Текст книги "Головоломки профессора Головоломки. Сборник загадок, фокусов и занимательных задач"

4. Путешествие вокруг света

На другое утро Всезнайка точно сразу оглох, онемел и ослеп. Он прошел мимо меня, можно сказать, локтем задел, а меня не заметил. Он так посмотрел на меня, будто я прозрачный какой – из стекла там сделан или из желатина. И Машу тоже не заметил, хотя она его окликнула.

Сел, раскрыл свою тетрадку и ну строчить. Всю первую перемену писал не переставая (и даже, кажется, на уроке не бросил).

Мы с Машей тихонько к нему подошли.

– Всезнайка, – спрашиваем, – а Всезнайка! Чего это ты пишешь? А как же наш «Звериный задачник»?

Всезнайка внимательно посмотрел на нас, но видно было, что он о чем-то другом думает. Потом, наконец, понял, чего мы хотим от него.

– А-а-а… Вы про «Звериный задачник»! Я придумал другую штуку, гораздо интересней. Я пишу новую книгу – «Путешествие вокруг света». Честное слово, мне недолго, я скоро кончу. И, как только кончу, сейчас же прочту.

Он работал целую неделю, а потом сказал:

– Ну, у меня книга готова.

Мы остались после уроков в классе и заперли дверь на ключ, чтобы нам никто не мешал.

Всезнайка строго посмотрел на нас, чтобы мы не шумели, и поправил очки.

– «Пре-ди-сло-ви-е», – прочел он очень серьезно.

А мы переглянулись, потому что всякий знает: самая скучная вещь в книгах – это предисловие. Но Всезнайкино предисловие оказалось совсем коротеньким.

– «Пре-ди-сло-ви-е. Товарищи читатели! Кто из вас был в Африке? Никто?.. А я был! Мы путешествовали вокруг всего света. Наша экспедиция отправилась в Африку, чтобы изучить жизнь африканских зверей. Мы изучили восемнадцать новых, никому не известных звериных языков: черепаший, страусовый, антилопий, носорожий, мушиный, блошиный и еще двенадцать других. Благодаря этому мне удалось записать много очень интересных разговоров и рассказов. Прочтите их, товарищи читатели, и проверьте, достаточно ли у вас крепка голова, чтобы понимать звериные рассказы».

Всезнайка очень вежливо нам поклонился, как артист в театре, и начал считать.

Глава I. Про самую быструю черепаху

«Мы летели над Африкой на дирижабле. Вдруг из него начал выходить газ. Нам пришлось сделать вынужденную посадку в десяти километрах от нашего лагеря. Я вызвался отправиться в лагерь за помощью. Иду, иду и вдруг попал на полянку. На этой полянке шло совещание разных диких зверей. Посреди полянки лежал большой камень. На него влезла черепаха и сказала зверям:

– Меня всегда дразнят, говорят, что я ползу, как черепаха. А я заявляю: сколько тут есть зверей, все равно никто меня не догонит.

Звери начали смеяться. Тогда черепаха сказала:

– Кто из вас самый быстрый?

Страус сказал:

– Я! Я пробегаю 100 метров в одну минуту.

– Ладно, – сказала черепаха. – Я делаю только 10 метров в минуту. Ты стань позади меня на 100 метров. Пока ты пробежишь эти 100 метров, я сделаю 10 метров и буду впереди тебя. Пока ты сделаешь 10, я сделаю 1 и опять буду впереди тебя. Пока ты пробежишь 1 метр, я проползу 1/10 метра и буду впереди тебя. Пока ты сделаешь 1/10 метра, я сделаю 1/100 и буду опять впереди. Ты – 1/100, а я – 1/1000, – все равно, пусть на самое маленькое расстояние, а я всегда буду впереди тебя. Ты меня никогда не догонишь.

– Давай попробуем, – сказал страус. – А то я плохой математик.

Он встал на 100 метров позади черепахи, крокодил ударил хвостом – раз, два, три, – и они побежали.

Я, конечно, очень удивился, что звери знают метры, километры и дроби. Потом я решил – кто победит в гонках, на том я и поеду. Не тащиться же мне 10 километров пешком, а? На ком мне пришлось ехать, этого я не скажу. Пусть читатели сами отгадают».

Глава II. Про самого лучшего прыгуна

«Прежде чем рассказывать, как я приехал в лагерь, я хочу, чтобы читатели посмеялись со мною вместе. Я расскажу, какой смешной случай был на собрании зверей.

Как только страус и черепаха пустились вперегонки, звери все давай хохотать. Тут на камень вскочила блоха, самая обыкновенная африканская блоха. Она закричала:

– А я прыгаю выше всех! А я прыгаю выше всех!

Звери еще больше стали смеяться.

– Ну что же, – сказал кенгуру. – Давайте и мы состязаться».

Тут я перебил Всезнайку:

– Постой, погоди, Всезнайка! В Африке нет кенгуру, они водятся только в Австралии!

– Ну, пустяки! – махнул рукой Всезнайка. – Стоит ли с этим считаться? Я потому взял кенгуру, что он прыгает очень здорово. Он себе хвостом помогает.

– Кто еще хочет прыгать? – спросил кенгуру.

– Я, – сказала антилопа.

Они стали рядышком, крокодил опять ударил хвостом – раз, два, три, и все прыгнули вверх так высоко, как могли: и блоха, и кенгуру, и антилопа. Кенгуру прыгнул на 2 метра, антилопа – на 3 метра, а блоха – только на полметра.

– Превосходно! – протрубил слон. – Лучше всех прыгает…

Но это вы сами догадайтесь, что сказал слон. Я и слушать не стал, потому что вдали показались страус и черепаха. Я оседлал своего скакуна и помчался в лагерь».

Глава III. Про морских жителей, их детей и внуков

«Через две недели дирижабль наш был починен. Мы запаковали свои коллекции и записные книжки и полетели домой. Очень интересно было лететь над океаном: мы для этого даже сделали большой крюк. Волны были большущие. Летим, летим, летим, и все – вода.

– Подумать только, сколько здесь всякой рыбы живет! – сказал мне наш бортмеханик. – И небось у каждой есть дети.

А я как раз про этих детей и думал. Взять селедку, например…»

– Не селедка, а сельдь. Селедка – это в столовой она так называется, – поправил я.

Шурка Смирнов и Маша сразу окрысились на меня:

– Да замолчи ты, пускай читает!..

Всезнайка стал читать дальше:

– «Кто кушал селедку, знает, как у нее много икры: два длинных кусочка, и в каждом, наверное, десять тысяч зерен. «Предположим, – думал я, – что ни одно зернышко не пропадет даром, никто из детей не погибнет. Тогда к концу года будет, например, вместо одной пары селедок двадцать тысяч. А на другой год…»

– Послушай, – говорю я нашему бортмеханику, – ежели выловить всех детей и внуков, которые разведутся за два года от одной пары сельдей, сколько будет весить весь улов?

– А сколько, – спрашивает наш бортмеханик, – весит одна селедка?

– Скажем, одно кило. А икринок, скажем, у каждой пары – двадцать тысяч.

– Ладно, – говорит, – сейчас. А вот и тебе задача. Плавает в море пара китов. Кит весит побольше селедки – сто тонн. Если поймать всех детей, которые разведутся от этой пары китов за один только год, а? Сколько будет весить улов?

– Давай вперегонки считать, – предложил я.

– Давай, – обрадовался бортмеханик (он очень славный у нас парень был). – Давай, только я тебя быстро перещелкаю.

Я, конечно, выиграл спор, потому что кое-что знал про китов, а ему невдомек.

Ну, и похохотали мы потом, когда он показал свой лист, весь исписанный нулями, а я свой, на котором было только три цифрочки.

Так, с хохотом и смехом, мы летели над бурным океаном, и вскоре под нашими ногами была уже Сибирь».

Глава IV. Про 30 белок

«В Сибири мы видели очень много интересного, хотя держались все время подальше от новых городов и поближе к лесам, потому что наша экспедиция изучала диких зверей в их родной тайге.

Один раз мы сидели в тайге у костра, и к нам подошел охотник и попросил местечко потеплее. Он рассказал нам историю про 30 белок.

В одном лесу жило 30 белок. Они, конечно, таскали к себе в дупла орехи.

В этом лесу лесничим был дикий кабан. Вот раз он собрал всех белок и сказал им:

– Гражданки! Вы берете себе слишком много орехов. Надо и о других подумать. Смотрите, а то я совсем воспрещу вам рвать орехи.

Белки пошептались, пошептались и ответили:

– Не сердись, лесничий! Давай условимся, сколько нам разрешается брать орехов.

– Берите по сто штук на белку, – сказал кабан. – Хватит с вас этого?

– Куда нам столько! – всплеснули хвостами белки. – Этой белке нужен всего один орех. А этой – два, этой – четыре, этой – восемь. Давай так условимся: первая белка возьмет один орех, а каждая следующая – вдвое больше предыдущей.

Обрадовался лесничий.

«Вот, – думает, – глупые белки!»

– Ладно, – говорит. – Только – чур! – слово держать твердо. Кроме этих орехов – ни-ни!

А белки обрадовались и даже устроили большой званый обед – из орехов, конечно. И кушали там орешки за здоровье глупого кабана.

– А почему кабан глупый? – спросил я охотника.

– А это ты догадайся сам, если ты умный, – рассмеялся охотник и стал рассказывать нам про лисий питомник, для которого он ловил лис».

«Наконец, наше путешествие кончилось. Сколько я перевидал городов, а всего приятнее мне было опять увидеть Москву, сесть в самый простой трамвай и поехать домой. Сколько перевидел всяких зверей, а всего больше обрадовался, когда навстречу мне выбежала самая простая собака – Жучка.

Откуда она узнала, что я должен приехать, – не знаю.

Наверно, у них есть какой-нибудь свой, собачий телеграф.

Она встретила меня у самого трамвая.

А нам еще от трамвая ходу два километра. Мы идем, а ей все не терпится домой, похвастать, – дескать, вот привела хозяина. (Я ведь собачий язык хорошо понимаю!)

Я бегу со всех ног, а она – вдвое быстрее меня. Она добежит до дому и назад ко мне: тычется мордой в мою ногу и обратно к дому. Так все время и бегала, высунув язык.

Славная собака Жучка! Мне она больше всех зверей нравится – больше слона, и больше кенгуру, и больше жирафа. А как вы думаете, сколько километров она пробежала, пока я шел от трамвая до дому?»

Всезнайка поднял руку и вытер рукавом пот, который у него тек со лба на щеку.

– Ну вот, – сказал он. – Я хотел написать еще «Заключение», потому что в каждой настоящей книге есть и предисловие и заключение. Но я ничего не смог придумать. Может быть, вы, ребята, придумаете, а?

– Обязательно придумаем! – крикнула Маша.

– Обязательно придумаем! – крикнули Шурка Смирнов и еще кто-то.

– Давайте напишем в «Заключении», – предложил я, – чтобы читатели не огорчались. А то всегда очень обидно, когда хорошая книга – и вдруг кончилась. А мы напишем, что это все только начало и про Всезнайку и Жучку будет еще много книжек.

Так мы и сделали. А чтобы интерес ней было читать, мы написали «Заключение», как писали ответы в «Зверином задачнике», зеркальным письмом – вот так:

За-клю-че-ние-е

Это все – только начало, и про Всезнайку и Жучку будет еще много книжек…

Ответы

Задача про волка, козу и капусту

Человек перевозит козу. Возвращается и берет капусту. Перевозит капусту и везет назад козу. Оставляет козу и берет волка. Возвращается и берет козу.

Про самую быструю черепаху

Конечно, Всезнайка поехал на страусе, а не на черепахе, потому что в 1 минуту страус догонял черепаху на 90 метров, в 1/9 минуты на 10 метров, значит, он догнал ее через 1 1/9 минуты. По правде, страус бегает гораздо быстрее, чем 100 метров в минуту.

Про самого лучшего прыгуна

Если мерить сантиметром, то победила антилопа. Но самым лучшим прыгуном, конечно, была блоха, потому что антилопа прыгнула только втрое выше своего роста, а блоха – в сотни раз выше своего роста. Если бы антилопа прыгала так, как блоха, она перепрыгнула бы через самый высокий дом.

Про морских жителей, их детей и внуков

Кит – млекопитающее и не мечет икры. Он родит живых детенышей, одного-двух, и кормит их молоком. И родит их тоже не каждый год.

Про 30 белок

Кабан предложил белкам 3000 орехов. А белки провели его: они получили столько орехов, что нужно две недели считать.

Просто про Жучку

От трамвая ходу – 2 километра. Жучка все время бегала, а бежала вдвое быстрее, чем Всезнайка. Значит, она пробежала 4 километра.

Головоломки профессора Головоломки

Голос в темноте

Мы познакомились с ним в поезде.

Это случилось так.

Поезд, в котором мы ехали, никак не мог взять подъем, нам на помощь пришел паровоз-толкач. Он уперся лбом в соседний вагон, и мы потихоньку тронулись с места.

– Интересно, – сказал Семенов, – сколько метров в нашем составе?

– Двадцать вагонов по семь метров – сто сорок метров, – ответил я.

– А вот интересно бы такой пустить поезд, чтобы он, как лента, обвернулся вокруг всего земного шара. Тут бы паровоз был и тягачом и толкачом сразу. Сколько понадобилось бы вагонов, а, Шурка?

– Это очень просто сосчитать, – ответил я. – Метр – это одна сорокамиллионная земного меридиана. Всего вокруг Земли сорок миллионов метров. Раздели сорок миллионов метров на семь и…

В это время мы въехали в туннель. Сразу стало темно. Казалось, будто мы едем к центру Земли. И вдруг мы услышали совсем рядышком спокойный голос:

– Тягач натягивает сцепку между вагонами, а толкач ее ослабляет. Почему же поезд все-таки берет подъем?

«В самом деле, почему?» – подумал я.

И Семенов, очевидно, тоже так подумал, потому что как только мы выехали из туннеля на солнце, и Семенов и я, мы оба обернулись – посмотреть, кто задал этот вопрос.

Маленький старичок сидел на соседней скамейке и читал газету. Ветер трепал его длинные седые волосы. Очки сползли почти на самый кончик носа. Дужки у них были сломаны, старичок привязал очки к голове шнурком для ботинок. Может быть, он, а может, и не он?

– А правда, Шурка, выходит, что они мешают друг другу, – сказал Семенов.

– Почему мешают?

– Очень просто. Смотри: передний паровоз только тогда тянет вагоны, когда сцепка натянута, так?

– Так.

– А задний только тогда толкает вперед состав, если буфер в буфер, а сцепка болтается. Значит…

Мы оба замолчали. Я прикидывал и так и этак. У меня ничего не выходило.

– А ведь получается лебедь, щука и рак, – сказал я. Если сцепка натянута как следует, толкач не работает. Выходит, передний паровоз его же еще и тащит вместе с вагонами. А если сцепка болтается, выходит, что всю работу делает толкач: двигает вперед и вагоны и головной паровоз. Так или иначе – один паровоз бьет баклуши.

– Зачем же тогда прицепляют толкач? – спросил Семенов. – И почему мы стояли на месте с одним паровозом, а с двумя пошли?

Мы ломали голову битый час и ничего хорошего не придумали. Старичок все читал газету. Только его очки сползли еще ниже.

– Послушай, Шурка, – сказал Семенов. – Если поезд опоясывает Землю, получается такая же история. Паровоз тащит вперед первый вагон и толкает впереди себя последний. Выходит, у передних вагонов он натягивает сцепку, а у задних ослабляет.

– У каких это задних, ведь задние у него впереди! – воскликнул я.

Тут старичок рассмеялся и поднял на нас серые веселые глаза.

– Так-так, мальчики. Еще немножко, и вы разгадаете, в чем тут дело.

– А вы объясните, – взмолился Семенов.

– Я ответов нипочем не говорю. Потому меня и прозвали профессором Головоломкой.

Он помолчал немного, потом усмехнулся.

– Когда я был мальчиком, мы учили латинский язык, – сказал он. – Иногда бывает очень трудно разобраться в латинской фразе. Один товарищ подарил мне «ключ». Это такие были тетрадки, где все переведено, совсем и думать не нужно. Как-то нам задали очень трудную письменную работу. Я потихоньку достаю свой «ключ» и переписываю все подряд. Вдруг около меня остановился учитель. Он протянул руку и вытащил у меня из-под парты «ключ». «Послушай, мальчик, – сказал он мне громко, так, чтобы слышал весь класс, – кто не хочет сам пошевелить мозгами, тому обязательно нужен такой «ключ». Он отдал мне «ключ» и пошел дальше. А я на всю жизнь запомнил это. Неужели вам, мальчики, нужен «ключ»?

Мы с Семеновым в один голос крикнули:

– Нет!

– Вот это хорошо, – сказал профессор Головоломка. – Когда вы решите эту задачу, напишите мне, вот вам мой летний адрес. Я отвечу вам, правильно ли вы решили, и обещаю прислать вам другую, еще потрудней. А как вернемся в Москву, приходите ко мне на Арбат. У меня каждый день есть свеженькие головоломки.

Он снял очки, положил их в коробочку и пожал нам руки, потому что на этой станции ему нужно было сходить. Подъем уже кончился, и толкач отцепили. Но мы, пока ехали, всю дорогу вспоминали этот толкач и нашего нового знакомого – профессора Головоломку.

О канарейках и хитром шофере

Возвратившись в Москву, мы решили побывать у профессора Головоломки.

Мы сдержали свое слово и отправились к нему в первый же выходной день

– Постой, – сказал вдруг Шурка, – а ты приготовил головоломку?

– Какую головоломку?

– Да ведь мы в письме обещали ему принести такую головоломку, которую ему нипочем не решить.

– А ты приготовил?

– Приготовил.

– Ну, и я приготовил. Значит, у нас будет их две!

Мы застали профессора Головоломку за очень странным занятием. К потолку были подвешены качели, обыкновенные детские качели. Наш старичок сидел на них, как маленький ребенок, держался за веревки и раскачивался. Ноги его не доставали до земли и смешно болтались в воздухе.

– Вот кстати пришли! – воскликнул Головоломка. – А то я так устал, все утро работал. Познакомьтесь, это моя внучка Альфа.

Только тут мы заметили, что в углу за пишущей машинкой сидит девочка, может, на год старше меня с Шуркой.

– Еще два слова, Альфа, – сказал Головоломка. – «Теперь я подтягиваю веревку к плечам, точка. Моя спина занимает положение позади от вертикальной линии АВ, запятая, а точка В, запятая, через которую проходила веревка, запятая, смещается в точку В¹, точка». На этом пока остановимся, Альфа. Помогите мне слезть, ребята, а то у меня так руки затекли, что не слушаются. Это не такой простой вопрос, как кажется: почему возможно раскачать качели, не дотрагиваясь ногами до земли. Ну, молодые друзья, вы обещали меня угостить сегодня головоломкой, не так ли?

– Лучше в другой раз, а то вы устали, – сказал Семенов.

– А разве ваша головоломка тоже с качелями? – спросил Головоломка, разглядывая водяной пузырь, натертый веревкой на ладони.

– Нет, моя с автомобилем, – сказал я.

– А моя с канарейками, – сказал Семенов.

– Ну, давайте.

– Представьте себе, что грузовой автомобиль… – начал я.

– Представьте себе, что вагон-весы… – начал Семенов.

– Ползет по пустыне… – продолжал я.

– Нагружен клетками с канарейками… – продолжал Семенов.

– Что за чепуха! – воскликнули Головоломка и Альфа.

– Ну, говори ты первый, – сказал я Семенову.

– Ладно. Представьте себе, что вагон-весы нагружен клетками с канарейками.

– Целый вагон канареек? – переспросила Альфа.

– Ну да. И вагон герметически закрыт.

– Тогда они задохнутся, – сказала Альфа.

Семенов смутился.

– Это не важно! Допустим, что не задохнутся, – ободрил его Головоломка.

– Так вот, если все канарейки сразу взлетят с шестков и станут летать по клеткам, изменится ли вес вагона?

– А почему он должен измениться? – спросила Альфа.

– Почему? Если тебе на нос сядет муха, давит она на твой нос или нет?

– Давить не давит, а так, щекочет.

Головоломка рассмеялся, даже очки снял.

– Ну вот, говори с тобой! – обиделся Семенов. – Я спрашиваю: давление она своим весом оказывает?

– О-оказывает, – неуверенно сказала Альфа.

– А если она взлетит в воздух, перестанет давить?

– Перестанет.

– Точно так же и канарейки!

Альфа переглянулась с Головоломкой. Старичок подмигнул ей.

– Значит, вес вагона изменится, – сказала Альфа. – Конечно, он легче станет, если канарейки взлетят.

– А ты забыла, что вагон закрыт герметически – наглухо? – спросил Головоломка.

– Ну и что же, что наглухо?

– Вот и подумай, – сказал Головоломка. – Канарейки-то остались в вагоне?

– Так ведь они в воздухе!

– А воздух где? В вагоне. А вагон заперт гер-ме-ти-чес-ки! Молодец, молодец, Семенов! Головоломка твоя хороша для Альфы. А мне подавайте орешек потверже. Ну-ка, что у тебя там случилось с автомобилем? – обернулся он ко мне.

«Неужто он и мою так быстро решит? – подумал я. И сказал условия задачи:

– Грузовой автомобиль ползет по пустыне. Справа, в двух километрах от его пути, параллельно тянется прямой, как струна, канал. Впереди грузовика, в одном километре от воды, стоит самолет, которому нужно подвезти горючее и воду. Надо свернуть к каналу, чтобы набрать запас воды. Шофер задумался: в какой точке канала брать воду, чтобы путь машины к воде и к самолету был кратчайшим?

Головоломка всегда, когда решал какую-нибудь задачу, рисовал ее. (Я тоже так делаю: нарисуешь, и сразу видно.) Он нарисовал рисунок.

Потом подумал минутку и улыбнулся.

– Нет, – говорит, – Шура, это слишком легко.

Провел одну только черточку, и я сразу увидел, что он уже решил мою головоломку.

Логическая задача

– Ладно! – сказал Головоломка. – Ну-ка, Шура, – кивнул он мне, – и ты, Толя, и ты, Альфа, идите сюда поближе. Сейчас мы устроим испытание.

Мы все подошли к нему. Он запустил руку в карман и вытащил два мелка.

– Вот, – говорит, – у меня тут два мелка – один белый, другой зеленый. Вы станете все друг к другу спиной, а я у каждого на лбу проведу черточку одним из этих мелков. Потом скомандую: раз, два, три! Вы сразу повернетесь лицом друг к дружке. Каждый посмотрит на двух других. Если он увидит на ком-нибудь зеленую полоску, он тотчас поднимет руку. А как только он смекнет, какого цвета полоска у него самого на лбу, тотчас опустит руку. Понятно?

– Понятно!

– Начали!

Головоломка нарисовал у каждого из нас на лбу по полоске, потом скомандовал:

– Раз, два, три!

Мы все повернулись друг к другу лицом. Я сейчас же поднял руку, потому что и у Семенова и у Альфы увидел по зеленой полоске. Они тоже сразу подняли руки; тогда я сейчас же опустил свою.

– Мой цвет зеленый! – сказал я.

– Как ты догадался? – спросил Головоломка.

– Очень просто. Прежде всего я увидел, что у Семенова и у Альфы по зеленой полоске. Я подумал: «Допустим, что у меня белая полоска. Тогда Семенов мгновенно опустит руку: он сразу догадается, что Альфа подняла руку, увидев зеленый цвет на нем. Но он не опустил – значит, не знает, из-за кого Альфа подняла руку: из-за меня или из-за него. Значит, у меня не белая полоска, а зеленая». Вот и все!

Головоломка так и всплеснул руками.

– Смотри ты, какой молодец! А ведь это очень трудная задача. Логическая задача! – воскликнул он.

– Логическая? – переспросил Семенов.

– А это что же такое значит – логическая? – спросила Альфа.

– Ну, задача на правильность рассуждения, – сказал Головоломка. – Логика – это наука о том, как думать.

– Так, по-моему, во всякой задаче нужно правильно думать, – сказал я.

– Верно. Но в некоторых задачах нужно знать еще арифметику, поэтому мы называем их арифметическими; если для того, чтобы решить задачу, нужно знать механику, мы назовем ее механической. А для задачи про мелки ничего не нужно знать, нужно только правильно думать. Поэтому в отличие от других мы называем такие задачи логическими.

– Тогда я тоже одну логическую знаю, – обрадовался Семенов.

– Говори, говори. Меня хлебом не корми, только дай мне такую! – сказал профессор Головоломка.

– Только, пожалуйста, чтобы ответ был сразу! – взмолилась Альфа.

– Ну что же, пускай будет сразу, – согласился Семенов.