Текст книги "Энергетическое исцеление матрицами"

Тишину ночи разрезал звонкий крик Алены. Гриша увидел как девушку передернула судорога и она завалившись на бок скатилась со скамьи на бетонный пол двора. Григорий тут же ринулся к ней, подхватил Алену за плечи, голова её подобно кукольной запрокинулась назад. Она не дышала. Тело быстро становилось холодным. Внутри у Гриши все клокотало от беспомощности и жестокости всей ситуации как будто молотом разбившей всю его жизнь, такую до этого беззаботную и счастливую.

Затащив похолодевшее тело девушки в дом, Гриша открыл бутылку коньяка и залпом выпил почти половину. Под мерцанием лампочки, напольного торшера, парень со слезами в глазах смотрел на Алену. Сердце сжималось от боли и безысходности. Оставалось надеяться на чудо, быть может он вновь проснется во вчерашнем дне и предпримет все возможное, что бы остановить время, исправить и внести коррективы, ради жизни любимой.

Гриша лег рядом с Аленой на пол и взял её похолодевшую ладошку в свою руку. Мрачные мысли не покидали его. Под потолком кружил мотылек, залетевший сквозь открытое окно. С улицы доносилось уханье сыча. Часам к четырем утра Языков смог уснуть, сон его был поверхностным и тревожным. Снилась Алена, как они вместе сидят за столом и пьют чай, а потом появляется черный человек и забирает её от Гриши.

В семь утра солнце уже было высоко, проснувшийся дачный поселок радовался жизни и летнему дню, яркому и солнечному. Лесные птахи проносились над крышами домов, чирикая и исполняя свои птичьи песни. Гриша лежал с открытыми глазами на боку и смотрел на мертвую Алену. Волшебство старого дуба исчезло. Сказка окончена. У Гриши болело в груди и ноги сперва подкосились, когда он попробовал встать.

Скованная узами ледяной смерти юная девушка была прекрасной и в вечном сне. Красота её была подобна сорванному цветку, лишь на мгновенье дарующему образ красок жизни, чтобы затем претворить в вечность суровые планы вездесущей смерти. Стать черным ничто, исчезнуть навсегда.

Григорий шаткой походкой слонялся по дому, не находя себе места. Наконец, решившись, вызвал бригаду медиков из города. Парень вышел из дома и подошел к открытым еще с прошлого вечера воротам. Вдохнул полной грудью воздух и повернул голову в сторону звука катящего по гравийке автомобиля. Он решил, что это медики, но к его даче медленно катил «Хэндэй». Остановившись у открытых ворот, из машины выбрался, сопя и кряхтя, вновь тучный Алексей Носов. Он начал что-то говорить Грише, но слова долетали до него обрывками:

– Я к дереву, Гриш, все испортилось, – голос Носова дрожал.

– Нет больше дерева, его увезли.

– От меня Дарина ушла, представляешь.

– Ясно, – равнодушно ответил Гриша.

– Ночью залез в её телефон и узнал, что она с нашим Саньком-технологом шашни крутит. Удар в спину. Ну и разругались. Я пройду к дереву?

Носов по-утиному, переваливаясь из стороны в сторону, зашагал в огород. Гриша остался у ворот и всматривался в приближающуюся машину медицинской службы. Это за Аленой.

Туманом застелило разум Григория Языкова, парень не мог прийти в себя от случившегося и поверить, что его девушки больше нет. На этот раз он никак не сможет что-либо исправить. Час за часом, медленно тянулось время в ожидании неизвестно чего. В одиннадцать ноль пять позвонила Таня. Свиняк горько плакала и обвиняла Гришу:

– Лучше б и не загадывала никаких я желаний! Этот Дмитрий оказался аферистом, я то его у себя уже прописала, а он теперь в мою квартирку прописывает десяток узбеков – гастарбайтеров, и по закону он может! Это ты во всем виноват! Со своим деревом поганым, козел ты! Козел!

Гриша сбросил вызов и зашел в дом. В доме он бревном рухнул на старую тахту и сомкнул глаза. Кружилась голова. Что теперь начнется?

В обед позвонил Карагач. Молочный комбинат подал в суд на фирму по претензии, экспертизу которой подделала лаборатория. Обман раскрылся. Сергей Игоревич решил откупаться от комбината, чтобы дело не получило огласку в прессе. Фирму ждали немалые убытки. Узнав, какая беда стряслась с Гришей, шеф на секунду замолчал, затем принес соболезнования и попрощался.

В воскресенье случились похороны Алены. Приехавшие родственники, как это водится, утешали Григория, да тому было уже все равно. Взгляд его стал холодным и стеклянным. Смотрел будто сквозь собеседника, куда-то вдаль. Мысли его были не с этим миром. Боль в сердце не ушла, а захватила весь его разум и хрупкую тонкую душу. С работы он уволился в понедельник, страсти, которые там закипали по его вине, нисколько Гришу не беспокоили. На все стало безразлично. Дни и ночи он проводил на своей даче. Занимался огородом, наблюдал за ростом винограда и клубники. Часто прогуливался в овраге, ступая босыми ногами по степному ковылю и полыни. В один из дней, в задумчивости слоняясь по оврагу, он заметил в глубокой черной яме на месте дуба небольшой росток. Теперь он каждый день приходил к яме и поливал из кружки маленькое растение, быть может, и из него вырастет вновь волшебный дуб и на него будут старики абазины привязывать пестрые ленты и шептать в его кору заветные желания. Кто знает?

Постъядерная новелла

Дедушка Рахим сидел на старом деревянном стуле и громко кашлял. Всегда откашлявшись, его голос становился как будто металлическим – опухоль на шее все же давала о себе знать. В свои сорок девять он выглядел молодцом: цвет лица, несмотря на болезнь, был более-менее розовым, «человеческим», длинная седая борода скрывала его красную шею. Мы, шестнадцатилетние пацаны, втроем сидели на земляном полу его дома-сакли и слушали, открыв рты, деда Рахима Беспалого. Его рассказы всегда были увлекательными и в сто раз лучше, чем дурацкие передачи по радио или нравоучительные лекции муллы Аббаса аль Точика на центральной площади нашего поселка Новые Рабали. Али и Муса, мои ровесники и друзья с детства пришли после выпаса овец чуть раньше меня, я же задержался, поливая свои овощи в теплицах.

Это, конечно, было немного несправедливо по отношению к моей жене Камилле – она то была уже в положении, а я с детским азартом бегал слушать деда Рахима на соседнюю улицу, оставляя её одну с моей родней. Мой отец глаз не спускал с красавицы Камиллы, даже зная, что она носит под сердцем моего ребенка, похотливое животное, один день подерусь с ним точно! Но отказать себе в прослушивании увлекательных историй от дедушки-соседа я не мог.

– Самир! – обратился ко мне дед Рахим, – подай-ка бутылочку с водой, не могу, кашель напал.

Я протянул руку к деревянной полке и, взяв маленькую бутылочку, передал её хозяину сакли.

На улице раздалась сирена приближающегося дрона-оповестителя, на весь квартал громогласно звучало предупреждение от отдела взаимодействия о приближении пылевой бури: «Всем закрыть герметик-двери и окна, не имеющим собственный дом укрыться в бункере поселка Новые Рабали..».

Дед Рахим, нехотя встал со стула, и подошел к дверному проему, нажал на кнопку в косяке – опустилась герметичная штора, так даже уютнее слушать очередную его историю. Мы в бункере, укрывающем нас от пылевой бури. Дедушка уселся на стул и, сделав еще один глоток воды, вымолвил: «Есть ребятки у меня одна история для вас». Он всегда так начинал свой рассказ. «Это было тридцать лет назад, в год, когда к власти в Халифате пришел праведный халиф-реформатор Абдулло-аль-Самари, это сейчас он закостенелый и упрямый правитель, а тогда он был как глоток свежего воздуха в песчаной буре, именно в год его восхождения партией был реформирован Священный Коран и некоторые хадисы были изменены».

– Как считаете правильно, что они меняли Коран? – спросил Муса.

– Я музыку очень люблю, внучки, обожаю, жить без неё не могу, благодаря реформе музыка вышла из под запретов.

– Ин ша Аллах!

Дед Рахим продолжил: « Я тогда вступил в партию и меня определили в отдел пропаганды, техником. Мне и моему напарнику Рашиду было поручено починить ретранслятор радиовышки на холме Барха, недалеко от пересыхающей реки Итиль. Я тогда жил в самой Самаре, при династии Мирзы город был сильно порушен – работали террористы повстанческой радикальной партии за верность традициям, фанатики в общем, теракты чуть ли не каждую неделю. В деле их истребления тоже заслуга Аль-Самари, честь и хвала ему». Дед Рахим сделал глоток воды из бутылочки и откашлявшись, продолжал рассказ: « Нам дали по банке тушеной баранины, по три литра воды на брата и микрочип для ретранслятора; путь предстоял пешком, не пускали воздушный транспорт из-за атак террористов, такая тайная вылазка, на стратегический холм всего Халифата Эр-Самария. Из оружия у нас было по боевому ножу на бедрах да лазерные пистолеты, путь пролегал через лесостепь и пески большой низменной пустыни. Мы, молча, шли, сверяя свое движение по бумажной карте и лед-навигатору.

Из одежды на нас был голограммный камуфляж, моментально считывающий окружающую среду и меняющий цвет одежды соответственно. Мы не боялись повстанцев, считали себя хорошими воинами, умеющими постоять за себя. Рашид все рассказывал про своё сестру, которая родилась с двумя головами, такие случаи в наше время не редкость, но сестра Рашида постоянно спорила и конфликтовала со своей второй головой, постоянно щипала обеими руками голову за нос и дергала за уши. Вот хохма, такой Всевышний шутник иной раз, субханаЛлах.

Через три часа пути мы устроили привал под кустом гребенчука, Солнце неистово палило, обжигая жаром, было решено переждать жаркие часы в тени растения и двигаться дальше как начнет темнеть. Рашид принялся делать намаз прямо под кустом, еле определив киблу из-за блуждающих магнитных полей – беды нашего времени. Вам интересно вообще?»

– Да! – воскликнули мы хором.

«Я тоже прочитал дуа на помощь в делах и, надвинув на глаза кепку, прилег под кустом. Рашид был на дозоре. Прошел час или чуть больше, я задремал, как вдруг услышал его тревожные оклики: «Рахим! К нам большой степной волк идет, триста метров на юг, голограмма скрывает нас, но если приблизится ближе, то нападет, прикрой меня!» Я подорвался, сон тут уже сгинул, присмотрелся и действительно, – размером с лошадь большой степной рыжий волк, беспощадный враг путника пустыни, самый большой хищник наших мест, с клыками как острые кинжалы и глазами, видящими в темноте, обычно они охотятся по ночам, но днем напасть тоже могут!

– Как приблизится на выстрел лазера – стреляем, ты в голову, я в шею, целимся, – пробормотал встревоженный Рашид

– Хорошо.

Волк шел, приближаясь к нашей лежанке, его огромные рыжие лапы ступали по раскаленной земле, пасть был открыта, к низу тянулась нитка бурой слюны. Подул ветер, поднимая крупицы песка в воздух, с моей головы сорвало голографическую кепку. Вдруг хищник, острым как у орла взором разглядел меня среди песков и, оскалившись, понесся в нашу сторону. Раздались два наших выстрела, волк бежал на нас не ощущая боли, расстояние до нас критически снижалось, мы зажали спусковые крючки и всадили в бегущего волка почти все наши разряды, но животное было убито – чей-то лазер расплавил его мозг, угодив в глаз животного. Волк еще по инерции пронесся с десяток метров и рухнул навзничь, из пасти на желтые пески потекла алая кровь. Мы были спасены, но заряды почти на исходе, если нападут террористы нам не выжить. От волнения тряслись руки. Рашид сфотографировал на камеру трофей и мы решили выдвинуться к цели раньше сумерек, мало ли какие еще неприятности могут свалиться?

Я уже наполовину допил свою воду из термофляги, гребенчуки практически исчезли с нашего пути. Желтые пески стали красноватого оттенка, говорят в этих землях много полезного металла меди, нужного для производства проводов и техники. Рашид, молча, брел чуть впереди меня, уставившись в лед-навигатор, тонкий как из стекла прибор, показывающий наш путь. Жаль сейчас их почти не достать. Я же то и дело оглядывался. Уже виднелся холм Барха, а на нем вышка-ретранслятор. Высотой она в пятьдесят метров. Она должна была дублировать единственный спутник Эр-Самарии, когда тот вне зоны действия или на другой стороне планеты.

Будто почуяв что-то неладное, я поднял голову и увидел то, что наши ученые называют «посланниками Иблиса» – на небе зависло летающее блюдце. Я окликнул Рашида, тот присвистнул и сказал: «сколько раз видишь блюдце в небе – столько раз говори аузубиллах!»

Истина в его словах! Блюдце двигалось за нами, снижаясь до расстояния захвата. Сколько случаев во всем Халифате, когда людей так слуги Иблиса поднимают в свое блюдце, а затем сбрасывают как ширк с высоты полета птицы!

Испуг проник в наш разум, не побоюсь вам, ребятки, в этом признаться – было страшно. Я про себя читал дуа и что есть мочи бежал. Сзади было слышно мерное гудение серебристого блюдца. Оно снижалось все ниже, нагоняя нас. Бегущий впереди меня Рашид споткнулся об камень – во истину Иблис коварен! Напарник прокричал:

– Беги, Рахим!

Но я остановился и попытался поднять Рашида, в тот же миг над нами, метрах в десяти сверху замерло блюдце и появился яркий луч света. Рашид начал медленно воспаряться над землей. Его тело было уже на уровне моих глаз. Я схватил его за ногу, но сила луча была очень огромной – вдвоем мы поднимались вверх, в логово шайтана.

– Бисмилляхи шайтани раджим, – закричал я.

– Брось меня! Брось! Субханаллах! – кричал Рашид.

– Нет! Аузубиллах!

– Женись на моей сестре!!!

Я отпустил его ногу и рухнул с высоты на красный песок пустыни. Сверху предо мной упал чип ретранслятора. Луч поглотил моего напарника и блюдце в ту же секунду стрелой взмыло в небо, превратившись в точку. Бедный Рашид. Кто будет добывать еду в его семье? Я шел к вышке, молясь Всевышнему за то, что спас меня.

– Дедушка Рахим, вы женились на его сестре? – спросил Муса.

– Не перебивай, сынок!

Дойдя до вышки, я взобрался на вертикальную лестницу и принялся подниматься в кабину управления. Солнце клонилось к закату, когда я вошел в кабину вещания. На пыльном столе стоял кварковый компьютер открытой системы, необходимо было вставить чип в паз и все. Заработало! Настроив на запасную волну, я включил рубильник передачи данных, заиграл гимн Халифата, повторяя прекрасные слова до самого Судного дня:

 
Постъядерный мир победил, Коран оказался сильней
Последний халиф пришел, последний мушрик погиб
А в ауле поют гурии наслаждений
О-о моя дунья!
 

Я радовался как ребенок! Случилось чудо, молодой Халифат заявляет о себе всему миру, выжившему после Большого конфликта. Заночевал прямо в кабинке, на полу. Раскаленный металл будки не давал замерзнуть ночью.

Утром, я с сожалением глотнул водички – оставалось совсем чуть-чуть, а мне еще идти целый день по пустыне, можно было, конечно, пройти десять километров к Итилю да его радиоактивные воды только причинят больше вреда, пить их точно не стоит. Спустился вниз в жаркую пустыню. Утреннее Солнце пекло. Я натянул на голову кепку-голограмму и выдвинулся в Самару.

Шел третий час моего похода, впереди на горизонте лежал какой-то предмет, приблизившись я разглядел в нем тело человека. Ускорил шаг. Возможно, нужна помощь? К моему удивлению это оказался мой напарник Рашид. Мертвый воин Халифата лежал на спине с открытым ртом, вместо глаз были глубокие отверстия, сделанные каким-то шайтанским инструментом. Мне стало очень жаль своего недавнего спутника. Постояв пред ним пять минут, я двинулся дальше, домой. Вода закончилась, хотелось есть. Хвала Всевышнему, добрался до гребенчука, значит скоро уже Самара. Шел, то и дело озираясь – нет ли поблизости волков, пистолет был зажат в потной руки, но пронесло! Не было хищника. Благополучно вернулся в штаб. Такой вот мой скромный вклад в трансляцию радио»

Дедушка Рахим отхлебнул из горлышка воду и вытер рукавом рот.

– Отличная история, – сказал Али.

– Да, задумчиво протянул Муса, – интересная.

– Ребятки, хотите покажу остатки культуры урусов, на языке которых мы говорим? – спросил Рахим.– сами убедитесь что эти неверные мушрики сами себя погубили, такой ширк, прости Аллах!

– Давайте! – сказал за всех Муса.

Дедушка Рахим подошел к шкафу, открыл створку и принялся копаться в наваленном там хламе, то и дело изрекая фразы: «Мушрики сами себя извели, когда начали войну, глупые, было бы лучше, конечно, если бы вся Эр-Самария говорила на языке пророка, а не на этом языке полулюдей. Сейчас, где тут у меня эта штука?»

Наконец, он извлек из шкафа пластиковый планшет – миниатюрный старинный компьютер и сдул пыль с экрана: «Зачищали от террористов Самарский район „Зеленый“ на третий год службы и в одной из квартир, где жили урусы, нашел этот планшет, сейчас покажу что там».

Дедушка Рахим включил планшет, началась загрузка, спустя секунду он ловко орудуя указательным пальцем, отыскал в компьютере один видеофайл. О! Всевышний, позволь мне вернуть время вспять и не видеть этот куфр! Такого упадка морали и духа человека можно ждать только от пещерных полулюдей– обезьян!

Начался ролик: улица какого-то города урусов, раннее утро, в женским нижнем белье в сеточку предстал тощий словно жердь человек с глубоко посаженными глазами, человек то и дело оборачивался на камеру, съемку, судя по репликам, вела его женщина. Костлявы мужчина-доходяга в женском сетчатом костюме теребил свой срамной уд, приговаривая: «Я так возбуждаюсь, когда голый по улицам города хожу».

– Теперь вы убедились, что этих урусов мне ни капельки не жаль, этот человек был популярнейшим актером, снимался в их фильмах в конце прошлого века.

– Грязная свинья! – выпалил Муса, – во истину Аллах велик и справедлив по отношению к этим животным-урусам.

– Больше нет этого племени, – подытожил дедушка Рахим.– Настало время мусульман да сбудутся все пророчества древних. Есть еще один подарок для одного из вас. Кто любит читать?

– Я! – ответил Муса.

Дедушка Рахим вернулся к шкафу и вынул оттуда книгу без обложки.

– Все авторы-урусы должны быть преданы забвению, Ин Ша Аллах, но книги их пока читать можно, закон позволяет. Эта книга называется «Черный день», некий урус Доронин, про время после войны.

– Я почитаю, – сказал Муса.

– Бери, но никому не говори, что я дал.

– Спасибо!

Сказ про Аркалову

Во всей Эльбруссии нет места более красочного, пестрого и шумного, чем Еханакаевский рынок в центре Саркела. Столица республики и так радовала многообразием культур и народов, а огромный продуктовый базар прямо в центре города привносил незабываемый колорит и яркую палитру цветов в жизнь мегаполиса. Чего там только не продавалось! Свежайшие овощи и фрукты; сыры домашние и фабричные, твердые и множество сочной белой брынзы, так таявшей во рту; диковинные пряности и специи, собранные в Средней Азии, солнечной Абхазии и даже в загадочной и далекой Индии; многообразие меда и чая из горных трав; свежее мясо животных и мясо сушеное по-горски; ряды колбас в огромном ассортименте; длинный ряд молочных продуктов; широчайший выбор свежей зелени, названия некоторых трав известны лишь немногим искушенным гурманам или сведущим в традициях народной эльбруссской кухни. Ряды под высоким сводчатым куполом рынка наполняли воздух ароматами, вызывающими живой аппетит.

Пройдясь вдоль рядов, заполненных яствами, любой достанет кошелек и оставит на базаре какую-либо сумму денег. Под сводами купола установлены динамики из которых неслась веселым ритмом музыка Эльбрусссии: в перемежку с хасидскими мотивами музыка горцев и веселая гармонь. На смену армянской мелодии вступала музыка пушту, добавляя восточное дыхание к жизни рынка, бурной как воды реки Зеленой в высокогорье.

Из динамиков прозвучало объявление: «только свежая баранина у Арсена – ряд третий, место седьмое, самые низкие цены и высочайшее качество мяса». Заиграла музыка – быстрый ритм барабана и свирели с гобзой, они оставили слова объявления в прошлом, утопив их в потоке течения времени.

Екатерина Аркалова, с пакетом, полным купленных продуктов, шла вдоль рядов, по-хирургически присматриваясь к прилавкам и ценникам. Её русые волосы были заплетены в красивую косу до середины лопаток. Длинные воздушные ресницы украшали серые большие и такие выразительные глаза. Широкие брови крыльями птицы пали под высоким правильным лбом. Совсем немного подводки глаз и неяркая помада на припухлых, сочных губах. Во взгляде её читались живость характера и высокий интеллект. Екатерине тридцать один год. Одета она в весенний бежевый плащ, туфли и черный с красными цветками платок на шее. Высокая, стройная и красивая девушка по всем данным могла сойти за модную модель, но характер её работы был иным.

Зазвонил телефон. Аркалова переложила пакет в левую руку и достала мобильник из кармана. Нажав кнопку ответа, быстро сказала: «Да, Светлана Георгиевна». «Алло, Катюша, извини, что в выходной беспокою, хочу обрадовать тебя, ты в Видеевскую пустошь на Пасху поедешь – репортаж за тобой закрепили, ты рада?» – спросила женщина. «Очень! Я мечтала о сюжете про Видеево!» – воскликнула Екатерина. «Вот и сложилось все. Удачного тебе выходного, до завтра!» – попрощалась Светлана Георгиевна. Девушка отключила вызов и положила мобильник в карман плаща. Воображение живописно рисовало картину волшебного путешествия в Видеевскую пустошь. До светлого праздника Пасхи две недели.

Выйдя из под купола базара в весну Эльбрусссии, девушка поспешила на маршрутку до пригородного вокзала. Солнце ещё еле-еле, понемногу, дарило свое тепло спешащим людям. Понедельник вносил суету начала рабочей недели. Добравшись до вокзала, Катерина села в пригородную электричку, которая повезла её домой, в маленький городок Углесвет. На маршрутке или автобусе тоже можно доехать до города, но это всегда занимало много времени по саркельским пробкам – электрички быстрей.

На Еханакаевском рынке она купила сыр, много зелени и приправ, домашнюю колбасу и кукурузный хлеб. Она и не заглянула бы на базар, если б не оказалась в центре по делу. Отправляла своему жениху в Санкт-Петербург посылку через «Деловые линии». В ней были отправлены кое-какие необходимые ему документы и вещи, которые он забыл, гостя у неё.

Аркалова ехала одна в пустом вагоне. Вечерний час-пик еще не наступил, ей повезло. За окном проносились пригородные дачи и деревья, уже в зеленых почках. Весна, тихо ступая, пришла в республику и подарила первое после затяжной зимы тепло. Катя, обладающая тонким художественным вкусом, а ведь и по образованию она театровед, достала свой мобильник и сделала несколько фотографий пустого вагона и проносящегося весеннего пейзажа за окном, вышло очень красиво. Тут же запостила в «Вконтакте», добавив хэштэги: #катяедет, #навыдумки, #поездвогне.

Уже будучи дома, в своей двухкомнатной уютной квартирке, она разобрала сумку и перекусила приготовленным бутербродом с домашней колбасой. Запила съеденное стаканом молока и прилегла на диван. На животе расположился макбук. Серф в интернете. В «Ютубе» она наткнулась на концерт Егора Летова в Екатеринбурге, в мае 1995 года. Аркалова была большой поклонницей «Гражданской обороны». За просмотром концерта культовой группы прошло два часа. Она заглянула на свою страницу в «Вконтакте». Под последним постом с фото в электричке уже семнадцать лайков. Её друг Николай Финн оставил комментарий: «#кайфилибольше». Аркалова улыбнулась – это была строчка одноименной песни Летова. Пришло сообщение от Федора Касаева. В реальной жизни она с ним не была знакома, но общаясь с Федором в сети, находились общие темы: Сербия, православие, русский север, иконопись и художники XIX века. Касаев был приятным и интересным собеседником.

Катя кликнула на вкладку и прочла текст сообщения: «Привет! Как ты относишься к творчеству писателя Юрия Мамлеева?». Аркалова быстро написала ответ: «Сугубо положительно! Даже знакома была с ним лично и высоко ценю сие». Касаев написал в диалоге: «Здорово! Ты бы не могла прочесть мой новый рассказ? Это тоже метафизика как у Мамлеева, в том же духе, я не приближаю себя к гению, нет! Я просто хочу сказать, что немного похоже вышло, прочитаешь?». «С удовольствием! Присылай, не знала, что ты пишешь», – ответила Катя. Тут же пришло сообщение с прикрепленным файлом: «Пиво и ангелы.docx,». «Спасибо!», – написала Екатерина и открыла файл.

Рассказ был о приключениях некоего колдуна Вуду в провинциальном городке Марьевске. Главный герой отводил порчу от крафтовой пивоварни с помощью найденного в лесу ежа. Опоив колючего помощника специальным зельем, колдун Вуду определил, что порча на пивоварню была наведена с помощью иконы, висящей в цеху. Главный герой и хозяин пивзавода сняли изображение и на её задней стенке обнаружили написанное кровью проклятье. «Жесть какая-то, – подумала про себя Екатерина, – но всё же читабельно и довольно интересно, не хватает ритма, как журналист это вижу, а так еще ничего». Дальше колдун и хозяин крафтовой пивоварни отправились на поиски того, кто создал этот «шедевр» и им оказался безногий дед-инвалид. Ему в черном пакете и была вручена назад икона. Проклятье было снято с пивзавода.

Во второй части рассказа была история о женщине преклонного возраста, обратившейся к колдуну насчет своего сына, связавшегося с таинственной сектой. По ходу расследования главный герой узнает, что эти сектанты являются оскопенцами, уподобляющимися ангелам с неба, в конце он оказывается ночью на поле пшеницы среди сектантов. С неба, к его удивлению, спускается космический корабль и забирает собранное золото организации. На утро некоторые участники контакта попадают в больницу, а их глава умирает от ожогов.

«Действительно, метафизика как она есть», – написала Катя, поразмыслив над ответом, в диалоге с Касаевым. Федор спросил: «Тебе понравилось?». «Очень, мне кажется, тебе нужно дописать и светить издательствам!» – ответила Катя, и у нее зазвонил телефон. На проводе была мама. За разговором с ней пролетело полчаса. Когда Аркалова повесила трубку, Касаев был уже оффлайн. Наступила весенняя и ещё такая холодная ночь.

Бледно-розовое утро. Вновь каждодневная электричка из Углесвета с хмурыми сонными лицами попутчиков. Поездка по Саркелу на автобусе от вокзала к офису телеканала «Византия». Аркалова поднялась по ступеням ко входу в корпус студии и поздоровавшись с охранником, предъявила ему пропуск.

С кружки кофе и крекера начался рабочий день Екатерины. На столе лежали файлы по репортажу, вышедшему на прошлой неделе. Документы по секте «Истинно православная церковь» дожидались, когда Катя поставит их в шкаф к другим сектантам, во множестве расплодившимся по всей республике в последнее время. На полках шкафа уже хранились в толстых серых папках подписанные на корешках документы: секта Лурье, мормоны, кришнаиты, вакхабиты, Свидетели Иеговы11
  организация признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации


[Закрыть], секта Петровой, культ Визионера.

Откусив крекер, Екатерина читала новости в интернете на своем рабочем компьютере. У монитора на столе стояла фотография в рамке: снимок, сделанный в поездке в Индию, на нем серый котик нежился, лежа в гамаке. Черный ароматный кофе бодрил с каждым маленьким глотком. «Комета „Алия-4“ пролетит на самом близком расстоянии к Земле за всю историю наблюдений, – читала Катя новость в топе, – хвост кометы будет виден в небе вечернего Саркела 25 апреля». «Надо будет не забыть и задрать голову, чтобы полюбоваться кометой, как тот Муми-Тролль», – подумала Катя.

В офис из коридора вошла продюсер Светлана Георгиевна. Среднего роста, блондинка с боевым характером и ярко накрашенными глазами, вид её был встревоженным, она подошла к столу Кати.

– Катенька, привет! Я только с ковра. Мы такое пропустили с этими ИПЦ!

– Здравствуйте. Что такое? – спросила Аркалова, хлопая своими огромными ресницами.

– Вчера новости не смотрела?

– Нет, занята была.

– И я. А наш смотрел, про «Белых мелеков» сюжет был вчера по ЭльбрусТВ, а наши даже слыхом не слыхивали, на тебе конечно вины нет, ты выходная была вчера, а я получила по самые не хочу. Виноват отдел, я считаю, ну и я тоже.

– Кто это такие? Название знакомо, где то слышала про них.

– Сектанты-оскопенцы, попали в больницы с радиоожогами! Главный их умер уже.

Аркалова поняла, что читала об этом вчера в рассказе, который ей был прислан Касаевым, она была крайне удивлена скоростью автора, столь быстро описавшего загадочную трагедию на поле пшеницы. Только причем тут космические корабли? Вымысел? Надо спросить у Касаева как он связан с ЭльбрусТВ – первым источником информации о секте.

– Катя, собирай информацию и делай репортаж из пятой больницы, где сейчас сектанты, пока они еще живы надо брать интервью.

– Хорошо, собираюсь.

Съемочная группа ехала в больницу номер пять на рабочем микроавтобусе-фольксвагене. Катя читала информацию по «Белым мелекам» в интернете. Закрытая группа, попасть в которую можно только по инвайту-приглашению. Ведут свои корни с Ближнего Востока. «Мелек» в переводе с арабского означает «ангел». Прелюбопытнейшие ребята. Обряд инициации заключается в оскоплении, отсечении всего «ненужного», как считают сектанты. Екатерина вошла в «Вконтакте» и написала Федору Касаеву сообщение: «Привет! А откуда у тебя эта информация по ситуации с Белыми мелеками? Где нарыл для рассказа так оперативно?». Касаев не был в сети. Катя знала, что он провинциал, а где живет точно неизвестно, кем трудится тоже, поверхностное знакомство всего лишь. Но этим фактом про мелеков он её изрядно удивил. Машина затормозила у входа в больницу.

Покрашенные стены, запах спирта в отделении, разрешение у главного врача на съемку и интервью в палате.

– Здравствуйте, телеканал «Византия», Екатерина Аркалова, – представилась Катя, лежащему на койке больному.

– Ага, – ответил полный мужчина около тридцати лет.

– Вы состоите в организации «Белые мелеки», не так ли?

– Нда.

– В вашей организации приходилось вносить суммы денег на пожертвования?

– Совсем чуть-чуть.

– Скажите, а что вы делали на поле пшеницы, откуда вас забирали кареты скорой помощи?

– Мы встречали ангелов, они спустились с неба на сверкающем… корабле… огромном.

– Вы утверждаете, что видели летающий корабль пришельцев?

– Ангел спустился с неба и забрал наши дары.

– Как он выглядел?

– Гладкий и сиял весь, – сказал тихим голосом мужчина и отвел глаза.

– Глава вашей организации принуждал вас к членовредительству?

– Кхм, Кх-Кхе, – мужчина принялся кашлять

Кашель не прекращался и изо рта человека вылетали кровавые сгустки. Кате стало неприятно. В палату вошел доктор и строгим тоном объявил: «Им много говорить нельзя! Достаточно интервью, голосовые связки повреждены, нельзя говорить много». Интервью было окончено.

Для вечернего выпуска новостей репортаж вышел скверно куцым. Приехав в студию, съемочная группа принялась за монтаж, а Катя вернулась к рабочему столу, к своим документам. Зашла вновь в «Вконтакте», от Касаева пришло сообщение: «Всё в рассказе лишь мой вымысел, так совпало, случайное совпадение, сам о них вчера смотрел по ящику, удивился сильно». «Надо же, какое совпадение сильное, или ты шутишь?» – спросила Аркалова. «Нет, не шучу, – строчил Касаев, – всего лишь сильнейшее совпадение». «Как ты считаешь, – спросила Аркалова, – они действительно видели космический корабль? Ведь чушь же!». «Думаю, выдумывают, отравились чем-то, ритуальное действо, это у меня в рассказе корабль, но ведь это выдумка. Слушай, а ты не прочитаешь ещё меня? Пишу теперь фантастику, первую главу прочтешь?» – спросил Касаев. «С удовольствием! Пиво и ангелы мне очень понравились, высылай», – напечатала Аркалова. В диалог пришло сообщение с файлом: «Глава 1.docx».