Текст книги "Сотки мне мечту"

Глава 4

Сначала Кэт увидела только впечатляющую панораму города, как в квартире у Адама. Она направилась к окнам, и ее шаги эхом отдавались в темноте. Появившаяся из-за облаков луна оставила дорожку на сверкающем паркете.

– Такое впечатление, что сейчас появятся Джинджер Роджерс и Фред Астер.[4]4
  Знаменитые танцоры, история жизни которых легла в основу известного фильма Ф.Феллини «Джинджер и Фред». – Примеч. ред.


[Закрыть]

Адам взял Кэт за руку и почтительно поклонился:

– Джинджер, можно пригласить вас на танец?

Кэт присела в реверансе:

– С удовольствием, Фред, но здесь, кажется, нет оркестра.

– Ничего. – Адам обнял ее за талию и прижал к себе. – Танец в темноте…

Его баритон годился только для семейной вечеринки, но у Кэт он вызывал трепет.

– Та-ра та-ра-ра, танец в темноте…

– Ты помнишь только эти слова? – спросила Кэт.

– Ага. Та-ра та-ра-ра…

Его рука опустилась ниже, прижимая ее еще крепче. Он кружил Кэт все быстрее и быстрее, пока лунный свет и тени не слились воедино.

– Адам, – засмеялась она, – мне надо отдышаться. Остановись.

Кэт села на подоконник и глубоко вздохнула. Боль, еще более резкая, чем раньше, говорила о том, что сердечное приветствие Пэдди и поединок на руках, вероятно, стали причиной растяжения мышцы.

– Все вокруг кружится.

Она закрыла глаза и подумала, что упадет, если сейчас встанет. «Это из-за танца… или из-за танца с Адамом?»

Он сел рядом и взял ее за подбородок. Глаза Кэт с трепетом открылись, когда Адам запрокинул ей голову.

– При свете луны ты похожа на снежную принцессу. Ты не растаешь, если я тебя поцелую?

Кэт почувствовала его дыхание на своем лице. И не успела возразить, как их губы слились в нежном поцелуе. Губы Адама снова и снова касались ее, дразня и искушая, призывая и обманывая. Кэт вдруг показалось, что все прекрасное и светлое во всей вселенной сосредоточилось в этом маленьком пространстве, которое они занимали.

Неведомое страстное желание захлестнуло ее, убеждая забыть о самоконтроле и предаться восхитительным ощущениям, которые так сладко соблазняли и одновременно предупреждали об опасности. Кэт положила руки Адаму на грудь и освободилась от притягательной силы его объятий.

– Не очень хорошая идея, – сказала она дрожащим голосом.

– Почему же? – спросил Адам. – Я считаю, что это одна из моих лучших идей за последнее время.

Он поцеловал ей брови, веки и кончик носа.

– Я не очень опытна в этих вещах.

Кэт встала, с облегчением почувствовав, что ноги ее слушаются, и отвернулась от испытующего взгляда Адама.

– Что ты подразумеваешь под «этими вещами»?

– Флирт, любовные истории… – Кэт пожала плечами. – Я знаю, что такое дружба, а любовные истории не самая сильная моя сторона.

– Ты не права. – Адам ласкал губами ее шею. – У тебя все будет прекрасно в любовных делах, а чтобы ты поверила в себя, я готов прочесть тебе корректировочный курс романтической терапии.

Кэт с трудом перевела дыхание от восторга, что ее тело продолжает открывать все новые ощущения. Но она сделала усилие и подняла лицо.

– Я не могу записаться на твой начальный курс, Адам. – Кэт стала дышать ровнее, положила руки ему на плечи и посмотрела прямо в глаза. – В моей жизни сейчас так много происходит. Нужно заниматься переездом, заботиться об отце. Потом моя работа… Мы могли бы быть просто друзьями?

– Это твое последнее слово?

– По крайней мере пока.

– Вы слишком много требуете, мисс О’Мэлли. – Адам тяжело вздохнул и с сожалением покачал головой. – Я надеюсь, друзья должны помогать друг другу?

– Конечно, – ответила Кэт. – Я верю, что поддержка в жизни необходима.

Она обвила его за шею и нежно улыбнулась. Адам тоже улыбнулся, взял ее за талию и приподнял. Кэт вскрикнула от нестерпимой боли.

– Что случилось?

– Время от времени колет в боку.

– Похоже, что не просто колет. И что значит «время от времени»? Когда это началось?

– Когда Пэдди сбил меня с ног, – неохотно призналась Кэт.

– Ты же сказала, что все в порядке.

Кэт только вздохнула и виновато улыбнулась.

– Вернемся наверх, там ты сможешь посидеть. – Он взял Кэт за плечи и повел в коридор. – Мы поднимемся на лифте.

– Адам, у меня болит бок, а не перелом ноги. Не надо обращаться со мной как с ребенком.

– Ты самая упрямая девушка, которую я знаю, – проворчал Адам, поднимаясь за ней по лестнице.

– Скажи спасибо, что я расширила твой кругозор.

Ее смех пресекся, от боли стало трудно дышать.

– Это острая боль в боку, да?

Кэт посмотрела на него уничтожающим взглядом. Адам не обратил на это никакого внимания. Он открыл дверь в мансарду и подвел Кэт к длинному дивану перед камином. Кэт опустилась на его мягкие кожаные подушки и расслабилась, поняв, что если дышать неглубоко, то можно контролировать боль.

– Что это за боль? – Адам сел рядом, и Кэт едва сдержала раздражение. – Тупая? Острая? Постоянная или…

– Только не говори, что в дополнение ко всем твоим достоинствам ты еще и врач.

Кэт сбросила туфли и осторожно вытянулась на диване.

– Врач! Прекрасная мысль. Надо позвонить Дому и послушать, что он скажет.

Адам взял радиотелефон со столика. Кэт попыталась вскочить, но шлепнулась обратно, радуясь, что Адам не заметил гримасу боли, исказившую ее лицо.

– Не смей никому звонить! У меня болит только при глубоком вдохе или резких движениях. Завтра все пройдет.

– Послушай, Кэт, – настаивал Адам. – Наверное, Дом скажет, что я делаю из мухи слона, но мне будет спокойнее, если я выслушаю специалиста.

– Ну хорошо, если это имеет для тебя такое значение.

– Я всего лишь пытаюсь обезопасить себя, если ты решишь обратиться в суд.

Кэт запустила в него подушкой и решила, что приступ боли стоил того, когда снаряд попал в цель.

Адам усмехнулся и пригладил свои взъерошенные волосы.

Кэт представила, как причесывает их, спускаясь вдоль изгиба его ушей к шее, где темные пряди завиваются. У нее снова стало сухо во рту, и она стала смотреть в окно, решив сосредоточиться на панораме. Затем осторожно встала и направилась в дальний конец комнаты.

Небольшое возвышение отделяло кухню от остального пространства. Кэт посмотрела вокруг с удивлением, не обнаружив обычного холостяцкого беспорядка. Стеклянная посуда и продукты были аккуратно расставлены на открытых полках, а кастрюли и сковороды сияли на фоне скучной кирпичной стены.

Любовь отца к растениям явно передалась и Адаму. На подоконниках стояли глиняные горшочки с цветами, а волны плюща свисали с потолка, образуя живую завесу.

Кэт оглянулась. Адам говорил по телефону, но слов она не разбирала. Кэт взяла толстый том кулинарного пособия и начала его перелистывать. Книгой часто пользовались, судя по жирным отпечаткам пальцев и следам муки на страницах.

Рядом с автоматической печью для хлеба стоял мощный миксер. Адам, похоже, серьезно занимался выпечкой. Кэт подумала, что должна очень понравиться своему будущему хозяину. Она не очень хорошо готовила, зато была одаренным едоком.

Адам запрыгнул на ступеньки с ее накидкой и сумкой.

– Дом хочет тебя осмотреть. Он говорит, это вряд ли что-то серьезное, но хотел бы быть уверен в этом.

– И где он?

– В больнице «Риверсайд». Дом подрабатывает в приемном отделении, пока его ортопедический кабинет ремонтируется.

– Я не поеду в больницу, – сказала Кэт голосом, не допускающим возражений.

– Послушай, речь не идет об операции на сердце. Он сделает пару снимков, даст обезболивающее и отправит домой.

– Я не поеду в больницу, – повторила Кэт тихо, но твердо.

– Я бы не хотел нести тебя до машины, но, если надо, я это сделаю. – Он замолчал и хлопнул себя по лбу. – Впрочем, что я говорю? Я хочу нести тебя до машины!

– Уговорил.

Кэт взяла сумку и, не взглянув на Адама, направилась к выходу.

– В чем дело? Тебя беспокоит еще что-то, кроме боли? Скажи, что случилось?

Кэт по-прежнему смотрела в сторону.

– Я очень не хочу туда возвращаться. Два года назад мою маму сбила машина. Она умерла в приемном отделении «Риверсайд».

Адам начинал терять терпение. Он вздохнул, вспомнив каменное выражение на лице Кэт, когда она шла за медсестрой в кабинет. Наконец автоматическая дверь с шуршанием распахнулась и появился бородатый мужчина в халате.

– Рад тебя видеть, старина. – Дом пожал руку Адаму и похлопал его по спине. – Здесь сегодня просто бедлам. Толпы пациентов. Поэтому тебе нельзя было пройти с Кэт.

– Что с ней?

– Все нормально, если не считать пары трещин на ребрах. К утру боль усилится, но через некоторое время все пройдет само.

– Черт! – Адам сунул руки в карманы и покачал головой.

– Да ничего опасного: через четыре-пять дней твоя подружка будет совершенно здорова.

– Тебе легко говорить. Это не твоя собака на нее набросилась.

– Да успокойся. Кэт смеялась до упаду, когда рассказывала об этом.

– Смеялась? Да ты волшебник! Когда мы ехали сюда, она не могла даже разговаривать.

– Да, девушка была подавлена. У нее с этой больницей связаны тяжелые воспоминания.

– Кэт рассказала тебе о матери? Вот так запросто? Мне это пришлось вытягивать клещами.

– Видишь ли, старик, ты не обладаешь таким обаянием, как я. А если серьезно, то я давно практикую и знаю, как помочь пациенту расслабиться. Пошли выпьем по чашке кофе, пока она оденется и подпишет кое-какие бумаги.

Они направились в небольшую комнату, где не было ничего, кроме автомата для кофе, потрескавшейся виниловой кушетки и раковины.

– Роскошная комната отдыха для персонала, – скривился Дом, нацедил кофе в пластиковый стаканчик и протянул его Адаму. – Расскажи мне про вас с Кэт.

– Дом, она потрясающий художник по гобеленам. Я хочу, чтобы Кэт представила эскизы в художественную комиссию «Интертеч», а она об этом и слышать не желает. Ты можешь в такое поверить? Получить шанс сделать главную работу для вестибюля нового делового центра! Любой художник прыгал бы от счастья, а ей хоть бы что.

– Наверное, на то есть причины.

– В общем, Кэтрин в таком состоянии, что ничего не хочет. – Адам улыбнулся в ответ. – И я собираюсь ей помочь из него выбраться.

– Зачем тебе это?

– Я же сказал: хочу, чтобы она сделала гобелен.

– И это единственная причина? Старик, я тебя никогда таким не видел. Меня беспокоит, как бы ты не заболел.

Через стеклянную дверь Адам увидел выходившую Кэт и выскочил в коридор. Ее лицо просветлело, но она сказала, почти не разжимая губ:

– Пойдем отсюда, пока твой друг не взял шприц.

– Следующая встреча с ним будет в неофициальной обстановке, – успокоил Кэт Адам и помог надеть накидку.

Дом предостерегающе поднял руку:

– Минутку. Ты помнишь все, что я сказал?

– Все предписания здесь. – Кэт помахала листком бумаги. – Неделю не поднимать тяжелое, обычный двигательный режим, обезболивающее, не содержащее аспирина… Ой, у меня дома только аспирин. Ты мне можешь что-нибудь дать?

– Ты живешь с семьей, Кэт?

– Да, с отцом, но он сейчас уехал. А что?

Дом нахмурился.

– Послушай совета врача и останься на эту ночь у Адама. Сейчас у тебя небольшая боль, а утром покажется, что по тебе пробежало целое стадо слонов. Я должен быть уверен, что о тебе есть кому позаботиться. Ты сможешь поехать домой завтра днем.

Кэт покачала головой и тяжело вздохнула:

– Это наказание за провинность.

– Я знаю, – ответил Адам. – У меня такие стесненные условия – надо подумать, куда тебя положить спать.

– Он когда-нибудь бывает серьезным? – спросила Кэт врача с притворным отчаянием.

– Никогда. С тех пор как двадцать пять лет назад мы с ним познакомились в песочнице, – ответил Дом, взял листок у Кэт и нацарапал несколько строчек на полях. – Поскольку ты едешь к Адаму, я кое-что изменил. Выпей на ночь пару бокалов домашнего вина, которое делает его отец, а обезболивающее – утром, когда откроются дежурные аптеки.

– Шутишь? – спросили Адам и Кэт одновременно.

– Такое лекарство способно вылечить все – вплоть до чумы, и потом оно очень вкусное. Для ребер с трещинами это будет очень хорошо. Адам, сделай так, чтобы Кэт хорошо выспалась. Это значит – держи собаку Баскервилей от нее подальше.

Динамик на стене затрещал:

– Дежурный врач! Срочно в палату номер три!

Дом подмигнул им и побежал по коридору. Адам обнял Кэт за плечи.

– Поехали?

Девушка прижалась к нему и снова тяжело вздохнула.

– Куда? В мансарду? Я слишком устала, чтобы возражать.

Адам потрогал ее лоб.

– Слишком устала? Значит, тебе хуже, чем я думал. Лучше я снова позову Дома.

Кэт признательно улыбнулась:

– Хватит ломать комедию, парень. Отвези меня домой. – И быстро поправила себя: – То есть в мансарду.

– Это и есть дом.

Адам обнял Кэт и повел ее к машине.

Глава 5

Дверь в мансарду распахнулась. «Я дома». Непрошеные мысли полезли в голову Кэт. Первая – пугающая мысль о том, что ее жизнь так изменилась за последние семь часов, вторая – неприятие этого.

Она остановилась на пороге и спросила, где Пэдди. Адам посмотрел на часы:

– Уже поздно, так что он, вероятно, спит в моей постели. – И включил приглушенный свет.

Он повел Кэт в другой конец комнаты по невысоким ступенькам за стеклянную стену. Звучный храп подтвердил предположение Адама. Пэдди растянулся во всю длину на ярком стеганом одеяле, покрывавшем огромную кровать. Хозяин толкнул его.

Пэдди открыл один глаз, злобно посмотрел на Адама и снова заснул. Адам схватил пса за ошейник и без всяких церемоний спихнул его на великолепный красно-черный ковер.

Кэт в ужасе вздрогнула.

– Ты позволяешь ему спать на таком ковре?

– Индейцы навахо делают прочные вещи. К тому же это легче, чем перекладывать Пэдди куда-нибудь еще. – Глаза Адама заблестели. – Послушай, если ты в самом деле хочешь платить за аренду, научи его хоть каким-нибудь манерам.

Кэт с сомнением посмотрела на Пэдди, чей храп отдавался эхом от розоватых кирпичных стен.

– А ты уверен, что этот пес обучаем?

– Если верить его последнему инструктору, он сообразителен, хотя и упрям.

Адам достал из шкафа красную ночную рубашку.

– Как насчет этого?

– Не могу представить тебя в ночной рубашке.

– А тетя Кармела может. Она мне их дарит на каждое Рождество. – Адам весело прищурился. – Представь меня зимой в тренировочном костюме. А летом… – Его голос интригующе затих.

– Слава Богу, сейчас зима, – ответила Кэт столь же ледяным тоном, сколь горячим было ее лицо.

– Уже почти весна, – напомнил ей Адам. – Весной все тает, даже снежные принцессы. – Он открыл дверь в ванную. – Не хочешь принять ванну, чтобы расслабиться?

– Я могу там заснуть, поэтому только переоденусь.

– Ну ладно. Я тоже надену что-нибудь поудобнее.

Он подмигнул и закрыл дверь. Затем направился к кровати, стараясь не думать о том, что Кэт будет спать там одна, в то время как ему предстоит ворочаться на диване. Он переоделся в вылинявшие джинсы и поношенную индейскую куртку.

«Пицца! – вспомнил Адам. – Она разогревалась в микроволновой печи!» Посмотрел на часы и нахмурился. Затем окликнул Кэт. Не услышав ответа, постучал в дверь ванной.

– Ты не передумала насчет ванны?

– Нет! – Ее голос казался расстроенным. – Но я еще даже не сняла это чертово платье.

Адам открыл дверь. Кэт опиралась на умывальник, ее лицо раскраснелось.

– Я не могу расстегнуть молнию.

– Почему ты меня не позвала?

Он подошел и откинул со спины ее рыжие волосы, ощутив пленительный цветочный запах.

– Потому что я не люблю просить о таких глупостях.

Язык у Адама прилип к небу, и он старался не обращать внимания на то, как ее шелковистые пряди щекочут ему руку. Он начал расстегивать молнию, обнажив полоску кожи, усыпанной веснушками, похожими на капельки жженого сахара. В какой-то момент Адаму захотелось попробовать языком, сладкие ли они.

Он расстегнул молнию до пояса и посмотрел в зеркало. Лицо Кэт стало пунцовым. Не отрывая глаз от ее отражения, он провел шершавыми пальцами по ее спине от шеи до кружева на комбинации.

– Дальше я сама, – прошептала Кэт.

Адам в ответ провел рукой в обратном направлении.

– Быть только друзьями? – Он запустил обе руки в ее волосы и медленно рассыпал их по обнаженным плечам. – Ты уверена, что хочешь только этого?

Кэт неуверенно улыбнулась и призналась:

– Некоторые части моего тела хотят большего.

Адам повернул ее лицом к себе. Глаза девушки блестели. Губы были влажны и слегка раскрыты.

– Дай подумать, – пробормотал он. – Эта часть тела хочет, чтобы мы были больше чем друзьями. – И коснулся пальцем ее мягких губ. – Я прав?

В ответ Кэт подняла голову и коснулась губами его щеки.

– Да, – прошептала она. – Да!

Адам поцеловал ее, сначала сдержанно, а потом все более пылко и настойчиво. По телу Кэт прошла дрожь, когда его язык вкушал сладость ее губ. Поцелуи снежной принцессы были сначала робкими, словно ждущими ответа. Адама охватило желание. Он ласкал ее плечи и руки. Платье Кэт соскользнуло на пол. Адам выпрямился и провел пальцами по впадинам над ключицами, а затем ниже – по нежным холмикам ее груди. Их немедленный ответ ощущался через мягкий шелк комбинации.

– Мне кажется, я нашел и другие заинтересованные части тела.

Кэт вспыхнула, но не отпрянула.

– Кажется, я знаю, – сказал Адам и нежно похлопал ее по лбу. – Ты еще не готова к этому, да?

Кэт посмотрела в сторону.

– Сейчас, наверное, готова, но не буду готова завтра. Извини.

– Когда мы будем заниматься любовью, я хочу, чтобы ты просыпалась с прекрасными воспоминаниями, а не с сожалением. – Адам грустно улыбнулся. – Я не хочу большинства голосов частей твоего тела. Мне нужно полное единодушие.

– Ты хотел сказать – если мы будем заниматься любовью, – поправила Кэт.

– Я пытаюсь представить себе результат. Как в творческом процессе.

Кэт выглядела озадаченной.

– Ты что же, ставишь себе цель и представляешь, как ее достигнуть?

Адам, раздумывая, прищурился.

– Очень важно детально представить себе ход событий. Я вижу, как мы сидим на диване. Это намного романтичнее, чем стоять над умывальником.

– Надо же что-нибудь усовершенствовать, – согласилась Кэт.

– Не мешай. – Адам посмотрел на нее с напускной суровостью. – Мы сидим на диване и пьем бренди.

– От бренди меня клонит в сон.

– Хорошо. Мы сидим на диване и пьем диетическую пепси-колу. – Он приложил палец к губам Кэт, удерживая ее от комментария. – На тебе что-нибудь мягкое и шелковистое. Твои волосы распущены, как сейчас. Ты гладишь меня по щеке.

– Вот так? – Кэт погладила его. – А что потом?

Язык у Адама прилип к небу.

– Ты говорила, что думала о наших отношениях. И что ты решила?

– Что было бы глупо рисковать нашей дружбой ради нескольких занятий любовью. – В глазах Кэт блеснуло озорное выражение. – Что, если мы намечаем себе разные цели?

– У тебя нет никаких шансов. Я очень настойчивый малый.

– Но почему? – спросила Кэт уже серьезно. – Ведь мы знакомы всего несколько часов.

– Но часов, наполненных столькими событиями! – напомнил Адам. – Я не могу тебе это объяснить. Между нами что-то произошло, Кэт. Разве ты не чувствуешь? Разве ты не хочешь понять, к чему это приведет? – Он сжал ее руки. – Я хочу знать о тебе все и хочу, чтобы ты знала все обо мне. С тобой я чувствую что-то, чего не знал раньше, и мне это нравится. Очень.

– Я тоже, и меня это пугает. Очень.

Зазвенел таймер, и оба вздрогнули.

– Пицца! – воскликнул Адам. – Надо ее вынуть. Ты сможешь надеть ночную рубашку без моей помощи? Хотя комбинация выглядит намного привлекательнее.

– Спасибо, – ответила Кэт, – но я не могу отказаться от столь экзотичной ночной рубашки.

– Этого-то я и боялся. – Адам нежно поцеловал ее. – Поспеши, пока пицца не остыла.

Он вышел, а Кэт снова прислонилась к раковине и прошептала:

– О да! Ты заставил меня почувствовать то, чего я не знала раньше.

Ее колени дрожали, а в животе, казалось, поселилась целая стая бабочек. Кэт с трудом удержалась, чтобы не догнать Адама и просить целовать ее снова и снова. Она повернулась, посмотрела в зеркало и подумала: «О Адам! Что ты со мной сделал?»

Отражение с загадочным выражением глаз казалось ей совершенно незнакомым. Раскрасневшиеся щеки, взъерошенные волосы, покрасневшие губы. «Неужели это я?»

Кэт медленно спустила комбинацию с плеч, и та соскользнула на пол. Она испугалась мгновенной реакции своего тела. Зеркало подтвердило ее опасения: оказывается, можно краснеть всем телом.

Повернувшись спиной к зеркалу, Кэт взяла красную ночную рубашку и с трудом надела ее. Потом застегнула пуговицы на груди и закатала рукава. Попыталась причесаться и снова почувствовала боль в боку. Щетка выпала из ее руки.

Выходит, что Дом был прав. Боль усиливалась.

Приподняв подол длинной рубашки, чтобы не споткнуться, Кэт вышла из ванной. Она с облегчением заметила, что Пэдди покинул спальню и теперь лежал, растянувшись на ковре перед камином.

Адам вышел из кухни, неся поднос с тарелками, салфетками и пиццей. Поставив все на невысокий столик, на котором уже находилась зеленая бутылка без этикетки, штопор, два бокала, он с удовлетворением оглядел свою работу.

– Ужин готов! И предписание Дома!

Ловко вытащив пробку, Адам наполнил бокалы.

– Не припомню, чтобы доктор что-нибудь прописывал тебе, – съязвила Кэт.

– Это его оплошность. Мне тоже нужно немного выпить, дабы успокоить расшатавшиеся нервы. За твое здоровье!

Кэт смотрела, как мерцает огонь камина сквозь жидкость соломенного цвета.

– Я почему-то всегда считала, что вино должно быть красным.

Она сделала глоток, и ей обожгло горло. Кэт закашлялась до слез.

– Это не совсем то, о чем говорил доктор, – признался Адам. – У меня не осталось отцовского вина, поэтому я налил граппу. Ее гонят из виноградной выжимки.

Кэт наморщила лоб, что-то вспоминая.

– Гонят? Значит, это как виски?

– Немного покрепче. Скорее как бренди.

– Бренди? Но я терпеть не могу бренди. От одного его запаха меня клонит в сон.

– Извини, доктор прописал.

– Может быть, лучше одновременно есть?

Кэт откусила большой кусок пиццы и стала запивать его. Напиток уже не казался таким взрывоопасным. Тепло, растекавшееся по телу, стало очень приятным.

– Твоя граппа похожа на солнечный свет. – Она улыбнулась и сделала еще глоток. – Это такое приятное ощущение, когда ее проглатываешь.

– Не увлекайся, – предупредил Адам. – Здесь нет приза тому, кто быстрее выпьет.

– Очень жаль, потому что я выиграла. – Кэт осушила бокал и поставила его на стол. – Если бы ты был гостеприимным хозяином, у тебя нашелся бы приз.

– Какой, например? – Адам сделал большой глоток.

– Я знаю, что мне нужно. – Кэт нежно смотрела на него.

– Правда? – Адам подвинулся поближе.

– О да! Носки. У меня замерзли ноги.

– Черт! – Адам наклонился и положил ее ноги к себе на колени. – И в самом деле!

Он начал растирать ей ступни.

– Как приятно! – мечтательно улыбнулась Кэт. – Если так будет продолжаться всю ночь, то носки не потребуются.

Адам чертыхнулся вполголоса и встал.

– Нет уж. Лучше я сделаю травяной чай и принесу тебе очень теплые носки.

– Я не хочу чаю! – крикнула Кэт ему вдогонку. Она сползла с дивана и села на пол. – Не надо обо мне так беспокоиться.

Кэт подлила себе немного граппы, поднесла бокал к губам и задумалась.

Здравый смысл напоминал, что пить крепкие напитки, оставаясь на ночь в обществе незнакомого мужчины, и позволять ему себя целовать – значит, поступать очень неблагоразумно. Но дух авантюризма возражал, что Адам – друг Лиссы и что Кэт пьет и проводит здесь ночь по совету врача.

Здравый смысл продолжал свой безжалостный монолог, предупреждая об ужасных последствиях безрассудного поведения.

– Ах так? – громко заявила Кэт. – Я тебя утоплю.

Она разом проглотила содержимое бокала. На ее лице появилась кривая, но довольная улыбка.

Послышались быстрые шаги, Адам наклонился сзади над диваном. Кэт запрокинула голову и улыбнулась ему.

– Забавно, – сказала она, – вверх ногами ты выглядишь лучше. – И, подняв бокал к глазам, стала смотреть в него, как в подзорную трубу. – А может быть, и нет.

– Кэт, – спросил Адам со смешком, – ты еще выпила?

– Я следовала рекомендации доктора.

Адам обошел диван и сел рядом.

– Когда это ты научилась так послушно следовать рекомендациям?

Он поднял ногу Кэт и начал надевать ей носок.

– Я могу надеть свои собственные носки без посторонней помощи. Большое спасибо. – Она отдернула ногу.

– Отлично. Давай. Хотя это и не твои собственные носки.

Он бросил их ей на колени и положил руки на край стола, сосредоточив все внимание на камине.

Кэт взяла носок и осторожно нагнулась к ноге. Боль не ударила ее. Да здравствует граппа!

Девушка начала натягивать носок. Он раскачивался на кончиках пальцев. Кэт сдвинула брови и попробовала снова. На этот раз ей удалось надеть носок на три пальца.

– Черт! – пробормотала она, взглянув на Адама, который делал вид, что не замечает ее усилий. – Ну надевайся же! – прошептала Кэт, нацепив носок на все пять пальцев и дернув его на себя. – О нет!

Она в отчаянии закатила глаза. Пальцы упирались в пятку носка. Кэт поняла, что граппа ослабляет не только боль, но и координацию и нужно просить о помощи.

Подозрения, что Адам демонстративно ее не замечает, подтвердились, когда он облокотился на диван, закрыл глаза и зевнул. Кэт пришлось покориться неизбежному.

– Адам! Помоги мне надеть носки.

В уголках его губ появилась улыбка.

– Мне кажется, я не слышал волшебное слово.

– Пожалуйста.

Он приоткрыл один глаз и взглянул на Кэт.

– А как насчет нежного и сладкого «пожалуйста»?

Кэт наклонилась к столу.

– А как насчет еще одного бокала граппы?

– А как насчет «нет»? – Адам быстро схватил бутылку со стола.

– Поставь на место, умник!

Кэт направила на него палец, гневно сверкая глазами. Адам поставил бутылку и снял носок, болтавшийся на ноге Кэт.

– Неплохая работа.

Кэт запустила обе руки в волосы, закрыла глаза и мелодраматически произнесла:

– «Неплохая работа, Кэт. В следующий раз у тебя выйдет лучше». – Она отпустила волосы и открыла глаза. – Вот так всегда говорили мои родители, с тех пор как я себя помню.

– Так вот почему ты такая независимая.

Адам надел ей носки, потом одной рукой обнял, а другой взял под колени. Одним движением он поднял Кэт, посадил на диван и укрыл ее шерстяным пледом.

– Тебе не больно?

– Ни капельки. Или ты был очень осторожен, или это волшебное действие граппы.

– Значит, папа заслужил похвалы. – Адам сел на другом конце дивана. – Как насчет сказки на ночь?

– Замечательно! Например, «Спящую красавицу». Это моя любимая.

Адам отрицательно покачал головой.

– Как насчет того, чтобы ты рассказала сказку?

– Когда рассказываешь, очень хочется пить. Может быть, еще чуть-чуть граппы?

– Ни в коем случае. Еще немного, и ты будешь в невменяемом состоянии. – Адам подергал ее за ноги. – Прежде чем спать, расскажи о себе.

Кэт натянула плед на голову.

– Ну давай, – уговаривал Адам. – Выговорись.

Кэт спустила плед и разгладила его мягкие складки.

– Я думаю, что быть единственным ребенком в семье очень сложно. Родители не ждали моего появления. Врачи сказали, что они не могут иметь детей, поэтому в начале шестидесятых годов мама с папой открыли музыкальный клуб. Его назвали «Коммон граунд», потому что они любили разные музыкальные жанры и хотели привлечь таких разных слушателей, которые обычно не собираются вместе. Потребовалось несколько лет, но в конце концов клуб стал популярным. А потом появилась я. Думаю, родители должны были чувствовать то же, что и человек, выигравший в лотерею слона или жирафа. Дорогая штука, но что с ней, черт побери, делать? Им хотелось, чтобы я как можно скорее повзрослела.

Дрова в камине затрещали и рассыпались со снопом искр. Кэт смотрела на огонь, удивляясь тому, как любящие родители и в общем-то счастливое детство оставили в ней такое чувство одиночества.

– Меня очень любили и хвалили, но всегда только за то, что я что-то сделала сама. «Хорошая девочка! Ты все делаешь самостоятельно». Эти слова я помню с самого детства.

– А если ты поступала неправильно?

– Тогда я слышала что-то вроде: «Это было неплохо. В следующий раз старайся сделать лучше». Я завидовала своим друзьям, чьи родители просто садились и помогали им решать задачи по математике. Завидовала семьям, где можно за обедом обсуждать какие-нибудь идеи, вносить свои предложения. Понимаешь, что я имею в виду?

– Конечно, и я думаю, что это был бы ад. Когда мы с отцом и тетей Кармелой садились за стол, у нас всегда было три различных мнения. А за воскресным обедом с родственниками их бывало от пяти до четырнадцати. Это ужасно шумно.

– Это просто восхитительно!

На лице Кэт появилось тоскливое выражение.

– Да? Но только не тогда, когда я играл в баскетбол. Я был в команде единственным, чью бабушку выдворили из спортзала.

– Почему?

– Бабушка ударила судью сумкой и потребовала, чтобы он не засчитывал мне штрафных очков. Остальные мои родственники последовали за ней, каждый высказал судье все, что о нем думает.

Адам подмигнул Кэт, которая хохотала, держась за бок.

– Я предполагаю, что твои родители были более сдержанными на публике.

Кэт представила себе отца, смотрящего по телевизору спортивные передачи со свежей газетой на коленях, и снова рассмеялась.

– Прежде всего родители ходили на мои выступления по очереди. У них была очень насыщенная жизнь, и они всерьез обсуждали, кто был в последний раз и у кого больше дел в клубе. Единственный случай, когда они пришли вместе, было окончание средней школы. – Глаза Кэт заблестели, и она горько усмехнулась. – Для них это было что-то вроде Дня независимости и благодарения одновременно. Я превратилась в симпатичную взрослую девушку с четырехлетней стипендией в школе искусств. Знаешь, Адам, я почти слышала их вздох облегчения, когда директор вручал мне аттестат. – Кэт расправляла пальцами бахрому на пледе. – По-настоящему они любили только друг друга. Вот почему я не хочу любить так.

– Как? – удивился Адам.

Она развела руками и пожала плечами.

– Быть так связанной с кем-то. Мой отец был похож на зомби, когда мама умерла. Это ужасно больно – так сильно любить.

– Откуда ты знаешь? Может быть, твой отец считает, что счастье перевешивает боль.

Кэт покачала головой, откинула плед и свесила ноги с дивана.

– А еще я знаю, что мне надо тебя покинуть на несколько минут, и помощь мне не потребуется.

Она поднялась с дивана и медленно пошла в ванную. Зазвонил телефон, и Адам взял трубку.

– Кэт! Это Лисса. Она хотела сообщить, что с благотворительным фондом все о’кей, но тебя не было дома, поэтому она решила поискать тебя здесь.

– Прекрасно! – крикнула Кэт в ответ.

Через пять минут Кэт вышла из ванной, чувствуя себя легче, после того как ополоснула лицо холодной водой. Адам все еще разговаривал по телефону.

– Сейчас в галерее мало покупателей, так? Я спрашиваю потому, что, если у Кэт будет свободное время, она бы, возможно, захотела заняться дизайном для «Интертеч». Да? Это классно! Ты сама ей завтра скажешь.