Текст книги "Аромат страсти"

Глава 3

– Тайгер, где ты? Можно тебе перезвонить? У меня сейчас съемка…

Джейк Дэнтон понял, что голос его звучит слишком уж резко. Он никогда не позволял себе выходить из равновесия, хотя во время работы нервы у него постоянно были на пределе. Он умел успокоить моделей, ублажить арт-директоров, редакторов журналов моды и прочий люд из рекламных агентств, который отирался вокруг съемочной площадки его фотостудии в любое время дня и ночи. Именно внешнее спокойствие и хладнокровие на поле боя в немалой степени обеспечивали ему коммерческий успех, впрочем, вполне заслуженный, потому что Бог не обидел его талантом.

– Я звоню из телефона-автомата на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Направляюсь к твоей студии, – сообщила Тайгер.

– Великолепно… потрясающе. Но тебе придется подождать. Если хочешь зайти куда-нибудь еще, а потом…

– Нет, Джейк, я устала. Лучше посижу на твоей софе и почитаю.

– Отлично. До встречи.

Джейк насвистывал, возвращаясь к съемочной площадке. В эти дни Тайгер Хейес числилась в его фаворитках. Встречались они не больше месяца, но она очень ему нравилась. Ее откровенность в рассказах о себе притягивала, а наличие тайн, поскольку он чувствовал, что делится она с ним далеко не всем, возбуждало.

Огромная студия Джейка Дэнтона, занимавшая чуть ли не целый чердак, делилась на две части, каждая со своей съемочной площадкой. Одна предназначалась для общих съемок, вторая для более интимных, крупным планом. Сегодня шла отработка рекламного плаката универсального моющего средства. И на съемочной площадке соорудили кухню, сверкающую белизной. Все, что можно, покрыли слоем полиуретана, чтобы добиться блеска, которого, разумеется, не могло обеспечить предлагаемое потребителям очередное химическое чудо. Так рекламное агентство представляло собой типичную американскую кухню, после того как домашняя хозяйка вымоет пол, вычистит плиту и раковину, пройдется тряпкой по шкафам и отполирует никелированные кастрюли, повсеместно используя рекламируемый продукт. Ведь недаром он назывался «Вызов», то есть мог извести любую грязь.

Помощница Джейка, Элли Бейервальд, протянула ему «Никон».

– Все готово. Художник-постановщик только что одобрил пол. И нам не придется покрывать его еще одним слоем полиуретана.

– Отлично. Мы практически не выбились из графика… Все по местам.

Тайгер решила проехать по Пятой авеню на автобусе. В другой ситуации она поймала бы такси, но сегодня могла позволить себе не спешить. Народу на улице в этот июльский день было немного, словно в воскресенье. Раньше Тайгер никогда не проводила лето в Нью-Йорке. Иной раз наведывалась в город за покупками, проводила по нескольку часов в ДФК[4]4
  Аэропорт имени Джона Фицджеральда Кеннеди.


[Закрыть], прилетев из Европы и дожидаясь рейса в Калифорнию. Но не целое лето, тем более на Манхэттене.

Войдя в нужный подъезд, она не стала ждать лифта и поднялась на три этажа по лестнице. Любые физические упражнения, полагала она, идут на пользу, не дают мышцам атрофироваться. Она пыталась несколько раз в неделю плавать или играть в теннис, но Нью-Йорк не Калифорния. Это там бассейны и корты на каждом углу, а здесь намучаешься, пока доберешься до одного из них.

Джейк готовился к съемке, однако помахал ей рукой и послал воздушный поцелуй. Тайгер узнала трех манекенщиц, стоявших рядом с Элли. Четвертую она видела впервые. Поздоровавшись со всеми, Тайгер прошла в кабинет Джейка. Прохладный, с белыми стенами. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву растений, росших в многочисленных горшках, подвешенных перед окнами на разной высоте.

Тайгер сняла пиджак, швырнула туфли к противоположной стене, стянула чулки, чтобы ноги могли дышать. Улеглась на софу, подложив под голову одну из вышитых подушек. И чуть ли не сразу уснула.

Ей снилось, что она плавает в Тихом океане. Коттедж на берегу вроде бы принадлежал отцу, но выглядел совсем не так, как тот, что отец покупал в Малибу. Собака Тайгер, Уичита, которая умерла шесть лет тому назад, подплыла к ней. Схватила за руку, крепко, но осторожно, чтобы не повредить кожу, и потащила обратно к берегу. Отец стоял на песке и кричал: «Снято! В проявку!»

Тут же была и мать, молодая, ослепительно красивая.

«Дорогая, ты лучше, чем Кейт Хепберн».

Заметила Тайгер и Хью Маршалла, стоявшего среди толпы, собравшейся, как она теперь поняла, на большой голливудский прием. Взгляд синих глаз Хью Маршалла приказал ей подойти к нему. «Ты нужна мне в Нью-Йорке», – отчеканил он и страстно поцеловал ее. На том сон и оборвался.

Разбудил Тайгер Джейк, покрывавший поцелуями ее веки.

– Не просыпайся. Я хотел бы овладеть тобой во сне. Я бы представил себе, что ты мертва. – Джейк засмеялся и ткнулся носом в ее волосы.

– Джейк, почему бы тебе не пофотографировать себя, пока я сплю, – пробурчала Тайгер. Она любила прикорнуть днем и терпеть не могла, когда ее будили.

– Ругающейся даме я не могу отказать ни в чем, – прошептал Джек. – Через пару минут я – твой. Женщины еще переодеваются, – манекенщиц он всегда называл «женщинами».

Тайгер повернулась к нему спиной.

– Разбуди меня, когда они уйдут. А я еще посплю. Чуть-чуть. Пожалуйста.

– Нет, не поспишь! – проревел Джейк. Наклонился над Тайгер и начал ее щекотать.

– Прекрати… прекрати… хватит! Джейк, я не шучу! Если будешь и дальше щекотать меня, я озверею. Серьезно!

Тайгер удалось откатиться от Джейка. Щекотки она не выносила. Но от смеха удержаться оказалось трудно, опять же настроение у Тайгер было лучше некуда, так что сердиться она просто не могла.

Соскользнула с софы, босые ноги утонули в белом ковре. Золотисто-каштановые волосы торчали во все стороны, кожа блестела от пота.

– Господи, ты просто неотразима! Пошли со мной! – приказал Джейк и бросился в студию, схватил фотокамеру, включил «юпитеры» съемочной площадки.

– Господи, Джейк, не надо меня фотографировать.

– Дорогая, я должен запечатлеть тебя такой. Ты бесподобна. Будь ты моделью, этот снимок обеспечил бы тебя работой на всю жизнь.

Тайгер последовала за Джейком. Три манекенщицы попрощались и отбыли. Четвертая, которую Тайгер не знала, задержалась в студии. В руках она держала, судя по красивой оберточной бумаге, подарок.

– Джейк? – Светловолосая, с широким открытым лицом, говорила она с легким европейским акцентом. – Вот… Я привезла тебе маленький подарок из Цюриха. Летала на прошлой неделе к сыну. Это часы с кукушкой. Хотела отблагодарить тебя… за фотографии. – Манекенщица рассмеялась, чтобы скрыть смущение.

Джейк просиял.

– Спасибо тебе, дорогуша. Чего тут не хватало, так это часов с кукушкой. Им в этой студии самое место, он крепко обнял манекенщицу, поцеловал в губы.

– Ты такая сладенькая, – и средним пальцем легонько пробежался по ее усыпанной веснушками переносице.

Подошла Тайгер, представилась.

– О, Тайгер, извини. Я думал, вы знакомы. Это Астрид Бато, или просто Астрид для ее поклонников.

– Привет, Тайгер. Я читала о тебе… в колонках светской хроники. И Джейк, естественно, мне много рассказывал. – Астрид улыбнулась, посмотрела на антикварные золотые часики-медальон. – Ой, мне пора. Уже опаздываю, – и она убежала.

Джейк, как ребенок, набросился на подарок.

– Не рви бумагу, Джейк, – остановила его Тайгер. – Она такая красивая.

– Мне она не нужна. А тебе? Мне кажется, ты не из тех, кто экономит на оберточной бумаге.

– Конечно, я ее возьму. За блеском бриллиантов всегда таится осуждение расточительности. Отличные часы, – прокомментировала Тайгер. – Все твои модели дарят тебе такие подарки?

– Если могут себе это позволить, – рассмеялся Джейк. – Нет, просто Астрид очень милая девочка. Ее ждет блестящее будущее. Я сделал несколько снимков, которые понравились Эйлин Форд… и помогли ей сделать первый шаг.

– Ты уже с ней переспал?

– Естественно. – Джейк взглянул на Тайгер и выразительно вскинул брови: – Надеюсь, ты не ревнуешь?

– Нет. Думаю, что нет. Мне она понравилась. И потом, у меня нет на тебя никаких прав.

Джейк подошел к ней вплотную. Его руки начали играть с ее плечами.

– У меня лучшие плечи во всем бизнесе.

– Каком бизнесе? – соблазнительно улыбнулась Тайгер.

– В любом, – его пальцы заскользили вниз по красно-черной блузе от Мэтта Филлипса, расстегивая пуговички и оставляя за собой полоску обнаженного тела.

– Как насчет фото, Джейк?

– Момент упущен, – он наклонился. Губы его последовали за пальцами, потом отклонились вправо в поисках соска.

– У меня возникла отличная идея, Джейк!

Тайгер вырвалась из объятий Джека и выскочила на съемочную площадку, на ходу срывая с себя оставшуюся одежду. Обнаженная, схватила пластиковую бутылку с «Вызовом», бросилась на идеально чистый пол, широко развела ноги.

– «Вызов» может вычистить все. Покупайте немедленно! – и она подмигнула воображаемой телевизионной камере.

Джейк разделся и опустился на колени между ее ног.

– Все такое чистое, что просто хочется съесть, – рассмеялся он.

Тайгер сладострастно застонала, сначала в ответ на скабрезную шутку, потом от нарастающего возбуждения. Джейк умел завести Тайгер. Он ей очень нравился, но она точно знала, что это не любовь. Прежде всего он оставался ей другом. Она могла говорить с ним о чем угодно. Несмотря на стиль жизни, несмотря на вьющихся вокруг него красавиц, здравый смысл, честность и открытость не покинули его. Говорил он то, что думал, а раз сказав, делал.

Пахло от Джейка, словно он только что вышел из-под душа. Чистотой, хотя он отработал уже восемь часов под горячим светом «юпитеров».

– Ты очень сексуальная женщина, – шептал Джейк, целуя живот Тайгер. Язык его лихорадочно решал, куда двинуться, на юг или на север. Зазвонил телефон.

– Служба ответов с этим разберется. – Язык двинулся на юг.

Джейк обожал женские тела. Иной раз жалел, что он мужчина, а потому с его появлением в постели не добавляется грудей и клитора. Он полагал себя тайной лесбиянкой. Душой он мог сохранять верность любимой женщине, но не телом. Тайгер его понимала и не требовала невозможного. За это Джейк и любил ее. Всегда готовая к любовным играм, Тайгер не заводила разговора насчет будущего. Ей хватало настоящего.

Язык Джейка уже выписывал бешеный танец, Тайгер постанывала. Возбуждение нарастало. Она извивалась всем телом, отдавшись страсти. Наконец череда взрывов сотрясла ее тело, вспыхнул фейерверк звезд, словно наступило Четвертое июля, и она удовлетворенно выдохнула.

Джейк заполз на Тайгер, потерся своими сосками о ее, твердые, набухшие. Потом впился в ее губы своими, языком нашел ее язычок. Ему нравилось сначала «съесть киску», а потом поцеловать женщину в губы, чтобы она ощутила тонкий вкус своего жизненного сока. Тайгер это тоже нравилось, поэтому она жадно ответила на поцелуй.

Пенис Джейка уже стоял столбом.

– Давай, крошка, пора.

И с силой вогнал конец в «дырочку». Тайгер показалось, словно ее душа отделилась от тела и воспарила под потолок, наблюдая за яростно дергающимися на полу телами. Потом яркие огни засверкали в голове, словно загудел мощный пылесос, засасывая душу обратно. Тело изогнулось в оргазме. Изо рта вырвался то ли стон, то ли крик.

Джейк застыл на ней.

– Извини, крошка, что все кончилось быстрее, чем мне хотелось бы. Очень уж ты меня возбуждаешь. От твоей красоты я становлюсь сам не свой.

Тайгер улыбнулась и поцеловала его в нос.

Джейк напоминал ей худенького медвежонка-панду. Одни углы и уголки, чуть скругленные, чтобы не проткнуть кожу. Спать с ним – чистое наслаждение. Он обнимал, целовал, гладил Тайгер всю ночь, даже когда она крепко спала. Вот и сейчас она с удовольствием бы задремала, да мешали неприятные ощущения в спине. Жесткий пол, еще недавно восхитительно прохладный, стал липким от пота и еще более жестким.

Джейк перекатился на бок. Теперь Тайгер чувствовала, что у нее горит вся спина.

– Слушай, ковровый ожог я уже получала. А вот линолеум, выходит, еще хуже. Ох! – Ее спина прилипла к полу.

– Бедняжка. Готов спорить, на кухне ты этим не занималась. Только готовила?

– Не говори глупостей, Джейк. Конечно, занималась. Только на восточном ковре, а не на голом линолеуме.

Джейк застонал.

– Господи! Да кому могло прийти в голову застилать кухню восточным ковром? Ладно, в холодильнике есть бутылка вина. Давай промочим горло и поговорим об обеде. Или ты идешь на очередное благотворительное мероприятие?

– Я же говорила тебе, что уже не могу откликаться на все приглашения. В моем возрасте пора и остепениться.

– То есть ты готова вновь выйти замуж?

– Остынь, Джек. И не надо смотреть на меня с таким ужасом. Я сказала остепениться, а не выйти замуж. Я решила съехать с маминой квартиры.

– Почему? Она же там практически не бывает. А тебе не надо платить за аренду. Или тебя достали слуги? Раньше ты на них не жаловалась. – Джейк принес Тайгер большое зеленое банное полотенце. Надел джинсы и пошел за бокалами.

– Знаешь, за всю жизнь я ни разу не подписывала договор об аренде, – призналась ему Тайгер, – не выбирала материал для покрывал, не покупала кровать. Тебе не кажется, что уже пора? – Идея все больше нравилась Тайгер. – Слушай, давай посвятим этот уик-энд поискам квартиры.

– Вроде бы мы едем к твоим друзьям в Ист-Хэмптон? К Хэтчерам. – Он протянул ей бокал с вином.

– Так я откажусь.

– Не возражаю. Друзья-то твои. Мы ни разу не проводили уик-энд вдвоем… с тех пор как я тебя знаю. – Внезапно он запел. – Жаркое, жаркое лето в городе…

Глава 4

– Прибыл мистер Бахрах. – Лицо Тима Йетса напоминало маску. Он ненавидел дни, когда Нелсон Бахрах, председатель совета директоров «Келлерко», приезжал в город, чтобы лично убедиться, что сложный механизм корпорации не дает сбоев. – Энни повела его в зал заседаний. Или вы примете его здесь?

Хью Маршалл оторвался от обзорного отчета, подготовленного Йетсом. На восьмидесяти пяти страницах излагались текущее состояние и перспективы индустрии духов.

– Нет, Тим. Зал заседаний очень даже подойдет… Уже иду. Пусть Джордж подаст ленч ровно в двенадцать. Проследи, чтобы до ленча Бахраху подали два его «Булшота». С удвоенным количеством водки. Мне ледяной кофе. О, снабди его копией этого отчета. Он захочет прочесть его до сегодняшнего заседания совета директоров.

– Да, сэр. Между прочим, этим утром мистер Бахрах, похоже, не в духах.

– А разве бывает по-другому? – Хью Маршалл опустил рукава рубашки, вставил золотые с ониксом запонки, надел бежевый пиджак от Джорджо Армани. Поднялся, наклонил голову, помассировал шею, снимая накопившуюся усталость. А потом отправился на встречу с тем единственным человеком, слово которого значило в «Келлерко» больше, чем его.

* * *

Нелсон Бахрах взглянул на настенные часы, вновь на свой «Роллекс». И там, и тут одиннадцать тридцать три. Он выходил из себя, если его заставляли ждать, а Хью Маршалл опаздывал на три минуты. Еще одно свидетельство того, что этот Маршалл слишком много себе позволяет. В прежние времена начальников воспринимали с большим уважением. К примеру, он, Бахрах, никогда не заставлял ждать Сэма Келлера-младшего, и они оставались друзьями и коллегами более сорока лет. Черт, да Хью Маршалл никогда не сел бы в это кресло, если б не женился на дочери Сэма Саре. Сэм и Сара уже умерли, но Хью Маршалл по-прежнему занимал кабинет президента компании, демонстрируя ньюпортский лоск и гарвардское образование.

– Доброе утро, Нелсон. – Маршалл улыбнулся и пожал руку Бахраху, который в этот день показался ему более желчным, чем обычно.

Бахраху перевалило за семьдесят, но с годами он не стал мягче и добрее. Загорелый, подтянутый, он возвышался на четыре дюйма над шестью футами Маршалла.

– Кто нанял этого чертова второго пилота? Он же недомерок. И с опытом у него не очень. Из Финикса мы летели на двадцать пять минут дольше, чем всегда.

– Может, дул встречный ветер или диспетчеры не разрешали посадку. Ты же знаешь, что аэропорт Ла-Гуардиа в это время всегда перегружен.

– Никакого встречного ветра. А по утрам и самолетов немного. Я же летаю по этому маршруту три раза в месяц. Его фамилия Макдугал или Макинчер. Избавься от него.

– Его нанял Джек, – объяснил Маршалл. – Я разрешил ему самому подобрать второго пилота. В конце концов им вместе работать. И потом… Джек говорит, что «Гольфстрим» надо ставить на профилактику. Ты полетишь на Аляску на «твин биче»?

– Черт, да нет же. Слишком долго. Возьму напрокат реактивный самолет, если не удастся воспользоваться нашим. Слушай, я здесь не для того, чтобы говорить о самолетах. Хочу обсудить твою идею с духами.

Хью Маршалл нажал на клавишу аппарата внутренней связи, и вошла Энни Джонсон с напитками и блокнотом для стенографирования.

– Просто поговорим или будем вести протокол?

– Обойдемся без формальностей. Нам надо только уточнить позиции.

– Хорошо, Энни, пока все.

Бахрах швырнул отчет Тима Йетса на стол, за которым заседали директора. Он плавно заскользил по полированной поверхности, замерев у самого края.

– Мы это уже проходили, так что мое мнение тебе известно. Ты, однако, продолжаешь упорствовать…

– Большинство членов совета согласны со мной, что подразделение по производству духов принесет внушительную прибыль. Взгляни на приведенные в отчете цифры. Фирменные духи расхватываются, как горячие пирожки… «Холстон» уже стоит двадцать миллионов. Ежегодно покупатели тратят на приобретение духов миллиарды долларов, и в два ближайших года ожидается рост объема продаж на пятнадцать процентов в секторе женских духов и чуть больше мужских. Точно такая же ситуация наблюдается и во всем мире. – Маршалл наклонился вперед. – Ты же знаешь, в Саудовской Аравии «Джой» идет по двести тридцать пять долларов за унцию. Прибыли астрономические! В этом году «Келлерко» может позволить себе открытие нового отделения. Я не понимаю твоих возражений. По телефону ты сказал…

Нелсон Бахрах стукнул кулаком по столу:

– По телефону я сказал, что категорически возражаю против участия «Келлерко» в производстве женских духов.

– И мужских…

– Черт, это еще хуже. В конце концов наше основное занятие – медь. От твоего предложения Сэма Келлера, будь он сейчас жив, хватил бы удар.

– Не могу с тобой согласиться. Сэм стоял за развитие компании, за получение дополнительной прибыли. Духи приносят деньги. Ты знаешь, сколько стоит производство одного флакона? Даже с учетом стоимости самого флакона, упаковки, транспортировки, рекламы… затрат на создание новой марки, мы будем иметь от шести до десяти долларов на каждую проданную унцию. И даже больше, после того как сформируется постоянный круг потребителей.

Бахрах вновь ударил кулаком, на этот раз по подлокотнику.

– Да, но мы гордимся тем, что производим куда более серьезные изделия. Высокоточные инструменты, технологическое оборудование, научные приборы. Ты втягиваешь нас в духи и косметику. Следующим шагом станут детские коляски и одежда. Мы – промышленная компания. Если ты хочешь чего-то яркого, то, может, напрасно тратишь время, оставаясь с нами.

Хью Маршалл редко выходил из себя. Он гордился тем, что умеет сохранять хладнокровие в самых критических ситуациях. Но вот кто умел его достать, так это Нелсон Бахрах. И доставал с того самого дня, когда Маршалл проложил себе путь в высшие эшелоны управления «Келлерко». Бахрах неустанно твердил, что причина тому только одна – женитьба на дочери Сэма Келлера.

Бахрах действительно нащупал болевую точку Хью Маршалла. Тот и сам признавал, что, женившись на дочери сына основателя компании, ускорил свой путь наверх. Но Сэм Келлер-младший был не из тех, кто мог отдать что-либо за так даже собственному зятю. Чтобы добиться благосклонности Сэма, людям приходилось доказывать свои достоинства. И те, кому это не удавалось, прогонялись с глаз долой. Вот и два других зятя, Эд Кникербокер и Марк Холлигэн, отправились руководить филиалами в Чикаго и Лос-Анджелес.

Сэм Келлер отметил энергию и честолюбие Хью Маршалла, едва тот поступил на работу в компанию. Сэм сказал Хью, что в молодости был таким же напористым. Но этим самым напором их сходство и ограничивалось. Келлер вырос в горной деревушке, но врожденное деловое чутье позволило ему превратить месторождение меди, открытое отцом, в компанию с многомиллионными оборотами. Хью Маршалл с детства вращался в высшем свете и получил превосходное образование. Маршалл тонко чувствовал тенденции развития рынка и, приобретая новые компании, «Келлерко» теперь занимала прочные позиции в списке пятисот крупнейших корпораций, публикуемом журналом «Форчун», а объем ее валового продукта приближался к миллиарду долларов.

– С твоей стороны это первостатейная глупость, – продолжал Бахрах. – Потребуются огромные начальные инвестиции, а результат проблематичен. Если ты добьешься одобрения совета, заранее предупреждаю, что буду и дальше бороться с тобой. Эти чертовы духи – не наш профиль. И если компания понесет убытки, слетит твоя голова. Я лично об этом позабочусь…

– Я понял тебя, Нелсон. Однако, мне представляется, что твоя собственная концепция «Келлерко» не позволяет тебе дать объективную оценку моему предложению. Как насчет ленча? За едой обсудим остальные вопросы повестки дня.

* * *

В четыре часа дня ежеквартальное заседание совета директоров «Келлерко» шло полным ходом. Одиннадцать членов совета слетелись со всего света. Редкий случай: ни один не сослался на неотложные дела. Все желали стать свидетелями схватки гигантов, Маршалла и Бахраха: на кону стояла судьба «Келлер парфюмз».

Хью Маршалл сидел у одного торца длинного стола, Нелсон Бахрах – напротив, у другого. Маршалл пил кофе, изучая лица людей, которые могли как вдохнуть жизнь в проект, так и зарубить его на корню.

Лицо его сохраняло спокойствие, рука, державшая чашку, не дрожала, и лишь правая нога от волнения методично постукивала по толстому ковру. И не без причины. Как проголосуют девять директоров он знал заранее. И тут расклад был не в его пользу. Кен Блейлок и Эндрю Стерлинг, давние друзья Бахраха, работали с ним не один десяток лет. Трое других, Пол Фрунд, Майкл Триплетт и Слоан Дриздейл, более молодые, получили место в совете благодаря старику председателю и хорошо об этом помнили. Они всегда голосовали так же, как он, и не стоило ожидать, что кто-то из них переметнется в другой лагерь при обсуждении столь важного вопроса. Со своей стороны Маршалл мог рассчитывать только на четыре голоса: Дейва Томаса, Артура Бича, Джима Ричардса и Стэна Маркуса. Они уже заверили его в поддержке.

С двумя голосами определенности не было. Маршалл знал, что ему потребуются оба, но рычагов давления на Эда Кникербокера и Марка Холлигэна у него не имелось. Однако ему стало известно, что и Бахрах также не сумел заполучить эти два голоса.

Еще больше запутывал ситуацию семейный фактор: в одном из зятьев Сэма Келлера могла заговорить зависть к самому удачливому из них.

– Вы знаете, я всегда выступал за расширение перечня производимых нами товаров. Но духи… просто не знаю. Это не то поле, на котором мы привыкли играть. Но если ты говоришь, что дело выгорит, Хью… хорошо. Думаю, мы должны бросить тебе мяч и посмотреть, далеко ли ты с ним убежишь.

Эд Кникербокер затянулся сигарой и выпустил струю дыма. Его жена, Марция, в девичестве Келлер, не разрешала ему курить дома. Она постоянно пеклась о его здоровье и требовала, чтобы он следил за давлением. Для нее он стал ребенком, которого они не смогли зачать. В последние несколько лет Эду обрыдла не только Марция, но и вся империя «Келлерко». А больше всего его свояк Хью Маршалл. И поддержал Кникербокер Маршалла только по одной причине: в проекте с духами того могла подвести прежде безошибочная интуиция, а Эду очень хотелось увидеть шлепнувшегося в лужу Хью Маршалла.

Следом заговорил Марк Холлигэн, второй зять Сэма Келлера.

– Я согласен с тем, что предложение может принести высокие прибыли. Но не слишком ли рискованно, Хью?

– Цифры перед тобой, – ответил Маршалл. – Любое новое деловое предприятие – риск. Но если ты внимательно изучишь досье, то увидишь, сколь велики шансы на успех.

Холлигэн, который просмотрел отчет, но мало что в нем понял, быстро согласился:

– Полагаю, ты прав, Хью.

Он был женат на Кэрол Келлер и представлял ее в совете директоров. Кэрол предпочла бы сама участвовать на заседаниях совета и участвовала бы, если бы не твердое убеждение отца, что женщинам в бизнесе делать нечего. Предложение Хью Маршалла она поддержала обеими руками, считая, как и он, что для «Келлерко» становятся узки рамки чисто промышленной компании. Кэрол Келлер Холлигэн знала, что стоимость принадлежащих ей акций утроилась с тех пор, как Маршалл стал президентом. А как считала Кэрол, так голосовал и Марк. В данном случае Марк очень надеялся, что она не ошиблась. Духи могли резко увеличить прибыли компании. Сие означало, поскольку часть акций Кэрол переписала на его имя, что через год-другой он мог послать куда подальше и ее, и «Келлерко». Устал он от размеренной жизни, душа требовала приключений. А попутчицу он уже нашел. На текущий момент он полностью поддерживал Хью Маршалла. Но неудачи (если затея с духами провалится и стоимость акций упадет) он бы свояку не простил. Не простила бы, пожалуй, и Кэрол.

Нелсон Бахрах надулся, как мышь на крупу. А после заседания подошел к Маршаллу.

– Ладно, сегодня вышло по-твоему, но не думай, что у тебя развязаны руки. Мы в одной лодке, так уж не обессудь, если я буду проявлять к этому проекту повышенный интерес. На следующей неделе свяжусь с тобой и внесу свои предложения. После того как поближе ознакомлюсь с индустрией духов.

Лицо Хью Маршалла осталось бесстрастным, разве что набухла вена над левым глазом, показывая, что начальник сидит у него в печенках. Но он заставил себя улыбнуться и пожал Бахраху руку.

– Рад это слышать, Нелсон. Новая компания только выиграет от твоей заботы.

– И не забудь насчет этого чертова второго пилота. Найми кого-нибудь повыше ростом, – пробурчал Бахрах.

– Мой помощник уже с этим разобрался. Джек и новый второй пилот ждут тебя в аэропорту. Для полета на Аляску мы зафрахтовали «Фалкон-50». Надеюсь, что семга сама будет выскакивать из воды.

Улыбка сползла с лица Маршалла, как только он отвернулся от Бахраха. Он одержал первую победу, но прекрасно понимал, что война на этом не закончилась. Бахрах этого не допустит. На сегодня он полагает, что легче всего добраться до Маршалла через «Келлер парфюмз», но этим дело не ограничивается. Слишком много барракуд затаилось в глубинах, дожидаясь его, Маршалла, малейшей ошибки. Но ему к этому не привыкать. А исход дня не мог его не радовать.

– Победа нокаутом, – воскликнул Тим Йетс, когда он и его босс вернулись в кабинет Маршалла.

– По очкам, Тим, – уточнил Маршалл. – И с перевесом всего в один голос. Кроме того, это только первый раунд. Нелсон Бахрах не из тех, кто готов смириться с поражением.

– О чем вы, мистер Маршалл?

– Еще не знаю. Но «повышенный интерес» Бахраха – головная боль для нас всех. Думаю, он постарается вставить нам палки в колеса.

– А что, собственно, он может сделать?

– Много чего. Прижать финансирование, попытаться поставить на ключевые позиции своих людей, которые будут тормозить проект. Нам не остается ничего иного, как ждать и искать ответы на вопросы по мере их поступления.

После ухода Тима Йетса Маршалл налил себе скотча и шумно выдохнул, как бы подводя черту под закончившейся схваткой. С фотографии, стоявшей на столе в серебряной рамке, ему улыбалась Сара и двое их детей, Энгас и Лесли. Сара уже пять лет как умерла. Как, однако, меняется со временем, человеческое восприятие. Теперь Хью Маршалл вспоминал Сару через восьмилетнюю Лесли, очень похожую на нее, как внешне, так и характером.

Маршалл маленькими глоточками пил виски и думал о том, как бы все сейчас повернулось, будь Сара жива. Развелись бы они или нет? Ей претило его честолюбие. Его замесили из того же теста, что и отца Сары, обстоятельство, которое тянуло ее к нему и одновременно отталкивало. Маршалл ничего не мог с собой поделать, таким уж уродился, но он знал, что слишком часто оставлял ее одну и в последние два или три года до ее смерти их пути начали расходиться.

Несколько раз Сара пыталась заинтересоваться бизнесом. Спрашивала Хью, что происходит, и он терпеливо объяснял сложный механизм управления промышленным конгломератом, называющимся «Келлерко». В такие моменты он чувствовал, что они с Сарой очень близки, что все у них получится. А потом он видел, что глаза ее тухнут, и она начинала убирать грязную посуду с кофейного столика.

Шли годы, рождались дети, и Сара перестала задавать Хью вопросы о бизнесе и его жизни. Кроме детей, у них не осталось ничего общего.

Как только закончился траур по Саре, на Хью появился спрос. Многие богатые и красивые женщины желали появиться в свете в его обществе. Все ждали, когда же он женится вновь, чтобы у его детей появилась мать. По общему убеждению, он не женился только потому, что очень любил Сару и не мог допустить, чтобы другая женщина заняла ее место в его сердце.

Но именно неудачный опыт семейной жизни с Сарой удерживал его от повторной попытки. Большинство женщин, с которыми он появлялся в обществе, ничем не отличались от его первой жены. Он же жаждал женщину, с которой мог поговорить, глаза которой не затягивала скука, когда речь заходила о бизнесе. Он жаждал женщину, которая понимала его нужды и принимала его таким, каков он есть, женщину, которая смогла бы делить с ним радости и поражения.

Хью взял со стола фотографию Сары и протер ее рукавом. Вспомнил, как влюбился в нее при первой же встрече в 1963 году.

За рулем сидел Сэм Келлер. Приехали они на двухцветном «олдсмобиле» выпуска 1953 года. Келлер не считал себя обязанным «каждый год покупать новую модель, чтобы доказывать какому-нибудь дураку, что мне это по карману. Если кто-то думает, что нет, он дурак в квадрате». Хью Маршалл, сидевший рядом с ним, не задавался вопросом, может ли его работодатель позволить себе покупать то, что могло ему приглянуться. Его поражало другое: с таким водителем, как Сэм Келлер, машина не могла выдержать и года, не говоря уже о десяти.

Келлер резко вывернул руль, и «олдсмобиль» пересек встречную полосу, чтобы въехать на подъездную дорожку в проеме высокого каменного забора, оставив за собой визг тормозов и проклятия опешившего водителя, машина которого едва не протаранила бок «олдсмобиля». Келлер вроде бы ничего и не заметил. Маршалл пожал плечами: худшее позади, они живы, а это – главное.

За деревьями показался дом. Вернее, замок. Типичный представитель баварской готики, разобранный по камушку и воссозданный в Райе, штат Нью-Йорк, одним из каучуковых баронов девятнадцатого столетия. Маршалл улыбнулся. Сэм Келлер никогда бы не поселился в таком доме по собственной воле. Наверное, к этому приложила руку миссис Келлер.