делать с наследством? На самом деле оно принадлежит всем нам, и я уверена, что вы это осознаете.

Все разговоры смолкли.

– Тетя Долорес, – предупредил герцог.

– Хватит мне «тетя Долорес». Она наверняка знает, что произошла ошибка. Мимолетный порыв. Если бы мой брат не скончался так скоропостижно, он бы вскоре все устроил по-иному.

– Вы этого не знаете, – сказал Чейз. – И ваши слова не имеют веса, потому что в момент кончины у него было завещание. Прошел уже год. Пора бы с этим смириться.

– Не собираюсь. Это слишком несправедливо. До извращенности жестоко. Ему надо было подумать о семье. А вместо этого… эта крестьянская дочь – шляпница наследует непристойную для людей ее положения сумму денег.

– Довольно, – проговорил герцог.

– Да, вполне достаточно, – поддержал Уолтер. – Сейчас не время и не место.

– Ничего не довольно, а лучшего времени и места и придумать нельзя, – заявила Долорес. – Будь в ней хоть капля совести, она бы вернула все в семью, или, по крайней мере, большую часть. Она должна понимать, что на самом деле он вовсе не собирался оставлять ей все. Если бы его не убили…

– Николас и Уолтер сказали, что довольно, и я к ним присоединяюсь, – резко произнес Кевин, так громко, что Долорес умолкла. – Тетя Агнес…

– Да, – сказала леди Агнес. – Долорес, тебе нездоровится. Уверена, что тебе нужно побыть одной.

– Ой, какая чушь. Я не сказала ничего такого, о чем бы не думали остальные.

Долорес встала и, бросив на Розамунду испепеляющий взгляд, вышла из столовой.

Секунд пять все смотрели себе в тарелки. Затем Кевин спросил герцога о лошади, которую видел на бегах, а Минерва спросила жену Дугласа о рауте, на котором та была, и разговоры постепенно возобновились.

– Приношу свои извинения, – пробормотал сидевший рядом с Розамундой герцог.

– Не стоит. Я понятия не имела, что аристократы устраивают такие интересные ужины.

По правде говоря, Розамунда испытала облегчение, что разговоры текут вокруг нее и никто не обращается к ней. Это были поразительные пять минут. Она надеялась, что никогда не увидит их повторения. Однако, если разозлился один из семейства, возможно, они все злились на нее. Даже Кевин.

Она не могла винить Долорес за резкость, хотя и не думала, что сестры герцогов ведут себя так грубо на званых ужинах. Может, и не ведут. По крайней мере, обычно. Разница заключалась в том, что эта женщина не считала объект своих нападок достойным чего-то иного. Оскорбить «крестьянскую дочь – шляпницу» было, по ее разумению, все равно что выругать слугу. Вежливость берегли для изысканного общества.

И все же было полезно узнать об их предвзятом отношении к наследству. Она запомнит это на случай будущих дел с этим семейством. А еще запомнит, с какой поразительной откровенностью Долорес повторила то же, что и Фелисити в парке… Что герцога убили.

И никто, никто из родни не выразил несогласия.

Подали портвейн. Кевин налил себе изрядную порцию. Вкус вина отвлекал его от желания подняться наверх, найти тетю Долорес и… Он сам не знал, что дальше. Он ведь не мог ее отдубасить, чего ему очень хотелось.

А родня еще заявляет, что это он грубиян.

– Вот это ужин выдался, – сказал Филипп, рухнув в кресло после того, как достал сигару. – Подумать только, я едва не отклонил приглашение.

– Это перешло всякие границы, – сказал Уолтер – Однако… – Его слова повисли в воздухе.

– Ты ее оправдываешь? – спросил Кевин. Он не мог всыпать тете Долорес, зато Уолтеру – еще как.

– Вовсе нет. Ее поведение было постыдным, оно бросило тень на тетю Агнес и на всех нас. Однако это было вполне объяснимо. Поскольку завещание ударило по тебе даже больше, чем по нам, уверен, что ты согласишься.

– Она серьезно ждала, что мисс Джеймисон скажет: «Вы правы, мне не надо было принимать наследство. Прошу вас, позвольте вернуть вам деньги, чтобы вы их поделили»? – спросил Николас.

– Очень хотелось бы, чтобы так и произошло.

– Она была бы полной дурой, если бы так поступила. Или святой, – произнес Чейз. – Возможно, будь она слабой, Долорес удалось бы ее запугать. Однако мисс Джеймисон даже бровью не повела.

– Да, – сказал Николас. – Впечатляет, черт подери.

Она и вправду произвела сильное впечатление. Кевин чувствовал, что должен ее защищать, но сомневался, нуждается ли она в его защите или в защите Николаса. У него создалось ощущение, что, если бы Долорес продолжила разглагольствовать, мисс Джеймисон нарушила бы молчание и дала бы ей отпор так же, как его отцу.

Николас начал говорить с Уолтером об одном из имений, а Филипп приналег на портвейн. Дуглас, как всегда, сидел тихо и наблюдал за окружающими. Чейз встал, обошел стол и сел рядом с Кевином.

– Теперь она начнет спрашивать тебя про дядюшкину смерть. Она не пропустила оговорку Долорес.

– Уже спросила. Фелисити разболталась в парке. Я ей все объяснил, по крайней мере, самое главное.

– Если у нее разыграется любопытство, она, возможно, больше ничего не спросит у тебя. Скорее, у Минервы или у меня.

– Кого бы она ни спросила, ответить ей следует то, что изложено в официальных документах, как поступил я. Несчастный случай.

– Думаешь, она этим удовольствуется после сказанного тетей Долорес?

– Не знаю. Сейчас у нее много других забот. Возможно, она не сочтет эту тему интересной и не захочет в нее углубляться.

Чуть дальше Уолтер, севший во главе стола, по-дурацки разглагольствовал о законопроекте, обсуждавшемся в парламенте. Его сентенции, похоже, слишком уж напоминали Николасу лекцию, и раздраженный взгляд герцога никак не вязался с любезной полуулыбкой.

– Думаю, нужно пойти и переменить тему, – сказал Чейз, вставая. – После спектакля, который устроила Долорес, нам только рукопашной не хватало.

Он обошел стол и, усевшись между Уолтером и Николасом, заговорил о другом законопроекте, который был Уолтеру совершенно безразличен.

Кевин слушал вполуха. Он сосредоточился на разговоре у себя в голове. Темой было предприятие и письмо из Франции, полученное с утренней почтой. Оно создало непростую ситуацию. Вот уж, черт подери, дело – заново приоткрыть дверь, когда по-прежнему не можешь войти внутрь.

– Ну и сцена, а?

Голос напугал его. Он повернул голову и увидел Дугласа там, где совсем недавно сидел Чейз. Вот только Чейз ушел некоторое время назад, судя по разговору за столом.

Сколько Дуглас там восседал? Было легко не заметить, что он рядом, но Кевин пытался хотя бы помнить, что его кузен существует. По крайней мере, с того дня, когда он несколько лет назад пришел на собрание семейства, сел и спросил, где Дуглас. Оказалось, что Дуглас явился раньше и сидел на соседнем стуле.

– Да, сцена прямо для семейного предания.

Кевин подлил себе вина, потом плеснул Дугласу.

– Она ведь даже не покраснела. Мисс Джеймисон. Держалась молодцом.

– И вправду.

– Думаю, это качество не облегчает тебе жизнь, раз у нее теперь половина предприятия. Полагаю, ты совсем не можешь диктовать условия.

– Мы очень хорошо ладим.

– Это не одно и то же, верно?

Кевин внимательно посмотрел на Дугласа. Каким образом можно так походить на Николаса, но при этом быть таким… пресным. Дуглас, должно быть, за целый год не проронил в присутствии Кевина столько слов, сколько за эту последнюю минуту. Даже когда все семейство бушевало на оглашении завещания дядя Фредерика, Дуглас не присоединился к общему хору голосов. По обыкновению, за них обоих высказалась его жена Клодин.

Но теперь бесстрастное лицо Дугласа даже немного оживилось.

– Она хороша собой.

– Это правда.

– Поразительно хороша, можно сказать.

Кевин не сдержал улыбки, услышав столь неоспоримое свидетельство того, что Дуглас еще не мертвец.

– Так что я тут подумал.

Кевин ждал. Кто бы мог предположить, что Дуглас вообще о чем-то думает?

– Полагаю, ты на ней женишься. Будем ждать новых семейных сцен, а?

– Прошу прощения?

– Вполне понятное решение, ведь это единственный способ увериться, что она не продаст свою долю, – продолжал тот. – А что касается, ну, сам знаешь чего… Тебе могло бы повезти и меньше. Гораздо меньше.

Прошло десять секунд, пока Кевин осознавал, что кто-то мог предложить подобное, не говоря уж о Дугласе.

– Это идея твоей жены?

– Господи, да нет же. Она бы в ужас от нее пришла. В ее глазах мисс Джеймисон не больше чем крестьянка. – Чуть заметная улыбка. – Мне кажется, ее бы удар хватил.

Всех бы хватил. Отца. Теток. Возможно, Николаса. Вполне вероятно – саму мисс Джеймисон.

– Спасибо, что подумал, – сказал Кевин. – Обо мне, я хотел сказать. У меня таких планов нет, но я подумаю над твоим советом.

Как всегда вялый, Дуглас поднялся.

– Если ты к остальным, отодвинь графин с портвейном от Филиппа, – попросил Кевин. – Он на стуле едва сидит.