Текст книги "Отряд"

– Не упустили ни одной возможности, – из-под опущенных ресниц Аш смотрела вперед, на спины всадников, за которыми они следовали, и тут они въехали на большую площадь, полдороги загораживал оползень кирпичей. «Лучше не представлять себе то, о чем он рассказывает. Что со мной? Меня такое до сих пор не волновало!»

– О, они сделали все, что могли, чтобы нас затрахать, точно, – угрюмо согласился Ансельм. – Бомбардировки с конца августа, как только поняли, что им не взять город просто так. Им не перетащить бомбарды и осадные машины на восточный берег реки Оуч, там земля вся изрыта, ну так они установили артиллерию напротив северной и западной стен. Перепахали столько кварталов, сколько, кажется, доступно диапазону их пушек.

Он посмотрел под ноги и обвел своего коня вокруг воронки в плитах мостовой. Проехав дальше, Аш обратила внимание, что стены сложенной из песчаника церкви усеяны выбоинами.

– Тутошние жители начали перебираться в юго-восточный сектор города, – добавил Ансельм. – Ради безопасности. Ну, с начала октября готы разошлись вовсю – всеми силами стараются достать юго-восточный сектор. И камни запускают. И греческий огонь. Имея их военные машины с големами – еще бы им не достать дотуда! Им просто нужна была возможность согнать всех жителей в одно узкое место… Тут много и бургундского войска погибло. И вот с тех пор у нас такая загадка: «Отгадай, какая сегодня цель и где в этом городе ты хотел бы ночевать сегодня?»

– Однако башня, где наш отряд, вроде бы в порядке.

– Хозяева разместили бойцов в таких квартирах, которые выдержат бомбардировку. – Он искоса поглядел на нее. – Потом готы начали практиковать атаки на стены. Ну, это было круто. У крысоголовых огромные потери – причем без необходимости. Они строят два-три больших подкопа. Хотят прорваться в районе северо-западных ворот. Ты где входила? Вот как раз там. Ты спустись к основанию надвратной башни – и запросто их голоса услышишь. Им совсем не надо больше взгромождаться на стены!

– Сколько еще выстоит этот город? На такой прямой вопрос Роберт Ансельм не ответил. Посмотрел на нее, медленно улыбаясь:

– Ради Господа, девочка, ты выглядишь по-другому, но ты, похоже, не изменилась. Карфаген не очень-то изменил тебя.

– Конечно, нет. Просто далеко пришлось ехать, чтобы подстричься, вот и все.

Они обменялись взглядами.

Сильный ветер развернул знамя ее отряда над головой. Окружавшие ее подсознательно немного ускорили шаг. Она не возражала.

– И все же – как часто готы пытаются взобраться на стены?

– Ну, они не полагаются на то, что город падет от голода и болезней. У северо-восточных ворот было жарко, – признал Ансельм. Он поднял руку, всю в рубцах, какими бывают руки кузнецов или фермеров, давая знак знаменосцу замедлить свой несколько поспешный шаг. – Ты говорила с их командиром. Крысоголовым нужен Дижон. Им плевать на Антверпен, Брюгге, Гент. Я так думаю, что им нужен герцог – если он до того не умрет от ран. Это значит – атаки. Их проводят каждые несколько дней. Ночами. Охренеть, до чего глупая тактика осады.

– Угу, согласна. Но, заглядывая сюда, они соображают, что их больше, чем бургундцев, раза в четыре или пять…

Режущий холодный ветер сек лицо. Рваные облака над головой бежали на юг, гонимые сильным ветром. Теперь впереди, над головами бургундского эскорта, замаячил белый фасад – Зал гильдий? Она не узнавала того, что видела летом. Группа всадников остановилась. Впереди себя Аш увидела командира бургундцев: он вступил в беседу с кем-то в гражданском у подножия лестницы, ведущей в Зал гильдий.

– Нас бы устроила прочная крыша над головой, – пробормотала она, придерживая Оргайла. – Хотя бы пока какой-нибудь тип не сбросит на нее скалу весом в тонну…

– Вроде пора двигаться, командир… – проворчал знаменосец.

Их, очевидно, задержал какой-то спор об этикете: когда они спешились и вошли в зал виконта-мэра, под расписанным куполом зала прозвучал горн герольда.

Дворяне, купцы, мэр Дижона подняли головы со своих мест за длинным березовым столом. В комнате, увешанной гобеленами, стоял гул голосов. Здесь было много людей в гражданском и военных в полном снаряжении. Женщин было немного, как догадалась Аш по мелькавшим в толпе выкрашенным хной прическам: жены купцов, независимых торговцев, мелких дворян. Она обратила внимание на камзолы офицеров: не все были бургундские. «Интересно – французы? немцы?» – гадала она.

– Благородные беженцы, – Ансельм вложил в эти слова весь свой цинизм.

– Которые хотят продолжать войну против визиготов?

– Они так заявляют.

Оливье де Ла Марш, в полном боевом снаряжении, встал с государственного трона, рядом с ним был гофмейстер-советник Тернан. Оливье показался Аш усталым, был немыт и вовсе не похож на того, кто командовал армией герцога бургундского при Оксоне. Она нахмурилась.

– Как заместитель герцога, – сказал без всякого вступления Оливье де Ла Марш, – я приветствую героя Карфагена в наших рядах. Мадам капитан Аш, мы приветствуем вас и ваших людей. Просим, просим!

Де Ла Марш формально поклонился ей.

– Чего?.. – Аш с трудом удержалась, но сохранила бесстрастное выражение лица. – «Смотри ты, герой Карфагена!» – она неловко ответила на поклон, как всегда, не зная, может правильнее было бы сделать книксен. – Спасибо, милорд.

Места в верхнем конце стола быстро освобождались. Она уселась, бормоча едва слышно своим офицерам: «Герои Карфагена? Герой!»

Лицо Роберта Ансельма помолодело лет на двадцать, он подавил смешок:

– Никаких вопросов ко мне. Только Господь Бог знает, каким путем сюда дошли слухи!

– Да неточные слухи, мадонна! – тихо проговорил Анжелотти.

Наконец Аш ухмыльнулась:

– Ну и пусть. Герой. Нечаянный. Пусть хоть так компенсируются десятки моих абсолютно невероятных успехов, которых никто просто не заметил! – она посерьезнела. – Вот в чем опасность, когда тебя считают героем, – от тебя начинают ждать подвигов. Но я, ребята, вовсе не считаю себя «героем».

Ансельм на миг крепко сжал ее плечо.

– Девочка, не думаю, что у тебя есть выбор!

Томас Рочестер и эскорт заняли свои места позади них. Аш оглядела собрание, внутренне благодарная Анжелотти за его явно потрясающе дорогую короткую мантию; при виде того, как разнообразные выражения лиц сидевших дальше за столом меняются: от презрения к благоговению. Она широко улыбнулась человеку, сидевшему напротив нее через стол, этот человек был богато одет в меха и бархат, на груди его висела цепь виконта-мэра Дижона; он незаметно для других насупился при словах «герой Карфагена».

– Да, мадонна, – прокомментировал Анжелотти, не дав ей и слова сказать, – именно этот тип не позволял купцам отпускать нам товары в кредит, когда мы первый раз прибыли сюда из Базеля и ты заболела. Виконт-мэр Ричард Фолло.

— Называл нас «нечесаными наемниками», верно? – просияла улыбкой Аш. – Сомневаюсь, что он повторил бы эти слова перед Джоном де Виром! Ну, вот тебе и Рота Фортуна… note 25Note25
  «Колесо Фортуны» по-итальянски.


[Закрыть]

Аш оглядела сборище бургундцев и иностранных дворян, тех, кто имел привилегию занимать места за длинным столом, а не подпирать стены зала позади них. На всех них лежала печать агрессивного отчаяния, знакомого ей по другим осадам. Какие могли тут быть трения между лордами, бюргерами, виконтом-мэром и самим народом Дижона – она решила в данный момент не задумываться.

– Приветствуем вас, – закончил свое выступление де Ла Марш и уселся на свое место.

Поймав его взгляд, она подумала: «А ну-ка, забросим им фишку!» – и заговорила:

– Милорд, нам – мне и моим людям – потребовалось два месяца, чтобы добраться сюда из Карфагена. У меня нет последних точных сведений. Мне надо знать – ради моего отряда, – насколько укреплен город, сколько бургундских земель еще сопротивляется визиготам?

– Наши земли? – загрохотал де Ла Марш. – Герцогство, графство Франч на севере; про Лоррен точно не знаю…

Дворянин с тонким лицом стукнул кулаком по столу, повернувшись к Оливье де Ла Маршу:

– Ну видите! Наш герцог должен разобраться. У меня земли в Чероле. Где его верность нашему королю? Если бы вы только обратились за защитой к королю Луи…

– …или воззвали к его феодальным связям с империей…

Аш не успела понять, что второй голос говорит по-немецки, как два бургундских рыцаря, почти в унисон, закончили за него:

– …и подписали бы мир с королем-калифом!

– Дерьмо, а почему бы и нет? Все в христианском мире давно подписали! – проворчал Ансельм.

Около сотни голосов – мужских и женских – заорали на разных языках, не менее чем на четырех.

– Молчать!

Вопль де Ла Марша во всю глотку: «Его и пушкам не заглушить!» – мелькнуло в голове у Аш – отразился от потолочных балок, и в зале совета воцарилась тишина, прерываемая только шарканьем ног.

– Иисус, что за собачья свалка! – проворчала Аш. Поняла, что ее услышали, и вспыхнула. У нее испортилось настроение – от страха из-за стоящих под стенами города армий, от боязни своей сестры-близнеца и всего кровосмесительного юга; от того, что не получала ответов ни там, ни тут. Пожав плечами, она обратилась к де Ла Маршу: – Я буду откровенна. Мне интересно бы знать, что делает там, у визиготов, Кола де Монфор и его ребята. Я начинаю понимать, почему. Бургундия трещит по всем швам, так ведь?

Филип Тернан, гофмейстер-советник, сидевший рядом с де Ла Маршем, неожиданно усмехнулся:

– Нет, мадам капитан, не больше, чем всегда! Это семейные ссоры. Они вспыхивают в отсутствие нашего отца – герцога.

Глядя в водянистые голубые глаза Тернаиа и на его руки в старческих пятнах, Аш оценила его возможное понимание бургундской политики и вежливо ответила:

– Раз вы так считаете, мессир, – и обменялась взглядом с Робертом Ансельмом. «Надо принимать решение! Я думала, раз уж мы оказались тут – у нас будет хоть минутная передышка…»

– Что такое, по-вашему, Бургундия? – требовательно спросил де Ла Марш, обращая к Аш свое обветренное лицо. – Мадам капитан, что мы собой представляем? Здесь, на юге, нас две Бургундии – герцогство и графство. Потом – захваченная провинция, Лоррен. Все северные земли… note 26Note26
  В то время, на пике своей власти, Бургундия состояла из герцогства Бургундского, графства Бургундского (графства Франч), Фландрии, Артуа, Ретсля, Неверса, Брабанта, Лимбурга, Эно, Голландии, Зеландии, Люксембурга, Гельдерса и – недолго, в 1475 году – герцогства Лоррен.


[Закрыть] А вот чего не должен наш герцог, так это французского поместья королю Луи, он должен имперское поместье императору Фридриху! Мадемуазель, мы говорим по-французски в двух Бургундиях, на датском и фламандском во Фландрии и на имперском немецком в Люксембурге! Нас всех удерживает вместе один человек – наш герцог Карл. Без него мы бы снова рассыпались на сотню конфликтующих владений других королевств. note 27Note27
  В широком смысле это и случилось, когда в 1477 году умер Карл Смелый, не родив наследника мужского пола или не выдав замуж свою единственную дочь и наследницу Марию. Проживи Карл еще, он вполне мог бы удовлетворить свои амбиции и стать европейским монархом.


[Закрыть]

– Милорд, хоть я и преклоняюсь перед вашей воинской доблестью, – развеселился Филип Тернан, – позвольте сказать, что нас равным образом связывают и единый канцлер, суд лорда-канцлера, система налогов…

– И как долго это просуществует без герцога Карла? – Оливье де Ла Марш хлопнул ладонью о деревянный стол, и удар этот заставил оцепенеть всех переполнявших зал. – Нас герцог объединяет!

Мелькнуло зеленое одеяние: дальше, в толпе Аш приметила аббата, его лица ей было не видно в столпотворении.

– Мы – древний германский народ Бургундии, – заговорил по-прежнему невидимый аббат, – и мы были королевством Арль, когда христианский мир был разделен на Нейстрию и Австралазию. Мы старше, чем герцоги Валуа.

Его густой голос напомнил ей чем-то Годфри Максимилиана, незаметно между бровей у нее пролегла глубокая морщина.

– Имена тут роли не играют, милорд де Ла Марш. И здесь, в южных лесах, и там, в северных городах, мы – единый народ. От Голландии до Женевского озера мы едины. Наш милорд герцог воплощает это единство, как до него воплощал его отец; но Бургундия переживет герцогов Валуа. В этом я уверен.

В наступившей тишине Аш вдруг услышала свой голос, задумчиво произносящий:

– Но только в том случае, если кто-нибудь сделает что-нибудь со стоящей тут армией визиготов!

Все повернулись к ней; их лица казались белыми овалами в солнечном свете, струившемся через окна, прорезанные в старинной каменной стене.

– Герцог объединяет нас, – это заговорил виконт-мэр Фолло. – И поэтому, поскольку он тут, – север придет на юг и освободит нас.

«Неужели?» Стараясь не полагаться на вспыхнувшую внезапно слепую надежду, Аш обратилась к де Ла Маршу:

– Каковы новости с севера?

– Последнее нам известно о битве под Брюгге; но это новости уже месячной давности. К настоящему времени армии леди Маргарет, может, уже одержали победу.

– Они придут сюда? Только ради одного осажденного города?

– Дижон не просто «один осажденный город», – гофмейстер-советник глядел на Аш. – Здесь вы находитесь в сердце Бургундии, самого герцогства.

– Мой герцог, – перебил его Оливье де Ла Марш, – три года назад писал, что Господь создал принцев и поручил им управлять владениями и поместьями, чтобы регионы, провинции и народ были объединены этим и организованы в единое целое, в согласии и лояльном благочинии note 28Note28
  Карл Смелый, Статут Тионвиля, 1473 год


[Закрыть]. Поскольку герцог здесь – они придут.

Аш только собралась спросить: «Каковы силы северных армий?», как ее перебили.

– Мадам капитан, – теперь живо проговорил Оливье де Ла Марш, – вы и ваши люди недавно видели, что делается за нашими стенами.

– В Карфагене?

Обветренное лицо де Ла Марша как будто исказила внутренняя боль.

– Вначале о том, что вы видели на юге Бургундии, мадам. Мы мало знаем о землях вне наших границ, в последние два месяца. Только то, что каждый день дороги вокруг города полны беженцев.

– Да, мессир, – Аш поднялась, и тут же осознала, что сделала это по привычке, чтобы все увидели, что она – женщина, вооруженная мечом, хоть и не в боевом снаряжении, то есть зрелище для них непривычное. note 29Note29
  Практика ношения меча лицом в «гражданской» одежде в Западной Европе на самом деле началась только в 16-м веке. В 1476 году меч обычно носили только лица в воинском снаряжении или других боевых одеждах. (Хотя нож носили повсеместно).


[Закрыть] «Не привыкла я к статусу героя чего-либо…»

— Мы прибыли на земли французского короля, покрытые Вечным Сумраком, – начала она. – Там ходят слухи, что Сумрак простирается на север до Луары, по крайней мере, так говорили две-три недели назад. Мы не заметили никаких военных действий… – она улыбнулась во весь рот. – Особенно против визиготов. Так что я предполагаю, что действует мирный договор.

– Вот сукины сыны! – взорвался де Ла Марш и плюнул. Несколько крупных коммерсантов были шокированы, но, подумала Аш, вовсе не его эмоциями, а только манерой говорить. Раздался ропот со стороны нескольких беженцев – французских рыцарей.

– Вот вам и Всемирный паук! note 30Note30
  Французский король Луи XI


[Закрыть] – пожала плечами Аш.

– Господь сгноил его заживо, – голос де Ла Марша звучал, как на поле боя. «Купцы и дворяне, в мирное время вздрогнувшие бы от такой громогласности, теперь, – подумала Аш, – смотрели на него как на свою последнюю надежду».

– Господь сгноил его заживо, и с ним заодно немецкого Фридриха! – договорил де Ла Марш.

Аш отчетливо вспомнила кое-кого из этих благородных немецких и французских беженцев, присутствовавших в Кельнском соборе на ее венчании с Фернандо дель Гизом; тогда все они были в ярких одеждах, с упитанными лицами. А сейчас-то…

– Мессир…

Де Ла Марш, набрав в грудь воздуху, по второму заходу протрубил, обращаясь к сидевшим за столом:

– Да почему надо жалеть их земли, предатели—сукины сыны? Только потому, что эти подхалимствующие дерьмецы подписали «договоры» с этими визиготскими ублюдками!

– Не все из нас предатели! – рыцарь в готском доспехе вскочил на ноги и стукнул по столу железной перчаткой. – И мы, по крайней мере, не желаем дальше корчиться от страха за этими стенами, ты, человек герцога!

Де Ла Марш его не слушал.

– Что у вас еще, мадам капитан?

– Да их земли никто и не жалел особенно. Кто бы ни выиграл эту войну – там наступит вселенский голод, – Аш скользнула взглядом по костлявым лицам сидевших за столом, явно посаженным на скудный рацион питания.

То, что было процветающими городами по берегам рек южной Бургундии; то, что было богатыми аббатствами; все это запомнилось ей в лучах слабого осеннего солнца как сожженное, заброшенное.

– Я не знаю, какие тут запасы провианта, в Дижоне. Но вам не пришлют ничего, даже если армия визиготов не замкнет блокаду наглухо. Я видела столько опустошенных ферм и деревень по пути на север, что их не сосчитать, мессиры. Да и людей не осталось. Холод погубил урожай. Поля затоптаны и сгнили. Весь скот и свиней съели. На болотах мы видели брошенных младенцев. На всей территории от Дижона до моря не выжил ни один город.

– Это не война, это позор! – прорычал один купец.

– Это очень плохая война, – поправила его Аш. – Тот, кто поставил целью победить страну, тот не станет уничтожать ее производительные силы. На зиму не осталось ничего. Милорд, насколько я догадываюсь, те беженцы, которые идут по дорогам, они направляются в Савой, или на юг Франции, или даже в кантоны. Но там не лучше – там они окажутся под Сумраком. Над южной Бургундией хоть солнце светит. Но в окрестных землях – уже зима. Насколько я заметила, это началось после поражения под Оксоном. И все так и продолжается.

– Зима, как в российских землях.

Аш повернула голову: голос Людмилы Ростовной звучал из того угла, где лучница стояла рядом с Томасом Рочестером. Аш сделала ей знак продолжать.

На Людмиле Ростовной были надеты красные рейтузы и камзол, покрытые толстым слоем свечного сала, а сверху плащ. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя на себе всеобщее внимание, и обращалась скорее к Аш, чем к остальным.

– Там, далеко на севере, вместе с зимой приходит лед, – все покрыто толстым слоем льда восемь месяцев в году. В моей деревне некоторые помнят, как при царе Петре порт note 31Note31
  Какое-то искажение текста? Если имеется в виду Санкт-Петербург / Ленинград (видимо, это дописано позже), то Петр Великий основал этот город только в 1703 году.


[Закрыть] замерз однажды в июне, корабли лопались, как яичная скорлупа. Такая там зима. Именно так было в Марселе, когда мы высадились.

С дальнего конца стола заговорил священник, сидевший между двумя бургундскими рыцарями.

– Слышите, милорд де Ла Марш? Ведь я говорил об этом. Во Франции и Германии, в Италии и восточной Иберии – солнца больше не видно, и все же тут оно пока еще кое-как светит. Наша земля еще получает от него тепло, хоть и немного. Мы еще не под Покаянием.

Аш открыла было рот, чтобы произнести: «Черт с ним, с Покаянием, это все Дикие Машины!» – и снова закрыла его. Она посмотрела на своих офицеров. Роберт Ансельм с крепко сжатыми губами отрицательно качал головой.

Антонио Анжелотти сначала взглянул на нее, как бы спрашивая разрешения, затем громко заговорил:

– Мессиры, я мастер пушкарей. Я воевал в странах, находящихся под Покаянием, с господином амиром Чильдериком. Тогда там было тепло. Как бывает у нас в теплую ночь. Конечно, этого тепла недостаточно для роста посевов, но все же не зима.

Кивком поблагодарив лучницу и пушкаря, Аш взяла слово:

– Анжелотти прав. Я расскажу вам, милорды, что я лично видела не более двух месяцев назад: в Карфагене больше нет тепла. В пустыне лежит лед. Снег. А когда я уезжала, становилось все холоднее.

– А что, это более сильное Покаяние? – вперед наклонился священник, тоже аббат, судя по его нагрудному кресту. – Они теперь еще больше прокляты, теперь, когда ими управляют демоны? Значит ли, что это большее наказание будет распространяться вместе с их победами?

Проницательный взгляд де Ла Марша перехватил взгляд Аш.

– Последние известные мне новости – что сейчас непроницаемая тьма покрывает Францию, на север – вплоть до Тура и Орлеана; охватывает половину Черного Леса; простирается на восток до Вены и Кипра. Солнце еще светит у нас, в средних землях, до Фландрии. note 32Note32
  Интересно отыскать эти и другие упомянутые графические пункты на карте Европы и Средиземноморья. В сущности, они занимают более половины овала, гипотетическим центром которого было бы северо-восточное побережье Туниса.


[Закрыть]

— Ну, беда! Значит, Бургундия – единственная страна?..

– Я ничего не знаю о турецких землях, мадам капитан. Но если исходить из того, что известно мне, – да. И с каждым днем тьма распространяется на север. Сейчас солнце появляется в небе только над Бургундией, – Оливье де Ла Марш буркнул: – Вы же видели убегающих, а мы видим орды беженцев, которые прибывают именно в наши земли, мадам капитан. Из-за солнца.

– Нам их не прокормить! – возбужденно запротестовал виконт-мэр, как бы продолжая давний спор.

– Ну и воспользуйтесь ими! – гаркнул немецкий рыцарь, который уже выступал до того. – Война зимой прекратится. А с приходом весны мы вырвемся из этого сифилисного города, дадим им решительный бой. Воспользуйтесь ими в качестве рекрутов, обучите! У нас есть армия герцога, у нас есть герой Карфагена, мадемуазель Аш! Ради Господа, дайте нам сразиться!

Аш незаметно вздрогнула – и услышав свое имя, и от фырканья Роберта Ансельма. Она ждала, когда заместитель герцога воспользуется этим выступлением: предложит какую-то героическую и, несомненно, дурацкую авантюру для героя Карфагена, чтобы помочь снять осаду.

– Мы не намерены участвовать в безнадежной войне. Тут никаких денег не хватит, чтобы заплатить нам за это.

«Но что же мы намерены делать?»

Оливье де Ла Марш спросил прямо, будто не слыша речи немецкого рыцаря:

– Мадемуазель Аш, армия визиготов стоит в поле сейчас? Насколько разрушен Карфаген?

Сверкала белая каменная кладка стрельчатых окон в лучах солнца, пробивающихся из-за облаков. Иней сверкал на поверхности камня. В холодном воздухе пахло дымом, и этот запах шел от большого камина. Аш ощущала, как у нее застыли губы.

– Да больше болтают, милорд. Землетрясением разрушило Цитадель. Но, насколько мне известно, король-калиф Гелимер жив, – и повторила, подчеркивая смысл своих слов: – Милорд, на побережье Африки идет снег. А они его не ждали, как и мы. Амиры, которых я встречала, до чертиков испуганы. Они начали эту войну по слову их короля-калифа, а теперь в странах, которые они победили, наступил Вечный Сумрак, а у себя дома, в Карфагене, они отмораживают свои задницы. Они знают, что их житница – Иберия, и знают также, что если солнце не вернется, у них не будет урожая на следующий год. И у нас не будет урожая. Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будет через шесть месяцев.

На нее смотрели сотни лиц: гражданские и солдаты; несомненно, услуги кого-то из дворянских эскортов оплачиваются кем-то за стенами города.

– Все остальное, – сказала она категорично, – не для открытого совета; я расскажу только вашему герцогу.

При этом ее приглашении распустить совет в зале поднялся ропот; особенно возражали иностранные рыцари и дворяне. Без напряжения голос Оливье де Ла Марша перекрыл весь шум.

– Этот холод, его действительно наслали те демоны, о которых болтают ваши люди? Эти «Дикие Машины»?

Аш обменялась взглядами с Робертом Ансельмом и подумала: «Проклятье. До чего большие пасти у моих ребят. Воображаю, сколько фальшивых слухов – не меньше полусотни расходятся в народе».

– Я стараюсь прекратить слухи. Остальное – для вашего герцога, – упрямо повторила она. «Не намерена я тут распинаться перед всякой мелочью!»

Де Ла Марш тупо уставился перед собой, не ожидав такого поворота. От напряжения у нее заболели плечи. Аш потерла мышцы шеи, сзади, под воротником короткой мантии. Боль не прошла. При виде обращенных к ней белых лиц, освещенных утренним светом, у нее от страха свело живот. Она похолодела, вспомнив голоса: «МЫ ПОГАСИЛИ СОЛНЦЕ».

– Гадина наемная! – крикнул кто-то по-немецки. В следующие несколько минут от поднявшегося шума было не разобрать ни слова: совет и иностранные рыцари – все одновременно сцепились в свирепой возбужденной дискуссии.

Аш положила руки на стол и оперлась на них всей тяжестью тела. Ансельм оперся локтем спинку ее стула и перегнулся через нее, чтобы поговорить с Анжелотти.

«Надо сесть, – подумала она, – пусть себе болтают. Они безнадежны!»

– Милорд де Ла Марш, – она выждала, пока заместитель герцога снова обратит на нее внимание.

– Слушаю вас, мадам капитан?

– Вопрос теперь у меня, милорд.

«Только поэтому я и связалась с этим дурацким глупым советом!»

Она набрала в грудь побольше воздуха:

– На месте короля-калифа я не пошла бы крестовым походом сюда, не разделавшись сперва с турками. А разделавшись с ними, я теперь бы старалась заключить мир с окрестными государствами – визиготы уже захватили большую часть христианского мира, и ее надо удерживать. Но готы не останавливаются. Вы сказали, что они сражаются за Гент и Брюгге на севере, они удерживают в своих руках Лоррен. Они стоят тут, под Дижоном. Милорд, скажите мне: – что для них так важно здесь? Почему именно Бургундия?

Не успел заговорить заместитель герцога, как она услышала женский голос, проговоривший категорично, как изрекают аксиому:

– От здоровья Бургундии зависит здоровье всего мира.

– Что?

Этот голос пробудил что-то в памяти Аш.

Она наклонилась вперед, посмотрела вдоль стола и увидела прямо перед собой худое белое лицо Джин Шалон.

И тут же обрадовалась, что не привела с собой Флору дель Гиз.

Она постаралась выбросить из памяти ту августовскую сцену в Дижоне, и смерть человека, последовавшую после того, как была раскрыта тайна Флоры дель Гиз – что она на самом деле женщина. «Но почему? После той смерти была еще не одна. Тот, кого я убила тогда, прекрасно мог с тех пор погибнуть в любой схватке».

– Мадемуазель, – Аш не сводила глаз с тетки хирурга. – При всем к вам уважении – давайте без сверхъестественной чепухи: мне нужен конкретный ответ!

Глаза бургундки широко раскрылись, она явно была потрясена. С трудом женщина выбралась из-за стола и, расталкивая толпу и слуг, пустилась в бегство.

– Ты всегда такое впечатление производишь на людей? ~ загрохотал Ансельм.

– По-моему, она просто меня вспомнила, мы знакомы, – на губах Аш промелькнула ироническая улыбка. – Итак, от здоровья Бургундии…

– …зависит здоровье всего мира, – договорил за нее рыцарь во французской форме. – Это старая поговорка, такая показушная. Всего лишь самооправдание герцогов Валуа.

Аш огляделась. Никто из бургундцев, казалось, не желал принять участие в этом разговоре.

Французский рыцарь продолжал:

– Мадам капитан, давайте не будем больше об этой чепухе – о демонах. Мы не сомневаемся, что у визиготской армии много машин и механизмов. Нам достаточно того, что мы видим со стен, чтобы это понять! Я не сомневаюсь, что у них еще больше машин в их городах на юге, может быть, даже поболее, чем тут. Вы говорите, что видели их. Ну и что из этого? Нам-то надо отражать крестовый поход визиготов тут!

Одобрительный гул раздался в комнате. Аш отметила, что он исходил в основном от иностранных рыцарей. Бургундцы – в частности де Ла Марш – угрюмо помалкивали.

– Нам лучше знать, – проворчал неслышно Антонио Анжелотти.

Аш махнула ему рукой, чтобы замолчал.

– Допустим, мессир?.. – Аш подождала, пока французский рыцарь представится.

– Арман де Ланнуа.

– …Допустим, мессир де Ланнуа, что визиготы не используют при ведении войны свои машины. Предположим, что ведут войну «машины», используя при этом визиготов.

Арман де Ланнуа хлопнул обеими ладонями о стол:

– Это бред, причем бред безобразной девки!

Аш опешила. Опустилась на стул под французское и немецкое лопотание.

«Дерьмо, – уныло подумала она. – Этого и следовало когда-то ожидать. Мне нельзя больше рассчитывать на свою внешность. Спекулировать ею. Дерьмо, дерьмо».

Рядом с ней раздавалось тихое бессознательное безостановочное рычание Роберта Ансельма; почти точно такой звук могли бы издавать мастиффы Брифо и Бонио.

Она вцепилась ему в руку: «Уймись».

Оливье де Ла Марш возвысил голос, от его крика, разорвавшего воздух в зале, произошел выброс адреналина в крови Аш, хотя крик был обращен не к ней. Они с французским рыцарем стояли по разные стороны стола и через стол орали друг на друга.

– Ну, это похуже, чем было при дворе Фридриха! – вздрогнула Аш. – Боже мой, когда мы приехали сюда в первый раз, Бургундия была лучше.

– Тогда тут не было столько фракционеров-беженцев, мадонна, – сунулся Анжелотти, – и потом, ими правил герцог.

– Я послала Флориан поговорить с докторами. Посмотрим, в каком она состоянии, – Аш повернула голову, почуяв какое-то волнение позади, среди эскорта, где находился Томас Рочестер. Солдаты расступились, пропуская к ней пожилого бургундского гофмейстера-советника.

– Мессир, – Аш поспешно вскочила на ноги. Филип Тернан с минуту рассматривал ее. Потом положил руку на плечо парнишки, которого привел с собой, пажа в белом камзоле с рукавами буфф, пристегнутом к рейтузам золотыми аксельбантами.

– Вы приглашены. Вот Жан, он отведет вас, – тихо сказал он. – Мадам капитан, мне приказано доставить вас на прием к герцогу.

5

– К герцогу Карлу? – удивилась Аш. – Я думала, он болен.

– Так и есть. Вы можете пробыть у него, но недолго. Благородный герцог устает от людей, поэтому вы не должны никого приводить с собой. Разве что одного солдата, если вам положен при себе охранник, – Тернан улыбнулся сжатыми губами. – Насколько я знаю, достойный рыцарь должен иметь при себе сопровождение, хоть одного человека.

Аш, перехватив взгляд гофмейстера-советника, устремленный на де Ланнуа, сопровождаемого в качестве эскорта единственным стрелком, дружелюбно кивнула:

– Согласна. Роберт, Анжели, здесь замените меня. Томас Рочестер – со мной, – и тут же сделала знак пажу, так что офицеры только успели кивнуть в знак согласия: – Веди.

Наконец!

Идя вслед за пажом Жаном, она машинально опустила руку на ножны, поправляя одолженный Ансельмом меч. Признаки готовящегося нападения могут быть незначительными, и все же она шустро поглядывала по сторонам, пока они пересекали улицы по дороге ко дворцу – вздрагивала от шума бомбардировок западной части города – и вошли и перемещались по коридорам с выбеленными стенами, прорезанным глубоко в каменных стенах; вскарабкивались вверх по лестницам, где через стекла с витражами в помещение просачивался бледный дневной свет. Она заметила, что сейчас во дворце было меньше бургундских солдат, чем при ее первом визите, летом.

– Командир, может, он умер, – вдруг рискнул заметить Томас Рочестер.

– Кто, герцог?

– Нет, эта жопа – твой муж.

И при этих словах она узнала комнату с высоким сводом, через которую они проходили. Знамена все еще висели по стенам, но плиты пола не были, как тогда, усеяны яркими пятнами от проходящего через витражи солнечного света. Освещение было тусклым.

Господин Санчо Лебриджа, несомненно, с крестоносцами; знамя Агнца Божьего она видела под стенами города; ну а Фернандо? Только Господу и Зеленому Христу ведомо, где сейчас Фернандо – и жив ли он вообще?

Вот здесь она прикасалась к нему в последний раз – переплела свои теплые пальцы с его пальцами. Здесь она его ударила. И позже, в Карфагене, он был таким же слабым, как и тут, просто пешка. Вплоть до последних минут перед землетрясением – но он мог позволить себе заступаться за меня: кому был нужен опозоренный предательством немецкий рыцарь!

— Я предпочитаю считать себя вдовой, – угрюмо сказала она, и вслед за пажом Жаном и гофмейстером-советником Филипом Тернаном стала подниматься по лестнице в башню.

Гофмейстер-советник провел их мимо множества стражников-бургундцев, ввел в комнату с высоким потолком, где было много людей: адъютанты, пажи, солдаты, богатые дворяне в мантиях и капюшонах, женщины с прическами монахинь, сокольничий со своим соколом; на соломе у большого камина – сука с выводком щенков.