Текст книги "В объятиях наследницы"

Глава 3

Второе декабря 1903 года, среда

Они все сошли с ума, если говорят о нем так, будто он и не слышит. У него травмирован глаз, а не уши. Чарлзу до смерти надоело терпеть тычки и булавки маленького лысого мистера Смайти и его помощников, которые облепили его и битый час ползали по нему, точно муравьи во время пикника.

– Послушайте, разве мы не закончили?

Выговор у него был прекрасный – настоящий выпускник Харроу, если не лукавить с самим собой. Никто бы не заподозрил, что он вырос в рабочем поселке Джорджа Александера. Джордж был щедрым хозяином, человеком большой души. Кое-кто мог бы даже сказать, что он выкрал юного Чарли из семьи и воспитал его цивилизованным человеком. Значит, Чарлз, почитай, обязан ему жизнью.

Что ж, его жизнь немногого стоит. Джордж заключил невыгодную сделку.

– Почти, капитан Купер. Вы проявили исключительное терпение, – ответил портной.

Чарлзу было исключительно скучно. И его терзала жажда. Джина ему не добыть. Тогда, быть может, гадал Чарлз, получится уговорить старую каргу Ивенсонг, чтобы дала ему за обедом хоть немного вина?

Если, конечно, они вообще сядут обедать. От завтрака у него остались лишь смутные воспоминания. В желудке у Чарлза урчало, и один из портновских подмастерьев ехидно ухмыльнулся.

Все утро миссис Ивенсонг читала ему лекции – как себя вести да какие обязанности надлежит выполнять в роли временного мужа мисс Луизы Стрэттон. Она даже сунула ему в руки богато иллюстрированную книгу по искусству, поскольку этому парню, Максимилиану – подумать только, Максимилиан! – полагалось разбираться в искусстве. А так как Чарлз не отличил бы Рембрандта от Руссо, он решил, что ему придется заняться самообразованием.

Это будет как в старые времена. Тогда, школьником, он успешно затмевал наследников лучших семей Англии. Никто бы не назвал Чарлза дураком. А если бы такое вдруг случилось, обидчику недолго оставалось бы стоять на ногах. С кулаками он управлялся не хуже, чем с цифрами.

Школа и армия несколько отшлифовали грубую поверхность, но и теперь, в двадцать семь, кое-какие шероховатости и острые углы еще торчали. Оставалось надеяться, что мисс Стрэттон не сильно разочаруется, когда, наконец, увидит его воочию.

Но, право же, не все ли ему равно? Он будет высокооплачиваемой комнатной собачонкой для глупой светской сучки. Ради щедрой платы он готов терпеть почти все – на один месяц. Должно быть, у этой Луизы не хватает пары винтиков в голове, зато денег куда больше, чем нужно.

Принцесса из замка умерла бы на месте, если бы увидела то, что видел он в Африке.

Спрыгнув с помоста, на котором стоял, Чарлз отряхнул манжеты. Десять лет он носил форму и теперь едва узнавал свое отражение в тройном зеркале. Новый костюм сидел на нем отлично. Портной, мистер Смайти, даже собирался нашить ему новых повязок на глаз, из шелка, что было бы значительным облегчением, по сравнению с колючей тряпкой, которую дали ему в армейском госпитале.

Если бы кто взглянул на Чарлза, когда на нем не было этой повязки, ни за что не сказал бы, что он утратил зрение более чем наполовину. Но у него начиналась страшная головная боль, когда он пытался смотреть сквозь мешанину порванных кровеносных сосудов и плавающих в глазном яблоке ошметков. Товарищи дразнили его. По их словам, повязка на глазу придавала ему вид пирата, и это должно обеспечить ему успех у дам. Но он так и не потрудился проверить, правы они были или нет.

Чарлз не мог думать о женщинах в смысле сексуальных утех – после того, как помогал хоронить сотни трупов, женских и детских. Нагие тела, обгоревшие на солнце; тощие, обтянутые кожей скелеты. Войска Китченера понастроили целую сеть лагерей для интернирования бурских женщин. Палатки торчали из выжженной земли, точно грибы. Как правило, пища и вода до них не доходили. Английские припасы для лагерей беженцев, как и коммуникационные линии, уничтожались самими же южноафриканцами. В виде особо жестокого наказания те женщины и дети, мужья и отцы которых все еще сражались с англичанами, получали куда меньшие пайки, чем другие беженцы. Если семья не умирала от голода сразу, тогда в дело вступали корь, тиф и дизентерия.

Бывало, Чарлз жалел, что не лишился обоих глаз сразу. Тогда ему не пришлось бы видеть этот ужас и опустошение.

Южная Африка была настоящим миром, его жар и кровь бились могучим пульсом, сотрясая растрескавшуюся землю. Англия же казалась фальшивой театральной декорацией, населенной людьми, которые и понятия не имели, на что способны те, кого они называли своими героями. Скоро и ему предстоит выйти в свет рампы и сыграть роль, прежде чем опустится его личный занавес.

Черт, как же ему хочется есть. Этот голод не сравнить с тем, что испытывали обреченные бурские женщины. Но лучше не думать больше о прошлом. Максимилиану Норвичу не было дела до бойни и смерти – его возвышенное существование таких вещей не предусматривало. Его жизнь – это богатая наследница, блестящая полированными боками машина, шампанское, икра.

Чарлз споткнулся о рулон материи и выругался. Вчера миссис Ивенсонг так торопила его со сборами, что он забыл под половицей съемной комнаты свои дневники. Наверняка миссис Джарвис впустила туда нового жильца. Хозяйка не потеряет возможности заработать лишние деньги, хотя он уплатил ей за жилье до самого нового года. Он с радостью забудет тамошние грязь и вонь, но дневники были серьезной утратой.

Его родные поняли бы все, прочтя эти страницы.

Он повернулся к миссис Ивенсонг, которая рассматривала жилет из тисненой ткани густого красно-коричневого цвета с таким вниманием, будто это был Священный Грааль. Странная дамочка!

– Мне нужно уйти.

Миссис Ивенсонг, хмурясь, подняла голову. Дымчатые очки скрывали ее глаза, но Чарлз был готов биться об заклад, что смотрят они весьма проницательно.

– Зачем? Куда вы идете?

– Забыл кое-что на старой квартире. Не беспокойтесь. Я не отправлюсь в пивную на углу. Ведь я дал вам слово.

– Да, вы дали слово, и я надеюсь, вы его сдержите. Очень хорошо, капитан. И вы вернетесь на Маунт-стрит, как только покончите с делами?

– Конечно. Не стоит надеяться, что ваша кухарка приготовит мне бутерброд?

– Мы сможем получить у нее кое-что получше, – сухо заверила его миссис Ивенсонг. – Да не слишком задерживайтесь. Я полагаю, что мисс Стрэттон прибудет уже сегодня днем.

Черт. Он совсем не готов встретиться со своей «супругой». Но если джентльмена делает одежда, тогда он вполне презентабелен. Мистер Смайти помог ему надеть темно-серое пальто, призванное защитить от пронизывающего ветра, и подал цилиндр. Было решено, что сшитые на заказ предметы гардероба и шляпы будут нести монограммы, то есть будут подписаны его новым именем или инициалами. Все это должно быть готово к завтрашнему утру. Миссис Ивенсонг предусмотрела каждую мелочь.

Чарлз окликнул кеб – на деньги, которые она выдала ему в качестве аванса. Не слишком много – в беду из-за них не попадешь, зато вполне можно доехать до менее привлекательной части города и вернуться обратно. Бывшая квартирная хозяйка, миссис Джарвис, сначала сделала вид, будто не узнает его. Пришлось сунуть в ее заскорузлую ладонь несколько монет, добытых неправедным путем, чтобы она впустила в комнату, его бывшее обиталище. Хозяйка сверлила Чарлза взглядом, точно терьер на охоте. Неужели думала, что он стащит сломанный карниз для гардины? Она видела, как он поднял щербатую половицу и извлек тетради в картонных обложках под мрамор.

– Что за книжки? – поинтересовалась она.

– Моя история, миссис Джарвис, – каждая битва, каждая рана и каждая женщина. Выйдет чудесное чтение в холодный зимний вечер. – Он представил, как братья будут переворачивать страницы, когда он уйдет. Они простят ему разницу в количестве сказанных слов и денег, которые он им оставит. Том и Фред поймут. Должны понять.

Вдруг на улице внизу громыхнул взрыв, и старое здание вздрогнуло. Чарлз, не раздумывая ни секунды, схватил в охапку миссис Джарвис и бросился вместе с нею на пол, накрывая ее костлявое тело своим.

– Убери лапы, придурок, – взвизгнула она, пытаясь с ним бороться.

Чарлз действовал инстинктивно. Минометный обстрел. Гранаты. Но разве артиллерийские снаряды могут рваться в центре старого лондонского квартала?

– Это может быть опасным. Что там за шум?

– Да кто его знает? Кому какое дело? Отпусти меня!

Чарлз уже не помнил, когда в последний раз под ним лежала женщина. Конечно, миссис Джарвис – не лучший вариант, и ее вопли разрывали ему уши. Того и гляди, потечет кровь. Тогда он закрыл ладонью ее разверстый рот, но хозяйка яростно впилась в нее зубами.

– Тихо! Я слышу, что сюда кто-то идет.

Ступеньки зловеще скрипнули, и Чарлз загородил миссис Джарвис своим телом, прижимая ее к стене. Он спасет эту чертову каргу, даже если ей это вовсе не нравится.

– Здравствуйте! Капитан Купер, вы здесь?

Женский голос.

– Мисс, мне не нравится это место. Воняет ужасно.

Еще один. Ни ту ни другую Чарлз не знал. И ни один из этих голосов не принадлежал миссис Ивенсонг.

– Тише, Кэтлин. Это снобизм. А я уверена, что те, кому повезло меньше, рады хотя бы иметь крышу над головой. Сэр? Вы одеты? Можно мне войти?

Святая Матерь Божья! Чарлз отнял ладонь ото рта миссис Джарвис, готовясь услышать душераздирающий вопль. И ему не пришлось долго ждать:

– Помогите! Он сошел с ума!

Чарлз вскочил на ноги как раз в тот момент, когда отворилась дверь. Миссис Джарвис оставалась на полу, яростно одергивая юбки.

От удивления глаза обеих незнакомок полезли на лоб, когда они оценили двусмысленную ситуацию, в которую угодил Чарлз. Он отряхивал пыль со своего нового пальто, пытаясь сохранить улыбку на лице, надеясь не напугать молодых леди. Если и они завопят вместе с миссис Джарвис, он станет не только слепым, но и глухим.

– К-капитан Купер?

Блондинка была прехорошенькой, хотя бледностью могла сравниться со своей горностаевой шубкой и муфтой, которая скрывала ее руки. Чарлз жалел, что она не прячет там пистолет. Тогда она могла бы застрелить его, положив конец мучениям.

– Мисс Стрэттон, полагаю?

– О, мисс Луиза! Неужели это он? Как миссис Ивенсонг могла так ошибиться? А ведь говорили, что она безупречна, – подала голос рыжая малышка.

– Еще раз прошу тебя, Кэтлин, тише! Я уверена, что есть объяснение. Не так ли?

Мисс Стрэттон не сводила ярких золотисто-карих глаз с его губ, ожидая ответа. Как будто он был в силах отвечать!

Она была принцессой с головы до пят, эта мисс Луиза Стрэттон. Деньги, мед и двойные сливки. Чарлз никогда не видел такой красавицы.

Миссис Джарвис ухватила его за больное колено, пытаясь встать на ноги.

– Он хотел меня изнасиловать!

Не успел Чарлз возразить, как заговорила золотая богиня:

– Не говорите чепухи, милая дама! Вы слишком стары даже для того, чтобы годиться ему в матери. Вы ведь не из таких, капитан, не правда ли? Я всегда думала, что миф про Эдипа – это просто отвратительно. Но, если у вас эдипов комплекс, я могу найти вам хорошего врача, не сомневайтесь! Как вам известно, в Вене достигли значительных успехов в изучении человеческой психики. Мы были в Вене прошлой весной, правда, Кэтлин? Там восхитительные пирожные.

Миссис Джарвис права. Он действительно сошел с ума. Ему нужен стакан джина. Нет, лучше бутылка.

– Там был ужасный грохот, – запинаясь, сказал он.

– Ах да. Боюсь, это была я – то есть мой автомобиль. Что-то сломалось. Сорвало клапан, наверное. Нужно, чтобы машину оттащили в ближайший гараж. Тут же есть поблизости гараж?

Прихрамывая, Чарлз подошел к грязному окну и выглянул на улицу. Дымящийся автомобиль мисс Стрэттон уже окружили охваченные благоговейным страхом уличные мальчишки, их было не меньше дюжины, и держались они пока на безопасном расстоянии. Однако благоговейное ощущение длилось недолго, и кто-то уже начинал откручивать фару. Чарлз открыл окно.

– Если хоть один из вас, маленькие наглецы, хоть одним грязным пальцем дотронется до этой машины, я суну вас головой в выгребную яму.

– Мы только смотрим, парень! Никакого вреда ей не будет, – закричал в ответ предводитель уличной банды.

– Смотри, чтобы с ней ничего не случилось, не то и пискнуть не успеете, все до одного.

– Ладно-ладно, кэп. – Мальчишка отсалютовал в ответ.

– Миссис Джарвис, прошу простить мне это недоразумение, – сказал Чарлз куда более льстивым тоном.

Квартирная хозяйка кивнула, глядя на него с жалостью. Черт бы ее побрал.

– Это из-за войны, думаю. Некоторые мужчины возвращаются домой с пустой тыквой вместо головы. Я так считаю, вы один из них.

– Действительно. Мисс Стрэттон и – Кэтлин, не так ли?

– Да, сэр.

– Полагаю, нам следует продолжить беседу внизу и распорядиться насчет вашего автомобиля. Оставаться здесь ему небезопасно.

В его старом жилище мисс Стрэттон казалась совершенно не к месту, но когда они спустятся вниз, на улицу, будет совсем плохо. О чем она думала, когда ехала сюда в этой смешной машине, вырядившись в белую шубку? Он заметил, что на шее у нее как безобразное ожерелье болтаются автомобильные очки. Это у девицы на плечах пустая тыква, а не у него.

– Как вы меня нашли? – спросил он, когда они с трудом преодолевали спуск по крутой лестнице.

– Я сделала остановку в агентстве «Ивенсонг». Молодой человек дал мне ваш адрес.

Чарлз даже обрадовался, что предал его кто-то другой, не миссис Ивенсонг. Он столько пережил в жизни, но чуть не закончил там, где начал, в столь убогом доме.

– Теперь я живу не здесь. На Маунт-стрит. Миссис Ивенсонг наставляет меня в том, как ведут себя примерные мужья. Уверен, однако, что вы обучите меня гораздо лучше.

– О, я и понятия не имею, что такое муж. Из-за Максимилиана для всех прочих мужчин я погибла, – весело сообщила мисс Стрэттон. – Он очень внимателен к моему настроению, всегда под рукой, чтобы предложить мне помощь. Мы беседуем об искусстве, истории и философии, и мое мнение для него столь же свято, как его собственное.

Точно. У девицы тыква вместо головы.

Глава 4

Он действительно выглядит многообещающе в новом наглаженном костюме, подумала Луиза. Она не ожидала увидеть повязку на глазу, однако это придавало ему весьма лихой вид.

Максимилиан вполне мог потерять глаз – несчастный случай во время фехтования! Фехтовал он божественно, сплошные мускулы, проворные ноги, обнаженная, блестящая от пота грудь, – испарения здорового тела, необычно приятные для обоняния. Эта интригующая полоска темных волос, спускающаяся вниз, уходя под ремень его брюк…

Стоило на миг отвлечься, и случилась трагедия. Как он был храбр! Какую стойкость проявил! Жаль, что это случилось до того, как Луиза его встретила. Иначе из нее вышла бы прекрасная сиделка. Спокойная и невозмутимая. Всегда готовая высказать слова ободрения. Нежная забота о бедном возлюбленном. Но Максимилиан не захотел бы подвергать ее подобным испытаниям.

Да, это была бы прекрасная история. Луиза плотнее закутала руки в меховую муфту. На улице было ужасно холодно, и механик возился целую вечность, чтобы подцепить ее авто к упряжке лошадей.

Капитан Купер настаивал, чтобы она вернулась домой, то есть в роскошный номер в «Клариджез», который она в данный момент занимала. Но она отказалась, намереваясь проследить, чтобы работа была выполнена до конца, и Кэтлин упрямо оставалась подле нее. Взгляд горничной прожигал дыры в спине капитана, изучая каждый дюйм его тела, пока капитан подцеплял цепь к бамперу ее бедного маленького «Коттеро».

– Тебе нравится то, что ты видишь? – свистящим шепотом спросила Луиза.

– Он же не мой муж, правда? Но я готова спорить, что у него под пальто отличная задница.

– Мне этого никогда не узнать. – Луиза решила, что ей даже немного жаль. Капитан был высок и хорошо сложен, кожа все еще хранила африканский загар. Уцелевший глаз был синий, как василек. На висках пробивалась седина, и это было странно для столь молодого мужчины – если верить отчету миссис Ивенсонг, ему было двадцать семь, всего на год больше, чем ей.

– Правда? А вы хорошо подумали? Ваш медовый месяц в самом разгаре. Тетя непременно поместит вас в спальне ваших родителей. Вам полагается делить с ним ложе, чтобы на свет явились маленькие Норвичи.

Вот досада. Смешно! В столь огромном доме, как Роузмонт, ее родители делили одну спальню. Все знали, что у светских людей так не делается, невзирая на необходимость появления маленьких Норвичей.

– Он может спать на кушетке в гардеробной.

– У него на сей счет может быть иное мнение, мисс Луиза. Вы же видели, он накинулся на квартирную хозяйку, точно животное.

– Он все объяснил, – нетерпеливо перебила Луиза. – Это была реакция на взрыв. Он решил, что это бомба или что-то вроде того. Этот человек проявил героизм, пытаясь уберечь женщину от возможной гибели.

Кэтлин презрительно фыркнула:

– Не говорите, что я вас не предупреждала, когда он при малейшем шуме станет швырять на пол вас. Вы вся будете в синяках – вы же знаете, у вас легко возникают синяки, при такой-то белой коже. Я ему не верю. Слышали, как он разговаривал с теми детьми? Если он джентльмен, тогда я не Кэтлин Кармайкл.

– Миссис Ивенсонг клянется, что он учился в Харроу. А второго имени у тебя нет? – Как странно, что Луиза этого не знала. Кэтлин была с ней с тех пор, как им обеим исполнился двадцать один год. Ее собственное второе имя было Элизабет, в честь матери.

– Нет, мисс Луиза. Хватит одного. У моих родителей нас, детей, было двенадцать. К тому времени, как родилась я, у них уже закончился запас имен, которые им нравились.

Двенадцать детей – это ужасно много. Луиза была единственным ребенком, не считая кузена Хью, который рос в той же детской. Было бы весело иметь настоящего брата или кузена, который не мучил бы ее безнаказанно!

– Как вы думаете, капитан Купер, долго еще? – крикнула она, стоя в дверях дома миссис Джарвис. Самое малое, что хозяйка могла бы сделать, так это предложить им чашку чаю, чтобы скрасить ожидание. Но, вероятно, чай явился бы в грязной чашке и на вкус мало отличался бы от сточной воды. Луизу очень разочаровал вид жилища миссис Джарвис.

– Мы почти закончили, правда, Джо? Мисс Стрэттон живет в отеле «Клариджез». Она хочет, чтобы автомобиль доставили туда к завтрашнему утру.

Механик почесал голову грязным пальцем.

– Не знаю, сэр. Это французская машина. Может быть, у меня не окажется запчастей. Но, если и найдется, ремонт обойдется в кругленькую сумму.

– Тогда делайте, что сумеете, но дайте знать мисс Стрэттон как можно раньше. Ей придется обдумать другой способ путешествия.

Луиза отчетливо расслышала, как он прошептал: «Боже, пусть так и будет!», после того, как договорился с механиком. Нечестно! Она, Кэтлин и «Коттеро» были неразлучны с того дня, как Луиза купила эту машинку в Париже, когда ее английское средство передвижения въехало в исключительно прочную кирпичную стену. Но не ее вина, что отказали тормоза!

– Леди, позвольте проводить вас до отеля.

– По правде говоря, капитан, миссис Ивенсонг ожидает нас к чаю. Предполагалось, что я впервые увижу вас как раз сегодня в ее конторе. Но я не могла ждать. – Луиза хотела увидеть его таким, как он есть, в естественной обстановке. Сейчас она была совсем сбита с толку. Чарлз Купер оказался весьма странным парнем. То сама любезность, а в следующую минуту весь в колючках.

– План был превосходный. – Он улыбнулся ей ленивой улыбкой, и сердце Луизы екнуло. Нос у него был отнюдь не аристократический, зато зубы оказались отличными. Она непроизвольно взяла его под руку.

– Как вы думаете, далеко ли нам придется идти по этому ужасному кварталу, прежде чем мы найдем наемный экипаж?

– Не очень. Мисс Кэтлин, могу я предложить вам мою вторую руку?

Что ж, он повел себя очень мило. Что бы ни говорила о нем Кэтлин, он все-таки был джентльменом. Им пришлось пройти несколько грязных кварталов, прежде чем они обнаружили кеб. Кучер тяжело вздохнул, услышав, в какую даль ему придется ехать.

– Разве вы не хотите заработать денег, сэр? – едко поинтересовалась Луиза. – Куда катится эта страна? Пока меня не было, многое изменилось к худшему. В прошлом году, когда я уезжала, люди любили поесть, а как это возможно без кругленькой суммы денег? Может, нам поискать более амбициозного кучера? – спросила она своих спутников.

– Мисс Стрэттон, он просто набивает цену. Уверен, что следующий кучер будет ничуть не легче на подъем. Более того, вы нас выдали. Сколько вы хотите получить?

Кучер назвал цену.

– Грабеж на большой дороге! – воскликнула Луиза. Всегда одно и то же. Людям было достаточно одного взгляда на Луизу, чтобы попытаться нажиться за ее счет. Но, черт возьми, не рядиться же ей в мешковину, чтобы сбить ищеек со следа!

– Забирайтесь внутрь, мисс Стрэттон. Вы привлекаете внимание.

И то правда. На углу уже собралась небольшая толпа, чтобы понаблюдать, как она скандалит с возницей. Луиза вцепилась в свою муфту, в карманчике которой помещался туго набитый бумажник. Она – наследница, и у нее, кроме меховой муфты, есть еще и шубка, и бриллиантовая заколка в вуали шляпки. За последний год она научилась осторожности, однако сегодня здравый смысл ей решительно отказал.

Возможно, тут была двойная вина капитана Купера. Луиза оделась с расчетом поразить его; и как она могла ясно мыслить, если он сверлил ее взглядом своего голубого глаза!

– Очень хорошо, – сказала она, вздернув подбородок, позволяя ему подсадить себя в карету.

Они с Кэтлин устроились рядом, а Чарлз Купер развалился на сиденье напротив, и его длинные ноги неизбежно заняли слишком много места. Он хранил глубокое молчание, и Луиза почувствовала необходимость завести разговор.

Луиза не любила тишину. Она наелась ею досыта, пока росла в Роузмонте, где не с кем было разговаривать и некому слушать. В тишине она начинала нервничать.

Она пыталась найти нейтральную тему, что-нибудь простое, чтобы капитан Купер не счел ее излишне любопытной. На самом деле Луиза умирала от желания забросать его вопросами. Как вышло, что награжденный медалями воин закончил проживанием в этой помойке? Она могла бы сказать – в таком дерьме, но, конечно же, воздержалась. Она еще оставалась благовоспитанной леди. Кто сломал ему нос? Стоит ли съездить в Африку? Нет ли у него тайной возлюбленной?

Она открыла рот, но капитан Купер ее опередил, сразив наповал:

– Не волнуйтесь. Мне прекрасно подойдет кушетка. Я не прошу места в вашей спальне, мисс Стрэттон. Иначе нам с вами было бы не до сна.

Луиза почувствовала, что густо краснеет.

– У вас чрезвычайно острый слух.

– Действительно. И это просто чудо. Многие на войне глохнут. Война – это очень шумно. Стрельба, артиллерийские взрывы.

– А в Роузмонте очень тихо. – Гробовая тишина, черт бы ее взял.

Он поерзал на своем сиденье.

– Это не важно. Все равно я плохо сплю.

– Вас беспокоят дурные сны? – Луиза попыталась было прочесть очень интересную книгу доктора Фрейда о снах, в оригинале, на немецком, с помощью немецко-английского словаря, но от него ей оказалось мало проку.

В темноте кареты его лицо оставалось непроницаемым.

– Можно сказать и так.

– Я могу послать за семейным доктором. Он приедет в Роузмонт и даст вам что-нибудь от нервов.

– От нервов? – переспросил он ледяным тоном.

– Ну, вы знаете. Чтобы вы могли спать, – поспешно сказала она. Мужчины не любят признаваться в собственных слабостях. – Когда вас мучают нерешенные вопросы. Когда вы не можете выбросить их из головы. Доктор Фентресс очень помог мне, когда тетя не разрешила дебютировать. Я что-то такое сделала, отчего она разозлилась. Не помню что. И она наказала меня, отменив мой дебют. Потом я долго не могла спать, пока не приехал доктор Фентресс и не привез мне свою микстуру. – О, Луиза прекрасно помнила, что тогда наделала, но не рассказывать же об этом постороннему человеку! Она до сих пор помнила запах лилий, пока их не вынесли за дверь. С тех пор она погружалась в печаль, стоило только уловить даже слабое дуновение аромата лилий.

– Ваш дебют!

Она не собиралась отступать.

– Да! Вы должны понимать, как важен для девушки первый светский выезд. Не проведя сезон, ни одна девушка не сможет найти мужа. Не то чтобы мне сейчас нужен муж. Но тогда – да, я хотела. – Больше, чем любой мужчина в мире, Луизе нужны были свобода и деньги. И в том, и в другом тетя Грейс ей отказывала. Как ее основной опекун и распорядитель имущества, Грейс следила, чтобы ни один джентльмен в округе многих миль от Роузмонта не вздумал ступить на порог их дома. Необходимость вынудила Луизу проявлять чудеса изобретательности, чтобы самой находить поклонников.

Так продолжалось некоторое время. А потом опустились решетки, и Луиза оказалась пленницей в собственном доме.

– Правильно ли я вас понял, мисс Стрэттон? Вы принимали снотворное, чтобы уснуть, потому что вам не позволили надеть пышное белое платье, чтобы танцевать всю ночь напролет и подцепить какого-нибудь богатого бездельника? Ай-ай.

Он сформулировал это так, будто она испорчена и избалована до мозга костей. Но она вовсе не была избалованной.

– Вы мужчина. Вам этого не понять.

– Мисс Луиза, – предостерегающе воскликнула Кэтлин.

– Тише, Кэтлин. У меня есть мозги, и я полагаю, что мне позволено выразить вслух свои мысли, особенно тому, кого я нанимаю на работу. Именно так, капитан. Вы – наемный работник, и вам стоит хорошенько это помнить.

Луиза ожидала, что в ответ раздастся взрыв, вроде того, что произошел с ее бедной машинкой. Но он промолчал, поджав губы. Снова повисло тяжкое молчание.

– Я предложила вам помощь, а вы делаете из меня посмешище. Не по-джентльменски с вашей стороны.

– Да, мисс Стрэттон, однако ваша горничная, Кэтлин – Кармайкл, так? – права. Я не джентльмен. И понятия не имею, насколько хороша моя задница, но вы обе можете осмотреть ее в любое время, когда пожелаете. В конце концов, я просто работаю на вас.

Кэтлин закашлялась. Боже, у него уши, как у слона. В будущем Луизе следует быть осторожней.

Они плохо начали. Ей следовало проявить терпение и дождаться знакомства с ним на Маунт-стрит за чашкой чаю. Но терпение не относилось к числу добродетелей Луизы. Его запас давным-давно истощился.

Однако Луиза не позволит капитану взять верх.

– Буду иметь в виду. Кстати, если мы заговорили на эту тему, ответной любезности от меня не ждите. Держите при себе и глаза, и руки, пока я не прикажу вам выказать некоторую любезность в присутствии моих родных. Максимилиан никогда не позволил бы себе нескромности на публике. Ведь он-то как раз безупречный джентльмен.

– Мои глаза?

Всего два слова, но сказано было больше, чем можно представить.

– Вы знаете, что я имею в виду. Мне искренне жаль, что вы понесли увечье. Как вы лишились глаза?

– Я его не лишился. Он все еще тут.

– Что ж, отлично, – сказала она со смущенным торжеством в голосе. – Значит, я выразилась правильно.

– Уверен, мисс Стрэттон, что вы всегда правы. Вы слишком хорошо мне платите, чтобы я сомневался в вашей правоте.

– Я не жду, что вы будете всегда соглашаться со мной, – сказала Луиза, и странное ощущение стеснило ей грудь. – Вы же мужчина.

– Именно.

Вот так. Луизе пришлось смириться с тем, что всю дорогу до Маунт-стрит ей предстояло проделать в молчании. Она, Луиза Элизабет Стрэттон, не нашлась, что бы еще сказать.

Проклятые деньги. Чарлз не представлял, как сможет вынести все это. Девица была просто невозможна. Мужененавистница с замашками командира, и слишком хорошенькая – себе же во вред. Теперь, когда он смог рассмотреть ее получше – своим единственным глазом, – он увидел, что рот у нее слишком велик – «чтобы съесть тебя, мой дорогой», – и в левом уголке его красовалась родинка, «ведьмина отметка». И все же мисс Стрэттон была очень привлекательна. Каждый раз, когда приоткрывались полы ее шубки, он видел узкую талию и точеную фигурку в форме песочных часов, и эта фигурка, кажется, была исполнена яростного негодования. Интересно, не задыхается ли она в своем корсете? Хотя хватает же ей воздуху, чтобы распекать его на все корки.

Он чувствовал себя призовым бычком на ярмарке. Вот только ему не позволят разгуляться в свое удовольствие с коровами, как только он выиграет синюю ленту. Проведенного под крышей миссис Ивенсонг дня было явно недостаточно, чтобы вернуть Чарлза в лоно цивилизации. Он уже начал превращать эту затею с фальшивым мужем в балаган. Разве что им предстоит изображать вечно пререкающуюся супружескую чету.

С этим бы Чарлз точно справился. Этот Максимилиан казался апатичным идиотом, непохожим ни на кого из тех людей, которых ему доводилось встречать. А Роузмонт – и вовсе ужасное место. Вероятно, он успеет перебить там весь фарфор и справить малую нужду в каком-нибудь углу прежде, чем его оттуда выставят.

Если бы он нашел в себе мужество покончить с собой в ту ночь, не пришлось бы сейчас толкать колени мисс Луизы Стрэттон и ее не в меру откровенной горничной в этом экипаже с расстроенными рессорами. Ему всегда нравились рыжие, если вообще кто-то мог нравиться. Но каким-то образом белокурая хозяйка Кэтлин куда сильнее волновала низменные стороны его натуры.

Воображение Чарлза заработало – как выглядит эта наследница, если расшнуровать ее корсет? Он видел ярко-розовые полоски на молочно-белой коже. Талия была тоненькой, как у ребенка. Округлые груди едва умещались бы в его огрубелых ладонях.

А потом он увидел себя, поспешно зашнуровывающего ее корсет обратно. Он натягивал бы завязки так, что она едва могла двигаться. Едва могла дышать. Он сомкнул бы руки на ее крошечной талии, чтобы стояла смирно. Он мог бы сделать с ней что угодно, а она была бы не в состоянии сопротивляться. Вынул бы булавки из высокой прически, схватил бы в охапку золотистые волосы и заставил бы ее…

Он – животное. Мисс Стрэттон не из таких девиц, а он не из тех мужчин. Ни разу в жизни он не испытывал столь неестественного желания – подчинить себе. Ощутить власть.

Как странно, что современные леди тратят целое состояние на корсеты, чтобы придать телу такое неестественное очертание. Несколько месяцев в концентрационном лагере для буров – и талия усохла бы до нужного размера, причем совершенно бесплатно.

Чарлз закрыл глаза. Он притворялся, что спит, до самой Маунт-стрит. Может быть, мисс Стрэттон права. Чарлз встретится с этим доктором Фентрессом. Выпьет бутылку-другую его настойки, если она прогонит ночные кошмары и прояснит его голову днем. Если уж предстоит обходиться без джина, тогда ему просто необходимо чудо.