Электронная библиотека » Михаил Март » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 03:29


Автор книги: Михаил Март


Жанр: Триллеры, Боевики


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Экскурс в прошлое
Эпизод 14

Он смотрел на бассейн и улыбался – Ева очень красиво плавала. Она все делала красиво, невозможно было оторвать взгляда. Само совершенство! Девушка проплыла еще один круг и поднялась по ступенькам на берег. Накинув на плечи махровое полотенце, подошла к столику и села рядом с хозяином дома в плетеное кресло под огромным зонтом.

– Здесь чудное место, легко себя чувствуешь. Весь мир кажется сказкой.

Витковский налил в бокал Евы вина.

– Мой дом – твой дом, – тихо сказал он.

Она рассмеялась.

– Когда я устану и выдохнусь, вспомню твои слова, Вадим. Умиротворение и созерцание противоречат моему характеру. Я ненасытна, а ты теоретик. Я читала твои сценарии. Они завораживают. А я практик. Моя жизнь – действие. Экшен.

– Я могу написать сценарий для тебя.

– Не получится, дорогой. Я действую по обстановке, люблю экспромт. В каждом случае требуется свой подход. Жизнь меня сталкивает с разными людьми. Я вступаю в схватку с личностью, часто непредсказуемой. Моя задача – выявить темную сторону клиента и использовать ее. Это все равно что музицировать на расстроенном инструменте так, чтобы слушатель не слышал фальши. Я не знаю, как будут разворачиваться события, ты же все расписываешь наперед, а дальше в дело вступает режиссер и талантливые артисты. Они знают заранее, чем кончится спектакль. Райский уголок для тебя раздражитель. Покой и тишина действуют на нервы, и ты начинаешь сам высекать из себя огонь. Твои сценарии – прежде всего протест.

– Любопытное умозаключение. Очень похожее на диагноз. Значит, мы оба страдаем психозом.

Ева выпила вина и поставила бокал на столик.

– Не впадай в крайности, Вадим. Мы рождаемся невинными, но в этом мире невозможно сохранить невинность. Все превращаются в грешников. А такие, как мы, переходят черту и еще при жизни спускаются в ад, чтобы зажечь свой факел от его очага. Этим огнем мы освещаем свой путь.

– То, что в обиходе называется «кривой дорожкой»?

– Глупости. Есть сильные люди и слабые. Тут, как в дикой природе, сильный пожирает слабого. Можно ли винить льва за то, что он питается антилопами? Таким его создала природа – он должен есть, спать, чтобы выжить. Мы с тобой похожи тем, что умеем зарабатывать деньги собственным талантом, а не прозябать с бутылкой водки на кухне, жалуясь на мир, не способный понять душу гения.

– И давно ты меня раскусила? – спросил писатель после паузы.

– Как только увидела твои глаза. В них черт сидел. Или ты думаешь, я не знаю, что кто-то побывал в моем офисе и копался в моих вещах, а мои люди не заметили слежки? Я ждала нашей встречи. Мои жертвы в первую очередь мои соучастники, и они не могли не вывести тебя на мой след. Что касается силовых структур, то они не стали бы действовать исподтишка. Мне очень хотелось узнать, кого я заинтересовала, что от меня хотят и не стала напрягаться, понимала, когда созреете, сами на меня выйдете. Копаясь в моем грязном белье, вы находили много вопросов, оставшихся без ответов, а значит, захотите получить их. Все зависело от того, насколько хватит вашего терпения. Хватило не надолго. Я ведь тоже любопытна. Ты меня заинтересовал. Поначалу я испытала разочарование – это когда ты попытался стать моим клиентом и решил сам себя подставить. Начнем с того, что ты проиграл бы, твоя самонадеянность – твой минус. Противника мало знать, его надо чувствовать кожей. Я поняла, что ты не женат. Ты не из тех, кто сможет удержать возле себя женщину. Я не говорю о смазливых периферийных шлюшках, такие тебе не нужны. Я говорю о тех, кто мог принести в первую очередь духовное удовлетворение. Тебе нужна такая, как я, а мне такой, как ты. И вот мы вместе. И такая связь имеет значение куда большее, чем любовная страсть. Мужчины, как вид животных, перестали меня удивлять, когда мне было пятнадцать. С тех пор я воспринимаю их как самцов, пригодных только для удовлетворения своих потребностей. Ты первый, кто вызвал во мне что-то иное. У нас одна группа крови.

Теперь Витковский понимал, чем могла кончиться схватка с Евой. О таком противнике можно только мечтать, они друг друга стоили. Скорее всего, Ева права, этот поединок он проиграл бы. Любовь – самая страшная ловушка, в которую может попасть человек. Она убивает разум, что приводит к непредсказуемым последствиям. Потеря силы воли оголяет все слабые места, уничтожает личность, и ты уже не в силах управлять собой, поддаешься бурному течению, не задумываясь, куда тебя несет – к спасительному берегу или губительному водопаду. Он ничего не мог с собой поделать, сидел, развесив уши, и наслаждался, утешая себя тем, что они не стали врагами, а сделались любовниками. Но сколько может длиться такое счастье? Невозможно удержать возле себя свободолюбивую кошку. Вадим Борисович не ставил перед собой невыполнимых задач. Радуйся, пока жар-птица сидит на твоем плече, только старайся не спугнуть ее раньше времени и не держи за хвост.

Они долго молчали, попивая вино, потом Ева тихо сказала:

– Завтра я уезжаю в Москву.

Писатель вздрогнул, девушка уловила его волнение.

– Не навсегда. Я буду приезжать, но не часто. Мне надо готовить новый проект, самый сложный из всех и очень ответственный. Возможно, понадобится твой опыт. Тут нужен взгляд со стороны.

– А разве ты не так смотришь на свои проекты?

– Речь идет о моем отце, а на него мне трудно смотреть со стороны. К тому же он все обо мне знает и рекомендует клиентов. В определенный момент они становятся опасными и их приходится убирать.

– Да. Я уже сделал некоторые выводы. Так или иначе, все жертвы связаны с недвижимостью, а это то, чем занимается Константин Вербин.

– Человек, у которого горы денег, сам гроша ломаного не стоит. Тебе я скажу… Он не только мой отец, но и первый мой мужчина. Когда он затащил меня в постель, мне было девять лет. Теперь он спит с моей подругой и собирается на ней жениться, медленно и верно загоняя в могилу мать. Я ей не сочувствую, мать знала, что отец насилует меня, и молчала.

– Она вас застала?

– Нет. Я ей рассказала. Ничего не изменилось. Просто она стала больше плакать, быстро вянуть и стареть. Думаю, что род Вербиных был проклят еще лет двести назад, и на свет стали рождаться двуглавые монстры. Близнецы. Историю моих предков я узнала от бабушки. Она не могла читать, так как ослепла еще в молодости, и рассказывала мне страшные сказки, добрых не знала. А потом призналась, что это не сказки, а история рода Вербиных. Только повзрослев, я осознала весь ужас ее рассказов, и поняла, что во мне самой сидит монстр. Так что меня можно назвать потомственной ведьмой.

Слова девушки ошеломили Вадима. Он знал, что она ошибается. Раньше он не решился рассказать ей о сестре, и вот спустя два года узнает еще одну страшную тайну. Женщина, которую от боготворил, Таня Снежинская, оказалась ничуть не лучше своей сестры. Таня – наемный убийца, киллер. Такое и в страшном сне не могло привидеться.

Витковский сидел неподвижно и смотрел на прозрачную голубоватую воду бассейна. До сих пор он вряд ли осознавал, чем занимается. В его мире, где он выращивал цветы и писал детективы, трудно было представить ужас того, что творилось, когда его сценарии претворялись в жизнь. Писатель смотрел сюжеты в новостях, как кино, не воспринимая кровь, как действительность. Такая наивность спасала Вадима от ненужных переживаний, сочувствий и угрызений совести. Он был отгорожен от мира, а те, кто претворял его задумки в жизнь, поражались изощренной жестокости, для них идеолог был настоящим монстром.

– Боже! Кем же населена наша планета! – прошептали его губы. Лицо было мертвенно-бледным.

Глава 4

За два месяца до взрыва

Вызов в следственное управление прокуратуры еще ничего не значил. Вербина туда вызывали, и не так редко, как хотелось бы. Распоряжаться столичной недвижимостью и не воровать невозможно. Константин Максимович знал долю каждого. Кто на каком месте и сколько хапает, и кто какую часть своих доходов должен отдать наверх. На словах такие сделки не проходили. С закостенелой бюрократией без бумажки с печатью и подписью ты не человек, а права на имущество тем более требуют доказательств. Ни один документ не миновал Вербина, а потому он знал, что, когда и через чьи руки проходило. Были случаи, когда хапуги перегибали палку, их увольняли, но некоторые попадали в поле зрения прокуратуры. Как правило, зарвавшихся чиновников ставили на место, но до суда дело не доходило. Скандалов удавалось избегать, потом с нерадивыми представителями власти что-то случалось, о них быстро забывали после пышных похорон. Система отрабатывалась годами. Те, кто нарушал неписаный устав, убирались, а умные люди сидели на своих местах и ни о чем не беспокоились. Вербин иногда грешил, но делал это очень осторожно, так, чтобы не наживать себе врагов, завистников и оставаться верным системе человеком, на которого всегда можно положиться.

Константин Максимыч поднялся на второй этаж, прошел по коридору и остановился возле кабинета с табличкой: «Старший следователь по особо важным делам Полуянов Аркадий Сергеевич».

Он постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Молодой мужчина лет сорока сидел за столом небольшого кабинета с обычной обстановкой чиновника среднего звена и копался в бумагах. Полуянов был в штатском. Занимая высокую должность, он мог бы иметь кабинет посолиднее, но такова была политика руководства, и все старались подчеркнуть свою скромность, бескорыстность, преданность букве закона и непогрешимость. Раньше думали иначе: чем богаче кабинет, тем дороже стоит следователь. Но один умный руководитель с этим не согласился. Нет ничего дороже честности. Хапуге с часами «Ролекс» на руке можно предложить чемодан денег и забыть о своих проблемах. А сколько надо выложить на стол честному и бескомпромиссному следователю? Подследственный никогда не должен чувствовать себя защищенным. Только страх заставит отдать все и трястись до конца своих дней. Но никто и никогда всего не отбирал – голому нечего терять, а голодная собака может укусить.

– Давно не виделись, Аркадий, – начал с порога Вербин. – Ты выбрал не лучшее место для встречи. Мы могли бы решить наши вопросы в более уютном месте, как делали это раньше.

– Повестка подписана начальником управления, Костя. Вызов официальный. Присаживайся.

Вербин устроился на скрипучем венском стуле по другую сторону стола и вопросительно смотрел на следователя, на лице которого была заметна напряженность.

– У тебя есть за границей агенты по торговле недвижимостью?

– Конечно есть. И недвижимость есть. Что тут противозаконного?

Следователь начал крутить на столе шариковую ручку по кругу, словно часовую стрелку, сосредоточив все внимание на этом пустом занятии, чтобы не смотреть в глаза собеседнику. Вербин это понимал, но не испытывал ни малейшего волнения.

– Вскрылись некоторые подробности махинаций с российским имуществом за рубежом. Ты незаконно приобрел усадьбу князей Голицыных на Лазурном берегу Франции в районе Ниццы. По плану там собирались открыть «Дом русского зодчества». Ты купил, а точнее, переписал на свое имя несколько участков земли на острове Капри. Там собирались строить литературный центр имени Горького. Эти земли покупал еще Советский Союз в тридцатых, когда там жил великий классик русской литературы. Я не буду оглашать весь список, ты знаешь, о чем идет речь. Все операции проводились при посредничестве Игоря Селиверстова, ответственного за Российскую недвижимость за пределами страны. Многие его аферы выплыли на поверхность, но он неожиданно умирает от сердечного приступа во время саммита в Питере, арестовать его не успели. Из архивов и реестров исчезли многие документы. Возникла путаница. Следствие пришло к выводу, что Селиверстова убили, а документацию выкрали, чтобы обрубить концы. Но не так все просто. Следователям удалось найти копии документов, которые Селиверстов хранил у себя на одной из незарегистрированных дач. В Подмосковье немало поселков, принадлежащих тем, кому есть что скрывать, в том числе и представителям силовых органов. Не мне тебе об этом рассказывать. Даже у нас и ФСБ есть свои подпольные дачи. Дачу Селиверстова вычислили через Алексея Поперечного, который и заселял тихие омуты нужными людьми. Мы закрывали глаза на его незаконные захваты земель, но вот беда – Поперечный погибает. Несчастный случай. Упал в шахту лифта. Его архивов тоже найти не удалось. Так что до твой дачи не доберутся, если она у тебя есть. За последние два года при разных обстоятельствах умерли семь крупных чиновников, занимавшихся московской недвижимостью. Но о них мы говорить не будем. Ты лучше меня знаешь, как обстоят дела в нашей любимой столице.

– В чем проблема, Аркаша? Я тебя не очень понимаю.

– Да никаких проблем не существовало бы, если бы нашим имуществом за рубежом не заинтересовался премьер-министр. Положение вещей изменилось. Теперь мы со всеми дружим и расширяем наши связи, наши представительства за границей вырастают как грибы после дождя. Зачем нам покупать там земли, когда своей хватает. Ты знаешь, что недавно французы признали за нами собственность на православный храм в центре Канн, построенный в дореволюционные времена. Усадьбы князей Голицыных, Долгоруких, Мамоновых, Волконских и другие признаются собственностью России. Мир перевернулся. И тут на свет выплывает твоя фигура, темная фигура, переписывающая государственную собственность на свое имя. И не важно, кто тебе в этом помогал, был твоим посредником. Отвечать придется тебе одному, других уж нет…

– Ты так ставишь вопрос?

– Не возводи меня в ранг премьер-министра, Костя. Я вопросов не ставлю, а вызвал тебя по просьбе начальника управления. Мы бессильны что-либо изменить. Твое дело запросила генеральная прокуратура, а если его поставит под свой личный контроль генеральный, тебе уже никто не поможет.

– Я могу ознакомиться с делом?

– У меня его нет. Я его читал, не выходя из кабинета начальника главка. Это все, что мог сделать для тебя.

– Полуянов перестал играть ручкой, достал из кармана конверт и положил на стол.

– Я выписал те объекты, которые фигурируют в деле, их восемь, все они обозначены.

– Так вот почему тебя заинтересовали мои агенты по недвижимости за кордоном.

– Угадал. Две-три перепродажи, и концов никто не найдет. Особенно, если провести их через аукцион, где продавец не обязан афишировать свое имя. Были бы документы в порядке.

– Сколько есть времени?

– Не более двух месяцев. Ты же депутат. А снять с тебя депутатскую неприкосновенность – дело муторное.

– Кто же решится на такое, я ведь могу заговорить.

– Конечно. Поэтому тебя проще заказать и сделать хорошую мину при плохой игре. Все грудью встанут на твою защиту, чтобы ты не наделал глупостей в то время, когда превратишься в мишень. Смешно думать, что только твои руководители захотят тебя убрать, все твои друзья в мгновение ока превратятся в заклятых врагов. Подумай сам, сколько и каких имен ты можешь назвать вслух не там, где нужно.

– Я же их всех потоплю.

– Если имеешь доказательную базу. Для этого нужны подлинники, которые надо еще суметь сохранить и передать в руки тех, кто не бросит их в костер.

– Начать можно с Интернета.

– Не будь наивным, Костя. Интернет – сплетни, а не доказательная база. Прокуратура не проверяет выложенные там данные. Интернет может поднять шумиху, сделать скандал. Надолго ли? Базар продлится неделю, через неделю создадут искусственный скандал, который переплюнет твой. А кто будет подбрасывать дрова в печь, если ты ляжешь в могилу? Твои друзья? Их обезвредят на первой стадии шумихи. Кто понесет подлинную документацию на стол генерального прокурора? Ее еще донести надо, а это очень непростое дело. Любая попытка будет пресекаться на корню. Кто захочет рисковать своей головой? Ради чего? Где ты найдешь одержимых правдолюбов? Борцам за истину ты не друг, любой из них готов тебя четвертовать.

– За два месяца невозможно перепродать уникальные объекты. Это не копеечные дачки.

– Продай их за копейки. Тебе надо замести следы.

– В них вложено столько… Ты знаешь, что такое реставрация памятников архитектуры за границей?

– Отлично. Разыграй из себя мецената, заботящегося о достоянии Российской собственности. Для того и приобретал, чтобы возродить. Но только прокурор тебе задаст вопрос: «Где вы взяли пять миллионов евро, чтобы восстановить усадьбы на Лазурном берегу? Пожертвование? Ладно, спасибо, вы настоящий патриот». И ты лично вручишь ключи от усадьбы премьер-министру. Может, тебе медальку дадут за заслуги перед отечеством. Проблема в том, Костя, что такие хоромы за рубежом могут себе позволить только наши олигархи, но они в курсе событий и ничего у тебя не купят даже за гроши. Твоя задача – уничтожить русский след, а не продолжать его.

В кабинете повисла тишина. Следователь опять начал играться с ручкой. Вдруг, рука его застыла на месте.

– Кажется, у тебя есть дочь?

Вербин поднял глаза на следователя. Впервые их взгляды встретились.

– Да, есть. И за нее я больше всего беспокоюсь. Она может угодить под каток.

– Замужем?

– Нет. Достойного не нашлось.

– Пусть срочно выйдет замуж. Лучше за иностранца, это позволит ей сменить фамилию. Продай ей всю недвижимость за гроши, а она выставит ее на аукцион, но уже как миссис Смит или что-то в этом роде. Вполне приемлемый ход, если ты доверяешь своей дочери. Пусть уезжает из страны. Так и тебе будет спокойнее.

Вербин ничего не ответил. Он протянул следователю пропуск, и тот подписал его на выход.

Два часа спустя

Когда Ева приезжала навестить отца, они любили ужинать на балконе, болтали и обсуждали общие дела. В роскошном генеральском доме на Таганке на балконах можно высаживать сады. Летом туда выставляли столы, стулья, ставили диваны, делали навесы и даже спали там. Ужин заказывали в ресторане, но от услуг официантов, как правило, отказывались. Отец и дочь говорили на темы, не терпящие чужих ушей. Вот и на этот раз Вербин, забрав Еву от ее дома, заехал в ресторан, чтобы заказать ужин. Кто такой Вербин, там знали, как и все те, кому это следовало знать – врачи, юристы, другие персоны, в услугах которых нуждался серый кардинал, ведающий столичным имуществом. Долго ждать не пришлось. Ева только успела постелить скатерть, достать приборы, а отец откупорил вино для себя и шампанское для дочери. Зажгли свечи. Над Москва-рекой заходило солнце.

– Я был в прокуратуре и разговаривал с Аркашкой Полуяновым. Ты знаешь, о ком я говорю.

– Да, кажется, ты нас знакомил. Этот тип запугивает наших клиентов, и те начинают пороть горячку.

– Верно. Я использую их страх, а ты обрабатываешь их жен.

– Ты дал ему новое задание?

Они выпили. Отец почти ничего не ел, вид у него был озабоченный. Ева не стала задавать вопросов, она не любила торопить события, знала – важно уметь слушать, и тебе все расскажут.

Вербин закурил и, глядя на побагровевшие воды реки, тихо заговорил:

– Теперь он пугал меня и, кажется, немного преуспел. Аркашка не владеет всей информацией, он получал ее от меня в нужных дозах, чтобы шантажировать наших потенциальных клиентов. В суть вопроса никогда не вникал, получал свою мзду и ждал следующего задания. Терять такой источник доходов, как я, ему не резон, ведь он ничем не рисковал. Взяток не берет, а работа на меня – не есть преступление. Все, что он делал, ни в одной статье не прописано. От него требовался только его кабинет и мундир полковника юстиции. Срабатывало безотказно.

– Складывается такое впечатление, папочка, что ты меня сватаешь. Этот парень мне не интересен, зря ты его пиаришь, тратя прекрасный вечер семейного ужина.

– Ужин лишь повод, моя милая. А Полуянов – присказка. На меня завели дело.

– Странно, что не сделали этого раньше. Дело завели не на тебя, а на твою должность. Люди, занимающие такие посты, своей смертью не умирают и на пенсию не уходят. Их либо сажают, либо устраивают им пышные похороны. Ты это знал, когда вступал в зону повышенного риска.

– Конечно. Я обеспечил себе тылы, но тут речь идет о непредусмотренном варианте.

– Такого быть не может, чтобы ты да что-то упустил.

– Упустил. Интерес премьер-министра к зарубежной недвижимости.

– Чьей? У наших бизнесменов квартир и домов в Лондоне больше, чем в Москве, а дач и вилл на Средиземном море не счесть.

– Все так, но я говорю о государственной собственности. Аркашка не обрабатывал Селиверстова, но знает все о его деятельности и смерти. Он никогда не слышал о Поперечном, но знает, что Алешка рухнул в шахту лифта. И наконец, он передал мне список восьми из двенадцати усадеб за бугром. А это уже не шутки. Информация была засекречена, в реестрах моя недвижимость не значится. Получив документы, я их сразу уничтожил, но сыщики нашли копии. Начался обратный отсчет времени. Его не так много осталось. С учетом волокиты и нашей бюрократии у меня не больше двух месяцев. И крах грозит не только мне, а всему моему окружению. Тем, кто может перехватить мое наследство, мои архивы. Щадить никого не станут. Ставки слишком высоки.

– Значит, и я оказалась под ударом?

– Ты и даже Катя.

– Она работает в контрразведке ФСБ. Кто ее тронет?

– Им плевать на это. Киллер удостоверения не спрашивает, он стреляет. Все знают о наших отношениях. Конечно, ей не просто сменить имя и уехать из страны – обвинят в измене Родине, но ты это можешь сделать. Надо выйти замуж за иностранца. Купчую на все мое имущество оформим на тебя, а ты перепродашь его через аукционы. Другого выхода я не вижу.

– Почему за иностранца?

– Только так можно уничтожить русский след.

– Какое бы имя я ни вязла, корни проследить нетрудно. Нужен человек, с которым тебя невозможно связать, тот, кто не знает тебя. Сейчас ты думаешь о том, как сохранить свою недвижимость, а надо думать о собственной шкуре, и не только твоей, но и моей.

– Я не могу доверить недвижимость постороннему. Это сотни миллионов долларов, все мое состояние. Проще вернуть земли и дворцы государству.

Ева налила себе шампанского и подошла к перилам солярия.

– Ты сейчас на взводе, плохо соображаешь. Вернешь свои владения родине или нет, значения не имеет. Ты засвечен и становишься опасен, даже если отмоешься. Нельзя раздевать человека до гола, сам об этом говорил. Голодный пес опасен. Ты превратишься в загнанного зверя, лишенного всего, но с вагоном компромата на своих хозяев. Этакий ходячий динамит! Такие люди не живут. Меня тоже не пощадят. О Катьке я не думаю, сама о себе позаботится. А впрочем, ей не надо ничего знать. Начнет мельтешить и все испортит.

– Хорошо, хорошо, но что ты предлагаешь?

– Не торопи. Пока я знаю только то, что ты и я должны умереть. Официально и желательно со скандалом. Так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в нашей трагической гибели. Лишь в этом случае нас оставят в покое. Вопрос с имуществом мы решим просто – ты перепишешь его на меня или продашь. Это не принципиально.

– Принципиально. Продажа предусматривает купчую, где указан продавец и покупатель. С дарственной все проще. Если ты создашь какой-то фонд… – Вербин прищурил глаза, уставился на пламя свечи и стал соображать. – Фонд русского зодчества за рубежом. Не в названии дело. Я передаю фонду свою недвижимость, выступая в роли мецената. Пожертвователи могут не оглашать своих имен. Потом фонд выставляет это имущество на торги как не справившийся со своими задачам и объявляет себя банкротом. Деньги от реализации будут поступать на счет не существующего фонда и тут же переправляться на оффшорные счета, а с них на номерные счета швейцарских банков. След потеряется в начале пути, проследить переброску капиталов станет невозможным.

– Теперь ты похож на себя. Оказывается, не так страшен черт, как его малюют.

– Но для начала тебя надо превратить в другую женщину, реально существующую. Поддельные документы в таких аферах использовать нельзя. Крупномасштабная афера должна строиться на подлинных материалах, тогда она убедительна. Подлинность и есть фундамент большого обмана.

Ева вернулась к столу, поставила пустой бокал и закурила.

– У меня есть подлинные документы на чужое имя. Но сейчас не это главное. Константин Вербин должен умереть, и его дочь тоже.

– Боюсь, что эта задачка мне не по зубам.

Вербин опять занервничал и налил себе вина. У него подрагивали руки.

– Любые проблемы решаемы, папочка, если рассмотреть их со всех сторон, а не пялиться на них в лоб. У тебя есть брат-близнец, о котором никто ничего не знает.

Вербин усмехнулся.

– Мы с ним не общаемся больше десяти лет. Я его не вписывал в свои анкеты. Его не существует. Для меня, во всяком случае.

– И для других, что очень важно. Он живет в Калининской области и в Москве не бывает. Но я его навещаю, ко мне он относится лучше, чем к своим детям. Я старалась ему понравиться, будто знала, что в нужный момент он нам пригодится. Не он, так его труп.

– На ферме его не достать, ты сама рассказывала, какой стеной он отгородился от мира. Вытащить из берлоги и заманить в Москву? Нет. Не реально.

– Сколько денег на твоих зарубежных счетах?

– Не очень много. Меньше ста миллионов.

– Хватит. Ты станешь Николаем Вербиным, а он Константином, который погиб. В любом случае, из страны ты должен уехать по его паспорту. Тебе надо выписать доверенности на имя Николая Вербина, по ним ты получишь свои же деньги со счетов.

– Идея неплохая, но у этого крестьянина наверняка нет заграничного паспорта.

– Ты его и оформишь на себя как Николай. Вас никто не сможет различить.

– Кроме родственников. Жену и детей невозможно обмануть. Чтобы мне оформить паспорт, надо ехать туда, к его семье.

– Хорошее место, где можно пересидеть после того, как тебя убьют. С родственниками дядя Коля сам разберется. Они его предали. Он в таком же положении, как ты. Мафия зарится на его земли, ему угрожают. И эти угрозы не пустой звук. Как только он соберет урожай, продаст его и вернет кредиты, с ним покончат. Уверяю тебя, жить ему осталось не больше двух месяцев. Тот же срок, что отпущен тебе. Жена и сыновья перешли на сторону противника, и он об этом знает. Они хотят жить, и им предложили хорошую цену за ферму. Наследникам земля не нужна, все с радостью переберутся в Питер, у жены там родственники.

– Только не думай, дочка, будто мой брат простак и если он пасет коров, его легко обвести вокруг пальца.

– Бабушка мне рассказывала много зловещих историй о роде Вербиных. В роду всегда рождались братья-близнецы, но до старости доживал только один из них, второй погибал в молодости, и не без участия родного братца. Этот сволочизм преследует не одно поколение Вербиных.

– Ты не права. История моего отца и твоего деда – героическая история. Степан, сам не зная того, спас жизнь твоему деду. В начале войны он перешел на сторону немцев и служил в Абвере. Дорос до чина лейтенанта, числился среди лучших диверсантов, за что получил Железный крест. Максим, мой отец, воевал за родину. С войны вернулся полным кавалером орденов Славы всех степеней. Однажды в сорок третьем…

– Не продолжай. Это официальная история. Он попал к немцам в плен, Максима спутали со Степаном и отпустили, приняв его за диверсанта Абвера. Тот перешел линию фронта и рассказал эту байку следователю СМЕРШа. Ему поверили. С войны он вернулся героем. Но в сорок седьмом был арестован, а в пятьдесят третьем реабилитирован. Вы с Николаем родились в шестидесятом. Наизусть помню эту легенду. Но ты в одном прав. Родственников обмануть очень трудно. Бабушка узнала в вернувшемся с войны муже не Максима, а немецкого разведчика Степана. Братья ухаживали за одной девушкой, оба ее любили, но она выбрала Максима. Чутье ее не подвело. Потом началась война и наконец пришла победа. Живым с фронта вернулся Степан, кавалер Железного креста, врученного ему адмиралом Канарисом. Он приставил ствол ко лбу твоей матери и предупредил: «Откроешь рот, пристрелю!» И она молчала. Пришлось смириться. На деле все происходило не так. Из окружения никто не вышел. Когда Максима схватили в лесу, его и впрямь приняли за Степана. Но немцы ничего не делают без проверок. Их разведка работала не хуже нашей. Они связались с кем надо и выяснили, что Степан на месте и готовит очередную группу к засылке в тыл русских. Степана вызвали на линию фронта, и он лично расстрелял Максима, а потом пошел к нашим с новой легендой. Фокус сработал. И эту правду, а не легенду мне рассказала бабушка.

– Я ей не верю.

– Твое дело. Я не стала бы предлагать сыновьям Максима перегрызть друг другу глотки. А сыновья Степана на такое способны. Гены. Я не лучше тебя, уважаемый Константин Степаныч. Все мы ягоды одного поля. Вот поэтому я уверена, что Николай клюнет на мое предложение.

– Ив чем же оно будет заключаться?

– В том, что он должен убить тебя раньше, чем ты его. Я расскажу ему чистую правду. Мало того, у меня будут на руках доказательства. Я покажу доверенности, выписанные на его имя, и объясню, что тебе осталась лишь мелочь – получить его паспорт.

Вербин опять прищурился, глядя на пламя свечи.

– Да, красиво. На такую приманку Колька может клюнуть. Он меня по-настоящему ненавидит. Не может простить аферу с наследством, когда я оставил его без штанов и выгнал из Москвы. Но братик оказался сильной личностью, сумел встать на ноги, не имея ни гроша за душой. Честь ему и хвала. Меня смущает другое. Почему он должен тебе доверять. Ведь ты моя дочь, а не его. С какой стати встала на его сторону и что с этого будешь иметь?

– Половину от всех банковских счетов. К тому же я смогу предложить ему виноградники в Испании. Он пахарь, пусть занимается любимым делом. Ферму под Обнинском ему не удержать, он это понимает.

– Не убедительно. Я бы не поверил тебе.

– Все очень просто. Я остаюсь ни с чем. Он же не знает о моих личных счетах и о моем бизнесе. Я бедная аспирантка, у меня на руках умирающая мать, а мой отец собирается удрать за кордон с молодой любовницей, оставив нас без средств к существованию. Разве этого мало? Да еще с нашими-то характерами. Николая ты уже раздел до гола, теперь и меня хочешь кинуть. Моя идея объединиться с ним в один кулак покажется ему оправданной.

Вербин не мог придраться ни к одной позиции плана дочери. Она все разложила по полочкам. Комар носа не подточит.

– И когда ты успела все это придумать, Ева?

– Все дело в том, что я ничего не придумывала. Ты же сам сказал – большая афера должна основываться на чистой правде, тогда она убедительна. Все основано на правде. Ты хочешь подставить брата, а он решит тебя опередить. Я думаю, что на подготовку операции понадобится около двух месяцев. Тебе надо заняться оформлением недвижимости, а я буду обрабатывать дядю Колю. Покушение назначим на день вашего пятидесятилетия. В этот день Константин Максимович Вербин должен погибнуть.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации