Текст книги "Книжный магазинчик Мэделин"

Глава 11

Утром в следующую субботу фиолетовое небо пронзила молния. Прекрасное и одновременно пугающее зрелище! Я храбро пересекла дорогу под стеной дождя и открыла магазин пораньше, чтобы заняться кое-какими бумагами. Даже в помещении воздух был пропитан влагой, и затхлый запах старой плесени ударил мне в нос, едва я переступила порог.

Я налила кружку кофе и с ноутбуком устроилась в кафе, чтобы тщательно изучить мои финансы. Средств на текущем счете оказалось больше, чем я ожидала. С трудом удержалась от желания набрать номер Питера и позлорадствовать, однако, разобрав счета, я обнаружила, откуда взялся излишек. Счет за интернет большими красными буквами извещал меня о просрочке и необходимости оплатить задолженность немедленно. Неужели я прозевала квитанцию? Оплатив два месяца беспроводного подключения вместе с долгом, я окинула взглядом пустой магазин и забеспокоилась. Терять субботнюю торговлю из-за дождя просто непозволительно. Через неделю Питер будет ждать от меня перевода платежа по его части кредита. Я еще не разорилась лишь благодаря скромному авансу за публикацию моей книги, но этот источник средств не бесконечен.

По крайней мере, когда я сдам следующий роман, можно будет ждать очередной авторский гонорар. Не в силах контролировать погоду, я мечтала продавать написанные мною слова, чтобы поддерживать убыточный магазин. Если добьюсь успехов, то, пожалуй, сумею выкупить долю Питера. Впрочем, загадывать рано… Наконец, я открыла свою несчастную рукопись, чтобы хоть немного продвинуться. Надо придумать, как спасти переломную сцену.

«Рейн провел пальцем по залитой слезами щеке Лиры. Только один из них мог пройти через портал, и Рейн понимал, что это должна быть Лира. Он не представлял жизни без нее, зато его смерть помогла бы спасти остальных.

– Ступай, я пойду следом. – Голос Рейна звучал надтреснуто под давлением эмоций.

Лира опустилась на колени.

– Я не брошу тебя.

Портал дрогнул и сделался еще меньше. Скоро и у нее не останется шансов.

– Так нужно. – Он тоже упал на колени и приподнял подбородок Лиры. – Я должен знать, что ты в безопасности. Вперед.

Она обхватила руками шею Рейна и зарылась лицом в его грудь, тесно-тесно прижавшись. В это мгновение он каким-то образом нашел в себе силы поднять ее и отнести к порталу…»

Господи, просто ужасно.

И что, всегда так было? Или я слишком придирчива и смотрю на текст глазами Серебристого Лиса?

Будто откликнувшись на зов, мой телефон объявил о новом электронном письме, и я решила отвлечься и проверить почту. Пришел ответ от Серебристого Лиса – интригующе. Он изменил тему письма на «Прозрения», что еще больше разожгло мое любопытство.

«Клэр!

Благодарю за ваше последнее письмо. Думаю, нам обоим стоит извиниться друг перед другом. Наверное, и мне не следовало вступать в спор, но вы набросились на меня с такой силой… А теперь интересно было бы узнать, на какое прозрение я вас вдохновил своими якобы неучтивыми советами.

Раз уж вы кое в чем признались, позвольте и мне тоже.

Во время чтения вашей книги я пребывал в дурном настроении. Она помогла отвлечься от переживаний, а реакция на любовную линию, возможно, была вызвана моим состоянием. Видите ли, есть одна девушка… которую я никак не могу выкинуть из головы. И никак не могу добиться.

Протяну вам еще оливковую ветвь и признаюсь, что одна из сцен вашего романа мне особенно запомнилась. Я отчетливо представляю ее, будто видел на экране. Я имею в виду тот момент, когда Дейн кладет лепестки на спящую Лелу. По-моему, очень нежно и действенно: он жертвует своей магией, а она даже не подозревает. Вам отлично удалось показать, как сильна его любовь, что он готов на все, лишь бы наполнить ее тайным могуществом, не требуя ничего взамен, зная, что Лела может воспользоваться полученной силой против него, что свойственно ей по природе.

Ух ты. Вот это я загнул…

СЛ».

Неужели прошло всего две недели с тех пор, как он довел меня до слез? Чтение его более приятных слов потешило мое уязвленное самолюбие, пусть даже Лис снова неправильно написал имена героев. Я уже не так боялась, что мою книгу встретят с безразличием или насмешками. Он напомнил мне, что я гордилась написанным, и благодаря новой уверенности работа закипела. Впервые с того момента, как я прочитала его отзыв, писательство меня не пугало.

Признание Лиса пришлось очень кстати; я изливала страницу за страницей, не обращая внимания на незатихающую критику где-то в подсознании. Уставившись в потолок, я пыталась наколдовать идеальное слово для описания застенчивого выражения на лице Рейна… и тут вдруг весь магазин осветился, будто от взрыва бомбы, а стены затряслись от невероятного раската грома. Можно было бы насладиться волнующей непогодой, особенно раз она подпитывала меня энергией для писательства, но в подсобке что-то зашипело, и электричество вырубилось.

Я могла лишь проверить предохранители, поэтому достала фонарик из-под прилавка и пошла к электрощитку. Пощелкала рычажками – свет не зажегся.

– Эй? – послышался оклик Макса у входа в магазин. Значит, пора открываться, а у меня нет электроэнергии. Прекрасно.

Я бросила тщетные попытки и вышла из подсобки, чтобы помочь Максу занести заказ. Он осмотрелся и спросил:

– И давно ты без света?

– Недавно. Видимо, вырубился из-за грозы.

Макс нахмурился.

– Когда я подъехал, темно было лишь в твоем магазине. Ты точно заплатила за электричество?

Логичный вопрос, учитывая, что я только что наткнулась на неоплаченный счет за интернет.

– Позвоню в энергетическую компанию, – вздохнула я, следуя за Максом в подсобное помещение, где он тоже пощелкал предохранителями – по-прежнему безрезультатно.

Макс открыл заднюю дверь и выскочил под дождь. Я испугалась, что он наделает глупостей, например, полезет к главному рубильнику снаружи, и представила его с всклокоченными волосами и почерневшим лицом, как у детей в «Парке юрского периода» после удара током. Я и не заметила, что сжимала кулаки, пока Макс не вернулся.

– Ну что?

Он покачал головой, еще раз щелкнул главным предохранителем, и – о чудо из чудес! – тишину нарушило громыхание ожившего кондиционера. В передней части магазина замигал свет, но в подсобке я никогда его не включала, поэтому мы оставались в полумраке.

– Главное, не сдаваться, – заявил Макс и поднял бровь, придавая своему банальному замечанию скрытый смысл – словно подчеркивая, в чем именно я облажалась.

Как же меня злило, что на помощь в трудную минуту пришел Макс! Понятно, что мое упрямство было скорее вызвано почти родственным соперничеством, а не настоящей враждой – и все из-за накопившегося раздражения по мелочам. От его попыток изменить мой стиль ныряния, хотя сам же он в начале того лета ударился головой о трамплин, до непрошеного совета не брать занятия по углубленному английскому для двенадцатого класса уже в одиннадцатом[13]13
  В США учеба в старших классах длится четыре года – с девятого класса по двенадцатый.


[Закрыть]. Если бы я прислушивалась к рекомендациям Макса, то никогда бы не начала встречаться с Диланом.

Наверное, он хотел как лучше, однако я не просила его исправлять меня, спасать или рассказывать горькую правду. Если бы я была Рапунцель и у подножия моего замка появился бы Макс, я бы отрезала собственные волосы, чтобы доказать: спасибо, я и сама могу о себе позаботиться.

Поэтому я не показывала Максу мой роман. Боюсь представить, от скольких дурных привычек он бы решил меня отучить. Также именно по этой причине я пренебрегла советом, который он мне дал на прошлый День Благодарения.

За месяц до моей свадьбы.

Я попросила Питера провести этот праздник со мной и мамой, но он сказал, что ему нужно на пару дней уехать из Ориона. Причем поехал он вовсе не к своим родителям. Его дружки-иностранцы с работы надумали отправиться на горнолыжный курорт Вейл, и Питер к ним присоединился. Он даже не пригласил меня, заявив, что я все равно предпочла бы ужин с индейкой. Обещал загладить свою вину и со следующего года положить начало уже нашим собственным праздничным традициям.

Понятное дело, я разозлилась: закутавшись в теплый свитер, пошла на долгую прогулку вдоль ручья. Раздраженно шагала вперед, бормоча что-то себе под нос и периодически вскидывая вверх кулак; изо рта вырывались маленькие облачка пара. К моему великому удивлению, когда я добралась до моста, на его перилах сидел Макс и болтал свешенными вниз ногами, хмуро поглядывая на бурлящую воду.

Я закричала:

– Не прыгай!

Он неуверенно улыбнулся мне, и я села рядом, слегка толкнув его плечом. Макс спросил, зачем я пришла в такую даль, и я выложила самые сокровенные страхи.

Я сказала:

– Вряд ли Питер захочет оставаться в Орионе после свадьбы.

И еще:

– Порой мне кажется, что он любит не меня, а мой образ.

А также:

– Я думаю, не отменить ли свадьбу…

Я выговаривалась, стирая слезы со щек, а он слушал. В итоге я просто наклонилась, а Макса приобнял меня и испортил момент.

Он сказал:

– Я практически уверен, что Питер увезет тебя из Ориона.

И еще:

– Похоже, ты не бросаешь его лишь потому, что это проще, чем остаться наедине с собой.

А также:

– Я думаю, тебе стоит отменить свадьбу.

Не это я хотела услышать от Макса. Конечно, сама напросилась, но в этот момент меня нужно было просто подбодрить. Зря я надеялась, что он поступит как Лейла и скажет: «Все будет хорошо».

Я едва удержалась, чтобы не столкнуть его в ледяной ручей.

И когда Питер заставил меня выбирать между ним и Орионом и не явился на свадьбу, мне было еще больнее от того, что Макс оказался абсолютно прав.

Стоя в темной подсобке моего загибающегося книжного магазина, я пыталась понять, верный ли сделала выбор.

– Все в порядке, Мэдди?

Макс подошел ближе, и мне ужасно захотелось признаться. Нет, не в порядке. Магазин идет ко дну, и я боюсь остаться в одиночестве из-за упорного желания быть независимой. А независимость эта – сплошное притворство, я даже в своем уме не могу пройти тест Бекдел[14]14
  Тест Бекдел – тест на проверку художественного произведения на гендерную предвзятость.


[Закрыть]. Я так жажду общения, что на главную роль ухажера пыталась взять Чарли.

Впрочем, я знала, что скажет Макс. Что лучше быть одной, чем с неподходящим мужчиной. Черт, да он сам ни с кем не встречался с тех пор, как я вернулась в Орион. Похоже, его это не беспокоило. Даже в одиночестве Макс был успешнее меня.

– В полном порядке. Спасибо за помощь.

– Все могло бы быть иначе.

Я помедлила. Не стоило спрашивать, не стоило давать ему повод навязывать свои торговые предложения, но что-то в выражении лица Макса заставило меня задать вопрос:

– Ты о чем?

– Я тебе не враг. – Он облизнул губы и сделал шаг вперед. – Не понимаю, почему ты перестала мне доверять.

Вот бы рассказать ему про тот раз, когда я училась кататься на коньках, и Макс обещал держать меня, но отпустил, решив, что я справлюсь самостоятельно. В итоге я ободрала коленку, хотя проехала целую минуту, пока не поняла, что Макс отстал.

Затем мне почему-то вспомнился десятый класс, когда мы украли упаковку пива из шести банок и устроились в беседке – безумно счастливые и совершенно не ощущавшие страха. Слабачка Лейла уснула на скамье. Мы с Максом пошли гулять вдоль ручья, мы хохотали, притворяясь более пьяными, чем были на самом деле. С моста смотрели на водный поток, воображая себя свободными от всех запретов. Наши взгляды встретились.

Макс тогда сказал:

– Никогда не представляла, каково это будет, если мы поцелуемся?

Мой разум был затуманен, и не важно, представляла ли я наш поцелуй раньше, – как только Макс произнес эти слова, я не могла больше думать ни о чем другом. И поцеловала его.

На мгновение меня накрыло волной облегчения, и исчез подростковый страх показаться непривлекательной. Потом Макс запустил ладони в мои волосы, а я прикусила его губу.

Нас осветили фары приближающейся машины, и мы отпрянули в стороны.

– Ничего не было, – выпалила я.

Мы больше об этом не упоминали, и я никому не рассказывала о том, что случилось. Даже Лейле. Я доверяла Максу, считая, что ничего плохого из этого не выйдет. Возможно, если бы мы прямо и по-честному обсудили естественный интерес к поцелуям, наши дружеские отношения не стали бы такими натянутыми, но мы были еще детьми. Честно говоря, подобный разговор меня пугал. Вскоре после этого Макс стал все время проводить за учебой, стараясь затмить меня в плане образования. Чтобы соперничать с ним, мне пришлось заниматься вдвое усерднее. К одиннадцатому классу мы вступили в бесконечную битву за превосходство.

Я посмотрела на нынешнего Макса и сказала:

– Доверие здесь ни при чем. Просто я в тебе не нуждаюсь.

Он шумно сглотнул и пулей вылетел из магазина.

Как бы я ни старалась выкинуть наш разговор из головы, остаток дня я снова и снова проигрывала его в голове. Наверное, стоило извиниться, но мне почему-то было приятно, что Макс потерял самообладание. Когда он злился на меня, мы хотя бы становились равны.

Вопреки воображаемому совету Макса – а может, именно благодаря ему, – я взяла телефон и написала три слова: «Ты сейчас занят?».

Через пятнадцать минут Питер ответил: «Работаю».

В субботу днем. Ну конечно.

«Просто хотела сказать…». И что же я хотела ему сказать? Что я еще не сказала? «Мне жаль».

Я ждала ответа, переживая, что это было чересчур, но телефон наконец звякнул.

«Мне тоже».

Через пару секунд пришло следующее сообщение: «Что будете обсуждать на ближайшей встрече книжного клуба?»

Расстроенная, что он так быстро сменил тему, я ответила: «Унесенные ветром».

И тут до меня дошло. Неужели он собирается?.. «Думаешь принять участие?» – отправила я следом.

Хотела ли я этого?

Представьте ситуацию: в самом разгаре лекция Чарли о спорном характере «Унесенных ветром» с современной точки зрения. Распахивается дверь, как тогда при появлении Дилана, только внутрь заходит Питер, будто он тут хозяин. В принципе так и есть. Он подойдет прямо ко мне, встанет на колени, не боясь запачкать сшитый на заказ костюм, и скажет: «Мэдди, я пробовал жить без тебя, но разве можно прожить без самого главного? Я был не прав. Позволь мне вернуться».

Только этому не бывать. Он слишком заботится о своей одежде и никогда первым не признает, что совершил ошибку.

Ответа на мой вопрос не последовало. Как типично.

Я повернулась к ноутбуку и смотрела на мигающий курсор сквозь выступившие слезы, пока не осознала, что не стану писать о том, что мне хотелось бы спасти. Магические силы иссякли. Даже Рейн, придуманный мною герой, не мог понять, как спасти себя и любимую женщину. По крайней мере, у героини было более чем достаточно могущества, чтобы помочь им обоим. Если бы только я могла попасть глубоко внутрь и найти волшебный колодец, то перенеслась бы из одного мира в другой.

Правда, я уже не знала, какой мир выбрать.

Глава 12

Магазины в воскресенье не открывали из-за настойчивого требования Джентри посвящать «день Господень» общественным работам. Не все поддержали это предписание, но в какой-то момент перед моим возвращением в город совет проголосовал «за», и Джентри больше не выносил этот вопрос на повторное рассмотрение.

Так что по воскресеньям, до или после церкви, мы организовывали благотворительные забеги на пять километров или собирали сломанные ветки. Ближе к семи утра приходило электронное письмо, требующее явиться на Мэйн-стрит. Подписывал его весь совет, однако на месте только Джентри стоял с планшетом для бумаги и отмечал имена пришедших трудоспособных жителей.

Звук оповещения в моей личной почте раздался, едва я слезла с кровати. Нас созывали.

Пришли все местные предприниматели, поэтому справились мы очень быстро. В верхней части улицы Макс помогал Шоне, даже не глядя в мою сторону – ну и пусть. Я убрала несколько веток с тротуара.

– Ты взяла не все ветки! – крикнул Джентри. – Маленькие тоже не пропускай. – Он хлопнул в ладоши, будто возглавлял школьную постановку «Бриолин». – Кстати, Мэделин, я слышал, у тебя вчера отключился свет. Вызови электрика и убедись, что все в норме.

– Но…

– И твою витрину опять испортили.

Я повернулась и увидела: какой-то хулиган специально нарисовал буквы П и Л, переименовав магазин в «Пламенный мох». Черт, теперь придется перекрашивать. Опять лишние траты.

Джентри заметил, что Мидж раздает всем стаканчики с лимонадом, и направился прямиком к ней, размахивая пальцем.

– Мидж, не отвлекай людей от работы.

Через час Джентри объявил состояние тротуаров, улиц и других мест общего пользования удовлетворительным и отпустил собравшихся – как раз близилось время церковной службы. Перед уходом он напомнил всем членам городского совета о подготовке мероприятий к Дню независимости.

– Напишите по электронке, какие у вас продвижения!

Я ускользнула и постаралась соскрести как можно больше вандальской краски со своей витрины.

Проходивший мимо Макс посоветовал:

– Надо бы установить камеру и понять, кто это делает.

– Скорее всего, ты и делаешь! – крикнула я вслед.

– Я бы поменял название на «Каверзный вздох».

Я пробормотала себе под нос:

– Будь ты тут за главного, вывеска гласила бы «Командирский тон».

И тихонько рассмеялась.

Довольная работой, я бросилась в свою писательскую пещеру, открыла последний файл и начала вдохновленно писать, с радостью скрываясь в мире, который можно было контролировать.

«Лира пыталась высвободиться из оков; запястья кровоточили. Свет тускнел, вскоре она окажется в темноте. Переживая из-за того, что принесет с собой мрак, она прилагала все силы, но чары были мощными. Выпутаться из магических оков можно только с помощью магии. Лира закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании, стараясь не думать о тенях на полу, подбирающихся все ближе и несущих с собой Крид знает что. Окунувшись в глубины своей сущности, она дотронулась до могущественного источника, который не умела контролировать. Если…

Она распахнула глаза. Каждый уголок комнаты был залит светом. И этот свет исходил от Лелы…»

Проклятие.

Я ошиблась в имени собственной героини. Спасибо, Серебристый Лис! Стерла последнее слово, потом откинулась на спинку стула, чтобы потянуться. Каким образом он сумел так повлиять на меня всего за пятнадцать дней и четыре письма?

Интересно, где он живет, как выглядит, сколько ему лет? На сайте «Книжного отряда» не было фотографий рецензентов, зато на странице «О нас» я нашла краткую информацию.

«Серебристый Лис родился на Среднем Западе и провел детство, удаляя метелки с верхушек кукурузы летом и погружаясь в книги зимой. Предпочитает литературу мейнстрима и интеллектуальную прозу, но без стеснения признается, что питает слабость и к жанровой литературе, особенно к фэнтези. Первой прочитанной им книгой был «Маленький принц», и с тех пор он читает все, что попадает ему в руки. Если вы считаете, что Серебристый Лис лучше всего подойдет для написания отзыва на вашу книгу, укажите его имя в своей заявке».

Значит, кто-то отправил мой роман в «Книжный отряд» и попросил именно Лиса написать рецензию? Почему? Надо будет спросить у моего редактора.

Что же это за парень? Средний Запад охватывает большую территорию, но работа на кукурузных полях считалась летней традицией для старшеклассников в Индиане. Может, она распространена и в других штатах. Дилан в свое время по утрам помогал родителям на ферме, а возвращался измученный и с грубыми мозолями на пальцах – с игрой на гитаре даже не сравнится.

Упоминание «Маленького принца» натолкнуло меня на мысль добавить это произведение в список чтения для детского уголка на лето – когда-то я сама впервые услышала эту историю от миссис Мур в книжном магазине.

Я кликнула на ссылку под именем Серебристого Лиса и открыла его недавние записи. Вот так совпадение: последняя из рецензий была на «Гордость и предубеждение». Странно, что он выбрал такое старое произведение, и к тому же романтическое, хотя, возможно, Лис писал статьи не только о новинках литературы.

Не подскажет ли выбор имени что-то о его характере? Я слышала, что «серебристым лисом» на сленге называют привлекательных мужчин старшего возраста, однако он упоминал, что молод, поэтому я исключила этот вариант. Википедия подсказала, что серебристая лиса вообще-то относится к тому же виду, что и обыкновенная рыжая. А еще Сильверфокс – это героиня комиксов «Марвел», любовница Росомахи. Снова тупик. «Серебристый Лис» служит кодовым названием на некоторых военно-морских учениях; так называется один канадский остров, оттенок краски, автобусная линия и персонаж мифов о сотворении мира коренных народов США. Насчет последнего придется расспросить Чарли.

Как знать, вдруг Серебристый Лис – это и есть настоящее имя?

Я посмотрела на часы. Черновик надо было закончить раньше установленного редактором срока – не через три недели, а к ближайшей пятнице, чтобы успела прочитать Лейла. Вместо этого я начала писать электронное письмо, чувствуя себя немного глупо из-за желания ответить какому-то неизвестному человеку, с которым обменялась лишь несколькими посланиями. Его признание меня заинтриговало, захотелось узнать побольше об этом парне со Среднего Запада, читающем Джейн Остин вдобавок к предварительным экземплярам романов в жанре фэнтези.

«Серебристый!

Можно называть тебя так?:)

Желаешь узнать о моем прозрении? Дело в том, что я долго топчусь на месте, но теперь решила, что не буду сторониться свиданий. Прямо слышу, как ты шепчешь мне на ухо: «Попробуй». Чем только не пожертвуешь ради искусства, правда? Ты подтолкнул меня в нужном направлении, и хотя я еще не ощутила сильных эмоций вроде дурманящей сногсшибательной любви, которой могла бы наделить героев романа, тем не менее я задумалась о том, чего сама хотела бы получить в отношениях.

Удачи в твоих собственных романтических горестях.

Клэр».

Потом я добавила постскриптум, чтобы выудить из него еще один ответ.

«P.S. Что, черт возьми, заставило тебя написать отзыв на «Гордость и предубеждение»?»

Нажала «Отправить», включила радиостанцию с инструментальной музыкой и погрузилась в написание романа.

После обеда я взяла экземпляр моей книги и пошла повидаться с мамой – уж она точно будет гордиться моими достижениями.

Мама отдыхала во дворике с журналом и чашкой кофе. Мне не нравилось, что она живет совсем одна, хотя мама заверяла, что соседи составляют ей компанию. Рядом Бекетты, а еще не стоит забывать о вечерах сплетен, на которые собирались ее подруги. И все же больно представлять жизнь, полную одиночества.

Я налила воды из-под крана и бросила свою книгу на стол. Сама повалилась в кресло напротив и стала с восхищением рассматривать мамин сад. Виргинские мертензии выглядели потрясающе.

Мама прижала к груди мой роман.

– О, Мэдди, я так горжусь тобой! Принесешь еще экземпляров? Хочу отправить всем знакомым.

Я подавилась водой.

– Мам, если раздать все книги бесплатно, издатель не попросит меня написать следующую. Пусть люди ее покупают.

– Я просто хочу тобой похвастаться. – Мама подмигнула. – Ведь писательский талант тебе достался от меня.

Я засмеялась.

– Зато красота – от папы.

Она фыркнула, затем вздохнула.

– Он на самом деле был привлекательным…

Судя по фотографиям – да. Показывая мне снимки, мама задерживала на нем взгляд, водила пальцем по линии его подбородка.

– Когда ты поняла, что влюбилась в папу?

– Ох, дорогая. – Она уперла локти в стол и положила подбородок на ладони. – Я же рассказывала тебе про тот вечер, когда он пригласил меня на танец?

– Да. Ты пошла на выпускной с каким-то Коротышкой.

– Так его называл твой папа, а вообще-то того парня звали Джеймс. – Мне нравилось, что она называла своего мужа моим папой, хотя я никогда его не видела. Это создавало семейную атмосферу. – Симпатичный, но до Марка ему было далеко. Он целенаправленно пересек танцпол и сказал: «Ты сегодня чудесно выглядишь, Труди». – Мама стала обмахиваться. – Извини, просто это было чертовски сексуально. Он в таком красивом костюме, прожигает меня взглядом. Вряд ли в тот момент я поняла, что влюбилась в него, однако сейчас, вспоминая, я могу сказать, что так и произошло. И со временем он лишь подтвердил это.

К горлу подкатил ком.

– Прекрасная история, мам.

– Жаль, ты его не знала. Он был не таким, как все.

Как изменилась бы моя жизнь, будь у меня нормальный папа, отеческая фигура вместо мужчин и мальчишек, которых я встречала среди героев книг и в гостях у подруг, где наблюдала за поведением их отцов и братьев?

– А ты когда поняла, что любишь Питера?

– Не знаю. – Я закрыла глаза, стараясь вытеснить из головы воспоминания о Питере и сосредоточиться на ветерке, ерошащем мои волосы, на отдаленном шуме газонокосилки, на пригревающем ноги солнце. И все же мамин рассказ очень походил на мое знакомство с Питером, и на внутренней стороне век побежали картинки, будто кадры из кино.

Я встретила его в Индианаполисе, когда устроилась на работу после университета. Лейла была рада немедленно вернуться домой, я же хотела зрелой жизни вдали от Ориона, и вхождение в обыденный мир взрослых приносило мне некое извращенное удовольствие. Учеба превратилась в скучную рутину, но я, как положено, с энтузиазмом ходила по ярмаркам вакансий в надежде начать жить в «реальном мире».

И пошло-поехало: деловые костюмы, собеседования, письмо с предложением должности, поиск квартиры, новый ключ, старая мебель, ламинированный бейджик с моим именем, безликий отгороженный рабочий стол и команда похожих друг на друга коллег. Мама помогла мне устроиться и, с грустью попрощавшись, отправилась на машине домой (дорога занимала тридцать пять минут). Я осталась одна, но не чувствовала себя брошенной в большом городе, чье второе имя было «Яблоневый сад».

Я наслаждалась вкусом свободы и еще не успела оценить кандидатуры холостяков, когда впервые увидела Питера на корпоративной вечеринке. Он источал сексуальную уверенность, которая привлекает всех женщин. Ранние проблески седины в сочетании с элегантностью костюмов «Брукс Бразерс» прибавляли ему лишний десяток лет. Питер обладал такой неземной красотой, что притягивал взгляды всех собравшихся, однако сам не отрывал глаз от меня и зашагал прямиком в мою сторону, схватив два бокала с подноса официанта.

Он подошел ближе и протянул мне фужер:

– Бокал шампанского в обмен на ваше имя.

Я едва не рассмеялась от такой банальной попытки познакомиться.

– Вряд ли это назовешь честным обменом. Шампанское раздают бесплатно.

– В отличие от смелости, которая понадобилась мне, чтобы заговорить с вами.

И вот так, признав свою слабость, Питер завоевал мое расположение.

– Я Мэделин.

– Почти как у Пруста? – Он вздрогнул. – Извините, я не совсем ясно выразился. Мадлен – это такое…

Решил снисходительно объяснить все женщине. Я изогнула бровь.

– Небольшое бисквитное печенье в форме ракушки.

Он вытаращил глаза.

– О, ну конечно, как же вам не знать свою тезку. Не стоило мне…

– Если Марсель Пруст для вас не совсем ясен, боюсь представить, какого вы мнения об Антуане де Сент-Экзюпери, – ответила я, грозя ему указательным пальцем. Мое самолюбие было уязвлено.

Он расслабился, словно нашел выход из затруднительного положения.

– Признаю ваше превосходство в знании французских авторов, но вообще-то я читал «Маленького принца».

Красивый и начитанный?

– Как вас зовут?

Он протянул руку:

– Питер Мерсер к вашим услугам.

Это была чистая правда. Месяцами Питер ухаживал за мной так красиво, что было чем похвалиться. Мы флиртовали, переписываясь в рабочем чате, на день рождения на столе меня ждали цветы. На наше второе Рождество Питер удивил меня билетами на мюзикл «Гамильтон» и экскурсией на выходные в Чикаго. Дилан никогда и не пытался быть таким внимательным.

Питер был родом из другого мира, словно герой Фитцджеральда. Он обладал старомодной уверенностью в себе, основанной на давнем семейном богатстве, а к этому прилагались хороший вкус и утонченность. Он разборчивый, его одобрение нелегко заслужить. Одно то, что Питер выбрал меня, помогло мне решаться на поступки, о каких я раньше не смела и думать. Например, написать роман или приобрести книжный магазин. Может, набралась бы храбрости и сама, но, глядя на себя его глазами, я чувствовала прилив сил.

Тем временем мои новые взрослые обязанности уже не казались очень увлекательными, на смену им пришли нудные совещания, безграмотные письма, нормативные документы, от которых все расплывалось перед глазами, отвратительный жаргон и вызывающее уныние отсутствие какого-либо творческого начала в работе – и так день за днем. Я работала не хуже и не лучше других, я получала повышения. Мы с Питером отмечали эти этапы, словно они для меня были долгожданным успехом. Я поверила в ценность вознаграждений и много лет подряд, заполняя годовые отчеты, надеялась увидеть там не просто «Успешно», а «Превосходно». Ведь за оценку «Превосходно» давали головку сыра побольше, а еще я могла купить новые туфли, заполнить полки книгами и подключить премиум-пакет кабельного телевидения.

Увы, корпоративная жизнь разъедала меня изнутри.

Все беседы в офисе вращались вокруг спорта и комедийных сериалов, а Питер с его любовью к чтению и разговорами о книгах… в общем, выбирать особо не приходилось. Только наши отношения не давали мне убежать домой, поджав хвост.

Работа становилась все более скучной, и я начала представлять, как драконы залетят на совещание менеджеров и унесут прочь моих визжащих коллег. Или как откроется портал, манящий в приключение… Правда, я боялась, что попаду на финансовую встречу в другой части здания, если пройду сквозь него. Добившись отдельного кабинета, я получила возможность работать меньше, чем казалось другим. Поначалу я тратила это ценное время на то, чтобы быть в курсе последних новостей, а однажды открыла пустую страничку в ворде и вывалила на нее пришедшую мне в голову сцену. Потом еще одну. Вскоре фантазии, прежде лишь ненадолго отвлекавшие меня, превратились в серьезную проблему, в зависимость. Я печатала свои сочинения в черновиках электронной почты на телефоне, когда должна была слушать презентацию о новом программном обеспечении для расчета зарплаты. Начала писать по ночам, когда мы с Питером должны были проводить время вместе.

Мой уход в вымышленный мир, возможно, и нанес первый удар по нашим отношениям.

Первым делом это сказалось на общении. Мы сидели друг напротив друга в кофейне, Питер изучал курс акций на экране мобильного, а я грезила о волшебстве и хотела оказаться дома наедине с моими персонажами, хотела писать книгу, которую он в итоге возненавидел.

Вторым – и, вероятно, смертельным – ударом стал книжный магазин.

Сначала мы оба с нетерпением ждали новых приключений, обсуждали, что в итоге поженимся и станем жить где-нибудь поблизости от города. Все складывалось идеально. На Рождество в доме его родителей Питер сделал мне предложение, и мы назначили дату свадьбы на конец следующего декабря.