Текст книги "Призраки прошлого"

Очевидно, когда их изучающие, немного мрачные взгляды скрестились на ней, девушка это почувствовала. И тут же, не теряя даром времени, перешла в наступление.

– И что вы на меня так смотрите? Вы во мне сейчас дыру протрете. Особенно ты, озабоченный.

– Кто, я? – немного обалдевшим голосом вопросил Кобрин.

– Ну конечно. Кто мне предлагал ширинку расстегнуть?

– Вообще, ты сама ему это предложила, – давясь от смеха, заметил Сергей.

– Я лишь озвучила его сокровенные и потаенные мечты. Извращенец…

Кобрин залился краской до кончиков ушей. Хе-хе, а ведь не так уж и не права была вредная девчонка.

– Ладно, на правах старшего брата я настучу ему по морде. Потом. Может быть. А теперь рассказывай, как ты сюда попала.

– Как-как… Вскрыла печать. Не хлопай ресницами, это женское, тебе не идет. На самом деле, печать вскрыть ничуть не сложнее, чем пароль твоего компьютера. Тяжелее было ее на место приладить изнутри. Там ничего не видно, и пластик какой-то тупой, все искажает…

Ну да, иначе она бы его так присобачила – хрен бы мы обнаружили, подумал Сергей. Вот ведь… И не подумал, что принцип установки печатей и в самом деле похож на программирование. Разве что вместо электроники в ход идут собственные ресурсы мага. А ни талантами в этой сфере, ни умением потрошить чужие компы Машка никогда обделена не была.

– Как вас называть, юная леди? – вежливо поинтересовался из своего угла Трумэн. Он сидел в кресле, с видом знатока маленькими глотками пил довольно посредственное вино из высокого прозрачного бокала и выглядел довольным жизнью.

– Мария. Маша тоже можно.

– А полностью?

– Мария Элеонора Джессика… – начал Лисицын, однако сестра резко прервала его:

– Маша. Все. Еще вопросы?

– Как ты вообще узнала, куда я отправляюсь?

– Сереж, ну это же просто, – вот, спрашивается, как она, несмотря на десять лет разницы в возрасте, ухитряется иногда разговаривать с ним, как с маленьким. – Ты, когда уезжаешь куда-то, всегда мне говоришь. А тут сплавил меня к бабушке, а сам смыться захотел. Мне мама по телефону рассказала, что у тебя командировка. Ну, я два и два сложила. Влезла в базу данных аэропорта, узнала, на каком самолете ты летишь. Я на нем же была, ты меня не видел просто.

– Почему, интересно, – пробормотал Лисицын себе под нос. Вопрос был не праздный – отвести ему взгляд было не так-то просто. Один из плюсов его магической специализации. Впрочем, Машка же об этом знала.

– Платье. Я его ношу редко, ты не привык. Еще парик. Я думала, из-за этой пакли волосы обрезать придется, еле справилась. Очки. Бутафорские, с простыми стеклами. Тяжелее всего было следить за тобой и на глаза не попасться, но я справилась. Ну а дальше дело техники. Уже в московском аэропорту, когда вы собирались лететь сюда, я отвела глаза паре недоумков, да и залезла в этот ящик.

Получается, на взлом печати у нее ушли считанные минуты. Лисицын уважительно хмыкнул, а Кобрин внезапно расхохотался:

– Ну что, сделали тебя, как младенца, а?

– Да уж… – не признаваться же, что сестре это удается с достойной лучшего применения регулярностью. – И что теперь с ней делать? Выпороть?

– Но ведь я правда молодец? – с умильным выражением лица поинтересовалась девушка.

– Молодец, молодец… Талантище!

– Вот! Ты в кои-то веки признал мои достоинства…

– Больше всего, – печально сказал Лисицын, – мне сейчас охота настучать тебе по бестолковке. Чтоб, значит, поняла, наконец, как брата до инфаркта доводить, бестолочь…

Договорить ему не дал звонкий смех Трумэна. Капитан даже не смеялся, ржал на грани истерики, так, что в уголках глаз его выступили слезы.

– Прости, – выдавил он сквозь позывы смеха. – Ты неправильно формулируешь. Эта девчонка не бестолочь, она умнее любого из наших умников. Просто она еще по малолетству дура.

– Сам дурак, – окрысилась Машка. – И уши у тебя квадратные.

– Теперь я понимаю, откуда у тебя такой паршивый характер, – громким, чтобы все слышали, шепотом провозгласил Кобрин. – С такой сестрой не то что всех вокруг до инфаркта доведешь – сам на стенку полезешь.

– Нет, это я на нее плохо влияю. Пока не выросла, такая спокойная была девочка!

– Самокритикой балуемся? – влезла Машка.

– Есть малость…

– Не стоит. Грустить вредно для здоровья.

– Так, Пушкин дописался, Гагарин долетался. А ты у меня сейчас договоришься.

– И что? Ремнем учить можно, только пока ребенок помещается поперек кровати, а я из этого уже выросла.

Сергей промолчал, ему надо было пару минут, чтобы обдумать ситуацию. Кобрин, не любивший оставаться на вторых ролях, тут же влез. На свою беду.

– Девушка, мы не встречались в прежней жизни?

– Нет. Хотя козлы мне и там попадались.

Булькающий звук, который издал в ответ дипломат, был непередаваем. В углу давился смехом американец. Лисицын ограничился хмыканьем:

– Это она еще спокойная. Но ты аккуратнее. А то ляпнешь какую-нибудь хрень, и получится, как с нашим прапором в учебке.

– В смысле?

– Понимаешь, со мной вместе призывался один парнишка, интеллигентный-интеллигентный. Филолог, аспирант. Что-то с диссертацией у него не срослось – и попал он к нам. Так вот, буквально в первый же день прапорщик сказал: «Был у меня в роте один хрен…» А этот умник его поправил: «Не в роте, а во рту». Так потом неделю ходил с подбитым глазом. Это я к чему. Поверь, за ней… – Сергей кивнул в сторону усмехающейся сестры, – не заржавеет вломить ничуть не хуже.

Трумэн, чье владение русским было далеко от совершенства, филологических тонкостей не понял, а вот Кобрин разом загрустил. Машка, слышавшая эту байку уже не в первый раз, деловито хмыкнула и потерла кулак. Лисицын выдержал театральную паузу и махнул рукой:

– Ладно, господа, хватит заниматься ерундой. Давайте подумаем, как ее назад отправить.

– Э-э, я не поеду…

– Да куда ж ты, милая, денешься? Или ты думаешь, тебя кто-то с нами отпустит? Ты даже не знаешь, куда мы…

– Знаю, – перебила его сестра. – Уши у меня есть, а разговаривали вы в полный голос.

Это да, уши у нее на месте. И слух эльфийский, то есть абсолютный. Даже удивительно, что вместо фортепьяно она в свободное время лабает на гитаре, а год назад Сергей буквально со скандалом запретил ей играть в какой-то подвальной рок-группе.

– Тогда тем более должна понимать, что никто тебя туда не пустит.

– А кто мне запретит? У меня тамошнее гражданство с рождения, и никто его не отменял.

– А то, что там власть за это время раз восемь сменилась, и никого, кроме орков, считай, не осталось, ты подумала? Они таких, как ты, очень любят. Или жареными, или во все щели. А бывает, и то, и другое…

– К сожалению, она права, даже если не права, – вмешался Трумэн. Все удивленно повернулись к нему.

– Говорят, русский язык загадочный, – осторожно заметил Сергей. – А вот я тебя не понимаю…

– Мы на английской базе. Если о твоей сестре узнают… В общем, я даже не представляю, какие могут быть последствия и чем все обернется. Ее необходимо вывезти отсюда, причем тайно. А значит, она полетит с нами, другого варианта нет. Только, Мария, тебе придется добираться до места в том же ящике. Потерпишь?

– Долго терпела. Справлюсь.

– А вот там уже можно будет думать о том, как тебя домой сплавить, – мстительно добавил Кобрин. – Я договорюсь в посольстве…

– Нет!

– Да, – ответили все трое в один голос.

– Но я… – тут она повернулась к брату, и глаза ее предательски заблестели от слез. Безотказное средство, только не сейчас. – Сережа, ну…. Мне что, так и расти тепличным цветочком?

– На подвиги тянет? – холодно поинтересовался Лисицын.

– А если да – тогда что?

Вызов в ее голосе звучал явственно. Не хватило ей смирения, чтобы продолжать изображать расстроенную грубыми мужланами девочку. Теперь перед Лисицыным сидела прежняя Машка, прохиндейка и язва. Восстановление ее душевного равновесия, конечно, радовало. А вот все остальное – нет.

– Знаешь, сестренка, – проникновенно сказал он. – Ты у нас, конечно, почти взрослый человек, сформировавшаяся личность со своим мнением по поводу и без, но послушай один раз старшего брата. Не стоит тебе лезть в это дерьмо. Хватит с нас того, что я навоевался по полной. Кроме дырок в шкуре я с этих пострелушек ничего не привез. И если тебя подстрелит какой-нибудь урод с интеллектом ниже среднего, кому от этого будет хорошо? Тебе? Мне? Или, может, бабушке да матери? Все, заканчивай с ерундой. Можешь думать, что хочешь, но я против.

Пауза, возникшая после его слов, затянулась, и Лисицын тут же ей воспользовался.

– Все, дискуссия окончена. У нас впереди ужин, чего-нибудь тебе принесем. В коридор тебе выходить нельзя, так что ночуешь здесь. Виталий, если что, – тут он поднес к носу дипломата свой внушающий уважение кулак. – Имей в виду, я не шучу.

Кобрин сглотнул, поморщился и кивнул. Сергей мысленно усмехнулся: вот так-то лучше. Во всяком случае, безопаснее для всех – Машка, случись что, его просто искалечит. Может даже, и убьет – в конце концов, Лисицын сам ее учил. А им потом разгребай проблемы. Сейчас же не рискнет, будет вести себя, как джентльмен. А то ишь, глаза сальными сделались. Извращенец…

Вылет был назначен на раннее утро, по местному времени еще и шести не было. Хорошо еще, в отличие от гражданских аэропортов, не требовалось прибывать заранее и долго, маясь от недосыпа, стоять в очереди на регистрацию. Просто за полчаса до отлета все те же грузчики в военной форме загрузили их вещи в кузова пары здоровенных пикапов и отправили к самолету, а за людьми подогнали две машины – шикарный минивэн за комсоставом и микроавтобус попроще. В эту машину, призванную служить транспортным средством для рядовых членов экспедиции, Сергей и забрался.

Поприветствовав Сэма и остальных парней, он плюхнулся на сиденье и с чувством, не скрывая желания подремать еще минут эдак триста, зевнул. Судя по тому, как двое или трое непроизвольно повторили это действо, собравшиеся разделяли его желание.

Увы, водитель, невысокий шустрый орк, каковых в Британию в свое время понаехало из колоний немало, воспринял происходящее по-своему. Возможно даже, из лучших побуждений, решил, так сказать, подбодрить пассажиров. Но когда на весь салон громыхнул и вмазал по ушам низкопробный рэп, все, даже Сэм, которому эта какофония, можно сказать, была родной и близкой, дружно подпрыгнули на месте.

И смолчали – видать, толерантность им привили крепко. Лисицын вздохнул, привстал и тронул водителя за плечо:

– Как вы добились такого звука?

– Я поставил в багажник сабвуфер.

– А, понимаю – любите, когда что-то большое долбит сзади.

До повелителя баранки смысл фразы дошел не сразу. Но уж когда дошло… Он начал медленно вставать из-за руля, сжимая кулаки. Получалось не очень – все ж тут не полноценный автобус. Лисицын усмехнулся во все тридцать два зуба:

– Сядь и рули, чучело. И выруби свое дерьмо, пока я твою магнитолу тебя ж сожрать не заставил.

И добавил пару слов на великом и могучем. Подействовало – водитель скрипнул зубами и шлепнулся толстым задом обратно на сиденье. Музыка стихла. Вот так, связываться с русским дураков нет. Они ж все отмороженные в хлам.

Орк рулил – неплохо, к слову, – а Лисицын думал о превратностях сознания. Британцы – сильные и опасные враги, привыкшие бить исподтишка и чужими руками, но при нужде не боящиеся сойтись в открытом бою лицом к лицу с любым врагом. Их империю не зря называли Владычицей морей – они и впрямь были непобедимы. И даже не благодаря своей храбрости или какому-то запредельному профессионализму, хотя моряки они, конечно, были отменные. Но у других они были вроде бы не хуже – и люди, и корабли, а вот результаты не радовали. На самом же деле все просто. Секретом непобедимости британцев была искренняя, почти детская вера в собственную исключительность.

Нет, как раз победить их было можно. Не раз и не два им навешивали люлей, иногда условных, как в Ютландском сражении, когда немцы победили по очкам. Иногда реальных, как адмирал Шеер, уничтоживший эскадру Кэрдока, на краткий миг стал единственной силой на крупном участке океана. Иногда и глобальных – голландцы, помнится, уничтожили британский флот, их боевые корабли гуляли по Темзе, как по своему заднему двору. И что?

Все британцы, от адмирала до юнги и от короля до последнего крестьянина, считали это всего лишь временными трудностями, не воспринимая как поражение. Ну, получили – так «у короля много», а значит, надо просто впрячься и приложить усилия. Такая вот национальная психология, вполне себе работающая. Голландцев перебороли тихой сапой, Шеера раздавили, послав против него корабли классом выше… После Ютланда вообще смешно – «победившие» немцы засели в своих портах, отгородившись минными полями и боясь лишний раз высунуть нос, а «проигравшие» островитяне ходили куда хотели и не боялись новой драки. Все это было…

А сейчас британцы выродились. Именно так, иначе и не скажешь. Самоуверенность и бесстрашие, раньше обеспечивавшие немалую долю побед, ушли. Да, они по-прежнему не трусы, но все больше среди них таких вот орков, гоблинов и прочих огров, которые или живут на пособие, или занимаются непыльной работенкой, выжимая с нее коренных островитян. И тронь такого – засудят. Причем к ногтю их прижать несложно, Лисицын только что это сделал. Но нет уже того стержня, который раньше позволял воспринимать подобное как само собой разумеющееся. Осколки былого величия, вот что теперь Британия. Империя, над которой никогда не заходит солнце, вновь сократившаяся до размеров не самого большого острова.

А главное, все закономерно. Крупные страны, как бы сильны они ни казались издали, практически никогда не бывают монолитными. Слишком много людей, племен, идей… Внешнюю агрессию большинство таких стран выдерживает достаточно уверенно, главное, чтобы у руля сидели не идиоты. А вот изнутри они распадаются с завидной регулярностью, и если появляются исключения, это значит всего лишь, что их время еще не пришло.

От философских мыслей его отвлек скрип тормозов – приехали. Дверь с легким шелестом отъехала в сторону, и пассажиры, провожаемые недружелюбными взглядами шофера, начали по одному выбираться на бетонные плиты аэродрома, с интересом разглядывая транспортное средство, которое должно было везти их дальше.

Да, что ни говори, для молодежи это экзотика. Да и для остальных, говоря откровенно, тоже. Из присутствующих на таком вряд ли кто-то летал, да и видели его, скорее всего, только Трумэн и Сэм. Ну и Лисицын, естественно. И видел, и летал, только было это давно.

Громадный четырехмоторный «Ан». Когда-то основ ная рабочая лошадка давным-давно погибшей сверхдержавы, позже использовался Россией и несколькими отколовшимися провинциями, ставшими почти независимыми государствами. Сейчас, за явным физическим и моральным устареванием, практически все уже списаны, заменены отечественными аналогами. Если где-то и летает до сих пор одна-две машины, то это, скорее, исключение.

По сути, единственная страна, где такие самолеты все еще были на крыле, это Украина – там их когда-то производили, а потому и ремонтные мощности, и запчасти имелись. Вот и летали у них время от времени эти крепкие, в общем-то, самолеты. А так как дома тяжелым транспортникам работы было мало, их с охотой сдавали в аренду всем подряд. Как сейчас, например. Все же «желто-голубые» в погоне за лишним долларом безропотно соглашались летать там, где их американские коллеги оказаться не жаждали, слишком велик риск.

Самолет был уже полностью загружен, оставались только пассажиры и их личные вещи. Лисицын, пользуясь моментом, присмотрелся и остался доволен. Стоит признать, американцы готовили свою экспедицию качественно и обстоятельно. В объемистом чреве самолета, аккуратно закрепленный мощными тросами, замер целый парк автомобилей, уже груженных и готовых к старту, только моторы заведи. Правда, в результате не так много оставалось места для людей, но и самих пассажиров набралось всего ничего.

Гражданские разместились отдельно, им выделили целый отсек. А вот Трумэн предпочел остаться со своими людьми, так что путешествовать сегодня предстояло в неплохой компании. Впрочем, Сергей один черт намеревался весь полет проспать, посему это было маловажной подробностью. И, когда самолет, грозно воя двигателями, удивительно плавно оторвался от земли (пилоты у него, следует признать, были отменными), Лисицыну оставалось только прикрыть глаза и перестать реагировать на окружающий мир. Правда, до этого он успел обратить внимание на один нюанс, но тот мог оказаться важным, а мог и не очень. И в любом случае выяснится это не сейчас.

Проснулся он, когда громоздкая туша самолета уже подпрыгивала на отвратительного качества взлетно-посадочной полосе, быстро теряя скорость. Зевнув и протирая глаза, Сергей взглянул в иллюминатор, поморщился: он был здесь очень давно, не видел этого пейзажа шесть лет и, откровенно говоря, предпочел бы не видеть его больше никогда. Слишком неприятные воспоминания у него были связаны с этими местами. Притом что тогда никто не погиб. Никого даже всерьез не оцарапало. А вот поди ж ты. Иной раз случалось, бой, куча аборигенистого вида трупов вокруг, своим тоже досталось, но воспринималось это лишь как работа. Тяжелая, неприятная, но не более того. А эти места, такой вот мрачный выверт сознания, до сих пор ассоциируются с чем-то мерзким.

Едва заметно покачиваясь (ну да, чтобы раскачать такую тушу, надо что-то посерьезнее щербатых бетонных плит), самолет подрулил к зданию аэропорта. Все тому же, разве что кое-как залатанному. И гадай теперь, то ли у местных руки кривые, то ли бабки, что выделили на ремонт, кто-то очень успешно попилил, то ли всё вместе. Последнее, кстати, наиболее вероятно.

Самолет встречали сразу несколько машин. Большинство – американские, из их посольства, но подрулил и громадный тойотовский внедорожник, размалеванный в цвета русского флага. Аляповато, но действенно – местные, особенно молодое поколение, не слишком грамотные и вообще мозгами не блещут, но в машину дипломатов вряд ли начнут стрелять без веской причины. В русских – особенно. Лисицын неплохо помнил, как за трех убитых русских врачей они расстреляли отловленных по всей округе вождей, бизнесменов, политиков и прочую местечково значимую шушеру в количестве ровно трехсот человек. Невзирая, так сказать, на причастность. Дикари хорошо понимают силу, а главное, уважают готовность ее применить. Может, любви к русским это и не прибавило, зато желание связываться убило напрочь.

Пока люди Трумэна занимались выгрузкой техники, гражданские шустро погрузились в машины и рванули в американское посольство. Русские в лице Кобрина и сопровождающего его Лисицына, не слишком торопясь, закинули вещи в багажник (тоже огромный, даже кофр с особо ценным грузом поместился без усилий) и тоже покинули аэропорт. Стоящий на выезде здоровенный, даже крупнее Сэма, орк в камуфляже и красном берете, намекающем на его принадлежность к элите местной армии, проводил их недовольным взглядом. Ну да, слова поперек не скажи и даже удовлетворить свое естественное желание покопаться в багаже вновь прибывших не смей. Для его племени, традиционно считавшего чужаков законной добычей, почти оскорбление. Только и оставалось, что бессильно скалиться вслед. Лисицыну на его рожу было наплевать, все равно эта, с позволения сказать, «элита», хоть ты им поверх камуфляжа стринги натяни, суперменами не станут. Мясо – оно и есть мясо, хотя Кобрина с непривычки передернуло.

Кстати, от острого взгляда Сергея не укрылось, что водитель, молодой веснушчатый парень, успевший, пока они грузились, рассказать им пару анекдотов, на самом деле напряжен. И возле сиденья лежит очень неплохой пистолет-пулемет, отечественный «Вереск» под мощный девятимиллиметровый патрон. Немного устаревшая, но вполне надежная и убойная машинка. Не все спокойно, значит, в округе. С другой стороны, для здешних мест оружие – это нормальная страховка от неприятностей и своего рода дресс-код. В конце концов, у самого Лисицына при себе имелся амулет от нехороших людей. И патроны к нему. Две обоймы.

Город за окном был таким же, каким Лисицын видел его шесть лет назад. Правда, и видел в основном так же, на ходу. Единственно, не из комфортабельной машины, а с брони основательно потрепанного жизнью бэтээра. И, как ни странно, тогда он чувствовал себя намного спокойнее. Хотя бы потому, что даже самый тупой орк не начнет стрелять по боевой машине, вооруженной крупнокалиберным пулеметом, без усилия прошивающим насквозь стену любого из местных домов. Да и автоматчики с брони добавят. Не-ет, орки тупые, но не глупые, и по изготовившейся к бою колонне стрелять не рискнут. А джип – он, конечно, штука удобная, но случись чего, ему толком-то и ответить нечем.

А за окном неспешно проплывали изрядно загаженные дома самых разных стилей, от дешевого модерна до такого же дешевого классицизма. Немалое число праздношатающихся орков, полуголые дети, играющие среди куч мусора. Периодически в просветы между домами видны были вполне современные, чистенькие здания – элитный квартал, хорошо содержащийся и столь же хорошо охраняемый. Туда вход простым людям запрещен, и следит за этим не местная армия, а наемники, в основном из Европы. Хотя здесь, возможно, и из России, ЧВК которой постепенно теснят конкурентов повсюду. Словом, типичная картина обычной африканской столицы, которую покинули люди.

Попетляв по улицам, – некоторые из них были широкими, как проспекты, а на каких-то джип едва протискивался, – чудом не задевая лакированными бортами стены, они выехали как раз к элитному кварталу. Сергей здесь уже бывал, но тогда не было времени осматривать достопримечательности, поэтому сейчас он с интересом оглядывался. Смотреть, правда, было особенно и не на что – дома, смесь типично европейского стиля с африканским колоритом, несколько высоток, исполняющих функции офисных зданий. До президентского дворца еще как до Луны задним ходом, и для того, чтобы проехать в посольство, вовсе не требовалось рулить к оплоту местной власти. Единственное развлечение – охрана на въезде внутрь периметра. Крепкие молодые парни в камуфляже и с автоматами. И – русская речь, то есть догадки насчет ЧВК, похоже, оправдались. Впрочем, они просто заглянули в салон машины, убедились, что ничего предосудительного нет, после чего дали отмашку – проезжайте, мол.

Надо сказать, раздолбайский вид имело только первое кольцо охраны. Оно, в принципе, и предназначено было для того, чтобы обозначить линию, за которую простым аборигенам переступать не следует. Ну, то есть всем, кроме живущих здесь и обслуживающего персонала, электриков-сантехников. Без них в современном городе никуда – нет повести печальнее на свете, чем сказка о засоре в туалете… Хотя, как пояснил шофер, большинство из них живут здесь же, у них свой маленький район.

Но если внешняя охрана была, скорее, номинальной, то внутри кольца все было малость серьезнее – и блокпосты, сложенные из огромных блоков паршивого местного бетона, и БТР, сияющий камуфляжными пятнами, на перекрестке… И уж конечно, само посольство выглядело маленькой, аккуратненькой, но все же крепостью, попытка взять которую обернется большой кровью. Краем глаза Лисицын заметил даже пару двадцатимиллиметровых зениток, способных работать не только и не столько по воздушным целям (которых здесь, собственно, и не было почти), сколько по толпе. И уж ее-то эти дуры выкосят напрочь. В общем, хотя русские были здесь в несомненном авторитете, расслабляться они даже не пытались.

Кстати, укрепляться было, похоже, общей тенденцией. Американское посольство расположилось едва в сотне метров от русских коллег и выглядело немногим хуже. Как пояснил все тот же словоохотливый водитель, во время очередных беспорядков, когда толпа прорвалась на территорию правительственного квартала, американцам пришлось искать спасения у русских коллег. Выводы они после этого сделали и теперь сами были в состоянии выдержать достаточно серьезную осаду.

К слову, Трумэн с командой едут именно туда. Поэтому, может статься, удастся посмотреть на американское посольство изнутри. А может, и нет. Что он, посольств не видел? Одно даже штурмовать пришлось… На память о том деле остались длинный и тонкий, будто ниточка, шрам на плече и понимание, что ничего интересного для непосвященных там, внутри, все равно не увидишь. Да и трофеями особо не разживешься – офис как офис.

Встречать их вышел посол, собственной персоной. Как подумалось Сергею, не потому, что они с Кобриным такие уж большие фигуры, и даже не потому, что направившие их сюда люди что-то значат в политическом бомонде. Может, и значат, конечно, однако на желание посла пообщаться наверняка больше повлияла скука, которая в этом захолустье просто ужасная.

Но хоть посол и работал в заднице мира, профессио нализма он в честь этого не растерял. Зрелище вылезающей из кофра Машки перенес глазом не моргнув. Историю ее появления выслушал спокойно, после чего буквально парой фраз привел девчонку к подчинению. У Лисицына глаза на лоб полезли – то, чего он не мог добиться в принципе, свершилось на его глазах почти мгновенно. Сидит тихо, в рот послу смотрит… И ведь нельзя сказать, что тот ее ругает или поучает. Вроде бы классическим литературным языком объясняет расклады и проблемы, которые Мария создала брату. Но слова и интонации ухитряется подобрать так, что смуглое лицо девушки пошло красными пятнами. В общем, зауважал его Сергей мгновенно. И Кобрин, похоже, был с ним солидарен – во всяком случае, он послу разве что в рот не смотрел.

Закончив беседу, посол отправил девчонку отдыхать в одну из гостевых комнат. И ведь пошла как миленькая, слова поперек не вякнув! Посол же, дождавшись, когда она удалится, сделал приглашающий жест:

– Прошу вас, господа. Думаю, нам есть о чем побеседовать и… помимо незапланированных пассажиров. Хотя, Сергей Павлович, я бы на вашем месте подумал о том, чтобы в будущем она оказалась в серьезном учреждении.

– Соблаговолите выражаться точнее, Игорь Иванович.

– Характер у нее такой, что домохозяйка не получится. А вот о карьере, скажем, в нашем ведомстве стоило бы подумать. У нас всегда была нехватка талантливой молодежи.

– Нашли талант, – в один голос выдали Лисицын и Кобрин, переглянулись и невольно рассмеялись.

Посол же остался спокоен:

– Учитывая, что она сумела обвести вокруг пальца столько народу, считающего себя профессионалами… К слову, в этот список можно включить и вас. Так вот, рядовому обывателю подобное не светит, вы не находите? Впрочем, об этом позже. Думаю, у вас еще будет время обдумать мои слова.

Обед проходил в теплой и дружественной обстановке. Небольшая столовая, экзотические блюда… Как объяснил посол, они тут предпочитают русскую кухню, но для гостей решили сделать исключение. Что же, повар явно расстарался, все было необычно, однако вкусно. Кобрин явно пробовал местные кулинарные изыски впервые. Лисицыну, конечно, кое-что из предложенного едать уже доводилось. Вот только раньше эти блюда были отнюдь не ресторанного качества и приготовленные серьезным профессионалом отличались от виденного в прошлом, как небо и земля.

От стола Сергей отодвинулся, когда в него больше уже просто не лезло. И ведь пробовал-то всего по небольшому вроде бы кусочку, а чувствовал себя обожравшимся, как тот Бобик. Конечно, подобное увлечение чужой кухней чревато расстройством желудка, но только не для мага его профиля. А вот Кобрин все еще активно жевал, и Сергей подумал, что с таким аппетитом полнота в будущем выглядит для него реальной перспективой. Очевидно, посол думал примерно так же, поскольку наблюдал за молодым коллегой с легкой снисходительной улыбкой.

– Ну что, вы готовы к разговору? – поинтересовался он после того, как Кобрин закончил великую пробу экзотических блюд и задышал, как паровоз. Оказавшиеся последними трудноопознаваемые стручки, начиненные мясом, были на диво острыми, и сейчас рот у молодого дипломата должен был гореть на манер муфельной печи. В два глотка осушив высокий стакан апельсинового сока, парень утвердительно закивал, хотя, тут Лисицын готов был спорить, не сильно-то ему питье помогло. Но – положение обязывало, Сергей это понимал. И посол тоже понимал, кивнул одобрительно и вновь заговорил:

– Итак, господа, обрадовать мне вас особо нечем. Прибыли вы в неудачное, мягко говоря, время. Но, с другой стороны, хорошо, что сейчас. Уехали бы неделей раньше, когда все было тихо-спокойно, и попали бы аккурат под раздачу. В том районе такое закрутилось…

Завертелось – это еще мягко сказано. Если верить послу (а ему, безусловно, стоило верить – дело свое он знал туго), район, где намеревались проводить свои изыскания геологи, был спорной территорией, которую считали своей аж три крупных племени орков. Мелочь, которая вроде бы тоже имела какие-то виды на те места, никто даже считать не пытался. И тот факт, что все они были формально гражданами одного государства, отнюдь не снижал накала страстей.

В общем-то, все как всегда. Когда у власти сильный или хотя бы жестокий (а в Африке это чаще всего синонимы) правитель, все более или менее спокойно. Племена вынуждены сосуществовать мирно, иначе к нарушителю спокойствия могут быть применены санкции вплоть до летального исхода. А вот когда вожжи хоть чуть-чуть отпускают – все, хватай портки, ховайся в бульбу. Потому что драка сразу же начинается первостатейная.

Нынешняя ситуация в очередной раз подтвердила старое правило. Последний государственный переворот закончился приходом к власти «группы компетентных лиц», которые, забравшись на самый верх, сразу выставили на всеобщее обозрение ничего не решающего президента-марионетку, после чего немедленно передрались между собой, выясняя, кто из них круче. Разумеется, в самое ближайшее время один из пауков в этой банке сожрет остальных и на какое-то время наступят относительное спокойствие и порядок. Но, во-первых, до этого надо еще дожить, а во-вторых, не факт, что под шумок корону не захочет примерить кто-нибудь еще. Случались прецеденты.

Неудивительно, что оставленные без присмотра местечковые вожди тут же почувствовали свободу и решили, что самое время заполучить ценный приз. В чем его ценность, правда, никто объяснить не мог, но сцепились все друг с другом знатно, и в джунглях сейчас полыхала самая настоящая война. Правда, учитывая низкие боевые характеристики местных вояк, не кадровых даже, а племенных ополчений, масштабность определялась разве что количеством задействованного народу, но никак не результатами.

Тем не менее лезть в те места сейчас было как минимум неосмотрительно. Горячие африканские парни только-только вошли в раж, на грозные, но покамест не подкрепленные военной силой окрики из столицы не реагировали, а путешественников со стороны рассматривали в самом мягком варианте как досадную помеху. А могли и съесть – по слухам, каннибализм в этих местах кое-где все еще процветает. Блин!