Текст книги "Марш анонимов. Книга 1. Крестопереносец"

20. Такое вот ми – ми – ми

– Ми – ми – ми?

– Да уж, представляю… Там щас такое ми-ми-ми происходит… – Пожопье сидел у холодной стены гранитного склепа и, поглаживая колобка, время от времени прикладывался к неизвестно откуда взявшейся глиняной, оплетенной гибким прутом, бутылке. Или напротив, плетеной и обмазанной глиной? А оно вам надо – это знать? Вы же не корзинщики… Солнышко почти встало, и мрачное древнее захоронение казалось совсем не страшным. От толстячка уже ощутимо попахивало довольно хорошим вином и большие, вечно удивленно распахнутые глаза озорно поблескивали. Но раз господин барон приказал заняться тем, чем обычно слуги в отсутствие хозяев занимаются – придется выполнять, не щадя живота своего. Тем более, что этот приказ практически первый. И очень, очень понравился Пендалю. Он расценил его, как благое предзнаменование.

– Ми-ми.

– Не дам. Это вино только для меня.

– Ми-ми! Ми-ми-ми???

– Да причем тут возраст? И не жадный я. Просто, это свойство такое у меня, как у крафтера-корзинщика есть… В плетеной посуде любую жидкость в любую другую жидкость могу превращать. На время. И использовать ее, но только лично. Если ты глотнешь – тут снова вода окажется. И мне заново бутыль оплетать.

– Ми-ми?

– Да хоть осел нассыт. Не важно. Но лишь на время, говорю, и только для личного… ик… пользования.

– Ми-ми-и…

– Конечно, здорово… А вот ты… ик… поплети корзинки сорок лет кряду… сперва просто так, для пропитания двадцать семь лет, после, крафт качая – еще двенадцать, получи корзинщика 298-го уровня, и тоже так сможешь.

– Ми?

– Трехсотый. Мне капельку не хватает. Но тут такое дело… Инструмент… Прут специальный… Еще материалы… Ой! А что ж я сижу! Надо же лут пособирать! А то барон не удосужился, не до того нашей его милости. Ты как, поможешь?

– Ми-ми! Ми-ми-ми!

– Хорошо, Лихомана я сам… А ты – косточки да пергаменты… Да, и, если найдешь такой куст – стебли черные, листики круглые, оранжево-синие – меня сразу зови!

– Ми-ми.

– Хорошо, давай складывать все около вон того столба. А то здесь сидеть… Все это слушая… Кхм… У меня не настолько большая бутылка.

Из подвала склепа и правда доносились попеременно вскрики и стоны княжны, перемежаемые громким натужным рычанием и уханьем барона. Уже почти час доносились.

…

– Давайте теперь так попробуем, – негромко сказал Константин. – Вы вот сюда обопритесь. И ноги пошире, пошире, чтобы не упасть, Боже, упаси. А я сзади.

Княжна поняла, встала, как ей показал доблестный рыцарь, и закрыла глаза.

Барон обошел ненавистный столб. Навалился плечом.

– Рррру-у-ух! Тяните!

Данунашка с оплетенными вокруг тонких алебастровых запястий волосами поддалась назад.

– Aaa! Matko boska! Aj! Aj – aj – aj!!!

Они уже довольно давно, почти час, пытались высвободить роскошную, почти двухметровую шевелюру огненно-рыжих волос Пани Рошек из защемивших ее каменных плит, но ничего не получалось. Рыцарь весь умаялся и взмок. На глаза Данунашки навернулись крупные слезы. Но, видно, делать нечего, придется резать. А лишаться даже полуметра этой красы она не желала категорически.

– Осталось последнее средство, – сказал Полбу обнажая меч.

– Kurwa w dupę to zbawienie, – пробормотала княжна зажмуриваясь.

Вдруг она почувствовала… Что-то непонятное… Волосы, хоть и были зажаты меж трех каменных плит-столбов, становились явно тяжелее. А не легче, как следовало бы, будь они отсечены острым рыцарским клинком.

Она осторожно открыла один глаз.

Потом удивленно распахнула второй.

– Co robisz, rycerz?

А рыцарь стоял у столбов и, побелев от боли, сурово, до зубовного скрежета сжав челюсти, пилил мечом левое предплечье.

Горячая красная кровь текла ручьем. Намочила большую часть копны, впиталась, и теперь стекала по волоскам в межплитные щели.

– Пожалуй, хватит… – Константина шатало, красная полоска была заполнена едва на четверть, белая – наполовину.

– Ну… Тя… Тяните, княжна… – Он обхватил столб руками, напрягся… Крестоносец вложил в рывок последние силы. Жилы и сухожилия затрещали. – ДЕС ВА-А-А-А-А-А-АЛЬТ!!!

Данунашка, чуть не плача, закусив губу, перехватила волосы и изо всех сил дернула. Мокрые, скользкие от крови пряди легко вышли из каменного капкана и княжна, не удержавшись, рухнула на пол.

– А – а!!! Hura – а! W końcu!

…

– Во, – сказал Пожопье колобку, – все, слава тебе господи… Слышь, «в концу», кончили, стало быть… Надеюсь они это ми-ми-ми сейчас повторить не задумают?

– Ми – ми…

– Ага, и я о том же… Завтракать уже давно пора, а пожрать нечего. Или ты тоже кости эти будешь, как…

– МИ-МИ!

– Ну все, молчу-молчу…

Они уже собрали все останки умертвий в небольшую кучку, рядом корзинщик уложил аккуратно сложенную шкуру окончательно сдувшегося Лихомана. Больше ничего ценного на кладбище не нашлось. И слуга коротал время, болтая с колобком, время от времени прикладываясь к уже почти опустевшей бутылке.

– А имя у тебя есть?

– Ми-ми…

– Что вообще?

– Ми-ми-ми. Ми-ми…

– Четвертый? Просто Четвертый? И все? А теперь никакого? Давай тебя назовем!

– Ми-ми?

– Ну, не знаю… А как ты хочешь?

– Ми-ми.

– Хм… По заграничному… Заграниц, знаешь ли, много. Может так, Лихоман и оставим? Ты ведь, когда вырастешь, таким же станешь, да?

Колобок засуетился, запрыгал вокруг корзинщика, бешено ми-ми-микая и возмущаясь.

– Да, не, я имел ввиду… А… Ладно, вон, у нас целый барон есть, чтоб думать. А наше дело маленькое, приказы выполнять… ик… да корзинки плести… – Толстячек перевернул бутылку, потряс. Из нее на подставленную ладошку упала одинокая капелька. Пендаль ее аккуратно слизнул, а опустевшую тару бережно поставил на камушек.

– Ми-ми-ми!!!

– Ну, куда ж без этого…

…

Рыцарь лежал без чувств, обнимая каменный столб, а рана его все еще кровоточила.

Пани Рошек опустилась на колени у тела своего спасителя, профессионально пощупала пульс, приложила маленькое ушко к могучей груди, осмотрела глубокие, до самой кости, порезы… Поцокала языком.

– Oto dlaczego tak? Tylko trafi się normalny facet, raz umiera…

Приложила ладошки к ушам крестоносца, потерла, напряглась… Ничего не произошло. Э-эх… Герой совершенно точно собирался, прямо в самом ближайшем будущем, отдать концы.

Она тяжело вздохнула… Наклонилась ниже. Еще ниже. И еще.

Когда между их лицами оставалось лишь пара миллиметров, она выдохнула в его губы:

– Żyj…

И нежно поцеловала.

Роскошная шевелюра, совсем незаметно для глаза, но очень ощутимо для княжны укоротилась на толщину ее мизинца.

Константин открыл глаза. И ответил на поцелуй. Само собой. А кто бы не ответил.

21. У ручья

Вытекло из Константина изрядно…

Если собрать всю кровь, что он сцедил на волосы и ту, в луже которой он сейчас валялся, получится нехилая такая бочка, литров на восемьдесят. Мечта донора-профессионала, живущего сдачей того-сего, или очень-очень голодного вампира.

Полбу, как истинный рыцарь, вылез из подвала первым, дабы убедиться, что непосредственной опасности в округе нет. Пускать вперед даму – вовсе не признак рыцарства, а напротив, осмотрительности. Так еще питекантропы и прочие троглодиты делали, мало ли, саблезубый тигр затаился неподалеку или чужой охотник яму-ловушку на дороге вырыл… С во-о-о-от таким вот колом на дне.

Пендаль увидел барона, моргнул обоими глазами и подумал, что, может, зря он на службу напросился к этому живодеру… Сначала вроде нормальным показался, ну заинтересовался женщиной – ясно. Да и, надо признать, не такой уж и стервой она была, о покойных или хорошо, или никак, мир ее праху…

В это время показалась еще более окровавленная Пани Рошек, и Пожопье выдохнул. С кем же они там дрались? Или… Корзинщик сглотнул. Или это владетельный барон на «Jus primae noctis» так скил дефлорации прокачал? А есть такой, интересно? И как профа называется? И толстячок первый раз в жизни засомневался в правильности выбора специализации Корзинщик.

– Ми-ми-ми-ми!!! Ми-ми-ми! – колобок, радостно подпрыгнув, стремительно подкатился к крестоносцу и стал что-то оживленно рассказывать. – Ми-ми! Ми-ми-ми!!! Аве Мали-и-и-ия!

– Oj, jaki ładny! Kto to jest?

Как ни странно, Константин в этот раз почти понял свою даму сердца. Ага, он уже назначил Данунашку на эту должность. А что… Симпатичная, родственников по мужской линии нет, а права на княжество, наоборот, есть. Нет, рыцарь вовсе не меркантильный и совсем не сволочь. Просто нужно думать не только о себе, но и о роде. А эта партия ничем не хуже Брунхильды Тамокской, а если при свете смотреть – то вообще намного лучше. А что до враждебных дворян, узурпировавших владения… Ну… На то он и рыцарь, чтобы вернуть почти уже свое.

– Я и сам не совсем уверен. Нужно его епископу показать, он разъяснит.

– Ми-ми?

– Ваша милость, он говорит, все имущество собрано, тут ему оставаться не хочется, спрашивает, когда будет завтрак, и кто эта шма… дева, – перевел Пендаль. Вопрос о завтраке его тоже волновал.

– Какое имущество?

– Лут.

– Что за лут?

Пожопье завис. Рыцарь что, прикалывается? И как реагировать? Объяснять? Ну… ладно… пусть лучше посмеется над бестолковым корзинщиком, не понимающим шуток, чем по лбу даст, если слуга на прямо поставленный вопрос не ответит.

– Лут – это все, что остается после победы над мобом… Господин барон, вы не гневайтесь, но я человек неграмотный (тут корзинщик слукавил, он очень хорошо умел читать, причем на всех в мире языках.), серый… И не всегда понимаю, когда шутить вы изволите, а когда тормо… кхм… Эээ… А когда серьезно спрашиваете. Ваша милость, а давайте вы мне подмигивать будете, когда в следующий раз пошутить соберетесь?

– Я не шучу, – очень серьезно ответил барон. И по выражению его лица Пендаль понял, правда, не шутит. Да и не умеет, наверное. Вообще.

– Сэр рыцарь, а дозвольте узнать, вы какого уровня?

– Девятого, – твердо сказал Полбу. Он уже давно посчитал на пальцах сколько будет три и шесть, две его цифры. Небывалый прорыв в сознании мало чего доселе считавшего крестоносца. Более того – сосчитал правильно, что подтверждалось тем фактом, что девятого уровня он был и ранее. А следовательно – все сходится.

– Ч… чего…

– А что?

– Ваша милость… Ну я же просил подмигну-у-у-уть…

– Ты думаешь я лгу? Сомневаешься в слове благородного человека? – Константин размял пальцы.

– Что вы, что вы! Ваша милость, да ни в жизнь! Сказано девятого, стало быть, так оно и есть… Ваша милость, а почему… почему вы весь в крови, а? – решил сменить тему хитрый Пендаль.

– Тебе не понять.

– Как скажете, господин барон, как скажете… А хоть чья кровь-то?

– Моя. И все. Хватит разговоров. Отвечай на вопрос.

– На какой, ваша милость?

– Лут. Что это такое, зачем нужен, и где взяли… – тут он обратил внимание на Данунашку, пытающуюся обернуть тяжелую и липкую от подсыхающей крови шевелюру вокруг осиной талии. – О… Княжна… Я виноват и лишь смертью смогу искупить… Подними волосы, бездельник!

– Ми-ми-ми!

– Чего он?

– Господин барон, он говорит, сможет волосы так держать, что они совсем-совсем мешать не будут.

– Предложи это прекрасной пани… Пока она мне еще не жена, а всего лишь дама, решать за нее я не могу.

Быстрый обмен непонятными Константину фразами, и колобок сидит на хрупком плече Данунашки. Двухметровая огненно-рыжая грива почти полностью скрывается во рту небольшого в общем-то шарика… Колобок сидит, держась непонятно чем, выпучив глазки и надув щечки. Короче, очень похож на какающего хомячка.

Пани Рошек с удовольствием повела головой, идеальная шея полностью показалась из-под копны вьющихся рыжих волос, она радостно взвизгнула и чмокнула колобка в надутую щечку.

– Dziękyje bardzo! Te włosy są takie ciężkie…

Тот мгновенно приобрел цвет спелой малины и смущенно часто-часто заморгал.

– Так, – сказал рыцарь. – В таком виде нам в деревню идти нельзя. Подумают – душегубы какие. Тут есть где вода? Река, озеро?

– Вот там, на краю кладбища, ручей. А в нем – рыбы полно. Я почти год только той рыбой и живу, господин барон… Видеть ее уже не могу, рыбу эту… Мне бы хлебушка…

Рыцарь задумался, вынул из кармана недоеденный пряник, отряхнул от пыли, разломил пополам. Протянул кусочки Данунашке и Пендалю.

– Пока больше ничего нет. Но это…

– Мвы-мвы-мвы-ы-ы-ы!!!

Данунашка и Пожопье переглянулись, покачали головами, и, не сговариваясь, отдали сомнительное угощение колобку. Тот обрадованно замвы-мвыкал, втянул внутрь себя ушки и выпростал на их месте крошечные ладошки. Он держал обломки сухого пряника, так бережно и благоговейно прижимая к себе, и вид у него был такой умильный, что Константин понял, как чувствовал себя и выглядел Моисей, спускаясь с горы со скрижалями. Правда было не ясно, как он собирается их есть, учитывая, что рот занят волосами княжны…

– Все, пошли к воде, – сказал Полбу.

– Ваша милость, а лут?

– Да, что за лут такой???

– Вот лут, – толстячок повел рукой, указывая на горку костей и шкуру.

– Да ты пра-а-ав… – протянул крестоносец. – Нужно похоронить.

– Ч… чего??? Как?

– Как, не знаю. Уж точно не по христианскому обряду. Лихоман-то этот, скорее всего, вообще не крещеный.

– Господин барон, это не тела! Это лут! Его нельзя… Ценный! Его любой алхимик с руками оторвет!!!

– Молчи, дурак! Ты что, предлагаешь мне, рыцарю Христову… Части тел… Колдунам да чернокнижникам продавать??? Ах ты… А ну, подставляй башку свою бестолковую!!!

– Ваша милость, сжальтесь… – Пожопье решил сменить тактику. – Ваша милость, я не то имел ввиду… Ваша милость, я хотел сказать… Нужно… Вот! Святому отцу! Точно! Священнику эту мерзость сдать, он обряд очищения проведет, а тогда уже и в землю закапывать! Мало ли… а вдруг проклятье какое?

Пендаль уже не знал, что и думать о своем господине. С одной стороны – явно не простак, меч и шпоры – легендарки, отсвечивают золотом, пояс и сапоги – эпические, серебряные, одежда – хоть и просто волшебная, синяя, но очень качественная. Почти чудесная. И не девятого он уровня, точно. Пусть и без доспеха – но вон сколько времени продержался на Лихомане, не умирал. И не убежал, что о неимоверно высоком резисте к страху говорит. А ведет себя и говорит такое… Хм… Может он просто идиот?

– Да, – сказал Полбу. – Ты прав. Отнесем все это епископу. Он, хоть и местный, ерити… хм… православный, но человек святой. В том я убедился, слава Господу, и теперь думаю сменить конфессию.

– В… ваша милость… з-зачем?

– Сколько можно болтать? Не видишь – дама ждет! Веди к ручью, бестолочь!

Пендаль быстренько сгреб в шкуру кости, забросил за спину узелок и пошагал к небольшой рощице на краю захоронения. Идти пришлось довольно далеко, склепов было много. Они то тут, то там виднелись даже промеж невысоких березок, но будто боялись воды, ближе пятидесяти шагов от ручья не стояли. Он привел их к старому, неоднократно использованному кострищу, сбросил узел, и стал копаться в какой-то щели меж нескольких валунов.

– Тут я рыбу жарю, ваша милость… здесь и ветра почти нет, и комаров, и вообще тихо. И вода течет, а за текущую воду мертвецам, умертвиям то бишь – хода нет. Здесь я от них и прячусь, когда они особо лютовать начинают… Начинали.

– Так почему не сбежал? Ты же привязан не был.

– Лихоман, господин барон, он такой лихоман… был… что б ему икалось в аду на сковородке… – вздохнул корзинщик. Полбу поморщился при богохульстве, но сдержался от замечания, Лихоман и ему самому активно не нравился. – Я раз двадцать сбегал. Он меня каждый раз ловил и так пугал, так пугал… Мастер он в этом деле. Был… Ваша милость, вы сейчас купаться? Штаны лучше не снимайте, тут рыба во-о-о-от такенная, клюет на все практически. Давайте я костром займусь, а вы ее там хватайте и на берег выбрасывайте… Опять, конечно, осетрина эта поганая, но лучше что-то чем… Хм… Ваша милость, а можно я ваши вещи посмотрю, пока вы там плещетесь? Ну, не возразил – значит можно, а если не услышал, то я-то причем… О, княжна… А вы тоже мыться соби… кхм… Эээ… Ну… Нет, вещи я и потом посмотреть смогу…

Все, тем не менее, было вполне невинно.

Колобок спрыгнул с плеча княжны, каскад огненно-рыжих волос скрыл детали, и Пажопье смотреть стало не интересно.

Он быстренько запалил костерок из загодя собранного и припрятанного хвороста и бросился к вещам хозяина. Нет, вовсе не собирался воровать, как у чистого крафтера, у него была всего одна жизнь, и Пендаль ею очень дорожил. Просто посмотреть. До жути ведь интересно.

Первым делом он схватил меч.

Эбонитовый Кладенец.

Легендарный предмет.

Требования: нет.

Урон физический:(99 999–100 000) * (коэффициент умения Владения одноручным холодным оружием) * (поправочные коэффициенты соотношения сила-стойкость-ловкость) * (уровень персонажа/300) * (удача/100)

Урон прочий: электричество. Вероятность удара током при нанесении физического повреждения – 77,77 %. Урон (1000+физический урон/10) * (удача/100)

Специальные возможности:

Молнии Небесные (установлено ключевое слово «Аминь»): Молнии срываются с небосклона и поражают всех вступивших с вами в бой противников, распределяя урон между ними поровну. Действует только под открытым небом. Урон от электричества: 1 000 000 * (уровень персонажа/300) * (мана/10 + жизнь/20 + бодрость/30). Потребляет всю имеющуюся ману. Откат 10 минут.

Во время боя увеличивает родные характеристики персонажа на 100 %.

Если вы используете меч, не являясь его полноправным хозяином, все вышеперечисленные свойства работают на 10 % от базовых.

Прочие возможности и характеристики: Скрыты, доступны только владельцу.

Желаете сменить владельца и привязать к себе Эбонитовый Кладенец? Да/Нет.

Пажопье не мог поверить своим глазам. Меч был чужим… Украден? Его господин – вор??? А почему тогда не прописался владельцем? И он, что… С таким вот… хм… На 90 % тупым мечом на Лихомана пошел? Ну, да, может, продать хочет, потому и не привязал…

Пендаль вспомнил суровое лицо рыцаря, прямой честный взгляд, и, особенно, уже полученные фофаны… Потер лоб. Нет. Не похоже. Или очень уж хорошо врет и притворяется. А Пажопье обмануть очень сложно. У чистого крафтера социальные навыки прокачаны выше всех похвал. Вон, даже полиглота взял, еще на 150-м… а с тех пор столько всего минуло, столько всего получено…

Эх, если бы в плен кочевники тогда не взяли, да не разграбили его караван… А потом Лихоман их всех не перебил, да не привязал его к себе кровью… Впрочем, что грустить об ушедшем. Жив – и ладно. А богатство, оно такое… Наживное оно. Ну пришло, ну ушло. Придет снова, нужно только трудиться да ушами не хлопать, а ловить очередной шанс. И вот рыцарь этот – именно его, Пендаля, шанс вернуться на вершину. Необычный рыцарь, таких игроков он еще не встречал. Это ж надо! Лут – похоронить! Меч спереть, да ни абы какой, а Легендарный, и к себе не привязать… Привязал бы – одной левой уделал бы этого Лихомана. Даже, если и правда, девятого левела. Хм, нужно раскрутить странного рыцаря, пусть характеристики покажет. Но это – после…

А сейчас…

Пажопье аккуратно отложил меч и потянулся к хозяйским сапогам. Что там за шпоры-то…

В этот момент ему прямо в лоб прилетела рыба.

22. Поисковый отряд

Таких, почти полуметровых рыбин, Константин выбросил на берег уже три. Но именно эта, вероятно, затаила когда-то на Пендаля обиду, и совершенно неясным образом, резко изменив траекторию полета, угодила корзинщику в лицо. Так как чистый крафтер, несмотря на отсутствие боевых навыков вообще, тем не менее, был почти трехсотого левела, особого ущерба, помимо морального, она не причинила.

Однако, немного придя в себя, корзинщик решил заняться готовкой, а шпоры осмотреть позже. Он уже почти догадался, что именно там увидит. Неимоверно, просто нереально крутые характеристики, сведенные почти на нет… Чем? Бестолковостью? Нубством? Жадностью? Честностью? Как охарактеризовать этого беззаботно плещущегося в ручье человека… Ишь, ты, смеется… Играет с волосами княжны и ржет. И она вторит ему серебряным колокольчиком. Весело им, понимаешь… А у него все лицо этим осетренком оцарапано, хоть бы извинился… Хотя, какое там… Благородный человек перед простолюдином ни в жизнь не извинится, хоть трижды понимать, что виноват, будет. Э-эх…

Обломком старого меча, который был припрятан тут же, вместе с огнивом и еще несколькими нужными вещами, выпотрошил рыб. Причем четвертую – с особым удовольствием и зверством. Поискал в округе, нашел какие-то травки, натер ими тушки. Насадил на прутики и стал готовить. Неподалеку шлепнулись еще две рыбы. Их он решил оставить на второй заход, костерок был совсем небольшим.

Корзинщик-корзинщиком, а кулинария 158-го уровня тоже чего-то да стоит. Вообще, Пажопье – крафтер-универсал. Многофункциональный. Чему только не научился за двенадцать лет… Просто корзинки – основная специализация, раскачанная почти до максимума. Ну нравится ему это дело, не нам его судить. Я вот лично знаю одного человека, очень он любит посуду мыть. Достиг в этом искусстве вершины. Приходит в гости, и давай нудить о вреде посудомоечных машин, которые скоро всех нас заменят… Так я нарочно перед его приходом чашки-тарелки пачкаю и в мойке складирую. Мне не сложно, а человеку приятно.

Господа, наплескавшись, смыв усталость, кровь, пот и прочую гадость, вышли на берег… Бежевое облегающее платье княжны куда-то исчезло, и облачена она теперь была в простой кремового цвета сарафан. «И откуда взяла, – подумал Пендаль. – Наверное, оттуда, откуда и я вино». Рыцарь, одетый лишь в кожаные бриджи, аккуратно нес копну абсолютно сухих волос своей дамы сердца. Его пушистости купание тоже не повредило. Борода, шевелюра, и даже волосы на груди торчали во все стороны, как наэлектризованные. Хотя, почему «как»?

Барон помог устроиться княжне и первым схватил прут с румяной осетриной. Подавать кушанья даме он не собирался, не принято это было в его мире. Впрочем, дама и сама справилась.

Пендаль отирался неподалеку, не решаясь присесть за один «стол» с господином. Тот не предлагал присоединиться, но и прислуживать за «столом» не заставлял.

Так или иначе, одна рыбина досталась Пажопье, которую он сжевал в сторонке, одна – колобку, а две – Константину. Княжна ограничилась визигой. И, если судить по ее комплекции и выражению лица, вполне удовлетворилась, а то и объелась.

Когда от четырех довольно крупных рыбин остались только головы и хвостики, а две запасные уже доходили до нужной кондиции, послышался громкий конский топот. Константин быстро, с помощью корзинщика, оделся и поудобнее расположил меч. В процессе одевания слуга удостоверился – его догадки в отношении прочих вещей хозяина верны на все сто.

Через пару минут из-за поворота вылетели пять всадников. Кольчуги, легкие шлемы, постриженные по уставу бороды и одинаковые табельные бердыши не оставляли сомнений – это стража. Вернее, как тут говорится – дружина.

Увидев мирно завтракающего, да еще и не в одиночку, рыцаря, бородачи, удивленно переглядываясь, остановили коней и спешились.

Рыцарь смерил взглядом самого широкоплечего. Тот шел на полшага впереди и, вероятно, был командиром.

– Именем Новгоро…

– Соли не найдется? – спросил Полбу.

– дского… ээ… чо?

– Без соли, говорю, рыба пресновата. Может, есть у кого щепотка?

– Ты…

– Вы.

– Что-о?

– Стражник, ты имеешь честь обращаться к рыцарю Ордена Серебряной Шпоры, барону Шардо и Бельд, сэру. И обязан выказывать соответствующее почтение, говоря мне вы. Пока я не сочту тебя достойным и равным.

– Ра-а-а-авны-ы-ым??? Да я…

– Имеешь ли ты рыцарский титул, стражник?

– Чо?

Полбу вздохнул. Дикари.

– Ты простой воин или посвящен в тайны ордена?

– Ээээ, чо… ордена у меня нет. Гривна есть.

– Гривна… Орден Гривны? Ну, будем считать, ты достоин преломить со мной ко… Мда. Копья-то нет… Ну, тогда достоин скрестить меч.

– Чо? Нахрена?

– Чтобы доказать право свое. Во имя Господа нашего, я, Константин Полбу, барон и рыцарь, вызываю тебя… как там тебя?

– Бадья. Степан…

– … вызываю тебя, Бадья Степан, на поединок чести! Бой этот посвящен будет моей даме сердца, прекрасной Данунашке Пани Рошек! Пендаль, переведи ей.

Константин специально затеял весь этот цирк, дабы покрасоваться перед новоприобретенной дамой, продемонстрировать умение мечного боя, храбрость, ловкость, отвагу. А то, что это такое… Уже почти полдня знакомы, а он в ее честь все еще никого не зарезал, не порядок. И вообще, в активе только победа над столбом. Бой с Лихоманом и умертвиями не в счет, их он еще Брунгильде посвящал, а перепосвящать битвы нечестно и недостойно рыцаря.

– Да нахрена? Мы твой… ваш труп найти должны были, да Боромиру доставить. Он испереживался весь, за кладенец свой драгоценный. Не было задания прибить. Хотя, с другой стороны… – Степан посмотрел на подчиненных. Подмигнул. – Чего бы и не размяться? Боромир труп хочет? Сделаем.

Конечно, Бадья собирался просто припугнуть дерзкого рыцаря. Но он не учел, что Константин, во-первых, совершенно не понимает шуток, во-вторых, не ведает страха, а в-третьих, рядом с ним находится дама.

Барон понял только, что поединка не будет. А будет тяжелая битва против пяти неплохо обученных воинов. Поединок чести подразумевал бой до первой крови, а тут… Тут уже дело не шуточное. Тем не менее, отступать было не в его правилах, да и перед княжной неудобно. Быстренько пробормотав «Аве Мария», он перекрестился и вскочил. Как в руках оказался обнаженный меч, совершенно непонятно, но теперь рыцарь был готов ко всему.

Внезапно между рыцарем и пятью направленными на него бердышами возник дрожащий Пажопье с поднятыми вверх ладошками.

– Минутку, господа, всего одну минуточку… Мне лишь нужно… Нужно… Что-то ска…

– Уйди, осел! Зарубят!

– Ваша милость, ваша милость… Дозвольте… Я быстро! Я вам лишь кое-что сказать должен!!!

Бородачи, изумленно пожимая плечами, наблюдали за метаниями толстячка. Тот подскочил к Полбу, чудом не напоровшись на меч, и вполголоса затараторил:

– Ваша милость, самое время! Признайте меч своим! И шпоры! И все… Все остальное! Скорее! – Рыцарь непонимающе смотрел на Пендаля и мрачнел. Вдруг до Пажопье дошло. Его хозяин не умеет читать! Все так просто! – Нужно лишь посмотреть на вещь, захотеть ее и сказать – да! Вы станете сильнее в пятьдесят, в сто раз! И тогда…

– Что ты несешь, дурак? Что бы я, благородный рыцарь, опустился до кражи? Кражи у человека, который считает меня своим другом? Который, рискуя жизнью, а может и самой душой, спас меня от погибели? Который… Ах ты!!!

Звонкий щелбан, нанесенный в этот раз в полную силу, отбросил несчастного шагов на шесть, и рыцарь вновь обратил внимание на дружинников.

– Ну что… ДЕС ВА-А-АЛЬТ!!!