Текст книги "В объятиях наследницы"

Глава 5

Третье декабря 1903 года, четверг

Весь следующий день Чарлзу пришлось обходиться и без джина, и без чуда. На вокзале Виктория принцесса заставила носильщиков попотеть. Чарлз не мог понять, как одной даме под силу набить битком столько чемоданов. И как во время путешествия все они могли поместиться в маленькой машинке? Но очевидно, Луиза отправляла их вместе с машиной пароходом через Ла-Манш. Автомобиль, слава богу, останется в Лондоне, пока не найдутся требуемые запчасти.

Возможно, Чарлз не дорожил своей жизнью. Но и расставаться с нею в придорожной канаве в окрестностях Роузмонта он тоже не собирался. Поэтому он был рад погрузиться в немного побитый непогодой вагон первого класса линии Чатем. Железнодорожная компания имела репутацию несколько сомнительного предприятия, но, по крайней мере, ее поезда всегда прибывали вовремя.

Чарлз, однако, не был уверен в том, что ему это так уж на руку. Вчера после чая миссис Ивенсонг взяла его в оборот. Он видел фотографии башен Роузмонта, широких пространств его лугов, спускающихся к самому морю. Это не место для Чарли Купера!

Он-то понадеялся было, что в поезде его оставят в покое и что дамы сядут в соседнем купе. Но его надеждам не суждено было сбыться. Горничная Кэтлин устроила целый спектакль, вытащив откуда-то книгу, чтобы не принимать участия в беседе между «мужем» и «женой». Чарлз закрыл глаза, чтобы не видеть мутно-серого неба и голых деревьев за окном. Но он не мог заткнуть уши. Луиза Стрэттон болтала без умолку – такая у нее была привычка.

– Трещотка Стрэттон, – пробормотал он себе под нос.

– Прошу прощения?

– Вы никогда не молчите? От вашей болтовни у меня чертовски болит голова.

– Наверное, я немного нервничаю перед возвращением домой, – сказала Луиза, немало удивив его. – Я не видела родных больше года. И очень важно, чтобы вы понимали, какую роль вам предстоит играть. Я подумала, что нам следует еще раз повторить подробности, которые мы обсудили с миссис Ивенсонг.

– Рембрандт. Лувр. Вы были самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал.

Ее золотистые брови сошлись на переносице.

– Не уверена, что просила вас говорить что-то подобное.

– Я сам это придумал. Ведь вы хотите, чтобы Макс был вашей преданной собачонкой, не так ли?

– Вовсе нет! Мне никогда бы не понравился мужчина, которого можно водить на поводке. Максимилиан ни за что не позволил бы мне верховодить – не тот у него характер.

На миг Чарлз воскресил воображаемую картину – полуобнаженная Луиза, ее кремовая плоть в надежном плену жесткого корсета. Связанная по рукам и ногам. Беспомощная. Возможно, с кляпом в этом неугомонном рту. Он с беспокойством заерзал на сиденье. Что она с ним творит, черт возьми?

– Отлично. Пропустим внешность. Я женился на вас ради денег? – Чарлз не сомневался, что поклонники преследовали мисс Стрэттон, очарованные ее личиком и фигурой, деньги были просто приятным дополнением.

– У Максимилиана есть собственный доход. И весьма значительный.

– И как же я его заработал?

Ее язычок облизнул уголок сочного рта, прежде чем она ответила:

– Вам не нужно было зарабатывать. Вы получили наследство.

– Прямо как вы.

– Разумеется, вы понимаете, что женщины очень ограничены в выборе профессии, – продолжала она. – И во многих прочих вещах. Мир принадлежит вам, мужчинам. И вы его перевернули вверх дном.

Луиза Стрэттон и наполовину не догадывалась насколько.

– Не могу с вами не согласиться. Итак, у меня огромный доход, потому что я делал разумные вложения, и я гений по части цифр.

– Правда?

– Мне легко давалась математика. И я мог бы толково распоряжаться деньгами, если бы они у меня были. Но у меня их нет. Вы же видели, мисс Стрэттон, где я жил.

Луиза чуть повела плечиком.

– Максимилиан вырос в богатстве. Во французской провинции.

– Кажется, вы упоминали какой-то замок.

– Замок Ла-Шапель. Когда-то там был монастырь. Говорят, по его коридорам до сих пор бродит призрак Черного Монаха.

Чарлз рассмеялся. Какое буйное воображение у этой идиотки-наследницы!

– Вы читаете слишком много беллетристики. Я не верю в привидения.

– Очень хорошо. Можете не говорить про Монаха, если не хотите. Я просто подумала, что это добавит капельку очарования рассказу о вашем детстве. Ваши родители были английскими эмигрантами, которые сбежали, потому что родственники намеревались их выгодно женить. Очень романтично.

Очень глупо, по мнению Чарлза.

– Мисс Стрэттон, есть одно маленькое затруднение.

– Помните, что вы должны называть меня Луизой. Мы уже несколько месяцев как женаты.

– Я плохо говорю по-французски, Луиза! Учил в школе, да там же и забыл.

Она махнула затянутой в перчатку рукой.

– О, это совершенно не важно! Мы просто скажем, что ваши родители были людьми очень эксцентричными и предпочитали разговаривать исключительно на родном языке. Вас учили в замке домашние учителя. Никто из моих родственников не станет вас экзаменовать – они терпеть не могут французский, как все добрые англичане. Одно дело – несколько дней побегать по магазинам в Париже. Но тетя Грейс никогда не разрешала мне поехать за границу даже ради такой малости.

– Бедная богатая девочка.

Щеки Луизы порозовели.

– Может быть, мистер Купер, вы решили, что знаете обо мне все…

– Макс, – напомнил он ей. – Мы так счастливо женаты.

– …но вы не все знаете, Максимилиан! Я не говорю, что моя жизнь была ужасна. Знаю, у меня были возможности, о которых другие могли только мечтать. Но Роузмонт никогда не был для меня ложем из роз.

Чарлз снова рассмеялся:

– Настоящий каламбур, дорогая женушка.

Ее румянец стал гуще, но она держалась стойко.

– Вы коллекционируете предметы искусства. Ваш замок набит удивительнейшими вещами.

– Помимо Черного Монаха и моих эксцентричных родителей?

– Я точно помню, что говорила вам – они уже умерли, не так ли, Кэтлин?

Горничная не подняла головы от книги.

– Точно, как дверной молоток. Поэтому ваша тетя не писала им писем.

– Вот именно. Вы – настоящий эстет и в то же время спортсмен.

– Вы катали ее на лодке по ночной Сене, при свете луны, мистер Норвич, – сказала Кэтлин, переворачивая страницу.

Новая чушь. Откуда эти девицы набрались подобных фантазий? Несомненно, из дурацких романов, подобно тому, который читала сейчас Кэтлин. Чарлз никогда не умел грести и никогда никого не катал. Вот если она захочет, чтобы он покатал шары в крикете или сыграл в регби – это пожалуйста.

– А как вы объясните мое увечье? Заехал веслом в глаз? – Он повредил левый глаз, когда рядом с ним разорвался снаряд. Доктора сказали, что со временем зрение может улучшиться. Но пока доказательств их правоты Чарлз не заметил.

– Думаю, что фехтовать вы не умеете.

– Не умею. – Он смог бы прорубить себе дорогу сквозь густой подлесок, но армия давно отказалась от шпаг и мечей в пользу убийственной точности автоматического оружия. Пулеметы «Максим» поливали огнем африканский вельд.

Луиза размышляла, розовый язычок снова облизнул уголок ее рта. Чарлз уже отметил эту ее привычку и надеялся, что ее язык можно убедить заняться кое-чем еще.

– Вы боксируете?

В детстве он дрался с братьями, а потом отстаивал свои права в школе.

– Да, хотя не по правилам профессионального бокса.

– Вот и хорошо. Вы неудачно пропустили удар на ринге. Кстати, тогда же вам перебили нос.

Чарлз едва удержался от того, чтобы не потрогать переносицу, расплющенную братом Томом за какое-то детское оскорбление, которого он уже не помнил.

– А вдруг ваша тетя решит, будто я грубый дикарь?

– О нет. Ее сын Хью воображает себя настоящим боксером. Он заработал себе такую репутацию, когда учился в Оксфорде. Но если он вызовет вас на бой, вы должны отказаться. Я ужасно боюсь спортивных забав. – Луиза сморщила носик. – Когда мы поженились, вы отказались от применения силы – ради меня.

– Никаких боев. Что еще мне запрещено? – Чарлз подумал, что ему следовало бы делать пометки в блокноте. Похоже, список получится очень длинным.

– Вам нельзя курить. Вы ведь не курите, правда?

– Отвратительная привычка.

– Очень рада, что вы согласны со мной. Насколько я знаю, отказаться от курения очень трудно, раз уж вы начали. И не пить слишком много. Но, полагаю, миссис Ивенсонг уже обсудила с вами эту тему. Вам все время нужно быть начеку. Мои родные… с ними нелегко. Они могут напоить и святого; однако нельзя, чтобы они довели вас до крайности.

Что миссис Ивенсонг наговорила о нем Луизе? Оставалось надеяться, что немного. В прошлом он любил пропустить пинту, но пил не больше других парней. Демоны вырвались на свободу лишь после того, как Чарлз вернулся домой с войны. Он пил, пытаясь найти блаженное забвение.

– Вы должны игнорировать кузину Изобел, если она покажется вам… чересчур приветливой. Изобел до сих пор думает, что у нее есть шанс на счастливое замужество. Она будет выведывать, нет ли у вас приятелей-холостяков. Придумайте что-нибудь обнадеживающее, но очень уклончивое. Она и моя мама прибыли в Англию из Нью-Йорка, чтобы выйти за титулованных джентльменов, хотя ни та ни другая своей цели не добились.

– Вот почему вы не леди Луиза?

– Правильно. Мама влюбилась в папу, вот и все. Разумеется, у него было состояние, и ее деньги ему не были нужны. Поэтому мои американские дед и бабушка проявили снисходительность.

– Они еще живы?

Луиза покачала головой:

– Они умерли, когда мне было четырнадцать. Несчастный случай на воде, как и у моих родителей. Вода моим родственникам противопоказана. Я всерьез опасаюсь принимать ванну.

Боже правый. Представить себе обнаженную, мокрую Луизу Стрэттон, лежащую в фарфоровой ванне, – это просто невыносимо. Чарлз глубоко вздохнул:

– Итак, не драться, не курить и не флиртовать с кузиной Изобел. Я все верно понял?

– Это только начало. Когда мы приедем, нам придется быть начеку – Роузмонт можно сравнить с зыбучими песками.

– Что ж, он ведь стоит на побережье.

– О, капитан Купер! Полагаю, вы пошутили.

Действительно. Слабый солнечный луч пробил мрачные тучи в его душе. Как же он не оценил перемены к лучшему, которые наступили в его жизни? Пройдет месяц, и в его багаже окажется золотое яичко, которое он отдаст братьям, да еще безобидная авантюра с прехорошенькой леди, которую он сможет вспоминать, пока будет вечно гореть в аду.

Дорога петляла среди нарядных, точно конфетная коробка, деревенек и невысоких холмов. Луиза продолжала болтать. Чарлз начинал привыкать к ее нервической активности. У нее, кажется, обо всем имелось собственное мнение, которое она не стеснялась тут же выкладывать. У бедняги Максимилиана Норвича никогда не было ни минуты покоя.

Настоящий Максимилиан должен был быть искусным стратегом, чтобы утихомиривать говорливую супругу. Сидя в противоположном конце комнаты, бросать на нее пламенные взгляды. Заманивать в укромный уголок, чтобы целовать до потери памяти. Касаться пальцем интригующей родинки в уголке ее рта, которую розовый язычок имел обыкновение облизывать, когда Луиза о чем-то размышляла. Ловить властно указующую руку и прижиматься губами к ладони. Покусывать украшенную драгоценной сережкой мочку уха, вдыхая аромат фиалок, который источает ее длинная белоснежная шея.

– Капитан Купер… Максимилиан… вы слышали хоть слово из того, что я говорю?

– Разумеется. Мне кажется необычайно важным все, что вы говорите. – Это было очень легко. Занятия поинтересней у Чарлза все равно сейчас нет. Однако у него возникло неприятное ощущение, что он пропустил нечто важное.

– А теперь расскажите о вашей семье. О своей я поведала вам все.

В самом деле? Не мог же Чарлз признаться ей, что еще несколько миль назад перестал ее слушать.

– Особо и рассказывать не о чем.

– Будет вам! Не стесняйтесь. Пусть вы не воспитывались в замке, но это не значит, что я стану вас осуждать.

Чарлз не мог представить себе закутанную в горностаевую шубку Луизу Стрэттон на убогой кухне, которая служила их семье и гостиной, а иногда – и спальней.

– Мои родители уже умерли. Они оба работали на гончарной фабрике Александера. Сейчас там работают двое моих братьев и их жены.

– О-о. Гончарная фабрика?

– Не думаю, что на ваш обеденный стол в Роузмонте ставят тарелки фабрики Александера. Джордж Александер производит незатейливые, практичные изделия, от заварочных чайников до ночных горшков. Для низших классов. Для таких людей, как я.

Он поймал быстрый, исполненный некоторого торжества взгляд сидящей напротив Кэтлин.

– Я… я думала, вы учились в Харроу, – с сомнением в голосе сказала Луиза.

– Так и было. Учебу оплатил Джордж – меня взяли прямо из-за конвейера и отправили в школу. – Том и Фред болезненно переживали возвышение Чарлза. Ах да! Вспомнил. Его нос!

– У меня есть племянники и племянницы, но с тех пор особой близости с семьей у меня не было. Приставьте мне пистолет к виску – и то, наверное, не вспомню, как их всех зовут. Слишком долго меня здесь не было.

– Понимаю.

– Надеюсь, что понимаете, мисс Стрэттон. Может статься, что я не совсем тот человек, который способен выполнить вашу работу. У меня с Максимилианом очень мало общего. Я просто обязан однажды совершить ложный шаг. Не слишком много замков и музеев довелось мне посетить.

Точнее, ни одного.

Ее язычок снова выглядывал в уголке рта. Чарлз ждал, что она велит ему выметаться из вагона на ближайшей же станции. Молчание затянулось. По правде говоря, это было самое долгое молчание за всю историю его краткого знакомства с Луизой, когда от ее болтовни у него не отваливались уши.

– Но ведь вы были офицером.

– Получил чин за заслуги. У меня полная грудь медалей – за эти самые заслуги.

Немного.

Луиза вздохнула:

– Что ж, уверена, вы постараетесь как следует. Все вокруг хвалят миссис Ивенсонг. Значит, она в вас уверена. Знаете, эта дама от вас просто в восторге. Должна признаться, я недоумевала, отчего вы согласились пойти на такое. Ведь я искала актера. Кого-нибудь с опытом. Вы не производите впечатления человека, который идеально подходит для моего сценария.

– Может быть, маленькая импровизация окажется весьма кстати? Я постараюсь вас не разочаровать.

– Тогда скрестим пальцы. – Луиза одарила его сияющей улыбкой. – Нам выходить через три станции. Надеюсь, Робертсон приедет нас встретить.

Книга Кэтлин шлепнулась на пол. Чарлз нагнулся, поднял ее и вручил хозяйке, мельком взглянув на зеленую с золотом обложку. «Прерванный роман». Боже, сохрани!

– Благодарю, мистер Норвич.

– Пустяки. Кто этот Робертсон?

– Наш шофер, хотя я сомневаюсь, что ему часто приходилось водить «Даймлер». Тетя Грейс ненавидит автомобили. Но теперь все изменится, потому что я вернулась домой.

Но Чарлз не доверял ее веселой улыбке.

– Чем вас так привлекают автомобили, Луиза?

– Право же, сама не знаю. Мне так нравится, когда ветер прямо в лицо!

– А еще насекомые и пыль, – добавила Кэтлин. – Пусть лучше Робертсон ведет, мисс Луиза. Я слышала, он подумывал о том, чтобы подать прошение об уходе. Ни одному мужчине не нравится чувствовать себя бесполезным.

– Ты слышала? Кэтлин, это тебе маленькая птичка на хвосте принесла? Что ж, вот и объяснение тем таинственным письмам, что приходили тебе из Роузмонта. Клянусь, ты получала больше корреспонденции, чем я, притом что тетя Грейс совала нос в мои дела при каждой оказии. – Повернувшись к Чарлзу, Луиза подмигнула.

Рыжеволосая горничная сунула книгу в саквояж и решительно щелкнула замочком в знак окончания разговора.

– Насколько мне известно, закон не запрещает писать письма.

– А если бы и запрещал, ты бы все равно их писала. Вы водите машину, капи… Максимилиан?

– У меня не было такой возможности. – С него вполне достаточно лошадей, и его карьера кавалериста доказывала, насколько опытен он в верховой езде.

– Значит, я вас обучу.

Кэтлин фыркнула и уставилась в окно.

– Будет весело! – настаивала Луиза. – Свобода открытой дороги – с этим ничто не сравнится!

Чарлз решил не высказывать своего мнения по данному поводу. Бывали времена, когда он искал свободы. Свободы от доброжелательной опеки Джорджа Александера и от обид собственной семьи. Он отказался от возможности учиться в университете ради того, чтобы пойти в армию, и теперь гадал – неужели его стремление к независимости обернулось против него самого – и как впечатляюще!

Все знали, что война – это ад. Но Чарлз не представлял, что рухнет настолько глубоко, прямо в чертово пекло.

Остаток пути Луиза провела, поддразнивая Кэтлин рассуждениями насчет ее шофера. Поезд подкатил к одной нарядной станции, затем к другой, пока не добрался до станции Стрэттон. На красной черепичной крыше крошечного белённого известкой домика сидела целая стая чаек, которые с криками взмыли в воздух и унеслись прочь, когда подошел поезд.

Как только Чарлз ступил на платформу, он был просто ошеломлен запахом соленой воды. Во время своих морских переходов он не показал себя хорошим моряком, так что опасность пойти по стопам родственников Луизы была исключена. В любом случае приближалась зима. Не самое лучшее время для того, чтобы лезть в воду.

Но Чарлз всегда любил море, его простор и мощь. Очень скоро он получит возможность любоваться им с безопасного расстояния, из-за оконного стекла. Роузмонт возвышался на вершине мелового утеса, нависающего над собственным – если верить описанию «Иллюстрейтед джорнел» – усыпанным мелкой галькой берегом. Если у Луизы и были свои резоны сбежать из дому, то вовсе не из-за скудости пейзажа за окном.

Прибывших ожидали двое слуг и конный фургон, который должен был взять их багаж. Еще там был молодой человек в ливрее, предположительно, Робертсон, стоящий возле темно-зеленого «Даймлера». Если Кэтлин ожидала, что милый ее поцелует, она, должно быть, была разочарована. Шофер держался строго официально и всего лишь приподнял перед дамами форменную фуражку. Он хранил деловитое молчание, помогая слугам погрузить чемоданы, после чего занял свое место за рулем машины.

Не очень любезный прием, и Чарлз почувствовал себя неловко. Даже Трещотка Стрэттон казалась смущенной. Во что именно он ввязался?

Глава 6

Луиза мечтала увидеть развевающиеся флаги, цветочные гирлянды и небольшую толпу встречающих на железнодорожной станции. Она где-то читала, что именно такой прием оказывают наследнице, возвращающейся домой после медового месяца. Но тетя Грейс не стала попустительствовать подобной расточительности. Пожалуй, это и к лучшему. Ведь Луиза возвращается отнюдь не после настоящего медового месяца. Иначе даже эта встреча показалась бы ей особенной.

– Боже правый.

Они, наконец, свернули на подъездную аллею. Робертсон вел машину гораздо медленней, чем обычно водила сама Луиза. Она попыталась увидеть Роузмонт глазами капитана Купера. Глазом! Ей нужно быть осторожной, не забывать о его увечье. Все равно как если бы она спросила человека в инвалидной коляске, нравится ли ему гулять по саду. Намерения-то у нее добрые, но глупый язык постоянно подводил.

На ее взгляд – двумя глазами, – дом, как всегда, казался высоким и неприступным. Он был выстроен в тысяча восемьсот пятьдесят шестом ее дедом. Банкира Джорджа Стрэттона одолевала мания величия, которая была под стать разве что пэру английского королевства. Кирпичные стены, странная смесь готики и классики, с крутыми крышами и башенками, и бесчисленные окна – вымыть их все было нелегко. На каждом выступе и фронтонах, как на шестах, возвышались горгульи с оскаленными мордами. Когда Луиза была маленькой, она придумала имя для каждой.

– Дом, милый дом, – весело сказала она.

– Он похож на тюрьму. Или на приют умалишенных.

– Там внутри обитает немало жильцов, которые с пеной у рта будут доказывать, что они не менее добродетельны и разумны, чем вы или я.

И это будет ложь, подумала Луиза.

– Летом дом выглядит красивее, потому что фасад увивают розы. Видите ли, дом так и назвали – Роузмонт, «розовая гора». Горы, однако, здесь нет, но дедушка обожал свои розы. С этой стороны дом чудесен, не правда ли? Но жить здесь по-прежнему несколько одиноко.

Серо-зеленое море сегодня было спокойным, но Луиза помнила, каким оно может быть бурным. Она глубоко вдохнула соленый воздух.

– Конечно, сейчас слишком холодно, чтобы плавать. Но, может быть, попозже, после того, как устроимся, мы сможем прогуляться вдоль берега.

Машина въехала во внутренний дворик. Не прошло и минуты, как на порог парадного высыпали слуги и выстроились в шеренгу. Сидя рядом с Луизой, капитан Купер судорожно сглотнул.

– Они здесь, чтобы встретить вас, Максимилиан, – шепнула Луиза. – Начинайте действовать так, как вам и полагается.

– Что, черт возьми, это значит?

– Тише. Максимилиан не использует столь вульгарных выражений в присутствии дам. Слуги отдают вам дань уважения, и вы должны принять это как нечто само собой разумеющееся. Вспомните, что прислуга в замке бросалась исполнять любой ваш каприз. Впрочем, вам нетрудно угодить. Но не стоит держаться с ними слишком дружески – этим вы уроните себя в их глазах. С другой стороны, не будьте слишком холодны. Я бы никогда не вышла замуж за сноба.

– Значит, буду стремиться к «золотой середине». Златовласка регулярно устраивала бы маневры – разбивала бы кресла и кровати, складывая обломки в кучу вот такого размера!

Казалось, дорога утомила капитана Купера. Но, выходя из автомобиля, он вдруг вскинул подбородок и расправил плечи. Учтиво протянул руку Луизе, и она легонько ее пожала.

– Ну, с богом! Представление начинается. Всем доброго дня! – сказала она с напускной веселостью. – Я так рада вернуться домой. – Луиза повисла на руке капитана, как и положено любящей – но не чрезмерно любящей – молодой супруге. – Позвольте представить вам моего мужа, мистера Максимилиана Норвича.

Луиза помогла Чарлзу познакомиться со всеми, в то же время принимая искренние поздравления. Кое-кто из слуг был ей вовсе незнаком, и на помощь пришел дворецкий Гриффит, который жил в доме еще со времен ее деда. Капитан Купер кивал и улыбался с самым величественным видом, едва показывая зубы. В своей новой одежде он производил поразительное впечатление. Тетя Грейс не сумела бы обнаружить ни единого изъяна в его представительной наружности.

– Гриффит, как поживает моя тетя?

Дворецкий закудахтал:

– Не очень хорошо, мисс Луиза, не очень хорошо! О-о! Мне следовало сказать – миссис Норвич. Осмелюсь сказать, что мне придется привыкать к вашему новому имени. Миссис Уэстлейк давно не встает с постели. Она выражает горячее желание, чтобы вы направились прямо в ее покои, повидаться с ней, как только приведете себя в порядок с дороги, разумеется.

– А мой кузен? Он здесь?

– В Лондоне, мадам. Какие-то дела в банке. Мы ожидаем его возвращения со дня на день.

Что ж, хоть это хорошо. Перспектива подвергнуть Максимилиана Норвича строгому суду кузена Хью Луизу пока не вдохновляла.

– Лулу, дорогая!

Стоящий рядом с ней Чарлз вздрогнул.

– Лулу? Неужели?

Подавив стон, Луиза поспешила толкнуть локтем капитана Купера – не хватало ей еще его насмешек! Из парадной двери выбежала Изобел, звеня жемчугами и путаясь в широких рукавах и многочисленных шарфах. Луиза оказалась в объятиях кучи обильно надушенных ароматом пачули шелков. И едва сдержалась, чтобы не чихнуть.

– Ну, разве он не божественное существо, твой супруг? Прекрасно понимаю, отчего ты сбежала, моя дорогая. Какие плечи! – И в самом деле, кузина Изобел провела рукой по плечу капитана Купера, чем немало его смутила. – Я – троюродная сестра Лулу, Изобел Крейн. Я так счастлива с вами познакомиться! Теперь вы должны рассказать, как именно вы ее очаровали. Мы уже и не надеялись, что найдется человек, который сумеет это сделать.

– Изобел, отпустите же Максимилиана, вы наставите ему синяков. Позже у нас будет много времени, чтобы наговориться. Уверена, что моему супругу хотелось бы взглянуть на наши комнаты, прежде чем мы пойдем к тете Грейс. Гриффит, куда нас поместила миссис Лэнг? – Экономки почему-то не было среди встречающих.

– В комнате ваших родителей, миссис Норвич. Миссис Лэнг просила меня извиниться за нее. Вчера были похороны ее матери, и она еще не вернулась.

– Боже, как ужасно! – Луиза не знала точно, что именно имеет в виду – то ли смерть, то ли необходимость делить спальню с капитаном Купером.

– Кушетка, – сказал Купер ей на ухо.

– Тише. Я позабочусь, чтобы ее поставили, если миссис Лэнг еще не распорядилась. Обычно она ничего не упускает из виду. – Луиза недолюбливала миссис Лэнг, но признавала, что экономка она превосходная.

Вслед за Гриффитом они поднялись по ступеням парадного и вскоре очутились в огромном холле. На столике в центре холла красовалась композиция из тепличных цветов. Когда Луиза была маленькой, она почти все время пряталась в оранжерее, и теперь сразу поняла, что эти цветы выращены в Роузмонте – она сама когда-то ухаживала за ними.

– Чудесно, – сказала она дворецкому.

– Тетя Грейс сама составила букет, чтобы приветствовать ваше возвращение домой.

Луиза удивилась. Тетя Луизы не отличалась ни добротой, ни особой хитростью.

– Значит, она вставала с постели?

– Нет, миссис Норвич. Ей все принесли в комнату, а потом доставили сюда, вниз.

Китайская ваза, даже пустая, весила чуть ли не тонну.

– Как обременительно для слуг. В следующий раз я буду рада составить букет сама. Кажется, скоро наступит время для венков из сосны и остролиста.

– Да, мадам. Позвольте сказать, как мы все счастливы, что вы проведете с нами Рождество. В прошлом году без вас было совсем не то.

И у нее прошлое Рождество вышло не таким, как обычно. Они с Кэтлин пообедали индейкой и шампанским во Франции, в сельской гостинице, в очаровательной маленькой столовой, где было тепло и уютно. Не было этих бесконечных рождественских завтраков из двадцати блюд, и тетя Грейс не сверлила ее взглядом.

– Надеюсь, Гриффит, что вы с миссис Лэнг поможете мне приготовить подарки для новых слуг. Я видела несколько новых лиц.

Дворецкий откашлялся, прочищая горло:

– Да, мадам. Ваша тетя настояла, чтобы мы взяли новых слуг взамен тех, кто, по ее мнению, работал недостаточно хорошо.

Грейс решительно не должна была делать это теперь, когда Луиза официально вступила в свои права. Но как она воспользовалась своей властью? Сбежала из дому.

– Хорошо. Слава богу, вы все еще здесь. Не знаю, что бы в Роузмонте делали без вас.

– Уверен, вы бы справились. – Но Гриффит был явно польщен ее похвалой. – Однако, если вернуться к действительности, мы, слуги, приготовили небольшой свадебный подарок для вас с мистером Норвичем. – Гриффит щелкнул пальцами в перчатке. Щелчка не было, но немедленно примчался лакей с огромной, разукрашенной лентами коробкой в руках. Слуги уже собрались в холле и стояли в выжидательном молчании.

Капитан Купер вытаращил глаза.

– И это маленький подарок?

– О, Гриффит! Не нужно было! Как мило с вашей стороны, и я благодарю вас всех! Максимилиан, дорогой, помогите мне открыть коробку.

– Конечно, Луиза, дорогая! – Максимилиан потянул один конец серебряной ленты, Луиза потянула другой. Повозившись с крышкой, они увидели внутри облако мягкой ткани, скрывающей нарядный керамический вазон.

– Чтобы посадить одну из ваших орхидей, миссис Норвич! Мы знаем, как вы любите цветы.

– Чудесно! – Луиза едва удержалась, чтобы не поцеловать старика-дворецкого в щеку. Это было бы неприлично и привело бы беднягу в ужас. – Не могу дождаться, когда наполню его землей. Большое спасибо!

Последовали учтивые хлопки. Каждый из слуг внес свою лепту из собственного, с таким трудом заработанного жалованья. Несомненно, Гриффит пожертвовал больше всех. Луиза не сомневалась, что тетю Грейс нельзя назвать щедрой хозяйкой. Она решила, что как-нибудь исправит положение при первой же возможности.

– Гриффит, вам не нужно провожать нас наверх. Я знаю дорогу. Идемте, дорогой Максимилиан!

– Да, Луиза, дорогая!

Луиза оглянулась через плечо. Выражение лица капитана Купера было обманчиво смиренным. Так не пойдет. Максимилиан был человеком сильным и властным, который привык, чтобы ему подчинялись. За исключением тех случаев, разумеется, когда он делал уступку ее исключительно чувствительной и ранимой натуре.

– Прекратите, – прошипела она.

– Что прекратить?

– Хватит делать вид, что вы такой… тряпка, а не мужчина.

– Что за выражение!

– Вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, дорогая.

О, это будет нелегко. Луиза уже в сотый раз проклинала себя. Угораздило же ее выдумать этого невозможно очаровательного, невозможно безупречного Максимилиана Норвича! Разве живой мужчина может с ним сравниться? Тем более Чарлз Купер, который, похоже, решил свести ее с ума.

Луиза с сожалением прошла мимо дверей своей старой спальни и пошла дальше, повернула за угол, еще раз за угол, пока не оказалась в конце коридора. Двойные двери анфилады родительских покоев были открыты настежь. Охапки цветов украшали каминную полку в гостиной. В камине весело горел огонь, согревая комнату. Серо-кремовые обои были новыми. Мебель была заново обита скучной серой жаккардовой тканью, цветом напоминающей воду зимой. Не очень весело! В отделке комнаты явно чувствовалась суровая рука тети Грейс. Подойдя к одному из многочисленных окон, Луиза поставила на подоконник новый цветочный горшок.

– Мне никогда не надоедает смотреть на волны.

– Впечатляет.

Капитан встал у нее за спиной, и это единственное слово, что он произнес, пощекотало ее затылок.

– Не правда ли? Комнаты расположены так, что море видно из каждого окна, даже из окна ванной.

– Надеюсь, чайки не станут рассказывать всем желающим, как я выгляжу, когда моюсь.

В мозгу Луизы молнией пронеслось видение – Чарлз нежится в ванне, его грудь блестит серебряной влагой водяных струй, голова запрокинута, глаза закрыты, – и она встряхнула головой, прогоняя видение прочь. Она не собирается любоваться его обнаженной смуглой кожей, как бы ее ни одолевало любопытство, если обстоятельства не заставят.

– Если хотите, можете закрывать ставни, и ничто не нарушит вашего уединения.

– Думаю, не стоит. Слишком красивый вид.

Луиза кивнула:

– По крайней мере, тут мы с вами согласны. Но вы не должны соглашаться со мной абсолютно во всем. Довольно этой чепухи – «да, дорогая». Я не стану уважать человека, у которого нет своего мнения, да и моя тетя тоже. Она и без того полагает, что я слишком своевольна и что мне необходима сильная мужская рука. Но это глупость. У нас с Максимилианом равноправные отношения.

– В самом деле? Вряд ли такое возможно, учитывая, что мы с вами – двое избалованных детей, единственных у своих родителей. В конце концов, я вырос во дворце.

– Во французском замке, и я вовсе не избалована.

– Будет вам! Вы росли среди всего этого великолепия. А мне придется разбрасывать хлебные крошки, как Гансу и Гретель, чтобы найти сюда обратную дорогу.