Текст книги "Маленький скандал"

Глава 9

В воскресенье я весь день проспала. В понедельник, как заметила позже Глория, «зерно доконало мельницу».

Для начала тот парень, который у нас занимался настилкой напольных покрытий, явился к нам с грузовиком, в котором лежало покрытие по сто двадцать долларов за ярд, изготовленное на заказ. Выражение лица у парня было весьма озабоченным.

– Мы сегодня должны были стелить пол в банке, но ребята там сказали, что покрытие им не нужно, и не пустили нас. – Паренек нервно мял бейсболку в руках.

– Какие ребята? Из «Мэдисон мьючел»?

– Они самые, – ответил Бенни. – Я показал женщине в окошке регистрации заказ на работу, она кому-то позвонила, после чего какой-то парень в костюме спускается и протягивает мне заказ обратно. Я не берусь повторить его слова, но суть в том, что они не разрешили мне стелить покрытие.

– Что он сказал? Говори, не стесняйся, – потребовала я. – Мы большие девочки. Как-нибудь выдержим.

Бенни опустил глаза и покраснел.

– Ладно. Вы тут боссы. Он сказал: «Передай Кили, что она может забирать этот ковер и обернуть им свою задницу».

– Славно, – усмехнулась я. Глория вздохнула.

– Этот парень в костюме, как он выглядел?

– Не утруждай себя, – ответила я за парня. – Я уверена, что это Кайл. Папочка Эй-Джи никогда бы не посмел так разговаривать в общественном месте.

Брат Эй-Джи, Кайл, занимал в банке пост менеджера среднего звена. Несмотря на то, что со мной он всегда бывал безупречно вежлив, я чувствовала, что он давно затаил обиду на старшего брата. Для всех в округе было очевидно, что клан Джерниганов поставил на Эй-Джи, именно он должен был быть первым гончим псом, а Кайлу всю жизнь придется нюхать зад старшего братишки.

Глория опустила взгляд на заказ и нахмурилась. Мы уже семь месяцев работали над косметическим ремонтом офиса «Мэдисон мьючел». То покрытие, что лежало сейчас в кузове грузовика, стоило кучу денег. И название нашей компании было крупным шрифтом пропечатано на листе счета, который крутил в руках Бенни.

– Они ведь не могут просто так взять и отказаться от поставки, – сказала я. – Или могут?

– Похоже, они уже отказались, – сказала Глория. – Я хочу сказать, что Бенни не удалось заставить их разрешить ему настелить это покрытие.

– Что прикажете с этим делать? – спросил Бенни. – Я не могу приступить к другой работе, пока не вытащу из машины этот ковер. У меня есть еще один заказ, который я должен выполнить сегодня утром.

– Сюда ты его сгрузить не можешь, – сказала Глория. – Здесь просто не хватит места.

– В любом случае Эндрю Джерниган уполномочил нас заказать этот ковер, – сказала я. Я готова была зубами скрежетать при одной мысли о нем. – Он же не может взять и все отменить просто потому, что имеет на меня зуб.

– Мне придется ему позвонить, – сказала Глория. – Возможно, Эй-Джи-старший тут ни при чем, и это просто выходка Кайла. Эндрю должен понимать, что такое профессиональные отношения.

– Возможно, – сказала я. Перед глазами у меня стояло лицо отца Эй-Джи на той достопамятной репетиции свадебного застолья. Он готов был разорвать меня от злости.

Эндрю Джерниган не отвечал на звонки Глории. Его секретарь холодно известила о том, что босс весь день будет отсутствовать. Глория бросила трубку на рычаг.

– Отлично. Бенни, тебе придется оттащить ковер на наш склад. – Она протянула ему ключи. – Мы тут пока все уладим, и я позвоню тебе, скажу, когда его надо будет настилать.

Бенни протянул Глории счет и заказ на работу.

– Это большой ковер, мисс Глория.

Вскоре после ухода Бенни нам позвонили от Аннабелл Гейтс. Это могла быть Аннабелл Шокли Уэйтс из клана Шокли Поултри.

– О, привет Кили, – сказала Аннабелл, причем ее голос был каким-то необычно визгливым и возбужденным. – Я не думала, что застану вас здесь этим утром.

– Я тоже не думала, – сказала я, чем привела Аннабелл в еще большее волнение.

– Я звоню Глории, чтобы сказать, что нам придется отменить сегодняшний ленч, – продолжила Аннабелл.

– Сожалею, – сказала я. – Все ли в порядке? Надеюсь, вы не заболели снова?

Аннабелл Уэйтс была дочерью куриных королей и была страшно богата. Но бедняжка постоянно страдала от таинственных недомоганий. Однако Аннабелл считалась одной из наших лучших клиенток. Она была из числа тех, кто любит часто чистить перышки. И сейчас мы как раз были на пороге серьезной «чистки», которая касалась кухни Аннабелл. Этот проект включал полную переделку «старой кухни». Последний раз мы производили подобную переделку той же кухни четыре года назад. Теперь нам предстояло вынести заднюю стену на восемь дюймов вглубь, построить кирпичную террасу в античном стиле и соответственно установить застекленные окна-двери нового образца. Если Аннабелл и готовила что-то, то разве что варила рис в пакетиках или разогревала в микроволновке готовые замороженные блюда, но она решила, что для ее нужд могут подойти лишь суперсовременная плита на шесть конфорок из нержавеющей стали, какую закупают профессионалы для ресторанов, громадный холодильник-морозильник, печь для гриля вдвое больше стандартной, такая же двойная посудомоечная машина и особо мощный холодильник для бара – чтобы охлаждать вино. И никак не меньше.

– Нет, я здорова, – дрожащим голосом сообщила Аннабелл. – Просто Уолтер думает… – (Уолтер Уэйтс – муж Аннабелл, который в основном занимался тем, что управлял огромным наследством жены, если, конечно, не был занят игрой в гольф.) – Вернее, мы вместе думаем, что нам надо подождать с кухней, пока ситуация на рынке немного не устоится.

– Подождать? – повторила я. Слово «подождать» зависло в воздухе, словно бомба, готовая взорваться в любую минуту. – Подождать с кухней?

– О нет. – Глория дважды, впрочем несильно, стукнулась головой о стол.

– Дай мне трубку, – решительно заявила она.

Я протянула трубку. Глория нажала на кнопку громкой связи, чтобы я могла слышать, о чем идет речь.

– Аннабелл? – заворковала Глория. – У тебя сегодня что-то опять с пищеводом? Или шпоры на пятках досаждают?

– Глория, дорогая. – Голос у Аннабелл снова стал дрожать. – Мои ступни просто меня убивают. Я даже чулки не могу на них натянуть, настолько они чувствительные. Уолтер считает, что я должна снова поехать к этому врачу в Джексонвилл.

– Бедняжечка моя, – сказала Глория, сочувственно щелкая языком. – Я обязательно приду к тебе и принесу немного специальной мази для ступней. Мне привезли ее из Англии. И еще – знаешь что? – я заскочу в «Силвер спун» и возьму тебе там твой любимый суп. А теперь сиди смирно, не успеешь и глазом моргнуть, как я буду у тебя.

– Но Уолтер думает, что кухню мне, возможно, не потянуть, с учетом того, в каком состоянии находятся мои ноги, и рынок ценных бумаг тоже, сама знаешь…

– Послушай, Аннабелл, – быстро заговорила Глория, – разве это не сам Уолтер тебе говорил, что он устал от этих темных дубовых шкафов? Разве не Уолтер ворчал, что в старом холодильнике не хватает места для пива?

– Да, но Уолтеру кажется…

Глория засмеялась своим звонким раскатистым смехом.

– Моя дорогая, когда это мы позволяли Уолтеру не давать нам делать то, что нам хочется? Помнишь, когда он сказал, что те портьеры для дамской гостиной слишком дорогие? И мы просто слегка урезали счет, и ты оплатила их из своих средств? Если быть честной, ты же знаешь, мужчинам никогда не понять, что приличные жилищные условия стоят немало. Слава Богу, твой папа оставил тебе достаточно денег.

– Папа всегда хотел, чтобы я жила в окружении красивых вещей.

– Только самое лучшее, таков всегда был девиз Артура Шокли, – согласилась Глория. – Надеюсь, сейчас Уолтер не с тобой?

– О нет, – сказала Аннабелл. – Он сейчас играет в гольф.

– Отлично, – ласково сказала Глория. – Может, и десерт какой-нибудь захватить? Как насчет лимонных батончиков?

– Ну… – колебалась всего лишь мгновение. – Только чтобы кусочков цедры было поменьше. Ты же знаешь, мой пищевод…

– Сейчас буду у тебя, – сказала Глория. Глория повесила трубку и почесала затылок.

– Что-то мне все это не нравится, – сказала она. – Сперва – банк, потом – Аннабелл.

– Это все Джерниганы, – согласилась я. – Они вставляют нам палки в колеса, вот что это такое. Уолтер Уэйтс плевать хотел на ситуацию на рынке, а уж до ступней Аннабелл ему точно нет никакого дела.

– Зато у него счет в «Мэдисон мьючел», и, как мне кажется, в гольф он играет с Джерниганом-старшим, – заметила Глория.

– Это все я виновата, – сказала я. – Аннабелл предлагала нам работу на триста тысяч долларов, и, чтобы сохранить эту работу, ты собираешься ехать к этой стерве и лизать ее старый костлявый зад.

– Кили, если речь идет о том, чтобы сохранить Аннабелл как клиентку, я не только буду ей зад лизать, я готова растирать шишки у нее на ногах и разжевывать ее лимонные батончики, – сказала Глория, взяв со стола сумочку. – Оставляю тебя тут за старшую, – сказала она, направляясь к двери. – И не волнуйся насчет Аннабелл. Она согласится. Особенно после того, как я скажу ей, что эти кухонные шкафы ручной полировки, которые ей так понравились, в следующем месяце будут продаваться со скидкой. Ты знаешь, что ее кузина Бекки как раз только что отремонтировала свою кухню? Черт меня подери, если Аннабелл позволит Бекки иметь то, чего у нее нет. Увидишь. Я сегодня же уговорю Бекки подписать чек.

– На эти шкафы скидки не будет, – заметила я.

– Но Аннабелл об этом не знает, – мрачно сказала Глория. После ухода Глории я стала готовиться к презентации, которую должна была устроить для наших новых клиентов, Сьюзен и Бенджамин Чин. Обоим было около тридцати, оба работали педиатрами и оба делали стремительную карьеру. Я встретила Сьюзи в прошлом году на мероприятии, устраиваемом Молодежной лигой. Когда она узнала, чем я зарабатываю на жизнь, она вцепилась в меня, как собака в кость.

– О Боже! – сказала Сьюзи, хватая меня за руку. – Пообещай мне, что ты приедешь ко мне и сделаешь все как надо.

– Что сделаю как надо? – спросила я.

– Этот дом. – Сьюзи застонала. – Этот ужасный, жуткий дом. Как выяснилось, Чины купили дом в псевдотюдоровском стиле в Хэмптон-Корт, новом жилом массиве, усеянном такими же новоделами под старину. Строители словно специально сделали дом по самым худшим образцам того, что принято называть английским загородным домом – темная штукатурка, темные панели, открытые потолочные балки, деревянные ставни слишком больших размеров, металлическая наружная дверь. Потолки были слишком высоки, деревянные полы слишком сильно блестели, окна и двери расположены неудобно, как, собственно, и сами комнаты.

Чины и их две маленькие дочки пытались как-то обжить этот дом, но родители были слишком заняты на работе, чтобы успеть задуматься о том, что им на самом деле нравится, и что нет. Соответственно никакого плана относительно возможной перестройки у них в голове не было.

Мы со Сьюзи провели вместе два счастливых месяца, болтая, гуляя по магазинам, вместе сидели в кафе, присматривались друг к другу, и лишь потом приступили к главному – к обсуждению того, как превратить их мавзолей в жилой дом.

Я принесла Сьюзи целую кипу журналов по интерьерам, чтобы она сделала закладки в тех местах, которые ей понравились.

Она вернула мне весьма аккуратно составленный отчет. Цвета – нейтральные, допустимо лишь немного красного и черного. Мебель – в основном традиционная, хотя Бен более склонялся в сторону современной, а Сьюзи нравилась мебель в фольклорно-французском стиле. Искусство – Бен начал коллекционировать современное южное фольклорное искусство. Сьюзи нравились цветочные акварели.

Бен тоже внес свой вклад в работу по переустройству дома. Он составил бюджет. За первый год Чины могли внести сорок тысяч долларов. На эти деньги они хотели бы обставить свою семейную комнату, купить хороший ковер в гостиную и приобрести люстру для столовой, которая пока еще пустовала.

Я как раз доставала образцы тканей для их новой софы и дивана, когда услышала, как зазвенел колокольчик над дверью.

– Привет, Сьюзи, – сказала я, держа в руке лоскут темно-зеленого сукна. – Я как раз думала о твоем новом диване.

Вместо того чтобы пройти и сесть за мой стол, Сьюзи продолжала стоять в двери, держа руки в карманах своего белого медицинского халата. Ее обычно сияющее лицо выглядело удрученным.

– О, Кили, – сказала она тихо. – Я не знаю…

– Что? – спросила я. – Что-то случилось?

– Мебель. Она такая дорогая. И может быть, мы выбрали не самое удачное время. Девочки еще очень маленькие. Может, глупо тратить столько денег на красивые вещи, когда дети могут в один момент все перепачкать. Знаешь, пятна от виноградного сока и рисунки на стенах…

– Но Бенджамин все просчитал, до последнего пенни, – запротестовала я. – Он ведь не говорит, что вы не можете тратить деньги, верно?

– Нет, не говорит, – сказала Сьюзи, прикусив нижнюю губу. – Он хочет, чтобы дом выглядел красиво, может, даже больше меня этого хочет.

Сьюзи посмотрела в окно.

– Знаешь, мы с Беном готовимся открыть собственную маленькую клинику. Мы уже купили землю недалеко от больницы, и архитекторы уже составляют план.

– Я оформляла много врачебных кабинетов, – быстро сказала я. – Мы могли бы здорово поработать над приемной. Сейчас такой выбор обоев и тканей – веселых и жизнерадостных, но не слишком кокетливых.

Сьюзи поправила бейджик, приколотый к карману халата.

– Дело в том, что нам нужна ссуда для строительства нового здания. И банкир задает много вопросов о том, куда идут наши деньги.

Я сжала в кулаке лоскут зеленого сукна. Я почувствовала, как краска прилила к лицу.

– Понятно. Твой банкир кто-то из «Мэдисон мьючел»? Сьюзи кивнула, слишком расстроенная, чтобы говорить.

– Прости, – прошептала она. – Мы с Беном ужасно себя чувствуем из-за всего этого. Мы любим нашу работу. Дети любят тебя. И я все еще думаю… после того, как все уляжется… Тогда никому не будет дела до нашего дизайнерского проекта.

Я встала и обняла Сьюзи за плечи. Она отвернулась.

– Могу я сохранить у себя те рисунки, что ты сделала? – спросила она.

– Конечно, – сказала я. – Мы вернемся к этому позже. Как ты сказала, после того, как все уляжется.

Сьюзи пожала мою руку.

– Здесь все повязано, – сказала она. – Мы думали, маленький город, все так дружелюбны. Все такие милые. Но нам нужны деньги, чтобы построить клинику. Поэтому приходится делать то, что совсем не нравится.

Я поймала себя на том, что говорю Сьюзи то, что говорил мне много лет назад мой собственный папа.

– Ты делаешь то, что должна делать.

– Но не обязательно мне это должно нравиться, – сказала Сьюзи.

Глава 10

Папа позвонил в среду в полдень:

– Ты сегодня придешь?

Я попыталась отговориться:

– О, папочка, я совершенно забыла, какой сегодня день. У меня вечером назначена встреча и еще куча всякой бумажной работы.

Но отца трудно было обмануть.

– С кем у тебя встреча?

– С новыми клиентами.

– Как их зовут?

– Ты их не знаешь.

– Ты удивишься, как много людей мне знакомы. Послушай, обманщица, я ведь знаю, что тебе слегка не по себе. И я знаю, что там у тебя происходит. Джи-Джи, и Эндрю, и вся эта банда Джерниганов думают, что они могут выбить тебя из седла, лишить бизнеса. Но я намерен постоять за тебя, и не дам такому случиться.

– Послушай, пап, я уже большая девочка, я справлюсь.

– Не сомневаюсь, что ты справишься. Я растил тебя не для того, чтобы ты, как страус, прятала голову в песок. В любом случае в шесть я тебя жду. Как всегда. Смотри не опаздывай, а то лососина пересохнет.

– Пап, – предприняла я очередную попытку, – у меня была трудная неделя. Я, честное слово, не настроена общаться с тетей Фрэн и дядей Бью, и их детишками.

– Тебе и не придется, – сказал отец. – Я их всех сегодня отправил за город. И денег на мотель дал. Так что никаких больше отговорок, поняла?

– Ладно, – сказала я.

Я могла бы догадаться, что отец не позволит такой мелочи, как широкомасштабный публичный позор, изменить нашу жизнь. В конце концов, сегодня была среда, и каждую среду по вечерам, сколько себя помню, мы ужинали вместе.

На самом деле отец не умел готовить. Но после того как мама от нас ушла, а я была в четвертом классе, он нанял домработницу по имени Хуанита. Она не слишком любила убираться, но и не видела в том большого смысла, но зато любила готовить. Любимым блюдом папочки в ее исполнении была запеченная лососина. Он так сильно полюбил его, что, еще до того как Хуанита рассчиталась, чтобы вернуться к себе и заботиться о внуках, отец предпринял радикальный шаг и выучил рецепт.

Если не считать воскресенья, единственным свободным папиным днем была среда. Поэтому по вечерам в среду он готовил. Меню менялось редко. Обычно отец запекает лососину и поливает ее лимонным соусом. В качестве гарнира подается консервированный горошек, рис, варенный в пакетиках, чай со льдом, а на десерт банановый пудинг.

Что касается меня, то визит к отцу в эту среду не сопровождался какими-то проблемами. В смысле работы, я хочу сказать. Наш бизнес рушился на глазах. Телефон внезапно замолчал. И, несмотря на то, что Глории удалось уговорить Аннабелл Уэйтс дать ход проекту по перестройке кухни, я знала, что тетя переживает.

После пяти я заперла салон, переоделась в шорты, футболку и кроссовки, заплела волосы в косичку и вытащила из сарая велосипед. До нашего с папой дома мне предстояло проехать две мили.

Всю неделю стояла жуткая жара, но сегодня после полудня прошел дождь, и запах умытого дождем тротуара, шелест надутых шин, ритмичные движения – все это успокаивало мои взвинченные нервы.

Приятно было оказаться вне всего этого, вне мертвящей тишины офиса, приятно было размять мышцы.

Когда я вошла в дом через заднюю дверь, вся в поту и тяжело дыша, отец как раз вытаскивал лососину из духовки. Он обвязал вокруг талии полотенце вместо фартука, а на голове у него была бандана.

Я поцеловала отца в лоб как раз под платком.

– Что это? Кого изображаешь: адмирала Нельсона или «Железного повара»?

– Ни того, ни другого, – сказал отец. – Я просто не хотел сдабривать наш ужин собственным потом, и еще я берегу прическу.

Он похлопал себя по облысевшей макушке и рассмеялся над собственной шуткой.

Я окинула взглядом кухонный стол, на котором стояли три тарелки.

– Я думала, Глория сегодня в Атланте.

– Она и есть в Атланте, – сказал отец, ставя горячую сковородку на кухонную стойку.

– Тогда кто с нами ужинает? – спросила я.

Отец достал из холодильника кувшин с ледяным чаем и налил мне стакан.

Я глотнула с удовольствием и окинула взглядом нашу старую усталую кухню с ее видавшими виды кухонными приборами и пластиковым покрытием стен над рабочими зонами. В семидесятых, когда мои родители построили дом, эта кухня, да и вообще все в доме, считалась последним писком – и в смысле дизайна, и в смысле техники. Как раз тогда отец начал зарабатывать настоящие деньги, торгуя автомобилями, и он хотел, чтобы все в городе знали, какой он счастливчик.

В холле нашего дома потолок был как в церкви и полы были мраморными, белое ковровое покрытие с жестким ворсом от стены до стены, большие окна с витражами и патио, в центре которого был пруд с рыбками и купальня для птиц.

Я все еще помню, как выглядел дом, когда все было новым и сияющим. Отец позволил маме заказать новую посуду из каталога «Джей-Си Пенни» и даже новые бокалы для вина.

Маме нравилась эта посуда. Тяжелые тарелки и бокалы, расписанные вручную, с изображением ярко-красных тюльпанов.

Когда мама ушла, то и эту посуду нам оставила. На самом деле, насколько мне известно (а для семи лет я была девочкой весьма развитой), моя мать вообще ничего не прихватила с собой из старой жизни, когда убежала из дома с продавцом из «Мердок моторс».

И отец очень многое оставил так, как оно было тогда, когда ушла мама. Ковер уже, конечно, давно заменили, кое-что было куплено из электрических домашних помощников, но, несмотря на все мои мольбы о том, чтобы отец разрешил мне сделать переоформление дома, мы и двадцать пять лет спустя ели с тех же тарелок и сидели за тем же кленовым столом на тех же стульях, имитирующих стол и стулья первых переселенцев в Америку.

Я развернула одну из поношенных золотистых салфеток, что отец положил возле каждого из приборов.

– Итак, кто наш таинственный гость?

– Ты не хочешь разогреть для меня горошек? – спросил отец, кивнув в сторону банки с консервированным горошком на кухонной стойке.

– Пожалуй, смогла бы. – Я нашла кастрюльку из полированного алюминия (из тех же старинных припасов) и, высыпав из банки горошек, поставила на конфорку.

– Рис готов, на случай, если ты хочешь разложить его на тарелки. Рекомендую воспользоваться для этого формочкой, – сказал отец, указывая на стеклянные креманки на той же стойке. – Но вначале советую положить немного масла.

– Знаю-знаю. Так как насчет твоего гостя?

– Хочешь пива? – спросил отец, открывая холодильник. – Я купил импортного, какое ты любишь.

– С меня пока хватит чаю, – сказала я. – Ну, давай же, па. Не заставляй меня гадать, кто придет к нам на ужин.

– Этот человек – новичок в городе, – сказал отец. Открыв дверцу духовки, он посмотрел на рогалики, которые там разогревал. – К тому же, симпатичный.

– Пап, ты не мог так поступить!

– Как поступить? – Взгляд у отца был совершенно невинный.

– Ты не мог устроить для меня свидание вслепую, особенно сейчас.

– Свидание? Черт побери, никакое это не свидание. Кили, ты же меня знаешь. Разве я когда-нибудь пытался устроить для тебя свидание? Ну, хоть раз в жизни?

– Прошу тебя, не прикидывайся. Помнишь того парня из рекламного агентства?

– Я думал, он сможет помочь тебе продвинуть бизнес, – сказал отец. – И кстати, о нем тоже ничего плохого нельзя сказать.

– Он плевался, когда говорил. Мне пришлось дождевик надеть, когда я пошла с ним на свидание. И он был не единственным кобельком, с которым ты хотел меня свести. Помнишь этого проныру – торговца Библией, которого ты встретил в бизнес-клубе «Ротари»?

– Немного духовности еще никому не навредило, – сказал отец. – К тому же этот парень неплохо зарабатывал.

– Он жил с матерью. У него даже своей машины не было. И когда я пришла на ужин в платье без рукавов, он попытался прочесть мне лекцию о греховности плоти.

– Ты преувеличиваешь.

– Он до сих пор посылает мне религиозные трактаты! – сказала я.

– Ну что же, тот, кого я пригласил, совсем другой, – сказал отец. – У него свой бизнес. Он купил здесь дом. Кажется, вы уже встречались. На самом деле, я думаю, если ты правильно разыграешь партию, этот парень мог бы подкинуть тебе работенку. Для вас с Глорией есть шанс заполучить неплохого клиента.

– Что за работа? – спросила я.

Но тут прозвенел звонок в дверь. Папа кинулся открывать, однако вовремя одумался и снял с пояса полотенце, а с головы бандану. Я потрусила следом.

– Только не пытайся свести меня с этим парнем, – прошептала я. – Я знаю, что ты действуешь из лучших побуждений, но прошу, не делай этого. Ладно?

– Ладно, – сказал отец. Он окинул меня взглядом. – Ты не хочешь умыться и причесаться? Может, стоит немного подкраситься? Чуть-чуть помады или что там у тебя есть?

– Нет, – решительно заявила я. Я взглянула в зеркало, стоявшее в холле. Коса моя наполовину расплелась, и то, что до велосипедного броска было у меня на глазах, теперь в виде грязного ободка лежало на веках.

–Я не собираюсь прихорашиваться для того, чтобы ты продал меня какому-то извращенцу, который и в городе-то без году неделя, – гневно прошипела я. – Я не настолько отчаялась.

В дверь снова позвонили.

– Отлично, – сказал отец. – Как тебе будет угодно.

Он открыл дверь. На пороге стоял Уилл Махони с бутылкой вина и пучком увядающих цинний.

– Привет, Уилл! – радостно воскликнул отец и от души пожал гостю руку. – Заходи.

Уилл зашел, бросив на меня недоуменный взгляд.

– Насколько я знаю, вы уже встречались с моей дочерью, Кили Рей, – сказал отец.

– О да, – сказала я, принимая протянутые цветы. – Фабрика бюстиков. Как приятно видеть вас вновь.

Я зашагала на кухню и, не оборачиваясь, крикнула:

– Па, подойди, пожалуйста, на кухню. Прямо сейчас.