Текст книги "Игра на понижение"

– Пожалуй. Только не надо лишний раз повторять идиотские сказочки про демократию. Помните, что вы не только гражданин, но и бизнесмен.

– Да я помню, – отмахнулся директор. – Дело в том, что мы, открывая новые технологии, закрываем старые. Применительно к нашему случаю… Появились у нас роботы – объявляем боевые действия с использованием живых людей устаревшими и достойными порицания. А в перспективе и преступными. И все – рынок наш. Все остальные тратят деньги на закупки и попытки разработать свою версию того, что у нас уже есть. А когда разработают – у нас будет уже что-то новое. И им приходится либо приглашать для решения новых проблем нас, либо выглядеть виноватыми перед мировым сообществом. И это сообщество может решить навести у вас порядок. Для чего опять же обратится к нам.

Директор незаметно опустил руку в карман, нащупывая там стеклянную палочку универсального анализатора. С этих помешанных на шпионаже исламских дикарей вполне станется добавить в напиток или в воздух, которым он дышит, какое-нибудь развязывающее язык средство.

– Но одни роботы воевать не могут, – осторожно заметил губернатор. – Люди все равно нужны.

– Сейчас не могут. А завтра кто знает. Между прочим, это называется «гуманизм».

– Тогда почему бы вам не объявить устаревшим огнестрельное оружие, к примеру? Останутся только нелетальные виды, электромагнитные излучатели, или тазеры. Разумеется, их «нелетальность» достаточно условна и отключается какой-нибудь кнопкой, но пули-то убивают точно! Поэтому за каждый выстрел все в мире будут перед вами виноваты.

Анализатор наконец нашелся, но никак не хотел включаться.

– Браво, господин Джафари. Вы ухватываете самую суть. Помните, как было с автомобильной промышленностью? Как только китайцы освоили выпуск автомашин, мы тут же ужесточили экологические нормы. Мол, ваша тачка дымит, а наша пахнет розами. И узкоглазые несколько лет корячились, переделывая свои тачки под розы. Переделали – а мы им: в розовой отдушке найдены канцерогенные вещества, поэтому мы переходим на незабудки. Наша сила не столько в технике, сколько в том, что мы устанавливаем правила, по которым живут все. И меняем их, когда нам это выгодно.

Анализатор в кармане наконец включился.

Еще минута, – подумал директор, – и я смогу точно понять, чего это я так разболтался.

– Не стоит теребить вашу игрушку, господин Бартон, – вдруг как бы вскользь заметил губернатор. – У нас не принято травить гостей. Средневековая религия и мораль имеют и свои плюсы.

26 апреля 2074 года.
Женева, Дворец наций

Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Аминахтун Карим Стаффанссон в волнении вышагивала по маленькому кабинету. Ей предстояло принять решение, без сомнения, наиболее важное в ее жизни. Спустя минуту раздался мелодичный сигнал вызова. Генеральный секретарь одернула сари, последний раз заглянув в зеркало, поправила седеющую прядь в безупречной укладке и со вздохом шагнула к услужливо распахнувшимся дверям.

Они поднялись ей навстречу. Глава космического комитета ООН Михаэль Либаль был подчеркнуто аккуратен и благообразен. Ни дать ни взять – сельский доктор конца XIX века в каком-нибудь немецком захолустье. Аминахтун Карим готова была поклясться, что даже часы у него золотые, на цепочке и в жилетном кармане. В неписаной табели о рангах международной организации он был вторым человеком. Все помнили, что Объединенные Нации сохранили свое влияние только потому, что выступили координатором Международного лунного проекта, который когда-нибудь должен был дать человечеству море энергии, позволив дотянуться до насыщенных гелием-3 атмосфер планет-гигантов, вместо того чтобы с большими трудами и затратами выцарапывать последний из лунного грунта.

Леопольд Кунео выглядел и вел себя совершенно противоположным образом. Сейчас на нем был костюм классический и строгий по покрою, но такого радикально-красного цвета, что хотелось немедленно отвернуться. Глаза главы комитета по подготовке Контакта были подведены золотой краской в древнеегипетском стиле, а на голове присутствовало нечто, что даже прической назвать было затруднительно. В Организации он считался человеком номер три, а повод, по которому они сегодня собрались, несомненно, выводил его на первое место.

Над головами приглашенных мигал в воздухе голографический восклицательный знак – указание на информационную безопасность помещения.

– Я так понимаю, господа, с документами вы уже ознакомились, – произнесла госпожа Генеральный секретарь, делая одновременно мужчинам знак садиться. – Мы знаем, что кутриттер обнаружен и в настоящее время находится в распоряжении Международной администрации на лунной базе «Армстронг». Там произошла некрасивая история с подстроенной катастрофой и убийствами. Нам надо постараться, чтобы ничего подобного не повторилось.

– Для начала неплохо бы развеять все сомнения в этом, – пробубнил Либаль. – Не дай бог это очередная мистификация. Что-то в этом роде уже было, как я помню.

– Не в этот раз, – покачал головой непривычно серьезный Кунео. – Найденный… объект целиком и полностью соответствует всем параметрам, указанным в обращении Почтальонов. Масса, альбедо, размеры, абсолютная прочность – все совпадает. Словом, это именно то, что они хотели нам передать.

– Господа, соберитесь, – строго напомнила женщина. – Думаю, что ни у кого не возникает сомнения в том, что этот артефакт, является он кутриттером или нет, должен оставаться в руках ООН. Вся дальнейшая работа с ним должна проходить под нашим контролем. Вопрос: где именно и как это осуществить?

После того как ООН в своем прежнем виде не смогла предотвратить конфликты сороковых годов, многие посчитали Организацию лишенной смысла. Лет десять она влачила жалкое существование на обочине мировой политики, становясь не более чем клубом по интересам, когда произошел Первый Контакт. После посещения Солнечной системы инопланетным зондом организация, которая могла бы представлять собой все человечество, неожиданно оказалась вновь востребованной. Беда в том, что у ООН к тому времени появились конкуренты. Правительство Североамериканского союза стряхнуло пыль с идеи давно почившей «Лиги демократий» и, слегка подретушировав, выдвинуло идею «мирового правительства» в пику «обанкротившейся и погрязшей в коррупции ООН». Миру грозил очередной виток противостояния наднациональных организаций, и хорошо, если только дипломатического. В этот момент тогдашний Генеральный секретарь Боливар Руэда сделал дальновидный ход, который и подарил Организации вторую жизнь. Он выступил с предложением передать под контроль ООН проект добычи лунного гелия-3 и сумел превратить обычную, в общем-то, коммерческую идею в величественный Международный лунный проект. Это потребовало реформы ООН, причем настолько радикальной, что многие были напрочь не готовы признать новую ООН преемницей старой и даже называли ее ООН-2.

Реформы и в самом деле были масштабны и отнюдь не ограничивались переездом штаб-квартиры из Нью-Йорка в Женеву, как это утверждал сам Руэда. В борьбе с «мировым правительством», которое, по сути, было трансформацией государственных органов с переходом их на международный уровень, Руэда превратил Организацию в подобие транснациональной корпорации, имеющей интересы, отличные от интересов стран-основателей, владеющей собственностью и ведущей деятельность, зачастую весьма отличную от прописанной в уставе. Это дало громадные бонусы, поскольку Организация аккумулировала в своих руках все ресурсы, выделяемые мировыми державами на деятельность в рамках Лунного проекта, и расходовала их, исходя из собственных понятий о целесообразности, не тратя время и силы на многочисленные согласования. Но это же имело и негативные последствия, когда страны-участники начинали чувствовать, что их оттирают от важнейших решений в мировом масштабе.

– Ну, вариантов я вижу только два, – осторожно заметил Либаль. – Либо мы везем этот артефакт на Землю, либо исследуем его на Луне. Напомню, что на базе «Циолковский» до сих пор законсервированы помещения и аппаратура для работы с инопланетными образцами. Я бы предпочел исследовать артефакт там.

– Понятно. Лео?

Кунео несколько секунд молчал, почесывая переносицу. Генеральный секретарь почувствовала, как от мужчины начал распространяться пряный аромат – дорогие мужские духи с нейроэффектом подчеркивали его эмоциональное состояние.

– Я бы предпочел работать с кутриттером на Земле, – наконец сказал он. – То старье, которое законсервировано на «Циолковском», сейчас ничего кроме смеха не вызывает, то есть все оборудование придется создавать заново. На Луне нет хороших лабораторий, только производственный комплекс. И ждать по две недели, пока какую-нибудь понадобившуюся мелочь привезут с Земли с очередным паромом, смерти подобно. Кроме того, надеюсь, все понимают, что сохранить нашу находку в тайне не удастся? Не все необходимые нам специалисты работают по контракту с ООН, понадобится привлекать массу новых людей. Одно дело доставить их в любую из земных лабораторий, и совсем другое – на Луну.

– Туристов же возим, – буркнул глава космического комитета. – Я бы предложил работать с этой штукой дистанционно. Пусть кутриттер останется на Луне, под надзором немногочисленного квалифицированного персонала, а ученые с Земли подсказывают, что с ним делать. Поймите меня правильно, мы ведь пока не знаем, что это такое. Вдруг этот ваш кутриттер… бомба? Или контейнер с инопланетным вирусом? Мы слишком мало знаем о Почтальонах, чтобы вот так запросто доверять им. А на «Циолковском» есть все условия для создания полноценной биологической изоляции.

– Не думал, что вы увлекаетесь комиксами, – хмыкнул Кунео. – Если бы Почтальоны хотели нам навредить, у них были все возможности сбросить свое устройство сразу на Землю.

– Господа, не спорьте, – попросила Генеральный секретарь. – С Луны сообщают, что артефакт полностью биологически инертен. Если даже он был загрязнен инопланетной микрофлорой изначально, четверть века лунных условий надежно его стерилизовали. Кроме того, нам достаточно просто создать соответствующие условия на Земле, к примеру, на Дейвисе[13]13
  Дейвис – антарктическая научная станция (68°35’ ю.ш. 77°58’ в.д.).


[Закрыть], в Антарктиде. Я говорю об иной проблеме. Лео совершенно правильно отметил, что держать в тайне факт нахождения кутриттера не удастся, тем более что об этом известно как минимум десятку человек и не все из них являются нашими служащими. Рано или поздно о нем узнают правительства стран – основателей и участников Лунного проекта. В этих условиях у них, несомненно, появятся подозрения в том, что мы хотим утаить информацию, которую сумеем считать с артефакта, и воспользоваться ею единолично. Сейчас, когда нами развернута кампания по сбору средств на строительство лунной базы «Руэда», подобное нам совершенно ни к чему.

– Тогда я пас, – Либаль, как бы сдаваясь, поднял руки вверх. – «Руэда» нам очень нужна. И ассигнования на достройку «Леонова», «Гриссома» и «Янга» – тоже. Я не первый год говорю, что, пока мы не будем иметь на Луне три базы первого класса вместо двух имеющихся и хотя бы два десятка паромов вместо четырнадцати, мы никогда не догоним график. Поэтому объявление можно сделать хоть сегодня. Тем более что часов через пять на Луну прибывает «Малкольм Скотт Карпентер». Грузите артефакт туда и через двое суток сможете его пощупать.

– Ну, настолько торопиться не следует, – задумчиво протянул Кунео. – Подготовительные работы на Дейвисе займут как минимум дней десять. Кроме того, если мне не изменяет память, «Карпентер» – пассажирский паром?

– Пассажирский. Вместимость – триста четыре человека. Но место под груз в десяток килограммов мы найдем, не сомневайтесь.

– Лео прав, нам нужно некоторое время. Кроме того, доставка потенциально опасного груза на пассажирском корабле может выглядеть не совсем логично. Когда следующий паром?

Либаль заглянул в планшет.

– Второго мая стартует «Быковский». Это грузовой паром, но и пассажиры там тоже есть, сорок восемь человек. Убрать? Наконец, мы можем отправить артефакт и грузовым беспилотником. Тут вообще нет проблем, подготовка к внеплановому запуску займет пару дней.

– Беспилотник отпадает, – покачала головой Аминахтун Карим. – Такой груз должен иметь сопровождение. Пусть будет «Быковский». Пассажиров убирать не надо.

– А предупредить экипаж?

– По-моему, это тоже лишнее. Нам надо думать, когда мы выступим с заявлением об обнаружении кутриттера.

– Я бы сделал это только после того, как он окажется в Антарктиде, в лаборатории, – сказал глава комитета по подготовке Контакта. – Но тогда будут недовольны как минимум австралийцы, поскольку объект все равно придется провозить через их территорию. Думаю, нам нужно действовать тоньше. К примеру, проинформируем глав правительств о сложившейся ситуации после того, как паром с артефактом на борту стартует с Луны, когда будет уже поздно что-то менять, а заявление для общественности сделаем позже, вместе с трансляцией из Дейвиса.

– Будут протесты, – предостерег Либаль. – Зеленые обвинят нас в том, что мы притащили на Землю потенциально опасный объект.

– Протесты будут в любом случае, – возразила Генеральный секретарь. – Лучше уж зеленые, чем пробуксовка Лунного проекта. Я думаю, что мы возьмем то, что предложил Лео, за основу. Напоминаю вам, что неразглашение имеющейся информации в наших интересах.

– Это бесполезно, – махнул рукой Кунео. – Мы на виду. Сегодня я отдам распоряжение о подготовке лаборатории на Дейвисе, и уже завтра, максимум послезавтра в столицах всех мировых держав разведки представят об этом подробные доклады. Давно говорю, что нам нужна собственная специальная служба. Безопасность нельзя отдавать в аутсорсинг. Я давно предлагаю соответствующим образом реформировать управление Международной полиции.

– Пусть докладывают, – пожала плечами женщина. – Без прямого знания о наличии артефакта эти доклады ничем нам не угрожают. Хотя о собственной службе безопасности нам действительно придется задуматься в самом скором времени.

28 апреля 2074 года.
Уммат аль-му’минин. Кувейт-сити

Ланир был в Кувейт-сити не впервые, но всегда прибывал через воздушные ворота Аль-Жахры. В этот раз их самолет сел в старом аэропорту. Под крылом зелень орошаемых садов сменила застройка пригородов, потом мимо иллюминаторов, казалось, на расстоянии вытянутой руки, промелькнули освещенные встающим солнцем стеклянные громады небоскребов. Сработали тормоза, и самолет, лихо промчавшись мимо здания посадочного терминала, свернул на отдаленную стоянку.

– Идемте, Ицхак, – поднимаясь, проговорил Шехзад Джалили. – Нас ждут.

Главе всемогущей Истихбарат аль-Амма, Службы общей разведки исламской сверхдержавы, похоже, доставляло удовольствие называть специального агента по имени, шокируя этим окружающих. Ланир не возражал. Формально не перешедшие в ислам потомки израильтян не имели на территории Уммат аль-му’минин, или Исламской Уммы, как называли их страну в остальном мире, никаких прав – отголосок противостояния арабских стран с Израилем.

Израиля давно уже не существовало, в Палестине под бдительной опекой ведомства по охране веры проживало около ста тысяч фанатиков, отказавшихся покинуть Святую землю после провозглашения Мединского пакта, но в атмосфере тотальных интриг, пронизывающих внутреннюю политическую жизнь Уммы, и противостояния многочисленных спецслужб Ланиру удалось выстроить неплохую карьеру. Главным образом потому, что еврея из Египта, куда его родителей депортировали после ликвидации еврейского государства, который по определению не мог претендовать ни на какой значимый пост, никто не воспринимал всерьез.

Первое время он подвизался в Амн ад-Дауля, или Управлении Государственной Безопасности. Работы было много. Громадное государство, впервые со времен Аббасидов объединившее большинство мусульман мира, первоначально было на диво непрочным. Его объединяли лишь фанатизм создателей, которых в мире по инерции продолжали называть талибами, и радиоактивный пепел сожженных индийскими бомбами городов. Война с Индией и ее последствия не позволили сразу же распасться непрочному конгломерату монархий, республик и прочих форм государственного устройства, который объединяла лишь религия, тоже раздробленная на множество течений. Но по мере того как ужасы войны уходили в прошлое и отменялась послевоенная чрезвычайщина, начал поднимать голову сепаратизм.

Ланир во главе лично сколоченного им небольшого отряда занимался делом нужным, но грязным: ликвидацией политических противников центральной власти. И первой его операций был как раз Кувейт.

После политического кризиса пятидесятого года, когда к руководству Уммой пришло новое поколение политиков, стремящихся превратить страну из автаркичного теократического государства в одного из лидеров современного мира, Ланир решительно порвал с госбезопасностью и предложил свои услуги Службе общей разведки. Он сильно рисковал, поскольку в прошлой своей деятельности много раз переходил дорогу руководству Истихбарат аль-Амма и никто не мог бы поручиться, что жажда мести у того не перевесит рациональные соображения. Неожиданно Ланира и его людей взял под опеку Джалили, в то время начальник четвертого департамента, отвечавший за космос и научно-техническую сферу. Он уже тогда намеревался возглавить Службу и нуждался в людях, которым не в новинку были активные мероприятия. Ланир оправдал его ожидания.

Белый лимузин им подали прямо к трапу, и вскоре машина мчалась по шоссе Короля Фейсала к центру города. Куда именно они едут, специальный агент не знал и через затемненные стекла поглядывал вокруг с интересом. Автомобиль промчался у подножия сверкающей под рассветными лучами телебашни, мелькнули, скрываясь за пальмовыми посадками, небоскребы Дервазы. Машин вокруг стало больше. Их автомобиль, лавируя в плотном потоке, свернул на Мубарак-аль-Кабир в сторону Дворцовой площади. Впереди за громадой Нефтяной биржи показалось здание Великой Мечети.

Только бы не во дворец, – с содроганием подумал Ланир. – Создатель, только бы не во дворец!

О дворце у него остались не самые приятные воспоминания. Пропитанные кровью ковры и то, как он, выронив автомат, пил из фонтана, не обращая внимания на привалившееся к бортику тело гвардейца со снесенной выстрелом в упор половиной черепа. За минуту до этого ему сообщили, что обещанных вертолетов для эвакуации не будет, и пожелали удачи, что звучало тонкой издевкой. Тогда ему удалось вырваться, но добровольно во дворец эмира он бы не вошел никогда.

К его облегчению, автомобиль свернул на стоянку у мечети и нырнул в отверстую пасть гаражных ворот. Загудел подъемник, опуская их глубоко вниз.

– Приехали, Ицхак, – сказал Джалили и выбрался наружу.

Встретивший их темнокожий юноша, внимательно оглядев визитеров, пригласил их следовать за собой и повел по длинному освещенному коридору. В виске у Ланира запульсировало. Вживленный имплантат обнаружил в стенах туннеля массу сканирующих устройств.

Коридор закончился кабиной лифта, снова поднявшего их к поверхности земли. Ланир огляделся – они были в библиотеке. Юноша остался в лифте, но шеф, очевидно бывший здесь не впервые, уверенно пошел вперед между полок, уставленных старинными бумажными книгами. Ланир, исподволь оглядываясь, поспешил за ним. Полки внезапно разошлись, образовав квадратную площадь с фонтаном посередине и прозрачным куполом на потолке. В дальнем ее конце, держа в руках раскрытую книгу, стоял человек в черной накидке. При их появлении он поставил книгу на полку и повернулся к визитерам. Джалили и Ланир, остановившись, почтительно наклонили головы. Перед ними был Имам.

В сложной и запутанной системе власти Уммы Верховный Имам был центральной фигурой. Его нельзя было сравнить с английским королем или императрицей Японии, которые, как известно, царствуют, но не правят. Но его должность не являлась и полноценной заменой отсутствующей в Умме президентской. Формально он был лишь председателем Исламской шуры – высшего религиозного совета государства. Но фактически являлся халифом – повелителем правоверных. И в этом качестве почти единолично определял пути развития страны, имея право отдавать приказы председателю народного меджлиса и премьер-министру, возглавлявшим, соответственно, законодательную и исполнительную ветви власти.

Имам показал им на скамью и, подобрав длинные полы накидки, присел напротив.

– Я прочитал твой доклад, Шехзад, – нараспев проговорил он. – Скажи, насколько серьезны основания полагать, что найденный на Луне объект является кутриттером?

В его голосе был какой-то акцент, который Ланир никак не мог идентифицировать. Вроде бы Имам был родом откуда-то с Кавказа… Джалили слегка помедлил с ответом, чем удивил Ланира, привыкшего к молниеносным решениям шефа.

– Да, хазрат[14]14
  Хазрат (арабск.) – уважительное обращение к человеку с высоким религиозным статусом.


[Закрыть], – ответил он. – На данный момент у меня нет сомнений, что обнаруженный объект создан инопланетянами. Его физические характеристики полностью соответствуют тем, которые были переданы на Землю зондом Почтальонов. Это, несомненно, носитель очень важных данных, которые жители иных миров решили передать человечеству.

– Хвала Аллаху, господу миров! Но что же столь важного может быть на нем записано, что мы должны прилагать такие усилия, чтобы заполучить эту вещь?

– Мы не знаем этого достоверно, хазрат, – снова склонил голову Джалили. – Но ученые считают, что Почтальоны по уровню доступных им технологий не слишком опережают человечество. Вместе с тем способы межзвездных путешествий за очень короткое время – это технология, очень сильно превосходящая и доступный им уровень. Напрашивается вывод о том, что она получена ими со стороны. И теперь они хотят передать ее иной разумной расе – человечеству.

– И зачем же они это делают?

– Мы не знаем, – признался руководитель спецслужбы. – Мотивы их действий для нас неясны. В их сообщении говорилось о некоем непреодолимом препятствии, с которым сталкиваются все разумные расы. Быть может, большинство из них по каким-то фундаментальным причинам не может разработать секрет межзвездных путешествий самостоятельно. Скорее всего, те данные, которые удастся считать с кутриттера, определят путь технического развития нашей цивилизации в течение многих лет, а может, и столетий.

Глаза Имама неожиданно вспыхнули. Невидимый лазерный проектор сейчас писал какую-то информацию прямо на сетчатке его глаз, рождая перед ним полупрозрачные призрачные изображения. Прошло несколько секунд.

– Я расскажу тебе одну историю, Шехзад, – проговорил Имам наконец. – Это могло бы быть притчей, если бы не случилось на самом деле. В самом начале нашего века американцы хотели закупить криогенные двигатели для своих ракет. Наилучшие условия предложили русские. У них тогда был серьезный кризис, они многое продавали дешево. Американцы согласились, но поставили условие, чтобы вместе с двигателями была продана и технология их производства. Русские согласились и на это. После Балтийской войны сделка была разорвана, и американцы решили делать эти двигатели у себя, тем более что технологии-то у них были. И не смогли. Почему, Шехзад?

– Русские предоставили искаженную информацию? – предположил Джалили.

– Нет, они были честны. Просто ракетостроение в этих странах развивалось разными путями, и скопировать технологию оказалось невозможным. Не случится ли у нас подобное, тем более что Почтальоны отстоят от нас куда дальше, чем русские от американцев?

– Такой риск есть, хазрат, – признал Джалили. – Но если Почтальоны действительно желали передать нам что-то, то, наверное, позаботились и о том, чтобы это было правильно понято.

– Ладно, оставим это. Какую бы информацию ни содержал этот артефакт, нам выгодно, чтобы человечество ознакомилось с ней при нашем посредничестве и не бесплатно, с этим я согласен. – Имам задумчиво подергал себя за бороду. – Кто же именно его обнаружил и как об этом стало известно вашей службе?

Кутриттер был обнаружен в ходе селенологической разведки, проводимой на поверхности Луны группой, работающей в интересах компании «Moon International group». Один из селенологов, мусульманин, похоже, решил наложить на него лапу. Его имя – Ахмед Талабани. Он избавился от своих спутников, инсценировав катастрофу. Но перед этим устроил сеанс связи с одним из своих родственников, неким Башаром аль-Джафари из Каира, передав тому видеозапись обнаруженного объекта.

– Зачем?

– Он хотел, чтобы его родственник нашел покупателя на найденный объект. Покупателя настолько богатого, чтобы тот мог устроить экспедицию на обратную сторону Луны, туда, где он припрятал обнаруженный кутриттер. Его расчет был прост: без него найти припрятанный артефакт было невозможно. Авантюра, конечно. Она и закончилась так, как заканчиваются такие авантюры в исполнении дилетантов. Убийство было раскрыто, а спрятанный кутриттер обнаружен и изъят представителями Международной лунной администрации.

– Они хитрили, и Аллах хитрил, – пробормотал Имам, – а ведь Аллах наилучший из хитрецов… А как об этом узнали вы, Шехзад?

– На все воля Аллаха. Через господина аль-Джафари, – пояснил Джалили. – Этот человек достаточно давно находился в поле нашего зрения и временами оказывал нам мелкие услуги. Мы, в свою очередь, закрывали глаза на некоторые аспекты… его бизнеса. Господин аль-Джафари оказался значительно умнее своего племянника. Он сразу связался с нами.

– Он хотел найти покупателей в нас?

– Возможно, – не стал возражать разведчик, – но, скорее, он просто хотел избежать проблем и опасностей, связанных с обладанием подобной информацией. Он уже пожилой человек, и его можно понять. Так или иначе, информация оказалась у нас, и не попадись Талабани в руки Международной полиции, мы бы просто изъяли кутриттер. Организация экспедиции к Луне довольно сложна, но находится в пределах наших возможностей.

Ланир увидел, что Имам снова посмотрел в никуда вспыхнувшими глазами. Видимо, сопоставляя сказанное с какими-то иными данными, возможно, с тем самым докладом шефа разведки. Тот почтительно ждал.

– Понятно. Но задумывались ли вы, Шехзад, что история с обнаружением кутриттера может быть фальшивой от начала до конца? Сфабриковать видеозапись не такая уж большая проблема. Быть может, это всего лишь провокация? Мало кому в мире нравится, что мы живем по заветам Аллаха. У Уммат аль-му’минин много врагов, но почти нет союзников.

– Конечно, хазрат. Это первое, что пришло мне в голову, – твердо ответил разведчик. – Как говорят в Европе, что знают двое, знает и свинья. Сейчас о кутриттере знает достаточно много людей, чтобы это можно было удержать в тайне, несмотря ни на какую секретность. Интересующий нас объект действительно существует и действительно является кутриттером. Ахмед Талабани действительно существует и действительно находится под стражей по обвинению в двойном убийстве. А глава комитета ООН по подготовке Контакта в последние несколько дней развил бурную деятельность на антарктической базе Дейвис. Там сейчас подготавливается мощный лабораторный блок высшей степени защиты. Срок окончания работ определен и нам известен. Это шестое мая. В этот день на международный космодром Кейп-Йорк прибывает рейсовый паром с Луны, и на этот же срок запланирована подача на космодром конвоя охраны с бронированным транспортом. Анализ имеющейся информации не оставляет сомнений в том, что артефакт будет доставлен на Землю именно этим рейсом.

– А знает ли о кутриттере кто-нибудь еще? Не получится ли так, что, желая его получить исключительно для себя, выстроится целая очередь спецслужб разных стран?

– Полной гарантии дать не могу, – Джалили позволил себе лишь намек на улыбку. – Но, скорее всего, нет. Сейчас большинство знающих о нем находятся на Луне. На Земле о кутриттере известно только верхушке ООН. Наиболее очевидными каналами утечки следует считать сотрудников Космического комитета ООН и холдинга GSS. Но пока, насколько мы можем судить, утечки не произошло. Сейчас Генеральный секретарь должна решить, как обнародовать информацию о находке. Аналитики моего ведомства предполагают, что это будет сделано после того, как паром возьмет курс на Землю. Не исключено, что информация о находке будет передана по каналам ООН правительствам участвующих в Лунном проекте стран в неофициальном порядке, а рассекречена только после посадки парома. Сразу после посадки артефакт будет переправлен в Антарктиду – и все. Получить его оттуда ни одна страна уже не сможет – за этим станут следить все остальные. Считая, что Уммат аль-му’минин это будет невыгодным, я предлагаю действовать по-иному. Группа специального назначения под руководством специального агента Ланира выкрадет артефакт и доставит его на нашу территорию.

– Вот как? – Брови Имама взлетели вверх, он впервые перевел взгляд на Ланира. – А как вы вообще собираетесь захватить кутриттер? Возьмете лунную базу штурмом?

Ланир не спеша поднялся, поймав удивленный взгляд Имама. Сейчас можно было говорить без церемоний, но он давно сделал подчеркнутую субординацию своим стилем и не собирался от нее отказываться.

– В настоящее время, – тоном профессора на лекции произнес он, – артефакт находится в распоряжении Международной администрации на базе «Армстронг». Мы исходим из того, что на Земле объект будет усиленно охраняться и, следовательно, перехватить его надо еще до момента посадки. Бойцы спецотряда «Магавир» под моим руководством сыграют под террористов. Мы захватим паром после завершения маневра торможения и его выхода на земную орбиту. Провозгласим какие-нибудь лозунги и потребуем у экипажа совершить посадку на нашей территории, на космодроме Ал-Субайх в Аравии. Пока ни один из паромов там еще не садился, но с момента присоединения Уммат аль-му’минин к Международному лунному проекту эта площадка поддерживается в полной готовности на случай аварийного приземления паромов. Затем все просто, – Ланир развел руками. – Согласно международным соглашениям, представители стран, на территории которых произошла незапланированная посадка, не имеют права подниматься на борт космического аппарата без сопровождения чиновников ООН… Кроме случаев, когда это необходимо для оказания экстренной помощи экипажу, предотвращения ядерной аварии или ликвидации террористической угрозы. Дальше понятно. Террористы будут ликвидированы, экипаж освобожден. Что произойдет при этом с кутриттером – не мне решать. Его может просто не найтись на корабле. Он может… ну… потеряться при штурме…

– Мне все понятно, – кивнул Имам. – Садитесь, господин Ланир. Шехзад, я вижу, что недостатком фантазии ваши подчиненные не страдают. Многотысячетонный космический паром с термоядерным реактором на борту, захваченный террористами, – это сильно. Американцы, пожалуй, передумают и разбомбят нам Эр-Рияд!