Текст книги "А у жирафа шея длиная! Поэзия"

Комета

 
В плену обмена иль обмана,
Себя даря пространству время,
Летит комета как путана,
Не ощутив измены бремя!
 
 
Путана может спать со всеми,
Мораль, вина – аксессуары,
Детей ей не оставить семя,
Шампань, наряд и звон гитары!
 
 
Кометы стать всегда в рассчёте,
Законы мира в обороте,
И, пусть не всё вы просечёте,
Так вас и нет в небесной роте!
 
 
Немного, где-то в отдаленьи,
Верховный сбацал тормозами,
Комета стынет в утомленьи,
Её конец перед глазами.
 
 
Сменив окрас на метеора,
Летят к земле остатки неба,
А притяженье, в роли вора,
Припрячет вглубь наследье Феба!
 

Тоска в Лукоморье

 
Шатаясь Лукоморьем раз,
Жене придумывал отмаз,
Гулял, а тут Яга с ногой,
И, ну, метлить меня пургой!
 
 
Я понял, это существо,
Покушать очень здорово
Кричит: Влезай в сковороду,
Готовься, позже я приду!
 
 
Я плюнул прямо ей на хвост,
Послал к дантисту строить мост,
А после приставать к парням,
С невинной просьбой о ням-ням!
 
 
Случайно в небо посмотрев,
Я увидал, что страшный лев,
Во всю «исполненый очей»
Гуляет, с ним идёт Кащей!
 
 
«Рядом золотой орёл небесный»,
Как и БГ с расцветкою телесной!
«Аквариум» стоит с водой зелёной,
Любовью к Украине опалённой!
 
 
Иду, а Барабу поёт себе с «Секретом»,
Всё о своём, о женском и не спетом!
Вот рядом появился Леонидов,
И заявил, что вышел напрочь из аидов!
 
 
Чихаю, от отравы нет спасенья,
Поскольку ДДТ ломается от рвенья,
Хотя уже прошла и четвертинка века,
Живёт Шевчук, в нем нету человека!
 
 
Вот тут их Шнур послал посланьем кратким,
В его словах вовсю скопились очепятки,
А я проснулся от знакомых сочетаний,
Ведь мы поутру только задремали с Таней!
 

Кастинг

 
На телевиденьи проходит кастинг-шоу,
Тут конкурс дикторов, что размовляют мову,
И внешне что бы гарны, щиры, да цикавы,
Как протоукры без москальской без отравы!
 
 
Под первым номером там Галя с Молдаванки,
Мир не видал прекраснейшей селянки,
Вся в голубом, с пшеницы волосами,
Жюри застыло перед формой и глазами!
 
 
Вторым Иванко с Прикарпатских кручей,
Бедовый парубок со статию могучей,
Чорнявы брови, стрункий, в вышиванке,
Жюри признало значимость Иванки!
 
 
А третьим вышел низкий чёрненький заика,
Как говорится, нет ни кожи, нет и лика,
Зато он родом с гор далёкого Кавказа,
И был жюри отобран с первого же раза!
 
 
Куда ж вы делись, дети неньки Украины,
Лихие парубки, степенные мужчины?
Нет, есть пример, варяги брали Киев,
А вы ложились под пришедших Виев!
 

Во дела!

 
Через речку-то мосток,
Под ним Ванька без порток,
Он за девками следил,
Кто купаться приходил.
 
 
Ну, и жертвой бедный стал,
Девок весь кагал восстал,
Отловили, заголили,
Да с полсотни прутьев влили!
 
 
Жуть такая эти жёнки,
Посолили зад мальчонке,
Вот и вынужден сидеть,
Надо б было рьяней бдеть!
 
 
Тут Наташка в своей бане
Мыло развела в стакане,
Что бы выбривать «дорожку»,
Не подумав про сторожку!
 
 
В дверь вошёл сосед Степан,
Только был он очень пьян.
Перепутал дом он с баней,
А Наташку с своей Маней!
 
 
Полусумрак, тишина,
Видит, голая жена,
Бритва, а в руке стакан,
Ну, весёленький канкан!
 
 
Вроде, хочет счёты свесть,
Всё что б тешить свою спесь,
Будешь, мол, моим вдовцом,
Да пяти сирот отцом!
 
 
Стой зараза, – он кричит, —
У меня гляди, торчит!
Перед смертию давай
Махани, не уставай!
 
 
И такое тут пошло,
Ну, как смертное коло,
Жаль, что вдруг явился муж,
Потихоньку, словно уж!
 
 
Слышь, Степан, долдонит он,
Маньку жарь со всех сторон,
Только почему у нас,
А Степан с размаху в глаз!
 
 
Стёпа тот ещё биток,
Хоть и был он без порток,
А Наташка быстро в дом,
Ведь очнётся муж потом!
 
 
Тут и Манькин был черёд,
Видит, моется народ,
Стёпка гол, сосед лежит,
Перепил, видать, блажит!
 
 
Говорит, Степан давай,
Быстро порты одевай,
Правь Ванюху ты к врачу,
Я его не вылечу!
 
 
Вот такие, блин, дела,
Банька, вроде бы, была,
Искажения прошли,
И все дальше пить пошли!
 

Нечто философское

 
Утро гасит фонари тёмной ночи,
День ещё один идёт среди прочих,
Он не плох и не хорош, тень со светом,
Просто гаснуть фонари пред рассветом!
 
 
Потянулись из-за туч уголёчки,
Темнота ушла в углы, света точки.
А потом потоком свет на пределы,
И закончились со тьмой переделы!
 
 
Есть единство и борьба, с отрицаньем,
Мне количество давно наказаньем,
Диалектики замес смысла круче,
Вон, и свет и темнота спят на туче!
 
 
Поражений нет в борьбе, нет победы,
Всё в рутину перешло, мимо беды,
Завтра будет как вчера, жизнь по кругу.
Надо вызвонить на ночь мне подругу!
 
 
В мужике мысля бурлит однобоко,
И чего я в мудрость влез, ведь глыбоко!
Махану пойду чего для спокоя.
«Камасутра» – это часть «Домостроя»?
 

Памяти актёра Юматова

 
Люди русские, не робкие, не броские,
Вьются по ветру их ленточки матросские,
Сам не знает мореман, чего с ним станется,
В гости к водному царю, или останется!
 
 
Море Чёрное, флотилия Дунайская,
Хоть и свежий ветерок, погодка майская,
По Дунаю прямо к Вене, да на катере,
Пропадай фашистский рейх, аж, к Бога матери!
 
 
Восемнадцать одному всего и было-то,
А воюет третий год, и крови вылито.
Морячок, одна медалька Ушаковская,
Но, отборная она, одна таковская!
 
 
Два ранения, контузия, три катера,
Что на дно пошли без всякого фарватера,
Этот выжил, языкастый, без почтения,
От штрафбата сберегли его ранения!
 
 
А потом пришёл в кино в ролях ровесников,
На себя примерил их, играя сверстников,
Опер или генерал – талант немеряный,
Вся игра – один аврал, войной проверенный!
 

К Дюймовочке на именины

 
Идёт степенно майский жук
К Дюймовочке на именины,
Несёт с собой в одной из рук
Харчо, что делают грузины!
 
 
Сам по рецепту создавал,
Храня пропорции сурово,
Обегал всё, но, доставал
Ингридиенты, право слово!
 
 
В другой руке его лечо,
Болгарский перец вместе с рисом,
А груз не давит на плечо,
Хоть там висит кувшин с кумысом.
 
 
Ещё и печень от моржа,
Что так взалкали алеуты,
Она нисколько не свежа,
У алеутов вкусы круты!
 
 
Идёт и думает, ну, вот,
Теперь склоню девицу к браку!
А Белоснежке дам развод,
Пусть к маме валит, или в… (идёт себе, куда хочет!)
 

Скорое будущее!

 
Вал за валом, пулемёты,
А потом горчичный газ,
Не пускают, обормоты,
До Европы больше нас!
 
 
Кто успел, уже пробрался,
В тесноте, но, живы хоть,
Те кто с смертью целовался,
Подставляя морю плоть!
 
 
А теперь отстрелы просто,
Разговоры позади,
Всё на самом деле остро,
Разбежался? Осади!
 
 
Нету больше норм морали,
Толерантности ростков,
Пулемёты проорали,
Жизнь, мол, пара пустяков!
 
 
Нам самим в Европе тесно,
Зря катаете губу,
Вместе жить сейчас невместно,
Ахтунг! Фаер! Вы в гробу!
 

Современный Гаммельсбургский крысолов!

 
Я сижу, играет дудочка,
Всё по плану точно в срок,
Эта дудочка, как удочка,
Строит всех, кто слышать мог!
 
 
А потом вода глубокая,
Побарахтался? Хана!
Вот такая, однобокая,
Гаммельсбургская струна!
 
 
И никто искать не кинется,
Не припомнит, не всплакнёт,
Пусть немного время минется,
И другие в глубь тенёт!
 
 
Тут не ждут гостей непрошенных,
Разбавляют морем масть,
Трупов, илом припорошенных,
У Нептуна не украсть!
 
 
Музыкант в согласьи с нотами,
Здесь на дно, а там зима!
Европейцы ныне глотами,
Африканцев ждёт тюрьма!
 
 
И арабам не отломится,
Каждый третий – террораст!
Лучше пусть с водой знакомятся,
И потом на дно за раз!
 

Велемир Хлебников

 
Бродил Россией с наволочкой старой
Поэт-бродяга, голоден и бос.
Не видел он, что перемены карой,
А критиком подвыпивший матрос!
 
 
Писал, да прятал, отдавал знакомым,
Так и на самокрутку мог пустить,
А самым главным для него искомым,
Был Божий мир, в котором и гостить.
 
 
Юродивым Руси пришла кончина,
Для новой власти кто таков поэт?
Скончался где-то, так зачем кручина?
Да здравствует Свобода и Совет!
 
 
Когда как жернова в движеньи массы,
То единица вовсе не видна,
Идёт себе с пролётом мимо кассы,
Тем более, коль в навлочке сума!
 
 
Да, «дыр бул щир», и кто бы начал спорить,
Вот только век свиреп и оголтел,
Судьбу России мудрено огорить,
Исчез средь миллионов мёртвых тел!
 

Идут снеги глубокие…

 
Человек арабам друг,
Рукоплещем в тыщу рук,
Ну, а завтра к горлу нож,
Мол, последнее не трожь!
 
 
Есть пока какой хабар,
Можем мы с арабом в бар,
Ну, а завтра, если край,
Первым кто с молитвой в Рай?
 
 
Отдаю жену и дом,
Дети слугами притом,
Я работник, ты живёшь,
И родню к себе зовёшь!
 
 
Клим Чугункин из собак,
Для нормальных он – слабак,
Так его не создал Бог,
Человек сработать смог!
 
 
А потом гомункулс взял,
Да квартиру обязал,
Жить по правде, по его,
А иначе всех того!
 
 
Удушили молодца,
Два продвинутых лица,
Не понравился расклад,
Коли жизнь стекает в Ад!
 
 
И чего Европе ждать,
Кто их будет награждать,
Восхищаться ими кто,
Может разве конь в пальто!
 
 
Так что время подойдёт,
Эйфория пропадёт,
Все очнутся и поймут,
Почему им туфли жмут!
 

Двадцать первый

 
Век двадцать первый мягко стелет,
Он толерантен, хоть нудлив,
Людей в миру в муку он мелет,
По ранам круто присолив!
 
 
Не всем сестрёнкам по серёжке,
Кому-то бомбы в нос кольцо,
Решенья – по кривой дорожке,
При этом – милое лицо!
 
 
Какие немцы обаяшки,
Аплодисменты и восторг,
Пусть фрау Меркель не в рубашке,
Её стриптиз оргазм исторг!
 
 
Вот сколько их, куда их гонят,
И что так жалобно поют?
Араба дерзкого хоронят,
Иль за лягушку выдают?
 
 
Сюда бы Пушкина в расцвете,
С его способностью к стиху!
Как много странного на свете,
Легко привыкли мы к греху!
 
 
Давай мой век, дерзай и пахни,
На ощупь милуй, иль казни.
Уговорив, смотри не ахни,
А пятки чёрные лизни!
 

Чайки

 
На далёких Северах
Не живёт ворона,
Чайки в ветра веерах,
В скалах ухорона.
 
 
Лучше это, или нет,
В целом, нет различий.
Коль попал ты в волн тенет,
Им не до приличий!
 
 
Пять минут, потом хана,
Если нету борта.
А вокруг не тишина,
Птичек тут до чёрта.
 
 
Нет ворон, так чайки здесь,
Им глаза по нраву,
Значит, их и будут есть,
К мясу как приправу!
 
 
Вам, пожалуй, всё равно,
Чёрен враг, иль белый!
Так слепыми вы на дно,
Трус и даже смелый!
 

Колобок повесился

 
Жизнь моя несносная,
Колобок прикидывал,
Мука кровососная,
Кто бы хуже видывал.
 
 
Все по жизни ножками,
Ручками мах-мах,
С новыми сапожками,
Пальцы в карманах.
 
 
И прикидик новенький
Есть на что одеть,
Самый разгавнёвинький
А шагает ведь!
 
 
Я качусь дороженькой
Через лужи в грязь,
По назёму роженькой,
Срань, не с грязи князь.
 
 
Дедушке и бабушке
Низкий мой поклон,
Хоть в миру я в славушке,
Неудачный клон!
 
 
Не могу за это я
Людям отомстить,
Злоба, мною гретая,
Говорит: Простись!
 
 
Хватит жизнь постылую
На земле нести,
Бросся в воду стылую,
Иль кровя пусти!
 
 
Было всё отмерено,
Взвешено, дано,
Колобком проверено,
Плавает гавно!
 
 
Крови нету в хлебушке,
Нечего пускать,
Не бывать на небушке,
Мысли не ласкать.
 
 
Значит, в петлю надо бы,
Да ведь шеи нет,
Вешаться и рады бы,
Только вот не след!
 
 
Сеть в сарае старая,
И не скоро лов,
Есть идея хмарая,
Без ненужных слов.
 
 
Прыг наш круглый хлебушко,
И в сети висит,
Сохнет, дохнет, смертушка
Здесь его скосит!
 
 
Тему там проклятую
Крысы доедят,
Все сквозь точку пятую,
На сухарь глядят!
 

Гусь и коза

 
Раз коза сказала гусю
Я с тебя, ваще, тащуся,
Ты ж известный красавец,
И для коз, и для овец!
 
 
Так что я сегодня дома,
А козёл ухрял к знакомым,
Можно выпить, закусить,
Ну, и нам слегка сблудить!
 
 
Гусь наш всё решает быстро,
Со сноровкой стрикулиста,
Отчего же не козу,
Расхреначить на азу!
 
 
Ближе к вечеру приходит,
Глаз с козы совсем не сводит,
С самогоном бутылёк,
Что б не гаснул уголёк.
 
 
Всё у них чудесно было,
Но, ебительская сила,
Раздаётся в двери стук,
Видно, в ход пошёл каблук!
 
 
И врывается козлище,
Огромадный мужичище,
Видит голую жену,
Всю в постели, но, одну!
 
 
А из ванны вышел гусь,
Со словами, мол, не трусь,
Будет жить твоя супруга,
Спасены вы друг для друга.
 
 
Я тут мимо проходил,
Слышу из последних сил
Крик о помощи: Тону!
Видно кто пошёл ко дну.
 
 
Я влетел, твоя жена
В ванне под водой видна,
Точно, с сердцем перебой,
Или что-то с головой.
 
 
Я её с трудом достал,
Честно говорю, устал,
Вес большой, я ж ростом мал,
Так вот с ней прокочумал!
 
 
После пили гусь с козлом
Долго за одним столом,
Как козёл устав уснул,
Гусь опять к козе нырнул.
 
 
Вот такие, блин, дела,
Друг есть новый у козла,
И довольны трое все,
Это жизнь во всей красе!
 

Глупость вредная

 
Вещает прокурор,
Что Суры из Корана
Наделали фурор,
Что, мол, не без изъяна.
 
 
Судья в суде решил,
Формально – это верно,
С вердиктом поспешил,
Признав, есть в текстах скверна!
 
 
«Услужливый дурак
Опаснее врага,»
И прокурорский зрак
Прибежье дурака.
 
 
Есть в Библии места,
Такие, что хоть плачь,
Припарь и их спроста,
В убожестве палач!
 
 
Воняевым пора
Остыть и осознать,
Что Вера – не игра,
Не нам её пинать!
 
 
Куда ты лезешь, Хам,
На что ты поднял руку?
С свиною мордой в храм
Народ не пустит суку!
 

Помёр я!

 
Вот и «екзетус леталес»,
Надо мною белый столп,
Мол, ещё не отлетались,
Я среди несметных толп!
 
 
Оглядел, знакомых нету,
Видно, им пока не срок,
Вижу под собой планету,
Географии урок!
 
 
Я, в натуре, не безвиден,
Руки, ноги, только гол,
Результатик очевиден,
Вот он, Господа престол!
 
 
Миллионы миллионов,
Где ж тут стареньким поспеть?
Нас встречает уйма клонов,
Все спешат Осанну петь!
 
 
Клон Петра со мной гутарит,
Что, мол, как и почему,
Из грехов мне зелье варит,
Чую, мне у них в тюрьму!
 
 
Оказалось, я в серёдке,
Точно грешник, но, не весь,
Вроде жареной селёдки,
Тоже рыба, но, не съесть!
 
 
В Рай пока что не гожуся,
Но, и в Ад не по грехам,
Всё же я в руках держуся,
Не последний, видно, хам!
 
 
Клон сказал мне «Ба» с укором,
Показав куда-то в даль,
С этим самым разговором
Закатил он мне пендаль!
 
 
Улетев тут выше крыши,
Аж, сознанье потерял,
А восплыл я тише мыши
Из глубин где всё нырял!
 
 
Доктор руку жмёт и жмётся,
Мол, спасли вас, как смогли,
А сестра при нём смеётся,
И в глазах печей угли!
 

Важные такие воры!

 
Хорошо, легла бы масть,
В губернаторы попасть,
Ты один и на верху,
Тырь по само не могу!
 
 
Две бутылки украдёшь,
И на зону попадёшь,
А Васильева в возврат,
Да пошла как на парад!
 
 
Мол, украла и сдала,
Ей поют колокола,
Возместила весь ущерб,
Нам блондиночка из стерв!
 
 
Наказать, предотвратить,
На примерах научить,
Правосудия есть цель,
Ты не с дудочкою Лель!
 
 
Губернаторы воры
Все ведь тащат до поры,
А потом чего, вернут,
И в Лондоне отдохнут?
 
 
Конфискации нужны,
Деньги важны для страны,
Отсидеть, потом кутить,
Им тогда не замутить!
 
 
Если был ты царь и Бог,
Воровал ты сколько мог,
Срок по жизни, конфискат,
Или вовсе, под раскат!
 
 
Жизнь – сурова и проста,
Основное – чистота,
Ну, а если липкость рук,
Так любой достоин мук!
 

Большая разница

 
Я послал его в Биг Мак,
А он спросил, мол, это как?
Ну, тогда иди в дуду,
К Волопасу, там в звезду!
 
 
Ничего он не понял,
Зря его я и склонял,
Только фак, и, где-то бич,
Вот и весь их неприлич!
 
 
При слияньи двух основ,
Русский говор будь здоров,
Можем столько натолкать,
Что устанешь и алкать!
 
 
Коль Восток и Запад слит,
То не слово, а гранит,
Лупим словно кирпичом,
И любой всегда причём!
 
 
Вот и стал я мягок весь,
Позабыл про честь и месть,
Нет врагов, с ума сойти,
И как по жизни здесь идти?
 

Шаолинский барашек

 
Шёл барашек по дороге,
Всех наматывал на роги,
Шаолинский был баран,
Из вполне далёких стран.
 
 
У него кунфу и роги,
Убегайте недотроги,
Впрочем, как и мастера,
Всем уваливать пора!
 
 
Видит он кабак раскрытый,
В двери входит, весь сердитый,
Заказал себе пожрать,
А пока давай орать!
 
 
Ну, народ с разбега в двери,
Тоже, не дурные звери,
Этот самый даст раза,
И закроешь ты глаза!
 
 
Только выхухоль осталась,
Ведь она такая малость,
Тихо кушает лапшу,
И вдруг слышит: Удушу!
 
 
Поглядела, пред собой,
Поняла, прощусь с судьбой,
Неспеша раскрыла сумку,
В лоб пальнула недоумку.
 
 
Старый дедушкин наган
К ней попал из дальних стран.
Пуля супротив кунфу,
Ну, как нож против тофу!
 
 
А морали тут и нет,
Мысль, не лезь на белый свет,
Пусть ты грозен и могуч,
Остальных вокруг не сучь!
 

Дискуссия

 
Я не лирик, где-то ниже,
У меня запросы жиже,
Лирик: Иже херувимы,
И его слова вместимы.
 
 
У меня запросы проще,
Погулять с подругой в роще,
На двоих сообразить,
А, если можно, и с****ить!
 
 
При таком вот диалоге,
Где в дискуссии двуроги,
Точка зренья – лишь отсчёт,
Когда бой проистечёт.
 
 
Два барана на пригорке
Тёрки тёрли на разборке,
Словеса, как мишура,
К случкам в стаде шла пора!
 
 
Овцы – дуры, это ясно,
Много их, так жизнь прекрасна,
И пора решать баранам,
Кто тут станет атаманом!
 
 
Ясно дело, что сцепились,
Хорошо хоть не убились,
Потерпевший пораженье
Стал в овцово положенье!
 
 
Наши русские пииты,
Что в междусобойчик влиты,
Тоже вяжут кружева,
А основ на раз и два!
 
 
Подчинить себе весь рынок,
Взять вершки с изданий крынок,
Увеличить тиражи,
И других прогнать с межи!
 

Малая родина

 
Речка Клязьма, речка Вобля,
Переплюйка наконец,
И российская оглобля,
Как вершина и венец!
 
 
Очень малое, простое,
А для русского– своё,
Не название пустое,
То что душу в нас куёт.
 
 
Как крыжовничек мохнатый,
Иль черёмуха весной,
Не пред кем не виноватый,
Русский край, с мальства родной.
 
 
Васильки, да с иван-чаем.
Куст ромашки полевой,
Подмосковье мы встречаем
Всей душой, не головой.
 
 
Ничего во свете нету,
Лучше поля на заре,
И встречаем мы рассветы
И весной и в октябре!
 

Зачем они нам?

 
Полицаи на Руси,
Ах, ты, Господи, спаси!
Так и видится «Ахтунг»,
И, рядом, новенький «орднунг»!
 
 
С удареньями бяда,
Да кто ж призвал таких сюда?
Быстро в памяти провал
Полицейский сфаловал!
 
 
Полицаи жгли Хатынь,
А теперь: Народ, остынь!
Саласпилс и Бабий яр
Лишь оттенки давних хмар!
 
 
И на нашенской земле
Полицай не крем-брюле,
Столько крови, боли, мук
Было от кровавых рук.
 
 
Может новым пацанам
Полицаи не как нам,
Ну, а кто ровесник мне,
Будет их топить в гавне!
 

Ура поэту!

 
Поэт – он честь свою блюдёт,
Моральный пресс его гнетёт,
Но, вынув из карманов руки,
От рифм Шнура балдеют суки!
 
 
Я сам могу и сам хочу,
Иду к врачу как к палачу!
Дык, лучше всё же бы сто грамм,
Заместо жизни мелодрам!
 
 
Поэт – вития и Зоил,
Исконно, обществу ты мил,
А почему, да потому,
Что клеишь строчки по уму!
 
 
Представьте, вдруг исчез поэт,
И кто напишет вам сонет,
За ваши струны ущипнёт,
Или, при случае, распнёт?
 
 
Ужасен мир сухой без рифм,
Где только прозы грубый риф,
Замолкнут музы, убегут,
И это вовсе не «зер гут»!
 
 
Восплачете про дактиль вы,
Анапест прочь из головы,
А ямб с хореем, амфибрахий
В ряду старинных тавромахий!
 
 
Народы плакать будут долго,
Наполнится слезами Волга,
Да толку что, коль гекзаметр
Лишь по строке на километр!
 
 
И тут явлюся я – поэт,
И враз избавлю всех от бед,
Возьму, как напишу нетленку.
Мне не мешайте лезть на стенку!
 
 
Сегодня санитаром ты,
А завтра сменим мы посты,
Я санитар, а ты поэт,
Такой вот творческий дуэт!
 

На помойке

 
Ах, едрёной мамы вошь,
Ну, не пей, когда не хошь!
А уж, коли пропустил,
Верь, что это был этил!
 
 
Вскоре сам всё разберёшь,
Коль метил, тады помрёшь,
Ну, а если всё ж этил,
Значит, случай пошутил!
 
 
Можно, кстати, стекломой,
Он хорош среди помой!
Прямо руку протянул,
Подобрал, припал, сглотнул!
 
 
Вот он истый коммунизм,
Всё бесплатно в организм,
Здесь на свалке жизни пик,
И это вовсе не тупик!
 
 
Правду нам гутарил Хрущ,
Хоть и был на всех орущ,
Всё без денег, сплошь шермак,
Хорошо-то, братцы, как!
 

Явление полярной лисицы и грызуна!

 
Раз пошла такая пьянка,
Мимо рта не пронесу,
Сидит муха на полянке,
Пьёт из чайника росу!
 
 
Расшалилися инсекты,
Им роса, как мне сто грамм,
Поразбилися на секты,
И заводят тарарам!
 
 
Пауки и сколопендры,
Мелких чёртиков баррель,
Как с большой горы Махендры
С крыши прямо мне в постель!
 
 
Волосатые уроды
Полетели прямо в рот,
Где же вы дары природы,
Что б им дали укорот?
 
 
Сухота, всего ломает,
В дверь вошла одна нога,
Одиноко кочумает,
Из неё растут рога!
 
 
Ба, в проёме крокодилы,
Здоровы и веселы,
От избытка буйной силы
Растопырили мослы!
 
 
Подхватили, увязали,
Говорят, поедем в Рай!
Так бы прямо и сказали,
Мол, сначала помирай!
 

Нечто декадентское

 
До последнего часа я не верил в разлуку,
В ритме танго кричала ошалевшая выпь,
Вы меня убеждали, что развеяли скуку,
Вечер маялся корью, звёзд чеканилась сыпь!
 
 
На вечерней аллее вы смотрелись богиней,
Лёгкий северный ветер мял пушистую прядь,
И пускай на висках лунной сыростью иней,
Я не стал вас тогда в словесах укорять!
 
 
В черном фраке, пластронах, при цилиндра вершине,
Я смотрел неохотно на мятущийся пруд,
Месяц жалкой полоской, совы ныли в крушине,
Неудобно, но надо, приниматься за труд!
 
 
Мы расстались навеки, что ж бывало и хуже,
Я сорвал с вас колье, с пальцев снял пять колец,
Вы лежали помятой в окровавленной луже,
Бросив карту с графиней, в тень ушёл удалец!
 

Письмо в редакцию

 
Я – поэт, зовуся Валя,
Шлю письмишко не скандаля.
Ожидаю гонорар,
Он для нас, как лак для шмар!
 
 
Мне ж в ларьке нужны пенензы,
Мы, зека, совсем не ксендзы,
Нам на храм не подают,
Да и в ручку не суют.
 
 
Я послал вам две поэмы,
Все из нашей жизни темы,
Публикуй, да шли деньгу,
Можешь, через не могу!
 
 
Мне сидеть совсем немного,
Ну, а там ясна дорога,
Посетю я скоро вас,
Как бы вам не спеть «Атас»!
 
 
Слышал, вы крадёте строчки,
Так приеду при заточке,
На правило фраеров,
Деньги шли, и будь здоров!
П.С.
Я сижу не по «бакланке»
Даже если будешь в танке,
Вскрою, как консервный нож,
Деньги шли, ты слышишь, вошь?
 

Сторонник Чириковой!

 
Пронтиться надо у зоосада,
Чего мерекать, чего мемекать?
Пущать на волю зверюшек надо,
Им непрестижно средь человеков!
 
 
Не, то ли б дело, в натуре, было,
Купаться в речку – там крокодила!
Тебе щекотно, природе лестно,
Мир наш огромен, так что не тесно!
 
 
Ещё имею мечту святую,
Устроить драчку совсем простую,
Я с кенгурихой, иль кенгуром,
Так что сегодня у них погром!
 
 
Я не один здесь, народу много,
Свободу зверям – оно от Бога,
Я честный фраер и зрю в корень!
Пойдёшь со мною на эту хрень?