Текст книги "Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича"

После возвращения в 1946 г. во Францию Гурвич формально занимает свой прежний пост в Страсбургском университете (не ведя там преподавательской деятельности и оставаясь в Париже). С 1949 до 1955 г. ученый работает на кафедре социологии Сорбоннского университета, преподает социологию в Сорбонне и в Высшей школе практических исследований, создает Центр социологических исследований, руководит основанным им журналом «Cahiers Internationaux de Sociologie» и возобновленным «Archives de Sociologie Juridique», назначением которых было налаживание взаимопонимания между социологами на международном уровне. В этих же целях вместе с бельгийским социологом Анри Жаном создает Международную ассоциацию франкоязычных социологов (AISLF), призванную обеспечить противовес англо-американской социологии[457]457
  См.: Roux Y. Le choix de Gurvitch… P. 53–54.


[Закрыть]. В политическом плане мыслитель оказывается ближе к левым кругам, в оппозиции к политике де Голля, особенно к колониальной политике Франции. В 1962 г. заявления Гурвича против войны в Алжире спровоцировали покушение на его жизнь со стороны французских националистов, в результате которого у мыслителя развивается болезнь сердца, приведшая в 1965 г. к смерти.

Если говорить об эволюции взглядов Гурвича, то в послевоенные годы ученый постепенно отходит от правовой проблематики, ориентируясь на проблемы социологии знания и общей социологии, а также на философские проблемы[458]458
  На это обоснованно указывают большинство исследователей. См., например: Trèves R. La sociologie du droit de Georges Gurvitch // Cahiers Internationaux de Sociologie. 1968. Vol. 45. Р. 57. Из-за такого разброса предметов исследования и из-за претензий Гурвича на то, чтобы формулировать официальную позицию французской социологии, которую он противопоставлял социологии американской, его коллеги в шутку называли его «Папой французской социологии» (Farrugia F. Préface // Saint-Louis F. Georges Gurvitch et la société autogestionnaire. Paris, 2006. P. 8).


[Закрыть]. Как указывает мыслитель в 1960 г., переиздавая на немецком языке свою работу 1938 г. «Элементы юридической социологии», сфера его исследований за эти годы «существенно расширилась», и он стал придерживаться «значительно более релятивистской и реалистической позиции»[459]459
  Gurvitch G. Mon itinéraire intellectuel ou exclu de la horde… Р. 13. Это подтверждает и его соотечественник Н.С Тимашев, признавая, что в последний период жизни Гурвич пришел к релятивизму как в общей социологии, так и в социологии права (Timasheff N. S. Sociological Theory Its Nature and Growth. N.Y, 1968. P. 292). Данное убеждение Гурвича основано на преодолении им феноменологии, которая составляла методологическую основу его исследований в 1930-х годах. (Ibid.).


[Закрыть].

Ученый публикует ряд важных работ, свидетельствующих о повороте его интересов от социолого-правовой проблематики к проблемам общей социологии и о смене метафизических и феноменологических приоритетов его концепций в пользу своеобразно понимаемого эмпиризма[460]460
  См. основную работу того периода: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1–2. 1950–1953.


[Закрыть]. В этом плане интересна полемика Гурвича с Ж.-П. Сартром[461]461
  См.: Gurvitch G. Dialectique et sociologie selon Jean-Paul Sartre // Cahiers Internationaux de Sociologie. 1961. Vol. 31. С. 113–128.


[Закрыть]. Положительными сторонами его диалектической концепции Гурвич считает понимание диалектики как реального движения тотальностей, как сферы социального мира и исключение ее из мира природы. Но, несмотря на эти и другие достоинства, Гурвич полагал, что концепция Сартра направлена на апологию индивидуального существования и опирается на заранее заданные концептуальные рамки «диалектического разума», законы которого Сартр пытается вывести в духе традиционного картезианского рационализма. Гурвич заключает, что «усилие, предпринятое Сартром для синтеза экзистенциализма, Гегеля и Маркса, в его теории диалектического разума закончилось провалом» из-за неспособности придать диалектике действительно динамичный характер[462]462
  Gurvitch G. Dialectique et sociologie. P. 176.


[Закрыть]. В свою очередь Сартр обвинял социологию Гурвича в механицизме, в частности в создании механистической классовой концепции[463]463
  См.: Sartre J.-P. The Communists and Piece. N.Y, 1968. P. 90–100.


[Закрыть]. Тем не менее некоторые критики отмечали сходство изначальных позиций двух мыслителей, говоря о социологии Гурвича как об «экзистенциалистской»[464]464
  См.: Stack G. J. Gurvitch and Sartre’s Dialectic // Modern Schoolman. 1975 (May). No. 52. P. 341 ff.


[Закрыть].

Необходимость построения новой социологической модели объяснения социальных явлений вызывалась, по мнению Гурвича, недостаточной интегрированностью общественной мысли во Франции. Видение социологии во Франции в те годы было биполярным: социологи разделялись на безусловных адептов эмпирических методов, переносившихся из социологии США без оглядки на их научно-теоретическую основу (Ж. Фридман, Ж. Стецель и др.), и сторонников абстрактно-теоретической социологии в духе Дюркгейма, не интересующихся применимостью их схем к жизни конкретных социумов. Соответственно гиперэмпирическая теория Гурвича, направленная на примирение двух полюсов послевоенной французской социологии, была объявлена метафизической, «не имевшей ничего общего с социальной действительностью», а потому даже вредной для развития социологии.

На такой почве происходят многочисленные конфликты ученого с коллегами по социологии (Р. Ароном, Ж. Фридманом, Ж. Стецелем и др.)[465]465
  Farrugia F. La reconstruction de la sociologie française (1945–1965). Р. 207 et suiv. Однако различие исходных позиций их теорий, как справедливо указывает Ж.-К. Марсель, скорее терминологического плана (Marcel J.-C. La réinvention de la sociologie française… Р. 73–77).


[Закрыть]; причина в том, что Гурвич противится слепому копированию и перенесению во Францию американских стандартов эмпирической социологии и в качестве альтернативы развивает свою гиперэмпирическую теорию[466]466
  См.: Gurvitch G. Hyper-empirisme dialectique // Cahiers Internationaux de Sociologie. 1953. Vol. 15. Р. 3–33.


[Закрыть]; в центре ее находится пересмотренная и переработанная концепция коллективного сознания. Именно в этом последнем Гурвич находит основу социального единства, взаимодействия и развития, которые, по его мнению, теоретически невозможны в рамках индивидуалистического мировоззрения и его неизбежных следствий – атомизма и механицизма[467]467
  См.: Idem. Objet et méthode de la sociologie. Р. 5 et suiv.


[Закрыть].

Еще одним недостатком современного ему социологического знания Гурвич считал разрыв между разными направлениями социальных исследований: социальной философией, правоведением, социологией, социальной психологией, историей; этот разрыв мыслился как легитимная граница между различными отраслями знания об обществе и человеке. Гурвич был одним из первых мыслителей во Франции, высказавших мнение о необходимости построения единой интерактивной модели знания об обществе, где каждая научная дисциплина сохраняла бы свою независимость и в то же время сотрудничала с другими на основе общности основополагающих принципов научного исследования (такую задачу ученый ставил перед своей гиперэмпирической диалектикой)[468]468
  См.: Gurvitch G. Mikrosoziologie. S. 693; Idem. Mikrosoziologie und Soziometrie. S. 332. Хотя ученый и не употреблял данные термины теории аутопойэзиса Н. Лумана, но именно они наиболее полно отражают внутренний смысл и содержание развиваемой Гурвичем концепции (см.: Riechers G. Die Normen– und Sozialtheorie des Rechts bei und nach Georges Gurvitch. Berlin, 2003. S. 116 usw.).


[Закрыть].

Принцип интегральности означал для Гурвича невозможность отрыва некоего причинно-следственного ряда от всей целостности социальной жизни; такой отрыв приводит к построению безжизненных, абстрактных и по большому счету ложных научных теорий. Чем более эти теории оперируют «социальными фактами», воспринимаемыми как отдельные фрагменты социального бытия, выхваченные из него и выстраиваемые с помощью формальной логики в причинно-следственную цепочку, тем более отдаляются они от социальной действительности. С этой точки зрения Гурвич критикует теорию Р. МакИвера[469]469
  Gurvitch G. Déterminismes sociaux et liberté humaine. Р. 43.


[Закрыть] и указывает на то, что «действительность причинно-следственных законов – это вопрос факта: она должна каждый раз верифицироваться, так как зависит от конкретной социальной среды, рамок общения»[470]470
  Ibid. В таком видении проблемы, равно как и в критике концепции причинности в понимании МакИвера, взгляды Гурвича близки воззрениям Лумана (см.: Luhmann N. Funktion und Kausalität // Luhmann N. Soziologische Aufklärung. Opladen, 1969. Bd. 1. S. 13 usw.). В этом смысле Луман даже считает невозможным говорить о преемственности между последующим и предшествующим событиями, так как они обладают разными «временными горизонтами» (см.: Luhmann N. Temporalstrukturen des Handlungssystems // Luhmann N. Soziologische Aufklärung. Bd. 3. S. 130). Так, «любое событие, любое действие постоянно возникают непредсказуемо, точнее, через отказ от предшествующего. Поэтому новизна является конститутивным элементом для рождения действия» (Luhmann N. Soziale Systeme. S. 390). Хотя Гурвич и не утверждает полной неприемлемости казуального объяснения социальных процессов, он указывает на очень высокую степень непредсказуемости социальной жизни (Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1. Р. 132). В несколько другом аспекте – в смысле воздействия понимания причинности на структурирование общества – можно говорить о влиянии казуальной концепции Гурвича на формирование отдельных принципов социологии А. Гидденса (см.: Bryant C., Jary D. Introduction: Coming to Terms with Anthony Giddens // Giddens’ Theory of Structuration. A Critical Appreciation / C. Bryant, D. Jary (eds). L, 1991. Р. 22 ff.).


[Закрыть].

Такая логика, по Гурвичу, непременно закрыта для социального (в том числе и для юридического) опыта, который только и может дать адекватное представление об обществе; она неминуемо приводит к непониманию свойственной социальным процессам динамики[471]471
  См.: König R. Talkott Parsons, Georges Gurvitch. Gegenstand und Methoden der Soziologie // Kindler Encyclopädie. Bd. 2. S. 621.


[Закрыть]. Наиболее серьезной ошибкой, как считает мыслитель, является как раз «верность» ранее выработанным категориям и методам, которые, может быть, и были действенными и правильными применительно к определенной социально-исторической ситуации, но не подверглись корректировкам сообразно изменениям находящейся в постоянной динамике социальной действительности. Разделение социальной жизни на «социальную статику» и «социальную динамику»[472]472
  Так делал его бывший коллега по Петроградскому университету Питирим Сорокин. Гурвич считает, что абсолютно все элементы социальной жизни динамичны, и во всех этих элементах одновременно присутствует определенная степень статичности (см.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1. Р. 35 et suiv.). См. также: Henze M. Gurvitch und die soziale Realität. Neue Richtlinien der Wirtschaftssoziologie. Berlin: Dunckerund Humblot, 1976. S. 24 usw.


[Закрыть] Гурвич считает ложным, так как всему обществу в целом свойственна необходимая динамика.

Но программа интеграции социального знания встретила непонимание, а на ее автора обрушилась критика социологов (К. Леви-Строс, Ж. Стецель), философов (Ж.-П. Сартр, Ж. Лакан), историков (А. Лефевр, Ф. Бродель), правоведов (Ж. Дави, А. Леви-Брюль). Именно по этому поводу Гурвич сетовал в своем автобиографическом очерке: «Социологи считают меня философом, ошибшимся дверью; а философы смотрят на меня, как на предателя, который уже давно покинул их лагерь»[473]473
  Gurvitch G. Mon itinéraire intellectuel ou exclu de la horde… Р. 12.


[Закрыть], и говорил о себе как «об изгнанном из стада философов и социологов»[474]474
  Gurvitch G. Mon itinéraire intellectuel ou exclu de la horde… Р. 12.


[Закрыть] (добавим – и правоведов)[475]475
  О непонимании правовой концепции Гурвича современными юристами см.: Belley J.-G. Georges Gurvitch et les professionnels de la pensée juridique. См. также полемику Гурвича и Ж. Айе: Aillet G. De la signification méthodologique de l’idée de droit naturel // Archives de Philosophie du Droit et de Sociologie Juridique. 1933. Р. 49–54; Гурвич Г. Д. Юридический опыт и плюралистическая философия права… С. 321–325. Характерен пример другой работы, где автор пытается вывести из идеи социального права Гурвича идею социально ориентированного законодательства (автор не принимает во внимание коренное положение правового учения Гурвича о том, что право не сводится к нормам государственного права): Mendieta y Nunez L. Théorie des groupements sociaux suivie d’une etude sur le droit social. Paris: Marcel Rivière et Cie, 1957. Р. 221 et suiv.


[Закрыть]. По его признанию, исходная установка на синтез различных отраслей социального знания вызвала непонимание и необоснованную критику со стороны тех, «кто предпочитал мирно плыть по течению»[476]476
  Balandier G. Georges Gurvitch: sa vie, son oeuvre. Р. 5.


[Закрыть] уже сформировавшихся школ и направлений. Помимо этой причины можно выделить ряд других, начиная со сложного и непримиримого характера Гурвича, который своим жизненным и научным кредо называл «демистификацию и срывание масок»[477]477
  Bosserman Ph. Dialectical Sociology: An Analysis of the Sociology of G. Gurvitch. Р. 120.


[Закрыть] (Ф. Боссерман), и кончая сложностью его научной терминологии (ПА. Сорокин)[478]478
  См.: Sorokin Р. Dialectique empirico-réaliste de G. Gurvitch. Р. 436–442.


[Закрыть].

Концепция Гурвича не эволюционировала по сценарию, логически следующему из той или иной доктрины, – она формировалась скорее как ответ на те теории, с которыми ученый сталкивался в научной литературе того времени. В этом состоит как трудность анализа его концепции, так и научный интерес, поскольку Гурвич «оставлял место для маневров» при изложении принципов своей концепции и постоянно дополнял и изменял их в зависимости от прогресса научного знания о праве в той или иной сфере. И это были не столько релятивизм и эклектизм, в которых упрекали мыслителя, сколько принципиальная позиция, вытекающая из диалектической теории общества[479]479
  Сверхрелятивистская теория Гурвича оказалась столь же зависимой от условий места и времени, как и другие теории, которые утрачивали актуальность с изменением социально-политических условий. В связи с этим французская исследовательница Ф. Ремо приводит в пример такие концепции, как классовая концепция Маркса, учение о коллективном сознании Дюркгейма и даже концепция Бурдье (Reumaux F. Une connaissance sans concepts // Anamnèse. 2005. No. 1. Р. 94). Некоторые исследователи находят методологическое сходство социологической концепции Гурвича с теорией психологических полей Курта Левина (см.: Terrenoire J. P. Approche théorique du champ ethique // Année Sociologique. 1979/1980. No. 30. P. 60).


[Закрыть].

Следуя своему научному кредо, Гурвич называл односторонность и доктринальную ограниченность основными врагами научного знания[480]480
  См.: Gurvitch G. Dialectique et sociologie. Р. 8.


[Закрыть] и применительно к правоведению пытался примирить в своей теории такие на первый взгляд гетерогенные типы правопонимания, как юридический позитивизм и юснатурализм, такие разные правовые школы, как правовой реализм, возрожденное естественное право, аналитическая юриспруденция, психологическая школа права и т. п. С точки зрения каждой из этих школ и этих типов правопонимания, теория Гурвича, конечно, будет представляться эклектичной, расходящейся с «освященными временем и именами» стандартами и принципами, но в такой критике не принимается во внимание система правовой мысли Гурвича в целом и не затрагивается сердцевина его проекта – интеграция правового знания[481]481
  См. анализ проблемы интегрального правоведения в контексте современной отечественной юриспруденции: Графский В. Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: актуальный и все еще незавершенный проект // Правоведение. 2000. № 3.


[Закрыть]. Подобное же обвинение в эклектичности может быть сделано и относительно социологической концепции мыслителя, в рамках которой он предполагал примирить традиционно противопоставляемые принципы социального знания (эмпиризм, феноменологию, формализм и т. п.). Вместе с тем здесь кроется и причина непопулярности теории Гурвича, пытавшегося быть «вне лагеря» той или иной научной дисциплины. В этом смысле можно говорить о «трагической» судьбе социолого-правовой доктрины мыслителя: она «оказалась погребена в той пропасти, которая разделяет социологов и юристов» и через которую Гурвич хотел возвести переправу[482]482
  Сравнение, приведенное в работе: Assier-Andreu L. Le droit dans les sociétés humaines. Paris, 1996. P. 19.


[Закрыть].

Если остановиться на судьбе концепции более конкретно, то можно констатировать, что после смерти ученого в 1965 г., его учение постепенно начало терять свои позиции во французской социологии. Это и неудивительно, поскольку руководящие роли в данной области научного знания в 1960–1970-х годах принадлежали мыслителям, которые не только были противниками Гурвича и его теории в академическом плане, но и питали к нему нескрываемую личную антипатию (Р. Арон, Ж. Фридман, Ж. Стецель, К. Леви-Строс и др.). Поэтому книги и учебные пособия Гурвича более не использовались в университетском образовательном процессе, а исследованию его теории посвящается все меньше и меньше работ[483]483
  Среди наиболее значимых см.: Balandier G. et al. Perspectives de la sociologie contemporaine: Hommage à Georges Gurvitch. Paris: PUF, 1968; Duvignaud J. Georges Gurvitch: symbolisme social et sociologie dynamique. Paris, 1969; Balandier G. Gurvitch: sa vie, son oeuvre. Paris: PUF, 1972.


[Закрыть]. Ж. Карбонье метко подытоживает причины непопулярности творчества Гурвича и состояние интеллектуального наследия мыслителя после его смерти: «Гурвич никогда не имел особого веса на юридических факультетах. Во-первых, из-за особенностей своего сложного, можно даже сказать склочного, характера. Он легко ссорился с теми, кто не пользовался его уважением, в том числе и с ближайшими коллегами, с социологами. Среди социологов у него были друзья и сторонники, но немало и противников. Поэтому то, что он создавал в рамках социологии права, плохо воспринималось даже в Сорбонне, не говоря о юридических факультетах. Добавим сюда и его иностранный акцент, его трудновоспринимаемый стиль»[484]484
  Andrini S., Arnaud A.-J. Jean Carbonnier, Renato Trèves et la Sociologie du droit: Archeologie d’une discipline. Paris, 1995. P. 40.


[Закрыть]. На фоне падения интереса к взглядам ученого во Франции за ее пределами в 1970-х годах готовятся интересные исследования, особенно в США[485]485
  См.: Bosserman Ph. Dialectical Sociology: An Analysis of the Sociology of Georges Gurvitch; Swedberg R. Georges Gurvitch. A Study of the Relationship between Class Strategy and Social Thought; Idem. Sociology as Disenchantment: The Evolution of the Work of Georges Gurvitch. Так, известный американский правовед Х. А. Тревиньо называет влияние социологии права Гурвича основополагающим (наряду с концепциями О. Эрлиха и Н. С. Тимашева) для развития американской социологии права в 1950–1960-х годах (см.: Treviño J.A. The Sociology of Law. N.Y., 1996. P. 7). См. аналогичное мнение другого американского правоведа, Ф. Дейвиса: Davis F. J. et al. Society and Law. N.Y: Glencoe, 1978. P. 18–19.


[Закрыть] и Европе[486]486
  См.: Henze M. Gurvitch und die soziale Realität. Neue Richtlinien der Wirtschaftssoziologie. Berlin, 1976; Ricci F. G. Integrazione tra filosofia del diritto e sociologia nel pensiero di Giorgio Gurvitch. Rome: Pontificia Università Lateranense, 1974; Tanzi A. Georges Gurvitch: il progetto della libertà. Pisa: Pacini, 1980.


[Закрыть]. Несмотря на идеологическое противостояние с Западом, авторы из «социалистического лагеря» также посвящают свои работы исследованию философских и правовых аспектов концепции Гурвича[487]487
  См.: Попов П. Н. Критика диалектического гиперэмпиризма: микросоциология школы Жоржа Гурвича – философские основы, концепции, классовая сущность. М.: Прогресс, 1981; Краснухина Е. К. Критический анализ социологии Ж. Гурвича: автореф. дис… канд. филос. наук. Л.: ЛГУ, 1978; Pälike W. Spätbürgerliche Ideologie und Rechtssoziologie (zur marxistisch-leninistischen Analyse philosophischer Aspekten der Rechtssoziologie bei M. Weber, Th. Geiger und G. Gurvitch).


[Закрыть].

Со временем эмоциально негативное отношение к концепции мыслителя во Франции меняется на более критический и взвешенный анализ. В зависимости от оценки авторами значимости идей Гурвича для развития социологии и правоведения уделяется внимание характеристике его взглядов, и, как правило, в курсах по истории философии права и социологии во Франции его творчеству посвящается специальный раздел, о нем готовятся отдельные диссертационные исследования[488]488
  См.: Lambert F. La théorie des faits normatifs de Georges Gurvitch. Paris, 1977; Leygues R. Sociologie de la connaissance juridique chez Georges Gurvitch. Tours, 1980; Uran C. Le fait normatif dans la pensée de Georges Gurvitch. Paris, 1978; Antonov M. Les influences russes sur la formation intellectuelle de Georges Gurvitch. Paris, 2005.


[Закрыть]. В то же время, говоря о значении ученого для французской научной традиции, нельзя забывать, что из научного круга Гурвича[489]489
  Мы не говорим здесь о школе, поскольку Гурвич не оставил после себя формальной научной школы (см.: Saint-Louis F. Georges Gurvitch et la société autogestionnaire. P. 32).


[Закрыть] вышли ряд интересных авторов, которые впоследствии стали лидерами французской социологии. Если говорить о непосредственных учениках, то в первую очередь нужно упомянуть Жоржа Баландье и Жана Дювиньо[490]490
  См. прежде всего: Balandier G. Histoire d’Autres. Paris, 1977; Idem. Le pouvoir sur scènes. Paris, 1980 (éd. augmentée en 1992); Idem. Le détour: pouvoir et modernité. Paris, 1985; Idem. Le désordre: éloge du mouvement. Paris, 1988; Idem. Conjugaisons. Paris, 1997; Idem. Le Grand Système. Paris, 2001; Idem. Civilisation et Puissance. Paris, 2005; Duvignaud J. La Solidarité, liens de sang et liens de raison. Paris, 1986; Idem. Chebika, étude sociologique. Paris, 1978; 1990; Idem. Fêtes et civilisations; suivi de La fête aujourd’hui. Arles, 1991; Idem. L’oubli ou La chute des corps. Arles, 1995; Idem. Le prix des choses sans prix. Arles, 2001; Idem. Le sous-texte. Arles, 2005.


[Закрыть], «этих интеллектуальных наследников русского социолога»[491]491
  Farrugia F. Préface. P. 9.


[Закрыть], которые в своих работах продолжили развивать идеи своего наставника. В социологии Ж. Дювиньо очевидное развитие получила идея Гурвича о прерывистости и драматичности, непредсказуемости социального бытия, тогда как в работах Ж. Баландье в большей степени проявилось видение социального динамизма, в рамках которого общества непрестанно создают и изменяют себя, не только эволюционируя, но и разрушая себя[492]492
  Вместе с тем два этих автора не считают себя прямыми последователями Гурвича и предпочитают говорить о влиянии идей, об общем направлении исследований. Так, в интервью автору этих строк Ж. Баландье указал на то, что свою научную позицию он сформулировал самостоятельно и Гурвичу он был скорее единомышленником, чем учеником (интервью М. В. Антонова с Ж. Баландье. Париж, 16 марта 2006 г.). Ж. Дювиньо также утверждает: «Я часто воспроизвожу в памяти творческий порыв мысли Гурвича. Но здесь лучше говорить о его “помощи”, чем о “наставничестве” или о “интеллектуальной преемственности”, для того чтобы подчеркнуть то движение, которое вызывала к жизни его динамичная мысль (письмо Ж. Дювиньо М. В. Антонову. Ля-Рошель. Франция. 28 февраля 2006 г.).


[Закрыть]. Можно в связи с этим упомянуть и таких авторов, как Пьер Ансар, Мишель Крозье и др.[493]493
  Ansart P. Naissance de l’anarchisme. Paris, 1970; Idem. Les idéologies politiques. Paris, 1974; Idem. Idéologie, conflit et pouvoir. Paris, 1977; Idem. La gestion des passions politiques. Paris, 1983; Crozier M. La Société bloquée. Paris, 1971; Idem. On ne change pas la société par décret. Paris, 1979; Idem. Etatmodeste, Etatmoderne. Stratégies pour un autre changement. Paris, 1986.


[Закрыть], для которых характерен непрестанный поиск социального равновесия и баланса личности и общества и «идеи которых получали подпитку из источника, оставленного им Гурвичем, что большинство из них с готовностью признают»[494]494
  См.: Saint-Louis F. Georges Gurvitch et la société autogestionnaire. P. 39.


[Закрыть].

Мы уже упомянули дебаты, которые разворачивались вокруг новых идей и работ ученого. Добавим сюда то влияние, которое было оказано мыслителем на развитие представлений о феноменологии (Гурвич был одним из первых исследователей, познакомивших французскую научную общественность с принципами немецкой феноменологии), длительность его преподавательской работы в Сорбонне и активную роль в организации научной жизни послевоенной Франции (создание социологических исследовательских центров и лабораторий, новых журналов и книжных серий). Все это объясняет, почему идеи и работы ученого повлияли на многих французских мыслителей, которые не причисляют себя к школе Гурвича. Среди его непосредственных учеников, хотя и не ставших последователями, многие знаменитые сегодня философы и социологи Франции. В частности, следует упомянуть о его влиянии на формирование взглядов А. Турена и П. Бурдье[495]495
  См.: Swartz D. Culture and Power: The Sociology of Pierre Bourdieu. Chicago, 1997. P. 19, 21, 23, 46. См. также: Farrugia F. Préface. P. 8.


[Закрыть] и на становление феноменологической концепции М. Мерло-Понти, который слушал лекции Гурвича о немецкой феноменологии в Сорбонне[496]496
  См.: Moran D. Introduction to Phenomenology. L., 2000. Р. 407.


[Закрыть]. Работы Гурвича о проблемах немецкой феноменологии оказали определенное воздействие на знаменитого французского писателя и философа А. Камю[497]497
  Todd О. Albert Camus: A Life. N.Y, 2000. P. 90.


[Закрыть] и, как было сказано выше, на Ж.-П. Сартра. В последние годы заметен рост интереса к концепции Гурвича. Это проявляется в увеличении количества публикаций[498]498
  См.: Farrugia F. La reconstruction de la sociologie française (1945–1965). Paris, 2000; Riechers G. Die Normen– und Sozialtheorie des Rechts bei und nach Georges Gurvitch; Гурвич Г. Д. Философия и социология права. Избр. соч. СПб.: СПбГУ, 2004; Gurvitch G. Ecrits allemands. Vol. 1–3. Paris, 2005–2006; Idem. Ecrits russes. Paris, 2006; Saint-Louis F. Georges Gurvitch et la société autogestionnaire.


[Закрыть], посвященных творческому наследию ученого, которое постепенно вновь приобретает научную значимость. Ж. Дювиньо так охарактеризовал роль Гурвича для современного социального знания: «Сегодня он уже не “изгнанный из стада” – целое поколение социологов и историков воспринимают то направление идей, которое когда-то пугало и отталкивало современников Гурвича, воспитанных в традициях схоластического позитивизма»[499]499
  См.: письмо Ж. Дювиньо М. В. Антонову. Ля-Рошель. Франция. 28 февраля 2006 г.


[Закрыть].

Часть вторая. Основные элементы научной позиции

I. Социологический аспект

Выше мы намеренно не стали подробно анализировать социологические и правовые взгляды Гурвича, характерные для последнего, диалектического периода его творчества. Эти взгляды будут изложены в данном разделе, содержащем обзор наиболее значимых элементов концепции ученого. Что касается его социологической концепции, то помимо общих принципов и методов мы остановимся на характеристике типов социального единства и временных перспектив. Применительно к правовой доктрине мы рассмотрим три основных среза правовой действительности.

Мыслитель рассматривал общество как многоуровневое коллективное действие (Гурвич часто использовал метафору Сен-Симона «общество в действии»), объединенное единством ценностей на уровне коллективного сознания. Несмотря на внешнее сходство концепции Гурвича со взглядами Дюркгейма, она имела ряд принципиальных отличий, о которых было сказано выше. Одним из аспектов дюркгеймовского «тотального» видения социальной действительности был теоретический синтез различных отраслей социологического знания, что, по сути, приводило к отказу от анализа и обобщения конкретных эмпирических данных и к философскому теоретизированию относительно социума в целом. И хотя Гурвич не признавал возможность преобладания философской рефлексии над конкретным социологическим анализом, его подход, по нашему мнению, вполне можно считать одной из моделей социальной философии. Об этом свидетельствует критический анализ концепций Маркса, Сен-Симона, Дюркгейма, Прудона и прочих авторов социально-философских доктрин, тонкости и слабости которых Гурвич оценивает с большим мастерством. Такой анализ, как было показано выше, служил основой для разрабатываемых мыслителем идей.

В то же время ученый заведомо отбрасывает в сторону разработку таких направлений, как Чикагская школа социологии или школа структурно-функционального анализа, в лучшем случае удостаивая их несколькими пренебрежительными фразами и характеризуя как псевдонаучные прикладные методики. Но занимавшая его социальная философия постепенно оттеснялась на задний план, особенно во второй половине века, когда на смену различным картинам социального бытия пришли конкретные методы описания этого бытия. В таких условиях социология Гурвича воспринималась как своего рода анахронизм. Но, так же как его коллега по Петроградскому университету П. А. Сорокин, Гурвич не мог смириться с претензиями новой социологии на объяснение социальной жизни через изучение статистических данных, – его критика основана на самоочевидном тезисе о том, что для объяснения частностей нужна общая картина бытия. В то же время он сам жестко критиковал «неподвижные, мумифицированные» мировоззренческие доктрины «предшественников» и видел своей задачей (в период творчества, который мы охарактеризовали выше как диалектический) создание картины бытия, способной служить общей основой для интеграции научного знания и конкретных эмпирических наработок и одновременно – изменяться, динамически адаптироваться к эволюции социальных структур и уровня знания об обществе. Именно в этом заключается смысл предлагаемой им «гиперэмпирической диалектики», с помощью которой, по меткой характеристике А. Б. Гофмана, Гурвич «стремится сделать более подвижным понятийный аппарат социологии и тем самым приблизить его к конкретному человеческому опыту»[500]500
  Гофман А. Б. «Диалектико-гиперэмпиристская» социология Ж. Гурвича // История теоретической социологии / под ред. Ю. Н. Давыдова. Т. 3. М., 1997. С. 210. Следует вместе с российским исследователем признать, что диалектическая модель Гурвича не лишена субъективизма (Там же. С. 212), но с той оговоркой, что такой упрек может быть адресован любой неклассической научной теории, в принципе направленной против объективизма.


[Закрыть].

Какие же основные аспекты социальной жизни получили развитие в социологическом анализе Гурвича? В первую очередь речь идет о спонтанности конструирования социального общения, о самореферентности такого общения как независимости от внешней, «несоциальной» среды и соответственно о невозможности использования аналогий из других областей знания (тем самым мыслитель возражал против биологических концепций Гумпловича или Спенсера, против механического понимания социального единства у Дюркгейма или Парсонса). Гурвич настаивал на том, что специфическая социальная действительность должна изучаться с помощью особых методов и, главное, в рамках иной, «социетальной» парадигмы – с помощью диалектической концепции общества.

Задачей этой диалектики, во-первых, было разрушить метафизические «концептуальные рамки» социологического знания, мумифицированные понятия и застывший на уровне предшествующих научных уровней методологический инструментарий. Принципиальное призвание социологии состоит в борьбе против догматизма, связанного с заранее принятой философской или научной позицией[501]501
  См.: Gurvitch G. Dialectique et sociologie. Paris: Flammarion, 1962. P. 14.


[Закрыть]. И во-вторых, такая диалектика должна была позволить «схватить» непосредственный опыт социального бытия, его отдельные моменты и интегрировать их в целостную картину. Третьей и самой трудной задачей методологической доктрины мыслителя было найти такой инструментарий, который бы сделал возможным постоянную коррекцию этой целостной картины бытия, ее динамичную адаптацию к непрерывно обновляющимся данным непосредственного опыта.

Если две первых задачи научной программы были достаточно типичными для социальной философии, то в третьей заключается оригинальность концепции Гурвича, искавшего альтернативы классической научной парадигме. И надо признать, что именно этот аспект стал основным «камнем преткновения» в рецепции данной концепции. Из предлагаемого ученым видения диалектики социального бытия следовало, что «это борьба против искусственной стабильности в реальном, как и в концептуальном»[502]502
  См.: Gurvitch G. Dialectique et sociologie. Paris: Flammarion, 1962. P. 26.


[Закрыть], поэтому она предполагает множество промежуточных звеньев между непосредственным опытом и опытом конструируемым. При этом границы между разными сферами постоянно находятся в динамике, разрушаются и реконструируются в процессе познания[503]503
  См.: Gurvitch G. Dialectique et sociologie. Paris: Flammarion, 1962. P. 184 et suiv.


[Закрыть]. Выше мы уже отметили сходство этой концепции с теориями, развиваемыми современными философами (Н. Луман, Г. Шельски и др.)[504]504
  По вопросу общности отдельных посылок теорий Г. Д. Гурвича и Г. Шельски см. также: Гергилов Р. Е. Право как социальный контроль: концепция Георга Гурвича // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005. Т 8. № 3. С. 71–78.


[Закрыть].

По поводу соотношения целостности и индивидуального начала в социологии Гурвича отметим, что, на наш взгляд, мыслитель не исходил из определенной концепции социального единства, но, скорее, пытался ее найти через свои критические очерки. Принципиально не принимая холистическое видение социума (что служило для мыслителя объектом критики в теориях Маркса, Гегеля, Конта, Тённиса, Дюркгейма, Парсонса), Гурвич формулировал свою концепцию тотальности, как противоположный взгляд на эту проблематику, как бы «отталкиваясь от противного». Смысл плюрализма его социологии – в нахождении такого синтеза, где социум и индивид мыслились бы как «равноположные» величины и где движения централизации и децентрализации социальной жизни взаимоуравновешивали бы друг друга.

А. Б. Гофман находит неустранимые противоречия в социологии Гурвича, характеризуя его концепцию тотальных социальных явлений как «чрезвычайно неопределенную, расплывчатую и даже имеющую оттенок некоторого мистицизма; эти феномены выступают в его толковании как некая неуловимая, всесильная и мистическая субстанция с бесчисленным количеством атрибутов, трансцендентная по отношению к своим эмпирическим проявлениям»[505]505
  Гофман А. Б. «Диалектико-гиперэмпиристская» социология Ж. Гурвича. С. 221.


[Закрыть]. Концепция Гурвича, по нашему мнению, была ориентирована на преодоление трансцендентализма и универсализма, и применительно к ней скорее нужно говорить о философии имманентности целого и частей (в духе теории Н. О. Лосского, на которую Гурвич опирался в своих разработках). С учетом вышесказанного мы не можем полностью согласиться с данной российским исследователем оценкой социологии Гурвича. Поскольку речь идет о наиболее полной и глубокой оценке социологии Гурвича в отечественной литературе, остановимся еще на нескольких моментах критики А. Б. Гофмана, нуждающихся, как представляется, в некоторой детализации. В частности, исследователь считает, что «ограничивая причинность индивидуальной причинностью, Гурвич, по существу, изменяет своей точке зрения целостности; в противном случае индивидуальная причинность оказывалась бы включенной в более общую причинную детерминацию… Следовательно, признание ограниченной закономерности явлений сочетается с утверждением их фундаментальной случайности»[506]506
  Гофман А. Б. «Диалектико-гиперэмпиристская» социология Ж. Гурвича. С. 217.


[Закрыть]. И далее: «плюрализм Гурвича явно доминирует над его стремлением к целостному рассмотрению социальной реальности» и, по существу, подрывает идею «целостных социальных феноменов»[507]507
  Гофман А. Б. «Диалектико-гиперэмпиристская» социология Ж. Гурвича. С. 221.


[Закрыть].

Отметим, что Гурвич не говорит о сочетании континуальности (длительности) и дисконтинуальности (прерыривистости), случайности и упорядоченности социальных процессов. Эти процессы, действительно, не развертываются из идеи, не обусловливаются социальным окружением, не имеют телеологической ориентированности и в принципе не подпадают под категории детерминации/причинности. С точки зрения гурвичевской концепции, речь идет не о причинности, а о сочетании (констелляции) социальных фактов, каждый из которых формирует свои референтные рамки. Наличие таких референтных рамок в той или иной форме социабельности позволяет говорить о наличии «регулярности развития» этой формы, т. е. о факте упорядоченности ее развития. Сам процесс формирования референтных рамок протекает спонтанно, но спонтанность здесь не означает случайности в смысле отсутствия предпосылок. В этом еще один вызов классической научной парадигме, который мыслитель пытался обосновать через свою диалектику и своеобразную концепцию человеческой свободы.

Вместе с тем необходимо принимать во внимание особенности категории целостности в понимании мыслителя – она не означала полной унифицированности социальных процессов и регулирующих их закономерностей, равно как и не отрицала частичной унифицированности, – применительно к социальной целостности мыслитель предполагал интеграцию (как движение, тенденцию, но не как факт) регулярностей развития. Концепция социального единства как подчиненности частей целому, частностей общему принципу для Гурвича была принципиально неприемлема. Он неоднократно возвращался к мысли о том, что нахождение равновесия частей и целого, как в практическом, так и в теоретическом плане, составляет основную задачу социальной философии, призванной «утверждать бесконечный и нередуцируемый плюрализм социальных тотальностей, каждый раз требующих экспериментального подтверждения с помощью множества технических процедур диалектизации, ни одна из которых не допускает заранее заданной метафизической конструкции»[508]508
  Gurvitch G. Hyper-empirisme dialectique // Cahiers Internationaux de Sociologie. 1953. Vol. 15. Р. 5.


[Закрыть]. И ту интерпретацию, которую А. Б. Гофман находит в концепции Гурвича, он сам жестко критиковал в таких концепциях социального единства, как теории О. Шпенглера и О. Шпанна[509]509
  См.: Idem. Les principaux répresentants de la sociologie allemande au XXème siècle (1937) // Gurvitch G. Ecrits allemands. Paris: L’Harmattan, 2006. P. 24–47.


[Закрыть], противопоставляя им свою диалектическую теорию общества.

В этом контексте получает свое объяснение и демократический идеал Гурвича, понимаемый как «равновесие между каждой личностью и социальным целым… как синтез индивидуализма и универсализма»[510]510
  См.: Idem. Les principaux répresentants de la sociologie allemande au XXème siècle (1937) // Gurvitch G. Ecrits allemands. Paris: L’Harmattan, 2006. P. 46.


[Закрыть]. Другой вопрос, насколько мыслителю удалось обосновать свою концепцию: частично соглашаясь с А. Б. Гофманом, можно говорить о незаконченности теории тотальных социальных явлений Гурвича, который большую часть своих усилий направил на критику концепции социального единства в интерпретации других авторов. В то же время он четко осознавал наличие той методологической трудности, на которую указывает А. Б. Гофман, и искал пути ее преодоления, рассматривая эту задачу как основополагающую для своей социологической теории.

Решение данной задачи мыслитель видел в создании типологической концепции общества, свободной не только от ценностных суждений, но и от «методологической предвзятости» в принципе. Несогласие с существующими методами, даже со столь близкими ученому, как феноменология, интуитивизм и социологический формализм, привели его к созданию собственной методологии социального исследования. Вернее, к попытке создания такой методологии, в основе которой лежит «качественно-типологический» подход, сочетающийся с анализом внутренних значений социального поведения. Данному подходу Гурвич уделял особое внимание, пытаясь дистанцироваться от принципов социологического формализма Зиммеля и его школы. С этой точки зрения можно принять утверждение А. Б. Гофмана о том, что диалектико-эмпиристская социология Гурвича представляет собой «бесчисленное множество типологий, их критериев и определений различных типов. Какую бы проблему ни исследовал Гурвич, он, стремясь выразить бесконечное богатство и разнообразие социального феномена, конструирует квазибесконечное количество типов, подтипов и т. д. на основании множества критериев»[511]511
  См.: Гофман А. Б. «Диалектико-гиперэмпиристская» социология Ж. Гурвича. С. 214.


[Закрыть].

Основным методологическим приемом изучения социальной действительности для Гурвича является разделение всех тотальных социальных явлений на типы, а самой социальной действительности – на уровни[512]512
  Гурвич иногда даже отождествляет социологию и типологию тотальных социальных явлений (ср. например: Gurvitch G. Problèmes de la sociologie générale // Trait de sociologie / G. Gurvitch (éd.). Vol. 1. Paris: PUF, 1958. Р. 19).


[Закрыть]. Такие типы и уровни не являются продуктами «чистого разума» или априорными формами познания социальной действительности, а представляют собой лишь формы организации социальной действительности, определенные «динамические концептуальные рамки»[513]513
  Idem. The Spectrum of Social Time. Р. 13. См. критику такого подхода в рамках правоведения: Pälike W. Spätbürgerliche Ideologie und Rechtssoziologie (zur marxistische-leninistischen Analyse philosophischer Aspekten der Rechtssoziologie bei M. Weber, Th. Geiger und G. Gurvitch). Halle: Martin-Luther Univetsität Halle-Wittenberg, 1970. S. 120. Немецкая исследовательница считает такой подход «ужасной подборкой различных фактов, которая не способна привести к обнаружению свойственных праву закономерностей» (Ibid.). Но, как было продемонстрировано выше, Гурвич вовсе не ставил целью поиск «закономерностей», оспаривая применение этой категории классической научной парадигмы к правоведению.


[Закрыть]. Типология общественных групп и собственно обществ является принципом онтологического анализа социальных явлений в их конкретности[514]514
  Деление уровней действительности и социальных явлений на более или менее организованные, поверхностные и глубинные является, как подчеркивает Гурвич, не оценочным суждением, а строго научным критерием (см.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Paris: PUF, 1969. Vol. 1. Р. 68). Это утверждение подвергается критике со стороны Р. Паунда, который отмечает слишком абстрактный характер классификации уровней социальной действительности у Гурвича. Классификация Гурвича кажется Паунду основанной скорее на логических предпосылках, чем на реалиях социальной жизни (Pound R. Sociology of Law // Twentieth Century Sociology / G. Gurvitch, W. Moore (eds). Р. 319). Другие исследователи также отмечают стремление Гурвича к классификациям, «вызывающим и не лишенным искусственности» (Saint-Louis F. Georges Gurvitch et la société autogestionnaire. Paris: L’Harmattan, 2006. P. 42), «сложным и механическим» (Trèves R. Sociologie du droit. Paris: PUF, 1995. P. 147).


[Закрыть]. Все употребляемые Гурвичем категории, с помощью которых социальная действительность делится на участки, ни в коем случае не нарушают ее тотальности, а являются лишь отправными точками, предназначенными для конструирования социального бытия[515]515
  См.: Gurvitch G. Problèmes de la sociologie générale. P. 157. Здесь Гурвич близок к феноменологической социологии, хотя принципиальным отличием остается то, что для него подобное конструирование не является единственным способом познания и описания социальной действительности – рассматриваемый дескриптивный метод покоится на презюмируемой мыслителем возможности непосредственного, интуитивного познания (см.: Gurvitch G. Réflexions sur les rapports entre philosophie et sociologie // Cahiers Internationaux de Sociologie. 1957. Vol. 22. Р. 3–14).


[Закрыть].

Наряду с охарактеризованной выше классификацией временных перспектив, ученый выделяет в онтологическом аспекте ряд уровней. Макросоциологический анализ общества и права, так же как у Дюркгейма[516]516
  Как было показано выше, Гурвич считал возможным выделять в концепции Дюркгейма пять уровней социальной действительности: 1) морфологический; 2) институциональный; 3) символический; 4) уровень коллективных идей; 5) уровень коллективного сознания.


[Закрыть], основывается на делении социальной действительности на уровни, различающиеся между собой глубиной обнаружения содержания, разными временными перспективами, уровнем организации и функциональной ролью в жизнедеятельности общественного целого. Те уровни, о которых говорит здесь Гурвич, являются моделями для объяснения общественной динамики. Они взаимопроникают, находятся в постоянном взаимодействии, соприкосновении, конфликте[517]517
  В связи с этим И. Л. Честнов отмечает сходство между концепциями Гурвича и Н. Гартмана. См.: Честнов И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб., 2002. С. 192. Другие исследователи также указывали на определенное сходство концепций двух мыслителей, находя его в ориентации на исследование проблемы иррационального (см., например: Berger G. Les tendances actuelles de la philosophie allemande // Les études philosophiques. 1930/1933. No. 4/7. P. 151).


[Закрыть]. То или иное социальное явление не может быть однозначно отнесено к определенному уровню – это вопрос факта, но не теории[518]518
  См.: Gurvitch G. Déterminismes sociaux et liberté humaine. Paris: PUF, 1955. Р. 103.


[Закрыть]. По Гурвичу, абстрактное расчление социальной действительности на уровни не является ни исчерпывающим, ни единственно возможным: могут существовать и более глубинные ее уровни. В конечном счете мыслитель выделяет 10 уровней социальной действительности[519]519
  См.: Idem. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1. Р. 66–119. Ранее Гурвич выделял восемь уровней (см.: Gurvitch G. Essais de sociologie. Paris, 1938. P. 20–26); два дополнительных уровня (уровень социальных ролей и уровень коллективных настроений) появились уже в его послевоенных работах – как считает Р. Сведберг, под влиянием американской социологии (см.: Swedberg R. Sociology as Disenchantment: The Evolution of the Work of Georges Gurvitch. N.Y.: Humanities Press, 1982. Р. 105).


[Закрыть].

• Поверхностный слой морфологии и экологии или уровень спонтанной организации. Сюда включаются все явления природного, технического, биологического, демографического характера и т. п.

• Уровень социальной организации. Это заранее заданные образцы коллективного поведения, развивающиеся по определенным схемам в соответствии с социальным ожиданием. Здесь спонтанные социальные явления «катализируются», фиксируются с помощью общественного принуждения. В этом отличие данного уровня от уровня спонтанной организации, основывающегося не на принуждении, а на единстве переживания, на общности жизни и жизненных функций. Этот уровень более подвижен и мобилен, но и более формализован, чем предыдущий. Он представляет собой несовершенное проявление более глубинных уровней социальной действительности[520]520
  См.: Gurvitch G. Problèmes de la sociologie générale… Р. 160.


[Закрыть].

• Уровень социальных моделей, под которыми Гурвич подразумевал разнообразные клише, лозунги, веления моды, увлечения, привязанности и т. д. Социальные модели направляют не только собственно поведение, но и настроения, роли, интеллектуальную деятельность, эмоции, интуицию и т. п. Они глубже уровня организации, где играют ведущую роль[521]521
  См.: Idem. Problèmes de la sociologie générale… Р. 160; Idem. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1. Р. 73–74.


[Закрыть].