Текст книги "Войны и битвы домонгольской Руси"

12. Битва на реке Суле (12 августа 1107 г.)

В лето 6615 придоша половцы и сташа около Лубна. Святополк же и Владимер, и Олег, Святослав, и Мстислав, Вячеслав, и Ярополк шедше и победиша их.

Пискаревский летописец

На Руси наступило временное затишье. В 1101 г. Олег с Мономахом, Святополком Изяславичем, братьями Давыдом и Ярославом участвовал в мирных переговорах с половцами на реке Золотче. Когда прибыли посланцы от всех половецких родов, князья сказали: «Если хотите мира, соберемся у Сакова» (4, 254). Город Саков принадлежал киевскому князю и находился на левом берегу Днепра, на границе с Переяславским княжеством. Мир был заключен 15 сентября, стороны обменялись заложниками и разъехались в разные стороны.

Мирная передышка оказалась недолгой, уже в 1103 г. Святополк и Владимир Мономах пошли войной на половцев. Звали Олега, но князь не смог принять участие в походе, поскольку почувствовал себя плохо: «И послали к Олегу и Давыду со словами: «Пойдите на половцев, да либо живы будем, либо мертвыми». И отозвался Давыд, а Олег не захотел этого, назвав причину: «Нездоров» (4, 256). В.Н. Татищев, для которого новгород-северский князь персонаж сугубо отрицательный, сразу же обнаружил подвох: «Олег отказался, сказав, якобы болен» (82, 223). У нас нет оснований подозревать князя в симуляции, ни одно летописное свидетельство на это не указывает. Вряд ли Олег по-прежнему симпатизировал половцам, поскольку через несколько лет он сядет на коня и вместе с другими князьями поведет дружину против степняков. На Владимира Всеволодовича Олег зла не держал, как уже говорилось, он не раз помогал переяславскому князю. В конце августа 1104 г. Олег Святославич поддержит Мономаха и Святополка в их конфликте с князем Глебом Всеславичем и возглавит северскую рать в походе на Минск. И хотя кампания окончилась безрезультатно, она наглядно показала, что между Олегом и его двоюродными братьями нет никаких противоречий. Поэтому версию о том, что новгород-северский князь сознательно саботировал поход в степь, можно считать несостоятельной.

* * *

В мае 1107 г. хан Боняк вторгся в пределы Переяславского княжества. Половцы налетели внезапно, подошли к Переславлю, но напасть на город не рискнули, лишь разорили окрестности и угнали княжеские табуны. Этот набег оказался прелюдией большого вторжения. Летом всё тот же Боняк с братом Тазом при поддержке могущественных ханов Шарукана и Сугра повел степную конницу на Русь. Две орды подошли к городу Лубны и расположились станом в его окрестностях, на левом берегу реки Сулы. Владимир Всеволодович понимал, какая грозная сила пришла на Русь, поэтому обратился за помощью к другим князьям. На помощь Мономаху пришли сыновья – Мстислав, Ярополк, Святослав и Вячеслав, двоюродные братья Святополк и Олег. Объединенная русская рать выступила в поход.

…Первыми на берегу Сулы появились гридни Олега Святославича. Привстав на стременах, князь внимательно осмотрел раскинувшийся за рекой огромный половецкий стан и отправил гонца к другим князьям, извещая родичей, что враг обнаружен. К Суле подходили конные дружины и пешие полки, появились Мономах и Святополк. Половцы вели себя тихо, ничем не обнаруживая тревоги по поводу появления вражеского войска. Дымились костры, паслись табуны коней, степняки не спеша ходили к реке за водой и спокойно возвращались обратно. За водной преградой кочевники чувствовали себя в безопасности, поэтому поведение их было беспечным и неосторожным. Шарукан, Боняк и Таз сидели в шатре хана Сугра, лакомились бараниной и подсчитывали будущую добычу. Царила идиллия, но князья знали, насколько обманчиво это впечатление – достаточно нескольких минут, чтобы половецкие воины вскочили на коней, развернулись в боевой порядок и устремились в битву.

Мономах предложил с ходу атаковать врага. Владимир Всеволодович хорошо помнил, как внезапная атака переяславской дружины на Трубеже привела к разгрому орды Тугоркана. И хотел повторить этот маневр на Суле. Князь серьезно рисковал, поскольку не вся русская рать сосредоточилась на берегу, но и ждать, когда соберутся полки и дружины, было опасно. Увидев сосредоточение войск противника, половцы могли приготовиться к битве. Князья согласились с Мономахом, и в 11 часов утра русские дружины начали переправляться через Сулу.

Тяжеловооруженная дружинная конница смяла охранявший брод половецкий заслон и ворвалась во вражеский стан. Эта атака застала степняков врасплох. Сидевшие у костров половцы побросали свои дела и побежали к лошадям, но немногие сумели добежать до табунов, слишком стремительным было наступление русских. Гридни носились по вражескому стану и рубили разбегавшихся в разные стороны половцев, кони опрокидывали котлы с ароматным варевом и втаптывали в землю поверженных кочевников. Шарукан и Боняк выскочили из шатра и стали созывать батыров, но мало кто откликнулся на их зов. В это время русские прорубились к шатру и вступили в бой с ханскими телохранителями. Железо лязгало о железо, трещали ломающиеся копья, ржали кони, громко кричали раненые. Шарукан не выдержал, запрыгнул на спину коня, ударил скакуна пятками в бока и помчался прочь с места побоища. Несколько дружинников погнались за беглецом. Боняк крутился в седле, отмахиваясь саблей от наседавших со всех сторон гридней, хан пытался организовать сопротивление, но у него ничего не получалось. Дружинники яростно крушили степняков мечами, палицами и шестоперами, волны русской конницы затопили половецкий стан. Через Сулу вброд уже валила пешая рать, на берегу русские воины смыкали ряды, закрывались червлеными щитами и стеной надвигались на метавшихся среди поваленных шатров и затоптанных костров половцев. Боняк видел, как изрубили мечами брата Таза, как вместе с лошадью опрокинули на землю хана Сугра. Сугр выбрался из-под коня, но набежавший ратник ударом большого щита сбил хана с ног, придавил к земле и стал опутывать веревкой. Один за другим падали половецкие бунчуки, над полем сражения реяли только русские стяги.

Битва на реке Суле. Бегство хана Боняка. Миниатюра Радзивилловской летописи.

Страх охватил степняков. Побежал Боняк, побежали ханские телохранители, побежали простые воины. Толпы пеших и конных половцев катились прочь от Сулы, следом мчались русские дружинники. Гридни секли степняков без жалости, устилая телами врагов пропитанную кровью землю. Половецкие орды были разгромлены наголову, победителям достался громадный обоз, брошенный перепуганными ханами. Как записал летописец, «вернулись русские восвояси с победой великой» (4, 259). Немалая заслуга в ней была и князя Олега.

* * *

Впоследствии Мономах вспоминал о битве на Суле: «Боняк пришел со всеми половцами к Кснятину, мы же пошли за ними из Переяславля за Сулу, и Бог нам помог, и полки их победили, и князей пленили лучших» (4, 231). Военную победу Владимир Всеволодович и Олег Святославич решили подкрепить дипломатическими успехами. В январе 1108 г. на реке Хорол встретились русские князья и половецкие ханы: «В том же месяце ходили Владимир и Давыд и Олег к Аепе и к другому Аепе и заключили мир. И взял Владимир за Юрия Аепину дочь, Осеневу внучку, а Олег взял за сына Аепину дочь, Гиргеневу внучку, 12 января» (4, 260). Отношения русских с половцами были гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Несколько лет Олег спокойно княжил в Новгороде-Северском, не сорился с родственниками и занимался внутренними делами своего удела. Бурные годы остались позади. Когда в апреле 1113 г. умер Святополк Изяславич и киевляне призвали на княжение Владимира Мономаха, Олег и Давыд Святославичи не возражали против кандидатуры двоюродного брата. Несмотря на то что Святославичи имели больше прав на златой стол, чем Всеволодовичи. В этом контексте запись В.Н. Татищева о последовавших за смертью Святополка событиях выглядит по меньшей мере странной: «Олег Святославич тмутараканский, уведав о смерти Святополка, считая себя более старшим, чем Владимир, собрав войско, пошел к Киеву. И хотя ему другие весьма в том возражали, представляя Владимирово достоинство и кроме того, что Давид, как старший по отношению к нему, доброжелательно оставил и не позарился, а он силою вознамерился желание исполнить. Тогда Мстислав, старший сын Владимиров, уведав о том, собрав войска новгородские и ростовские, немедля пошел на него, чтоб не допустить, и дошел до Олега, стоящего на Колокше в земле Суздальской. И, видя войско Олегово многолюдное, послал к Олегу просить о примирении. Но Олег, презрительно отнесясь к Мстиславу из-за малости войск его, с поношением отказал, чем Мстислав и новгородцы оскорбились и, несмотря на множество войск Олеговых, выстроясь, жестоко напали. И, после краткого сражения победив, принудили Олега в Муром уйти и остаться на княжении во Тмутаракани. А сам Мстислав возвратился в Новгород с честию великою» (82, 243). Василий Никитич всё перевернул с ног на голову. Даже речку Колокшу умудрился вписать в этот, мягко говоря, абсурдный абзац. Как следует из текста, Олег пошел в поход на Киев из Тмутаракани, но затем решил сделать некий хитрый маневр и оказался на речке Колокше в Суздальской земле. Откуда до Киева ещё дальше, чем от Тмутаракани. Дальнейшее описание событий напоминает битву на Кулачце. Зачем Татищеву понадобилось вставлять в текст заведомо ложную и нелепую информацию – непонятно.

В Ипатьевской летописи содержаться сведения иного свойства. После смерти Святополка на Русь вторглась половецкая орда и подошла к городу Вырь, расположенному в верховьях рек Сула и Сейм. Владимир Всеволодович обратился за помощью к племянникам и Олегу. Новгород-северский князь в очередной раз откликнулся на призыв родственника и повел дружину на помощь Мономаху. Когда объединенная русская рать подошла Вырю, половецкие ханы решили не искушать судьбу и вместе с многочисленным воинством бежали в степь (8, 198).

Этот поход стал последним крупным военным предприятием, в котором участвовал Олег. Последние годы жизни князь был занят строительством белокаменной церкви Бориса и Глеба в Вышгороде. Ещё Святослав Ярославич решил на месте небольшой каменной церкви, построенной при Изяславе Ярославиче в 1072 г., возвести новый храм, но смерть помешала довести строительство до конца, и недостроенная церковь обрушилась. Дело отца продолжил сын. Олег нанял зодчих, снабдил их всем необходимым для работы и приказал возвести новый храм. Когда церковь была завершена и расписана, Олег обратился к Святополку с просьбой перенести останки Бориса и Глеба в новый храм. Однако мелочный и завистливый Святополк ответил отказом: «Он же пакы, акы зазьря труду его, и не хотяше ею пренести, зане не сам бяше е съзьдал, цьрькве тоя» (29, 64). Автор «Сказания о чудесах святых страстотерпцев Христовых Романа и Давида» (крестильные имена Бориса и Глеба), прямо пишет, что киевский князь из зависти не пошел навстречу родственнику. Святополк Изяславич далеко не самая приятная личность русского Средневековья, данный факт лишь подтверждает это. Два года церковь пустовала и стояла неосвящённой, только когда киевским князем стал Владимир Мономах, было принято решение о перезахоронении первых русских святых. Давыд и Олег сумели убедить в необходимости этого действия Владимира Всеволодовича. Мономах, в отличие от своего предшественника на златом столе, думал не о себе, а о благе страны. Киевский князь превратил перезахоронение в грандиозное общерусское мероприятие, на которое съехались светские и духовные владыки Руси. В Вышгород приехали Владимир Всеволодович, Давыд и Олег Святославичи, сыновья старших князей, многочисленные церковные иерархи. 1 мая 1115 г. церковь была освящена, 2 мая при огромном стечении народа были перезахоронены Борис и Глеб.

Неожиданно в церкви произошёл скандал. Владимир Мономах настаивал, чтобы раки с мощами святых стояли посреди церкви, Олег потребовал, чтобы их захоронили в стенной нише – комаре: «Ижде отець мой, назнаменал» (8, 202). Брата поддержал Давыд. Ситуацию спасли церковные иерархи, предложившие князьям бросить жребий. Выпал жребий Олега, и святых погребли в комаре правой стены.

* * *

Олег Святославич умрет 1 августа 1115 г. и будет похоронен в Спасском соборе Чернигова, рядом с гробницей отца. Летописцы не пожалели тёмных красок, чтобы очернить князя и сделать его ответственным за междоусобицы на Руси в конце XI в. Хотя факты, которые сообщили те же летописцы, говорят совсем о другой интерпретации событий. Тем не менее негатив остался. В «Слове о полку Игореве» Олег представлен сугубо отрицательным героем:

 
Прозван Гориславичем в народе,
Князь Олег пришел на Русь, как ворог,
Внук Даждь-бога бедствовал в походе,
Век людской в крамолах стал недолог.
И не стало жизни нам богатой,
Редко в поле выходил оратай,
Во́роны над пашнями кружились,
На убитых с криками садились,
Да слетались галки на беседу,
Собираясь стаями к обеду…
 

Н. Заболоцкий (26, 147)

Красиво и поэтично, только к исторической реальности не имеет никакого отношения.

II. Под стягом Юрия Долгорукого

1. Князь Суздальской земли (1107–1135 гг.)

…ходи Всеволод с новгородьци, хотя брата своего посадити Суждали…

Новгородская I летопись старшего извода

Согласно летописным текстам, первым князем в Ростовской земле был Ярослав Владимирович, прозванный далекими потомками Мудрым. В Повести временных лет есть рассказ, как в 988 г. Владимир Святославич распределил уделы между сыновьями: «И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове» (4, 142). Здесь Ярослав княжил долго, вплоть до 1010 г. С его именем местные предания связывают основание города Ярославля. Других свидетельств о деятельности князя в Ростове нет, но это не значит, что Ярослав целыми днями пировал с дружиной или ездил на охоту. Регион был обширный, поэтому забот у князя хватало.

В 1010 г. князь Владимир перераспределил между сыновьями княжеские столы: «По смерти же старейшего Вышеслава в Новгороде посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской земле, Всеволода во Владимире, Мстислава в Тмуторокани» (4, 142). Ростов без князя не остался: в город отправился любимец Владимира Святославича Борис. Если же говорить о Северо-Восточной Руси в целом, то свой князь появляется в Муроме, это был младший брат Бориса – Глеб. В этом отношении политика Владимира целенаправленна, он старается как можно крепче привязать северо-восток страны к Киеву. Не исключено, что, когда Борис уехал к отцу в столицу, Глеб остался наместником в далеком регионе и занимался делами не только Муромского княжества, но и Ростовского удела. После гибели Глеба в сентябре 1015 г. ситуация вновь изменилась, всеми делами в Муроме стал вершить наместник великого князя. После битвы под Лиственом в 1024 г. Муром войдёт в состав Черниговского княжества. Но свой князь в городе так и не появится, всеми делами по-прежнему будет заправлять наместник. Только теперь назначать его будут в Чернигове.

Существует версия, что в это время в сфере влияния черниговских князей оказалась Ростовская земля. Иначе как объяснить, что воевода Святослава Ярославича Ян Вышатич в 1071 г. собирал дань в этом княжестве. Речь идет о событиях в районе Белоозера. По свидетельству В.Н. Татищева, «Белоозеро присовокуплено тогда к княжению Ростовскому» (82, 233). Пресекая в регионе разбой шайки пришедших из Ярославля волхвов, воевода действовал от имени своего князя. Недаром пойманные смутьяны просили Вышатича о суде Святослава Ярославича. Не подлежит сомнению, что воевода Ян не стал бы заниматься поборами и творить самоуправство в землях другого князя.

Ситуация радикально поменяется, когда в 1078 г. великим князем киевским станет Всеволод Ярославич Переяславский и Ростовская земля перейдет в наследственное владение его рода. Это признают все князья. Недаром Олег Святославич в 1097 г. скажет внуку Всеволода Изяславу: «Иди в волость отца своего Ростов» (4, 238). К этому времени переяславские князья закрепят за собой огромные территории на северо-востоке Руси. Несмотря на это, в течение длительного времени своего князя в Ростовской земле не будет, Всеволод так и не навестит свой далекий удел. Проблемами Северо-Восточной Руси займется его сын Владимир Мономах.

Первый раз Владимир ездил в Ростовскую землю по поручению Всеволода Ярославича: «Сначала я к Ростову пошел сквозь землю вятичей; послал меня отец» (4, 228). В общей сложности Мономах посетит Северо-Восточную, или, как её ещё называли, Залесскую, Русь четыре раза. Об этом князь напишет в своём «Поучении»: «Снова шел к Ростову на зиму, и три зимы ходил к Смоленску, из Смоленска шел к Ростову» (4, 231). В дальнейшем Владимир Всеволодович вновь отметит, что «пошел к Ростову» (231). Отсутствие князя в отдаленном регионе вызывало у Мономаха серьезную озабоченность. Предпосылки для беспокойства были, поскольку наследники Святослава Ярославича прочно закрепились в соседнем регионе – Муроме и Рязани. Поэтому в 1095 г. на княжение в Ростов прибыл из Новгорода сын Мономаха Мстислав. Однако надолго в Залесской земле не задержался и уже в следующем году вернулся на берега Волхова.

Во время междоусобной войны 1096–1097 гг. Мстислав с новгородскими полками освободил Ростово-Суздальское княжество от войск Олега Святославича. Владимир Всеволодович сделал далекоидущие выводы из этих событий и решил, что отдалённой Залесской Руси нельзя больше оставаться без князя. В Ростове должен всегда находиться представитель дома Всеволода Ярославича со своим двором и дружиной, чтобы на месте решать проблемы обширного региона. И самое главное – защищать землю от ворогов как внешних, так и внутренних.

* * *

В отличие от Руси Южной Русь Залеская не подвергалась опустошительным набегам степняков, единственным серьёзным внешнеполитическим противником ростовских князей были волжские булгары.

История Волжской (Серебряной) Булгарии берет начало во второй половине VII в. Правитель Великой Булгарии хан Кубрат успешно противостоял хазарскому натиску на границы своего государства. Однако после смерти хана его сыновья не смогли остановить вражеские вторжения, поэтому были вынуждены покинуть обжитые земли. Котраг, второй сын хана Кубрата, увел свою орду на север и в районе среднего течения Волги и Камы основал Волжскую Булгарию. В X в. страна примет ислам и станет первым исламским государством, граничившим с Русью. Города Булгар и Биляр были крупнейшими торговыми и экономическими центрами региона.

Отношения с западным соседом складывались у волжских булгар не лучшим образом. Великий воитель князь Святослав огнем и мечом прошелся по землям Серебряной Булгарии во время похода на хазар. Его сын Владимир также нанес им поражение и заключил выгодный для Руси мир. При этом на берегах Днепра и на берегах Волги прекрасно понимали, что торговать всегда лучше, чем воевать. Именно торговля становится приоритетным направлением в отношениях между двумя государствами, недаром В.Н. Татищев отмечал, что волжские булгары – «народ купеческий и богатый» (82, 617).

Тем не менее правители Волжской Булгарии иногда тревожили русские границы. Причем набеги эти были достаточно масштабные, согласно Повести временных лет в 1088 г. серебряные булгары захватили Муром. Следующее масштабное вторжение случилось в 1107 г. (Типографская летопись. Т. 24. С. 73). Согласно летописному тексту, булгары огнем и мечом прошлись по Залесской Руси, разграбили деревни и села, осадили Суздаль. Однако горожане сделали вылазку и наголову разгромили врага. О том, что в данный момент в Суздальской земле не было князя, свидетельствует Типографская летопись: «Не сущу князю у них» (17, 73). И есть большая вероятность, что именно после этого набега решил посетить свои северо-восточные владения Владимир Мономах. Поездка станет знаковой, поскольку в 1108 г. князем будет основана будущая столица Северо-Восточной Руси – город Владимир-Суздальский.

В Новгородской I летописи младшего извода об этой поездке Мономаха сообщается следующее: «Сии поставил град Володимерь Залешьскыи в Суждальскои земле и осыпа его спом и созда первую церковь Святого Спаса за 50 лет до Богородичина ставления» (3, 467). Под «Богородичиным ставлением» летописец подразумевает постройку Успенского собора во Владимире в 1158 г. Именно от этого «ставления» будет отсчитана дата прибытия в город Владимир-Суздальский Юрия Долгорукого – за тридцать лет до строительства храма.

Данная информация дополняется сообщением Львовской летописи: «В лета 6616. Того же лета свершен бысть град Владимер Залешьский Володимером Маномахом, и созда в нем церковь камену святаго Спаса, а заложил его бе прежде Володимер Киевский» (14, 103). Год, когда Мономах развернул на берегах Клязьмы грандиозное строительство, в Львовской летописи указан тот же, что и в Новгородской летописи, – 1108-й. Поэтому сомневаться в этой дате оснований нет. Другое дело, что основателем города здесь назван Владимир Святославич, причем данная информация подтверждается известиями других летописных сводов. Вот что нам сообщает Никоновская летопись: «В лето 6500. Ходи Володимер в Суздалскую землю, и тамо крести всех… И заложи тамо град в свое имя Володимер, на реце на Клязьме, и церковь в нем постави деревяну пречистыя Богородици» (11, 64). Здесь основание города напрямую связывается с походом Владимира Святославича на северо-восток в 992 г. и крещением местного населения. Об этом же свидетельствует и Ермолинская летопись, правда под 990 г.: «Князь велики Владимир ходи в землю Суздалскую и тамо заложи град Володимер во своё имя на реце на Клязьме, и церковь постави в нем древяну Успение святыя Богородица» (16, 15). Аналогичную информацию встречаем в Софийской I летописи (23, 35), Холмогорской (20, 29) и некоторых других летописных сводах. Как совместить эти свидетельства?

По большому счету, летописные рассказы не противоречат друг другу. Исходя из контекста похода Владимира Святославича в Залесскую землю, можно предположить, что князь заложил небольшую крепость, которая должна была стать оплотом христианства в регионе. На протяжении ста лет судьба этого укрепленного пункта оставалась неизвестной, не исключено, что крепость пришла в упадок и захирела. Владимир Мономах во время пребывания в Ростово-Суздальской земле оценил выгоды местоположения забытого городка и начал на старом месте масштабное строительство. На данный факт указал М.Н. Тихомиров: «В пользу возникновения Владимира в конце XI или начале XII в. при Мономахе свидетельствует то обстоятельство, что летописный рассказ о походе Олега из Мурома на Суздаль не упоминает о Владимире. Между тем путь из Мурома к Суздалю шел через Владимир» (83, 402). Новые границы Владимира-Залесского были значительно больше, чем старой крепости Владимира Святославича. Когда Андрей Боголюбский в очередной раз расширит город, систему укреплений, построенную по приказу Владимира Всеволодовича, будут называть «город Мономаха».

Своё мнение касательно даты основания Владимира-Суздальского высказал Н.М. Карамзин: «Постави бо преже град сь Великий Володимер (в Никоновск. блаженный) и потом Князь Андрей. Здесь, думаю, назван Великим не Владимир Святославич, а Мономах, коего также именовали Великим. Говоря о Владимире Святом, Летописцы обыкновенно прибавляют: иже крести Русъскую землю – чего тут не сказано. Впрочем, быть может, что жители Владимирские в XIII веке, желая придать городу своему большую знаменитость, уже называли строителем его не Владимира Мономаха, а Владимира Святого» (51, 527). Историк считал основателем будущей столицы Залесской Руси Владимира Мономаха.

Помимо строительства нового города на северо-востоке страны Мономах сделал ещё одно важное дело, имеющее далекоидущие последствия и оказавшее решающее влияние на дальнейшую судьбу Руси: Владимир Всеволодович дал Ростово-Суздальской земле князя. Им стал шестой сын Мономаха Юрий, получивший впоследствии прозвище Долгорукий.

Впервые княжич упоминается летописцем в 1107 г., когда его отец заключил мир с половецким ханом Аепой: «И взял Владимир за Юрия Аепину дочь, Осеневу внучку, 12 января» (4, 260). Произошло это событие в тот год, когда волжские булгары чуть было не захватили Суздаль. Что касается Юрия, ставшего зятем могущественного хана Аепы, то он всегда будет пользоваться поддержкой половецкой родни, степняки охотно сражались под стягом Долгорукого.

Можно предположить, что Юрий вместе с молодой женой отправился в Залесскую землю следом за отцом. Сколько лет было тогда сыну Мономаха? Согласно сообщению В.Н. Татищева, будущий основатель Москвы родился в 1090 г.: «Владимиру Всеволодичу родился четвертый сын, и наречен Юрий» (82, 181). Ошибка Василия Никитича налицо, Юрий был шестым сыном, а не четвертым. Если принять свидетельство Татищева, то в этом случае Юрий становится сыном первой жены Владимира Мономаха Гиты, чего быть не могло. А.Ю. Карпов высказал предположение, что Долгорукий родился не позднее 1096 г., поскольку вторая жена Мономаха, «Гюргева мати», скончалась в 1107 г. (57, 36). На мой взгляд, вторая версия является правильной.

В следующий раз Юрий появляется на страницах летописей в 1120 г. в связи с успешным походом русских войск на Волжскую Булгарию. Свидетельства об этой войне скупы, летописцы констатируют лишь сам факт похода, разгром булгарского войска и возвращение Юрия домой с большим полоном. Более подробно сообщение В.Н. Татищева, который отмечает, что вместе с Юрием ходил на серебряных булгар брат Глеб, о котором в летописях никаких сведений не сохранилось. Василий Никитич обращает внимание на некоторые эпизоды сражения, подводит итоги похода: «Болгары же встретили их во множестве водою и сухим путем, и на них Юрий храбро напал, после жестокого боя победил и, множество полона и богатства взяв, с честию и славою великою возвратился» (82, 250). В результате этой войны булгарские набеги прекратились на длительный срок. Однако для нас важен принципиальный момент: в Ростово-Суздальской земле появился свой князь, отвечающий перед Киевом за внешнюю и внутреннюю политику на подвластных территориях.

Великим князем киевским Владимир Мономах стал в 1113 г., после того как умер его двоюродный брат Святополк Изяславич. И есть большая вероятность, что в поход на Волжскую Булгарию Юрий ходил по прямому повелению отца. За годы своего правления Мономах нанёс несколько чувствительных ударов по соседям Руси как на западных, так и восточных рубежах. Поход на Волгу был одним из таких мероприятий. Затем Юрий вновь исчезает из поля зрения летописцев и лишь в 1125 г. упоминается в числе князей, присутствовавших на похоронах Владимира Мономаха.

Поход князя Юрия на Волжскую Булгарию. Миниатюра Радзивилловской летописи.

Великим князем киевским стал старший брат Юрия Мстислав, победитель в битве на Кулачице. Суздальский князь вернулся в свой удел, и в течение семи лет летописцы о нем не вспоминали. Складывается впечатление, что в эти годы Юрий вообще не принимал никакого участия в политической жизни страны. В отличие от остальных родичей он не участвовал в военных походах старшего брата, скорее всего, в это время Юрий занимался исключительно внутренними делами своего княжества. Без этой ежедневной рутинной работы Ростово-Суздальская земля никогда не достигла бы своего расцвета. Прекрасный администратор и «крепкий хозяйственник», Юрий не покладая рук трудился над обустройством своей волости. В эти спокойные годы им была создана и подготовлена та мощнейшая экономическая база, которая позволит суздальскому князю выиграть яростную борьбу за Киев.

* * *

14 апреля 1132 г. скончался великий князь Мстислав Владимирович. Его смерть стала рубежом, за которым Русь ждали кровавые междоусобицы и братоубийственные войны. На златом киевском столе утвердился младший брат почившего властелина Ярополк. По мнению В.Н. Татищева, князь «был великий правосудец и миролюбец, ко всем милостив и веселого взора, охотно со всеми говорил и о всяких делах советовался, из-за того всеми, как отец, любим был» (82, 282). Однако на Руси наступили времена, когда не «правосудец и миролюбец» был нужен стране, а бесстрашный воин, умелый полководец и жесткий политик. То, что Ярополк постоянно «со всеми» советовался, тоже характеризует князя не с лучшей стороны. Либо он был робок и боялся ответственности, либо проявлял некомпетентность в вопросах управления государством.

Укрепившись в Киеве, Ярополк Владимирович занялся перераспределением княжеских столов. И здесь он допустил серьезную ошибку: Переяславль, исконную волость Мономашичей, Ярополк, вопреки обычаю и праву, отдал племяннику Всеволоду, старшему сыну умершего Мстислава. Хотя согласно древней традиции в Переяславле должен был княжить младший брат Ярополка Вячеслав. Поскольку Вячеслав Владимирович не возразил киевскому князю, Юрий Суздальский посчитал себя вправе занять родовую вотчину отца.

События развивались стремительно. Всеволод торжественно въехал в Переяславль, но прокняжил только до обеда, поскольку в город во главе дружины неожиданно ворвался его дядя Юрий. Суздальский князь выгнал племянника из Переяславля, однако продержался в городе всего восемь дней. Возмущенный самоуправством младшего брата, Ярополк решил отдать спорный город другому племяннику, полоцкому князю Изяславу, старшему сыну покойного Мстислава Владимировича. Под стенами Переяславля появились киевские полки, сил у Юрия оказалось недостаточно, поэтому он был вынужден уступить. Но, изгнав из города суздальского князя, Ярополк вступил в конфликт с остальными братьями, Вячеславом и Андреем, поддержавшими Юрия. В сложившейся ситуации Ярополк не рискнул решать вопрос силой оружия, поэтому был вынужден договариваться с родственниками. Решение приняли компромиссное: на отчий стол в Переяславле сел Вячеслав Владимирович.

Вячеслав перебрался в новый удел из Турова, в Туров же отправился Изяслав Мстиславич, раздосадованный тем, что упустил Переяславль. Казалось, что спокойствие восстановлено, но не тут-то было! Вячеслав оказался не тем человеком, который может править в приграничном княжестве и успешно воевать со степняками. Осмотревшись на новом месте, он быстро покинул Переяславль и отправился обратно в Туров, где обустраивался Изяслав Мстиславич. Вячеслав выпроводил племянника из удела, в страшном гневе Изяслав уехал к брату Всеволоду в Новгород. Два брата, поочерёдно потерявшие Переяславское княжество, встретились на берегах Волхова.

В большую игру вновь вступил Юрий Суздальский. Он предложил Ярополку Ростов и Суздаль в обмен на более престижный Переяславль: «Испроси у брата своего у Ярополка Переславль, а Ярополку дасть Суздаль и Ростов и прочюю власт свою, но не всю» (21, 73). В этом был весь Юрий. Просчитав все возможные варианты развития событий, он отдал брату волость не целиком, оставив себе часть земель. Князь понимал, что предстоит жестокая борьба за Переяславль и на всякий случай подготавливал себе пути отступления. Предчувствия Юрия полностью оправдались.