Текст книги "Перевертыши. Дикий глаз – альтернатива"

– Мы можем проследить, Вадим Борисович. Во вторник Еве заказали новую куклу. Личность женщины установлена. Это некая Ирина Гладышева, жена олигарха. Запись мы нашли в лотке дисковода и установили личность ее мужа. Нашли его фотографию на столе в кабинете девушек-ведьм. Осталось иголку вонзить в набитое ватой чучело, а палачу привести приговор в исполнение.

Писатель неожиданно спросил:

– Где же мы промахнулись?

– Нигде, Вадим Борисыч, – пожал плечами Роман.

– Я вот о чем, если девочки сумели создать свое агентство не хуже нашего, а это стоит признать, то зачем им понадобилось отправлять Чувилина к Гургену, платить деньги и заказывать Поперечного. Им ничего не стоит самим его убрать. Что скажете?

На этот вопрос ни у кого ответа не нашлось.

Спустя три часа после взрыва

Обнинск машина проехала, когда совсем стемнело. Вербин все еще нервничал. Работа не сделана до конца, он не имеет права на ошибку. Один неверный шаг, и карточный домик развалится. Последние дни были очень напряженными, он ходил по лезвию бритвы и еще не факт, что ему удалось соскочить с крючка. Убедить своих оппонентов в собственной бездарной гибели – не простое дело. Сейчас всем надо дать передышку, в том числе и себе, но сначала необходимо расставить все точки над «i». Не так много их осталось.

Проехав еще немного, Константин свернул с шоссе на проселочную дорогу, идущую через лес к ферме брата. Спустя двадцать минут он добрался до бескрайних полей, засеянных пшеницей. Машину пришлось загнать в лес, дальше надо было топать пешком. Он переоделся в одежду брата, которую тот оставил в его доме, перед тем как ехать в ресторан, надел его сапоги, только после этого вышел из машины. Дом, скотный двор, конюшня, элеватор – все располагалось в открытом поле. С четырех углов огромного хозяйства стояли вышки с прожекторами. Николай не первый год жил в страхе. Земля в этих местах стоила больших денег, желающих хапнуть жирный кусок хватало. Суд и милиция были на его стороне, но после гибели районного прокурора, а следом и председателя областного суда фемида стала осторожной. Тяжбы тянутся подолгу. Николай пошел на хитрость. Взял огромный кредит в банке под урожай, предложив в залог все свое хозяйство, потом застраховал имущество и урожай от пожара. Таким образом он привлек на свою сторону банкиров и страховщиков. Теперь с ним стало еще труднее договариться, суд был на его стороне. Однако положение оставалось шатким. Мафию не напугаешь, заставить ее отказаться от жирного куска невозможно, рано или поздно она свое возьмет. Говорят, один в поле не воин. Может, и так, если не знать Николая. А кому, как не брату знать, если он сам такой же. Упрямство, воля, вера в себя и свою силу общие черты братьев Вербиных. Но в глобальных вопросах между ними не было ничего общего. Каждый видел мир по-своему и цели в жизни имел разные.

Константин прошел мимо электроподстанции, глянул на часы. Двадцать два двадцать. С десяти до одиннадцати старший сын брата, Никита, кормит лошадей. В хозяйстве была воинская дисциплина, расписание работ никто не нарушал.

Вербин снял рюкзак, надел автомобильные перчатки, достал из мешка приклад, ствол, патроны и собрал обрез. Сунув его под бушлат, вошел в конюшню. Длинный коридор слабо освещался, железные светильники под потолком горели через один. Константин шел быстро, целеустремленно, твердой уверенной походкой. Никита скидывал вилами сено с телеги. Заметив идущего и не разглядев, кто это, бросил вилы и схватил двустволку, стоящую у стены.

– Брось, – рявкнул Константин, стараясь придать голосу хриплость.

– Отец? Вы вернулись? Как же вы доехали? Мы с Акимом собирались завтра к двенадцати ехать на станцию вас встречать.

Очень хорошо, что он это сказал. Значит, Николай предупредил, на каком поезде вернется.

Расстояние сокращалось. Никита поставил ружье на место. Константин достал обрез и с трех метров пальнул ему в голову из двух стволов. Картечь свое дело сделала. Убийца бросил обрез, развернулся и пошел обратно. Конюшня была построена из кирпича, выстрелы не могли услышать на подворье, да и вряд ли там кто-то находился. К тому же территория плохо освещалось – брат был человеком экономным.

Месяц назад к Николаю ездила гостить Ева. К ней он относился с большой нежностью, как к дочери. Еве нравилось гостить у дяди, она дружила с его сыновьями, а Никита был в нее влюблен. Погостив, девушка вернулась с целым ворохом фотографий. Практически она сфотографировалась со всеми, всех знала по именам, даже доярок. Добрую, открытую, непосредственную Еву любили все, включая животных. Николай как-то ей сказал: «Ты словно из другого теста сделана. В нашем роду одни сволочи рождаются, а тебя боженька в макушку поцеловал и снял с тебя родовое проклятье!» Константин долго изучал фотографии и запоминал имена.

Он без приключений вернулся к своей машине и поехал в Обнинск, где заранее снял домик на окраине, заплатив хозяйке за все лето. Теперь он знал, на каком поезде должен вернуться из Москвы. На пороге станции его встретил конюх Аким, но вместо Никиты с ним был подполковник Изотов, местный начальник милиции. Об этом человеке Константин знал больше, чем о других. Чтобы не вызвать каких-то подозрений, перевязал шарфом горло, сослался на простуду. Не приучен, мол, к столичным кондиционерам, продуло. Говорил тихо, хрипло, часто кашлял.

– А где семья? – спросил подполковник.

– Нет у меня больше семьи. Всех убили. Я знал, что братья Карзаевы не решатся нападать на меня здесь. Дождались, пока я выехал за пределы области. Сам спасся чудом – отошел в туалет, потому и уцелел. Потом всю ночь бродил по Москве и ждал выстрела в спину.

Кошмарная история взрыва, смерти брата, жены и сына, не могла вызвать сомнения, все видели репортажи в утренних новостях.

Когда подполковник рассказал о гибели старшего Никиты, Вербин расплакался.

– Надо создавать ополчение, – твердо заявил он. – Соберу мужиков со всей области.

– Я не против, – сказал подполковник, – что я могу сделать со своим отделением? Набирать придется охотников, чтобы стволы были и разрешение на них, тогда не придерешься. Я схожу в охотничий клуб, у них есть списки.

– Дело говоришь, – согласился Вербин.

На том и порешили.

Два дня спустя

Осипову пришлось приехать в больницу еще раз. Он появился в палате в сопровождении майоров Игнатюка и Кашпура. Их сопровождал заведующий отделением доктор Селянский. Ева гостям ничуть не удивилась. Еще раз осмотрев палату, Осипов нахмурился и спросил:

– Скажите, здесь всегда была одноместная палата? Я вижу на полу следы от ножек больничных коек.

– Это шестиместная палата, – сказал врач. – Мы ее специально освободили для Евы.

– Такие условия стоят денег.

– Сначала ее поместили в реанимацию. Утром я заступил на дежурство и узнал Еву. В нашем отделении лечился ее отец, она часто навещала его. Кто же не запомнит такую красавицу. Константин Максимович сделал очень много для нашей больницы. С его помощью мы получили новое оборудование. Не хотелось быть неблагодарным. Я распорядился освободить и переоборудовать для нее отдельную палату, так что очнулась она в приемлемых условиях.

– А кто доставил ее в больницу? Это же очень далеко от места пожара, и другие жертвы к вам не поступали.

– Кто ее привез, я не знаю, приемный покой не зафиксировал доставку. Указано лишь время. Вы правы, другие жертвы пожара к нам не поступали.

– Очень хорошо. Еву мы забираем, а палате верните ее прежний облик. И помните, такой пациентки у вас не было. Рано или поздно, на девушку начнется настоящая охота. Она свидетель событий и может стать еще и заложницей. Не будем вдаваться в подробности.

– Я понимаю, – кивнул врач.

Осипов повернулся к девушке.

– А вы это понимаете, Эвита Константиновна?

– Честно говоря, не очень.

– Мы с вами обсудим все чуть позже. Собирайтесь потихоньку, мы подождем в коридоре.

Еву привезли в просторную трехкомнатную квартиру, где ей очень понравилось. Здесь она могла чувствовать себя как дома, однако ей не разрешалось подходить к окнам и отдергивать занавески. Ее познакомили с девушкой, тоже натуральной блондинкой с длинными волосами, но не такой хорошенькой, как Ева. Звали ее Миранда, но все называли ее Мира. На нее возлагались обязанности медсестры, горничной и поварихи. По инструкции двое охранников постоянно должны были находиться в квартире, им выделили отдельную комнату. Людьми они оказались вполне симпатичными.

– Все, что понадобиться, будет вам предоставлено по первому требованию, – сказал Осипов, оставшись с Евой наедине. – Сколько придется здесь прожить, никто не знает. Следствием установлено, что взрыв в ресторане – не что иное, как покушение на вашего отца. Его спас случай. Если хотите, доброта. Он решил сделать дорогой подарок брату и поехал в автосалон. Мы установили в какой и узнали, что он купил джип на паспорт брата, а когда вернулся в «Боливар», тот уже полыхал. Установлены и другие факты. Вашего отца вызывали в прокуратуру. Речь шла о коррупции в высших эшелонах власти. Он дал согласие сотрудничать, чем подписал себе смертный приговор. Его предупреждали об опасности и предлагали охрану, но он отказался и только теперь понял, насколько серьезна опасность. На его счастье, никому не известно, что у него был брат. Но это пока. Ваш отец теперь где-то прячется, и мы не можем гарантировать его безопасность. Он очень важный свидетель, мы заинтересованы в нем. Но вряд ли сейчас он может кому-то доверять. И правильно делает. У власть имущих большие связи и длинные руки.

– Почему он мне ничего не рассказывал? И Катя ничего не знает.

– Катя знает. Это она заказывала столик в «Боливаре». Мы думаем, он с ней поддерживает связь. Вы играете роль барометра. Если с вами все в порядке, значит, убийцы уверены в успехе операции. Если заказчики засомневаются в том, что выполнили свою работу на сто процентов, начнутся поиски вашего отца. И начнут, конечно, с вас. Разумеется, не забудут и о Кате. Только так можно выйти на след Вербина. На данный момент он беззащитен и мы ничем ему не можем помочь. К сожалению.

– Вы все очень интересно рассказали, Геннадий Иванович, я вам верю. И вы правы, у властей длинные руки и большие связи, возможности. А теперь представим себе, что вы работаете на эту самую власть и были участником покушения на жизнь моего отца. Вы действуете по той самой схеме, которую только что прекрасно расписали.

– Что вы имеет в виду?

– То, что вы взяли меня в заложницы. А Катя… Она наверняка сидит у вас под замком. Она его невеста, помощница и любовница. Конечно, он должен ей доверять. Вы правы. Без меня и Кати он остался совсем один. Я в чем-то ошибаюсь?

– Конечно ошибаетесь. Цель террористов – выманить с вашей помощью Вербина на открытую площадку и добить его. Я не просил вас помогать мне найти вашего отца, мы знаем, где он скрывается. Я лишь хочу, чтобы он считал – с вами все в порядке. Если начнет нервничать, может наделать глупостей, выскочить под обстрел. Этого мы допустить не можем.

– И где же он?

– На ферме погибшего брата. Пока он там, мы спокойны. Что касается Кати, то можете проверить, позвонив ей на работу. Она еще не уволилась из мэрии, но уже подала заявление. Разговаривать с ней не следует, лучше пусть считает вас погибшей.

– Это почему же?

– У нас есть основания ей не доверять. Ведь это она заказывала столик в ресторане. И почему ведет себя слишком спокойно? На ее месте я бросил бы все и сбежал. Понятное дело, невеста может многое знать, ей тоже захотят заткнуть рот. Девушка опасна, но нас она не интересует. Наша забота – сохранить жизнь Вербину. В одном вы правы. Действуем мы так же, как действовали бы убийцы. Если хотите, мы можем освободить вас сейчас же. Только кто от этого выиграет? Разницу вы почувствуете тогда, когда попадете в лапы настоящих убийц. Только поздно будет, спастись уже никто не сможет.

– Нет, нет, – разволновалась девушка, – я доверяю вам… Впрочем, у меня нет выбора. Просто есть люди, которым я верю, а другим не верю. Мне надо посмотреть человеку в глаза, и я о нем многое могу сказать.

Осипов улыбнулся.

– Самонадеянное заявление. Вы столь же самоуверенны, как и ваш отец.

– Форму вы носите давно, она вам идет и вы к ней привыкли. Как в песне поется: «Настоящий полковник». Вот только всегда ходите под своим начальником. Вы хороший психолог, умеете ориентироваться на ходу, но боитесь самостоятельно принимать решения. Вам проще свое решение внушить начальству и вернуть его обратно, но уже как приказ. Это как кидать мячик в стенку, он все равно отлетит к вам в руки. У вас, Геннадий Иваныч, очень много комплексов. Вы боитесь женщин, не женаты. Потому что привязчивы и не хотите разочарований: полюбите девушку, а она вас бросит. Работа трудная, на личную жизнь времени не остается. Какая жена сможет долго терпеть бесконечную разлуку. Вы мало пьете в компании с друзьями. Вам часто хочется напиться и ни о чем не думать. Но с друзьями вы посиделок избегаете, потому что не можете сдерживаться после выпивки. А вам очень не хочется, чтобы кто-то знал, что у вас на уме. Поэтому вы держите водку в доме. С ребятами по рюмочке, дома позволяете продолжить и допиться до чертиков. Вы надежный человек. С вами можно идти в разведку и не оглядываться, если вы стоите за спиной. Хватит? Или продолжить? Нет, пожалуй, не буду, вы и так чувствуете себя голым перед девушкой, которая вам нравится, но вы всячески стараетесь это скрыть.

Осипов сделался похожим на помидор. Жаль, что не видел себя в зеркале. Язык прилип к нёбу, он стиснул зубы. Сказать-то все равно ничего не мог.

Ева достала из сумочки сигарету, зажигалку и ключи. Она закурила и больше не проронила ни слова, сделала паузу. Надо же дать человеку прийти в себя.

Пепел подбирался к фильтру, когда полковник сумел взять себя в руки и задать вопрос.

– А что это за ключи?

– От моей квартиры. Улица Обуха, дом 12, квартира 9. В спальне, в стенном шкафу, найдете черную коробку с надписью «Живанши». В ней лежат белые замшевые сапоги, в них ключи от дачи. На двери есть номерной код. Запомните 150482. Я говорю о дачной двери. Он просто расшифровывается. 15 апреля 82 года – дата моего рождения. Дача находится в поселке Скоблево. Его на карте нет, это закрытый поселок, огороженный колючей проволокой и охраняемый автоматчиками. Кто там проживает, даже мне не известно. Об этой даче никто не знает, кроме меня, отца и мамы. Одним словом, самое надежное убежище. – Ева ухмыльнулась. – Я хочу, чтобы вы проверили, все ли там чисто. Схему проезда я вам нарисую, ну а как вы проникните на территорию, не представляю. Охрана знает всех жильцов в лицо. Там милицейские удостоверения не помогут. Строение 34.

– К чему все это, Эвита Константиновна?

– Просто Ева. Можно на «ты». Я хочу попытаться вытянуть туда отца, но мне нужны гарантии.

– Я вас не просил об этом.

– Вы сказали, что он на ферме дяди Коли. Там еще хуже, чем в Москве, только он об этом не знает. Они с братом не виделись десять лет, я была единственным связующим звеном. Мне с трудом удалось их примирить, уговорила вместе отметить общий день рождения, пятидесятилетие. Я совсем недавно гостила у дяди Коли. Так вот, там все земли давно уже скуплены определенными структурами и начинается грандиозное строительство. Только один Николай Вербин уперся рогом и не желал уступать свою землю. А это сотни гектар. У него успешное хозяйство, о сельхозферме «Пионер» знают во всей области. Дядя Коля – образец сегодняшнего землевладельца, к нему даже приезжал министр сельского хозяйства, но на него продолжают давить, а тех, кто ему потакает, убивают. Он собрался уже писать письмо президенту. Наивно думать, что его послание дойдет до адресата. Сейчас Вербин – не что иное, как движущаяся мишень, а его крепость не крепче карточного домика. Отец об этом понятия не имеет. Думаю, что вам он не поверит, но мне он верил всегда, потому что я готова за него жизнь отдать. А служить барометром я не могу. Даже бандиты не воспримут меня всерьез. Из меня никудышный коммерсант, и отец никогда не говорил со мной о своих делах. Вы это и сами понимаете, если о его местонахождении я узнаю от вас. Катя может быть барометром и то вряд ли. Их отношения уже не секрет, они давно не прячутся по углам. Знай Катя больше положенного, что-то угрожающее ее безопасности, отец не оставил бы ее в Москве. Если в газетах появится некролог, то, скорее всего, она в него поверит. Ну а теперь ваш ход, товарищ полковник.

Осипов подумал и взял ключи.

Экскурс в прошлое

Эпизод 9

Их встречи всегда проходили в экзотических местах, что очень раздражало занятого человека, которым считал себя Юрий Макарович Гладышев. Первое свидание Лев назначил в музее, это еще куда ни шло. Во второй раз они встречались за городом и вот теперь у какой-то заброшенной стройки на окраине. Игра в прятки Гладышева нервировала, но он понимал, что Лева – действующий сотрудник контрразведки и не хочет афишировать свою частную деятельность. В его профессионализме Юрий Макарович не сомневался, но самое главное было не это. От Левы не пойдут слухи, чего больше всего боялся Гладышев. Нанимать сыщика со стороны очень опасно. Ему доверяется самое тайное – грязное белье семьи. Гладышев знал случаи, когда нанимателя шантажировали. Собирали компромат, а потом начинали высасывать деньги. Верить никому нельзя – к такому убеждению Юрий Макарович пришел давно. Он матери собственной не доверял, а тут выяснилось, что и жене доверять не следовало. Мир превратился в базар, где все покупалось и продавалось.

Сыщик опаздывал на пятнадцать минут. Странно. Человек военный, дисциплинированный… Только Гладышев об этом подумал, как задняя дверца машины открылась и в салоне появился его агент.

– Извините, Юрий Макарыч, пришлось покрутиться по городу. Мы ведь люди не свободные, живем под колпаком.

Гладышев хмыкнул.

– За полковником ГРУ могут следить?

– Еще как. Полгода назад один из наших передал ценные сведения конкурентам. А я имею допуск к секретным материалам.

– Да! Сегодня никто никому не верит.

– И правильно делает.

Гладышев поправил зеркало заднего обзора, чтобы видеть собеседника. Дурацкая манера Левы садиться на заднее сиденье тоже раздражала Гладышева. Полнота и неуклюжесть мешали ему поворачивать голову, а он привык разговаривать с людьми, глядя им в глаза. Когда человек всюду подозревает обман, он в первую очередь ищет его в глазах. Сам Юрий Макарович был заядлым бабником, изменял жене, но обманщиком себя не считал, полагал, что это его личное дело. Кстати, с Левой его познакомила одна из самых надежных его подружек, единственная, которая ничего не требовала: женщина замужняя, в подарках и цац-ках от богатеньких «папочек» не нуждающаяся. Они просто развлекалась в свое удовольствие. Отношения без оглядки на прошлое и без планов на будущее – самое лучшее, что можно пожелать себе, если ты ничего не собираешься менять в своей жизни. Когда он получил анонимку о подвигах жены, подружка, с которой они часто обсуждали семейные дела и даже давали друг другу советы, порекомендовала не доверять пасквилям, а проверить факты. Недоброжелателей много и все норовят тебе гадость сделать. Лева, ее брат, – профессионал в своем деле. Если предложить хорошие деньги, он может установить истину, за копейки полковник ГРУ своей работой рисковать не станет. Деньги для Гладышева значения не имели, их у него хватало, а идея понравилась. К тому же речь не шла об уличном детективном агентстве, где работают прохвосты, выгнанные из милиции за взятки и превышение власти, большую часть из которых составляют гаишники, не смыслящие в профессии сыскарей.

– С сожалением должен вам доложить, Юрий Макарыч, что анонимка получила подтверждение.

Гладышев хлопнул ладонями по рулевому колесу.

– Я так и знал! Чутье меня не подвело. В последнее время жена ведет себя очень странно. Она стала совсем чужой. Будто не родная. А ведь мы прожили вместе шестнадцать лет. Ее словно подменили. Она от меня шарахается. У вас есть факты?

– Не имею привычки делать выводы на пустом месте.

Лева протянул плотный конверт. Гладышев долго не решался взять в руки компромат, потом все же цапнул его, словно воробей мошку. На снимках красовались его супруга Ирина под руку с высоким красавцем, они входили в подъезд незнакомого дома. На другом снимке они сидели в уличном открытом кафе и пили вино, далее шли фотографии парочки в машине, возле машины.

– Кошмар. Он же совсем молодой.

– Ему тридцать пять. Он водит ее к себе домой. Зовут его Антон. Обычный прощелыга и альфонс. Обслуживает богатых вдов и замужних женщин, нуждающихся в мужской ласке. Одним словом, проститутка. Если женщина очень богата, может на ней жениться, такие случаи уже были в его практике. Женщины очень доверчивы. Не важно, верят они ему или нет, главное, что хотят верить, это он знает не понаслышке. У парня большой опыт по этой части. С вашей женой ему проще обычного – она не сомневается в его искренности, так как считает себя красавицей.

– Была когда-то таковой. Лет двадцать назад.

– У женщин о себе мнение не меняется, многие до старости верят в свою неотразимость. Если Антон сумел выведать, сколько денег у вашей жены, то он сделает все, чтобы разрушить ваш брак.

– Какие у нее деньги? Все деньги мои. Я их всю жизнь своим горбом зарабатывал, а она в салонах красоты просиживала и на ипподроме.

– Однако вклады записаны на ее имя. Как же вы опростоволосились, с вашей-то недоверчивостью, Юрий Макарыч.

– А что оставалось делать? В подвале деньги хранить? А проценты? На них семья может жить. Нет! Ничего у нее не получится, не на того нарвалась, паскуда!

– Уже получилось.

В шею под загривком, прикрытым поседевшими волосами, вонзился шприц. Гладышев вздрогнул. Секунды, и в глазах предпринимателя поплыли красные круги, ему стало очень холодно, конечности онемели. Белый свет померк.

Лева завернул шприц в платок и вышел из машины. Осмотревшись, ничего подозрительного не заметил. Стройка, она и есть стройка – пустырь, бетонные плиты, голый остов здания, поржавевшая арматура. Лева открыл водительскую дверцу, собрал фотографии с колен своего уже бывшего клиента, сунул их обратно в конверт и достал из кармана покойника плотную пачку долларов.

– Извините, любезнейший, но свой гонорар я все же заберу. Даром ничего не делаю.

Сыщик надел резиновые перчатки, вытащил пузырек с валокордином, отвинтил крышку, смочил губы трупа лекарством, а пузырек зажал в его руке.

– Вот так все будет понятно. Царствие вам небесное, Юрий Макарыч. Зря вы своей жене не доверяли. Впрочем, как и она вам.

Лева захлопнул водительскую дверцу, подошел к железной бочке из-под строительной смеси, поджег конверт и бросил его на дно. Задерживаться он не стал, сел в машину и уехал. Старенькие «Жигули» были давно сняты с учета, а прикрученные номера нигде не зарегистрированы. Лева пользовался ими очень редко. И тут ему не повезло, на подъезде к городу его остановил гаишник. Впервые он почувствовал себя не в своей тарелке. Но не может же все и всегда проходить гладко, надо быть готовым ко всему. И он был готов. Выйдя из машины, направился к капитану.

– Что-то не так?

Капитан и рта не успел открыть, как он сунул ему под нос удостоверение Главного разведывательного управления. Тот прочел и козырнул.

– Можете ехать, товарищ полковник.

– Спасибо, капитан.

Экзамен выдержан. Ни малейшего волнения Лева не испытывал. Все нормально. Но понял – ментов он точно удивил. Полковники ГРУ на таких развалюхах не ездят, придется подыскивать новые номера и перекрасить колымагу. «Жигули» он загнал во дворик в центре города и накрыл брезентовым чехлом – не известно, когда ему понадобится эта машина в следующий раз. Домой он возвращался на метро, по дороге выбросил в урну шприц, завернутый в платок.

На пороге шикарной квартиры его встретила жена.

– Господи, Боря, почему так долго? Обед на кухне, все горячее. Обслужи себя сам, ко мне Таня должна зайти.

Так Лева превратился в Бориса.

– Без проблем, дорогуша. Обычно ты к ней ходишь. Если бы она жила не в соседнем подъезде, а через улицу, тебе было бы лень ходить в такую даль.

– Не ёрничай. Как я могла уйти, пока тебя нет. Ты стоящий на столе сахар не видишь, тебе все подать надо.

В дверь позвонили.

– Легка на помине, – усмехнулся Борис. – Открывай, твоя великая Агата Кристи удостоила нас вниманием.

– Не смешно. Ее книги идут нарасхват. Она звезда! Татьяну Снежинскую каждая собака в стране знает.

– Лучше бы ее читали люди.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась дама в шикарном наряде. Борис всегда ею восхищался, но всячески пытался скрыть это. Он боготворил свою жену, но ее подруга была чем-то особенным, неземным. Увидев ее впервые, Борис лишился дара речи. Экстракт женственности, красоты и обаяния. К сожалению, Таня была замужем, слишком умна и очень богата. У него, да и у других мужчин, не было шансов завоевать ледяное сердце этой красавицы. К тому же, по словам жены, Таня любит своего мужа. Борис видел его пару раз, их даже знакомили. Эффектный мужик и тоже не дурак. Супруги друг друга стоили. Борис завидовал ему черной завистью, хотя самому жаловаться было грех.

Соседка пребывала в прекрасном настроении.

– Привет, Ника, привет, Борька! Я не стала тащить из дома шампанское, знаю, что у вас всегда есть такое же, какое я люблю.

Она подняла над головой руку, в которой держала книгу.

– Гуляем! Вышел очередной мой роман. Седьмой по счету.

– Сумасшедшая фантазерка! – воскликнул Борис. – И как тебе в голову приходят твои сюжеты? Я письмо написать не могу, слишком большое для меня напряжение, а из тебя слова льются, как из рога изобилия. В них еще и смысл есть.

– Не притворяйся, Борис, ты моих книг не читал. Вероника вынуждена, ей неудобно презирать мое творчество. Она единственный читатель, с которым я общаюсь.

– А муж? – удивился Борис.

– Он не читатель, а критик. И тоже единственный. Больше меня никто не критикует. Критике подвергается литература, а я к ней не имею ни малейшего отношения. Серьезные люди меня всерьез не воспринимают.

– Потому что ты скрываешь себя от публики.

Борис взял из рук Тани книгу и перевернул ее.

– Вот! Твоей фотографии на задней обложке нет. Почему?

– Я не тщеславна.

– Значит, не писательница. Все писатели тщеславны. А если бы твою фотографию увидели миллионы, тиражи выросли бы на столько же.

– Ты прав, я не писательница, а рассказчица. У писателей есть дурацкая манера учить всех жить. Они такие умные, они все знают! Говорить умные слова легко, но очень мало тех, кто живет так, как говорит. Я не умею учить жизни, я рассказываю, как некоторые живут. Или как могли бы жить в определенных обстоятельствах. На правду это не похоже. Сказки. Правды в жизни хватает. Я же придумываю свой мир и предлагаю по нему путешествовать вместе со мной и моими героями. И не дай бог, чтобы в этот мир кто-нибудь поверил. Пусть он вызывает насмешки: так не бывает, чепуха! А до последней страницы не могут оторваться от этой чепухи. Если так, то я свою задачу выполнила. Так где же шампанское? Или я до вечера буду стоять на пороге?

– Вы пейте свою шипучку, а я тяпну водочки! – сказал Борис и отправился на кухню, думая о том, какие же они разные. Нет, он не сравнивал Таню со своей женой, он ее сравнивал с другой женщиной, о которой очень часто и с трепетом думал.

Борис остановился у холодильника и перевел дух. Сердце колотилось с невероятной силой, он испугался, что этот стук услышат. Зверь, попавший в капкан, должен себя так же чувствовать. Интересное сравнение. Борис давно уже понял, что угодил в ловушку, из которой нет выхода. Сначала он пытался вырваться, но очень быстро сдался. Не каждому даны силы для сопротивления судьбе, а то, что с ним случилось, он считал волею судьбы. Смирись, – диктовал ему внутренний голос. И он смирился.

Борис достал из холодильника бутылку водки, надел на лицо улыбку и направился в гостиную.

Эпизод 10

Вечером того же дня на даче Вадима Борисовича Витковского состоялось очередное совещание узкого круга посвященных.

– Контракт выполнен, Вадим Борисович, – выкладывая на стол фотографии, докладывал Паша Игнатюк. – В связи со сложностью задачи, я привлек еще трех опытных оперов к делу. Но не из нашей конторы, а состоящих на службе. Пришлось заплатить наличными. Люди проверенные, не подведут. У меня достаточно рычагов, чтобы не допустить утечки.

– Много лишних слов, Паша, – беря в руки снимки, сказал писатель. – Ближе к делу.

– Ирина Гладышева приехала к гадалке в четырнадцать часов. В это же время ее муж, Юрий Гладышев, встретился с человеком, которого мы раньше не видели, лишь слышали их телефонные переговоры и знали, что он частный детектив, нанятый Гладышевым для слежки за женой. Теперь выяснилось, кто он и в чем заключалась хитрость и остроумие всей операции. Зовут этого типа Борис Саранцев, проживает в элитном доме на Маросейке. Но начну по порядку. Саранцев вколол в шею Гладышева какую-то гадость, тот тут же умер. Фотографии сделаны телеобъективом с расстояния двадцати метров. К счастью, погода сегодня солнечная, снимки получились качественные. Встреча состоялась на заброшенной стройке больницы, недалеко от окружной. В это время Ирина находилась в квартире колдуньи и Ева вонзила иглу в куклу Гладышева. Вдова сопоставит время смерти мужа и время укола. Для нее это не совпадение, а ритуал и его результат. Расправившись с Гладышевым, Саранцев вышел из машины, поджег какой-то конверт, бросил его в бочку и поехал домой. Наши ребята его тормознули, проверили документы. Саранцев предъявил подлинное удостоверение полковника ГРУ Льва Николаевича Барчука с очень удачно переклеенной фотографией. Номерной знак машины поддельный, таких в природе нет. Машину он оставил в чужом дворе и накрыл брезентом. Мы проверили – машина снята с учета. В результате можно прийти к выводу, что покойный знал Саранцева как опытного контрразведчика из ГРУ и доверял ему, за что и поплатился.

– И зачем понадобилась такая конспирация? – удивился Витковский.

– В этом вся хитрость, Вадим Борисыч. Сначала выбирается конкретная цель. От кого Катя и Ева получают информацию, нам не известно. Но тут есть главное составляющее. Они выбирают очень богатого чиновника, который скрывает свои доходы. Непомерные доходы. Второе условие. Часть или большая часть доходов должна находиться в руках жены – доверенного лица подпольного миллионера. При желании жена может распорядиться этими деньгами. Она это сделает, если вопрос поставить ребром – жизнь или смерть. Потом начинается игра. В отношении нашего подопечного пришлось пойти на дополнительные ухищрения. Дело в том, что Гладышев имеет свою очень надежную охрану. Шесть человек профессиональных телохранителей. Они и ночью его пасут. Чтобы убить Гладышева, надо провернуть серьезную операцию. И вряд ли киллеру удастся уйти живым. Хлопотное дело. А тут еще надо соблюдать ритуал Вуду. Иголка, кукла, смерть. В случае с Гладышевым это не реально.