Текст книги "Моя нежная фея"

Глава 21

Миссис Маркс сделала шаг вперед, слегка изогнув брови.

– Добрый вечер, сэр. Разве мы с вами знакомы? Какого черта все врываются в этот дом без объявления! Благодаря судьбу за плохое зрение отца – о чем все знали, – Доминик постарался войти в образ Кайла. Заговорил с медленным тягучим выговором:

– Примите мои извинения, миссис Маркс. Я и не подумал о том, что вы с моим отцом незнакомы. Миссис Маркс, миссис Ректор, позвольте вам представить: граф Рексэм. А это моя сестра, леди Люсия Ренбурн.

Миссис Маркс быстро пришла в себя.

– Какая приятная неожиданность. Позвольте, я позвоню домоправительнице, прикажу, чтобы для вас приготовили комнаты. Как жаль, что мы не могли сделать этого раньше, – добавила она с едва заметным раздражением, дернув за шнурок звонка.

От Рексэма не укрылась ее нервозность, однако он лишь пожал плечами.

– Мы едем на север. Я просто решил заехать взглянуть, как тут у Максвелла идут дела с ухаживанием. – Он перевел взгляд на Мэриан. – Хорошенькая. И вовсе не похожа на сумасшедшую.

Мэриан отошла к стене. Взгляд ее стал совершенно пустым. В этот момент Доминик благодарил судьбу за то, что Мэриан не разговаривает. Одному Богу известно, что она могла бы наговорить.

– Вы, наверное, устали с дороги, – поспешно произнес он. – Не хотите ли бокал хереса?

– От бренди я бы не отказался. Доминик направился к буфету, надеясь, что дамы простят его за то, что он ведет себя как хозяин.

– А ты, Люсия?

– Как обычно.

Люсия взглянула на обеих дам извиняющимся взглядом, с такой искренностью, от которой могли бы растаять самый жестокие сердца.

– Миссис Маркс, миссис Ректор, я прошу прощения за то, что мы ворвались в ваш дом в такое неподходящее время. Выражение лица миссис Маркс смягчилось.

– Ничего страшного, моя дорогая. Я просто перенесу обед на час позже.

– Нет-нет. Мы сейчас допьем, а потом попросим принести подносы с едой к нам в комнаты. – Рексэм прикрыл рот рукой, пытаясь скрыть зевок. – Не хочу причинять вам еще большие неудобства. Мы пробудем у вас один день. Уедем послезавтра утром.

Он даже не счел нужным посоветоваться с Люсией насчет обеда, с раздражением отметил Доминик. И даже не спросил хозяек, как они относятся к тому, что незваные гости пробудут в их доме две ночи. Он попытался оправдать отца тем, что тот, вероятно, считает брак с Мэриан делом решенным, а значит, их семьи – как бы уже породнившимися. Однако на самом деле Рексэм скорее всего просто не допускает и мысли о том, что кто-то может воспротивиться его желаниям.

Наливая отцу бренди, Доминик пытался сообразить, что же обычно пьет его сестра. Он покинул Дорнлей, когда она еще училась в школе. Когда-то она очень любила лимонад, но он здесь его не обнаружил, как и никакого другого напитка, который, по его мнению, она могла бы любить. Ладно, будь что будет. Он налил ей хереса.

Отец, занятый беседой с миссис Маркс, взял из его рук бокал не глядя. Люсия же нахмурила брови:

– Херес, Кайл?

Она взглянула на брата. Глаза у нее расширились от удивления, она едва не выронила из рук бокал. Со зрением у сестрички все в порядке, и ее не провести. Доминик это прекрасно понимал. Она бы распознала его в первый же момент, если бы не ожидала увидеть здесь Кайла.

Повернувшись так, чтобы она единственная из всех могла видеть выражение его лица, он приложил палец к губам. Взглядом умолял ее молчать. Она сделала глоток, крепче ухватила пальцами ножку бокала, перевела глаза на отца.

– Хорошо, что он из тщеславия не хочет носить очки, – едва слышно произнес Доминик. – У меня есть веская причина находиться здесь, клянусь тебе.

Люсия испытующе смотрела на брата:

– Да, для тебя же лучше, чтобы она у тебя была.

– Я тебе потом все объясню.

Он отошел. Слава Богу, Люсия его не выдала. Пока.

Отец и сестра удалились в отведенные для них комнаты. Доминик вздохнул с облегчением. Однако присутствие отца ощущалось во всем доме подобно грозовой туче. На сегодняшний вечер он в безопасности. Но что будет завтра? У Рексэма, может быть, и плохое зрение, но глупцом его никак не назовешь. Если Доминик не сможет говорить с отцом на темы, близкие тому и Кайлу, его очень скоро выведут на чистую воду, и тогда только держись…

Занятый невеселыми мыслями о том, сколько людей придут в ярость, узнав правду, Доминик не мог наслаждаться обедом. Кусок не шел ему в горло.

Мэриан исчезла сразу после обеда. Доминик тоже извинился и покинул гостиную. Дамы ничего не имели против. Наоборот, в его отсутствие они могли свободно поговорить о внезапном нашествии семьи Ренбурн.

Лакей проводил его наверх, к комнате сестры. Доминик осторожно постучал в дверь, втайне надеясь, что та уже заснула. Но Люсия ответила на стук:

– Войдите.

Он открыл дверь и вошел. Люсия в голубом пеньюаре, ниспадавшем пышными волнами, сидела за туалетным столиком. Служанка расчесывала ей волосы. Она обернулась, кинула на брата недобрый взгляд.

– Можешь идти, Джейн.

Служанка удалилась. Люсия подождала, пока за ней закроется дверь.

– Ну, что происходит, Доминик? Он подошел ближе.

– Сейчас все объясню. Но неужели ты не хочешь сначала обнять своего блудного брата?

– Конечно, хочу. – Выражение ее лица смягчилось, на нем появилась улыбка. Она поднялась, крепко обняла его. – Давно мы с тобой не виделись, Дом. Но что это за опасная игра? Я весь вечер воображала, что будет, если ты попадешься. – Она отступила, нахмурила брови. – У тебя ведь есть для этого веская причина, не так ли?

– Почему-то я не удивляюсь, что во всем снова обвиняют меня, даже не выяснив, в чем дело. А все объясняется очень просто. У Кайла оказалось какое-то Другое важное дело – он не сказал, какое именно, – вот он и попросил меня заменить его здесь.

Люсия опустилась на стул, не веря своим ушам.

– Кайл попросил тебя помочь, и ты согласился… По-твоему, это так просто? Да вы уже сколько лет не разговаривали друг с другом!

– Можно сделать вывод, что для него это очень важно. – Несколько секунд Доминик колебался, не решаясь открыться сестре. Но если он собирается просить ее о помощи, ей придется лгать ради него. Она заслуживает того, чтобы знать всю правду. – Я не знаю, чем он занят, но скорее всего его сейчас нет в Англии. Он собирался отсутствовать несколько недель.

Люсия начала закручивать длинные волосы в тугой жгут.

– Зачем же ты согласился? Тебя что, забавляет возможность провести двух милых пожилых дам и помешанную девушку?

– Люсия! – Он сорвался с места, начал беспокойно расхаживать по комнате. Положительно его сестра становится слишком циничной. Да и чего еще ожидать?

Уже несколько лет она вращается в лондонском высшем свете, а это может очень быстро убить всякую наивность. – Поверь, мне этот обман нравится еще меньше, чем тебе. Я согласился по двум причинам. Во-первых, Кайл пообещал отдать мне поместье Брэдшоу в случае успеха. Она широко раскрыла глаза:

– Боже правый! Значит, для него это действительно серьезно. Да, от такого предложения трудно отказаться. А вторая причина?

Он колебался, уже жалея о том, что заговорил о другой причине.

– Он мне показался таким… отчаявшимся. Как будто, если я не соглашусь ему помочь, он сорвется.

– В последнее время Кайл действительно выглядел расстроенным. Я волновалась за него. Но он ни за что не сказал бы своей маленькой сестренке, в чем дело, даже если бы я и решилась спросить.

– Самая безмолвная скала могла бы поучиться молчаливости у Кайла.

После того как их отправили в разные школы, он возвел между ними дополнительную стену молчания. Доминик, приезжая на каникулы, рассказывал о занятиях, о новых друзьях, обо всем. Он пытался сохранить дружеские отношения между ними. Но Кайла его жизнь, по-видимому, .совершенно не интересовала.

Люсия мрачно смотрела на Доминика.

– Я рада, что он тебе небезразличен и что ты решил ему помочь. Мне до сих пор непонятно, почему вы с ним разошлись. Казалось бы, близнецы должны любить друг друга. Когда-то вы ведь очень дружили.

Он остановился у окна, выходившего на переднюю Лужайку. Луна освещала подъездную дорожку.

– У меня никогда не было к нему других чувств. Думаю, и у него тоже.

– О да, ты ему вовсе не безразличен. И он был очень обижен тем, что ты от него отвернулся. Так же как ты не можешь пережить тот факт, что он наследник, а ты нет.

Доминик резко повернулся, яростно сверкнув на сестру глазами. Да, она очень повзрослела. Он с тоской вспомнил то время, когда ей было десять лет. Пятна от травы на юбке, растрепанные волосы… Тогда она беззаветно любила своих старших братьев.

– Я не спрашивал твоего мнения о моих отношениях с Кайлом.

Она лучезарно улыбнулась:

– Знаю. Я вызвалась добровольно.

– А, госпожа Озорница снова прискакала на лихом коне. – Он вспомнил ее детское прозвище. – Ну ладно, хватит обо мне. У тебя есть какие-нибудь новости?

Она залилась румянцем.

– Я помолвлена.

– Правда?! Я, наверное, пропустил объявление в газете.

– Мы еще не давали официального объявления. – Она тряхнула головой. – Собственно, мы поэтому и оказались здесь. Едем с папой к родителям Роберта в Ланкашир. Извещения разошлем после того, как будут подписаны все бумаги.

Доминик ухмыльнулся:

– И ты, конечно, предпочла бы быть там, вместо того чтобы тратить время в Шропшире. Рексэм, наверное, счастлив, что ты наконец приняла чье-то предложение. Еще год-два, и тебя можно будет списывать в тираж.

Она рассмеялась:

– Ты прав. Папа вздохнул с облегчением. Хотя и не очень одобряет этот брак. Все время твердит, что я могла бы найти партию получше, чем сын какого-то барона.

– А ты, судя по всему, так не считаешь. – Он взял с туалетного столика маленькую стеклянную баночку с каким-то маслом. Интересно, Мэриан тоже пользуется такими? Нужны ли они ей? – И кто же этот счастливчик? Какой-нибудь дьявольский красавец, я уверен.

Люсия с энтузиазмом подалась вперед на своем стуле.

– Роберт Джастис, наследник лорда Джастиса. Не могу сказать, что он красив… как вы с Кайлом… но у него так искрятся глаза, и с ним так приятно разговаривать, и… – Она запнулась и снова залилась румянцем.

– И так приятно целоваться. Не сомневаюсь. Доминик покопался в памяти. Перед его мысленным взглядом возник плотный шатен с приятной улыбкой. Действительно, не писаный красавец, но… Сестра хорошо разбирается в людях. Он крепко обнял ее.

– Желаю тебе счастья, сестренка. Я с ним встречался пару раз. Хороший человек.

– Я знаю. – Она оторвалась от него. – А как насчет леди Мэриан? Будет Кайл счастлив с ней? О ней рассказывают… такие странные истории.

Доминик застыл. Как больно в очередной раз услышать о том, что Мэриан предназначена для Кайла.

– Она не такая, как другие, но… очаровательная. Если Кайл даст себе труд узнать ее получше, я уверен, они прекрасно поладят.

Люсия задумчиво кивнула, по-видимому, не вполне убежденная:

– Она хорошенькая. Хотя платье у нее ужасно старомодное.

Доминик прикусил язык, хотя ему очень хотелось сказать, что Мэриан не просто хорошенькая, она красавица. И платье, считавшееся прекрасным двадцать лет назад, прекрасно и сейчас. Если он это скажет, проницательная и восприимчивая сестра заподозрит, что его чувства к Мэриан далеко не братские.

– Здесь в деревне ей нет необходимости обновлять гардероб. Но у нее много других способностей. Например, она прекрасная садовница. И еще: в Индии она научилась рисовать узоры на коже с помощью хны. – Он ухмыльнулся. – Можешь попросить ее изобразить имя Роберта в таком месте, где его не всякий сможет увидеть.

– Доминик! Как тебе не стыдно! – Люсия задумчиво прищурилась. – А вообще-то… эти рисунки со временем стираются?

– Да. И я обещаю тебе, что Роберт будет заинтригован. – Доминик прикрыл рукой зевок. – Пора идти спать. Надо как следует выспаться, если я хочу завтра заставить Рексэма поверить в то, что я Кайл. С ним мне никогда ничего не удавалось.

– Папа не так уж плох. Дом, если только его не мучает подагра. Побольше терпения. Если не сможешь сдержаться, сразу себя выдашь. Кайл всегда сдержан и вежлив, даже когда это очень трудно.

Обычно Доминик позволял себе роскошь не сдерживаться чаще, чем Кайл. Он попросту хлопал дверью и уходил из дома, в то время как Кайл, будучи наследником, оставался и терпел. В первый раз Доминик задался вопросом, является ли холодная сдержанность брата природным свойством, или ему пришлось воспитать ее в себе в результате общения с их отцом.

– Ты будешь молчать, Люсия? Я знаю, что прошу слишком многого, но если Рексэм узнает… – Доминик сделал выразительный жест.

– Я ничего не скажу. Мне даже думать не хочется о том, что произойдет, если папа догадается, что ты не Кайл. – Внезапно у нее перехватило дыхание. – А слуги? Папин Уилкокс, наверное, уже видел твоего слугу.

– Кайл одолжил мне Моррисона. И тому тоже не хочется, чтобы Кайл попал в беду.

– Ну тогда, может быть, у тебя это пройдет. Постарайся говорить как можно меньше. – Люсия покачала головой. – Но потом-то что? В Уорфилде наверняка заметят разницу, когда в следующий раз здесь появится Кайл. Доминик пожал плечами:

– Я говорил ему об этом. Он считает, что мнение миссис Ректор, миссис Маркс и слуг не имеет значения. А леди Мэриан, как он думает, вообще ничего не заметит. Люсия фыркнула:

– Ты в это веришь?

– Мне остается только надеяться на то, что он окажется прав.

Думать о будущем не хотелось. Если до следующего приезда Кайла пройдет несколько месяцев, подмену могут не заметить. Но если брак должен будет состояться до возвращения лорда Грэма, тогда память о Доминике не успеет потускнеть.

Черт побери! Он не хочет, чтобы Кайл женился на Мэриан! И все же если рассказать об их обмане сейчас, это только ухудшит положение.

Мысли вихрем кружились у него в голове. Он пожелал сестре спокойной ночи и вышел.

Мэриан выждала несколько минут после того, как Ренбурн вышел из спальни сестры. Потом взяла свое незатейливое сооружение из цветов и постучала к ней в дверь. Появление Йены Эймс после стольких лет разлуки разожгло ее любопытство по отношению к другим молодым женщинам. В особенности к той, которая являлась сестрой Ренбурна.

Леди Люсия открыла дверь. Мэриан отметила, что у нее такие же темные волосы и голубые глаза, как у брата. Она казалась одного возраста с Мэриан, хотя была на несколько дюймов выше.

– О, леди Мэриан! Добрый вечер!

Мэриан протянула ей свой подарок – высокий стеклянный цилиндр, который раньше использовался в кладовой для хранения припасов, а в нем – ветки благоухающей сирени, перевитые темным поблескивающим плющом. Мэриан намеренно соорудила почти обычный букет, опасаясь, что дама из Лондона не оценит ее эксцентричные композиции. Фактически Ренбурн единственный из всех мог их понять.

Люсия приняла букет с любезной улыбкой.

– О! Как мило! Благодарю вас. – Она зарылась хорошеньким носиком в цветы сирени. – И как приятно пахнет. – Она подняла глаза на Мэриан. – Входите, пожалуйста. Так как нам предстоит породниться, я думаю, не мешает познакомиться поближе.

Она отступила, сделав Мэриан знак пройти в комнату.

Мэриан надеялась на это приглашение. К любой другой гостье она бы вошла без всяких церемоний. Но ей не хотелось, чтобы сестра Ренбурна плохо о ней подумала. Как непривычно… беспокоиться о том, что подумает о тебе совершенно посторонний человек. Мэриан совсем не понравилось это чувство. Но она сейчас испытывала именно это – ей небезразлично, что подумает о ней сестра Ренбурна.

Люсия поставила цветы на столик у кровати. Обернулась к Мэриан с нерешительным видом:

– Я слышала, что вы не говорите, и… я… я не знаю, как себя вести. Заранее прошу простить меня, если случайно чем-нибудь вас обижу. Я этого совсем не хочу:

Мэриан понравилась ее прямота. Истинная сестра Ренбурна. Она сделала жест, предлагая Люсии говорить. Та опустилась на кровать в облаке голубого шелка.

– Официально это еще не объявлено, но я тоже скоро собираюсь замуж. Мы с папой как раз едем в Ланкашир к моему нареченному, познакомиться с его семьей. Рассказать вам о нем? Папа считает меня дурочкой из-, за того, что я все время готова говорить о Роберте. Но вы женщина и, наверное, поймете меня.

Мэриан улыбнулась, приняла заинтересованный вид. Села на диван. Люсия принялась описывать многочисленные достоинства досточтимого Роберта Джастиса. Лицо ее так и светилось, и это заинтриговало Мэриан. Вероятно, это признак влюбленности…

Испытывает ли Люсия то же яростное физическое влечение, что и Мэриан? Если так, то она, по-видимому, слишком хорошо воспитана, чтобы это показать. Однако этот свет, озаряющий лицо, этот огонь в глазах, вероятно, зажжены страстью.

В конце концов Люсия замолчала и смущенно рассмеялась:

– Кажется, я вам все уши прожужжала. Вы очень терпеливы. – С отсутствующим видом она откинулась на спинку кровати. – Надеюсь, вы так же полюбите моего брата, как я люблю Роберта. Я все время думаю только о нем. Мы собираемся пожениться в начале осени. Не могу дождаться этого дня.

Мэриан отвела глаза, боясь, что сестра Ренбурна догадается о ее чувствах. Она не знала, что такое любовь, что такое брак. Лишь по чистой случайности узнала, что такое страсть.

Однако прекрасно понимала, что значит – думать о человеке постоянно.

Люсия прервала ее мысли. Голос ее звучал нерешительно:

– Брат сказал, что вы умеете рисовать хной узоры на коже. Мне… мне это показалось… очень интересным.

Мэриан подошла к ней, откинула правый рукав. Показала искусно нарисованный узорчатый браслет на запястье.

– Какая прелесть! – Люсия осторожно дотронулась до рисунка, словно боясь повредить его, – Брат говорит, со временем это стирается?

Мэриан кивнула. А ведь они как будто и в самом деле беседуют, хотя она отвечает не словами, а жестами и мимикой. Она не видела в этом опасности. Люсия скоро уедет, и уж она ее не выдаст. А ведь Ренбурн оказался прав: беседовать гораздо приятнее, когда оба собеседника принимают в этом участие. Однако она не чувствовала, что готова открыться перед домочадцами.

Люсия вспыхнула румянцем.

– А вы не могли бы… вы бы не согласились… сделать надпись у меня на плече… там, где это будет скрыто под платьем? – Она указала пальцем, где именно. – Только инициалы: «Р» и «Л».

Мэриан едва не расхохоталась. Итак, светская дама хочет удивить своего нареченного. Значит, в ее любви определенно присутствует страсть. А может, это Ренбурн навел сестру на мысль, что тайная надпись заинтригует мужчину? И если так, означает ли это, что он тоже будет заинтригован?

Мэриан сделала Люсии знак подождать. Вернулась в свою комнату, приготовила раствор хны. Сестра Ренбурна ей определенно понравилась.

И кроме того, Люсия навела ее на очень интересную мысль.

Глава 22

Ласковый морской ветер быстро домчал их до Кадиса – города белоснежных башен, поднимавшихся из самого моря, подобно сверкающей мечте. Констанция выросла на севере Испании, далеко от побережья, однако она бывала в Кадисе и навсегда запомнила красоту этого города.

Кайл расхаживал по берегу. Как бы ему хотелось, чтобы она сейчас была с ним… Но она спала, оглушенная лауданумом.

Он не мог усидеть на вилле в ожидании, пока она проснется, поэтому решил побродить по городу. В величественных зданиях и на площадях, казалось, витал дух финикийских торговцев, основавших Кадис три тысячи лет назад, и римлян, создавших здесь порт своей империи. Позже Кадис стал испанскими колониальными воротами. .Через него в Испанию стекались богатства Америки.

Больше всего ему понравился бульвар, протянувшийся вдоль набережной. Кайл наслаждался панорамой гавани, испытывая чувство вины оттого, что может восхищаться красотами, в то время как Констанция лежит дома и умирает. И все же не мог унять радостного возбуждения при звуке голосов, выкрикивающих какие-то фразы на различных языках, не мог не думать о далеких землях, которые посетили эти корабли.

Запахи порта все еще щекотали ему ноздри, когда он вернулся на виллу. Она стояла в очень красивом месте. Владел ею их лондонский друг, разбогатевший на перевозках хереса из Кадиса. Рексэм, разумеется, не одобрял друзей-торговцев. Кайлу же они казались более интересными людьми, чем аристократы его собственного круга.

Едва он вошел в прохладный холл, как к нему подбежала служанка Констанции Тереза. Глаза ее потемнели и расширились от волнения.

– Милорд! Пойдемте скорее!

О Господи! Не может быть! Нет, еще нет! Не так скоро. Он помчался мимо служанки в комнату Констанции, которая выходила во внутренний дворик с садом. Ветер разносил запах цветущих апельсиновых деревьев, такой до боли живой в отличие от мертвой тишины, царившей в комнате Констанции. На один ужасный момент ему показалось, что она уже мертва. Потом он услышал тяжелое хриплое дыхание.

Он взял ее за руку, словно пытаясь вызвать оттуда… издалека.

– Тереза, за врачом послали?

– Да, милорд. Но я не знаю, когда он придет. Он был не в силах просто сидеть и ждать.

– Принеси бренди и ложку.

С чувством облегчения оттого, что теперь ответственность перешла к нему, Тереза повиновалась. Кайл молился, чтобы это помогло, в то время, как служанка вливала бренди из ложки в сжатые губы хозяйки, по нескольку капель за раз, чтобы та не захлебнулась.

Веки Констанции дрогнули.

– Я напугала тебя, друг мой. Прости. Он вздохнул с облегчением:

– Пока ты здесь, все остальное не имеет значения.

Она сжала его руку, но так слабо, что он едва почувствовал.

– Мое время… еще не пришло. Я скажу тебе, когда посылать за священником.

Он улыбнулся ей, хотя все тело сотрясала дрожь. Инстинктивно он почувствовал, что она была на грани. А он еще не готов ее отпустить.

Нет, он еще не готов.