Текст книги "Наёмник"

Он проснулся и взглянул на солнце. Огненный диск уже висел на западе, и от него тянулась по морю сверкающая дорожка – будто пояс из серебра, охвативший весь обитаемый мир. Пройди по ней, и придешь в сказочное царство-государство, где нет ни убийств, ни насилия, ни лжи, где все люди – братья, где реки текут молоком и медом, а на зеленых холмах сверкают хрустальные замки… Мечта! Но думать о ней было приятно.

Каргин улыбнулся.

Ровно гудели моторы, и ветер был попутный.

Эпилог

Иннисфри, аэродром и воздушное пространство

вблизи острова; 24 июля, ближе к вечеру

Три машины неторопливо двигались по дороге к взлетному полю: черный закрытый «кадиллак» с серебряными полосками на дверцах и пара джипов, в которых сидели десять оборванных грязных солдат. «Кадиллак» возглавлял колонну. Солнце играло на гладком полированном корпусе, отсвечивало в лобовом стекле, но сквозь его тонированную поверхность ни пассажиры, ни водитель не были видны. Дорога, которую виток за витком одолевала эта процессия, казалась пустынной, только у моста через реку маячил сержант в зеленом берете и камуфляже. Когда машины проехали мимо, он отступил на обочину и произнес несколько слов в висевший на шее микрофон.

В том же порядке – «кадиллак», за ним два джипа – машины приблизились к павильону у взлетного поля, миновали его и замерли у распахнутого люка самолета. Ближайшего из двух; люки второго «оспрея» были задраены, и выглядел он словно мертвый кит, брошенный волнами на бетонный берег. Аэродром, как и дорога, был безлюден, лишь у строений в дальнем конце виднелись фигурки парашютистов.

Солдаты полезли из машин. Трое окружили «кадиллак», остальные ринулись к свисавшему из люка трапу; глухо простучали башмаки, лязгнуло оружие, послышался резкий окрик – пилотам велели убраться в кабину. Дверца «кадиллака» открылась, вылез еще один солдат с короткоствольным автоматом, а после него – офицер, такой же оборванный и грязный, как и остальное воинство. Он огляделся, довольно кивнул головой и вытащил с заднего сиденья «кадиллака» увесистую сумку. Потом что-то сказал оставшимся в машине и ровным шагом направился к трапу. Четверо солдат потянулись за ним. Трап подняли, люк захлопнулся, турбины «оспрея» рявкнули, и самолет, набирая скорость, покатился по взлетно-посадочной полосе.

На серебристом корпусе второго «оспрея» прорезалась щель, затем показалась фигура пилота: он спустил трап, помахал сидевшим в «кадиллаке» и, салютуя, прикоснулся к козырьку фуражки. Машина, плавно скользнув по бетонным плитам, подъехала к самолету и встала, загораживая люк. Из нее появился высокий старец с седовато-рыжими волосами. Пилот хотел помочь ему взойти на трап, однако старик оттолкнул его, что-то раздраженно буркнул и скрылся в салоне. Парашютисты, маячившие в дальнем конце аэродрома, его не видели.

Мощный оглушительный гул наполнил воздух – первый «оспрей» оторвался от земли. Из «кадиллака», с места водителя, вылез невысокий плотный мужчина с армейской выправкой и кейсом под мышкой, запрокинул голову, проводил самолет взглядом. Серебристый корпус слепил ему глаза; мужчина прищурился, взирая, как воздушный лайнер разворачивается на восток, к далеким южноамериканским берегам, поскреб лысый череп и вытянул руку с отставленным средним пальцем. На его губах змеилась презрительная усмешка.

Закурив сигару, он постоял у трапа минуты три-четыре, пока «оспрей» не скрылся в облаках, затем прошел в салон, сел в кресло напротив старика, положил кейс на колени и произнес:

– Улетели. Смылись! А с ними – десять миллионов наличными.

– Чушь, – каркнул старик, – мелочь, ерунда! – Потом, опустив веки, распорядился: – Отправляемся, Шон. Брось сигару и налей мне виски. рландского, со льдом.

«Оспрей» развернулся, зашелестел колесами по бетону. За выпуклым стеклом иллюминатора мелькнули корпуса мастерских, здание электростанции, темно-зеленые лаковые кроны пальм, фигурки солдат, оцепивших дальний край взлетного поля. Потом земля словно провалилась вниз, и остров, сначала огромный, стал уменьшаться, съеживаться, стягиваться в темный овал на синей поверхности океана. Развалины поселка, вилла, стены кратера – все слилось и превратилось в точку, такую, что подробностей не различишь.

Самолет качнуло, серые клочья облаков поплыли за иллюминатором. Старик отхлебнул из стакана и сказал:

– Чего ты ждешь, Шон?

Лысый, которого назвали Шоном, аккуратно переложил кейс с колен в соседнее кресло и взглянул на часы.

– Они будут в пределах нашего радиосигнала еще час тридцать семь минут. Не стоит торопиться, Патрик. Миль триста пятьдесят от Иннисфри – вот оптимальное расстояние, чтобы отправить их на небеса.

Старик кивнул.

– Ну, тебе виднее, Шон. – Приподняв стакан, он посмотрел на желтоватый маслянистый напиток и добавил: – Выпьем! За нашу успешную операцию.

– Не совсем успешную, – возразил лысый. – Кажется, парня мы потеряли, и думаю, что насовсем. Эта проклятая русская ментальность…

– Ментальность!.. – резко оборвал его старик. – Не нужно верить мифам, Шон, дурацким мифам и глупым измышлениям психологов! Русская ментальность, англо-саксонская ментальность, китайская ментальность… Одни предпочитают щи, другие – непрожаренный бифштекс, а третьи жрут кузнечиков, и только в этом разница. Хрупкая скорлупка, а под ней все одинаково, Шон, все то же – по крайней мере, у сильных и жестоких. Такой человек не откажется от власти и могущества, кем бы он ни был, русским, китайцем, арабом или проклятым британцем. А в этом парне…

Старый джентльмен умолк и глотнул из стакана. Лысый последовал его примеру, затем повторил:

– В этом парне… Неглупый, сильный, уверенный в себе и, я бы сказал, весьма удачливый… Что еще, Патрик?

– Ты не назвал главного, – проскрежетал старик. – Главного, Шон! В нем – четверть моей крови! Нашей крови, Халлоранов!

Они помолчали. «Оспрей» уже вскарабкался выше облаков, в иллюминаторах серое сменилось голубым, в уютную кабину хлынул яркий солнечный свет. В его золотистом потоке лицо старика казалось маской, отчеканенной из светлого металла: плотно сжатые губы, резкие морщины, спускавшиеся от носа к подбородку, серо-зеленые колючие глаза делали его похожим на древнего властителя – из тех, что создавали династии, выигрывали битвы, писали законы и нарушали их с той же легкостью, с какой написанное на пергаменте можно смыть или предать огню.

Тот, кого назвали Шоном, произнес:

– Полагаешь, он вернется?

– Вернется. В ином случае я бы… – Старик сделал быстрое движение ладонью сверху вниз, будто опуская нож гильотины. Лысый усмехнулся.

– Не уверен, что получилось бы. Предусмотрительный паренек! Последний фокус, который он выкинул… ну, с этим Кренной и его людьми… Очень, очень неплохо! Хотя и обошлось нам в десять миллионов.

– Плюс самолет, – добавил старик. – Не забудь о самолете, Шон!

– Да, пожалуй, пора.

Лысый потянулся к кейсу, открыл его, вытащил два конверта, желтый и синий, отложил их в сторону. За конвертами последовал плоский небольшой компьютер. Сосредоточенно хмурясь и сопя, лысый подключил его к разъему под иллюминатором, набрал пароль, потом еще несколько символов, и склонился над экраном. В его серебристой глубине мерцали слова: «СВЯЗЬ УСТАНОВЛЕНА».

– Готово? – спросил старик.

– Нет. Я лишь подключился к радиостанции нашего борта. Теперь нужно действовать по строгому регламенту. Таким вот образом!

Пошевелив пальцами, лысый коснулся одной клавиши, затем другой, и повернул экран – так, чтобы он был виден старику. На экране значилось: «КОМАНДА САМОЛИКВИДАЦИИ. ОСПРЕЙ. НОМЕР?»

– Не перепутать бы, не то сами очутимся в раю, – буркнул лысый, вытягивая из внутреннего кармана записную книжку. Сверившись с ней, он набрал «77256» и вытер пот со лба. Его короткий толстый палец навис над клавишей «Enter». – Ну, прости меня Творец… не за дюжину мерзавцев, а за пилотов… – Он резко ударил по клавише, и на экране вспыхнуло: «ПОДТВЕРЖДЕНИЕ?»

– Семьи пилотов получат пенсии, – каркнул старик. – Хорошие пенсии! Я скупиться не буду, Шон!

Человек по имени Шон опять нажал клавишу и, не спуская глаз с экрана, откинулся на спинку кресла. Зрачки его чуть расширились. Лицо старика было словно камень.

«ОСПРЕЙ БОРТ 77256. УСТРОЙСТВО САМОЛИКВИДАЦИИ АКТИВИРОВАНО, – равнодушно сообщил компьютер. – ОТСЧЕТ: 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2… 1…» – Экран мигнул, и на неи появилось: – «КОМАНДА ВЫПОЛНЕНА».

– Все! – с облегчением сказал лысый и захлопнул крышку компьютера. – Все! Концы в воду!

Руки его слегка дрожали.

– Печальная, но вынужденная мера, – сухо произнес старик. – Они меня видели. Этот бельгиец, их главарь… явный шантажист… он бы не стал молчать.

– Да, – согласился Шон и добавил: – Думаю, наши специалисты по связям с прессой изложат этот эпизод во всех драматических подробностях – с моих, разумеется, слов. Последняя атака террористов, выкуп в десять миллионов за вице-президента ХАК, – он с важным видом ткнул себя в грудь, – и гибель самолета в океанской бездне… А по какой причине? Видимо, отважные пилоты вступили в схватку с террористами, и в ход пошла взрывчатка… Как тебе нравится эта версия, Патрик?

Старик не ответил – сидел, наклонившись вперед, сдвинув брови, хмуро разглядывая черный футляр компьютера. Затем поинтересовался:

– Скажи-ка мне, Шон… эти адские машинки… эти устройства самоликвидации… они на всех воздушных лайнерах компании?

– Разумеется, Патрик, разумеется. Бывает, мы перевозим очень деликатный груз, и тут возникает проблема – не с тем, чтоб он попал по адресу, а с тем, чтоб не попал в чужие руки. Наши гарантии…

– Я знаю, – прервал его старик. – Я только хочу убедиться, что вертолет, на котором ты прилетел, имеет нужное устройство. Так?

– Так. И наш беглец еще в пределах досягаемости. – Брови лысого вопросительно взлетели вверх. – Ты хочешь?.. – Он покосился на компьютер.

– Нет. Нет, Шон, ни в коем случае! Пусть бежит. Я ведь сказал, что он вернется. Вернется, не сомневайся! – Старик пошевелился в кресле, и на его сухих губах вдруг промелькнула улыбка. – Все же не переиграл меня… – послышалось Шону. – Молод… слишком молод, чтобы тягаться со старым волком… Ну, ничего! Все впереди…