Текст книги "Марш анонимов. Книга 1. Крестопереносец"

8. Добро пожаловать в Жизнь!

Он говорил, отвечая на нечастые наводящие вопросы трех представителей местной знати. И вдруг понял, что переключается между языками совершенно свободно.

– А можно так по лбу получить, чтобы лошадиный язык понимать? – внезапно возник вопрос.

Посадник рассмеялся и сказал, что можно, но тогда все человеческие забудутся. И вода нужна какая-то специальная. Константин подумал и отказался. Отец Кондратий уточнил, что, с божьей помощью, рыцарь и сам обучиться сможет, если выберет какой-то непонятный подкласс. Что такое подкласс, Полбу не понял, и решил потом обязательно разобраться. Часто было так, что понимай он коня лучше, многих неприятностей не случилось бы. Например, зыбучие пески, где одиннадцать лет назад сгинули два его брата, можно было стороной обойти. Кони тогда упирались, не хотели напрямки… А люди настояли. Чуть ли не третья часть отряда пропала ни за что.

Боромир, помимо новгородского, почему-то знал еще и китайский, чего по внешнему виду ну никак не скажешь. И шпарил на нем, как на родном.

Епископ, предпочитал новгородский, а Володимир – русский. Зачем нужен был английский, оставалось загадкой. Может нарочно, дабы запутать рыцаря. Володимир только пару другую вопросов на нем задал и махнул рукой, мол, сойдет, хотя над произношением стоит поработать.

Часа через два, когда Константин уже был выжат как лимон, посадник, наконец, удовлетворился.

– Все. Хватит. Прижились языки. Теперь моя очередь… Но для начала… Кондратий… Ну, ладно, ладно, отец Кондратий… Хочешь, буду тебя Благочинным называть или вообще Владыкой? Вот ты вредный. Благослови-ка его… Да не жадничай, бафай по полной… Я свечку пудовую поставлю, с лихвой тебе омки вернутся… А ты, рыцарь, не дергайся. Оно тебе во благо будет.

Владыка, то ли довольно, то ли досадливо поморщился, от чего его короткая бородка смешно встопорщилась. И забормотал по-гречески. Потом широко перекрестил Константина, и…

Неизвестно откуда взявшийся золотой свет, с летающими по спирали ярко мерцающими крестами, пролился на рыцаря… Ему стало так хорошо, так тепло, как тогда… В далеком детстве… Когда он двухлетним карапузом сидел на коленях у мамы играя с недавно родившимся котенком, а в камине ярко пылал огонь… Послышалось пение ангелов, а сквозь тьму столетий, казалось, своему крестоносцу ласково подмигнул сам Создатель.

Свет отступил, но тепло, ясность мысли и легкость движений остались. «От скованности и неуклюжести тела нет и следа», – осознал вдруг Константин. Посмотрел на епископа и понял, что еще вот чуть-чуть, и упадет перед ним на колени, прося прощения за то, что считал этого святого человека еретиком, и умоляя перекрестить в православие. Помотал головой. Встал. Прошелся по горнице. Поднял тяжелый дубовый табурет, подержал на вытянутой руке. Сила вернулась!!! Он больше не оступается, не роняет вещи. Подпрыгнул, уцепился за потолочную балку, несколько раз подтянулся… Господи Иисусе! Славься в веках! Аллилуйя!!!

– Еще как, аллилуйя, – подтвердил Дымов. Последние слова, как оказалось, рыцарь уже выкрикивал.

– Вы – святые??? А почему здесь? В этой… глуши??? Почему не при Папском дворе? Не в Ватикане??? Неужели… неужели католицизм – неправильная религия? Неужели еретики мы, а не вы???

От уймы новых вопросов у рыцаря закружилась голова, они посыпались градом, и впервые в его жизни пошатнулась вера… Нет, не в Господа, она то еще больше укрепилась. Вера в то, что жил он правильно, следуя советам святых отцов-католиков. В истинность толкования ими Писания. Может, нужно идти по пути православия? Может, именно этот путь быстрее приведет к Богу? Может…

– Сложный вопрос, – ответил Кондратий. – Пожалуй, что и верного ответа на него нет. Вы, барон, присядьте, успеете напрыгаться еще… Поешьте, вам это сейчас необходимо. Молитва моя временно придала вам сил, как физических, так и умственных. А сила требует энергии. Белая полоска, поди, почти совсем пуста?

– Работа, – усмехнулся посадник. – Работа требует энергии. А сила сама по себе ничего не требует, нет у нее ума. Она лишь инструмент, который…

Дымов еще продолжал что-то говорить, но Константин не особо вслушивался. Он почувствовал, что и вправду ужасно голоден. Так вот в чем дело. Белая полосочка – его сила. Или энергия… Не важно… И, стало быть, можно наполнить ее покушав?

И правда, чем больше он ел, тем скорее восстанавливалась полоска. Жуя, слушал, стараясь не перебивать, графа. Но не всегда получалось сдержаться.

– Прежде всего, запомни. Первое правило нашего Клуба – никому не говорить о нашем Клубе. Мы – избранные. Защитники человечества и человечности. Хранители Миров. Помощники Господа. Порой, наши методы не очень лицеприятны, но каждый из членов клуба сам выбирает путь. И следует велению собственного сердца.

– Я следую заветам рыцарской чести и иду путем воинства Христова!

– Да ради бога. Так вот, таких, как ты и Боромир, и отчасти я с Кондратием, совсем мало. Может, один на десять тысяч. Может, меньше. Прочие люди – черные люди. Черные – не значит негры. Не значит – злые или грязные. Они не хуже и не плохие. Просто другие. Они не воспринимают, не осознают реалий Жизни так же, как ты не осознавал их еще совсем недавно. Но ты не был одним из черных, ведь ты жил в ином мире. В том, который тебе предстоит защищать… Кроме того, помимо нашего Клуба, есть еще как минимум два.

– Католики и мавры? Я сам католик!

– Нет, религия тут совершенно ни при чём. Как и территориальность. Князь Новгородский Святослав Всеволодович и Папа Иннокентий Третий – оба в нашем клубе состоят. Да и Дандоло. И многие еще. Даже сатанисты, – Кондратий при упоминании этого слова перекрестился, а Константин яростно стукнул кулаком по столу. – Да-да, представь себе. Тоже в Клубе встречаются. И язычники. И буддисты. И верующие в такую экзотику, о которой ты и слыхом не слыхивал. Например, верующие в божественность двухголовых пернатых змеев. Или в толстых женщин ну о-о-очень преклонного возраста.

– Это мерзость пред ликом Господа!

– Ну, они считают, что мерзость – молиться на деревянную фигурку истекающего кровью на кресте человека. На внезапно забеременевшую девственницу. Ну, или на нарисованных бородатых дядек с крыльями, – Володимир Ярович подмигнул отцу Кондратию, но тот на провокацию не поддался.

– Граф, я прошу воздержаться от дальнейших острот по поводу Святого Распятья, девы Марии и прочих аспектов веры! – слово «аспект» вырвалось из уст барона само. И он ненадолго завис, пытаясь осознать, что оно значит и откуда взялось. – Иначе, нам придется драться прямо сейчас!

– Ладно, ладно… Далее. Члены клуба порой дерутся промеж собой. Иногда насмерть. Затевают войны. Членство в клубе не обязывает почти ни к чему. Кроме одного. Раз в год, в день летнего солнцестояния происходит Жеребьевка. И выбирается Защитник. Иногда один, иногда несколько… Защитники, наравне с представителями других клубов, отправляются на Битву Миров. Там выясняется, достоин ли его мир, тот мир, из которого он пришел в Жизнь, дальнейшего существования. Такое происходит каждый год.

– Битва Миров? Нужно собрать сильную армию рыцарей, вооружить крестьян…

– Нет, битва происходит по другим правилам. Это скорее турнир. И именно к нему готовятся все члены нашего Клуба. И других клубов тоже. Этот мир – тренировочная площадка…

– Что значит ЭТОТ? Мы что не в мире божием??? Не в настоящем мире???

– Еще в каком настоящем! Этот мир, мир истинной Жизни, гораздо настоящей многих прочих… Вот, например, твой… Тот, из которого ты сюда попал. Чувствуешь отличья?

– Циферки… картинки…

– Это функционал, и все. Я имею ввиду именно чувства. Восприятие реальности. Бытие. Данное тебе в ощущениях, так сказать. Ветер, голод, запах, ярость, усталость, благодарность… Практически все миры, окружающие Жизнь – ее тени. И мало кому удается выйти из Теней в настоящую Жизнь. Тебе – повезло. Скоро, очень скоро, ты начнешь Жить самостоятельно. Не существовать, как ранее. А жить. Здесь ты многому научишься, усвоишь, отточишь навыки… И рано или поздно – сразишься за свой мир. Тот, из которого вышел. Победишь, поток Жизненной энергии наполнит его, и твой мир обретет самодостаточность. Станет настоящим. Не захочешь или не сможешь – растворится он в темном ничто. Будто и не было.

– Я готов! Только мне нужен доспех, копье…

– Ага, и лошадь, знаю… Нет, далеко не готов ты, мой юный падаван… Это значит внимательно слушающий и не перебивающий старших человек. Сядь уже, рыцарь вскакивающего образа.

– Все то, что вы говорите, граф… Все это – ересь! Даже не отступничество, а просто… просто…

– Это реальность, барон. Суровая, но прекрасная. Как я уже говорил – данная в ощущениях. Потому я и попросил отца Кондратия благословить тебя ДО разговора. Чтобы ты увидел, почувствовал, следовательно, скорее понял и принял. Многое из того, что в других мирах – лишь домыслы, сказки, легенды или бред умалишенных – вполне себе существует в Жизни. Ты даже сам того не понимая, изменился УЖЕ. Этот разговор был невозможен еще пару часов назад просто потому, что многих слов и понятий, используемых нами, нет ни в греческом, ни в латыни. Не говоря уже о франкском и галльском.

– Я – все еще я!

– Ты и останешься собой. Даже если решишь принять православие или сделаешь обрезание… Ой, да хватит вскакивать, никто тебя насильно заставлять не будет. Просто, ты заметил, что наш Владыка тебе Вы говорит? Нет, не обратил внимания? Это не из-за глубочайшего уважения, и уж точно не из-за желания подольстится. Он подчеркивает отчужденность. Так уж вышло, что здесь, в этой местности, все члены клуба – условно православные. Почему условно? Потому что многие со своими собственными закидонами, никак не вписывающимися в догмы святой веры христовой. Но все равно – православные. Земля за двести лет уже пропиталась святой верой, хотя и языческие боги пока сильны.

– Я искореню язычество мечом, огнем и словом Господним! Дайте…

– Копье и коня. Знаю уже. Искореняй, кто тебе запрещает? Но имей в виду, сама Земля будет мешать тебе. А примешь православие – поможет. Впрочем, ты можешь просто домой отправиться, на земли католические, там, напротив, вера православная мешать будет. Так-то.

– Наши священники тоже могут… так… как отец Кондратий? Благословлять?

– Не все. Только члены клуба. Члены прочих клубов – нет. Они только своих. А черные люди, будь они даже трижды попами, и хоть с крестом, хоть с бубном псалмы сутками петь будут – лишь наврать смогут, что якобы благословили. Без всяких эффектов, кроме разве что развития собственных легких и вокальных данных. Ну да, это опять же только вас, игроков, касается. А вот черных людей вполне могут и воодушевить. Но это уже на уровне веры и подсознания работа.

– А что за клуб такой? И если я не хочу в него? Не хочу в общество, где буду наравне с погаными язычниками и проклятыми служителями тьмы!

– Клуб… Ну… Считай, что его нет. Название я тебе все равно пока не скажу, и чем он отличается от двух прочих ты, опять-таки, не поймешь. И не заморачивайся. Просто имей в виду, некоторые Прибывшие могут стать твоими союзниками, а то и друзьями, даже несмотря на веру и внешность. Другие – хоть и будут похожи во всем – лишь врагами.

В сознании Константина всплыло случайно оброненное Володимиром Яровичем слово.

– А что значит Игрок?

– Ха, это самое интересное! Вот я и Кондратий – хоть и члены Клуба, но местные. Мы в самой Игре участия не принимаем. Так же, как и в финальной жеребьевке. А Боромир – из ваших, из Прибывших. Только вот проворонил он в свое время Жеребьевку, профукал. Большей части способностей и особенностей игрока лишился. Остался тут. Уже особо не напрягаясь, живет лет тридцать. Разбойничал поначалу. Потом в Новгороде прижился, остепенился… А мир его погиб.

– Соболезную, барон, – Константин слегка склонил голову.

– Да, ну его, – махнул рукой седобородый. – Не жалко. Китайская Технократия с примесью Постапокалипсиса. Все детство-отрочество оттуда в Средиземье хотел сбежать аки в Рай с геенны огненной. А туточки почти оно.

После этих слов зарождающееся было уважение к старосте Константин потерял абсолютно. Мало того, что сбежал, хоть и неясно откуда, куда и почему. Так еще и разбойник. И в гибели мира повинен. Но самое главное – остановился на полпути. Не подобает рыцарю, а тем более барону, спокойно почивать, не завершив начатого. Хотел в Средиземье, так и нужно было туда стремиться, пусть и за тридевятью земель оно. А не оседать в каком-то Новгороде. Нет, это поведение совершенно недостойное рыцаря и дворянина. Пусть и язычника.

– Ну вот… Игроки. Игроки – это те Прибывшие, которые еще ждут участия в Жеребьевке. Свершают подвиги. Совершенствуются. Обзаводятся верными друзьями и смертельными врагами. Не щадя жизней своих, идут к поставленной цели. Впитывают Жизнь, живут полной Жизнью, дарят Жизнь, отбирают Жизнь, защищают Жизнь.

– Это все – деяния, достойные рыцаря! Я согласен стать Игроком! Защитить свой мир, помочь ему наполниться божественной силой Жизни!

Посадник в очередной раз громогласно рассмеялся.

– Да тебя, свет мой рыцарь, никто и не спрашивает! Ты уже почти сутки как Игрок. Кривой правда, но на твоем уровне это дело поправимое. Вон, даже простое благо, и то как помогло… А, вообще, девчонки из загрузки совсем страх потеряли. Первичный инструктаж обязаны были прове…

Глаза Володимира Яровича вдруг остекленели, он замер на середине слова. Отец Кондратий, до того с удовольствием пьющий квас из огромного кубка, тоже будто окаменел. Пенный ароматный напиток потек по бороде, рукам, распятью, рясе…

Боромир вскочил.

– Опять! Опять началось! Бежим!!!

– Честь рыцаря…

– Да бежим, малахольный! Ничего с ними не случится, отмерзнут!!! А нам кранты будут, если не спрячемся!!! Скорее!!!

– Я рыцарь! Дай мне меч я встречу опасность грудью!

– Это колдовство! Злое, поганое! Меч тут не помощник!

– Вера моя неколебима и молитва святая…

– Времени нет! Я все объясню! Но не сейчас, быстро за мной! Считай, у нас тактическое отступление в целях дезориентации противника! Перегруппируемся, и сокрушим! Быстро, быстро!!! За мной!

9. Настоящий герой

Посреди белого дня на мир опускалась Тьма.

Боромир опрометью несся в центр селения, Константин еле поспевал за шустрым стариканом. По дороге им попадались селяне, домашние животные и мелкая живность, вроде воробьев. Все замершие посредине какого-то действия-движения, будто новомодные, авангардные мимы, ставшие совсем недавно популярными на родине рыцаря. Даже те самые воробьи висели в воздухе, не маша крыльями, но почему-то не падая. «Не может такого быть, чтоб лететь и крыльями не махать», – мелькнуло в голове барона.

Слышался странный треск, шуршание и скрежет, тело рыцаря будто кололи ледяными иглами. Темп бега, задаваемый старостой, все нарастал. Сумерки сгущались, уже было сложно разобрать дорогу.

Наконец, Константин понял, куда они бегут. В церковь. Небольшую деревянную церковь, увенчанную блестящим куполом, почти как у минарета. Но с крестом. Восьмиконечным.

Боромир, не снижая скорости, влетел в гостеприимно распахнутые двери. А Константин еле успел перед ними затормозить.

– Внутрь! – заорал староста. – Скорей! Пропадешь!

Рыцарь подбоченился. Гордым взглядом презрительно окинул трусливого седовласого игрока.

– В это еретическое гнездо отступничества я не пойду. Я не боюсь смерти, я боюсь запятнать свою душу. Крест святой…

С громким ревом Боромир неожиданно резво выпрыгнул во двор, в полсекунды скрутил рыцаря и кулем швырнул внутрь. Прыгнул следом. И почти успел. Почти.

Тьма сгустилась и пролилась с неба кипящей смолой, окатила не успевшие влететь в церковь лапти на ногах старосты. Он с воем плюхнулся на пол, по инерции прокатился к алтарю, и уже там потерял сознание.

Константин, едва придя в себя от шока, вызванного неадекватным поведением Боромира, бросился было на того с кулаками, но… Увидел голые кости с расползающимися остатками плоти вместо ног старосты и передумал его бить. И лапти (он наконец узнал название деревянной обуви), и штаны, и кожа, и мясо, все исчезло… Лишь торчащие из дымящихся чуть ниже колен обрубков кости… Хотел было перекрестится, но не решился в православной церкви крестится по-католически. А по-православному… Нет. Нет. Пока нет. Не имеет он на это права.

В очередной раз изменил Полбу отношение к седобородому герою. Осмотрелся. Осторожно выглянул наружу.

От тьмы снаружи не осталось и следа. Ходили люди, носились куры, летали те самые воробьи… Будто и не было ничего, будто и не заметил никто сгустившейся, растворившей ноги Боромира тьмы. Скрежета и шепота не слышалось. Слышалось далекое мычание коров и шелест крон деревьев. А еще, громкое сопение и стоны покалеченного, но быстро приходящего в себя игрока.

– Барон, позвольте мне выразить свое…

– Оооой… ты того… слушай… ооо… беги в дом… там в сенях – короб… как бо-о-о-ольно-то… в коробе… возьми-и-и… – и староста снова отключился. Плоть все еще сползала с костей, если изначально она была растворена ниже колен, теперь поражение обнажило уже и суставы.

Рыцарь не мог бросить в беде своего отважного спасителя. Ведь Полбу теперь, как ни крути, обязан Боромиру жизнью. А может и чем посерьёзней, ведь всем известно, что смерть от колдовства калечит душу. А это долг чести. И барон со всех ног полетел к дому старосты.

Селяне отпрыгивали с пути бегущего взъерошенного человека и удивленно смотрели вслед. Вот и дом. Сени… Так, сени… Что такое – сени? Господи, надоумь!

Ну ладно, вот сундук, наверное, он же – короб.

Замка нет. Константин откинул крышку… Доспехи. Да какие!!! Красота! Ну, навряд ли они вот прямо сейчас старосте понадобились. Что еще? Топор в чехле. Еще топор. Меч в ножнах. Пояс с нашитыми кошелями. Коробочка блестящая, лаковая. В коробочке… Кольца, серьги, браслеты… Наверное, семейные драгоценности баронского рода. Хотя какого рода, если Боромир в нем первый, судя по словам посадника?

Кстати! Дымов! Отец Кондратий!

Константин бросился в горницу… И граф, и епископ – все еще в тех же самых позах, с остекленевшими глазами, так же неподвижны… Дева Мария!!! Да что же это такое? Что за колдовство??? Ведь крестьяне ходят как ни в чем не бывало, своими делами занимаются. А два человека, которые только и могут разъяснить, помочь найти нужное нечто – аки статуи.

Из сеней раздался негромкий стук и позвякивание.

Рыцарь бросился назад. Воры? Мародеры?

В коробе, прямо на панцире, стояла бутылочка дорогого прозрачного стекла. Сама такая бутылочка, даже если пустая, стоит фунтов десять серебра, не меньше, почему-то подумал Полбу. А в ней – почти три четверти светящейся, как закатное солнце, жидкости. Что это??? Не иначе – мирра!

А рядом… Рядом с бутылочкой… Полбу помотал головой. Рядом с ней стоит маленький, размером с обычную мышь, человечек. Без бороды, зато с усами. Улыбается и тыкает в бутылочку крохотным пальчиком.

– Господи Иисусе! – Константин проморгался и по-католически, слева направо, перекрестил человечка. Тот показал язык и молча юркнул в какую-то щель. Что это было? Вернее – кто? Но, по крайней мере, понятно, если мелкое наваждение не обмануло, зачем староста его послал. Лекарство. Схватил рыцарь бутылочку и побежал к умирающему. Вернее, растворяющемуся.

«Только бы успеть, – стучало в висках, – только бы…»

Без малейших сомнений заскочил в церквушку… Оттолкнул стоящего на коленях около старосты чернеца. И задумался. Что делать? На ноги лить? Или в рот?

– Что с этим делать??? – выкрикнул он, потрясая бутылочкой перед носом испуганного монаха. – Как лечить!?

– Н… не… не знаю… Что эт-то?

Полбу зарычал. Растворение добралось уже почти до пояса Боромира, обнажились берцовые кости. Зубами выдернул затычку и, громко читая «Отче наш», стал тоненькой струйкой поливать дымящиеся культи. «Вроде, верно», – пронеслось в голове. Дым и смрад почти исчезли. Растворение прекратилось. Но кости обрастать мясом не желали.

– Читай! – заорал он священнику. – Православные свои молитвы читай! Давай!

– Дык рано еще отпевать, – отпрянул тот. – Дышит ведь…

– Какое отпевать!!! Я тебе дам отпевать! Я тебя сейчас сам так отпою! Во здравие или что тут у вас, отступников, положено, читай! Матерь Божью призови! Делай хоть что-то, не сиди!

Чернец затянул что-то заунывное, бухнулся на колени, и, мелко крестясь, стал бить поклоны, время от времени косясь на грозного незнакомца с пушистой топорщащейся бородой.

Полбу с трудом разжал челюсти своего спасителя и влил остатки светящейся, пахнущей медом и вином жидкости. «Будь что будет», – подумал он и без сил привалился к алтарю.

Дьяк еще не кончил молиться, а староста открыл глаза, закашлялся и застонал. Провел руками по телу, будто проверяя его наличие и целостность… Наткнулся на голые кости ног. С интересом рассмотрел.

Рыцарь опасался, что сейчас со старостой случится истерика. Еще бы, человек ведь калекой сделался. Но тот лишь грустно покачал головой.

– Вот видишь… – сказал он Константину. – А не дурил бы – этого бы не было.

– Барон, – прочувствованно ответил Полбу. – Ваше мужество и самоотверженность, данные, несомненно, Господом нашим, спасли неразумного. От страшной и как видно мучительной смерти. А может чего и похуже смерти… Я в вечном и неоплатном долгу перед вами. Вы – истинный рыцарь и герой! На коленях прошу вас, простите меня за сомнения и подозрения в трусости. – Полбу рухнул на одно колено и преданно уставился на старосту. – Скажите, барон, чем я могу помочь вам? Быть может, есть еще какое чудодейственное лекарство? Я найду его и принесу! Такие люди как вы – соль земли! И я искренне прошу вас отныне считать меня своим должником и другом!

– Ой, да ладно… – казалось, староста покраснел под бородой. Но было видно, что слова рыцаря ему приятны. – Не горюй. Поправлюсь я. И не такое заживало. Вот посижу здесь чуточку да оклемаюсь.

– Как? – изумился рыцарь. Не может быть! На своем веку он насмотрелся немало ран. Видел и переломы, и ожоги, и содранную с костей плоть… И мог с уверенностью сказать, что такие раны как у старосты – не заживают. Божье чудо, что он вообще выжил. Да и сидит, разговаривает, будто и не умирал еще несколько минут назад. Что же в той бутылочке было? Может слезы Христовы?

– Знаешь что, рыцарь… Давай-ка, пока мы тут сидим, а наши начальнички не отмерзли, я сам тебе расскажу, куда ты попал, что здесь происходит и как теперь жить будешь, – внезапно переключился Боромир. – А то Дымов, конечно, все так говорил, все верно… Но, как всегда, с конца начал… Эй, Филька! – гаркнул он на чернеца. – А ты чего уши развесил? А ну марш отседова!