Текст книги "Возвращение в затонувший город. Осколки Атлантиды"

5

Тот последний разговор до сих пор был и ярок и свеж в памяти, словно произошло это только вчера. Оставшись с Быковым с глазу на глаз, Джон Линдси медленно и отчетливо произнес:

– Моя дочь не должна знать о том, что поиски Атлантиды будут продолжены. Я ничего не имею против тебя, Дима, но мужа Алисы представляю совсем иначе. Это понятно?

– Я…

Не дав Быкову закончить, Линдси выставил перед собой ладонь:

– Не надо оправдываться, Дима. Это ни к чему. Я уверен, что ты вел себя по отношению к Алисе как настоящий джентльмен, но это в прошлом. Договорились? Если она услышит, что вы с профессором продолжаете начатое, она примчится к вам, а это не просто нежелательно, это недопустимо.

Быков пообещал не вовлекать Алису в новую экспедицию, но сохранить тайну не удалось. Скорее всего ее дед проговорился, а может быть, она проведала про это каким-то иным образом. Во всяком случае, когда Быков уже собрался на Азорские острова, чтобы подняться на борт научно-исследовательского судна, ему позвонил профессор Заводюк и, явно прикрывая трубку ладонью, сообщил, что его внучка уже здесь. Недолго думая, Быков принял мужское решение. Он заявил, что отказывается от участия в поисках Атлантиды. Только так можно было выполнить обещание, данное Алисиному отцу. Казалось, проблем с этим не возникнет. Но судьба распорядилась иначе.

Алиса распорядилась иначе. И теперь, похоже, раскаивалась в том, что приняла поспешное решение. Не нужно ее разубеждать. Пусть считает Быкова трусом, пусть улетает на свои Азоры. Он переживет. Ему не доведется снова прикоснуться к тайне Атлантиды… и просто к нежной коже Алисы прикоснуться, зато он не поставит под угрозу ее жизнь и не изменит данному слову, как и положено мужчине.

Казалось бы, такой перспективе следовало радоваться, но настроение у Быкова становилось все более мрачным. Чтобы не видеть никого и не чувствовать на себе взгляды десятков глаз, устремленных на него со всех сторон, они с Алисой уединились в хижине, выделенной гостям старостой. Внутри было чисто и пусто, мебелью здесь служили циновки и мятое ведро с водой. На ужин две индианки принесли плошки с молоком и гору риса со специями. Гости поели почти в полном молчании, обмениваясь лишь незначительными репликами. Потом она улеглась к нему спиной, подложив под голову рюкзак, а он лег на спину и долго глядел в потолок, сквозь который просвечивали дивные восточные звезды.

Сон пришел незаметно и не оставил о себе никаких воспоминаний. Проснулся Быков сразу, как только сработал «внутренний будильник». Лежа в темноте, он долго прислушивался к ровному дыханию Алисы и ждал, пока мрак снаружи сменится предрассветными сумерками. Потом, стараясь не разбудить ее, прихватил вещи и выбрался из хижины.

Деревня выглядела совершенно безжизненной, как будто ночью здесь побывал тигр и загрыз всех жителей. Застегнув куртку и взяв ружье наперевес, Быков двинулся к дубу, под которым погибла женщина. Вчера он хорошо запомнил дорогу, поэтому ни разу не остановился в замешательстве. Он знал, куда идет и зачем.

Мир вокруг был почти лишен красок. Черная чаща, белесое небо, серая вуаль тумана, которую хотелось раздвигать руками, настолько она была густой и плотной. Овраг был до краев заполнен этой туманной массой, похожей на дым. Но стоило проглянуть первым солнечным лучам, как туман начал рассеиваться и таять.

Близкий, глухой, низкий и угрожающий рев застиг Быкова на середине мокрой тропы, по которой прошел вчера тигр с жертвой. Поскользнувшись, Быков упал и несколько метров проехал на собственном заду, каждое мгновение ожидая, что сейчас внизу увидит круглую полосатую морду с оскаленной алой пастью и круглыми глазами, яростно полыхающими желтым огнем.

В эти секунды, пока он, беспомощный, как жук, перевернутый на спину, барахтался на земле, пытаясь встать или хотя бы задержаться за кусты, ему представлялось, что вот прямо сейчас он умрет. Глупо, некрасиво, страшно. Неужели вся жизнь прошла напрасно? Неужели до этого дня Быков лишь готовился к тому, чтобы погибнуть от зубов хищника в далекой стране, где у него нет ни родных, ни знакомых? И что дальше? А ничего. Совсем ничего.

Ужас, охвативший Быкова при этой мысли, был столь силен, что силы его удесятерились, а организм как бы переключился в некий особый режим, при котором все его способности заработали на полную мощность и с максимальной отдачей.

Согнув ноги, Быков оттолкнулся от тропы обеими подошвами, приподнялся и, подчиняясь инерции, сбежал вниз, готовый стрелять навскидку, если придется. Если тигр действительно подстерегал его в засаде, то, возможно, неожиданный маневр человека заставит его отказаться от нападения.

Быков ловко перемахнул через гладкий валун, совершил еще один прыжок через полусгнивший ствол и очутился на самом дне оврага. Устланное камнями, принесенными водой с гор, оно было почти лишено растительности, тогда как оба склона густо поросли кустарником, искривленными деревьями и травой высотой в человеческий рост. Понимая, что здесь он как на ладони, Быков постоял неподвижно, проверяя, не шевелится ли поблизости листва или верхушки стеблей.

Никаких признаков движения заметно не было. Щебетали птицы, попискивала всякая мелкая живность, гудели насекомые. От тумана не осталось и воспоминаний. Пахло сыростью и зеленью, делающейся все более яркой по мере того, как солнце поднималось над землей.

Не обнаружив ничего подозрительного, фотограф отыскал на гальке пятна крови и двинулся по дну оврага, не переставая тщательнейшим образом сканировать окружающий пейзаж. Он отдавал себе отчет, что не является следопытом, у него не было ни малейших шансов отыскать тигра в джунглях. Вместо этого он давал возможность тигру обнаружить себя, подставляясь умышленно, предлагая напасть на себя. Это была единственная возможность избавить деревню от смертельной угрозы. Да, у Быкова не было ни соответствующего опыта, ни просто времени, однако он обладал кое-чем иным, пожалуй, даже более важным – отвагой и желанием помочь людям. Благодаря последнему обстоятельству его замысел не казался совсем уж неосуществимым, хотя и не переставал быть безрассудным.

Там, где пересохшее русло расширялось, торчала невысокая скала, разделяющая овраг пополам. У подножия бил родничок, где растекшаяся вода образовывала небольшой водоем. На его краю темнело несколько кровавых пятен. Тигр донес женщину до этого места, потом решил утолить жажду, а заодно и перекусить. Между глубокими отпечатками тигриных лап, успевшими наполниться чистой водой, виднелись осколки костей. Неподалеку Быков рассмотрел предмет, привлекший его внимание, – фрагмент женской руки. За всю свою жизнь он не видел ничего более ошеломляющего, чем эта смуглая изящная рука, отхваченная немного выше локтя так, словно ее отрубили топором. Рядом было много крови – гораздо больше, чем представлялось Быкову.

Он помял себе горло пальцами, а потом оттянул ворот рубахи, как будто от этого ему стало бы легче дышать. Дмитрия качнуло, в глазах у него потемнело, он даже сделал шаг в сторону, чтобы расставить ноги пошире и не упасть. Ружье в руках вдруг сделалось таким тяжелым, что хотелось положить его, а самому присесть и подождать, пока пройдет приступ тошноты и слабости.

Состояние Быкова разительным образом изменилось, когда он почувствовал близкую опасность. Поспешно вскинув ружье и положив пальцы на оба спусковых крючка, Быков повернул голову в том направлении, откуда ему почудился шум или устремленный на него взгляд.

Сначала он посмотрел слишком низко, поэтому увидел только камешек, скатившийся на дно оврага. Медленно поднимая глаза вдоль отвесного десятиметрового утеса, Быков уперся взглядом в наклонную плиту, нависающую над оврагом. Гладкая, темно-серая, она выдавалась из зарослей, подобно каменному языку, издевательски высунутому великаном.

На этой плите, вытянув перед собой передние лапы и поджав задние под себя, лежал тигр (или тигрица – Быков не являлся зоологом, способным распознать пол хищника на расстоянии). Тигриные глаза смотрели холодно, прямо и жестко. Поняв, что человек заметил его, зверь медленно открыл пасть, красный зев которой был обрамлен неровным частоколом желтоватых зубов. Из глотки вырвался звук, напоминающий приглушенный рокот двигателя. Было заметно, что мускулы тигра напружинились под оранжево-белой шкурой с четкими черными полосами.

Если он и был болен или стар настолько, чтобы лишиться возможности охотиться на обитателей джунглей, то по его внешнему виду это было совершенно незаметно. Может быть, взялся за людоедство просто потому, что ему это нравилось?

Справа от возлежащего на плите зверя можно было различить останки несчастной женщины. Зачем он ее туда затащил? Чтобы насытиться добычей без помех? Или чтобы выложить на обозрение незадачливого преследователя? Гляди, мол, Быков, что сейчас с тобой будет.

От бедняжки уже мало что осталось: обезображенная голова, облепленная прядями мокрых волос, да торс с обглоданными конечностями. Увидишь такое раз – уже никогда не забудешь.

Наслаждаясь видом оторопевшего человека, тигр изобразил что-то вроде улыбчивого оскала. Он явно наслаждался ситуацией. Лишь желание поиграть с Быковым в кошки-мышки мешало зверю броситься вниз и разом покончить с этим делом.

6

«Я должен опередить его, – подумал Быков. – Но спешить нельзя. Двигаться нужно так, чтобы не насторожить тигра».

Стволы его ружья были направлены в другую сторону. Кроме того, приклад не упирался в плечо, как требовалось для точного выстрела, способного убить хищника наповал.

Плавно, сантиметр за сантиметром, Быков начал разворот корпуса, одновременно поднимая ружье выше. Тигру это не понравилось. Возобновив глухое рычание, он приподнялся на передних лапах.

К этому моменту Быков успел повернуться примерно на три четверти и был близок к тому, чтобы начать прицеливаться. Не позволяя себе ускорить процесс, он продолжал двигаться очень медленно, надеясь усыпить этим бдительность зверя. Настолько медленно, что слышал, как похрустывают собственные шейные позвонки, как бьется сердце и работают легкие.

Тигр резко поднялся во весь рост, шагнул к краю плиты и прижался к ней грудью, готовясь к прыжку. Выражение круглой морды больше не казалось насмешливым. Он смотрел на Быкова пристально, неотрывно и абсолютно беспощадно.

Быков тоже смотрел ему прямо в глаза. Наконец закончил разворот и нажал оба спуска.

Отдача едва не опрокинула его навзничь, заставив попятиться на перекатывающихся под ногами камнях. Как в страшном сне, ему почудилось, что все было напрасно: пули не вылетели из спаренных стволов или не попали в цель. Иначе почему хищник никак не отреагировал на выстрел? Почему остается в прежней позе, приподняв зад с вытянутым хвостом?

Когда полосатая туша сорвалась с карниза и обрушилась вниз, Быков невольно вздрогнул. К счастью, это было падение, а не прыжок. Тигр заигрался и поплатился за это.

Звук негромких, редких хлопков в ладоши заставил Быкова обернуться. Примерно в пятнадцати шагах от него стояла Алиса, продолжая аплодировать с восторженной улыбкой на губах.

– Дима, ты был неповторим, – призналась она с восхищением, покачивая взъерошенной, как у мальчишки, головой.

– Спасибо, – проронил он. Улыбнуться при этом не получилось. Губы прыгали на онемевшем лице, не подчиняясь Быкову, руки дрожали. Опасаясь ненароком выстрелить, он положил ружье и посмотрел на тигриную тушу.

– Нужно было наоборот, – сказала Алиса.

– Что? – не поняв, обернулся он.

– Сначала посмотреть, а потом положить ружье. Она ведь могла оказаться живой.

– Она? – переспросил Быков.

– Тигрица, – пояснила Алиса, после чего решительно подошла к зверю и подняла хвост. – Нет того, что есть у тебя, – улыбнулась девушка.

– А-а… – протянул Дима безо всякого выражения, но уже в следующий момент в нем что-то переключилось, и он зашелся неудержимым хохотом, всхлипывая и даже повизгивая от избытка чувств.

Истерическая реакция не прекратилась даже тогда, когда Алиса взяла его за плечи и встряхнула. Продолжая смеяться, Быков уже ждал, что сейчас она наградит его классической пощечиной, но вместо этого девушка приподнялась на цыпочки и, обвив руками его шею, поцеловала пылким, затяжным поцелуем.

Дернувшись пару раз, Быков затих и отдался совершенно иному, восхитительному чувству. Когда, приоткрыв один глаз, он решил проверить, все ли в порядке в окружающем мире, он увидел, что на дне оврага собрались все обитатели деревни. Каким образом они догадались, что единственный выстрел ознаменовал конец людоеда, а не чужеземца с ружьем, было непонятно.

Приняв шумные поздравления и восхваления, фотограф, рассеянно улыбаясь, повел Алису прочь.

– Так ты еще вчера знал, что отправишься на охоту? – спросила она, когда они карабкались по склону вверх.

– Да, но это не детская забава, – строго произнес он.

– Я не ребенок! – обиделась Алиса. – Мне уже двадцать один.

– Ты живешь по особому летоисчислению? – саркастически поинтересовался Быков, стараясь не глядеть на ее зад, туго обтянутый голубым денимом. – Празднуешь дни рождения каждые полгода?

– Ну, почти двадцать один, – пропыхтела девушка, выбравшись на ровную поверхность.

– Это ничего не меняет. Твой отец…

– Мой отец не возражает против твоего участия в экспедиции, – невозмутимо заявила Алиса.

– Что? – не поверил собственным ушам Быков.

– Ты слышал. Он передумал. Я его упросила.

– Как тебе удалось?

– Мы же ныряли с тобой в паре, помнишь? – усмехнулась Алиса.

– Помню, – кивнул Быков и покраснел, потому что вспомнил нечто, мало связанное с дайвингом.

– Вот я и сказала ему, что надежнее партнера мне не найти. Ты же столько раз спасал меня от верной гибели. А остальные только и заняты тем, что пялятся на меня или еще того хуже…

– Ты о чем? Что они себе позволяют?

– Не кипятись, не кипятись. – Алиса приложила палец к губам Быкова. – Среди мужчин я способна за себя постоять. А вот с морскими рыбами это у меня получается хуже.

– Что ж, решено, я еду, – кивнул он. – Только позвоню сначала твоему…

– Опять отец? Сколько можно! Только и слышу: твой отец, твой отец. Противно слышать это от взрослого, самостоятельного мужчины. Это наши с ним отношения.

«А ведь и в самом деле, – подумал Быков. – Они сами разберутся. Небось, Алиса так достала отца своими бесконечными приставаниями, что он попросту сдался. Может, ему будет неприятно говорить со мной, ведь это окажется еще одним подтверждением его капитуляции, а такие, как мистер Линдси, не любят проявлений слабости – ни своей, ни чужой».

– Договорились, – согласился Быков. – Я не буду лезть в ваши отношения.

– Отлично! Сегодня вылететь готов?

– В принципе, меня ничего не держит. – Он пожал плечами. – Но как ты меня нашла? По настоянию твоего… – Быков кашлянул, осекшись. – Гм, я сменил номер телефона.

– Я позвонила твоей маме, нашла ее домашний телефон в Интернете. Представилась арт-директором магазина «Зоомир» и выяснила, где ты находишься. Все просто.

– Еще проще было просто узнать мой новый номер, – нахмурился он.

– А мне захотелось тебя увидеть, – заявила Алиса тоном капризной девочки. – Вдруг ты тут не один буйволов фотографировал. Я бы тогда…

– Что? – усмехнулся Быков, втайне польщенный тем, что его ревнуют.

– Попробуй – узнаешь, – многообещающе предложила она и потянула его за руку. – Пойдем скорее.

– Куда? Зачем? До вертолета еще уйма времени. А до того, как индийцы вернутся в деревню, времени совсем чуть-чуть. Скорее, Дима, скорее! Нам нужно многое успеть.

Кивнув, Быков устремился вслед за Алисой. Нет, они не бежали. Но и прогулочной ходьбой это тоже не назовешь.

Глава вторая
Будни романтиков

1

Вынужденное пребывание на суше выводило Ивана Заводюка из себя. Большая часть жизни была прожита, впереди оставалось не так уж и много, а он хотел успеть. Он должен был найти Атлантиду. В этом заключался весь смысл его существования. Если бы профессору сказали, что он умрет, не исполнив свою миссию на Земле, он бы только саркастически расхохотался. Он не мог умереть, пока не осуществится его заветная мечта. Это было исключено.

Но каждый день, не посвященный поискам, был мучительным в своей бессмысленности. Вот уже третью неделю Заводюку приходилось торчать в Понта-Делгаде, столице Азорских островов. Город ему решительно не нравился. Какое-то беспорядочное нагромождение домишек и церквушек на каменистых террасах. Бесконечные стайки туристов, снимающих каждую обветшавшую стену, каждый обшарпанный балкончик, каждую улочку, по некоторым зачастую приходилось не ходить, а протискиваться. Что еще? Кучи вулканической лавы, стада прожорливых коз и худые, как собаки, свиньи да виноградные лозы, обвивающие все, до чего могли дотянуться.

Для Заводюка все это было вроде упаковки, не только не представляющей ни малейшей ценности, но и раздражающей, поскольку она скрывала от него главное – Атлантиду. Именно здесь, по мнению ученого, находился когда-то континент, носивший гордое название. Острова являлись лишь случайными осколками того, что находилось теперь на стометровой глубине. Их последующая история совершенно не интересовала профессора Заводюка, хотя, конечно, он имел о ней некоторое представление.

Известны они стали относительно недавно – в начале XV века. Экспедиции туда снаряжал принц Генрих Мореплаватель. Уже в пору его правления Азоры стали перевалочным пунктом для путешественников, пересекавших Атлантический океан. Именно здесь останавливались потрепанные корабли Христофора Колумба по возвращении из Нового Света. На Азорском архипелаге пополняли запасы воды и пищи не только испанские галеоны, но и пираты, постоянно скрывавшиеся на одном из девяти островов, чтобы неожиданно напасть на торговый караван. В память о тех временах на прибрежных скалах сохранились примитивные крепости из обломков лавы и неиссякаемые легенды про пиратские клады.

Туристические агентства, переписывавшие друг у друга зазывные рекламные тексты, наперебой твердили, что Азоры сочетают в себе «волшебное очарование Австрии, сказочную прелесть Шотландии, сочный голландский колорит и безмятежный гавайский покой». Подобное словоблудие не вызывало у Заводюка ничего, кроме пренебрежительного фырканья. Для него Азорский архипелаг представлял собой вершины Центрального Атлантического хребта, простирающегося под толщей океанских вод от Исландии до Антарктики. Этот массив образовался много тысяч лет назад в результате мощных вулканических извержений. Североатлантическое течение, ответвляющееся от Гольфстрима, обеспечивало Азорам мягкий климат, без резких похолоданий и сильной жары. Сейчас этому были рады лишь туристы, но в былые времена такие благоприятные условия породили целую цивилизацию.

Атланты… Существовали ли они на самом деле? Для Заводюка это являлось непреложным фактом.

Мало кто на нашей планете не слышал названия «Атлантида». Открыв любой энциклопедический справочник, можно прочитать следующие сведения:

«Атлантида – легендарный остров в Атлантическом океане, о котором Платон писал в диалогах «Тимей» и «Критий». Согласно сказанию, Атлантида представляла собой могущественное государство, завоевавшее почти весь мир, прежде чем грандиозное наводнение навсегда скрыло его под водой».

Тайна затонувшего архипелага манила Заводюка с юности, когда шевелюра его была еще вполне густой и каштановой, а голос не издавал старческих скрипучих ноток. В те годы он выяснил об Атлантиде все, что было известно тогдашней науке.

Еще египетские жрецы знали о существовании атлантов. Они поведали о них афинскому правителю Солону, посетившему Египет.

Как утверждает Платон в своих диалогах, Атлантида находилась за Геркулесовыми столбами. Остров этот славился богатством и красотой. Атланты построили на нем великолепные города, дворцы, колоссальные монументы, мосты и башни. В центре острова высился сверкающий золотом дворец Атласа, сына бога Посейдона. Вокруг кольцами чередовались каналы и участки суши. Все эти каналы соединялись между собой и с открытым морем одним радиальным каналом. Именно его обнаружил Заводюк, годами проводивший аэросъемки вблизи Азорских островов.

Но теперь все пришлось начинать заново. На память о предыдущем успехе осталось лишь видео, снятое под водой внучкой профессора.

Этим утром, бесцельно побродив по номеру своего отеля, он уселся за ноутбук и в тысячный раз принялся рассматривать изображение стелы, обнаруженной на дне морском как раз в торце предполагаемого канала. На каменной плоскости, изъеденной солью и облепленной водорослями, были начертаны человеческие фигурки в остроконечных шлемах, несколько отличающихся по форме от тех, что носили воины Месопотамии, а также Киевской Руси.

К сожалению, съемка велась дрожащими руками, и фокус часто смещался, не позволяя разглядеть детали. Вот Алисе удалось поймать в кадр человеческое лицо с глазом посреди лба, а потом пройтись камерой вдоль полуразличимых букв, среди которых угадывались подобия прописных «Н» и «М», после чего изображение задергалось, заплясало и померкло.

– Дьявол! – воскликнул Заводюк так сердито, словно это явилось для него полной неожиданностью. Он даже кулаком от негодования по столу хватил, после чего пробормотал досадливо: – Что же ты, Алиса!? Раз уж саму стелу мы потеряли, то хотя бы видео могли заполучить нормальное. А у тебя сплошное дерг, дерг…

Заводюк протянул руку, чтобы раздраженно захлопнуть крышку ноутбука, но телефонный звонок изменил траекторию движения.

Звонила Алиса. Ну как же могло быть иначе, если он только что ее вспомнил?