Текст книги "Наёмник"

Спрятав «беретту» в кобуру, Каргин шагнул к девушке, поднял ее и как следует встряхнул. Глаза у нее были нехорошие – вот-вот закатятся.

– Идти можешь, сестренка? Нужно отсюда убираться. И поскорей!

– М-могу… Выпить бы… хоть чего-нибудь… хоть мочи от пьяного барана…

– Возьми, подкрепись, – он вытащил бутылку.

Сделав основательный глоток, Мэри-Энн плеснула бренди на ладонь и, сунув Каргину бутылку, потерла след от ремня на бедре. Потом плюнула на труп темноволосого.

– Кобель поганый… Пусть тебя черви сожрут, вместе с твоими девками из Кигали!.. С мытыми и немытыми!.. – Она развернулась к Каргину, влепила ему затрещину. – А ты, ковбой? Где ты шлялся?! Где вы все шлялись? Томми, Крис, Тейт и Бобби, братец мой недоношенный? Вы почему меня оставили? Вы думали, Хью меня защитит? – Она с яростью ткнула пальцем в сторону расщелины. – Там он валяется, Хью! Лежит, задрав копыта!

– Вот и спасай девушек по умеренным ценам… – ошеломленно пробормотал Каргин, потирая щеку. Мэри-Энн внезапно ткнулась лицом ему в грудь, обхватила за плечи, расплакалась. Сквозь всхипывания и причитания он разобрал:

– Ты, Керк, не сердись… Я сейчас… я пойду, куда скажешь… Ты только будь со мной, не бросай… и не сердись, ладно? Хочешь, зови меня Нэнси…

– Нэнси, так Нэнси. – Каргин отсторонился, подобрал «ингрем» темноволосого с парой запасных обойм и сунул ей в руки. – Знаешь, где нажимать и как заменять магазин?

Мэри-Энн молча кивнула, вытерла слезы и мертвой хваткой вцепилась в автомат. Глаза ее сверкнули. Надо отдать ей должное: она с удивительной быстротой оправилась от пережитых невзгод. То ли бренди помогло, то ли неукротимый дух семейки Халлоранов.

Стоит приободрить девушку, решил Каргин и погладил ее по спине.

– Не бойся, бэби, я тебя не брошу. Только шевелись живей – место тут открытое, и оставаться нам нельзя. Не ровен час, налетят басурмане…

– Подожди. Дай бутылку!

Спиртное исчезло в один прием, под неодобрительным взглядом Каргина. Хмыкнув, он поинтересовался:

– Разглядишь, в кого целиться, сестренка? Меня случайно не уложишь?

– Разгляжу, ковбой.

– Ну-ну… Это тебе не в дядюшкины портреты палить, – буркнул Каргин и потянул ее к роще.

Глава 15

Иннисфри, роща у Лоу бей и Нагорный тракт;

утро 24 июля

Надолго Нэнси не хватило – свалилась под первой же пальмой, нарушив планы Каргина. Ему хотелось поскорее перебраться из рощи в лес; Хаос уже не являлся надежным укрытием, и если бы Кренна пожелал, все его камни, утесы, овраги и гроты были б обшарены до полудня. В распоряжении майора еще оставалось около тридцати человек, и у него имелись вертолеты – двухместные патрульные машины с аэродрома Иннисфри. И хоть Пирелли с Горманом переселились в лучший мир, наверняка кто-то еще из людей бельгийца смог бы управиться с вертушками, пусть не с таким искусством, как погибшие пилоты. Словом, Каргин не собирался рисковать. В данный момент дела обстояли именно так, как в детской сказке про Мальчиша-Кибальчиша: нам бы лишь день простоять да ночь продержаться. А там, глядишь, нагрянут красноармейцы из Перу или латышские стрелки из корпуса морской пехоты, и вздернут буржуинов на фонарь.

Но Мэри-Энн нуждалась в отдыхе. Не столько в передышке для восстановления сил, сколько в том, чтобы расслабиться и успокоиться. Слишком много событий произошло в последний час: погоня и бегство, гибель Арады, угроза насилия и смерти. Психика цивилизованных людей, привыкших к комфорту и безопасности, такого не выдерживает, их воля к сопротивлению слабеет, мужество дает трещину. Эту реакцию Каргин наблюдал неоднократно и, как всякий опытный командир, знал, что делать в подобных случаях. Рецептов было два: разозлить или воодушевить. Гнев и ненависть к врагам отличное лекарство, но более подходит для мужчин, а с женщиной нужно иначе: сесть, поговорить, поднять моральный дух, обрисовать перспективы. Конечно, радужные; а если их нет, изобрести хоть что-нибудь, внушающее надежду.

На эту психологию он выделил сорок минут и начал с главного:

– Есть хочешь?

Мэри-Энн кивнула.

Каргин вытащил банки, осмотрел их, чертыхнулся – все три оказались с персиками. Потом вскрыл одну и протянул девушке вместе с ножом.

– Давай, наворачивай, сестренка!

Опустившись на песок, он положил винтовку на колени, расстегнул комбинезон, ощупал повязку на ребрах. Царапина не кровоточила и не болела, только чесалась – видно, начинала подживать.

С моря потянуло ветерком, солнечный луч ударил в лицо, и Каргин прищурился. Потом, не открывая глаз, чувствуя ласковое тепло, представил, будто с ним не Мэри-Энн, миллиардерова наследница, а кареглазка Кэти: сидит, ласточка, напротив, ест компот и нежно улыбается ему. Доест и скажет: милый, я уже знаю на русском кое-какие слова… Так и скажет: милый, не дарлинг… Придвинется ближе и начнет шептать: Керк, любимый мой, родной, единственный… ну, и всякое-другое, что в этих случаях положено. А после…

«Что это со мной? – мелькнула мысль. – Разнежился, а не ко времени! Место не то, чтоб расслабляться, и девушка совсем не та. Не говоря уж о ситуации».

Приподняв веки, он посмотрел на Мэри-Энн. Аппетит у наследницы Халлоранов был отменный – видимо, фамильная черта. Щеки ее порозовели, темные круги под глазами исчезли, морщинки у рта разгладились, губы увлажнились и обрели манящую упругость. Похоже, она была готова на подвиг и на труд. Отличное средство – бренди с персиковым компотом, решил Каргин. Надо будет запомнить.

– Я слышала грохот, – сказала Мэри-Энн, отшвырнув пустую банку. – Я спускалась в какой-то дыре, чуть ноги не сломала, а Хью тащился сзади… уж больно он неповоротливый, наш Хью… и вдруг как загремит! Я думала, салют по усопшему дядюшке… Заупокойная месса, так сказать… А почему колокола не звонили?

– Еще зазвякают по мне и по тебе, если в лес не уберемся, – пообещал Каргин, вздыхая. Личико Кэти растворилось в небесной синеве, глаза погасли, и ветер развеял улыбку. Он снова вздохнул и произнес: – А что до грохота, сестренка, так это неприятность с помелом случилась.

– С помелом? С каким помелом?

– С вертолетом. Налетел на скалу и взорвался, при моем посильном содействии. Ты… – Он помолчал, поглаживая приклад винтовки и соображая, как лучше сообщить печальную новость, – ты ничего о Бобби не знаешь? Хью тебе что-нибудь говорил?

– Хью отвратительно ругался. На английском и испанском, из-за какого-то договора. Разбудил меня, вытащил из пещеры и заорал как припадочный – беги! Вертолет уже висел над нами, и эти ублюдки принялись стрелять… Я так испугалась, Керк! Я и не знала, что можно так пугаться! Все мысли перепутались, словно голову мне отрезали, а приставили шейкер для коктейлей… Я даже не поняла, что все куда-то подевались… ты, и Бобби, и остальные… – Она заглянула в лицо Каргину. – Где ты был, ковбой? И где мой братец?

Каргин выглянул из-за мохнатого пальмового ствола, осмотрел пустынный пляж и скалы и повернулся к девушке.

– Помнишь вчерашний разговор? Бобби хотелось провернуть то дельце с вертолетом… – Она кивнула. – Так вот, дельце не выгорело. Они отправились вчетвером – Арада отказался, а я спал. Твой брат не позволил меня разбудить. И они ушли. Взяли оружие и ушли.

Зрачки Мэри-Энн потемнели, губы дрогнули.

– А Хью? Хью как же? Мог ведь пощекотать тебя за ухом? Или в бок ткнуть?

– Мог, да ткнул. Он… Скажем так, у Хью имелись свои резоны и виды. Я сам проснулся. Проснулся и пошел искать твоего братца, но, к сожалению, не успел. Понимаешь, бэби, этим парням, что к нам пожаловали, палец в рот не клади – руку оттяпают и до печенки доберутся! Ловкие крысюки! И с опытным главарем… – Каргин вздохнул; полуправда кончилась, осталась только правда. – В общем, приготовили ловушку, и Бобби в нее влип. Вместе с Крисом, Томом и Тейтом… Не мучились, погибли сразу, под пулями…

С губ Мэри-Энн слетели странные звуки, то ли вздох, то ли рыдание. Глаза ее, однако, остались сухими.

– Ты сам это видел? Видел, как их убили?

– Видел, и даже со свидетелем. – Каргин снова погладил приклад винтовки. – Теперь, сестренка, ты сделалась очень важной персоной… не бесприданница – наследница… Единственная! Если это тебя утешит.

– Не нужны мне утешения. – Голос Нэнси был невыразителен и сух; ни эмоций, ни признаков горя – видно, кровь Халлоранов брала свое. – Я знала, что с Бобом что-то случится… что-нибудь когда-нибудь и очень нехорошее… В общем, не в своей постели умрет. Он… он, Керк, был неудачником, как мать и отец. Таким, я думаю, родился. Неудачник – это ведь очень заметно, ковбой! По многим признакам, и по тому, что все, кто рядом с ним, становятся точно такими же. Это как заразная болезнь! Взять хотя бы меня или покойничка Мэнни и эту примороженную Финли…

– Кэтрин? – Вздрогнув, Каргин во все глаза уставился на девушку, но тут же овладел собой. – Я знаком с Кэтрин Финли. Ее приставили ко мне как менеджера по работе с персоналом. Она-то здесь с какого бока?

– С такого, – мрачно сообщила Мэри-Энн. – Очередные дядюшкины планы и очередной провал. То есть я хочу сказать, планировал Патрик, а провалился Бобби…

– Ну-ну, – промычал Каргин, навострив ухо. – И что там у нас провалилось?

– Интересуешься, ковбой? – По губам Нэнси скользнула усмешка. – Интересуешься, я вижу… Наверно, менеджер провел работу с персоналом… Так вот, эта Кэтрин Финли – дочь Барбары Грэм, последней дядюшкиной пассии. Он чуть не обвенчался с ней лет тридцать назад, да передумал, решил, что староват для брачных уз. А через год она вышла за Дугласа Финли, профессора-филолога… или историка, черт его знает… Эти Грэмы и Финли – с Восточного побережья, из Филадельфии. Местная знать… Благородные предки, но не британские, шотландские, гордость, порядочность, честь, и ни гроша за душой. Нищие, как церковные крысы! Но дядюшка их подкармлмвал. Он, знаешь ли, бывал сентиментальным… когда ему выгодно…

Каргин, изобразив недоумение, пожал плечами.

– А в чем тут выгода?

– Хотел, чтоб Кэтрин вышла за Боба и поскорей отправилась в родилку, за наследником.

– Но Бобби ведь и есть наследник. То есть был. Он… – начал Каргин, уже не с притворным, а настоящим удивлением.

– Бобби, Бобби!.. – передразнила Мэри-Энн. – При чем здесь Бобби? Что ты знаешь, Керк! У старого козла была одна привязанность – не шлюхи, которых он трахал после дипломатических приемов, и даже не Барбара Грэм, а мисс Халлоран Арминг Корпорейшн! Ее высочество леди ХАК! И он считал, что должен отдать ее в крепкие руки – не в женские и не такие, где ноготки покрашены голубым. Он просто шизанулся на этой идее, клянусь! Так что Боб для него не наследник. И с Кэтрин ничего не вышло… Она-то пыталась, она была согласна, из кожи лезла вон, да Боб не смог… не получается у него с женщиной, понимаешь?

– Понимаю… – протянул Каргин. Он уже почти жалел, что сдернута очередная завеса с семейных тайн Халлоранов. Возможно, об этой нелепой истории Кэти и собиралась ему рассказать? Собиралась, да не рассказала, а он все равно доискался… Наверное, зря. Лучше было бы вспоминать о Кэти как о сладком сне в солнечном Фриско. Море, пальмы, китайский ресторанчик и прочий калифорнийский антураж, а на этом фоне смуглая девушка тихо шепчет: милый, зови меня ласточкой… Но миром правили деньги, и в борьбе за них девушки были таким же товаром, как нефть, оружие, зерно и ножки Буша. Что в Сан-Франциско, что в Париже, что в Москве. Товар, всего лишь товар…

Или он ошибается? Ну, были дядюшкины планы, была попытка с Бобом, так ничего не вышло! В конце концов, у многих девушек, особенно красивых, есть этот бзик – найти богатого, продаться подороже и умотать затем в Париж. Или, например, в Венецию… И продаются, ежели не встретят человека, назначенного им судьбой. Такого сероглазого и рыжеватого, со шрамом на скуле… А встретят, и расчеты побоку!

Может, так, а может, этак… Ответа на вопросы нет.

Каргин вздохнул, огляделся с тоской, и душу его пронзило острое чувство нереальности происходящего. Может, для Кэти он не чужой, но тут, на Иннисфри, он был всего лишь чужаком-наемником, потерявшим хозяина, сцепившимся с такими же ландскнехтами неведомо зачем и почему. В этом он был непохож на Тома и, если не апеллировать к упрямству, гордости и чести, не мог бы внятно объяснить, за что и за кого сражается. Их с Томом воспитание, менталитет и цели различались не меньше, чем вольная новгородская дружина и отряд дисциплинированных самураев; Тэрумото руководила личная преданность хозяину, тогда как Каргин нуждался в ином, в некой позитивной идее, способной оправдать его существование. Эта потребность являлась чисто российской традицией, не разменивалась на деньги, не продавалась за почести, власть и обещания любви, и тот, кто эту идею терял – неважно, по собственной воле или по другим причинам – терял вместе с ней и нечто большее. Понятие о добре и зле, о долге и справедливости, о собственном предназначении и месте в жизни.

Где оно, это место? – мрачно подумал Каргин. Может быть, в яме среди афганских гор? Среди погибавших солдат, которыми он никогда не командовал, не вел их в бой, и все же был им что-то должен – что-то такое, чего они уже исполнить не могли. То, что исполнялось на своей земле, к которой, по большому счету, Афганистан, Ирак, Заир и этот чертов остров никак не относились. Никак и никогда.

– Что молчишь? – спросила Мэри-Энн, и он очнулся.

– Думаю, сестренка… Вспоминаю…

– Думаешь о Кэтрин?

– И о ней тоже. За что она тебя не любит?

– А! Все-таки болтала про меня! Мы крепко цапались, ковбой… не раз… Наверное, я была не права… говорила, что настоящей женщине удалось бы расшевелить Бобби… А она, – Мэри-Энн вдруг хихикнула, – она обозвала меня тощей шлюхой. Надо же! Конечно, я не мисс Америка и может, шлюха, но не тощая! Я – девушка в теле! Желаешь убедиться?

Внезапно Нэнси пришла в игривое настроение, прижалась к Каргину, подставляя губы. Глаза ее подернулись туманом, поясок шортиков вдруг расстегнулся будто сам собой, сквозь прореху майки просвечивала грудь с розовым соском.

– С кем тебе было лучше, – проворковала она, – с ней или со мной – там, на пляже? Хочешь попробовать еще разок? Чтобы сделать правильный выбор?

«С чего ее так разбирает?.. – подумал Каргин. – От бренди с персиками? Или от нежданного наследства?»

Но вслух произнес:

– Время неподходящее, бэби. А еще замечу, что нравственность мисс Финли выше всяких подозрений. Нас с ней связывают только служебные отношения. Случалось, правда, мы болтали о том, о сем…

– О чем же?

– О Париже.

– Я тоже хочу поболтать о Париже, – сказала Мэри-Энн и принялась стягивать майку.

Но Каргин шлепнул ее по перепачканному песком бедру, поднял винтовку и встал, натягивая берет.

– Сказано – не время! Прибереги свою энергию для джунглей.

– А что мы там будем делать, дорогой?

– Прятаться, ma chere,[38]38
  Ma chere – моя дорогая (франц.).


[Закрыть] прятаться. Ты ведь не думаешь, что я перебил всех нехороших парней?

В небесах вдруг загудело. Вначале рокот был отдаленным, едва слышным, но с каждой секундой он становился все отчетливей и сильнее, будто к острову неслась эскадрилья разъяренных пчел. Звуки наплывали с севера, дробились в зубчатых коронах утесов, перекликались отраженным эхом и падали вниз, сливаясь с шелестом волн и листвы. Затем мощный рев моторов заглушил песни деревьев и моря, и хотя утесы загораживали от Каргина северный небосвод, он догадался, что над поселком и бухтой кружат самолеты. Скорее всего, не меньше пяти-шести.

– Джунгли отменяются, – сообщил он Мэри-Энн, пристроил винтовку на плече и выскочил на пляж. Но не узрел ничего интересного – скалистые стены над Лоу бей ограничивали видимость.

Разочарованный, Каргин вернулся под деревья.

– Хорошо бы подняться наверх… Туда! – Задрав голову, он бросил взгляд на смотровую площадку. Сейчас она являлась лучшим пунктом наблюдения, самым досягаемым и безопасным, если учесть, что в Хаосе еще бродили пятеро головорезов Кренны. К тому же к ней вела дорога, недлинный серпантин, соединявший пляж и рощу с Нагорным трактом. Четверть часа, и они доберутся до площадки.

– Кто-то прилетел? За нами? Значит, приключения кончились, ковбой? – Поправив майку, Мэри-Энн с широко раскрытыми глазами вслушивалась в слитный гул моторов.

– Еще не знаю. Смотря кто прилетел и зачем. Так что автомат не бросай! – Он схватил ее за руку и потянул к дороге.

Они шагали быстро, молча, сберегая дыхание. Серпантин поднимался вверх шестью извивами, и за последним поворотом, когда деревья расступились, стали видны узкий пояс Нагорного тракта с мостами, тоннелями и круглой пряжкой-озером, а за ним – дворцовая кровля с ажурным блестящим цветком антенны. В небе серебристо-серыми тенями мелькали самолеты: три «оспрея» – над взлетным полем и развалинами поселка, и еще два, большие транспортные «боинги» – над виллой и прилегавшим к ней садом. Эта пара кружила в вышине, и пространство под ней было расцвечено яркими прямоугольными кляксами парашютов. Сотни полторы, прикинул Каргин, глядя, как из чрева «боингов» вываливаются все новые и новые фигурки.

Когда они забрались наверх, транспортные самолеты уже повернули к северо-востоку, один «оспрей» приземлился, второй готовился к посадке, а третий все еще свивал круги над бухтой. Кроме того, у восточных скал возник вертолет, каких Каргину видеть никогда не доводилось – черная угловатая машина, похожая на гоночный автомобиль под полупрозрачным зонтом рассекающих воздух лопастей. Видимо, он прилетел из Кальяо, а вот самолеты, если судить по обратному курсу, явились с американских берегов. Вскоре эта гипотеза перешла в уверенность: парашютисты действовали со сноровкой, какую вколачивают не в перуанской армии, а в войске великой державы. Такая держава в окрестностях имелась лишь одна, и потому было бессмысленно строить иные предположения.

– Кто это, Керк? Как ты думаешь? – Нэнси, дернув его за рукав, облизала губы. Голос ее был тревожным.

– Думаю, твои соотечественники, детка, – сообщил Каргин. – Явились, не запылились, вояки хреновы… Ликвидаторы ликвидаторов…

Он сплюнул, поднял бинокль, поднес к глазам. Верхняя терраса с павильоном-обсерваторией была пуста, но перед домом и на широкой дворцовой лестнице, среди колонн и сфинксов, уже кипела яростная схватка: парашютисты в зеленых беретах и камуфляже накатывались цепью, палили по окнам, приседали, падали, поднимались, шаг за шагом оттесняя людей бельгийца; сколько тех было, Каргин разобрать не мог, но защищались они отчаянно, как попавшие в ловушку крысы. У южного флигеля метнулось пламя, взлетел бесформенный черный комок, потом, под раскатистый грохот, засверкали новые вспышки – били из подствольных гранатометов и базук. Каменный сфинкс, украшавший лестницу, встал на дыбы, окутанный огнем и дымом, и тут же завалился на бок – его невозмутимое лицо внезапно пересекла трещина, будто шрам от сабельного удара. Под многотонной базальтовой тушей что-то ворочалось, корчилось, извивалось, и камень в том месте вдруг начал багроветь.

– Какого дьявола, Керк? – Бросив автомат, Мэри-Энн то приподнималась на носках, то подпрыгивала от нетерпения. – Что там творится? Что происходит?

– Битва лапифов с кентаврами, – пробормотал Каргин и сунул ей бинокль. – Вот, полюбуйся! Покруче, чем в голливудских боевиках. И все – настоящее! И пули, и кровь, и трупы…

Все три самолета уже приземлились, и из распахнутых люков выпрыгивали десантники и еще какие-то люди, не в пестрых комбинезонах, а в штатском. Словно цепочка муравьев, они устремились к ангарам и гаражам, и на окраине взлетного поля тоже загремели выстрелы – видно, схватились с часовыми Кренны. Но было тех наверняка немного, и вскоре большая часть атакующих отхлынула; затем распахнулись ворота ангаров, выехали набитые солдатами джипы и устремились к поселку и Шестому блок-посту. Могут и сюда добраться, подумал Каргин, нащупывая бумажник в нагрудном кармане. Бумажник был на месте – с паспортом, чертовой уймой виз, кредитными картами и контрактом, свидетельством его лояльности.

Черное помело, сделав широкий круг, зависло над озерным берегом и руинами Второго блок-поста. Теперь Каргину удалось подробнее разглядеть вертушку, и он, сдвинув берет на затылок, покачал головой и невольно присвистнул. В самом деле, такое ему живьем не попадалось! Лишь на картинках в «Милитари ревьюв», под заголовком «Техника двадцать первого столетия»! Если глаза его не обманывали, то был «Ирокез» – разведывательно-ударный вертолет RAH-70,[39]39
  В 1995 году на вооружение армии США поступил вертолет RAH-66 «Команч» (RAH – Reconnaissance-Attak Helicopter), разработанный фирмами «Боинг» и «Сикорски». RAH-70 «Ирокез» – его дальнейшая модификация.


[Закрыть] для спецопераций в джунглях, горах и прериях, а также над океанами и морями. Крейсерская скорость – до шестисот километров в час, дальность полета – три тысячи, отсек для грузов и десантников, пушки, пулеметы, ПТУРы… Мечта! Особенно для тех, кто хочет быстро смыться.

Пока он дивился на небывалую вертушку, бой на ступенях лестницы затих, взрывы и выстрелы смолкли, и теперь часть парашютистов копошилась среди мертвых тел, растаскивала трупы, тогда как другие прочесывали территорию. Вполне понятная суета, но Каргину почудилось, что в здание никто не входит. Странно! Он покосился на Мэри-Энн, решил не отбирать бинокль и сбросил с плеча винтовку; потом заглянул в прицел, плавно повел стволом, отыскивая прятавшиеся за колоннами двери. Точно, никто не входит! Либо успели очистить виллу, либо такой деликатный труд – не для десантников…

Тяжелая винтовка оттягивала руки. Шагнув к парапету, Каргин пристроил ее поудобнее, опустился на колено и приподнял оружие. Мелькнули десантники в камуфляже, возившиеся в кустах, затем зеленые кроны кипарисов, лестница, закопченные сфинксы и фасад виллы, похожий на древнеегипетский храм. Выше, еще выше… Теперь перед ним была эспланада: пальмы и мандариновые деревца, полосатый тент, скамейки, павильон с полусферическим куполом и вертолет, уже переместившимся от озера. «Ирокез» неторопливо сел, сдвинулись створки пилотской кабины и пассажирского отсека, и на террасу стали выпрыгивать парни – рослые крупнокалиберные молодцы. Преторианская гвардия, телохранители, решил Каргин, придерживая тяжелую винтовку. А кто за ними вылезет? Сам император Калигула?

Вылез Шон Дуглас Мэлори, собственной персоной. Хоть не император, зато коммодор, вице-президент и шеф административного отдела ХАК, ответственный за безопасность… Каргин справился с искушением нажать на спуск – дистанция была слишком велика – и только проводил его взглядом до дверей. Мэлори шагал быстро, энергично, даже подпрыгивая на ходу, и скрылся в кабинете босса. Стражи, числом семь лбов, разбились на две группы, направились к лестницам и исчезли; восьмой остался на террасе. Он заглянул в павильон, затем подошел к массивному черному корпусу «Ирокеза», махнул пилоту. Тот спустился вниз, пошарил в кармане, что-то вытащил. Оба закурили.

Отложив винтовку, Каргин встал с колена и повернулся к девушке.

– Видела, кто прилетел? В той черной кастрюле, с гвардейцами?

Нэнси кивнула с явным облегчением.

– Шон! Весельчак Шон, старая задница… Самый бодливый козлик дядюшки Патрика, и самый преданный… Ну, наконец-то! – Она приподнялась на носках, потянулась, сладко зажмурившись, потом бросила взгляд в сторону Нагорного тракта. – Пойдем, ковбой. Увидят нас, пришлют кого-нибудь на четырех колесах и отвезут меня в ванну… и я из нее век не вылезу… Ванна, бутылка виски и сигарета – вот что мне надо… И ты! Ты приходи, спинку потереть… Придешь?

– Как бы нам обоим спинку не потерли, под левой лопаткой, – задумчиво пробормотал Каргин. – Вот что, бэби: так и так отсюда нужно уходить – место нехорошее, открытое, не люблю я такие места. Мы уйдем и посидим часок под деревьями. Посмотрим, что случится.

– А что случится? Что может случиться? – Мэри-Энн неуверенно улыбнулась. – Ты ведь не думаешь, что Шон…

– Бодливый козлик этот Шон, сама сказала. А оборот у компании вашей – шесть миллиардов… Ба-а-льшие деньги! И большой соблазн.

Соблазн и в самом деле был велик, так что Мэри-Энн притихла и последовала на ним без возражений. Они спустились по серпантину, но не до самого пляжа, а шагов на двести, зашли в лес и устроились между корнями огромной сейбы. Корни были похожи на доски, поставленные на бок – широкие, толстые, пулей не прошибешь. Рядом струился ручей, питавшийся, видимо, из озера. Они напились; потом Мэри-Энн стащила шортики и майку, сполоснула лицо и удалилась в кустики.

Каргин сидел с винтовкой на коленях, привалившись спиной к стволу, и размышлял, что предпринять в нынешней ситуации. Вариантов было два: отсиживаться или вылезти наверх. Иными словами, ждать или вступить в контакт? Может, позвонить? Позвонить, распорядиться, чтоб приготовили ванну для молодой хозяйки? Вряд ли это обрадует коммодора… Решит, что бельгиец по двум объектам недоработал, не выполнил контракт… Впрочем, какие теперь расчеты? Где он, Кренна?.. Надо думать, лежит в кровавой луже под мозаикой с орлом…

Взгляд Каргина обратился к рации, он хмыкнул и нахмурился. Больше всего ему сейчас хотелось не вспоминать о Кренне, избавиться от Мэри-Энн, от Мэлори и корпорации ХАК, и очутиться где-нибудь подальше – так далеко от Иннисфри, чтобы орел не долетел и конь не доскакал. Где-то в Краснодаре или Москве… Либо, на худой конец, в Париже… Вместе с Кэти, разумеется.

Он прикрыл глаза, и в этот момент заверещал мобильник.

Мэлори, кто же еще… Любопытствут, лысая нечисть, кого не добили и почему…

– Ты, мой мальчик? – Голос коммодора был, как всегда, бодрым и жизнерадостным. – Докладывай! Есть еще уцелевшие? Кто?

– Все, кого не пристрелили, не подорвали и не сожгли.

– А если поконкретней? – Мэлори сделал паузу и сообщил: – Слушай, сынок, я очень рад, что ты остался жив. Ты оправдал мои надежды, в высшей степени оправдал… Так кто же с тобой? Хью Арада и девушка? Мы не нашли их тел.

– Девушка, – сообщил Каргин после недолгого колебания. – Сеньору Араде просверлили дырочку в затылке.

– Что ж, выходит, не судьба… – Кажется, коммодор был доволен. – Приводи ее и сам приходи. Или лучше сделаем так: скажи, где вы, и я пришлю машину. О'кей? Вы, полагаю, измучились, устали… Ну, ничего, ничего! Зато тебя ожидает масса приятных сюпризов!

– Сыт я по горло твоими сюрпризами, весельчак, – пробормотал Каргин, нажав кнопку сброса.

В кустах зашуршало и появилась Нэнси – умытая и одетая. Брови ее приподнялись, вопросительный взгляд метнулся к телефону.

– Козлик Мэлори звонил. Говорит, что ванна для тебя почти готова. Осталось только серной кислоты плеснуть.

– Почему бы и нет? Согласна на кислоту, только б до ванны добраться… – Девушка опустилась рядом. – А что он еще сказал? О дядюшке? О Бобби?

– Сказал, что тело Боба найдено, а наши – нет. К большому сожалению.

Щеки Мэри-Энн начали медленно бледнеть.

– Пугаешь меня, ковбой? Нехорошо шутить такие шутки с девушкой!

– Какие шутки! – Каргин поднялся, баюкая в руках винтовку. Надежно оружие, верное. Если подобраться к вилле…

– Ты думаешь… – начала Мэри-Энн, но тут мобильник снова звякнул. Глядя в расширившиеся глаза девушки, Каргин поднес трубку к уху.

Снова Мэлори…

– В чем дело, парень? Перестань дурить! Где вы?

– Дело в том, – негромко, с расстановкой, произнес Каргин, – что наша умозрительная операция реализована во всех деталях и подробностях. Это вызывает вопросы, не так ли, коммодор? Или у вас другое мнение?

– Операция… хмм… – протянул Мэлори. – Операция операцией, но все не так, как тебе представляется, мой мальчик. Считай, что это была проверка. Тест на дееспособность и выживание, так сказать. Плюс санитарная чистка… Я ясно выражаюсь?

– Не очень. Для теста слишком много трупов, включая Халлорана и молодого Паркера. Не хотелось бы к ним присоединиться.

Вздрогнув, Мэри-Энн дернула Каргина за рукав, прошептала: «Какая операция? Какой тест?» Он отмахнулся.

– Чего ты хочешь? – произнес Мэллори строгим генеральским тоном. – Что тебе нужно, парень? Я ведь сказал, что все о'кей, что для тебя все неприятности позади, а впереди – одни приятные сюрпризы. Чего ж еще? Личное приглашение от президента США и кадиллак к подъезду?

– Нужны гарантии.

– Гарантии, вот как… А ты осторожен, мой мальчик! Рад! Это большое достоинство. Ну, слово чести офицера тебя устроит?

Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, подумалось Каргину. Надо же – прислал убийц на остров, теперь офицерской честью клянется! Честь, да не та – протухшая! Из этой чести шубу не сошьешь, жизнь за нее не купишь… Как говорил майор Толпыго, коли враг коварен и хитер, есть одна гарантия: ставь поганца на четыре кости, а к яйцам подвесь гранату.

Но вслух он этого не произнес, а ограничился многозначительным молчанием.

– Не веришь? Чувствую, не веришь… – Мэллори шумно выдохнул в трубку. – Ладно, послушай меня, сынок… Согласен, все произошедшее на острове было жестоко, антигуманно, бесчеловечно, но – поверь мне! – совершенно необходимо. И все свершилось по воле и приказу мистера Халлорана. Ты спросишь, зачем? И я отвечу: вспомни, где умный человек прячет камень? Среди других камней… А где прячет труп – тем более, если и трупа-то не было? Среди других погибших на поле битвы. И вспомни еще одно: от покушений не спасет ни прочная крепость, ни преданные стражи. Атакующий всегда имеет преимущество и добивается своего. Рано или поздно, но добивается, и ты это знаешь. Ты – солдат!

– Не понял ни слова из вашей галиматьи, – произнес Каргин внезапно охрипшим голосом.

– Я думаю, понял. Ты парень сообразительный… Но если надо, могу поподробнее. – Мэллори вдруг принялся чеканить слова, будто рапортовал адмиралу флота: – Мистер Халлоран, наш босс, желает, чтобы его считали мертвым. Жертвой поголовной резни, учиненной кровавыми фанатиками, атаковавшими остров. Но им не избежать возмездия. Ни в коем случае не избежать! Когда мы изловим их всех – и, разумеется, перестреляем – здесь появятся репортеры и представители власти, дабы оценить масштаб трагедии и проинформировать о ней мировую общественность. Трагедия, конечно, огромна: сотни погибших, и среди них – Патрик Халлоран, достойнейший гражданин великой державы. Он мертв… – Голос коммодора дрогнул, но тут же окреп: – Зато теперь его никто не потревожит. Что возьмешь с покойника?

Ноги Каргина ослабли, лоб оросился испариной. Он вытер его рукавом, посмотрел на темные пятна, проступившие на ткани, поднял взгляд на Мэри-Энн. Видно, она сообразила, что случились неприятности – отхлынувшая кровь сделала ее лицо похожим на мраморную маску.

Чувствуя, как струйки пота стекают по спине, Каргин пробормотал:

– Мне ваши поганые секреты не нужны… в гробу я их видел, со всеми тайнами мадридского двора… ни слышать не хочу, ни знать… Я что вам, исповедник? На кой черт?

– А это, мой мальчик, уже другая песня и другой сюрприз. Придешь – узнаешь.