Текст книги "Дядя из интернета любит меня больше, чем ты. Как защитить ребенка от опасностей интернета"

Рассчитывая на более широкий круг читателей, я, насколько могла, попыталась сделать эту книгу максимально практичной и понятной. Я постаралась делать науку доступной для восприятия и избавить вас от чрезмерного количества статистики и научных данных. Для тех, кому окажется близка эта тематика, или для желающих копнуть поглубже в конце книги есть подробные примечания. Их я тоже писала в расчете на широкую аудиторию.

Чтобы угнаться за сменой технологий и изменениями в человеческом поведении, в моей работе нужны креативность, гибкость и умение одновременно выстраивать большое количество теоретических конструктов. В этой связи, наверное, хорошо, что природа не наделила мои мозги способностью мыслить линейно. Я больше похожа на кладезь организованного хаоса, но это помогает быстрой идентификации моделей поведения и полету интуиции. Мой подход трансдисциплинарен – он содержит элементы психологии, социологии, антропологии, информатики, криминалистики и науки о сетях. Возможны пересечения и с другими областями. Я считаю, что многообразие научных дисциплин помогает обнаруживать возникающие проблемы и находить пути их решения.

В отсутствие данных лонгитюдных исследований я использую логику – некий гибрид здравого смысла и рассуждения, – а затем выстраиваю убедительную аргументацию на основе корпуса знаний и наблюдаемых явлений, что, как я надеюсь, будет способствовать началу крайне необходимой предметной дискуссии о поведении людей в Сети. Кроме того, я полагаюсь на два уникальных навыка, свойственных исключительно человеку – сущностное восприятие и интуицию. Как сказал великий ученый-робототехник Масахиро Мори – «нельзя игнорировать мелочи». Ученым не стоит опасаться прислушиваться к себе или обращать внимание на мелочи. Сам Мори охотно делился своими мыслями и подозрениями о людях и машинах, об искусственном интеллекте и о необходимости радоваться непосредственному восприятию вещей и даже наслаждаться им. Его принципы вдохновляют меня. Ученым следует пересмотреть подходы к поведенческим проблемам, возникающим с ускорением научно-технического прогресса. Нам нужны ученые быстрого реагирования.

Чтобы ознакомиться с отдельными свидетельствами очевидцев, прочитать описания моделей поведения и попытаться осмыслить их, я очень часто опиралась на материалы репортерских расследований таких изданий, как Wired, Washington Post, New York Times и ряда других надежных источников и традиционных СМИ. В такой быстро развивающейся области, как интернет, и использующих его технологиях хорошая журналистика нужна как никогда.

Материал следующих девяти глав организован по тематическому принципу, равно как и в соответствии с моей собственной точкой зрения. Воздействие технологий на поведение человека начинается с момента его рождения и заканчивается со смертью, поэтому здесь есть главы, посвященные всем возрастным группам – от новорожденных младенцев, детей и подростков до взрослых. В главах, посвященных зависимости и компульсивному поведению, я рассматриваю влияние, которое может оказывать сетевая среда на некоторые типы поведенческих проблем. А в главе о явлении киберхондрии я аргументированно утверждаю, что результатом повального увлечения поисками медицинской информации в интернете стал рост ненужных обращений к врачам и рискованных хирургических операций.

Пугающие подробности и глава о «Глубоком интернете» попали в эту книгу не просто ради того, чтобы пощекотать нервы читателю. Любой, кто заходит в интернет, должен знать о существовании темных глубин сети, где пышным цветом расцветают преступные сообщества и черный рынок. Почему? Потому что они заманивают все больше и больше молодежи, движимой сочетанием юношеской бесшабашности и любопытства. Эти молодые люди почему-то считают, что Глубокая сеть – дело вполне безопасное и даже забавное. Но это не так.

Меня особенно беспокоит воздействие технологий на развитие детей. Интернет не только открыл мир перед глазами наших детей, но и предоставил им полный доступ в него. Не думаю, что большинство людей хорошо понимают это. В журнале Pediatrics была опубликована отличная статья о воздействии технологий на развитие детей под названием «Хорошее, плохое и неизвестное». В первую очередь меня заботит именно это последнее – неизвестное. Как сказал психолог-клиницист Майкл Сето: «Мы живем в эпоху крупнейшего стихийного социального эксперимента всех времен – целое поколение молодежи имеет полный доступ к безграничному содержимому Сети».

Что будет происходить с этим поколением? Как скажется на нем доступность самых мрачных и жестоких аспектов интернета?

CSI: Киберпространство

Во время полицейского налета на дом в южной части центрального Лос-Анджелеса мне было действительно страшно. Должна признаться: когда наша колонна подъехала к цели, я спросила лейтенанта Гроссман, можно ли мне остаться в полицейском броневике и не ходить вместе со всеми.

«Нет, Мэри, это небезопасно», – ответила она.

Небезопасно в броневике? Ну и дела. Я подумала: «Во что я вляпалась?» Следующие двадцать минут прошли как в тумане. Было очень много криков, хлопанья дверьми, отрывистых команд с оружием наперевес, надевания наручников и арестов. Наблюдать за всем этим был одновременно и страшно, и увлекательно. Я держалась поодаль, у стены гостиной, в которой задерживали подозреваемого, и непроизвольно постучала по ней, чтобы проверить, бетон ли это, который сможет защитить от шальной пули. Рада сообщить, что стрельбы не было. Рейд увенчался полным успехом – это подразделение ДПЛА проводит подобного рода операции по нескольку раз в неделю, так что профессионализма их участникам не занимать. Главного подозреваемого сразу же отправили в мобильную лабораторию компьютерной криминалистики ДПЛА, которая находилась на месте операции, где он дал признательные показания.

Когда все закончилось, полицейские расслабились и весело принялись за завтрак в виде неограниченных количеств буррито, а я, так и не сняв защитную амуницию, молча сидела, потягивая воду из бутылки и медленно приходя в себя. Потом мне еще несколько раз предлагали съездить на задания вместе с группой лейтенанта Гроссман, но я отговаривалась тем, что уже получила опыт полицейской работы «на земле». Я глубоко уважаю то, чем из дня в день занимаются полицейские-оперативники, а участие в качестве наблюдателя в одном из таких дел еще больше укрепило мое отношение. И, честно говоря, я не уверена, что гожусь для активных боевых действий в реальной действительности, но рада приносить пользу на киберфронте.

Кстати, и моя собственная работа – обнаруживать риски там, где люди ощущают себя в полной безопасности, – тоже довольно нетривиальна и требует напряжения сил. Ежегодно в моей области появляются новые исследования и происходят открытия. Занимаясь научной деятельностью, я имела возможность знакомиться и беседовать с руководителями правоохранительных органов и государственными деятелями многих стран мира, а в качестве эксперта сотрудничала с Европолом, Интерполом, ФБР и Белым домом. При поддержке моего замечательного наставника и коллеги профессора Киарана О’Бойла в 2012 году я создала Исследовательский центр киберпсихологии в Дублине, который сегодня является частью международной сети передовых научно-исследовательских организаций в этой области. А не так давно я оказалась в Голливуде, где провела немало времени, работая над телесериалом «CSI: Киберпространство» по мотивам моих работ. Патриция Аркетт играет в нем специального агента ФБР по киберпреступности Эвери Райан, который раскрывает нашумевшие преступления, «зародившиеся в голове, совершенные онлайн и отразившиеся на реальном мире». Это идеальное описание того, чем я занимаюсь.

Учесть человеческое

Выше я уже высказывала свою точку зрения: интернет сильно отличается от нашей действительности, но это не значит, что происходящее там нереально. А применительно к человеческому поведению происходящее в сети немного похоже на эволюцию вируса лихорадки Эбола. Изменившись в киберпространстве, где присутствует значительное число людей, поведение возвращается в обычную жизнь в качестве нормы. Я называю это явление кибермиграцией. Оно подразумевает, что интернет влечет за собой глубокие и постоянно изменяющиеся последствия для всех людей, вне зависимости от того, где они живут или находятся в данный момент времени.

Когда старшекурсницей университета я изучала психологию, мы любили говорить, что проблема этой области знания в том, что слишком долгое время она «находилась на диете из подопытных лабораторных мышек и анкетирования студентов университетов». Примерно то же можно сказать и о технологиях: слишком долгое время они жили на диете из информации, устройств и экспертов-технарей. Настало время переместить центр внимания, сосредоточив его на масштабных социально-технологических последствиях. Как эти достижения изменили общество и поведение людей? Пора тщательнее присмотреться к Homo Sapiens – этому нескладному существу, чьи пальцы слишком велики для кнопок сотового, тело не слишком соответствует дизайну носимых устройств, а память совсем слабенькая и неспособна запомнить несколько десятизначных паролей. Иными словами, наступило время принять в расчет человека. Иногда наши восторги по поводу технологий мешают увидеть полную картину.

В процессе перемещения человечества в киберпространство важно понять, что остается позади, где мы сейчас и что ждет впереди. Подобно отправляющимся в экспедицию путешественникам, нам не следует спешить навстречу приключениям, не убедившись предварительно, что с собой есть все, что может понадобиться в пути. Нельзя позволить себе потерять или выбросить за борт некоторые важнейшие вещи и аспекты человеческого бытия, которые верно служили нам веками и критически необходимы для выживания. Именно в этом может оказать неоценимую помощь киберпсихология – область знания на стыке человеческого и технического. Я написала эту книгу в надежде, что так и произойдет.

Глава 1. Нормализация фетиша

Технологии всегда сказывались на человеческом поведении, но, насколько я могу судить, наибольшее влияние оказало на него появление интернета. Не надо быть экспертом по поведению в сети, чтобы заметить, что киберпространство каким-то образом заставляет людей становиться безрассуднее.

То, что киберсреда свободнее от опасностей, чем реальная действительность, а контакты в сети с другими людьми несколько менее рискованны, чем в при личном общении, – иллюзия. Но наши инстинкты создавались и оттачивались для жизни в реальном мире, и в отсутствие ситуационных стимулов и других неявных элементов информации – выражений лиц, языка жестов, визуального пространства – мы оказываемся неспособны принимать полностью обоснованные решения. А поскольку в сети мы не общаемся и не взаимодействуем лично, можно сохранять анонимность, или, что важнее, считать, что это так. Как было сказано в прологе, в сети можно почувствовать себя свободнее и храбрее. Люди перестают сдерживаться и могут вести себя в каком-то смысле «как пьяные», поскольку пребывание в киберпространстве заставляет некоторых утрачивать рассудительность и становиться импульсивнее, что несколько напоминает действие алкоголя. Расторможенности способствует обстановка киберпространства – кажущиеся безвластие и анонимность, а также ощущение дистанции или физической отстраненности.

Это заметно по изменяющимся ритуалам ухаживания с «селфи» и «секстингом», и по обмену фривольностями в социальных сетях. В интернете нам удобнее быть смелыми и откровенными. В реальной жизни человек может служить образцом здравомыслия, рациональности и скромности, но все эти качества остаются за порогом, когда он выходит в киберпространство. Почему?

В киберпсихологии это осмелевшее поведение объясняется эффектом сетевой расторможенности. Это понятие, введенное Джоном Салером, часто используется и является общепринятым среди ученых, работающих в этой области. Свою роль играет и другой мощный фактор – сетевая эскалация, которую я изучала и описывала в своих работах. Это конструкт или концепция, которая используется мной для описания процесса усугубления (или усиления) поведенческих проблем в сети. Многие уже сталкивались с самыми разнообразными проявлениями этого – недоброжелательными электронными письмами, агрессивными текстами или оскорбительными провокационными комментариями к постам.

Дело не в некой технологии, которая может наносить урон или быть вредной по своей сути. Проблема в отсутствии представления о ее воздействии. Большинство людей не понимают, какое влияние может оказывать на них киберпространство. Они полагают, что оно ничем не отличается от любого другого места. Наименее защищенными оказываются люди, ведущие себя импульсивно, или те, кто борется со своей склонностью к опрометчивым поступкам. Но эффект сетевой эскалации приводит к тому, что любой человек может очень быстро переходить к новому поведению и нормам.

Ниже, в главе о киберроманах, мы поговорим о том, какие новые способы используют люди для знакомств, приобретения друзей, создания сообществ и обзаведения полезными личными связями в интернете. Но в этой главе я буду рассматривать воздействие технологий на незначительную часть населения, а именно на людей с атипичным сексуальным поведением – фетишизмом или парафилией. А нужно ли, вообще-то говоря, так детально рассматривать одну специфическую группу пользователей сети? Изучая неблагоприятное воздействие технологий на маргинальное или необычное поведение, мы лучше понимаем потенциальные последствия, которые влечет пребывание в киберсреде обычных людей. Как киберпсихолог-криминалист я не раз и не два воочию убеждалась: всякий раз, когда технология вступает в контакт со скрытой предрасположенностью или же склонностью к определенному типу поведения, результатом бывает усиление или эскалация поведенческих проблем.

Я могу утверждать, что наклонности и слабости, становящиеся источником проблем в реальной жизни, могут еще острее проявляться в интернете. Это относится ко всем видам поведения.

Если предпочтения человека не вредят окружающим и не чреваты рисками, воздействие технологий может быть относительно благоприятным. Вряд ли можно говорить о саморазрушении, если человеку просто нравится посещать интернет-форумы для садоводов. Но в сети рискованное поведение, и особенно патологии и криминальные проявления, чреваты значительно более высокими рисками. Вот пример того, что имеется в виду: в реальном мире сталкер обычно фокусируется на какой-то одной жертве, но технологии дают возможность киберсталкеру преследовать множество жертв одновременно. Киберсталкинг считается результатом эволюции преступного поведения в реальном мире. Питательной средой для мутаций является киберпространство. Переместившись в него из реального мира, поведение поднимается на новую ступень или активизируется. Иногда это влечет за собой серьезные последствия в реальной действительности.

Случай с коленвалом

Джордан Хаскинс мечтал изменить к лучшему жизнь своей малой родины – малонаселенного округа Сагино в штате Мичиган. Бледный, аккуратный двадцатитрехлетний молодой человек называл себя сторонником праведной жизни, семьи, свободы и религии. Летом 2014 года, еще будучи студентом баптистского университета Маранафа, он объявил о намерении баллотироваться на выборах в палату представителей штата. На фотографии для интернет-сайта своей предвыборной кампании он, изо всех сил улыбаясь, позирует на фоне развевающегося американского флага, экземпляра Декларации независимости в оттенках сепии и картины с темными силуэтами трех крестов распятия – очевидно, голгофских.

Этот кандидат от Республиканской партии говорил, что своим решением баллотироваться он обязан горячему интересу к истории, философии, религии и политике, и желанию послужить обществу. Он осознал свой природный талант государственного деятеля.

«Я нашел свое место, дело, которому смогу отдаваться со всей страстью», – говорил он.

Как выяснилось, это была не единственная его страсть. До официального начала своей предвыборной кампании Хаскинс оказался перед лицом необходимости объяснить наличие у него судимости. Он обвинялся и был признан виновным в четырех случаях посягательства на частную и государственную собственность и неправомерного использования государственного автотранспорта, совершенных им за десять месяцев в 2010–2011 годах.

На допросе в полиции после ареста Хаскинс признался, что дважды проникал на государственную парковку, где стояли пикап службы по борьбе с гнусом и джип шерифа. Он заводил мотор какой-то одной из машин через провода зажигания, садился на переднее сиденье и мастурбировал под звуки работающего двигателя.

Он объяснил полицейским, что это называется «провернуть коленвал». В 2011 году его приговорили к году и восьми месяцам условно. Срок истекал всего за одиннадцать дней до выборов. Когда в 2014 году местная пресса поинтересовалась у кандидата его уголовным сроком, он сказал: «Я творил все это в состоянии полного умственного и эмоционального раздрая. Это единственное возможное объяснение».

Провернуть коленвал? Да что же должно найти на человека, чтобы он полез через забор на полицейскую парковку, вскрыл машину, и так далее?..

«Это просто по приколу, риск, острые ощущения», – сказал Хаскинс.

А откуда он узнал о таком необычном фетишизме?

«В интернете прочитал».

Анатомия фетиша

В лавочках, торгующих разной эзотерикой и хиппи-безделушками, на полках, заставленных благовониями и эфирными маслами, можно обнаружить ряды маленьких резных фигурок. Считается, что эти талисманы, созданные по мотивам верований североамериканских индейцев и африканских религиозных культов, обладают сверхъестественными свойствами – придают силы, помогают вступить в контакт с загробным миром или же просто приносят удачу. Такой предмет называют «фетиш».

Первое использование термина «фетиш» применительно к предметам, вызывающим сексуальное возбуждение, приписывают французскому психологу Альфреду Бине, который больше известен как создатель самых первых тестов на интеллектуальные способности. В разговорной речи фетишем называют сильное желание или влечение к каким-то состояниям или видам занятий. Женщина может шутя заметить: «обувь – мой фетиш», имея в виду, что тратит на нее несоразмерно большую часть своих доходов. Мужчина может сказать, что его возбуждают туфли на шпильках. На самом деле, ноги и связанные с ними предметы – самые распространенные фетиши. В психологии фетишизм – психическое расстройство на почве использования неодушевленных предметов в качестве источника сексуального удовлетворения.

Начнем с причин, приводящих к развитию фетишизма. В своем знаменитом эссе о фетишизме, написанном в 1927 году, Зигмунд Фрейд утверждал, что он является следствием замедленного психосексуального развития. Фрейд писал: «И если я теперь сообщу, что фетиш есть заменитель пениса, то наверняка вызову разочарование; поэтому спешу добавить: заменитель не какого угодно, но вполне определенного, совершенно особенного пениса, который имел крайне важное значение в первые годы детства, но впоследствии был утрачен…»

Интересно, что, по мнению Фрейда, широкая распространенность фетишей ног и обуви может объясняться подсознательными воспоминаниями о заглядывании под юбки женщин в ползунковом возрасте.

У взглядов и теорий Фрейда есть множество критиков. Многие современные психологи скептически относятся к его терапевтическому методу психоанализа и дистанцируются от него. Что касается меня, то я ценю работы Фрейда, поскольку они часто помогают разобраться в сложных поведенческих проблемах, а теория психоанализа наших дней пошла намного дальше, чем выдвигавшиеся им идеи. Некоторые более современные психоаналитические подходы объясняют фетишизм иначе, считая, что он может являться одним из способов поддержания человеком связного представления о себе. Но в целом сегодня господствуют другие школы психологической науки – от теории когнитивного развития Жана Пиаже до теории стадий психосоциального развития Эрика Эриксона. В последнее время налицо огромный интерес к биопсихологии, которая исследует влияние мозга и нейромедиаторов на поведение.

Подозреваю, что Фрейд, живи он в наши дни, с большим интересом отнесся бы к теме воздействия технологий на человека. Коль скоро он утверждал, что в подавляющем числе случаев в основе поведения лежат сексуальные импульсы, уверена, что он считал бы их одним из факторов некоторых видов киберповедения.

Стоит ли искать разгадку любых поступков в сексе? Даже сам Фрейд, как говорят, однажды сказал по этому поводу: «Иногда сигара – это просто сигара».

Тем не менее похоже, что некоторые фетиши действительно объясняются впечатлениями детства. В своем учебном пособии «Сексуальность» психолог Роберт Крукс и сексолог Карла Баур пишут, что мальчики могут ассоциировать возбуждение с предметом, принадлежащим эмоционально важному человеку. Такую ассоциацию иногда называют символической трансформацией, в процессе которой объект фетишизации мысленно наделяется силой или сущностью своего обладателя. В современном психоанализе фетиш является объектом самости, то есть объектом, представляющим близкого человека – обычно кого-то из родителей.

Некоторые эксперты утверждают, что у фетишизма есть общие черты с обсессивно-компульсивным расстройством личности. Как и в случае ОКР, отказаться от влечения к усвоенному фетишу и противостоять такому поведению очень трудно. Современные психологи сходятся во мнении о том, что фетишизм подкрепляется процессом обусловливания. При виде объекта фетиша или при мысли о фетишистском поступке появляется чувство предвкушения награды – как у собак русского физиолога Ивана Павлова, которые начинали облизываться при виде лаборанта, рассчитывая на скорую кормежку. Что касается случая Хаскинса, то в подростковом возрасте его арестовывали за угоны с целью покататься, поэтому, возможно, он хотел переживать эти острые ощущения вновь и вновь. Залезая в чужую машину, он чувствовал себя вознагражденным, и это подкрепляло и закрепляло фетиш. Чем больше он рисковал, тем больше усваивалось такое поведение. Так устроен процесс обусловливания.

Растущее число интернет-сайтов, обслуживающих сексуальные фетиши на тему автомобилей (например, pedalsupreme.com предлагает «попульсировать педалью, прокрутить движок, смотреть видео и фотки ног и ступней»), говорит о том, что это растущий тренд. Есть и YouTube-канал под названием pumpthatpedaldotcom, еженедельно выкладывающий новую порцию материалов. Сексолог д-р Сьюзен Блок считает одним из возможных психологических объяснений такого поведения то, что «рев двигателя напоминает им о возбуждении собственного либидо».

Фетиш можно создать в лабораторных условиях. В одном классическом опыте группе мужчин показывали в повторяющемся режиме серии эротических слайдов с обнаженными женщинами. Иногда в слайдшоу появлялось изображение женских сапожек. Вскоре мужчины уже испытывали сексуальную реакцию при виде фото сапожек, а со временем так же реагировали и на изображения других видов женской обуви. Если можно настолько просто обусловить желание с помощью единственного фото женской обуви, можете представить себе, как может вдохновлять, прививать и поддерживать фетишизм интернет с его бесконечным количеством образов.

И здесь мы возвращаемся к Джордану Хаскинсу, который проиграл выборы после того, как его история приобрела вирусную популярность, а сам он оказался объектом повышенного нездорового интереса. «Можно не уважать мои политические взгляды, можно не уважать мои убеждения, но вы как минимум должны уважать меня как человека», – сказал Хаскинс. Не уверена, что на этот призыв откликнулись многие.

Политики + Парафилия

Раньше даже в клинических заключениях необычное сексуальное поведение обозначалось ярлыками «отклонение» или «извращение». Не так давно стало принято называть все виды атипичного сексуального поведения, в том числе фетишизм, не столь предвзятым и эмоционально нагруженным обобщающим понятием «парафилия». То, что само слово парафилия образовано из древнегреческих παρα – «за пределами» и φιλια – «любовь», подразумевает, что это поведение, которое не укладывается в рамки традиционных представлений о любовной связи. Учитывая очевидный рост числа интернет-сайтов, предназначенных для людей с различными парафильными проявлениями, можно предположить, что атипичное сексуальное поведение становится все более распространенным явлением.

Примеров из жизни публичных фигур, потерпевших, подобно Джордану Хаскинсу, полный крах после того, как стало известно об их необычных или экстравагантные сексуальных предпочтениях, более чем достаточно. Можно вспомнить американского конгрессмена Энтони Винера, который знакомился с женщинами в интернете, посылая им свои интимные фото. Вспоминается и сенатор США от штата Луизиана Дэвид Виттер, которого возбуждало, когда его пеленали, и он вынужден был обращаться за этим к проституткам. И еще вспоминается губернатор штата Нью-Йорк Элиот Спитцер, который, занимаясь сексом с девушками по вызову, упорно отказывался снимать свои длинные черные носки. Примечательно, что браки этих политиков устояли и после того, как их необычные сексуальные практики стали достоянием общественности. А вот актеру Дэвиду Каррадайну повезло меньше. Его нашли мертвым с затянутой вокруг шеи веревкой в платяном шкафу гостиничного номера. По словам его бывшей жены, он увлекался крайне опасной аутоэротической практикой самоудушения под названием гипоксифилия – ограничением доступа кислорода к мозгу для усиления сексуального возбуждения.

В последнем по времени, пятом издании «Диагностического и статистического справочника психических расстройств» (DSM-5) Американской психиатрической ассоциации, которым пользуются врачи-психиатры всего мира, выделяются восемь основных типов парафильных расстройств: эксгибиционистское, фетишистское, фроттеристское, педофильное, расстройство сексуального мазохизма, расстройство сексуального садизма, трансвеститское и вуайеристское расстройство. Понять, какое именно поведение подразумевает каждый из этих терминов, не составляет особого труда – слова из области медицины стали общеупотребительными. Возможное исключение может представлять фроттеризм – расстройство, при котором сексуальное возбуждение и удовлетворение достигаются посредством трения своих половых органов через одежду о постороннего человека, обычно в местах скопления людей (хороший повод избегать поездок в переполненном метро в часы пик).

Из восьми парафильных расстройств наиболее распространенными являются: трансвеститское расстройство, при котором человек получает эротическое или сексуальное удовлетворение от переодевания в одежду противоположного пола; вуайеристское расстройство – медицинское название мужчин, удовлетворяющих себя подглядыванием за голыми женщинами; эксгибиционистское расстройство – поведение «флэшеров», неожиданно демонстрирующих гениталии случайным прохожим; и, наконец, самое последнее и наиболее настораживающее педофильное расстройство, при котором человека сексуально возбуждают маленькие дети.

Некоторые из этих расстройств имеют свойство образовывать кластеры, то есть у человека может быть больше одной парафилии. Нередко можно обнаружить сочетание фетишизма, трансвестизма и садомазохизма.

В научной литературе описаны десятки других видов парафилии, в том числе сексуального влечения к ампутантам (акротомофилия), трупам (некрофилия), беременным женщинам (майезиофилия), плюшевым игрушкам и персонажам мультфильмов (плюшефилия). Среди наиболее распространенных фетишей – обувь, одежда из кожи и латекса и женское белье.

Насколько все это ненормально? А может быть, Джордан Хаскинс – всего лишь обычный парень с идеалами и политическими амбициями, обязанный своими немалыми психологическими проблемами излишнему любопытству в интернете?

Как и многие другие виды атипичных поведенческих моделей, фетишизм проявляется в диапазоне от легких, еле заметных склонностей до резко выраженного регулярно демонстрируемого поведения. В легкой форме наличие подобных желаний или «интересов» (как они деликатно именуются в DSM-5) могут замечать у себя многие люди, но они появляются только в глубоко личных фантазиях. Если у человека есть определенный фетиш, с которым согласен партнер, или такой тип поведения становится частью нормальной сексуальной практики, это не считается патологией.

Большинство фетишей безвредны для окружающих, но у фетишистов могут возникать проблемы с законом. Интересно, что преступлением, наиболее часто сопутствующим этой модели поведения, является кража со взломом: человеку необходимо удовлетворить свою потребность в фетишизируемом предмете (например, бюстгальтере или женских трусиках), и он проникает в соседний дом, чтобы украсть его. Кстати, Джордан Хаскинс получил тюремный срок не за «проворачивание коленвала», а за причинение вреда государственному имуществу в виде вырванных проводов зажигания и несанкционированного проникновения на закрытую территорию. «Использование автотранспортного средства не по назначению» сочли в его случае проступком, не представляющим общественной опасности.

Фетишизм считается патологией, если он вызывает ярко выраженные регулярно повторяющиеся фантазии и если партнеров обязывают или насильно принуждают к участию. Тогда это считается поведением, способным вызвать проблемы в отношениях и разрастись до всепоглощающего и деструктивного. С медицинской точки зрения различие между сексуальным предпочтением и клиническим диагнозом сводится к единственному слову: страдание.

Диагноз «парафильное расстройство» ставится, если:

• человек испытывает личные страдания в связи со своими наклонностями, а не просто стресс в связи с неодобрительным отношением к ним общества или близких людей;

или

• сексуальные потребности или привычки человека причиняют другим людям психологические страдания, увечья или смерть, или подразумевают вовлечение в сексуальные действия не склонных к этому лиц или лиц, неспособных дать на это законное согласие.

Меня часто спрашивают, почему политики и знаменитости так часто попадают в неприятности в связи с подобного рода поведением. Мой ответ состоит в том, что, по всей вероятности, наиболее заметными и незащищенными являются публичные фигуры, чьи карьеры связаны с усиленным продвижением в интернете. То, что делает человек, находящийся на сцене, становится заметно значительно более широкой аудитории. Я считаю, что проблемы этих людей просто отображают проблемы многих других. Технологии затрудняют самоконтроль и могут способствовать резкому нарастанию поведенческих проблем.