Текст книги "Маленький скандал"

Глава 15

Я отхлебнула пива, обдумывая новую информацию.

– Она не знает вашего имени?

– Честно говоря, нет. Но скоро все изменится.

– Вы что, в Интернете с ней познакомились? На каком-то порносайте?

– Перестаньте валять дурака, – сказал Махони несколько раздраженно. – Для всего этого существует вполне разумное объяснение.

– Неужели? Итак, как именно вы познакомились с этой Стефани?

Уилл глотнул пива.

– Примерно месяц назад я сидел дома и смотрел телевизор. Бейсбол из-за дождя отменили, а смотреть больше было нечего. Я переключался с канала на канал и наткнулся на общественный телевизионный канал.

– Я, конечно, из провинции, Уилл, но не из дремучего леса. Я знаю, что такое общественное телевидение.

– Там регулярно показывают благотворительные шоу – для сбора средств на какие-то цели.

– Господи! – сказала я, закатывая глаза. – Как вы можете это смотреть.

– Выбора не было. Либо это, либо ужастик про вампиров, – сказал Уилл. – Я то и дело переключал канал, чтобы посмотреть бейсбол, но там и вправду был проливной дождь и штормовой ветер. Общественный канал показал кусочек соревнований, а потом сообщили, что за следующие пятнадцать минут им надо собрать двадцать тысяч долларов, или вы никогда больше не увидите «Шедевры мирового театра».

– Не больно хотелось на эти «Шедевры» смотреть, – язвительно заметила я. – У меня подобные штучки уже в печенках сидят.

– В студии присутствовали волонтеры, которые отвечали на телефонные звонки и принимали пожертвования, – сказал Уилл. – И камера все время показывала эту женщину. Ее телефон не переставал звонить.

– И вы, конечно же, не могли оторвать от нее глаз, – сказала я с издевательским придыханием.

Махони выразительно на меня посмотрел.

– На ней был красный топ, – сказал он. – Все вокруг нее выглядело серым и старым, а она была как… как…

– Роза среди шипов? Маргаритка на куче навоза?

– Я позвонил на телевидение и, когда дозвонился, сказал, что хочу внести сотню долларов. Но ответил мне мужчина. Потом я позвонил еще раз, и мне ответила женщина, что сидела рядом со Стефани. Но я же не мог просто взять и повесить трубку и потому внес еще сотню.

– Две сотни долларов! И вы все еще не могли с ней пообщаться?

– Когда я позвонил в третий раз, я сказал тому клоуну, который мне ответил, что я просто хочу поговорить с женщиной в красном топе. Он мне сказал, что у них так не принято. Тогда я сказал, что могу внести две тысячи долларов пожертвования, но только если меня соединят с ней.

– Итак, они соединили вас со Стефани.

Махони кивнул, улыбнувшись своим воспоминаниям.

– Вот тогда она назвала мне свое имя. Она юрист. Все, кто отвечал на звонки в тот вечер, были членами одного юридического клуба или чего-то в этом роде. И я смотрел телевизор, разговаривая с ней, и видел, как она улыбнулась, когда я сказал ей насчет взноса в две тысячи. И знаете, ее улыбка меня здорово пробрала.

Я глотнула пива и кивнула, стараясь держаться безучастно, хотя ничем не выдавать своего отношения к тому, что он говорил, было для меня сложно.

– Она сказала, что я сделал самый большой за тот вечер взнос, – сказал Уилл. – И что-то на меня накатило тогда. Я вообще-то не такой. Обычно со мной такого не происходит.

Я снова кивнула и украдкой бросила взгляд на дверь магазина, прикидывая, сколько времени мне понадобится, чтобы выпрыгнуть из машины, подбежать к двери, открыть ее и закрыть за собой. Но я решила не делать резких движений, чтобы не будить зверя в этом сумасшедшем.

– Вы считаете меня сумасшедшим? – угадывая мои мысли, спросил Уилл.

– Не совсем, – осторожно ответила я.

– Вы не верите в любовь с первого взгляда? – спросил он.

– Я влюбилась в Бон Джови, когда мне было тринадцать, – призналась я. – Но все, на что меня хватило, это удрать со школы и поехать в Атланту, чтобы купить билеты на концерт. Напомню, мне тогда было тринадцать. Я хочу сказать… Не думаете ли вы, что все это несколько экстремально?

– Я никогда не делал ничего подобного раньше. Ни разу в жизни. Но иногда случается странное. Вспышка в голове, и в этой вспышке ты ясно видишь: она твоя единственная.

Я засмеялась.

– С Бон Джови у меня было нечто подобное, но загоралось другое: «О Господи, он такой крутой!»

– Но вы ведь удрали из школы, чтобы купить билеты? Для ребенка это поступок, – сказал Уилл.

– Наверное.

– А как насчет Эй-Джи? Как у вас с ним завязались отношения?

– Это совсем другое. Я знала его целую вечность.

– И в один прекрасный день вы просто решили встречаться.

– Мне не хочется обсуждать с вами Эй-Джи, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал отвлеченно. Черт меня побери, если я стану посвящать Уилла Махони в нашу портьерную тайну. Хотя тот припадок страсти все равно не идет ни в какое сравнение с безумным влечением, что испытывал Уилл Махони к женщине, с которой ни разу не встречался.

– Это не важно, – сказал Уилл. Глотнув напоследок пива, он бросил пустую бутылку на заднее сиденье. – Она единственная. И я не сумасшедший. На следующей неделе у нас свидание. И если все пойдет как надо, мы обручимся ко Дню благодарения.

Я тоже бросила свою пустую бутылку на заднее сиденье. Наши бутылки стукнулись друг о друга – дружески чокнулись.

– Вы и в самом деле сумасшедший, – сказала я Махони. – Единственное, что мне хочется узнать: как, черт возьми, вы собираетесь назначить свидание женщине, которая даже не знает, как вас зовут?

– Очень просто, – сказал Уилл. – Я позвонил на телевидение. Сказал директору по развитию того самого канала, что я уже вложил две с половиной тысячи долларов в фонд и что я готов округлить эту цифру до пяти тысяч, если он представит меня одной из своих волонтерш. И тогда мы поговорили. И в среду вечером на следующей неделе мы ужинаем в «Боунз».

– Разве то, что вы сделали, можно характеризовать иначе, чем подкуп?

– То, что я делал, называется хорошим бизнесом, – сказал Уилл.

– Что, если она вам совсем не понравится? – спросила я. – Что, если у нее волосатые ноги и толстые лодыжки, к тому же целлюлит и варикозное расширение вен?

– Она само совершенство, – сказал Уилл. – И потом, я не знаю, что такое целлюлит.

– Эффект апельсиновой корки. У вас широкий круг знакомств, спросите специалиста по интимным женским проблемам.

– Я не сведущ в интимных проблемах, – сказал Махони, – но я быстро все схватываю.

– Вы платите деньги, – сказала я – И мы живем в свободной стране. Но просто подумайте, на какую сумму вы себя накажете, если ваш план рухнет. Вы купили старый дом. Вы уже потратили две с половиной тысячи баксов. И все ради чего? Если она решит, что вы проходимец или у нее уже есть мужчина, вы проиграли. Столько усилий, а результат нулевой.

– Это не вполне так, – сказал Уилл. – Дом останется при мне, и я сам хочу его реставрировать. И все остальное тоже. – Уилл повернулся ко мне и протянул руку. – Ну что, по рукам?

Я пожала протянутую ладонь.

– Конечно. Думаю, ваши деньги так же хороши, как и деньги любого другого клиента. А дом имеет замечательный потенциал.

Он станет отличным пополнением нашего портфолио. Уилл протянул мне визитку.

– Вы можете застать меня в офисе завтра с утра. Просто скажите, в какое время вы хотите видеть архитектора, и я все устрою. Вам еще что-нибудь нужно прямо сейчас?

– Пожалуй, нет, – сказала я и открыла дверцу машины.

– Я вернусь в понедельник, – сказал Махони. – К тому времени у вас уже будет что-нибудь готово?

– Счет, – сказала я. – За нашу первую консультацию.

– Отлично, – сказал Уилл. – Захватите с собой и ваши предложения. На прощание он мне погудел.

В моей голове уже роилось множество идей. Вся в своих мыслях, я открыла дверь студии. И лишь после того, как вошла внутрь и заперла дверь, я поняла, что свет включен. В комнате пахло чем-то непривычным. Цветами.

Огромный букет сирени стоял посреди моего стола. А за моим столом, вальяжно устроившись в кресле, сидел высокий элегантный мужчина, одетый в атласный халат в сливочно-черных тонах. Лысина мужчины поблескивала – на нее падал свет от люстры.

– Остин! – воскликнула я. – Ты меня чуть до смерти не напугал. Что ты здесь делаешь среди ночи?

– Валяю дурака, – непринужденно заявил он. – Но давай перейдем к делу, Кили Рей. Кто этот божественный мужчина в роскошном желтом «кадиллаке», с которым ты целовалась взасос на автомобильной стоянке у ночного супермаркета?

– Это Пейдж тебе позвонила?

– Да брось, Кили. Пейдж знает, что мы с тобой друзья водой не разольешь. Она позвонила своей маме. Ее мамаша позвонила Дженис Биггерз. Дженис позвонила двоюродной сестре Эй-Джи Мукки. А Мукки позвонила мне.

– И это все за десять минут. Остин весело подмигнул.

– На самом деле не за десять, а за пять. Мне пришлось срезать немного сирени и привести себя в надлежащий вид. И вот я здесь. А теперь – блюдо дня!

Глава 16

Он называет себя Остин Лефлер и владеет цветочным бизнесом – магазином цветов, который расположен тоже на первом этаже, через стену от нашей студии. Никто не знает, как его по-настоящему зовут, но это уже никому и не интересно. Остину же нравится быть окутанным тайной.

Два года назад он купил цветочный бизнес у своей восьмидесятидвухлетней родственницы Бетти Энн и, также как я, перебрался жить на второй этаж – в квартиру над магазином. Когда бизнесом владела Бетти Энн, магазин назывался «Букеты от Бетти». Она была неплохой цветочницей, чего трудно было ожидать от почти слепой восьмидесятидвухлетней дамы, которая в день выкуривала по три пачки «Кэмела» вплоть до того самого дня, когда машина «скорой помощи» увезла ее после третьего, ставшего фатальным инфаркта.

Мы с Остином сдружились сразу, как только встретились. У него был ключ от нашей студии, а у меня – от его магазина. Он жил в Мэдисоне всего два года, но за это время успел неплохо тут освоиться и обзавестись обширными знакомствами. Он вошел в Историческое общество Мэдисона, в наш городской художественный совет и был членом бизнес-клуба, в котором состоял и мой отец.

Сейчас Остин суетился вокруг вазы с сиренью и поглядывал на меня так, как умел смотреть только он – мол, все с тобой ясно.

– У тебя есть что-нибудь поесть? – спросила я, стараясь не встречаться с ним глазами. – Сегодня у папы была запеченная лососина. Я жутко проголодалась.

Остин обворожительно улыбнулся.

– Думаю, что-нибудь найдется. Шоколад, скажем.

– Хорошо. Пошли к тебе. – Я направилась к выходу.

– Не так скоро, детка, – сказал Остин. – Сперва – главное блюдо, а потом десерт.

– Мне нечего тебе сказать, – запротестовала я. – Он клиент. И это все.

– Ты со всеми своими клиентами целуешься взасос? – спросил Остин, приподняв бровь. – Может, этим объясняется твой успех в бизнесе?

– Ты же знаешь, что бизнес мой сейчас не в лучшем виде, – сказала я. – В любом случае тебе известно и то, что в нашем городе любят делать из мухи слона, когда речь идет о слухах.

– Ты хочешь сказать, что вы с ним не целовались? – спросил Остин. – Я ничего не хочу по этому поводу говорить, но Мукки утверждает, что получила сведения из двух независимых источников. И, как тебе известно, в этом смысле на нее можно положиться.

– Если, конечно, она не плюхнулась плашмя в фонтан с «Маргаритой». Кому ты больше веришь: Мукки или мне?

Остин погрозил мне пальцем.

– Не отклоняйся от темы. Ты ведь не отрицаешь, что инцидент имел место?

– Да ну, это же было несерьезно! – воскликнула я, чувствуя, что краснею. – Мы сделали это назло Пейдж. К тому же инициатором оказалась не я. Я просто ему подыграла.

– Ты ему подыграла? – визгливо переспросил Остин и захихикал.

– Господи, ты знаешь, что я имею в виду! – сказала я. – Послушай, или корми меня шоколадом, или иди домой, а я спокойно лягу спать.

– С кем?

Я повернулась в сторону лестницы черного хода.

– Спокойной ночи.

– Сдаюсь, сдаюсь, – сказал Остин. Он встал и подтянул пояс халата.

– Красивая вещь, – сказала я. – Где ты его раздобыл?

– Это халат Бетти Энн. Антикварная вещь – сшит в сороковые, представляешь? К нему есть еще пижама, но она слегка жмет мне в груди? Да и нижняя часть не вполне отвечает потребностям джентльмена, если ты понимаешь, о чем я.

– Я никогда не видела, чтобы тетя Бетти одевалась во что-то отдаленно напоминающее этот халат, – сказала я. – На самом деле я не видела на ней ничего, что не было бы стопроцентной синтетикой.

– Возможно, ей его кто-то подарил, и он так и остался неиспользованным. Халат был совершенно новый, когда я его нашел.

– Когда он тебе надоест, отдай его мне, – сказала я, идя следом за Остином. Мы вышли на улицу и свернули влево. Дверь в цветочный магазин была приоткрыта.

– Ты хотя бы иногда запираешься?

– Я же был неподалеку. К тому же сегодня среда. Никому не придет в голову вламываться в цветочный магазин. И что оттуда можно унести? Горшок фиалок?

– Тебе надо быть более осторожным. Разве ты не слышал, что в прошлое воскресенье кто-то украл из скобяной лавки тачку и мешок с удобрениями?

– Детишки, – бросил Остин.

Я глубоко вдохнула, переступив порог его рабочей комнаты. Там густо пахло свежесрезанными цветами. Остин все переделал в этом помещении с тех пор, как тетя Бетти отправилась к праотцам. Розовые стены были перекрашены в светло-зеленый цвет, придававший помещению некий средиземноморский флер. Полки тут теперь были из нержавеющей стали, ведра тоже, а старый бетонный пол был раскрашен так, словно был выложен мозаикой – еще один элемент средиземноморской виллы. В стальных ведрах стояли дикие цветы и многолетники, выращенные местными садовниками. Особенно нежные цветы, такие как розы, привезенные из других мест, хранились в специальных холодильных помещениях. Ни гладиолусов, ни гвоздик видно не было.

Остин открыл холодильник, вошел туда и через мгновение появился с белой картонной коробкой. Я почувствовала, как у меня слюнки потекли, когда я увидела логотип «Каренс Бейкери».

– Дай мне, – сказала я, потянувшись к коробке, но Остин поднял ее у меня над головой и быстро пошел к лестнице, ведущей в его квартиру.

– Не так быстро, – сказал он. – Вначале немного вина, потом немного поболтаем, потом, возможно, если блюдо слишком калорийное, я разделю его с тобой.

– Просто скажи мне, что в коробке, – спросила я. – Шоколадные бисквиты? Суфле? Батончики?

– Шоколадные тянучки, – сказал он. – Ну что, слюнки потекли?

Я застонала. Карен Калпеппер открыла свою кондитерскую три года назад, и все ее десерты были моей слабостью, но ее шоколадные тянучки, которые она делала лишь изредка, всегда были моими любимыми. Добрые, старые, солидных размеров шоколадные сердечки, напичканные арахисом и лесным орехом, золотистой карамелью, покрытые толстым слоем импортного молочного шоколада – за них я готова была продать душу. В них, верно, был целый миллиард калорий, но мне было все равно. Дай мне одно сердечко в день, и я буду счастлива.

Остин включил свет в большой комнате, которая служила одновременно кухней, столовой и гостиной.

– Ты снова все перекрасил, – сказала я. – Классно смотрится.

В прошлый раз, когда я навещала Остина, у него был зеленый период. Стены были цвета лайма, с оранжевой окантовкой окон и бордюром вдоль стен и бледно-розовым, цвета папайи потолком. Перед окнами стояли громадные пальмы и цветущие лимоны в кадках, а мебель была в льняных аквамариновых чехлах, которые он сам сшил.

Теперь помещение выглядело совсем по-другому. Стены были выкрашены в кричащий красный. Окантовка окон, бордюры были выполнены золотистой краской в стиле барокко, бордюр шириной шесть дюймов, покрашенный золотой краской, был пущен по всему периметру розового потолка. На окнах висели тяжелые бархатные портьеры, перевязанные золотым шнуром, на диван и кушетку были брошены искусственные леопардовые шкуры.

– Ты полагаешь, это слишком вульгарно? – спросил Остин, нырнув в маленькую кухонную нишу.

– Вовсе нет. В этом ты весь. Похоже на будуар испорченного мальчика. Ты этого добивался?

– Точно! – бросил Остин через плечо. – Именно этого. Тебе правда нравится? – Он вынырнул из кухонной ниши с двумя бокалами венецианского стекла, наполненными белым вином, и протянул мне крохотную кружевную салфетку, а потом снова нырнул в нишу. Когда он в очередной раз оттуда вынырнул, в руках у него был поднос с шоколадными тянучками.

– Ты единственный человек на планете, который мог бы все это сотворить, – сказала я, пригубив шардонне. – Где ты достал весь этот бархат и леопардовую ткань?

– Пообещаешь, что ты меня не возненавидишь?

Я быстро перекрестилась с бокалом в руке и откусила кусочек тянучки с лесным орехом.

– Я достал все это на свалке! – театральным шепотом провозгласил Остин. – В воскресенье я прогуливался по площади, и вдруг увидел, что Портер-младший выкидывает здоровенную коробку в контейнер перед тем домом, где проходят гражданские панихиды. Как только он исчез, я заглянул внутрь. И обнаружил все это богатство. Я думаю, что ткань использовалась для того, чтобы задрапировать банкетные столы или что-то в этом роде, потому что она вся была в складках. Я всего лишь разгладил складки, простирнул в машине и – вот результат!

Я слизала шоколад с пальцев, подошла и пощупала портьеры.

– Боюсь, насчет банкетных столов ты ошибся, – сказала я. – Похоже, этим бархатом драпировали гроб.

– Фи! – протянул Остин.

– Но кому до этого дело? – сказала я, похлопав его по руке. – Зато какой вид!

– А как насчет шкуры леопарда? Насколько я знаю, Портер Бриггз такой тканью гробы не драпирует.

– Изначально бархат был просто бежевым, без всяких пятен. Я просто купил краску для ткани и нарисовал пятна.

– Остин, ты – сокровище, – сказала я, покачав головой. – Надеюсь, ты не собираешься бросать цветочный бизнес, потому что в противном случае мы с Глорией можем остаться без работы. – Я взяла еще одну тянучку.

– Заткнись, – воскликнул Остин и замахал руками. – Ты же знаешь, я просто старый добрый антидек.

– Что такое антидек?

– Панк от дизайна, антидекоратор, – пояснил Остин, плюхнувшись рядом со мной на диван. – В любом случае все, чему я научился, я научился у тебя. Послушай, брось добивать меня своей лестью. Давай лучше поговорим.

Я обмакнула свою тянучку в вино. Неплохо, но стакан холодного двухпроцентного молока подошел бы больше.

– Он – клиент. Его зовут Уилл Махони. Он недавно купил завод бюстгальтеров и…

– Новый бра-бой?! – воскликнул Остин. – Он твой клиент? Почему ты мне сразу не сказала?

– Ты не дал мне ничего сказать. Ты веришь в то, во что хочешь верить. Ну, так вот: он купил Малберри-Хилл и нанял нас с Глорией, чтобы мы привели дом в порядок. Работы невпроворот, а сроки он установил просто невообразимые…

– Ты должна провести меня в тот дом, – перебил меня Остин. – Смерть как хочется увидеть его изнутри.

– Пока смотреть особенно не на что, – начала я снова.

– Ты ведь дашь ему мой номер, правда? – Остин уже был во власти новой идеи, и я перестала для него существовать. – В таком доме должно быть много цветов. Очень много. Огромные голубые и белые китайские жардиньерки, и в них эксклюзивные срезанные цветы. Я уже вижу тюльпаны на буфетах, замечательные старинные вазы из хрусталя с розами от Стеллы Д'Оро…

– Превосходно, – сказала я лишь для того, чтобы вставить слово. – Все дело в том, что он сходит с ума по…

– Он уже меня видел?

– По женщине, которую он увидел по телевизору.

– О, – сказал Остин, поставив бокал с вином на журнальный столик.

– Я абсолютно уверена, что он принадлежит к нормальной ориентации, – мягко сказала я.

– Разве все они не принадлежат к нормальной ориентации?

– С моей точки зрения, нет, – сказала я. – Все по-настоящему замечательные мужчины, те, которые любят танцевать, покупают дорогие украшения и могут по достоинству оценить искусство и дизайн, все они в твоей команде.

– Бой-тойс (мальчики-игрушки), – махнув рукой, сказал Остин. – Либо они, либо потрепанные жизнью старые королевы.

Я похлопала его по колену.

– Не ворчи, мой маленький. – Когда-нибудь и ты встретишь своего принца.

Остин вздохнул.

– К тому времени мои чресла иссохнут. В этом городе совсем нет интересных мужчин.

– Вот и я о том же.

– За исключением мистера «Лавинг кап», – сказал Остин. – Ты сама сказала, что он гетеро. Он богат, у него сказочный дом, так давай же, девочка, не теряйся.

– Меня он не интересует, – твердо заявила я. – В любом случае он влюблен в женщину, которую никогда не видел, а меня наняли отделать его дом так, чтобы она безумно и страстно в него влюбилась.

– Ты придумываешь, – сказал Остин. – Пытаешься сбить меня с толку. Если он влюблен в кого-то, с чего бы ему заламывать тебя возле супермаркета?

– Он знает о том случае с Пейдж и Эй-Джи, – сказала я. – Он был на той генеральной репетиции свадебного ужина, где у меня случилась, так сказать, бурная истерика.

– О чем ты говоришь?! – закричал Остин. – То был хит дня! Выходит, я не получил приглашения, а он получил?

– Это Джерниганы рассылали приглашения, а не мы, – напомнила я Остину. – Думаю, Джи-Джи уговорила его сделать взнос в одно из этих ее недоделанных благотворительных мероприятий.

– Но он все же поцеловал тебя. – Остин порой бывает на удивление непрошибаем. Просто злость берет. Он пристально посмотрел мне в глаза. – Ну и как это было? Земля ушла из-под ног?

– Нет! – солгала я. – То был просто поцелуй. Ничего особенного. И я не ответила на его поцелуй.

– Врунишка, врунишка, мокрые штанишки! – поддразнил меня Остин. – Ты себя не видела, когда из машины выходила. А я видел тебя через стекло. Смотрел, как он уезжал. Ты хочешь его, Кили Рей.

– Я хочу те деньги, что мы получим за работу, – сказала я и резко встала. – Все. Конец истории. Я по горло сыта вашим братом, включая тебя.

Остин проводил меня до двери.

– Кили и Вили гуляли по вилле и це-ло-ва-лись… Я зажала уши руками и выскочила за дверь.