Текст книги "Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей"

Я и сам надеюсь, что мои рассказы лежат где-то в этой плоскости – ведь это означает, что они прошли «испытание ужином». То, что я говорю со сцены перед многотысячной аудиторией, не должно сильно отличаться от историй за столом перед единственным слушателем. Ведь за столом не думаешь о каких-то особых методах и приемах, позволяешь себя перебивать, можешь сделать остроумные замечания или ремарки. Но, по сути, это должна быть та же самая история.

Вот что такое «испытание ужином». Это гарантия того, что ваша речь не похожа на… выступление, на спектакль, на нечто отрепетированное и искусственное. Тогда аудитория будет воспринимать вас как такого же человека, а не как актера с Бродвея, который случайно забрел на The Moth, чтобы рассказать историю, полную неестественных интонаций и витиеватых оборотов. На The Moth таких не любят. И еще мы не любим тех, кто ведет себя так в реальной жизни. Не будьте такими.

Ну вот, теперь вы знаете, что такое история и какой она не должна быть. Пора рассказать парочку занимательных вещиц.

Глава третья. Уроки жизни

Я ужинаю вместе со своей семьей. За столом – я, моя жена Элиша, дочь Клара (ей пять лет) и сын Чарли (почти три года). Все с наслаждением уплетают еду, кроме Чарли: он не ест. Он вообще никогда не ужинает. Сегодня у нас куриные наггетсы, и, когда я передаю их Чарли, он бросает еду на пол. Все его наггетсы лежат теперь на деревянном полу, а наша собака – единственная на всем белом свете не ест объедки со стола. Она сидит у моих ног и спокойно наблюдает, как сверху на нее сбрасывают крошечные бомбочки из куриного мяса.

Я же потихоньку выхожу из себя, потому что моя дочь Клара за всю свою жизнь не бросила на пол ни крошки еды. Она вообще идеальна – прямо как я. А вот Чарли – нет. Уж не знаю почему, но он кидается едой каждый прием пищи, и неважно, что это – кусочки печени или шоколад в шоколаде. Все оказывается на полу.

– И что же нам делать с Чарли и едой? – спрашиваю я наконец, повернувшись к Элише. Та отвечает, что завтра они с сыном идут к педиатру на регулярный осмотр и она попросит у доктора совета.

– Вот и славно, – говорю я. Обожаю, когда эксперты решают мои проблемы.

Проходят сутки, и вот мы снова ужинаем – на этот раз зеленым горошком. Оказывается, Чарли у нас – олимпийский чемпион по метанию горошка. Кажется, будто бы на горошинки не действует сила притяжения. Они катаются по всей гостиной и кухне, а для него, похоже, нет в мире лучшего развлечения.

Будь на то его воля – Чарли загнал бы их и вверх по лестнице.

Я снова выхожу из себя и поворачиваюсь к Элише:

– Что сказал доктор о проблемах Чарли с едой?

Та перестает жевать, откладывает вилку и делает глубокий вдох. Сейчас что-то будет, чувствую я, собираясь с духом.

– Он сказал, что, если Чарли кидается едой, нужно просто отодвинуть еду подальше от него. А я знаю, что тебе нелегко будет это сделать.

И она права. Не так-то просто убрать вообще всю еду из поля зрения Чарли – но, с другой стороны, я не понимаю смысла ее слов. Я никогда не делал проблемы из наказания собственных детей, и вообще, как учитель начальных классов, понимаю важность справедливых наказаний.

– Почему ты считаешь, что мне будет нелегко? – спрашиваю я.

Она снова глубоко вздыхает.

– Ну я знаю, что в детстве тебе приходилось недоедать, и теперь тебе будет трудно не давать еду Чарли.

И это верно, хотя я никогда не рассказывал Элише о том, как голодал в детстве. И вообще никому об этом не говорил. Я храню эту тайну в своем сердце вот уже несколько десятков лет, потому что когда ты бедный и голодный – это последнее, о чем тебе хочется рассказывать всему свету. Это предмет величайшего стыда и смущения – особенно для ребенка.

Но моя жена со мной уже почти 10 лет, не раз слышала мои рассказы о детстве и сама обо всем догадалась. Она знает мою тайну.

А она тем временем продолжает: оказывается, каждое утро, собирая дочь в школу, я кладу ей на обед больше еды, чем способен съесть ребенок за один день. Поэтому, дождавшись, пока я уйду на работу, Элиша спускается и «корректирует» ее обед. Ей не хотелось мне об этом говорить, потому что она знает, как важно для меня, собирая детей в школу, дать им с собой достаточно еды. И даже больше, чем достаточно.

Я сижу за столом, уставившись на жену, и вдруг понимаю, что она знает меня лучше кого бы то ни было на этом свете. Может быть, даже лучше меня самого. Никогда не забуду тот момент.

Особенность этой истории в том, что подобные моменты случаются у нас постоянно. Может быть, кому-то этот конкретный случай покажется особенным, уникальным и прекрасным, но лишь потому, что я превратил его в историю. На самом же деле подобные моменты окружают нас повсюду. Их множество в жизни каждого из нас – как снежинок на ветру. Больше, чем вы можете себе представить.

Проблема в том, что мы их не замечаем, не видим или не осознаем их важность, а если и видим, то не фиксируем.

Мы не записываем их в свою постоянную память и не сохраняем, чтобы вернуться к ним в будущем.

Много лет назад я нашел способ распознавать и собирать такие моменты, и это изменило всю мою жизнь. Именно благодаря этому умению я превратился в рассказчика с неиссякаемым запасом историй. И для успешности и эффективности вовсе не обязательно, чтобы эти истории повествовали о пережитой клинической смерти, или о незаконном аресте, или о бездомной жизни. Кроме всего прочего, я стал гораздо счастливее.

Сейчас объясню. В 2013 году я почти потерял надежду. Вот уже два года я выступал на сцене и был по уши влюблен в сторителлинг. Однако, выступая каждый вечер, я вдруг отчетливо понял две вещи.

Во-первых, мне нужны новые истории. Если я планирую продолжать выступления, необходимо позаботиться и о материале.

Во-вторых, истории, которые когда-то так покорили моих друзей и которые они сочли потенциально выигрышными – о том, как я чуть не умер, об аресте за преступление, которого не совершал, и о том, как жил в одной комнате с козой, – хороши. Публике такое нравится. Но рассказы о том, как Чарли кидался едой, а жена раскрыла мою детскую тайну – простые истории, которые случаются за семейным ужином, – публика просто обожает.

Секрет прост: если я рассказываю о том, как умер на обочине дороге, а в скорой помощи меня вернули к жизни, не каждый слушатель в зале сможет соотнести эту историю с собственным опытом и тем самым ощутить бо́льшую близость со мной. Конечно, это интересно, захватывающе и интригующе – но вряд ли люди думают: «Надо же, вот и я тоже как-то погиб в ДТП, а скорая помощь вернула меня с того света!».

В самой этой ужасной ситуации нет элементов, с которыми мог бы отождествить себя каждый человек.

Зато история о голодном детстве с гораздо большей вероятностью отзовется в вашем сердце.

Почему? Потому что у всех у нас есть сокровенные тайны. Может быть, и у вас есть какой-то секрет, о котором вам не хочется сообщать окружающим, а может быть, наоборот, вы отчаянно надеетесь, что кто-нибудь его раскроет. Или же у вас, как у меня, есть что-то, о чем догадался друг или любимый человек. Как бы то ни было, все мы знаем, каково это – иметь подобную тайну. И знаем, какими болезненными могут быть эти тайны и какая сила в них заключена.

Всем нам знакомо чувство голода. Мы знаем, каково это – когда хочешь чего-то важного, насущного, будь то еда, дружба, принятие, любовь, но нам этого всегда мало. И еще мы знаем, что такое испытывать стыд и смущение, когда не имеешь в достаточном количестве того, что тебе отчаянно необходимо. А родителям к тому же хорошо знакомо стремление добиться для своих детей гораздо лучшей жизни, чем была у нас. И тогда становится понятным желание до краев наполнить ланч-бокс своего ребенка.

Вот почему из подобных простых мелочей в наших отношениях с женой и детьми рождаются лучшие истории. Потому что именно они объединяют людей, затрагивая самые сокровенные струны их души и сердца.

История о том, как Элиша раскрыла тайну моего детства, в своей полной, семиминутной версии – одна из самых популярных в моем репертуаре, хотя в ней нет ничего суперсмешного, остроумного, загадочного или необычного. Она не о том, как кто-то чуть не умер, и не о несправедливости сил правопорядка, и не о рогатом скоте, живущем прямо в доме. Она – о простых моментах в отношениях мужа и жены, которые так много для меня значат и которые так важны для многих моих поклонников.

Я не говорю, что грандиозные моменты – вроде того случая, когда я умирал на заснеженной обочине дороги за два дня до Рождества (эту историю я расскажу в 13 главе), – не могут послужить основой для отличных историй; но вся штука в том, что даже такие рассказы о большом должны проистекать из мелочей. Этот момент мы подробнее разберем чуть позже.

Как я уже сказал, в один прекрасный день я осознал необходимость поиска новых историй. Ведь нельзя же было надеяться, что однажды мое сердце снова перестанет биться или что меня опять арестуют за преступление, которого я не совершал. Нужно было искать мелочи, охотиться за ними. Я поставил перед собой цель отыскать простые истории в повседневной жизни.

Почти 20 лет я проработал учителем, и вот настал момент самому себе дать домашнее задание. Это были «Уроки жизни». Я решил в конце каждого дня размышлять о том, что со мной произошло, задавая себе один простой вопрос: «Если бы я написал о сегодняшнем дне историю – пятиминутное выступление, – о чем бы она была?» Какой момент этого дня больше всего заслуживает того, чтобы запомнить его и запечатлеть – пусть даже кому-то он покажется скучным и не несущим в себе какой-либо морали или выводов?

Я не стану записывать эти истории целиком, решил я, потому что это требует слишком серьезных временны́х и моральных затрат. При всем своем отчаянном желании найти новый материал я не смог бы заставить себя писать по целой истории каждый день, особенно – если в нем не было ничего примечательного. Вместо этого я стал писать по отрывку в день – одно-два предложения, которые отразили бы наиболее важный момент. Просто чтобы запечатлеть его и отчетливо вспомнить позже.

И еще я начал фиксировать важные воспоминания, всплывавшие в голове как реакции на заполнение таблицы или на любые спонтанные мысли. Нередко воспоминания эти были восстановленными – то есть представляли собой моменты из прошлого, о которых я долгие годы не вспоминал и вот вспомнил, когда делал эти самые «Уроки жизни».

Я решил работать в экселевской табличке, оказавшейся весьма полезной по многим причинам. Во-первых, так я смог запечатлеть важные моменты всего в нескольких словах. Как видите, в моей табличке две колонки: «дата» и «история». И все. Вот почему я не позволяю себе писать больше, чем умещается в ячейку. Для романиста, привыкшего писать сотни, а то и тысячи слов в день, соблазн выдать еще немного был велик, но я верю в простоту изложения. Верю в стратегии, которые легко применить и поддерживать даже в самые суматошные дни. И это лучший способ развить в себе полезную привычку.

29/10/15 – Свадьба Джейми и Моники: первая свадьба в семье. Столько всего упущено, а назад не вернешь. Вечно чувствую себя чужаком.

30/10/15 – Снова забил мяч на первую зеленую площадку.

31/10/15 – Элиша в шоке от моей странички на Пандоре, посвященной Миту Лоуфу[7]7
  Мит Лоуф (настоящее имя – Марвин Ли Эдей) – американский
  рок-певец, кино– и театральный актер.


[Закрыть].

1/11/15 – Не включал рабочую голосовую почту до 1 ноября. Пропустил всего один звонок. На звонок ответили дети. Мои дети защищают меня от телефона.

2/11/15 – Занялся йогой.

3/11/15 – Ужасно не терпелось прийти сегодня в школу и встретиться с Дэвидом и расспросить его о «Гигантах». Больше всего на свете. Просто безумие!

4/11/15 – Проехал через КПП платной дороги на мосту без денег и без пропуска. В шоке. Внезапно обеспокоился судьбой незнакомых людей, чего обычно со мной не происходит. Выслушал нотацию контролера. Взял билет.

5/11/15 – Рассказал Кларе о Rolling Stones, лежа с ней в кровати.

Гулял с Кейли. 2:00 ночи. В одних трусах. Птички поют. Дождик. Красота.

В 12 лет я случайно узнал, что нашу собаку Мизлмэна назвали в честь врача, который делал моему отцу вазэктомию. Сегодня я впервые понял, что мой отец после развода потерял и собаку. Ужас.

Мне 18 лет, и я занимаюсь сексом с Дж. на 18-й лужайке для гольфа в Уолполе. В полночь внезапно включаются разбрызгиватели. СКОЛЬКО ВОДЫ. СКОЛЬКО СМЕХА. В жизни так не смеялся в обнимку с голой девушкой.

У женщины в ветеринарной клинике новый щенок. Так здорово! Сразу захотелось сказать ей, сколько радости и тревог ее ждет. Жуть! Неужели это как с детьми?

6/11/15 – В Petco[8]8
  Американская сеть розничных зоомагазинов.


[Закрыть] меня за ногу укусила собака. Ее хозяйка даже не извинилась. Действительно – зачем? Извинения бессмысленны.

7/11/15 – Лучше всего пишется в McDonald's – мне нравится расовое и социально-экономическое разнообразие. Никакого тебе кашемира и карточек American Express (разведенный отец, наемный работник).

Сэм пишет мне по электронной почте о коучинге. Друзья разводятся. Сюзан – консультант по бракоразводному процессу.

8/11/15 – Факультетский матч. Та же стратегия, что и с Питом Декекко. Без изменений.

9/11/15 – Мужчина в очереди на стойку регистрации Southwest Airlines перекинулся со мной парой фраз – теперь он мой лучший друг, потом попытался обойти очередь, повел себя как козел, но все равно мой единственный друг.

10/11/15 – Готовлю ужин. Хот-доги и макароны с сыром. Вообще-то я ничего больше не умею.

11/11/15 – Принес классу на День благодарения банку клюквенного соуса – за что меня сразу полюбили.

12/11/15 – Меган разочаровалась в Крисе. Благодаря мне Меган добилась успехов в менеджменте. И стала мамой.

13/11/15 – Нечаянно довел Хейли до слез, заявив, что она толкается, хотя это на самом деле не так. Потом дети заступились за нее, и Стейси сказала, что девочки устроены гораздо сложнее, чем я думаю.

14/11/15 – Клара лепит снеговика почти без моей помощи. Так горжусь ею. Боюсь, что скоро я стану ей не нужен.

Чарли взял привычку бодаться головой и пытаться выколоть мне глаза. Учитывая, что до этого он вообще меня игнорировал, я расцениваю это как прогресс в отношениях.

15/11/15 – Поразил Элишу тем, что целый час собирал детей в школу, складывал чистое белье, мыл посуду и пек блинчики.

Эта система записывания всего нескольких предложений в день – своего рода гарантия, что я не пропущу ни дня, что для меня важно. Ведь где один день – там и два, где два – там и неделя, а если пропустить целую неделю, какие уж тут «Уроки жизни»?

Более того, записав наиболее важные моменты дня, я потом сортирую их, переписываю, вырезаю и вставляю в другие таблички, таким образом отделяя по-настоящему стоящие идеи от просто «потенциальных».

Наконец, когда я записываю важные моменты в табличку, мне легче отследить закономерности в повседневной жизни, из которых, в свою очередь, потом тоже рождаются истории.

К примеру, мы с Элишей никогда не ссоримся. Конечно, иногда мнения расходятся, но даже такие моменты в нашей семейной жизни довольно редки. Мы никогда не повышали друг на друга голоса и никогда не говорили друг другу чего-то, за что потом пришлось бы извиняться. Да, знаю, это отвратительно.

А однажды – было это в прошлом году, в начале лета, – Элиша попросила меня поставить на все окна кондиционеры. Мне не хотелось этим заниматься. Много лет назад, еще только подыскивая дом, мы с ней условились, что вопрос центрального кондиционирования обсуждению не подлежит – оно должно быть обязательно. Но в последнюю минуту пошли на попятную и купили дом без центрального кондиционирования. Признаться, в тот момент я был на это согласен: дом мне очень понравился, и я готов был пойти на компромисс. Теперь же злюсь на самого себя за то, что так легко сдался. А необходимость каждое лето устанавливать на все окна кондиционеры напоминает о моей неспособности настоять на своем в столь важном аспекте.

К тому же с каждым годом кондиционеры становятся все тяжелее (на самом деле, конечно же нет, но мне упорно кажется, что так и есть). Ежегодно они напоминают мне о неминуемом приближении смерти – ведь постепенно я слабею и здоровье покидает меня. Мне претит эта мысль: собственная смертность для меня больной вопрос. Поэтому я ответил Элише:

– Нет. Не сегодня. Не буду ставить кондиционеры: сегодня что-то не хочется.

– Ну ладно, – крикнула она из гостиной. – Без проблем.

Минут 10 я стоял, переваривая эту мысль. В голове бешеным вихрем крутилось: «Ага, легко ей просить меня поставить эти чертовы кондиционеры: не ей же вытаскивать их из подвала и тащить наверх. И вообще, я вот как-то вырос без кондиционера – и она проживет еще один жаркий день без него. А у меня есть дела и поважнее. Уж точно важнее, чем тащить четыре кондиционера через два лестничных пролета и вставлять в короба под окнами».

Минут 10 я ворчал и брюзжал про себя – а потом нехотя спустился в подвал, вытащил кондиционеры и принялся таскать их наверх, стуча чуть громче, чем нужно, и не переставая бубнить себе под нос.

– Все нормально? – донесся голос Элиши из другой комнаты.

– Отлично! – отозвался я. – Таскаю тут кондиционеры.

– Ух ты, – медовым голосом пропела она. – Спасибо!

На самом деле она и не представляла, как меня это все бесит. Да и вряд ли она заметила бы разницу, принеси я эти кондиционеры в тот день или тремя неделями позже. Она понятия не имела, каково мне. Я же вставлял кондиционеры в короба, буквально упиваясь собственным жалким, инфантильным гневом.

Такую историю я вспомнил в тот день. Не самый достопамятный момент, но, возможно, забавный случай, который однажды может послужить основой для более весомой истории.

Спустя пару месяцев ситуация повторилась: на этот раз Элиша попросила меня подстричь газон. Мне не хотелось этим заниматься, и я опять принялся ворчать, расхаживая взад и вперед. А потом взял и подстриг газон. Со злостью, толкая перед собой газонокосилку с такой силой, будто желал ей смерти.

Зафиксировав подобную реакцию у себя во второй раз, я вдруг с удивлением осознал: а ведь я все-таки ссорюсь со своей женой. Просто – не словами. У меня это проявляется в том, что я исполняю неприятные домашние обязанности, но при этом громко ворчу.

Вместо того чтобы кричать на нее, я шумно прибиваю кондиционеры к стене и яростно вожу газонокосилку по аккуратным, ровным рядам травы.

Но самое замечательное в этом то, что она обо всем этом даже не догадывается.

Подобный пример осознания закономерностей лег в основу довольно забавной истории из моей семейной жизни, которая нравится публике, а заодно и я сам узнал кое-что новое о себе самом и своем браке. И все – благодаря привычке вносить важные моменты в табличку.

Когда я только начал записывать «Уроки жизни», то еще не знал, что из этого выйдет, и надеялся, что у меня хотя бы получится выжать из них несколько историй, с которыми я когда-нибудь выступлю на сцене.

А вместо этого случилось нечто совершенно замечательное. Размышляя о каждом дне своей жизни и находя самые достойные историй моменты, я мало-помалу шлифовал свою «призму рассказчика» – пока она не стала идеально четкой и точной. Именно благодаря ей я увидел, что моя повседневная жизнь полна историй. Важные и значимые моменты, которых я прежде не замечал, теперь словно сами бросились мне в лицо. И их было просто невероятно много.

Когда кто-то знакомый вдруг раскрывается по-новому, с совершенно неожиданной стороны. Когда сердце наполняется радостью или разрывается на тысячу осколков. Или когда твоя позиция по какому-либо вопросу внезапно меняется, или ты навсегда меняешь свое мнение о человеке. Или когда впервые обнаруживаешь что-то новое в себе или окружающем мире. Когда кто-то говорит что-то, о чем ты не хочешь забывать или, наоборот, отчаянно надеешься забыть.

Лично у меня не каждый день бывают такие памятные моменты, и все же я заметил, что чем дольше делаю свои «уроки», тем чаще они случаются. Моя жена говорит, что я способен превратить любой момент в хорошую историю, а мой друг Плато как-то сказал, что стоит мне подобрать даже обычный речной камешек, как у меня мигом рождается рассказ. Но оба они ошибаются. На самом деле я просто лучше других людей подмечаю важные моменты, и они не ускользают от меня, как раньше.

Я обнаружил, что в моей жизни гораздо больше прекрасного и важного, чем я думал до того, как стал делать эти «уроки», и именно из таких простых моментов внезапной красоты чаще всего рождаются самые яркие истории.

Давайте проанализируем выделенные эпизоды в моей табличке:

«Гулял с Кейли. 2:00 ночи. В одних трусах. Птички поют. Дождик. Красота».

О чем это?

Моя собака Кейли будит меня в два часа ночи. Вообще-то, делает она это крайне редко, так что я удивлен. Ну и злюсь, конечно. Разумеется, ей нужно пописать. На мне сатиновые трусы в сердечках, подаренные тещей (которые я всякий раз силюсь забыть), и больше ничего. У меня дилемма: одеться как следует или вывести собаку погулять прямо так, в одних трусах. На дворе начало ноября, но дни стоят необычайно теплые. Вдобавок я живу в конце улицы, куда заглядывают только те, кто здесь живет. Всех своих соседей я знаю – полуночников среди них нет. Тем более – тех, кому захочется прогуляться в два часа ночи, так что улица, скорее всего, будет в моем полном распоряжении.

– Ну и здорово, – говорю я, глядя на Кейли с постели. – Вперед!

Вывожу ее на газон и жду, пока она завершит свои дела. Подумаешь, вышел во двор в одних трусах – зато быстрее вернусь в постель. Но Кейли, похоже, этого мало, потому что, облегчившись, она поворачивается и неспешно удаляется вдоль по улице. А я в трусах. «Ну ничего, – думаю я. – На нашей улочке почти нет машин, тем более в два часа ночи. Никто меня и не увидит. А если и увидит, так я в трусах – это практически тренировочные шорты».

И вот мы идем с собакой в желтом свете фонарей. Прохладный воздух, беззвездное небо, Кейли бежит вприпрыжку, помахивая хвостом. Она совершенно счастлива. Добравшись до конца улицы, где Кейли обычно поворачивает, чтобы вернуться домой, собака вдруг останавливается, смотрит на меня – и сворачивает направо.

Зашибись. Она хочет прогуляться по кварталу. А за пределами нашей улицы квартал довольно оживленный: всего один поворот направо – и мы окажемся на Главной улице. С другой стороны, на часах по-прежнему два ночи – много ли машин будет в это время? А у Кейли такой счастливый вид…

Решено: идем дальше.

Если вы хоть раз в жизни гуляли среди ночи, то знаете, что с заходом солнца птицы поют громче, чем в любое другое время суток. А в два часа ночи их голоса и вовсе на пределе громкости. А сегодня – особенно. Прямо-таки галдят. И вот я иду с собакой через весь квартал, слушаю пение птиц, и на мне ничего, кроме трусов. Вид со стороны немного безумный, но мне норм. Даже отлично. Слегка нервно, но здорово.

Мы сворачиваем направо, выходим на Главную улицу, оказываясь в самой дальней точке квартала по отношению к моему дому и на одной из самых оживленных улиц города, – как вдруг происходит нечто неожиданное. Так бывает, например, когда еще секунду назад не было ни дождинки – и вдруг Всемирный потоп. Я мгновенно вымокаю до нитки.

Теперь-то понятно, почему небо было таким беззвездным: это все тучи.

И неспроста птицы так расшумелись: они-то знали, что грядет.

И вот я стою с собакой, в трусах, под дождем и под пение птиц, а до дома еще полквартала. И мы на Главной улице. Конечно, сейчас два часа ночи, но все же ее не зря назвали Главной – мимо меня уже проносятся грузовики и легковые машины.

Много лет назад я бы разозлился от такого поворота событий: на себя самого – за то, что заварил всю эту кашу, и на Кейли – за то, что втянула меня в такую авантюру. Вся эта ситуация показалась бы мне чередой ужасных решений, помноженных на крайнюю степень раздражения и стыда. Скорее всего, я бы сгреб поводок и потащил Кейли домой, громко ругаясь на ходу.

К счастью, моя «призма рассказчика» уже была на месте и прекрасно налажена. Я в совершенстве ее отполировал и теперь, несмотря на дождь, место, в котором оказался, и свои трусы, остановился на углу улиц и посмотрел на Кейли. А она – на меня, помахивая хвостом и высунув язык в классической собачьей улыбке.

И вот о чем я подумал. Кейли уже 14, и она – мой лучший друг. С ней я прожил дольше, чем с собственной женой, но знаю, что моей собаке недолго осталось. Она стареет и уже немного прихрамывает. Она пережила грыжу диска и операцию на спине. Жизнь ее потихоньку подходит к концу. Может быть, это наша с ней последняя прогулка под дождем.

И я стою на углу улиц под ливнем и наслаждаюсь этим прекрасным моментом. Безумным, абсурдным – но прекрасным.

То, что еще лет пять назад разозлило бы меня, что я попытался бы забыть, теперь воспринимается как нечто, что хочется сохранить в памяти до конца своих дней.

Размышляя о том моменте, проникаясь им и вспоминая, я вновь и вновь воскрешаю его в памяти. Не знаю, что еще случилось в тот день, но, читая слова «Гулял с Кейли. 2:00 ночи. В одних трусах. Птички поют. Дождик. Красота», я словно возвращаюсь туда, где поют птицы, идет дождь и мой лучший друг еще со мной.

Теперь, даже лежа на смертном одре, взглянув в эту табличку, я смогу вновь вернуться в нужный мне момент и нужное место – словно путешественник во времени. Тогда моего лучшего друга уже не будет на этом свете, но своим мысленным взором я вновь увижу ее как наяву.

В поисках историй я обнаружил, что моя повседневная жизнь буквально пронизана ими: бесценными моментами, которые когда-то казались мне сущей безделицей. Моментами, что заслуживают стать историями гораздо больше, чем я мог себе представить. То, чего я раньше не замечал или попросту не придавал этому значения, не удостаивал внимания, а порой намеренно старался вычеркнуть из своей памяти.

Но теперь я их вижу – ничего не могу с собой поделать. Они – повсюду. Я их собираю и записываю, составляю по крупицам, чтобы потом рассказать со сцены. Делюсь ими во время игры в гольф или за ужином. Но главное – я бережно храню их в своем сердце как истинное сокровище.

Но это не все: в последнее время со мной начали происходить и другие удивительные вещи. Теперь, когда я отшлифовал свою «призму рассказчика» и научился замечать истории в повседневной жизни, эти истории стали сами являться ко мне – из глубин детских воспоминаний, которые, казалось, были утрачены навсегда. Словно во время раскопок из недр земли внезапно вырвался гейзер.

Так было и в ту ночь, на прогулке с Кейли. Я стоял на углу улиц под дождем, смотрел на свою собаку, которая улыбалась мне, – и тут в мой разум ворвалось воспоминание. Один из тех самых гейзеров. Это был образ Мизлмэна, нашего домашнего любимца, помеси бигля и дворняги, из моего детства. Это был первый пес, которого я полюбил всем сердцем и которого назвали в честь врача, делавшего моему отцу вазэктомию. Мизлмэн всюду следовал за моим отцом, а тот считал его своим третьим сыном (а я – своим четвероногим братом). Внезапно Кейли на мгновенье исчезла, как и Главная улица, и пенье птиц, и я в своих трусах. Передо мной явился образ Мизлмэна. Он возник так ясно, будто и впрямь стоял рядом со мной, улыбаясь точно так же, как и Кейли за секунду до того, высунув свой длинный язык, прерывисто дыша, в классической собачьей позе. Это сочетание моего давно покойного питомца и ныне живой, но уже очень старой Кейли подействовало как некое озарение: я вдруг понял – впервые в жизни, – что, когда мама ушла к другому мужчине, отец потерял не только жену, детей, дом, коневодческую ферму и лошадей, но и своего друга, Мизлмэна.

Сам он перебрался в комнатку за магазином алкогольных напитков и был вынужден оставить пса нам. Получается, отец не просто потерял любимую собаку – она перешла в собственность человека, укравшего его жену и узурпировавшего его семью.

Там, под теплыми струями дождя, эта потеря внезапно показалась мне худшей и самой страшной из всех, и я ощутил тот стыд, что, должно быть, испытывал отец от потери дома и семьи, словно это были мои собственные эмоции.

Впервые в жизни я взглянул на потери отца глазами взрослого человека, а не ребенка и понял, как ему, должно быть, пришлось трудно, больно и просто ужасно.

Но это – другая история. Рассказывать ее нелегко, но когда-нибудь я это сделаю.

На смену этому воспоминанию тут же приходит следующее. Я – подросток, занимаюсь сексом с девушкой по имени Дженнифер на 18-й лужайке местного гольф-поля, как вдруг среди ночи из поливальных шлангов вырывается безумная струя воды, обдав нас с ног до головы. Это воспоминание воскресло в памяти благодаря дождю в совокупности с тем фактом, что я почти голый.

Вот это картина! В жизни так не хохотал, лежа голышом рядом с девушкой. Тогда шуму от нас было не меньше, чем от этих птиц, но до того момента на углу улиц я и не вспоминал о том случае.

И еще два эпизода, достойных истории. Оба, если их довести до ума, подойдут для выступлений на сцене, и в то же время я благодарен судьбе за то, что они вдруг воскресли в моей памяти.

Порой воспоминания возвращаются так стремительно и с такой силой, что мне поневоле приходится их отсеивать. А все потому, что каждый вечер я сажусь и спрашиваю сам себя: «Что я смогу рассказать о сегодняшнем дне? Чем он отличается от всех предыдущих?» А потом записываю ответ.

Вот и все. Если и вы начнете так делать, то скоро у вас будет больше историй, чем вы можете себе вообразить. Я знаю множество профессиональных рассказчиков, в том числе кого-то из своих любимцев, у кого в запасе всего пригоршня интересных сюжетов. Когда я прошу их принять участие в моих шоу, они отвечают отказом: им просто не о чем больше поведать. Таким людям я отвечаю, что сейчас в моем каталоге более 500 нерассказанных историй. Им это число кажется безумным и совершенно невозможным, а я считаю безумием то, что они не делают «Уроки жизни».

Но если даже вы никак не связаны с собирательством историй (хотя должны бы, раз читаете эту книгу), стоит только начать делать эти самые «уроки», как с вами немедленно начнут происходить весьма занимательные вещи.

Уже после того, как я сам этим занялся, мне вдруг позвонили – и то был один из лучших телефонных звонков за всю мою жизнь. Звонила женщина – она плакала. «О боже, кто это? – первым делом подумал я. – И что такого страшного с ней приключилось?»

Женщина между тем не называет своего имени, а просто плачет. Потом, спустя секунду, начинает говорить. По ее словам, полгода назад она посетила семинар по искусству рассказывать истории и, когда я задавал на дом «Уроки жизни», слушала особенно внимательно – и в тот же вечер взялась за дело. И вот теперь она звонила мне, чтобы сказать, что ей 52 года и за всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя для кого-то по-настоящему важной. Сама себе она всегда казалась совершенно обычной, такой, как все, и всегда была уверена, что однажды просто умрет и «тихонько уйдет, никто и не заметит».