Текст книги "Русский медведь. Царь"

Глава 4

12 октября 1705 года. Москва. Преображенское

Небольшая делегация китайцев вошла в большой зал Преображенского дворца.

Пять лет потребовалось русским дипломатам, набранным преимущественно из восточных народностей, состоящих на службе царя, чтобы укрепиться в Пекине. Да не просто так, а нащупать суть противоречий в обществе – людей, недовольных правлением Цин. Вежливая тактичность и обходительность вкупе с подарками и лестью усыпляла бдительность чиновников-маньчжуров, позволяя размещать агентов в этой большой и непростой стране.

И вот в Москву прибыли первые плоды этих усилий – тайная делегация от разных оппозиционных групп.

Прием шел в Малом дворце в Преображенском. Электрическое освещение. Принудительная вентиляция помещений с эрзац-климат-контролем: увлажнение, фильтрация и терморегуляция воздуха. Граммофон. Столовые приборы из нержавеющей стали. И прочие прелести цивилизации.

– Ваше величество, – аккуратно начал переходить к делу глава делегации, – а в чем заключаются ваши интересы?

– Исключительно в благих намерениях, друг мой. Мои люди докладывают, что маньчжуры самым варварским образом уничтожают вашу культуру, традиции, переписывают историю и творят прочие злокозненные вещи. А я очень трепетно отношусь к вашему наследию. Даже более того, «Путешествие на Запад»[46]46
  «Путешествие на Запад» – один из четырех классических романов китайской литературы. Приключение, пропитанное юмором и философским подтекстом. Главным действующим лицом является царь обезьян Сунь Укун.


[Закрыть] – одна из моих любимых книг.

– Все так, – скорбно кивнул китаец, – но в чем будет заключаться ваша помощь?

– В свержении маньчжуров.

– Вы серьезно?

– Да, – спокойно и невозмутимо произнес Петр. – Я начну войну против Императора Канси, вторгнувшись в Маньчжурию, где разобью восьмизнаменную армию.

– А дальше?

– Для того чтобы было дальше, я вас и пригласил. Понимаю, что вы не верите в реальность моей победы, поэтому не прошу поддержать мое вторжение восстанием. Это глупо и приведет только к лишним жертвам. Напротив, я хочу, чтобы вы создали иллюзию у Канси – уверенность в спокойствии и благости тылов. Дабы он смог направить против меня как можно больше войск.

– Вы странно говорите…

– Я уверен в своих силах, друзья мои, а потому желаю решить исход войны в одной битве. Не удивляйтесь. Мы здесь, в Европе, воюем намного чаще вашего и ожесточеннее. Три года назад я выиграл два серьезных сражения. В первой битве, командуя двадцатью пятью тысячами войск, я разгромил сто тысяч. Во второй, имея только двадцать, нанес сокрушительное поражение ста пятидесяти. Итогом той войны стало очень серьезное увеличение земли. О том вы сможете узнать, расспросив моих солдат и генералов, что в ней участвовали.

– Невероятно… – покачал головой ученый, сопровождающий делегацию.

– Но то было три года назад. Уже сейчас мои войска перевооружаются еще более могущественным оружием, оттачивая тактику на основании полученных уроков. Ведь умные люди учатся не только на своих ошибках, но и на победах, которые никогда не бывают идеальными. Если, конечно, им не застилает разум гордыня.

– А что вы хотите за свою помощь? – осторожно поинтересовался ученый.

– Маньчжурию.

– Хорошо, ваше величество, – покладисто склонил голову глава делегации после нескольких минут молчания, – мы подумаем над вашим предложением.

Вечером того же дня

– Что же на самом деле хотел этот варвар?

– Если бы я знал… – покачал головой ученый. – Земля ему, очевидно, нужна. Севернее Маньчжурии очень плохие урожаи. Но, имея силу для уничтожения армии восьми знамен, он мог бы и с Императором мир подписать. Уверен, что тот не стал бы сильно упрямиться перед лицом такого могущества. Значит, здесь что-то еще…

– Но что делать нам?

– Пусть тигры дерутся[47]47
  Здесь отсылка к старой китайской мудрости о том, что китайцы, как мудрая обезьяна, сидят на ветке и наблюдают за тем, как два тигра дерутся, чтобы избежать опасной схватки и воспользоваться плодами победы.


[Закрыть], – пожал плечами ученый. – Разве мы можем им помешать в этом?

– Не тигры.

– Что?

– Вы видели знамя этого варвара? Там изображен медведь. Неуклюжий, смешной, но он намного опаснее тигра.

– Поживем – посмотрим. По крайней мере, у меня пока нет никакой уверенности в том, что этот русский… хм… медведь сможет сломать хребет маньчжурскому тигру. А если сможет, то я не считаю большой потерей желанные им земли. Вполне достойная плата за помощь. Но пускай сначала покажет себя…

В то же время, в кабинете Петра

– Слушай, – задумчиво поигрывая небольшим кинжалом, спросила Анна, – а зачем ты вообще беседовал с этими… хм… клоунами? За ними ведь нет никакой силы. Так… пламенные самоубийцы. Ты надеешься с ними заключить какой-то договор? Кто его станет выполнять?

– Милая, ну какой договор? Признаться, меня до сих пор жаба душит из-за того, что я их за свой счет прокачу вокруг света.

– Тогда зачем все это? Поясни, я не понимаю.

– Дело в том, что как таковых китайцев нет. Есть ряд народностей, проживающих на территории Китая. Их основа – этнос хань. Но даже у него масса вариаций, сильно отличающихся по диалекту. Иногда настолько сильно, что они друг друга понять не могут. Вроде как француз и итальянец. Речь немного похожа и буквы используют одинаковые, однако не понимают. И, как следствие, вариативна их культура. То есть в них больше различий, чем общего. Конечно, есть какие-то общие стержни, но… они слабы и малочисленны. В своей вековой истории Китай не раз распадался на множество государств. Даже центральное его ядро, не говоря уже об окраинах. Сплоченности в них нету совершенно. Пока нету. Император Канси пытается централизовать свои владения. Силой.

– Погоди-ка… – задумчиво потерла подбородок Анна. – Ты хочешь забрать эту силу?

– Именно. В будущем правление Канси назовут Золотым веком Китая, но там все не так гладко. У него очень шаткое положение, так как он стремится привлечь на свою сторону как можно больше сторонников. Из-за чего ему пришлось отойти от исконных традиций и привилегий маньчжуров и дать шанс хань, которые составляют основную массу населения его государства. Что вызывает брожения и недовольство среди маньчжурской знати. Но пока его власть держится на военном успехе – они покорны. Воины никогда не отвернутся от победоносного лидера, даже если он творит лютое беззаконие.

– А хань? Он ведь дал им шанс.

– Только им этого мало. Они желают вернуть прошлое не отрывками, а целиком. Да и терпеть рядом с собой этих варваров, против которых столько сражались, могут с трудом.

– Тогда получается, что ты делаешь доброе дело… – хмыкнула герцогиня, пожав плечами. – Но на тебя это не похоже.

– Благими намерениями, как известно, выстлана дорога в ад, – злобно усмехнулся царь.

– И что конкретно ты задумал?

– Их беда в том, что маньчжуры захватили Китай силой и пытаются удержать вместе путем насаждения идеологии из-под палки. Причем не скрывая этого. У таких систем имеется извечное слабое место. Точнее, два. Во-первых, сильный лидер, опирающийся на репрессивный аппарат… Это и преимущество, и недостаток. Ибо достаточно разрушить эту связку, как все пойдет прахом. Во-вторых, отсутствие осознанного желания широких масс следовать путем, что указал их лидер. То есть схема пастуха и стада баранов. Убери пастуха – бараны разбегутся.

– А у тебя разве не так?

– Отнюдь. Я выстраиваю систему взаимовыгодных отношений в обществе. Когда правильно поступать выгодно. Это ключевой момент. Может быть выгода и не финансовая, но социальная или еще какая. Но она есть совершенно точно. А насилие, которое я все-таки применяю, изредка и очень избирательно, не носит больших масштабов. Вспомни пленных, захваченных в 1702 году. Я их мог гноить в концентрационных лагерях или вообще перебить, пустив как сырье в селитряные ямы. Но не стал так поступать. Зато сейчас они честно и добровольно трудятся. Даже после того, как война закончилась и я предложил всем, кто пожелает, вернуться домой. Не ушел никто. Все знают, ради чего они прикладывают усилия. Их не нужно заставлять и охранять. Они сами идут к желанной цели, зная, что отличники производства будут первыми распределяться на самые лучшие участки. А у Цин все не так. Совсем не так.

– Про твой подход я соглашусь… но Цин. Они для меня темный лес. Что же должно получиться, когда ты лишишь их лидера… хм… репрессивного аппарата?

– Он потеряет власть. В считаные дни, если не часы. Скорее всего, погибнет. После чего империя начнет сыпаться на осколки буквально на глазах. Именно поэтому я и беседовал со столь разными людьми. Чем больше народа узнает о предстоящей войне, тем лучше. Кто-то поверит в мой успех, кто-то нет. Однако… люди будут готовиться. Региональная знать станет прикидывать для себя удобные варианты. Наводить мостики с отрядами зеленого знамени… то есть со старыми войсками империи Мин. Каждый более-менее влиятельный чиновник или командир начнет думать, что у него появился шанс. Ведь в Китае сейчас нет сильных лидеров. Как и законного правительства, ведь Цин и маньчжуров таковыми хань не считают.

– Хм… чем-то похоже на яблоко раздора.

– Своего рода, – усмехнулся Петр. – Я просто дам людям свободу. Кто же виноват в том, что они к ней не готовы?

– А твои люди? У тебя ведь там дипломатическая миссия. Что станется с ней? – лукаво улыбнувшись, поинтересовалась Анна.

– Они уже покинули Пекин, – улыбнулся Петр. – Официальная версия отбытия – плохое самочувствие посла. Он желает перед смертью повидать родичей. Мне уже отписались, что Император все понял и отпустил их с миром. Кроме того, пока они там и не нужны. Сеть осведомителей создана и отлично управляется из Софии-на-Сахалине. Про сестру мне не стоит забывать… и ее амбиции. Им тоже нужно подбрасывать косточки.

Глава 5

2 декабря 1705 года. Лондон

– Ваше величество! – встревоженно произнес Роберт Харли[48]48
  Роберт Харли (1661–1724) – с 18 мая 1704 по 13 февраля 1708 года занимал пост государственного секретаря по северным землям.


[Закрыть]. – Измена! Измена, ваше величество!

– Что случилось? – устало спросила королева Анна[49]49
  Анна Стюарт (1665–1714) – королева Англии и Шотландии с 1702 года. В нашей истории смогла объединить Англию и Шотландию в Великобританию. Не смогла оставить ни одного наследника, хотя у нее было 17 беременностей, из которых 12 раз ребенок рождался мертвым или случался выкидыш, в остальных случаях умирали очень быстро (до двух лет). К указанному времени она уже была тяжелобольная и истощенная.


[Закрыть].

– Джеймс! Этот чертов католик смог пробраться в Шотландию!

– И что с того?

– Ваше величество, его короновали как Якова VIII.

– Короновали? Наглец…

– Он собирает армию.

– Вы же мне не так давно рассказывали, что Шотландия совершенно истощена долгами, – удивленно повела бровью королева.

– У них есть деньги. Теперь есть.

– Откуда?

– Это пока неизвестно, но… он не только оплачивает долги Шотландии, но и приобрел для армии новое оружие. Фузеи, пушки.

– Вы полагаете, он попытается захватить Лондон?

– Не знаю, ваше величество, но исключать этого не стал бы.

– Хорошо, тогда распорядитесь собирать войска по гарнизонам. Их должно хватить. Отзывать графа Мальборо из Испанских Нидерландов не стоит. Я уверена, что мы и сами справимся с этими бунтовщиками.

– И ополчение.

– Вы думаете?

– Оно не станет лишним.

– Но оно стоит денег. Постарайтесь обойтись гарнизонными войсками, которым мы и так платим. Эта война с Испанией очень разорительна. Вы же знаете – все наши силы направлены на восстановление флота. Каждое пенни на счету. Не нужно лишних трат.

– Но кто дал этому смутьяну денег?

– Как разобьете его армию… хм… банду, узнаете. Вряд ли это сейчас имеет какое-то значение.

– Мне стало известно, что недавно в Москву ездила делегация Дугласов.

– И что с того? До того туда ездил Росс. Наверное, хотел тоже пригласить на поселение. Ничего страшного в этом нет. Даже хорошо. Чем меньше этих дикарей здесь, на острове, тем лучше для нас. Ведь уезжают самые дурные и буйные. Это все?

– Все, ваше величество, – поклонился Роберт Харли.

– Вот и славно. А теперь ступайте, займитесь делами. А мне нужно отдохнуть…

– Конечно, ваше величество, – еще раз поклонился Роберт Харли и покинул покои королевы.

Глава 6

12 марта 1706 года. Англия. Окрестности Престона

Яков Брюс[50]50
  Имеется в виду сподвижник Петра, как в нашей истории, так и в этой. Масон и «чернокнижник». Получил военное образование в России. Прибыл в Шотландию в качестве военного советника.


[Закрыть] немного нервничал. Ему предстоял первый бой в роли командующего.

Тишина.

Злобная и изматывающая. Лишь легкие обрывки тумана ползут по полю.

– Господин генерал, – козырнул адъютант, прибывший с ним из России, – войска построены.

– Хорошо… – несколько неуверенно кивнул Яков.

Вторгнувшись в Англию с двадцатью тысячами пехоты, он не рассчитывал на столь скорую реакцию Лондона. И вот теперь он стоял напротив пятнадцати тысяч англичан в полном душевном смятении. Он боялся, жутко боялся, что не справится. И от того еще сильнее переживал, теряя концентрацию.

Но вот англичане, не спеша развернув линию, начали продвигаться под барабанную дробь и звуки флейт. Красиво. Можно даже сказать – изысканно, ибо английская школа издревле славилась этой клоунадой, «как любил выражаться Петр Алексеевич. Эх… мне бы его уверенность…».

– Господин генерал! – в очередной раз закричал Брюсу на ухо командир артиллерии.

– А? Да, слушаю вас, – словно очнулся тот ото сна.

– Прикажете начинать обстрел?

– Извольте, – кивнул Яков, немного оживляясь.

Не прошло и минуты, как батареи единственного редута окутались дымами, а по едва подсохшему, но все еще влажному полю попытались пуститься в пляс ядра. Безрезультатно. Потом еще раз. И еще. И все так же бесполезно.

– Передайте полковнику, – чуть наклонившись к адъютанту, произнес Яков, – чтобы не жег даром порох. Пускай заряжает картечь и ждет.

– Слушаюсь! – козырнул адъютант и ускакал на редут.

Шаг за шагом, тщательно держа строй и порядок, продвигалась английская пехота в своих традиционных красных камзолах.

Яков Брюс окинул взглядом свои позиции. Четыре батальона в колоннах стоят в тылу. Это резерв. Да три батареи по центру в наспех сооруженном редуте под прикрытием пары батальонов пехоты. Остальные же поделены поровну и развернуты во фронт на флангах от редута.

Бах! Бабах! Бах! Захлебнулись залпом пушки, разрядившись картечью по англичанам. Это противник прошел отметку в триста метров. И тут же засуетилась прислуга, баня стволы и готовя новые заряды.

Но не прошло и двух минут, как пехота окуталась клубами дыма, дав массированный залп. Казалось бы, фузеи – гладкоствольные ружья, с которых далее чем на пятьдесят-семьдесят метров не стреляют. Но Яков привез своим сородичам идею пули Нейслера[51]51
  Пуля Нейслера – полусферическая пуля с расширяющейся «юбкой», дающей возможность дальше и точнее бить как из гладкоствольного ружья, так и из нарезного штуцера, значительно ускоряя заряжание последнего.


[Закрыть], так успешно применяемую в России на заре становления ее новых войск. А ими и на двести метров по плотным порядкам можно бить.

Так и зарядилось. Шотландские стрелки и артиллеристы били на пределе своих возможностей, стараясь выпустить в англичан как можно больше пуль и картечи. И это приносило свои несомненные плоды, но… дело в том, что по гарнизонам внутри страны обычно стояли ветераны, повидавшие не одну кампанию и лишь по состоянию здоровья или возраста непригодные для строевой службы. Но стойкости и выучки им не занимать. Поэтому английская пехота продолжала упорно идти вперед. Даже несмотря на совершенно чудовищные по тем временам потери от огня.

Яков до боли сжал руку на эфесе шпаги, видя, как неумолимо накатывает красная волна мундиров на его сородичей. Еще немного. Еще. Еще. Короткий рывок, и началась рукопашная свалка по всему фронту. Даже батареи оказались вынуждены замолчать.

Англичане имели вдвое меньше солдат, но их выучка и напор вынуждали шотландцев отступать шаг за шагом, оставляя редут с артиллерией без прикрытия. Шаг. Еще один. Еще. И…

– Полковник, – небрежно обратился Брюс к начальнику резерва. – Видите этот просвет между шеренгами? – указал Яков на центр. – Атакуйте решительным напором.

– Слушаюсь, мой генерал, – козырнул полковник и бросился чуть ли не бегом исполнять этот приказ. Очень уж больно ему было видеть, как гибнут сородичи.

И колонны ударили. Мощно и решительно. Не так чтобы и много – по два батальона на фланг. Но этого хватило. Изможденная английская пехота запаниковала. Ведь у любой прочности имеется предел. Так и тут. Побросав фузеи и шпаги, они бросились кто куда. А на позициях, оценив обстановку, просто ретировались, не доводя до греха. Правда, бегом и не отвлекаясь на ценное имущество… и в том числе обоз.

Битва при Престоне была выиграна Шотландией.

Спустя два дня. Лондон

– …Отзывайте графа Мальборо, – скривив губы, бросила королева.

И не зря. Она как будто предвидела, что их северные соседи, пользуясь обстоятельствами, станут мстить за все обиды. Так и получилось.

Узнав о победе под Престоном, кланы стали не только выполнять просьбу короля и формировать маршевые роты пополнения, но и снаряжать свои собственные отряды для грабежа. И уже через пару недель север Англии погрузился в мрачный сумрак тотального террора и разбоя. Насиловалось все, что можно было насиловать. Редкая женщина уходила без своей порции «солдатской любви». Погромы и ограбления шли нескончаемым потоком. Церкви, усадьбы, даже крестьянские лачуги. И кровь… да, она лилась рекой.

Поэтому народ повалил толпами, бросая все, что нажито непосильным трудом. Дороги южной Англии оказались заполнены беженцами, как и города, из-за чего затруднилось управление и снабжение. Начался голод. Беспорядки. И разбой. Ведь простым обывателям нужно было как-то выживать.

Война явила свой ужасный лик, радуя лишь одним – массовой беременностью, которая совершенно неизбежна в таких ситуациях.

Глава 7

29 апреля 1706 года. Англия. Окрестности Банбери

Шотландская армия не стремилась к Лондону. Напротив, пользуясь слабостью англичан, она развернулась вширь и ударно «экспроприировала экспроприаторов», то есть тщательно и методично разграбляла все, до чего только могла дотянуться. Ну и, конечно, разрушала храмы протестантов.

Именно это обстоятельство объясняло то, что за полтора месяца она продвинулась всего на две сотни километров, хотя в обычных обстоятельствах их можно было бы преодолеть за одну, максимум две недели.

Андрей Броневой стоял на небольшом пригорке со своим фотоаппаратом и с легким предвкушением готовился снимать. Рядом суетились помощники. Фотоотчет о битве при Престоне оказался просто замечательным. Но тут, под Банбери, решалась судьба Англии. И это понимали все. Поэтому драка ожидалась очень серьезная. Королева, парламент и все более-менее влиятельные лорды сделали все для того, чтобы остановить «еретиков». И теперь отсюда были хорошо видны не только закаленные в сражениях с французами войска, но и даже «коробки» ополчения. Лондон собрал все, до чего смог дотянуться. Шестьдесят две тысячи «штыков»! Очень солидная армия по меркам здешних мест.

Войска генерала Брюса тоже подросли за счет маршевых подкреплений, которые подходили от короля и королевы, особенно королевы, взявшей все дела в свои руки буквально с первых дней. Поэтому Яков смог подойти к этой битве, имея тридцать тысяч единообразно вооруженной пехоты и четыре тысячи драгун, укомплектованных из мелких аристократов и просто состоятельных людей. Мало, очень мало. Но выбора у генерала не было. Ему нужно было выигрывать. Любой ценой.

Ну вот, началось.

Почти двукратное численное превосходство англичан ставило шотландцев в очень неудобное положение. Теоретически. И Яков Брюс это прекрасно понимал, поэтому решил наступать. Как это ни парадоксально. Он не верил в то, что его войска выдержат продолжительный натиск, ибо там, под Престоном, они едва не побежали от меньших сил.

И ровные, аккуратные батальонные колонны шотландцев двинулись на развернутые в шеренги войска противника. Мерный шаг. Крепкий строй. Последнее было неудивительно. Многие бойцы совсем новички, а потому откровенно боялись… и инстинктивно жались в кучу. Колонна давала им ощущение некой защищенности. Даже несмотря на то тут, то там прыгающие по полю ядра.

Яков же сидел верхом на коне и с замиранием сердца смотрел за происходящим. Ведь шло попирание основ линейной тактики согласно наставлениям Петра. Не имея возможности быть сильнее везде, он решил смять фланг и вызвать панику, повторив ключевой момент Престона. Для чего и придержал драгун в резерве.

К счастью, английские артиллеристы стреляли не очень быстро, выдавая едва ли по выстрелу в минуту. Но и этот огонь сильно терзал шотландские батальоны: ядра, влетавшие в колонны, проделывали натуральные просеки. Что вызывало жуткую смесь смертельного страха и лютой ненависти у солдат. Уже через пару минут наступления большинство из них просто мечтало добраться до англичан и растерзать их…

Правый фланг шел уступом. Здесь батальоны выступали на триста метров вперед. Причем подпирались второй линией колонн, которым надлежало качественно усилить натиск.

– Это ужасно! – не выдержал командир резерва. – Такой огонь!

– Они справятся… – тихо ответил Яков.

– Вы думаете? Но такие потери!

– Другой армии у нас нет. Или справятся они, или Шотландия навсегда канет в Лету. Навечно. Ибо англичане нам не простят того разорения, что мы им учинили.

– Но Петр! Он нам поможет!

– Если успеет… – покачал головой Яков. – Поверьте, сэр, у него и без нас немало проблем.

Лишь спустя долгих две минуты правый фланг с диким, нечеловеческим ревом бросился в рывок и врубился в хлипкие линии стрелковых построений. Именно в тот момент, когда от первых батальонов остались жалкие огрызки.

Фронт был прорван настолько легко, что Яков даже удивился. Все-таки напор колонны не сдержать жидким шеренгам. Не зря Суворов применял этот прием.

Ситуация стала критической. Ударная группа шотландской пехоты опрокинула английский фланг, от чего весь фронт заходил волнами. И, видя это, граф Мальборо приказал атаковать своим драгунам. Все восемь тысяч «сабель».

Но шотландские батальоны успели построить каре. И если первые два вышли слишком хлипкие, а потому оказались смяты драгунами, то остальные отработали как надо. Устояв и рассеяв вражескую кавалерию. Командиры эскадронов попытались отвести своих ребят, перестроиться и ударить снова, но этим планам не суждено было сбыться. Так как именно в этот момент рассеянную кашу всадников атаковал плотный конный строй шотландцев. Да, их было значительно меньше, но они взяли разгон и были правильно построены.

Этот контрудар оказался решающим, окончательно обрушив фланг английского построения. И оно побежало. А шотландские драгуны устремились на вражеские батареи.

– Победа! – взревел не своим голосом адъютант прямо над ухом генерала.

– Джеймс, скачите к полковнику Роберту Дугласу, – Яков Брюс указал в сторону драгун, – и передайте мой запрет преследовать противника. Пусть занимает обоз и обеспечивает охранение. Нельзя допустить его разграбление, поджог или еще какое повреждение.

– Слушаюсь! – радостно крикнул адъютант и галопом унесся в ту сторону, где бушевала шотландская кавалерия.

А Яков устало потер лицо.

Битва выиграна. Чисто. Никто не упрекнет его в подлости. Но он положил здесь четверть своих бойцов. Да еще столько же ранено. Страшная победа. Жуткая победа.

– Вы переживаете, друг мой? – обратился к нему архиепископ Сент-Эндрюса и Эдинбурга Томас Николсон, сопровождавший армию в походе.

– Да, падре. Это все ужасно… Сколько людей погибло, – покачал головой Яков.

– Но вы выиграли войну. Защитили веру и дали свободу своей родине.

– Вы думаете?

– Конечно. Два совершенных разгрома подряд очень показательны. Здесь англичане выставили все, что смогли собрать. И мы их разбили, с Божьей помощью. До Лондона рукой подать. Неделя перехода.

– Они могут попытаться собрать новое ополчение.

– Могут, но вы думаете, они станут испытывать судьбу снова? Я уверен, друг мой, что они постараются договориться и прекратить эту войну. По крайней мере, на какое-то время. Ведь их флот разбит, а французы вполне в силах высадить десант. И я очень сильно сомневаюсь, что их радуют подобные перспективы. Выше нос! Эти жертвы были не напрасны. Вы выиграли эту войну…

Внимательный читатель задастся вопросом, как закаленные в боях английские войска смогли проиграть совершенно посредственным шотландцам? Да, у тех были пули Нейслера, которые позволяли при той же скорострельности бить раза в два дальше из обычных фузей. Но это весьма несущественное преимущество, да и сработать оно может только в обороне. Тем более в битве при Банбери англичане имели двукратное численное превосходство. Чудеса? Авторский произвол?

На самом деле нет. Ларчик открывается очень просто. Настолько, что это действительно кажется чем-то невероятным. Дело в том, что в те годы господствовала линейная тактика пехоты. Ее особенность заключается в стремлении максимально развернуть строй, добившись наибольшего количества «стволов», работающих по противнику одновременно. В итоге вся армия может вытягиваться в несколько шеренг малой глубины и большой ширины. Смешно сказать – глубина фронта может оказаться совершенно ничтожной, составляя два-три человека. При таком построении очень удобно давать залпы по наступающему противнику. Но… сила построения оборачивается его слабостью.

В свое время эту слабость открыл Александр Васильевич Суворов, изучая историю войн от античности до его современности. Именно там, в былых сражениях, он и наткнулся на идею, которую в XIV–XV веках с успехом применяли швейцарцы, наводившие ужас на всю Европу. Знаменитая швейцарская пехота не знала поражений почти столетие! А все потому, что догадалась атаковать колоннами. Их преимущества были очевидны. Неорганизованной рыцарской кавалерии они были не по зубам из-за слишком плотного порядка. А жидкие шеренги пехоты, которые их время от времени встречали, они прорывали легко и просто. Как камень прорывает лист бумаги.

В истории нередко случаются цикличные явления, и это одно из них. Замечательное ноу-хау, позволившее в свое время Александру Васильевичу Суворову выиграть все сражения и войти в историю единственным полководцем, которого так никто и не смог победить. И в нашем случае Яков Брюс применял именно эту тактику по совету Петра… Точнее, даже не по совету, а по наущению. Ибо именно он и натаскивал ее применять своих будущих полководцев, но не изолированно, а как один из инструментов. Ведь универсальных решений не бывает…

Спустя двое суток. Лондон. Парламент

– Джентльмены… граф Мальборо разбит, – бросил вошедший полковник со свежей повязкой на голове. Такую фривольность простой полковник мог позволить себе только потому, что относился к высшей аристократии по рождению и лишь по малости лет носил невысокие чины.

– Что?! – прокатилось по залу.

– Да, джентльмены, войска Якова Брюса продолжают наступать на Лондон.

– А где сам граф? – спросил кто-то из лордов.

– Пленен. Вся артиллерия досталась врагу. Я постарался организовать беспорядочно отступающие части, но смог собрать всего полторы тысячи. Люди разбегались в разные стороны. Мало кто уходил к Лондону.

– Катастрофа… – тихо ахнул лорд-казначей. – Это катастрофа.

– А что хотят эти шотландцы? – поинтересовался кто-то из зала.

– Какая разница? – тихо покачал головой лорд-казначей. – Прежде чем озвучить свои желания, они разграбят Лондон, так же как и большую часть Англии.

– У них большие потери, – отметил полковник. – Вряд ли они желают продолжать войну.

– Вы считаете, мы можем договориться?

– Мы должны попробовать. Или, быть может, джентльмены забыли о том, что одна из причин войны – упрек в адрес парламента и королевы о том, что мы нарочно подставили Шотландию под разорение в прожекте той колонии. А учитывая, что они даже обычных англиканских священников вешают на вязах, то вряд ли у нас есть шанс избежать гибели. А не только лишь ограбления.

– А что скажет королева?

– Какая разница, что она скажет? – усмехнулся лорд-казначей. – Или она может родить нам войско? Как и всех своих наследников… Гнилая утроба! – произнес он и зло сплюнул на пол. – Война проиграна, джентльмены. И нам остается только одно – завершить ее с минимальным ущербом.