Текст книги "Таинственная карета"

3

После перенесённого гипертонического криза Алексей третий день лежал в больничной палате.

«С такой аритмией лучше перележать, чем недолежать», – сказала ему лечащий врач во время очередного обхода.

После тихого часа в его палату пришёл оперуполномоченный Салтыков.

– Будете писать заявление, гражданин Аксёнов? – с ходу спросил он Алексея и, не услышав ответа, посоветовал не предавать случившееся огласке.

– У них хорошие юристы, и, как мне сказал этот… тьфу, так-перетак, забыл его имя…

– Джеймс, – очнувшись от размышлений, подсказал Алексей.

– Да, Джеймс. Так вот, он сказал, что у компании с нашей администрацией совместные планы на открытие каких-то объектов… Так что с заявлением?

– Да не собираюсь я писать никакого заявления, – дошёл наконец до Алексея смысл заданного вопроса.

– Вот протокол с места происшествия. Берите чистый лист и пишите: «Я, такой-то, фамилия, имя, отчество, проживающий там-то, участник проведения выездного корпоратива, претензий к его организаторам не имею. Дата, подпись, расшифровка».

Когда он ушёл, Алексей вздохнул с облегчением.

Пришла медсестра. Поставила капельницу. Растворившись в чистой прохладе белых простыней, он просматривал на экране потолка картины встреч с Елизаветой. Он вспомнил её сравнение английского джентльмена с русским интеллигентом и сдержанное нетерпение на её милом лице, когда он останавливал её, уточняя смысл того или иного английского слова.

– Человек достоин не одного только христианского сострадания, – тогда сказала Елизавета, – но и восхищения его совершенством. Культура джентльменов сделала больше для престижа Англии, чем экспорт шерсти и угля. Во всём мире им стали подражать, и благодаря этому английский язык стал международным.

– Наш интеллигент не уступит вашему джентльмену, – сдержанно возразил Алексей.

– Ваша мужская интеллигентность заканчивается с удовлетворением плотской страсти, – парировала она, – а дальше вы панически боитесь оказывать вашим женщинам знаки внимания, считая, что ваша любовь – нечто само собой разумеющееся. И если во всём мире только рабы лишены права давать волю лучшим чувствам своим, то кто вы после этого? И как выглядите перед лицом мирового сообщества? А настоящий джентльмен красив всегда, а не только тогда, когда это ему нужно.

– А всё же нас Англия не покорила ни физически, ни культурно, – не уступил ей тогда Алексей, напряжённо перебирая в себе всё, что об этом слышал.

– Тем хуже для вас, – посочувствовала Елизавета, – русским сила нужна, чтобы защищать дурные привычки.

– Но разве сейчас в вашей стране не прошло время расцвета джентльменства?

– Человечество не живёт, а бежит впереди жизни, спеша деградировать из джентльменов и леди в современных людей, чья внешность и манеры в большинстве своём не представляют собой эстетической ценности.

Тогда Алексею нечего было ей возразить, но, видно, «консилиум» его рассудительного ума и патриотического чувства все последующие дни работал над этой проблемой, чтобы сейчас подвести итог.

«Невозможно одной только силой превратить человека в раба, – вспомнив её слова, осознал он. – Колонизаторам было мало подавить сопротивление аборигенов оружием, им надо было покорить их красотой одеяний и изысканностью манер. И культура джентльменства стала непреодолимой стеной, разделившей человечество на касты господ и рабов.

Здесь господство красоты подменяется красотой господства и возводится в абсолют. Красота как бы отменяет необходимость выбора между добром и злом и объявляется божеством ощущений. И кажется, что все, кто приобщается к ней, становятся «как боги». И тогда раб стремится не к освобождению, а к облачённому в джентльменство господству над другими людьми. Но красоте джентльменства не удалось поменять в нас любовь к человеку на любовь к господству над ним. У нас с джентльменством разные группы душевной крови».

Алексей расставил все точки над «i» в своём посветлевшем сознании. И теперь пришло время задуматься о себе.

«Моя история с этой таинственной каретой, с обольщением и ритуальным действом, с клеткой и хлыстом, – открывалось ему истинное значение происшедшего, – символический акт покорения джентльменской Англией свободных народов. И теперь таинственная карета перестала быть для меня каретой тайн. Но красота леди не так проста, как это казалось. Она способна превратить свободолюбивого мужчину в добровольного раба. И против этого чарующего вируса порабощения у мужчин нет иммунитета. Да-да! Многие рабы любили господ и не любили мятежников. Вот почему так долго длилась эпоха рабовладения».

Устав от переживаний, Алексей закрыл глаза и растворился в нежной прохладе подушки. И его воспоминания разлились по её белоснежным просторам весенним половодьем реки и вернулись в свои берега, только когда его плечо тронул сосед по палате: «К вам очень красивая женщина. Просила сказать, что пришла Елизавета».

Она ждала его в холле для посетителей. У неё было страдальческое лицо.

– Очень сильно болит голова, – вместо приветствия пожаловалась она и, помолчав, продолжила: – Не хотела тебе говорить, но сейчас скажу: ты копия мужчины – моей первой, неудавшейся любви. И я как могла скрывала это от тебя до последнего момента. – Сказав это, она достала из сумочки конверт, а из него – фотографию.

«Боже, да ведь это же я, – поразился он невероятному сходству, – только вид более ухоженный. Такой, как если бы я жил там, у них… Похоже, это правда, что у каждого человека есть двойник на другом краю планеты…» Но вслух ничего не сказал.

– Скрывала от тебя, – с отрешённым видом продолжала она, – чтобы не пытаться вернуть в твоём лице этого дорогого мне человека. Из последних сил бичевала твою клетку, чтобы ты, не простив, навсегда ушёл из моей жизни.

– У тебя это получилось, и теперь из моей жизни уходи ты, – ответил он и с горечью подумал о том, что мечта сбывается тогда, когда становится неуместной.

– Мне плохо! – побледнев, простонала она. – Позови Джеймса, он в машине.

Алексей осторожно помог ей сесть и выскочил на улицу. Когда они подбежали к ней, она была без сознания. Дежурная медсестра вызвала врача. Елизавету привели в чувство. Она отказалась от госпитализации, и её увёз Джеймс, перед этим спросив Алексея, как с ним связаться. «Она сломала телефон с вашим контактом», – мешая русский с английским, объяснил он свою просьбу.

…Перед тем как уснуть, Алексей думал о том, что в разное время видел в Елизавете два лица: одно – ангельское, исполненное красоты, а второе – бесовское, полное презрения и злости. Эти лица сменяли одно другое и не давали сосредоточиться ни на одном из них. И вот теперь за то, что в ней натворил бес, наказание получил ангел…

Десять дней Елизавета не отвечала на его звонки.

На одиннадцатый день Джеймс встретил вышедшего из больницы Алексея и подвёз его до дома. Он оказался личным психологом Елизаветы. Перейдя на английский, он рассказал, что её отец, человек известный в деловых кругах, был готов на всё ради исцеления впавшей в тяжёлую депрессию Елизаветы. Когда с ней это случилось, отец вспомнил о её прежнем увлечении древними ритуалами поклонения священному дереву. По истории языческих культов она когда-то защитила диссертацию.

Когда это произошло, Джеймс посоветовал её отцу поддержать её увлечение и сам отправился с ней в Россию, на историческую родину её предков, чтобы отвлечь её игрой в этот древний ритуал. «Ей необходимо сильное потрясение, способное пробудить её спящее сознание, – повторил он слова её лечащего врача, – от чего заболевают, тем и лечатся».

– И она излечилась? – с надеждой посмотрел он на Джеймса.

– Да, – ответил Джеймс. – Но потом ей встретились вы, Алексей. Елизавету сильно потрясло ваше поразительное сходство с её бойфрендом. Да, чуть не забыл! – Спохватившись, Джеймс передал ему деньги за участие в ночном представлении.

– Мы об этом не договаривались, – смутился Алексей.

– Я вас понимаю, – покачал головой Джеймс, – но она просила, чтобы я обязательно вам их передал.

– Где она сейчас?

– В больнице. Снова впала в депрессию, будто мы и не уезжали из Англии.

«Я должен быть рядом с нею», – осмыслив сказанное Джеймсом, решил Алексей.

…Целый месяц Елизавета пролежала в больнице, и всё это время он пробыл рядом с ней.

…С тех пор прошло три года. Теперь они муж и жена. Как это могло произойти, когда столь многое их разделяло? Для их окружения это так и осталось тайной, как и то, где они провели медовый месяц, во время которого чувство прекрасного и реальная жизнь Алексея больше не разделялись.

«Я люблю в моей Лизе её тишину, – писал он в дневнике, – в ней она собирает себя из рассеянных воспоминаний.

И тогда я говорю и говорю – только для того, чтобы не перестать слышать музыку её молчания.

И она желанно молчит и погружает моё истомившееся сердце в тёплый океан её тишины.

И больше нет никого на свете, кроме нас, и я уже и сам не понимаю, о чём говорю…

И слова мои достигают своего предела, и мы уходим в густое безмолвие, идеальное для полёта вне времени и пространства.

И тогда мы открываемся прекрасному.

И тогда прекрасное открывается нам.

И наконец наступают те мгновения тишины, в которой душа примеряется к тому, чтобы обрести вечность.

И нас наполняет то ощущение счастья, которое уже не зависит от обстоятельств.

И так и хочется крикнуть во всеуслышание: “Люди! Откройте для себя тишину!”

Ведь на живой планете Земля и тишина живая. Стоит только вслушаться в неё – и мы ощутим любовь к нам всего окружающего пространства.

О, не торопитесь говорить, не заглушайте музыку бытия поспешными словами!

Мы слишком поздно понимаем, как много в жизни было лишних слов. Как исказили они нас в глазах тех, кого мы полюбили!

Как непростительно нескладно уста нашей плоти пытались передать состояние нашей души!

Прекрасное источается из нас, минуя уста наши».

…Алексей заботится о Елизавете и часто играет вместе с ней: в молчание, в единение с природой и в подобие ритуала поклонения древу. Время от времени она возвращается в будничную реальность, но… неохотно.

Некоторое время они прожили в Англии, где не без участия Елизаветы он обучился светским манерам. Там он узнал, что «интеллигент» – слово английское, означающее «разумный, интеллектуальный». И что только в России под этим названием умные люди выделились в особый социальный слой. Во всём мире нет ничего подобного. Там в общении ценится не ум, а любезность. И на обратном пути в Россию Алексей и Елизавета сошлись на том, что интеллигентность и джентльменство – личная дипломатия, не заменяющая общепринятых ценностей в отношении человека к человеку.

Они жили в поместье в десяти километрах от города. Это был белый двухэтажный особняк с ярко-зелёной крышей, увенчанный небольшим мезонином. С обеих сторон от него белели ещё две двухэтажные постройки, соединённые с главным зданием одноэтажными галереями с шестью белыми колоннами по обе стороны.

Справа за галереей виднелись конюшни, слева высилась «бочка» – круглое помещение с крышей в форме зонта для гона коней по кругу. За особняком – разминочное поле и поле для выездки.

Прежде чем научиться верховой езде, Алексею пришлось изрядно потрудиться. Вначале ему доверили погонять коня по кругу, держа в руке шнур, называемый кордом. Но это было только начало. Когда он впервые совершил конную прогулку в паре с Елизаветой, его восторгу не было границ. Верховая езда пробуждала в нём ощущение, будто не конь, а сама природа открывает ему свои зелёные просторы.

В гости к ним редко кто приходит. Раз в неделю, по четвергам, они садятся в карету и отправляются в город. Алексей соблюдает правила игры: он одет в чёрный камзол и белые лосины, и садится впереди, заняв место уехавшего в Англию Джеймса. Они не смотрят по сторонам и никого в карету не сажают (об этом у них строгий уговор).

В остальные дни Алексей пишет роман и восполняет недостаток знаний об окружающем мире чтением интересных книг.

Послесловие

Это был очередной четверг. Алексей и Лиза ехали в карете, поднимаясь по городской возвышенности навстречу утреннему солнцу, чей благодатный огонь в это время греет, но не жжёт. Они улыбались своим мыслям. Им не хотелось ни о чём говорить, и это был безмолвный восторг открытия окружающего мира, представшего пред ними в совершенно новом свете – в свете открывшейся в них любви ко всему окружающему пространству.

Они ехали и ехали под бодрое цоканье конских копыт среди ярких декораций высоких городских строений. И солнечные мелодии жизни, сменяя одна другую, звучали увертюрой любви Творца ко всему человечеству, не разделяющей мир на богатых и бедных, рабов и господ, джентльменов и интеллигентов.

«Как хорошо, что рядом со мной любящий мужчина и заботливый муж, – думала Лиза, удобно расположившись в карете. – Русская бабушка говорила: «Если замужняя женщина впадает в непослушание, она хочет хорошей трёпки от своего мужа». Пусть в таком случае и меня супруг мой немножечко побьёт, только… не больно. По словам бабушки, после этого жарче объятья и слаще поцелуи».

«Самое прекрасное в жизни – это жить с Елизаветой, – думал Алексей, – и, чего бы мне это ни стоило, я стану для неё настоящим джентльменом… Но осталась ли моя любовь к ней такой, как была? – задал он себе вопрос. – Наверное, в браке любовь перестаёт быть неистовым чувством. Если лампочку подключить к избыточному напряжению, её надолго не хватит.

Счастье приносят не сильные чувства, а благие.

Сильные чувства помогают выжить, но мешают жить».

Знакомая незнакомка
(эссе)

1

Все знают, что такое любовь с первого взгляда, пока не испытают её на себе.

В тот погожий летний день Андрей увидел её на автобусной остановке, когда покупал в киоске свежие газеты. Он повстречал её впервые, но всё в ней было ему до странности знакомо: и стройность фигуры, и милые черты лица, и трогательная сосредоточенность взгляда. И его охватило поразительное ощущение, будто они были близки ещё в предыдущем воплощении, а в этом он родился уже с любовью к ней. «Наверное, я первый человек на Земле, к кому вернулась память о прошлой семейной жизни! – взволнованно осознал он. – Это же будет грандиозная сенсация всех времён и народов… Если не подойду к ней сейчас, буду всю жизнь жалеть об этом».

– Здравствуйте! – обратился он к ней с осторожной улыбкой. – У меня такое ощущение, что мы давно знакомы…

– И что дальше? – смутившись на мгновение, взглянула она ему в глаза.

– Мне нужно время, чтобы разобраться, – скрывая бурю чувств, тихо произнёс он. – Могу вам быть чем-то полезен?

– Спасибо, нет, – ответила она и опустила взгляд.

– Простите, но я не могу вот так просто взять и уйти, – взмолился Андрей. – И к тому же я ведь и вправду хочу вам в чём-то помочь.

– Вот так взять и бескорыстно помочь, правильно я вас понимаю? – с недоверчивой улыбкой уточнила она.

– Да, именно так, – подогрел он в себе растущую надежду.

– Уговорили, – решительно кивнула она и протянула визитку сотрудницы местного агентства недвижимости.

– Полина, – вслух прочитал он её имя и назвал своё.

Когда подошедший автобус закрыл за ней дверь и тронулся, Андрей, не уняв волнения, сделал несколько шагов вслед за удаляющейся от него знакомой незнакомкой.

2

«Хочешь заслужить доверие женщины – сделай так, чтобы она в тебе нуждалась».

С первых дней знакомства Андрей принял участие в её неотложных делах. Полине надо было срочно купить вторую квартиру, чтобы сохранить оставшиеся от родителей сбережения. Её московский роман с предпринимателем Владиславом закончился разочарованием. Об этом она поведала Андрею во время их поездок на осмотры квартир.

Она была разведена и жила одна в чистой и опрятной двухкомнатной квартире с окнами на солнечную сторону и прохладными шторами до пола. После каждой совместной поездки по городу она угощала Андрея вкусной едой и чаем, и это было высшей наградой за его труды. «Она ко мне привыкает, – убеждал себя он, – вот уже целый месяц мы вместе, и у нас общие дела. Но вспомнит ли о той, прошлой жизни? А если память об этом вернётся к ней, захочет ли и новую жизнь посвятить мне одному?»

Ему нравилось, что Полина радовалась подаркам как ребёнок. Он помнил, что так было и в их прошлой жизни. И теперь вспоминал те ощущения так, как вспоминают счастливое детство.

– Я немного устал, можно прилечь, пока ты что-нибудь приготовишь? – в тот день спросил он её, почувствовав себя как дома.

– Конечно, – немного смутившись, ответила она.

Андрей вошёл в спальню и, не снимая джинсов, осторожно лёг на кровать и устало вытянул ноги.

– Спишь? – вскоре войдя в комнату, спросила Полина с такой знакомой улыбчивой заботливостью, что ему уже невозможно было убедить себя в том, что она не была его женой.

– Не могу уснуть без тебя, – ответил он, погружаясь в это знакомое чувство, – просто полежи со мной пару минут.

Задумавшись, она углубилась в себя, будто взвешивая «за» и «против», затем, медленно и аккуратно натянув кофту на джинсы, впервые за время их знакомства легла рядом с ним. А он, будто по привычке, осторожно просунул руку Полине под шею и положил её голову на своё плечо. И ощутил с замиранием сердца, как прежняя и новая жизнь слились в одну и всё в мире стало подстраиваться под их дыхание, радуясь их единению больше, чем они. И их душевная близость теперь была настолько сильна, что телесное соитие было бы излишним, способным оборвать песню единения их душ.

И вдруг, испугавшись того, что если сейчас не овладеет ею, это за него может сделать кто-то другой, Андрей повернулся к ней лицом и, содрогнувшись от сладкой истомы, впервые в этой жизни жадно прижал её к себе.

…Забыв про обед, они погрузились в сон, растворив в нём все прежние сомнения.

3

Счастье в любви – это когда две души соединяются в одном дыхании.

…Их тайный медовый месяц длился уже полгода.

«Как прошло это время? – решил он собраться с мыслями в ближайшем кафе. – Первое: мы с Полиной стали опасно близки, и я провожу с ней всё свободное время. Хорошо, что жена не имеет близких подруг, которые могли бы сказать ей об этом.

Второе – это совместное дыхание, которым, обнимая, она научила меня дышать: её выдох – в мой вдох, в её вдох – мой выдох… Почему это так сильно сближает? Душа от слова дышать? Её душа – в моей душе, а моя – в её? Не знаю. Но после этого “обряда” с ней мне стало легче дышать, а без неё – труднее.

Третье: я начал подозревать, а потом случайно узнал, что с ней снова выходит на связь Владислав, её бывший московский любовник. Пойду к ней и разрешу все сомнения», – твёрдо решил он.

– Да что ты, милый, – в ответ на его прямой вопрос тихо промолвила она, откинув головой прядь длинных чёрных волос и вглядевшись в него бездонными карими глазами, – мне с тобой очень хорошо.

– А с ним? – не отпуская её взгляда, строго спросил Андрей.

– Честно?

– Честно!

– Просто он мне подходит… – замолчала Полина, не решаясь сказать о чём-то важном для неё.

– Ну? – сдерживая дрожь в голосе, затаил дыхание он.

– Мне с ним хорошо… телесно, – завершила она начатое откровение и вдруг, испугавшись своих слов, посмотрела на него с тревогой. И он вспомнил, что на фотографии в телефоне её москвич выглядел огромным по сравнению с ней, и похолодел от собственной догадки…

– Мне пора! – в первый раз вот так, в разгар встречи, нервно засобирался он.

– Ты что, обиделся? – чувствуя неладное, спросила она.

– Неважно! – ускоряя движения, ответил он и, взяв в руку пуховик, вышел, не закрыв за собой дверь.

Андрей шёл под ночным декабрьским небом с пуховиком в руке и надел его, только зайдя за угол дома. Вспомнив, что его машина стоит во дворе, вернулся и сел в неё. Телефон в кармане звонил не умолкая, но он только сейчас услышал его.

– Вернись! – звучал из трубки её срывающийся от волнения голос. – И не выключай телефон, чтобы я тебя слышала…

Он прервал звонок и, не разогрев мотор, поехал. Телефон звонил. Машина двигалась рывками. Дорога не хотела ложиться под колёса его судьбы. Телефон не умолкал. Не выдержав, Андрей поднёс трубку к уху, чтобы снова услышать голос любимой женщины двух его жизней.

– Если ты не вернёшься прямо сейчас, я не знаю, что со мной будет, – заплакала Полина. – Мне плохо, мне срочно нужна твоя помощь. Просто поговори со мной. Хочу, чтобы ты меня обнял. Без тебя я не выживу…

– Хорошо, – почувствовав, что не выдержит и дня разлуки, позволил себя уговорить он, – сейчас приеду.

…Они долго лежали обнявшись и, не уходя в слова, дышали одним дыханием, как это делали много раз, испытывая необыкновенное чувство единения.

– Мы – одна душа! – обняла она его, провожая в прихожей.