Текст книги "Маленький скандал"

Глава 6

– Кили! – воскликнула Глория, бросившись навстречу Уиллу Махони, чуть не сбив меня с ног. – Привет, – сказала она, хватая посетителя за руки так, словно то были не руки, а настоящее сокровище. – Меня зовут Глория Мердок. Пожалуйста, простите моей племяннице грубость. С недавних пор у нее разбито сердце и к тому же с утра она всегда не в настроении.

Глория одарила Махони своей коронной улыбкой на сто мегаватт.

Тетя Глория никогда не была красавицей в общепринятом смысле этого слова, даже в свои лучшие годы, то есть в семидесятые. Разумеется, она и сейчас не блистала красотой, но у нее было одно мощное секретное оружие – ее улыбка. Глория умела улыбаться так, что мужчинам хотелось снимать перед ней шляпы, даже если вместо шляп на их головах были потрепанные бейсболки. Ее улыбка заставляла женщин приглашать Глорию на ленч и делиться с ней самыми сокровенными секретами. Собаки прекращали лаять, а дети – плакать благодаря одной лишь тетушкиной улыбке. Глория знала, в чем се сила, и беззастенчиво этим пользовалась.

– А вы, конечно, Уилл Махони, – сказала она и подмигнула.

– Вы знаете, кто я такой?

– Конечно. Я хотела поговорить с вами вчера вечером, но потом все пошло… ну, в общем, вы и сами знаете. Кили, – обратилась ко мне Глория, непринужденно сменив тему, – мистер Махони приобрел фабрику по производству бюстгальтеров. Я перевела взгляд с Махони на тетку и обратно.

– В самом деле? Махони кивнул:

– Всё скопом, включая патентованный проволочный каркас. Фабрика «Лавинг кап интимейтс», или лиф-завод, как его все называли в городе, был основан Джейкобом и Дорой Кричевскими – украинцами по происхождению, приехавшими из Бруклина, которые вообще-то хотели организовать производство абажуров здесь, на Юге, еще до того, как грянула Великая депрессия. Никто не знал, почему они обосновались в Мэдисоне, но факт остается фактом: Кричевские осели здесь основательно. Местные старожилы говорили, что Дора, пышнотелая украинская красотка, просто отчаялась найти средство для усмирения своего необъятного бюста, пока однажды решение не пришло к ней само. Она натягивала шелк на проволочный каркас, и тут ее осенило, что можно применить тот же метод, комбинируя проволоку и конский волос, для производства бюстгальтеров. Джейкоб, любивший мастерить на досуге, не слишком охотно взялся за проектирование такого рода изделий, но все же взялся. И не зря, ибо в итоге попал в историю дизайна нижнего белья.

В один прекрасный день «Лавинг кап интимейтс» вошла в число десяти самых крупных в стране предприятий по производству бюстгальтеров. Каждая девочка препубертатного возраста, живущая на Юге, мечтала, что в один прекрасный день она сможет приобрести свою первую скромную картонную коробочку и приобщиться к «Лавинг кап интимейтс».

Где-то на чердаке дедушкиного дома, я уверена, все еще валяется и мой первый бюстгальтер, сшитый на этой фабрике, если не ошибаюсь, модель «Лавинг кап» называлась «Ферст блаш» – «Румянец стыдливости», специальная модель для девочек-подростков. И в этой модели я проходила все мои девические годы.

Однако примерно в году восьмидесятом «Лавинг кап» потерял популярность даже у своих былых почитательниц. Компания несколько раз переходила из рук в руки, и, насколько я знаю, к настоящему моменту фабрика производила только минимум изделий, причем практически вся продукция отправлялась в страны третьего мира, туда, где женщины не могли позволить себе приличного белья, скажем «вандер бра».

– Насколько я понимаю, вы собираетесь произвести полное переоборудование? – одобрительно сказала Глория. – Расширить производство, нанять больше рабочих. Вы нам словно Богом ниспосланы.

– Если вы так хорошо вошли в курс моих дел, то вы, должно быть, знаете и то, что я приобрел Малберри-Хилл?

Улыбка Глории чуть потухла.

– У нас очень маленький город. Слухи распространяются быстро. А Малберри-Хилл многим горожанам представляется важным памятником прошлого.

Уилл предупреждающе поднял руку.

– Позвольте мне сэкономить ваше время, мисс Мердок. Я знаю, что до вас, вероятно, дошли слухи о том, что я собираюсь сровнять дом с землей? Не скрою, я действительно об этом думал. Но я изменил свое решение.

– Называйте меня Глория, – сказала тетя. – Что ж, славно. Значит, дом продается?

Уилл покачал головой:

– Нет. Дом принадлежит мне. Глория торжествующе потерла руки.

– Отлично. – Она кокетливо посмотрела на Махони. – Полагаю, он требует приложения рук.

Уилл ответил Глории таким же взглядом. У него это тоже неплохо получалось.

– И в этом, думаю, вы обе могли бы мне помочь. Я хочу, чтобы Малберри-Хилл снова стал чем-то особенным. Чем-то… потрясающим.

– Мы дизайнеры по интерьеру, а не волшебники, – вставила я.

– Кили! – осадила меня Глория. – Будь хорошей девочкой.

– У меня уже есть подрядчики, – сказал Махони. – Есть архитектор и бригада строителей. Они уже приступили к работе. – Уилл взглянул на часы. – На самом деле, сейчас они должны по плану сносить летнюю кухню на заднем дворе.

Махони посмотрел на меня, и взгляд его карих глаз показался мне слишком пристальным.

– Что мне надо, так это дизайнер по интерьеру. Я видел фотографии ваших работ в журналах. Я не слишком в этом разбираюсь, но мне понравилось. Дом за городом, конезавод…

– Морганс-Хаус? Ферма Барнетт-Шоулз? Вы видели фотографии в октябрьском выпуске «Веранды»? Как мило с вашей стороны упомянуть об этой работе. Трудиться на Моргана было одно удовольствие. Он нас во всем поддерживал и был открыт для новых идей.

– И еще он богат, – вставила я. – Ферма Барнетт-Шоулз – проект на два миллиона долларов. Вы уже прикинули, какую сумму готовы потратить на Малберри-Хилл?

– Я думаю, что смогу заплатить столько, сколько потребуется. Мы начнем на пустом месте, можно сказать, с нуля. Ничего из своего теперешнего скарба в Малберри-Хилл я переносить не хочу. Вы видели, в каком состоянии дом?

– Не совсем, – сказала Глория. – Особняк пустовал слишком долго, я не была в нем, кажется, с детства. Вы ограничены временными рамками? К какому сроку вы хотите, чтобы дом был готов?

– Рамки очень жесткие, – сказал Махони. – Я хочу, чтобы дом был готов к Рождеству.

– Какого года? – спросила Глория.

– К ближайшему Рождеству, – сказал Махони. – Сейчас июнь. У нас полно времени. Как только стены будут готовы, подключат воду, электричество и покроют крышу, я думаю, мы могли бы купить мебель и прочее барахло, нанять художников, в общем, всех, кого нужно, – вы сами знаете, кто эту работу делает, и…

Глория рассмеялась:

– Мистер Махони, я должна сказать вам, что «Интерьеры от Глории» – это всего лишь мы с Кили. И сейчас у нас уже есть работа. Не думаю, что мы могли бы взяться еще за один проект, тем более на таких условиях.

– Что вы имеете в виду? Вы мне отказываете? – Махони в недоумении посмотрел на Глорию, а потом на меня.

– Вы требуете невозможного, – пояснила я. – Шесть месяцев на полную реставрацию дома? Даже если бы у нас вообще не было никакой работы, и то это было бы невозможно.

– Почему невозможно?

Махони нервно провел пятерней по волосам, отчего вся его прическа встала дыбом. Действительно, ему не мешало бы постричься. Сегодня утром на нем были линялые джинсы, рабочие ботинки и выгоревшая на солнце красная футболка. К тому же он, по-видимому, забыл побриться, – его щеки и подбородок покрывала густая рыжая щетина. Его скорее можно было принять за водителя грузовика, чем за преуспевающего бизнесмена. -t

– Наша работа так не делается, – стараясь говорить как можно мягче, пояснила Глория. – Большую часть того, что мы делаем для наших клиентов, изготавливают на заказ. Самая лучшая мебель, ткани, покрытие для стен, все это требует времени. Их надо заказывать специально и ждать, пока изготовят. Когда мы покупаем антиквариат, то покупаем только лучшее. Мы с Кили ездим по аукционам в Атланту, Шарлотт, Нашвилл, Новый Орлеан.

– Разъезжайте сколько хотите, – сказал Махони. – Я не против. Я же сказал, что хочу только самое лучшее. Мне лишь надо, чтобы все это было сделано до декабря.

Глория вздохнула.

– Мистер Махони, мы бы рады на вас работать, мы действительно были бы очень рады – я уверена, что вы превратите Малберри-Хилл в картинку. Но мы просто не можем взяться за эту работу. Над Барнетт-Шоулз мы работали три года, и мы все еще не полностью обставили домик для гостей.

– Ткань для оформления окна в маленькой гостиной на первом этаже мы ждали восемь месяцев, – вставила я. – Ее изготавливали во Франции и…

– Это просто уму непостижимо, – сказал Махони, перебивая меня. – Разве так делаются дела?

Глория понимающе кивнула:

– Вы правы. Но так уж выходит. Я могу лишь порекомендовать вам другого дизайнера, если хотите. Трейси очень хороший специалист, и, поскольку она лишь недавно начала вести бизнес, у нее не так туго со временем…

– Нет, – решительно оборвал Глорию Уилл Махони. – Я хочу вас двоих. «Интерьеры от Глории». Или вы, или никто.

– Нам очень приятно, – сказала тетя, – но…

– Я прошу лишь поехать и посмотреть дом, – сказал Махони, глядя прямо на меня. – Вы ведь это можете сделать? Мы могли бы прямо сейчас и поехать. Сколько вы берете за работу? Пятьдесят долларов в час или там шестьдесят? Что-то в этом роде? Я вам заплачу. Сегодня суббота, и я знаю, что ваши планы на сегодняшний день изменились.

– Пятьдесят долларов в час? – Я почувствовала, что лицо у меня горит, и мне снова захотелось рвать и метать.

– Слушайте, вы, деревенщина, – прошипела я. – Это вам не мебельная лавка. Вы не можете вот так просто войти сюда и потребовать, чтобы вам обставили дом. Я уже говорила вам об этом вчера. И нас с Глорией не в капусте нашли.

– Ладно-ладно, – торопливо сказал Махони. – Успокойтесь. Я не хотел вас обидеть. Уж этого точно мне хотелось меньше всего. Я знаю, что вы лучшие. Как я уже сказал, я навел справки, но, очевидно, мне еще много предстоит узнать о дизайне интерьеров. – Он умоляюще посмотрел на Глорию. – Замолвите за меня доброе слово, пожалуйста.

Глория засмеялась.

– Может, вам просто стоит принять отказ и уйти отсюда, мистер Махони?

Он вновь взглянул на часы и нахмурился.

– Ладно. Я должен встретиться с бригадой, работающей на Малберри-Хилл, и я уже опаздываю. Но мы еще поговорим. Когда вы будете в лучшем настроении.

Я натянуто улыбнулась.

– У меня и сейчас нормальное настроение. Лучше не бывает.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Махони. Колокольчик над дверью мелодично зазвонил, когда он вышел. Минутой позже мы услышали, как сыто заурчал двигатель «кадиллака».

Глория стояла у окна и смотрела вслед отъезжающему посетителю.

– Интересный мужчина.

– Невежественная скотина, – сказала я. – Пятьдесят баксов в час, мать его!

– А мне он понравился. И мне смерть как хочется увидеть этот дом, – сказала Глория. – Малберри-Хилл наверняка таит в себе громадный потенциал.

– Ты о ком это говоришь? – спросила я, подойдя к Глории. – О доме или об этом парне?

– О том и другом, – сказала Глория.

Глава 7

В совершенном мире в день своей несостоявшейся свадьбы я, разбитая горем несостоявшаяся невеста, приняв дозу валиума, лежала бы, вытянув ноги на своей кушетке из Парижа, с ломтиками огурца на глазах и только бы и делала, что думала о своей несчастной судьбе. Но наш мир несовершенен. Глория вернула кушетку в витрину, где она стояла до этого, а валиум у нас кончился. Телефон же продолжал звонить, и кому-то надо было отвечать на звонки, и этим кем-то, к несчастью, были мы с тетушкой.

Глория отвечала на звонки, уверяя каждого, кто был на другом конце провода, в том, что со мной все в порядке, что я просто еще не настолько в форме, чтобы подойти к телефону. Я же обзванивала всех тех многочисленных людей, которые желали удостовериться в том, что их счета будут оплачены, несмотря на отмену церемонии.

Центр Мэдисона в субботу кишит людьми. В округе осталось не так много ферм, чтобы можно было назвать наш район сельским, но въевшиеся с годами привычки не так быстро отмирают, и одна из таких привычек заставляла жителей маленьких южных городков посвящать субботу походу за покупками.

Дороги были запружены транспортом, и все магазины на нашей улице вели оживленную торговлю. Весь день мимо нашей студии потоком шли люди в обоих направлениях. Я подозревала, что сюда их гнало и другое желание, а именно желание поглазеть на следы «крушения поезда». Стоило мне встретиться с кем-то взглядом, как любопытные тут же опускали глаза или, кивнув, одаривали меня печальной улыбкой.

В два я переключила свой офисный телефон на автоответчик. Через пять минут Глория сделала то же самое.

– Ты голодна? – спросила она. – Я отправила большую часть еды для приема в церковные общины – методистскую, баптистскую и пресвитерианскую, но копченая лососина и жюльен с креветками хранению не подлежат. Эллис прямо сейчас принесет их нам.

– Лососина. Фу. Это была идея Джи-Джи, – сказала я. – Хотя проглотить парочку порций жюльена я бы не отказалась.

Глория явно пребывала в замешательстве.

– Как насчет свадебного торта, Кили? С ним что будем делать? Мой правый глаз задергался.

– Выброси его. Отнеси на городскую свалку. Мне все равно. Только не заставляй меня смотреть на этот торт. Ладно?

Тетушка похлопала меня по ноге.

– Ладно. Эллис предлагает отправить его в детскую больницу. Детям понравится шоколадная глазурь.

Я бросила на Глорию умоляющий взгляд. Шоколад – вдохновенная идея Эй-Джи. «Это будет круто, Кили, – говорил он. – Кто когда-нибудь слышал о торте, целиком сделанном из шоколада? Моя мамочка с ума сойдет».

Если я не слишком была настроена на шоколадный торт, то воспоминание о Джи-Джи решило дело. Не то, чтобы я ненавидела Джи-Джи Джерниган. Вовсе нет. Я хочу сказать, что именно благодаря ей я и повстречалась, а затем и влюбилась в Эй-Джи. Просто мне всегда доставляло удовольствие чем-то поддеть членов семейства Джерниган.

Джерниганы были постоянными клиентами Глории, она работала с ними еще до того, как я вошла в дело. Джи-Джи вечно носилась со своими домами, в число которых входил «Оукс» на Академи-стрит, загородный дом у озера в Каскавилле и домик в горах в Хайлендс.

У меня с Джи-Джи тоже, конечно, было немало контрактов, но я никогда не проводила много времени с Эй-Джи. Он не ходил в среднюю школу в Мэдисоне, потому что Джерниганы традиционно отправляли своих сыновей учиться в Брандон-Холл, престижную школу-пансион в Виргинии, а затем в колледж в Вашингтоне и Ли, куда все Джерниганы мужского пола ездили учиться перед тем, как вернуться в Мэдисон, чтобы работать в банке «Мэдисон Мьючел Сейвингс энд Лоун», то есть в семейном бизнесе.

В тот день я заскочила на Академи-стрит, чтобы снять мерки для новых гардин, которые Джи-Джи заказала для спальни Эй-Джи, и в тот раз я видела самого Эй-Джи только во второй или третий раз в жизни.

Я стояла на верхней перекладине стремянки, причем стремянка покачивалась, потому что я пыталась замерить ширину старого карниза, который мы тоже собирались менять. Дверь открылась, и в комнату гордо и решительно вошел Эй-Джи. Он только что вернулся после пробежки или чего-то в этом роде, поэтому был одет в шорты и тенниску, буквально насквозь пропитанные потом.

– О, привет, – смущенно сказала я. И вот тогда стремянка покачнулась, и в следующую секунду Эй-Джи уже придерживал ее за ножки и смотрел на меня снизу вверх, ухмыляясь. Как он позже признался, он заглядывал мне под юбку.

Надо признать очевидное. Эндрю Джексон Джерниган просто преступно хорош собой. Густые блестящие темные волосы, голубовато-зеленые глаза и немного, лишь чуть-чуть слишком крепкая челюсть – и эта деталь, отделявшая его от совершенства, как раз и делала Эй-Джи особенно привлекательным. Он был не ниже меня, что для меня важно, и любил посмеяться. Короче, с ним было легко общаться.

Месяцем позже, когда я пришла вешать гардины, Эй-Джи не составило труда уложить меня в свою широченную кровать. И в кровати он оказался не хуже, чем вне ее.

Потом Эй-Джи сбегал вниз и притащил целую миску печенья, которое его мать испекла для какого-то пикника, устраиваемого загородным клубом. Мы съели все подчистую, сидя нагишом на одеялах, и Эй-Джи сказал, что теперь он никогда в жизни не сможет есть изделия с шоколадом, не думая обо мне. И о сексе.

А теперь меня тошнило при одной мысли о свадебном торте.

Эллис приехала через несколько минут с подносом, полным еды. Настоящий профессионал, она молча сгрузила еду в холодильник и оставила счет у Глории на столе.

Оказывается, я успела здорово проголодаться. Глория разогрела креветочный жюльен, а я налила нам обеим по стакану диетической колы.

Мы как раз сели перекусить, когда звонок, извещающий, что в салон кто-то зашел, зазвонил вновь. Я в ужасе подняла голову. Неужели это снова Уилл Махони пришел нас домогаться?

Но посетительницей оказалась тощая брюнетка в лиловых капри на бедрах и в топе, открывающем взгляду как пропирсингованный пупок, так и татуировку на правом плече.

– О, – сказала я, – это всего лишь ты.

– Да, – сказала она, приоткрывая дверь салона, чтобы затушить о тротуар дымящуюся сигарету, – это всего лишь старушка Джейни. И я рада видеть тебя, кузина.

– Я не это имела в виду, – сказала я. – Просто сегодня здесь настоящий сумасшедший дом.

– Скорее, зоопарк, – вставила Глория, целуя Джейни в макушку.

Моя кузина Джейни послала Глории воздушный поцелуй.

– Итак, Глория, ты сегодня работаешь сиделкой. Не даешь совершиться самоубийству. Прячешь от Кили острые предметы и не подпускаешь к газовой плите.

– Джейни! – воскликнула Глория. – Это не смешно.

Джейни пожала плечами. – Кили знает, что я шучу.

– Все в порядке, – сказала я. – Юмор никогда не повредит. Садись. Поешь с нами. У нас этого жюльена на целую армию хватит.

Джейни не преминула воспользоваться приглашением.

– М-м, – промычала она с набитым ртом, – вы и представить себе не можете, кого я только что видела в аэропорту Атланты.

– Что ты делала в аэропорту? – спросила я. Джейни приподняла бровь.

– Помнишь, что у тебя на сегодня было намечено? Дядя Бью и тетя Фрэн прилетели к тебе на свадьбу аж из Сакраменто.

– Бью и Фрэн. О, только не это! – простонала я. – Я совершенно про них забыла.

– Да, черт возьми, ты забыла, – сказала Джейни. – Но только не казни себя, потому что забыла не ты одна. Никто про них, бедных, не вспомнил. Твой папочка поднял меня утром своим звонком и уломал поехать за ними в аэропорт. В любом случае, – продолжала Джейни, – ты ни за что не догадаешься, кого я видела в аэропорту.

– Мне, если честно, все равно, – сказала я.

– Ну, давай же попробуй угадать, – продолжала настаивать Джейни. – Ну, пожалуйста.

– Только не сегодня, – попросила Глория, пытаясь увещевать Джейни взглядом.

– Ладно, я скажу, – смилостивилась Джейни. – Так кого я видела выходящим из такси как раз в тот момент, когда я усаживала в машину Бью и Фрэн и их детишек? Эй-Джи Джернигана.

– Джейни! – сказала Глория. – Замолчи немедленно. Я не шучу.

– Эй-Джи, собственной персоной! – сказала Джейни. – К тому же он был не один.

– Джейни, – сказала Глория, хватая ее за руку. – Тебе пора уходить.

Но Джейни не понимала намеков.

– Да, – продолжала Джейни, – мне кажется, что он решил пустить в дело билеты на ваше «медовое» путешествие. Послушай, ты ведь не сдала билеты накануне? Так вот Эй-Джи был с…

Я почувствовала, что меня сейчас вырвет. Честное слово! Голова у меня поплыла. Я прижала ладони к губам и помчалась в ванную.

– Да, – продолжала Джейни, – Эй-Джи поехал с Ником Кертисом. Как тебе это нравится? Взять с собой в свадебное путешествие собственного свидетеля!

Глава 8

Я схватилась за косяк, чтобы не упасть.

– Он взял с собой Ника? Он взял Ника во Францию? На наш медовый месяц?

Джейни победно улыбнулась Глории.

– Видишь? Я знала, что ты ни за что не догадаешься.

Я сползла по косяку вниз и приложила стакан с ледяной колой ко лбу.

– Но Ник боится летать. И он не ест ничего, кроме гамбургеров. Он утверждает, что и дня без них прожить не может.

– Отлично, – сказала Глория. – Они с Эй-Джи славно будут смотреться на юге Франции.

– Он не взял Пейдж? – спросила я, хватая Джейни за руку. – Ты ведь не придумала все это? Он не взял с собой Пейдж?

– Нет, черт возьми! – сказала Джейни. – Я видела, как Пейдж выходила из салона Мозеллы, как раз когда выезжала в аэропорт. Я бы с радостью ее переехала, но машина была не моя, а дяди Уэйда, и я боялась, что эта шлюшка оставит на ней вмятину.

– Ты уверена, что это была Пейдж? – повторила я. – Она не уехала с Эй-Джи?

Джейни бросила на Глорию тревожный взгляд.

– Что это с ней сегодня? – спросила кузина, кивнув в мою сторону. – Она, случайно, не переборщила с успокоительными?

– Просто еще раз ответь на ее вопрос.

– Ладно. – Растягивая гласные, как будто она говорит со слабоумным иностранцем, Джейни повторила новость: – Эй-Джи взял Ника с собой во Францию. Не Пейдж. Ника. Во Францию. На самолете. А Пейдж здесь, в Мэдисоне. И, – добавила Джейни нехорошо ухмыляясь, – у нее волосы жуткого оранжевого цвета. Должно быть, Мозелла травки накурилась, перед тем, как браться за Пейдж.