Текст книги "А у жирафа шея длиная! Поэзия"

В послевоенной стране

 
И сколько врут теперь про время оно,
Но, летом все ребята в лагерях,
Под барабан и звук аккордеона,
По вечерам на качке как в морях!
 
 
Фокстроты, вальсы, и, конечно, танго
На танцах каждый вечер под отбой,
Ковбои, страсти, солнце цвета манго,
И гаснет неба купол голубой!
 
 
А днём футбол и волейбол вдогонку,
Стихи сменяли игры в городки,
Никто унылым не ходил спросонку,
А там купанье, да ещё кружки!
 
 
Еды навалом, это было точно,
Завес сначала, и в отъезд весы!
Поправиться нам всем велели срочно,
Желательно, что б лопались трусы!
 
 
Страна не экономила на детях,
В домах, порой, шарами покати!
Мы поправлялись в социальных сетях,
Хотя бывало с прочим не ахти!
 
 
А после покатилось, повернулось.
Того-сего днём не найти с огнём!
Страны верхушка врать не поперхнулась,
Конца начало вороным конём!
 
 
Да только это не на ребятишках,
Я знаю, сам поездил по стране,
Никто не экономил на мальчишках,
Зачем топить хорошее в гавне?
 
 
И вот в кино в детдоме кормят клеем,
Завхоз – ворюга, борзота – воспет,
И беспредел с сиротками лелея,
Актёром бухенвальдский мир воспет!
 
 
Я точно не скажу за всё на свете,
Страна была огромна, велика,
Но, там не голодали наши дети,
Тут я упрусь, и это на века!
 

Герои-дети!

 
Пионеры-герои,
Тут всё ясно и просто,
Предвоенной порою
Не до малости роста.
 
 
Ты с Тимуром и светишь,
Беляки – злые гады,
Их презрением метишь,
Избегая засады.
 
 
Или ты не с Чапаем,
Не с Будённым в походе?
Все в войнушку играем,
На российской природе!
 
 
Их потом укрепили
И военные годы,
Да, войска отступили,
Совесть вышла из моды.
 
 
Ни отцов нет, ни хлеба,
Всюду вражеский говор,
Вместо ясного неба,
Полицаи на сговор.
 
 
Двадцать лет при Советах,
Не баран начихавши,
Знали дети ответы,
Мальчиши вместо павших.
 
 
И пошли в партизаны,
В катакомбы и лесом,
Взяли в руки наганы,
Раскрутясь мелким бесом!
 
 
Большинства и не стало,
Всё же, дети есть дети,
Немцам вырвали жало,
Мир в стране и на свете.
 
 
А сейчас если бойня,
Если вдруг враг нагрянет,
Тем детишкам есть ровня,
Или поросль увянет?
 

Сияющий на холме!

 
Стекло иссиня-чёрное,
Витраж ласкает аж,
И солнышко проворное
Фрамирует пейзаж.
 
 
Есть в Вашингтоне-городе
Для всех религий храм.
От Моисея в бороде,
До всех тантризма лам!
 
 
Религии всё мирные,
Посмотришь – леденец,
Рулады тут зефирные,
Из хрусталя венец!
 
 
Жрецы там в белых туниках,
Приветливы, мягки,
Пришельцы с горних лунников,
Все как один кротки.
 
 
Недаром в мире славится,
Надёжен игр вертеп!
Всемирная красавица,
Оплот людей, ГОСДЕП!
 

Прозревает?

 
Нет, скажите мир игде?
У тебя на бороде!
На майдане ты скакал,
Лучше б водочку лакал!
 
 
Призываем на АТО!
Это цирк, как шапито.
Будешь лучшим средь людей,
С превращением в кандей!
 
 
Ну, а если не пойду,
Извини за простоту!
Руки свяжем, подвезём,
И, в окопный чернозём!
 
 
Ты сидишь в окопе,
Сзади – пулемёт,
Настучит по жопе,
Есть для пчёлки мёд!
 
 
Хватит разговоров,
Ты, сучок, не ссы,
Нам не до раздоров.
На, смени трусы!
 

Волапюк по-русски

 
Лишь подкова на дороге,
Счастье, если кто найдёт,
Вечер мочит солнце в гроге,
И за пазуху кладёт!
 
 
Распогодилось под ночку,
Захлестнула жаром темь,
Всяко лыко лезет в строчку,
С возвращением затем!
 
 
Щепка лезет вдруг на щепку,
Да не май сейчас, июль!
Горьковатую сурепку
Топчет воробьёв патруль.
 
 
Что-то кошки расшумелись,
Не иначе как к снегам,
Среди шума поимелись,
И домой, к родным ногам.
 
 
Хорошо сидеть под вечер,
Мир прекрасен, есть коньяк!
Где-то там Марфушка Течер,
Может с нею спит Третьяк!
 
 
Или кто-то не с Марфутой,
Дева, вроде, померла!
Так что пользуйся минутой,
Постигай всю глубь стола!
 

Холодно

 
Трамвай скрещет, катится,
Зима, вокруг ледник,
А время тихо тратится,
Упав за воротник.
 
 
Ботиночки промёрзлые,
Мороз достал уже,
А люди мы не борзые,
И лёд под неглиже.
 
 
Я б в эту пору лунную
Не глядя бы махнул,
Всю рельсину чугунную
На море и акул.
 
 
Таити там с Гаитею,
Кокосы и перлы,
А мы с братаном Митею
Пьяны и веселы.
 
 
Кокосовки накушались,
В охотку ананас,
Девчонки две заслушались,
Как мы поём «Атас!»
 
 
Ночь провели под пальмами,
Купались голышом,
Грехи ходили свальными,
И «ёрш» шёл за «ершом»!
 
 
«Кокосово-Горелово»,
Конечная, слезай!
Кошу под неумелого,
Кричу ногам «Банзай!»
 
 
Они с трудом послушались,
До дому довели.
Мы с Митькой там накушались,
И душу отвели!
 

Русская душа

 
Ах, душа ты наша русская,
Вологодский в ней конвой,
Боль смоленская, тарусская,
Да кабацкой драки вой!
 
 
На груди рванув рубашечку,
В пьяной драке помирать,
Иль любить в стогу Наташечку,
И от счастья обмирать!
 
 
Столько разного намешано,
Что порой лишь пулю в лоб,
Всё исчислено, и взвешено,
Так что манит в бой и в гроб!
 
 
От глубин вселенской истины,
До спасения котят.
Все мы бурями очищены,
Годы пулями летят!
 

В тисках отсутствия разума

 
Колян спасался от погони,
Бежал средь джунглей мерзкий ад,
Хоть две ноги ещё не кони,
Но, обгоняли зомби смрад.
 
 
Остановиться, оглянуться,
Оно бы надо, да куда?
Назад, похоже, не вернуться,
Упал он как с неба звезда.
 
 
Вчера под вечер, это точно,
Пришёл дружбан, принёс «колёс»,
Клейком занюхали всё срочно,
И черт их погулять понёс!
 
 
Вот «Игровая» по дороге,
Там автоматов звонкий ряд,
Зависли прочно в той берлоге,
А там глотали всё подряд
 
 
Да с лакировкой стекломоем,
А что не пить, когда уже?
Себе мы сами яму роем,
Ну, кроме тех, что в гараже.
 
 
Куда и как они попали,
Колян и вовсе не постиг,
Вот тут-то зомби и напали,
И лес их джунглевый настиг!
 
 
Бежал Колян быстрей Гаруна,
Того, что с зайцем от орла,
Смотрелся он как Френдлих Бруно
С его портретом «Три осла!»
 
 
Печально это поколенье,
Почти настигли, он в сортир,
Нырнул в дыры сортирной тленье,
Как пуля в греческий потир.
 
 
И там на дне, ну, точно, пуля,
Нашёл укрытье и приют!
Прекрасны вечера июля,
Где запах розы и уют!
 

Скотный двор

 
Говорит козлу коза
Ты, баран, открой глаза!
Машка дура и овца,
Лезет под тебя, коза!
 
 
Ты, по-жизни, петухом,
Всех коров барал кругом,
Тоже мне бычок-валуй,
Вон, иди лягух цалуй!
 
 
Говорят что ты, ходок,
Ходишь к свинкам без порток.
Вот, ужо, как отловлю,
Попадёшь тогда в петлю.
 
 
Я с соседскою козой
Обернусь твоей грозой.
Красоту семьи любя,
Мы затрахаем тебя!
 
 
Будешь чистый импотент,
За один смешной момент.
Мы ведь козы, не козлы,
Заворотим хер в узлы.
 
 
На амбарный, блин, замок,
Мы закроем узелок,
А потом перед тобой,
Вступим в лесбиянский сбой!
 
 
Пожалеешь ты, страмник,
Как получишь новый ник.
Будешь боров ты, не хряк,
Вот, примерно, будет так!
 

Запорожец за Дунаем

 
Жил, да был один козак,
Звался он Абдул-Разак,
Потому как за Дунаем
Султанат простёрся раем!
 
 
Там турецкий пашалык,
Мусульманин ест шашлык,
А неверные – кяфиры,
Чистят праведных сортиры.
 
 
Есть и жёнка казака,
С ней живут в руке рука,
У Марьяны скромный нрав,
Любит лечо и пилав!
 
 
И ещё хасеги есть,
По разряду, значит, честь.
Две наложницы в дому,
Услаждают ночь ему.
 
 
Ну, как пятница – в мечеть,
Тут не Запорожья сечь,
В день реки по пять молитв,
Выноси Аллах из битв!
 
 
И обрезан наш герой,
Вставши в мусульманский строй.
Словом, истинный козак,
Был казак Абдул-Разак!
 
 
И таких тут целый полк,
Звери все, как серый волк,
Там, кацапы ли, хохлы,
Всем им сабли, да стволы!
 
 
Главно, вера что б была,
И она от сердца шла,
Ла, иль ла, Аллах рахим,
Мухаммад непобедим.
 
 
Украинец ли Разак,
Или где-то просто так?
Но, он истинный «нечай»,
Как его ни величай!
 
 
Перечёл, и вдруг во мне
Всплыло о другой войне.
Тоже русские враги,
И клевки с чужой руки!
 
 
Зов, что б веру поменять,
Можно в шесть секунд принять.
В шоколаде козаки,
Даже трогать не моги!
 
 
Папа римский их ведёт,
Дональд Туск с верхов блюдёт,
И не надо за Дунай,
Вон Донбасс, туда канай!
 

Справка. «Нечай» – казак войска атамана Малой Руси Нечая, воевавшее вместе с татарами и турками против русских войск в восемнадцатом веке!

Сам такой!

 
Зло часто сеем мы без нужды,
Открыто, или заглаза,
Ему покорно мы не чужды,
В делах от ять и до аза.
 
 
Не колебнувшись, с пылу, с жару,
Судьбе не впрок, себе вредя,
Словес мы распускаем хмару,
За ложь на зла рожон идя.
 
 
От призрачных червей сомнений,
В запале грохнув кулаком,
В пылу словесных оскорблений
Себя пускаем кувырком.
 
 
Бросаем женщин, строим куры,
Друзьями мы не дорожим,
И вот же, пылкие натуры,
Другим уж головы кружим.
 
 
Души хорошее не с нами,
Давно ушло в небытиё,
Упало на земь чести знамя,
А в сердце совести копьё!
 

Бабкина сказка деду на ночь

 
В лесном далёком крае,
Среди озёр, болот,
Живёт, не умирает
Кащеюшка-проглот.
 
 
Года как пули мимо,
Со смертью дашь на дашь,
Старение не зримо,
И мимо раскардашь.
 
 
Тут штука есть однако,
Из мрамора яйцо,
Хоть малая, но кака,
Проблема на лицо.
 
 
Полезно коли драка,
Защита не нужна,
И не грозит атака
Со стороны гузна.
 
 
Но, если прошмандовки
Какие забредут,
То будут остановки,
Их не падёт редут.
 
 
Тут мрамор не поможет.
Зачем он при елде?
Ну, в лоб заехать может,
А в прочем – быть беде!
 
 
Однако есть старушка,
Почтенная вдова,
Былая Поскакушка,
И до сих голова.
 
 
Умелица такая,
И тут спроворит в масть,
Кащею потакая
Оттрахаться во сласть.
 
 
Введёт его во трансик,
И грёзы сотворит.
Во сне и выйдет шансик.
Кащей благодарит.
 
 
Далёки эти земли,
И сказочны почти.
Ну, засыпай и дремли,
К той бабке по пути!
 

Проводы

 
Стою я у околицы,
Позёмка и пурга,
Зима морозом колется,
Лежат вокруг снега.
 
 
Тут на коне мой миленький,
Сапожки в стремена,
В хурджинах груз не хиленький,
Плохие времена.
 
 
Отец ушёл за белыми,
Воюет под Шкуро.
Пока и братья целыми,
Вразнос их понесло.
 
 
Один с отцом старается,
Рубает красных в хруст,
По вере упирается,
А дом наш в целом пуст.
 
 
А младший с «кочубеями»,
Вот под Невинкой был.
Меж ними злоба змеями,
Брат брата бы убил.
 
 
Жених идёт к Будённому,
Тот создаёт отряд.
И как курку взведённому
Клинку любому рад.
 
 
Век в восемнадцать годиков,
Суровый лютый люд.
Подков следы и гвоздиков.
Не сотвори прелюб!
 

После войны

 
На сосне огромной крест,
И сочится слёз смолой,
Паренька попутал бес,
Хоть и был он удалой.
 
 
Год полсотый на дворе,
Подмосковье и зима.
Смертный крест здесь на коре,
Мать почти сошла с ума.
 
 
Вырезал парнёк кору,
Что бы лодочку точить,
Здесь, в предзимнюю пору,
Не уроки же учить!
 
 
А под деревом с войны
Мина спрятана была,
Ну, а мины не блины,
Наступил, и ожила.
 
 
Колыхнуло взрывом лес,
Паренька разорвало,
Знать судьбу попутал бес,
Всё вокруг сосны ало!
 
 
Все ребята были там,
Одному не повезло!
Сколько мин по тем верстам,
Знал лишь ветер, дуя зло!
 

О вкусах не спорят?

 
Жил на свете Сахарок,
Кушал кашу и творог.
Булку сдобную любил,
Потому как не дебил.
 
 
А, к примеру, Гуталин,
Кушал с хлебом просто блин,
Да ещё баранок связь
Ел нисколько не чинясь.
 
 
Все мы разное едим,
На иное не глядим,
Что-то любим, что-то нет,
Плюс, конечно, звон монет.
 
 
Прочитал и обалдел,
Тут мой разум не у дел.
Вот взяло и понесло
И ни в город, ни в село!
 
 
На площадке ру. cтихи,
Все поэты не плохи.
И ни дня без строчки мы,
Все, и кумы и кумы!
 
 
Миллион поэтов враз,
Наш компьютерный Парнас
Нами эта высота
И любима и взята!
 
 
Славлю русский я напор
От тайги до южных гор.
Всяк пятнадцатый – поэт,
Нам любые жанры в цвет!
 

Иван Елдырин

 
Жил, да был Иван Елдырин,
Был он скромен, не настырен,
Всё тащил во двор и дом,
И бесплатно что б при том!
 
 
Не сказать, что был он вором,
Просто бредил всяким сором,
Если плохо что лежит,
Точно, с ним и убежит.
 
 
Дом Ивана – полна чаша,
Есть при нём жена Наташа,
Ребятишек, правда, ждут,
Но, пока что, не идут!
 
 
Как-то утром, в огороде,
Дело было в прошлом годе,
Сел космический корабль,
И застыл, как тот журавль.
 
 
А оттуда вышли звери,
Отворив овальны двери,
Над участком всем и домом
Купол знаком незнакомым.
 
 
Звери сурдозаявили,
Что участок застолбили,
Что они со звёзд Шолом,
И быть Елдырину послом!
 
 
А затем конфисковали,
Что хранилося в подвале,
В двух сараях и дворе,
Да отбыли на заре!
 
 
Дав своё взамен Ивану,
Аппарат, где путь в нирвану,
Бак железный, змеевик,
И Иван к нему приник.
 
 
И супруга не отстала,
Тоже самогон хлестала,
Всё добро ушло из дома,
А солома не едома!
 
 
Призадумалась Наташа,
В голове сплошная каша,
Ране что, Шолом, иль бак,
И заснула. В жизни мрак!
 
 
Фантастично? Да не очень,
К звёздам путь не сильно точен.
Мнит Иван себя послом,
Пусть им будет. Всем Шолом!
 
 
Не врём, правды не говорим!
 
 
Народ плетёт, как лапоть вьёт,
Колокола как будто льёт,
Покуда пушку создадут,
Так все вокруг с ума сойдут!
 
 
Обычай раньше был такой,
Один наврёт, за ним другой,
Но, вот отливочка прошла,
Не зря лились колокола!
 
 
Москва всегда любила врать,
Тут в разговорах благодать.
Сама не верила словам,
Соврёшь – топор по головам!
 
 
Такой обычай шёл с Орды,
Восток входил без суеты,
И семена упали там,
Где суждено взойти плодам.
 
 
Слезам не верила Москва,
Она одна всему глава,
Лупила сходу и с носка,
Неважно, радость, иль тоска!
 
 
Дожди идут, года идут,
Другие люди смерти ждут.
А врём как в истарь, от души,
Давай Москва, иди, глуши!
 

Патефон

 
Раз девица Бланш Гандон
Укупила патефон.
Хоть двадцатый век в начале,
Отчего же быть печали?
 
 
Там и марш Буланжери,
Есть и песенка Мари,
Сам Шаляпин жжёт Гуно,
То есть, самое оно!
 
 
Годы быстренько летят,
И других пластинок ряд.
Неказистый Воробей
Так поёт, на всё забей!
 
 
Немцы в город, Вагнер в ход,
Бланш в последний шла поход.
Под Шопена отвезли,
«Пер ла шэз» ей дал земли.
 
 
Патефон был в жизни друг,
У девицы нет подруг,
«Голуаз», «Камю», «Мартель»,
И абсента канитель!
 
 
Нет ни мужа, ни детей,
Некому послать вестей.
Молча курит, молча пьёт,
Патефон башкой клюёт!
 
 
Патефону вышел срок,
Отработал сколько мог!
Столько лет, что сам забыл.
Он отправлен в мусор был!
 
 
Я тоску нарисовал,
Грязных красок насовал!
Жизнь частенько полосой,
Хуже, если прёт с косой!
 
 
Пей, не пей, одна струя,
От буйка и до буя!
Лучше с музыкой уйти.
Патефон бы где найти?
 

В конце пути

 
Всякой тропке есть конец,
Знает всякий молодец,
И молодки в знаньи тут,
Мимо тоже не уйдут!
 
 
Вот он – смертный твой порог,
Хорошо, коль встретит Бог,
Ну, а если сразу чёрт?
Заколышит, хоть и мёртв!
 
 
Принесёшь души сосуд
Ты на самый Страшный суд,
Опрокинешь – пустота,
И чего же ждать тогда?
 
 
Есть молитвы – это путь,
Пост поможет как-нибудь,
Но, судить нас по делам,
Как пешочком по колам!
 
 
Мы же люди, все грешим,
Да ещё грешить спешим.
Жизнь ужасно коротка,
Подставляй грехам бока!
 
 
Оскоромились мы здесь,
Спесь с гордыней тешат лесть.
Изо рта несётся брань,
Матерок у Саш и Мань!
 
 
И прелюбы сотворим,
И вдовицу разорим,
Вот чужое под рукой,
Не прибрал – ушёл покой!
 
 
Проще с пунктом не убий,
Не во всех убийства змий,
Рад бы может быть убить,
Но, не в силах люд губить!
 
 
Нет, нам счастья не сковать,
Лишь на Бога уповать,
Коли милость от небес,
Так верблюд в ушко пролез.
 
 
Отмантулим и в Аду,
Переможем зла беду,
Мы в Раю, дела легки,
Отдохнём, и вновь в грехи!
 

На рынке

 
Покупайте жирофля,
Ровно тридцать два рубля.
И, в придачу, жирофле,
Будет праздник на столе!
 
 
Что за запах, что за вкус,
Можно сделать дивный мусс,
А, пожалуй, и шашлык,
Всё под невязанье лык!
 
 
Или вот, бери буссель,
Хоть на квас, хоть на кисель,
В суп гороховый пойдёт,
Покупай, не пропадёт!
 
 
Фита цикам всем нужна,
Ешь и ты, коль ест страна,
С фалафелью – просто смак,
Или вот, бери форшмак!
 
 
Ты секи, селёдки фарш
На тарелку прямо марш.
Это дело, да с лучком,
Всё что надо, то пучком!
 
 
Сидор вот на запивон,
Им с утра хмелит Кобзон,
В крайнем случае – абсент,
В нём полынный элемент,
 
 
Есть и известь, есть кирпич,
Хлебанёшь, и ты Ильич.
Налетайте, всё к столам,
Смело упивайтесь в хлам!
 

Ничего!

 
А на улице стояло ничего,
И оно не понимало одного,
Отчего одни по городу палят,
А другие словно семеро козлят!
 
 
Серый волк давно уже мамашу съел,
Обнаглел до беспредела, захмелел,
У козлят вполне приличные рога,
И с копытами, да прочными, нога!
 
 
Волк панует на свободе, масса дел,
А на козликов чужой аркан одел.
Не пускает их побуцкаться, орёт,
Вот волчару ни хрена и не берёт!
 
 
Только всякой будет сказочке конец,
Ничего оно пустое, не венец,
Отольются волку слёзки, ох, простак,
В Бога душу и на вилы, только так!
 

Художим

 
У нас, в российских палестинах,
Как у Пикассо на картинах.
Период синий – в синяках,
И пустоты резерв в руках!
 
 
А время шло, и тени в гору,
На всю страну «Герника» впору.
Быки, девицы в восемь глаз,
Полёт у Голубя в «атас»!
 
 
Однако, к пропасти портрету
Господь не прикрепил планету.
Художник Гоголя ретив,
Замазал холст, страна в актив!
 
 
Активно дьявол режет кромку,
Где можно, там вставляет «фомку»,
Народ берёт с раствором кисть,
С единой мыслью, грязно-чисть!
 
 
И на подрамнике из стали
Страны вдруг контуры восстали.
Не из гороха кисели,
Стальные краски в ход пошли!
 
 
Тут не один художник нужен,
Тяжёл российский путь, натужен.
Но, рисовать, так рисовать,
Пора художникам вставать!
 

Луна

 
Какая белая луна,
Какая чистая луна,
Она средь звёзд всегда одна,
Не важно, лето, иль весна!
 
 
А я сегодня увидал,
Что кто-то грязь в неё кидал,
Мол, голубая эта тварь,
Её кто хошь, возьми и харь!
 
 
Луна, ваще, бисексуал,
Любой прохвост в оскал ласкал,
Луна изменница и тля,
И для неё нектар петля!
 
 
Язык – он точно, без костей,
Мы подыхаем от вестей,
Наветы, измышленья, ложь,
Ну, просто вынь, да и положь!
 
 
Ну, а луне на нас начхать,
Лепи, рабы, не мне пахать.
Луна в приливах и морях,
А мы на дне и в якорях!
 

Гринпис в законе

 
У тебя сегодня горе,
Улетела птичка!
Не народ, а вор на воре,
В жизни обезличка!
 
 
Ты любила и кормила,
Чистила, поила!
Но, нашлися два дебила,
В жизни не без ила.
 
 
Говорят, лети на волю,
Клетка – это плохо,
Там найдёшь семью и долю,
Может и без вздоха.
 
 
И красавица певунья,
Птичка – тропикана,
Быстро резвая шалунья
К воле из капкана!
 
 
А на улице морозы,
Снег, а между строчек,
Не живут в морозы розы.
Радужный комочек!
 

Печальные воспоминания

 
Я тогда не устоял,
Кот Баюн меня баял.
Точно помню, что с хвостом,
И в полосочку при том!
 
 
Я с устатка пил с утра,
Ноне, редкая жара,
Ну, не квас же просто пить,
Лучше водочки купить!
 
 
Вот окрошка, например,
Хороша, без всяких мер.
Только столько резать там,
Я на водку, и к котам!
 
 
После третьей по пятьсот,
Кот пришёл, мол, я сексот.
Прислан лично в гости к вам,
Из системы ПАЛ – Секам!
 
 
Все, мол, белочки ушли,
Потому, грибы пошли,
Дождь идёт, трамвай идёт,
Ходоков водчонка ждёт!
 
 
Я при вас и вам кажусь,
Вот, гляди, за стол сажусь,
Наливаю по одной,
Пей с утра, и выходной.
 
 
Ты свободен как абрек,
Я не кот, а имя рек,
Но, Баюном я зовусь,
И с тобою оторвусь.
 
 
А потом явился птах,
Взял меня на ох и ах,
Угрожал загрызть совсем,
Мол, махнём, а после съем.
 
 
Слава Богу доктор мне
Разъяснил всё в тишине,
Он от Бога, я попал,
Дал уколы, что б я спал!
 
 
Тут вчера была жена,
Стала истина видна,
Я в запое был три дня,
Чисто «белка» у меня!
 

Хиросима и Нагасаки

Так японцы нам ещё за Лазо не ответили. И Виктора Бонивура!

 
Да, Хиросима, да, Нагасаки,
Как крейсер это на кавасаки,
Война шла долго, хребет ломали,
Бомбардировки – оно детали!
 
 
Сначала сильно одни ломили,
Американцы в крови и пыли,
Потом поднялись, и по сопатке,
Война на крови, тут не ребятки!
 
 
Вон, на Гаваях, горели пляжи,
Вода в мазуте, чернее сажи.
Матросов мамы на континенте
Чего ловили в таком моменте?
 
 
Колонны пленных, а офицеры
Страны Микадо там всем примеры?
Махнёт катаной, достанет ливер,
И есть спокойно, в победе кивер!
 
 
Народу много ушло войною,
Мы под другою живём луною.
Москва горела и Сталинград,
И мне нет дела, что в Дрезден – ад!
 
 
Война имеет другие меры,
Нас не научат её примеры.
Что не менялось – так зуб за зуб!
Мочи их больше, не будешь глуп!
 

Человечинка человечности

 
Человечность – это свято,
Не идёт пусть брат на брата,
Всяк сверчок – на свой шесток,
И там ликует без порток!
 
 
В переходе встала пара,
Всё понятно, до вульгара.
Баба, видимо без глаз,
Ну, и пёсик на атас!
 
 
Мало ль что она тут пела,
В целом нет нам вовсе дела.
Нищебродка скрала пса,
И берёт всех на баса!
 
 
Увели поводыря,
Нашу нищенку коря.
И отдали пса в приют,
Хорошо там, и не бьют!
 
 
Точка зрения такая,
Но, быть может и другая.
Человек идёт на всё
Свой талант для нас несёт!
 
 
Пусть слепа, душа-то зряча,
Глядь, пофартила удача,
Пёс привёл, сберёг, помог,
Ну, и немного денег в срок!
 
 
Если пенсия мала,
В дом давно нужда пришла,
Так себе и другу как
На еду достать пятак?
 
 
Но, опять любовь к зверью,
Мол, собак в приют солью,
На свободу всех зверей,
Мы отпустим в ширь полей!
 
 
Так лишить певицу глаз,
Что б подрезать всё за раз!
В Ад дорога, случай лих,
От намерений таких.
 

Там наша земля!

 
Руби их в песи, круши в хусары!
В огне и дымке святых мазары.
Схлестнулись крест здесь и полумесяц,
Копыта землю кроваво месят!
 
 
Хребты Кавказа, а там дорога
Лежит прямая до Шивы бога.
Брильянт короны, Виндзор в тревоге,
Кубанцев кони – и на пороге!
 
 
Орлы России в клинках и пиках,
Пыль Ардагана лежит на «лыках»,
У Баязета пропали было,
Да только смерть там вдруг отступила!
 
 
Ну, кто нам персы, пусть даже турки?
По жизни «сявки», хотя и «урки»!
Там крови русской с густым замесом,
Войдут в Россию, и с интересом!
 
 
Потом что взяли, назад вернули,
Напрасны были клинки и пули!
И Ататюрком вдруг стал Кемаль!
И шах ин шахом Реза, а жаль!
 

Контрабанда

 
Китоврас или кентавр
Нужен, как Джульете мавр!
Бренд копчёной колбасы,
Вы оближете усы!
 
 
Из чего же колбаса,
Коль в названии краса?
Человека смесь с конём,
Что отважимся, сглотнём?
 
 
С Украины шёл товар,
Нелегальным был навар,
Ни состава, ни числа,
Съел, и выбит из седла!
 
 
Москали нехай, сожрут,
Может сразу не умрут!
Конфискован груз, сожжён,
В целом, враг разоружён!
 

Он из Осовца

 
Старый крест на могиле поручика,
Покосившийся ломаный крест,
Всё в тенёчке, и света ни лучика,
Псков – из старых и нашенских мест!
 
 
Двадцать два навсегда, по умёршему
Не звонят по церквам, нет и служб,
И по санному следу замёрзшему,
И в период распутья и луж.
 
 
Мать с отцом вслед за сыном попутчики,
Переживши на много годов,
Холостыми сражались поручики,
Уходя в тени райских садов!
 
 
Только имя осталось не стёртое,
На могиле бурьян и трава,
Да истории эхо, пусть мёртвое,
И глухая людская молва!
 
 
Что ж Россия, чего-то там с памятью,
Коль не помнишь своих сыновей?
Сотня лет, грязь и замять за замятью,
Оттого на душе суховей!