Текст книги "Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья"

3
Интегральный интеллект: картирование паттернов человеческого улья

«Тот факт, что пчёлы сегодня располагают картой, необязательно значит, что у них она была до того, как эволюционировал их танец: карта могла прийти позднее в виде экономичного способа работы со сложной информацией».

Gould and Gould, 1988, p. 107

«То, что мило нашему сердцу, совпадает с объективной структурой целостности или жизни в том или ином предмете. По мере того, как мы познаём „то“, что мило нашему сердцу, мы начинаем видеть, что это глубочайшее из того, что есть. Это применимо ко всем суждениям – не только в отношении строений и произведений искусства, но также и в отношении действий, людей, вообще всего».

Alexander, 2002, p. 315

Интеграция качеств, которые создают оптимальные условия для человеческого обитания

Город – это живая система, эмерджентно возникающая из намерений и взаимодействий индивидов и групп, чтобы произвести как сознающее присутствие (или дух), так и местообитание (или построенный город). По разным оценкам, в зависимости от авторитетного источника, население города может быть от 50 тыс. человек (именно такие города строили древние римляне и именно такое количество особей может содержать пчелиный улей) до 20 млн. человек (как в уже построенных японских, китайских и мексиканских городах).

Интегральный город – это способ рассмотрения города, независимо от его размеров, как целостной системы – живой системы, которая эмерджентно возникла из экологии сознания и наполнена (но не ограничена) дискурсивными, политическими и религиозно-духовными контекстами, сплетёнными с определённой природной средой (такой как гора, море или степь), климатом и естественной экологией. Интегральному городу свойственны динамичность, адаптивность и отклик на присущие ему внутренние и внешние жизненные условия. Интегральный город оперирует наподобие сложной адаптивной человеческой системы, которая концентрирует ареал обитания для человека, подобно тому, как пчелиный улей – для пчёл, а муравейник – для муравьёв. Будучи естественно-природной системой, он сталкивается со всеми теми же проблемами, факторами и вызовами, которые воздействуют на любую концентрацию жизни: устойчивое поддержание потоков информации, материи и энергии ради выживания человеческой жизни (Miller, 1978).

В чём состоят интегральные качества человеческих ареалов обитания?

«Интегральный» – это термин, который вбирает в себя все качества оптимальных условий ареалов обитания людей. Я использую термин «интегральный», чтобы отразить слияние трёх интегральных познавательных линий, основанных Эрвином Ласло, Клэром Грейвзом с Доном Беком и Кеном Уилбером. «Интегральный» – значит, целостный, исчерпывающий, интегрированный, взаимосвязанный, всевключающий, всеохватный, живой и динамичный, быстро откликающийся и адаптивный. «Интегральный» не означает нечто расколотое, частичное, исключающее, застывшее, неизменное. «Интегральный» отражает условия жизни, в которых мы возникаем: они включают сознание, комплексность, адаптацию, эволюцию и развитие. «Интегральный» – достаточно объёмный термин, чтобы включить всё бытие: красоту, истину и благо; хорошее и плохое; сознательное и бессознательное; положительное и отрицательное; инь и ян; добродетели и пороки; тело, разум, сердце и душу; тебя и меня; нас и их.

«Интегральный» – это слово, корень которого имеет отношение и к слову «интеграция», и к английскому слову «integrity» – целостность, добропорядочность. Добропорядочность (англ. integrity) включает в себя внутреннюю непротиворечивость и внешнее уважение. Последнее слово подразумевает согласованность и сонастройку, оно включает ещё и морально-нравственный аспект, соединяющий его с этической последовательностью. Добропорядочность, по-видимому, имеет отношение к субъективным и межсубъективным качествам жизни. Интеграция, с другой стороны, имеет отношение к объективным и межобъективным аспектам жизни. Интеграция указывает на сфокусированный синтез, объединение, комбинирование. Она означает объединяющее вовлечение и совмещение того, что ранее было разъединено. (Некоторые люди даже могут связать интеграцию с расовой интеграцией – основополагающей целью социальных преобразований в двадцатом веке.)

С точки зрения математики, интеграл имеет отношение к недробному или целому числу. В английском языке «integer» (целочисленная переменная) даже называется натуральным числом. Совмещая аспекты добропорядочности и интеграции, интегральное включает в себя согласованность добропорядочности и синтезирующее свойство интеграции. «Интегральное» – это слово, описывающее паттерны бытия, которые возникают из объединяющего сознания Вселенной, в котором всё на системном и природном уровне взаимосвязано со всем, в котором жизнь на планете Земля тотально взаимосвязана, начиная с микроскопического уровня и заканчивая макроскопическим. На самом деле каждый предмет или событие не являются только паттерном материи, энергии и информации: они суть система, пребывающая в интегральных отношениях с другими системами. Вся Вселенная есть система систем систем без конца и края.

Некоторые учёные полагают, что паттерны бытия и существования проходили процесс эволюции в течение последних 14 млрд. лет, начиная с того момента, как Вселенная началась Большим взрывом, а возможно – даже выстраиваясь на сознании, предсущем этому событию (а также, что могут быть другие параллельные вселенные, наполненные нескончаемо обучающимся сознанием). Эрвин Ласло описывает это сверхсознание как «ин-формирование» – буквально: вселенскую силу взаимосвязывания, которая «ин-формирует» всё сущее (Laszlo, 2004). Он полагает, что информация имеет вездесущий, вибрационный или волноподобный характер, и отличает её от той разновидности информации, которая заземлилась и кристаллизовалась путём соединения материи и энергии. (Определение, даваемое Ласло, см. в словаре терминов.)

Паттерны информации, энергии и материи (в этой Вселенной, галактике, Солнечной системе, на этой планете) в последние 100 000 лет произвели человеческие системы, имеющие выраженную форму сознания. В рамках этих эмерджентных жизненных условий (см. рис. 3.1), каждый человек несёт внутри себя значимые свидетельства о сложных эволюционных паттернах живых систем. Наши физические тела созданы из воды и «пыли» физической планеты Земля и нашего трёхслойного мозга. На рис. 3.2 продемонстрировано то, что мы биологически унаследовали от пресмыкающихся и животных до обладающих зачатками языковой коммуникации приматов (Margulis & Sagan, 1997; Sahtouris, 1999).

Рис. 3.1. Эмерджентная самоорганизация Вселенной и человеческой жизни. Источник: Jantsch, 1980, p. 132.

Рис. 3.2. Триединый мозг. Источник: Howard, 1994, p. 34.

В той же степени, в какой эволюционно развились наши тела, эволюционировали в направлении большей сложности и наши общественные отношения. Где бы мы ни располагались на планете Земля, наши многообразные человеческие культуры содержат свидетельства о том, что, когда жизненные условия провоцировали нас на то, чтобы измениться, мы менялись – обычно в направлении большей сложности. (В этом смысле мы непрестанно решаем ставшую притчей во языцех максиму Эйнштейна, согласно которой для решения проблем, нерешаемых старыми методами, требуется новое сознание.) На рис. 3.3 показаны распространённые примеры структурных комплексностей человеческих систем (адаптировано из «Фундаментального курса по спиральной динамике» Дона Бека), которые эмерджентно возникали по мере того, как мы эволюционно продвигались от узких, собравшихся у домашнего очага с целью выживания семейных групп посредством систем кровной связи к кланам и племенам; а затем и к борьбе за власть вождей и королей; к предписывающей порядок власти государства и обрядов религиозного культа; к стратегическим экономикам материального обмена; к признанию и вовлечению многообразия людей; к гибкому потоку глобальных систем и, наконец, к планетарной системе Гея, ценящей всю жизнь в целом. (Подробнее данный вопрос обсуждается в главах 6 и 7.) На каждом из данных уровней возрастающей исторической комплексности мы создавали новые артефакты, ареалы обитания, структуры и формы, чтобы вмещать наши человеческие системы. Наиболее концентрированные и сложные из таких контейнеров, или вместилищ, мы называем городами.

Рис. 3.3. Как структуры проходят процесс эмерджентного возникновения и усложнения

Жизненные условия, которые стимулировали наши мозг и тело адаптироваться и выживать, сопровождались эволюционирующим сознанием, которое открывало путь эволюционному развитию того, что значит быть человеком. И именно эти жизненные условия поддерживают эволюцию и состояние благополучия в современных нам городах. Подобно нашим физическим телам и структурам наших ареалов, наши индивидуальные человеческие жизненные циклы свидетельствуют о развивающейся природе человеческой системы. Рис. 3.4 иллюстрирует фрактальную карту, разработанную Клером Грейвзом, которая демонстрирует историческое развитие человеческого сознания, а также потенциальные возможности развития отдельных людей. Путём наложения одного на другое можно показать примерный путь исторического эмерджентного возникновения данных уровней сознания, происходившего по мере эволюционного развития Homo sapiens sapiens.

Вложенные иерархии и фрактальные паттерны жизни, проявляющиеся в наших телах и распространяемые нами на структуры наших городов, в потенциале способны проявиться в индивидуальной жизни каждого. Неважно, были ли мы зачаты в утробе матери или в лабораторной пробирке, мы рождаемся на свет беззащитными и зависимыми от своих родителей (или опекунов). Они, в свою очередь, тотально взаимосвязаны и погружены в отношения внутренней зависимости и взаимозависимости с системой друзей, работы, здравоохранения, школы и сообщества, которые сходным образом многомерно зависят от социальных систем города, государства и нации, которые многомерно зависят от культурных норм, которые многомерно зависят от отношений с дружественными и враждебными культурами и государствами, которые многомерно зависят от природной экологии окружающих их географических условий, интегрированных в глобальную систему климатического и энергетического потока (Barnett, 2005; Diamond, 2005).

Рис. 3.4. Эволюционное развитие сознания в картографии Клера Грейвза. Источник: Beck, 2006; Graves, 2005, p. 181

Мы должны обратить внимание на то, что потенциал индивидуального развития является лишь потенциалом и ничем иным. В последующих главах обсуждается тот факт, что индивидуальный физический возраст не служит гарантией развития сознания. Скорее, как это описывается в главах 5 и 8, развитие сознания – это функция жизненных условий, в которых существует личность.

Таким образом, то, кто мы есть в интегральном городе, зависит от того, насколько мы способны развить потенциал тотально взаимосвязанных человеческих условий в каждом из нас. И именно соотнесение данного человеческого потенциала со структурами построенной городской среды, а также общественными и культурными институтами создаёт словно бы танцевальный ритм или согласованность, которую мы могли бы назвать «оптимальными жизненными условиями». Мы видим это как динамически протекающее состояние, наподобие изменчивых паттернов танцоров на танцплощадке, которые могут отличаться от человека к человеку и от группы к группе.

Это значит, что, поскольку город вмещает поток индивидуальных человеческих жизней, с течением времени город, по всей видимости, проходит через стадии развития, которые можно назвать стадией младенца, ребёнка, юноши, взрослого, родителя, дедушки или бабушки и старца. Каждая стадия транслируется в уникальное выражение города (мы обычно называем их эрами), даже несмотря на то, что сам город продолжит оставаться тем же местом. Такова сущность «создания места» – она подобная созданию духа или души города по мере его старения (Wight, 2002).

В то же самое время, коль скоро люди, населяющие город, постоянно проходят через циклы жизненных стадий, то же самое наблюдается и в отношении городских общественных институтов и организаций, что делает интегральный город крайне динамичной системой. На самом деле оптимальные жизненные условия в интегральном городе в большей степени зависят от гибкости его горожан (или их способности адаптироваться перед лицом изменений), нежели от стабильности любого отдельно взятого аспекта города.

Как можно устойчиво развивать интегральный город?

Со времён отчёта комиссии Брундтланд (Brundtland, 1987), опубликованного в 1987 году, международное сообщество стремилось сбалансировать взаимосвязь между тремя элементами диаграммы Венна (рис. 3.5): средовым, экономическим и социальным. Эта система координат существования признала значимость трёх факторов и рассматривала их как равноценные.

Однако все научные дисциплины говорят нам, что, несмотря на то, что эти факторы тесно взаимосвязаны, два фактора всецело зависят от третьего: человеческая экономика и социальные факторы включены в среду, которая служит их основанием и доминантой, как показано на рис. 3.6. На самом деле, если мы изучим средовой фактор, то обнаружим, что он наполнен своими собственными природными сознанием и экономикой, которые служат фрактальным контекстом для города (этот вопрос исследуется ниже).

Свидетельства в пользу истинности значимой взаимосвязи между социальным, экономическим и средовым аспектами можно обнаружить на примере исчезнувших цивилизаций планеты Земля (майя, остров Пасхи, анасази). Они являются ярким примером того, как интенсивность человеческих систем (то есть городов) перенапрягла пропускную способность поддерживающей окружающей среды, что привело к опустошению земель, засолонению почв, засухе, голоду и даже каннибализму (Diamond, 2005; Wright, 2004).

Рис. 3.5. Традиционный взгляд на устойчивое развитие. Источник: Brundtland, 1987

Рис. 3.6. Переосмысление устойчивого развития: средовой фактор как контекст

Когда мы сталкиваемся с такими данными, какие уроки нам требуется извлечь ради выживания в своих собственных городах? Как же получилось, что эти крайне сложные и продвинутые города полностью провалились, подобравшись столь близко к вершине своего, как казалось, оптимального существования? Одно из наиболее исчерпывающих научных исследований живых систем было проведено в 1960-е и 1970-е Джеймсом Гриром Миллером (Miller, 1978). Его междисциплинарная группа пришла к выводу, что все живые системы обладают тремя основными системами обработки, координирующими взаимоотношения между материей, энергией и информацией. Более того, упомянутые учёные выдвинули теорию, что для того, чтобы обработать три данных компонента, каждая живая система выработала ту или иную разновидность девятнадцати подсистем (как показано на рис. 6.1).

По всей видимости, история учит нас тому, что в определённой степени человеческие города освоили поток материи и энергии. Однако, судя по всему, исчезнувшие города прошлого утратили связь с информацией, которая могла бы предупредить их о надвигающейся гибели. Мы можем предположить и то, что их связь с ин-формированием оказалась нарушена.

Именно здесь элегантный вклад в интегральный дискурс совершает Кен Уилбер (Wilber, 1995, 1996a, 2000b, 2007). Тогда как Ласло описывает системную природу интегрализма, а Бек описывает его эволюционно-развивающуюся природу, Уилбер предоставляет нам инструмент для воссоединения отношений между зримым миром материи и энергии и незримыми мирами сознания и культуры. Его интегральное видение демонстрирует взаимовозникающую и взаимосвязанную природу реалий, которые мы раскололи на дихотомии «индивидуальное против коллективного» и/или «внутреннее против внешнего». Его интегральная карта (рассмотрена ниже) интегрирует добропорядочность и интеграцию, а также холоны, целостность, стадии и состояния. Он фактически предоставляет интегральную операционную систему и инструменты картирования, которые обеспечивают нас общим языком для соединения различных реалий и обсуждения жизненных условий, которые требуют трансляции, трансформации и трансценденции.

Теряем ли мы связь с ин-формированием наших городов?

Возможно ли, что мы сталкиваемся со столь большим количеством проблем и неурядиц в городе по той причине, что мы, как правило, забываем о первичной важности того, чтобы городские подсистемы (мэрия, системы образования, здравоохранения, рабочих мест) способствовали полноценной реализации человеческой природы? Полноценная реализация человеческой природы не только требует задействования материальных мер информации, материи и энергии, она также задействует и ин-формирующий аспект нашего бытия (который делает возможным наше сознание и наши отношения друг с другом). Непрерывно эволюционирующая природа нашей человечности, подобная танцевальным паттернам на танцплощадке, подразумевает, что мы всегда пребываем в ин-формации – то есть «в формировании». Более того, наша способность к саморефлексии создаёт самоинформирующее сознание, которое генерирует информирующие петли обратной связи, фактически формирующие наше «я» посредством паттернов подкрепления. Здесь лежит приятная точка нашей безграничной способности к обучению и кроется тайна наших творческих талантов. Будучи индивидами, каждый из нас включает этот всё время находящийся в процессе формирования дар, и в городе мы располагаем естественными условиями для нескончаемого и многократного увеличения его ценности посредством массивной паутины ин-формирующих взаимосвязей.

Однако города, которыми мы теперь управляем, оперируют и как внешние информационные хранилища, и как внутренние информационные дымоходы (Dale, 2001). Мы далеки от того, чтобы осознавать необходимую информацию, не говоря уж о процессах своего ин-формирования. Мы принимаем не так уж много решений, которые взаимосвязывают города в рамках единого биорегиона и/или нации в некоторых частях мира. Но более удивительным (а также фрустрирующим и разочаровывающим) является то, что мы, похоже, ещё меньше решений принимаем внутри конкретных городов с учётом ключевых подсистем, которые поддерживают, делают доступным и информируют условия человеческой жизни. Наши разделённые бюрократические подсистемы, управляющие городом, системами здравоохранения, школами и образованием (на всех уровнях), а также рабочими местами остаются несформированными и в лучшем случае лишь отдалённо взаимосвязанными. Взору сверху на наш городской танцпол открывается большая сумятица.

Стоит ли удивляться в таком случае, что мы неспособны увидеть город как единую, целостно-интегрированную и ин-формирующую систему, которая зависит от взаимосвязанности этих подсистем и того, чтобы они служили благополучию горожан? По иронии судьбы в рамках каждой из этих подсистем (городской менеджмент, системы здравоохранения, школы и рабочие места) мы развиваем всё более сложные информационные системы, чтобы они сообщали нам все необходимые сведения о состоянии зданий, эпидемиологии, системах оценки успеваемости в образовательных структурах и организации хозяйственной деятельности. Но мы не понимаем интегральную природу каждой из этих подсистем, не понимаем мы и интегральных ин-формирующих взаимосвязей между ними. В большинстве случаев мы генерируем и количественно измеряем объективную информацию, чтобы получить отчёты о материальных результатах этих подсистем. Однако мы оказываемся неспособны оценить качественную, субъективную информацию, которая сообщает о реалиях нашего внутреннего, субъективного и межсубъективного, опыта.

Кто переосмыслит определение здорового города

«Здоровый город – это город, который непрерывно создаёт и улучшает физическую и социальную среду и увеличивает общественные ресурсы, позволяющие людям оказывать друг другу поддержку в выполнении всех функций жизни и реализации своего максимального потенциала». Это определение Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) – одного из новаторов в области целостного видения города. В 2004 году европейский вебсайт ВОЗ обобщил свои сформулированные в 1986 году взгляды на здоровье города и включил в рассмотрение интегральные секторы: верхне-левый потенциал; нижне-левую поддержку; верхне-правые функции жизни; и нижне-правые физическую и социальную среды. На вебсайте это определение предваряется сознательным пониманием контекста изменений: «Здоровый город определяется процессом, а не результатом… Здоровый город осознаёт вопросы здоровья и стремится их улучшить. Таким образом, любой город может быть „здоровым“ городом, независимо от его текущего положения в смысле здоровья. Для этого требуется приверженность развитию здоровья, а также процесс и структура по его достижению» (Всемирная организация здравоохранения, 2004).