Текст книги "Возвращение в затонувший город. Осколки Атлантиды"

2

– Доброе утро, дед Айвен, – прозвучало в трубке.

Алиса заговорила по-английски – это настораживало. Обычно они общались на своем родном русском языке. Так что же произошло сегодня?

Именно этот вопрос задал Заводюк.

– Просто вокруг народу много, – пояснила внучка. – Не хочу привлекать внимание.

– Возможно, ты права, – согласился Заводюк, нахмурившись.

В последнее время ему иногда приходила в голову шальная мысль взять да и сменить фамилию на какую-нибудь нейтральную. А то объясняй всем про своих далеких украинских предков, про то, как они попали в Россию, и что делает их потомок в современной Британии.

«Мистер Саводьюк? Хм. Странная фамилия. Откуда вы, профессор?»

– Дед, – продолжала Алиса, – судно уже вышло в море или все еще в доке стоит?

Тема была столь болезненной для Заводюка, что, позабыв о своей «странной» фамилии, он вскипел, как чайник, перестоявший на плите.

– Они только вчера закончили перебирать двигатель, представляешь? – затараторил он, нервно расхаживая по комнате. – Три недели копались. То одну поломку найдут, то другую. Но с этим покончено. Сегодня утром я поставил жесткое условие: или завтра отплываем, или я ищу новое судно. К черту «Ветер Фортуны»! Найдем что-нибудь получше.

Имея такого зятя, как Джон Линдси, профессор мог позволить себе подобные заявления. Финансовое обеспечение экспедиции было надежным и солидным.

– Отлично! – обрадовалась Алиса. – В таком случае не отплывайте до полудня. Мы постараемся успеть.

– Мы? – насторожился Заводюк. – Ты кого имеешь в виду?

– Со мной будет Дмитрий Быков. Ты его, конечно, помнишь. Он возвращается. Суперкачественные съемки тебе обеспечены.

– Нет, нет! Не надо снимков. Если твой отец узнает, что Быков…

– Да хватит уже о моем отце, – перебила Алиса. – Надоело!

– Но он наш спонсор. Если он откажется спонсировать экспедицию…

– Не откажется.

– Прекрати меня перебивать! – повысил голос старый профессор. – Твой отец предупредил меня: чтобы ноги Быкова на корабле не было. Ты же знаешь, как он относится к вашим отношениям.

– Наши отношения – только наши, – вставила Алиса.

– Никто не спорит. Ты взрослая, современная девушка. И ты совершенно свободна в своем выборе. – Сделав паузу, Заводюк добавил: – Если это не затрагивает интересы других.

– Не затрагивает. Кого это касается?

– Ты знаешь, Алиса. Не заставляй меня повторять одно и то же. На кону стоит Атлантида. Ат-лан-ти-да! Я не намерен ставить под угрозу дело всей своей жизни. Мир ждет результатов наших поисков.

– Ты ничем не рискуешь, – успокоила Алиса. – Отец ничего не узнает. Если ты сам ему не скажешь.

– Ну вот! Предлагаешь мне стать лгуном на старости лет?

– Лгать совсем не обязательно. Просто не говори отцу – вот и все. Это же просто.

– Нет! – отрезал профессор Заводюк. Достаточно жестко, как ему показалось.

Однако внучка знала его лучше.

– Дед… – просто произнесла она.

– Даже не проси, – буркнул он.

– Де-ед, – повторила Алиса.

– Что дед? Что дед? Джон держит слово и требует, чтобы и другие поступали так же. Он не простит мне обмана.

– А я не прощу тебе предательства. Дима для меня много значит. Я хочу, чтобы он был рядом. Может, это моя судьба. Тебе какая-то Атлантида дороже моей жизни?

– Алиса! Девочка моя…

– Знай, дед, – решительно заговорила девушка. – Если ты мне откажешь сейчас, то больше я никогда не обращусь к тебе с просьбой. Вообще не обращусь. Забудь тогда, что у тебя…

– Алиса!

– …что у тебя есть внучка.

– Я согласен, – кротко произнес Заводюк. – Приезжайте вместе. Но у меня условие.

– Какое? – весело спросила Алиса. – Я тебя обожаю, дедушка. Я для тебя что угодно сделаю.

– На людях вы будете держаться так, что ни одна живая душа не догадается о ваших отношениях. Вы просто товарищи.

– Конечно! Легко.

– Ты не будешь виснуть на своем Быкове, как лиана…

– Никто и не виснет, – обиделась Алиса.

– И не станешь ревновать его на каждом шагу…

– На корабле не к кому ревновать, дед. Если ты, конечно, не нанял себе длинноногую секретаршу, – хихикнула она.

– Не говори глупостей! – прикрикнул Заводюк. – Какие еще секретарши!

– Тогда все в порядке, – заверила его Алиса. – Не переживай. Мы будем держаться так, что никто ничего не заподозрит.

– Ночуешь в каюте со мной, как и раньше. А твоего Диму разместим отдельно.

– Ох уж эти меры предосторожности!

– Договорились? – спросил Заводюк настойчиво.

– О’кей, о’кей. – Алиса вздохнула. – Скоро увидимся.

– Да, – согласился он. И тоже вздохнул.

3

Вечером профессор отправился с инспекцией на «Ветер Фортуны».

Походка у него была быстрая и плавная, отчего казалось, что он по улице не идет, а катится по спуску к пристани. Толстенький, коротконогий, энергичный, одетый во все белое, он смахивал на ожившего снеговика. Ровно остриженная седая голова профессора имела форму почти правильного шара.

Довольный тем, что завтра поисковые работы возобновятся, он напевал себе под нос какую-то мелодию, узнать которую не сумел бы ни один посторонний человек, поскольку музыкальный слух у профессора был неважным, а точнее, отсутствовал напрочь. Заслышав его пение, члены экипажа обычно спешили отвернуться, чтобы не быть застигнутыми с глупыми усмешками на лицах, потому что все дорожили своими рабочими местами, да и вообще, старика любили и не хотели огорчать понапрасну. Как сказать человеку, что его вокальные данные не многим превосходят те, которыми природа наградила павлинов, если человек этот поет с душой и так самозабвенно, что ему Паваротти позавидовал бы?

Если не считать подобных штришков, то в целом Заводюк был человеком суровым, требовательным и дотошным в отношении любых мелочей, связанных с работой. Нельзя сказать, что экипаж его боготворил или любил, но авторитетом он пользовался.

Прежде чем подняться на борт, профессор постоял на причале, придирчиво осматривая корабль, как будто за время его отсутствия здесь могло что-то пропасть или измениться не в лучшую сторону. Нет, все было в полном порядке. «Ветер Фортуны» выглядел надежно и полностью готовым к дальнейшему плаванию. Белоснежные борта и надстройки, закругленный нос, глубоко утопленный корпус, мощные лебедки, быстроходный катер и батискаф на корме, рама с установкой для отсасывания донного ила. Помимо этого, на палубе судна была оборудована посадочная площадка для вертолета, а в трюме имелся отсек для подводного наблюдения.

Водоизмещение «Фортуны» немного не дотягивало до полутора тысяч тонн, корпус достигал почти семидесяти метров в длину, здесь легко размещался экипаж в составе 30 человек, примерно половина которого занималась непосредственно изысканиями, тогда как остальные обеспечивали условия для плавания. Учитывая запасы пресной воды, провианта и топлива, судно было способно находиться в открытом море четыре недели без захода в порт. Новые электрические батареи не требовали подзарядки на протяжении полутора месяца.

Заметив начальника экспедиции, стоящего внизу, к нему спустился капитан Моррисон, смахивающий больше на туриста, собравшегося на рыбалку.

– Добрый день, – поздоровался Заводюк, с неудовольствием покосившись на шорты капитана, выставляющие напоказ кривые мохнатые ноги в сандалиях. – Пошлите кого-нибудь за моими вещами, кэп. Сегодня я ночую на «Фортуне».

– Боюсь, в этом нет смысла, профессор, – смущенно произнес Моррисон.

– Что опять стряслось?

– Наши пловцы… Вернее, ваши пловцы…

– Договаривайте, – сказал Заводюк, прикладывая ладонь к груди. – Добивайте меня окончательно. Ну? Что случилось? Эпидемия? Подводное снаряжение утопили?

– Снаряжение на месте, – поспешил успокоить его Моррисон.

– Тогда в чем дело?

– Сегодня утром позвонил Майкл Шоу. Его команда разрывает контракт. Официальная причина – простой. Но я слышал, парни попросту нашли себе работенку полегче. Вы же знаете: просто нырять с аквалангом – это одно, а вести археологические работы под водой – совсем другое.

– Я подам на них в суд! – взвился Заводюк.

– Ваше право, профессор, – сказал Моррисон, почесывая волосатую ляжку. – Но я бы вам не советовал. Проиграете.

– Это еще почему?

– Вы нанимали команду для работ на глубине не более четырехсот футов. А там, как вам известно, дно под уклон идет, так что местами – все пятьсот. Вас обвинят в нарушении условий контракта и нанесении ущерба здоровью аквалангистов. Кессонная болезнь – это не шутки.

– Ни у кого из них не было кессонной болезни! – возмутился Заводюк.

– Так появится, – флегматично заметил Моррисон. – Накануне судебного заседания.

– Они меня без ножа режут.

– Как это?

– Не обращайте внимания, капитан. Просто поговорка.

– Чья? Никогда не слышал.

Заводюк притворился, что не замечает любопытного взгляда, устремленного на него.

– Выходит, – тоскливо произнес он, – поиски опять откладываются.

– Среди матросов найдется пара парней, умеющих погружаться на большую глубину, – сказал Моррисон. – Но археологией никто из них не занимался. Так что…

– Что? – оживился Заводюк. – Как вы сказали? У вас есть ныряльщики?

– Да, но у них нет опыта такой работы.

– Опыт появится, капитан. Подводными работами будет руководить Быков.

– Помню его, – кивнул Моррисон. – Он пробыл так недолго и уехал так внезапно…

– На то были причины. Завтра Быков будет здесь.

– Я переговорю со своими парнями и выясню, кто согласится лезть к морскому дьяволу в пасть.

Заводюк поморщился:

– Давайте без этого пафоса. Просто узнайте, кто готов поработать под водой.

– За отдельную плату, – уточнил Моррисон.

– За отдельную плату, разумеется, – подтвердил Заводюк, после чего поднялся на корабль и собрал свою сильно поредевшую экспедицию.

Это были два инженера, три археолога, врач и айтишник, то есть специалист по информационным технологиям. Все члены «великолепной семерки» выполняли не только свои основные функции, но и совершали другую полезную работу на корабле.

Так, доктор Джейн Ашер в случае необходимости выступала в роли пресс-секретаря, а археолог Энтони Рамирос мог приготовить обед или быть переводчиком с испанского на английский и наоборот.

Начал Заводюк с объявления об уходе подводников, что не явилось новостью ни для кого из сотрудников. Они находились на судне все вместе, постоянно общались и знали друг о друге больше, чем было известно профессору.

– Тогда почему же вы меня не предупредили заранее? – спросил он возмущенно.

– В этом не было смысла, – ответил от имени всех инженер Курт Ройсман.

– Здесь я решаю, в чем есть смысл, а в чем нет, – раздраженно произнес Заводюк.

– А вот подводники посчитали иначе, – напомнил инженер. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти, со щеткой седых волос на голове и такими же седыми усами в форме подковы, подвешенной «на счастье». Он был невысок, но держался так, словно превосходил ростом всех окружающих, включая любое начальство.

Желая смягчить его заявление, доктор Ашер сказала, примирительно улыбаясь:

– Предлагаю оставить ситуацию в прошлом и обсудить настоящее положение дел.

– Будущее, – поправил айтишник Северин.

Несмотря на польские корни, он со своим крупным носом и копной курчавых черных волос походил на азиата. Все, кто находился с ним рядом, выглядели слишком крупными, полными и бледными. Особенно рыжая и рыхловатая Джейн Ашер, так и не научившаяся маскировать веснушки.

– Будущее, – легко согласилась она, хотя явно осталась при своем мнении.

Остальные помалкивали, выжидающе поглядывая на Заводюка. Наверняка большинство собравшихся в кают-компании настроилось на бесславный финал экспедиции. Выдержав паузу, профессор отчеканил:

– Оставим предательство ныряльщиков на их совести. Обойдемся без них. Завтра на судно вернутся моя внучка и Быков. Оба достаточно искушены в подводных поисках и работах. К тому же капитан выделит в мое распоряжение нескольких матросов, умеющих плавать с аквалангами.

– Плавать и погружаться на большую глубину – две разные вещи, – заметил инженер Клод Фишер, который даже сидя возвышался над всеми чуть ли не на целую голову.

– А мы не будем спешить, – успокоил его Заводюк. – Проведем тренировки и достаточное количество пробных погружений. Работы начнем, когда убедимся, что подводная команда готова.

– Я должна буду осмотреть всех кандидатов, – предупредила доктор Ашер.

– Естественно, – согласился профессор. – Еще будут вопросы и предложения?

Таковые нашлись, но было их немного. Время разговоров закончилось. Пора было готовиться к возобновлению экспедиции, прерванной годом ранее.

4

Приезд Быкова и Алисы отметили роскошным обедом в кают-компании. Были мидии, жареная рыба, много фруктов и достаточное количество вина, разрешенного изрядно подобревшим профессором.

Разговоры то разбивались на отдельные ручейки несвязных тем, то снова сливались в общую беседу, посвященную, конечно же, предстоящим поискам. Быков, изнуренный перелетом и бессонной ночью, отвечал невпопад, рассеянно улыбался и опустошал бокал за бокалом, не замечая предостерегающего взгляда Заводюка.

Дмитрию казалось, что он попал в старую добрую компанию, где его давно знают и все ему рады. В целях конспирации он устроился не рядом с Алисой, а между тучной Джейн Ашер и плоской, безгрудой Хелен Тиз, посвятившей жизнь археологии и, несмотря на вполне солидный возраст, все еще не успевшей пожалеть, что вместо этого не обзавелась мужем и детьми. Подобно Джейн, она тоже была рыжей, но волосы ее никак не укладывались в прическу, а постоянно торчали во все стороны, досаждая как самой обладательнице, так и любому, кто оказывался в непосредственной близости.

Соседями же Алисы были оба инженера, долговязый Клод Фишер и седоусый Курт Ройсман. Северин и красавчик Энтони, оттесненные старшими мужчинами, смирились со своим положением и на протяжении всего ужина делились друг с другом содержимым своих смартфонов. Компанию профессору Заводюку составлял известный в своих кругах археолог Род Боуи, похожий на индейского вождя с чеканным профилем и волосами до плеч.

– Почему ты вернулся, Дима? – поинтересовалась Джейн тоном, который определенно подразумевал некую фривольность.

Она носила ровную девичью челку до бровей и пользовалась яркими заколками в форме сердечек и звездочек.

– Обстоятельства изменились, – ответил он, окуная губы в бокал с вином.

– Какие?

– Разные.

– Понятно, – глубокомысленно кивнула Джейн.

Было видно, что ничего ей не понятно да и значения это не имеет. Быков налил себе и дамам вина, положил в рот два ломтика разного сыра и стал сосредоточенно жевать, оценивая смешанный вкус.

– А тебе без усов лучше, – заметила Хелен, внимательно наблюдавшая за ним.

– С усами тоже было хорошо, – ревниво произнесла Джейн.

– Я бороду буду отпускать, – огорошил Быков.

Его взгляд остановился на руке Ройсмана, как бы невзначай положенной на спинку Алисиного стула. С другой стороны над ней нависал Клод, подкладывавший на ее тарелку оливки. Быков дважды кашлянул в кулак. Услышала его только доктор.

– Простудился? – обеспокоенно поинтересовалась она. – Нужно будет обязательно обследоваться. Больному нырять нельзя.

– Я здоров, – поспешно возразил Быков.

– Вот и поглядим, – многозначительно произнесла Джейн. – Позволь… – Она прикоснулась холодной ладонью к его лбу. – Кажется, температура повышена.

В этот самый момент Алиса бросила взгляд в их сторону, и ее глаза полыхнули яростным зеленым светом. Повернувшись к возвышающемуся над ней французу, она что-то защебетала, сверкая здоровыми молодыми зубами. Быков махом опустошил бокал и потряс перед глазами уже пустую бутылку.

– Неважное вино, – покивала Хелен. – У меня, кстати, припасена бутылка хорошего португальского портвейна.

– Я категорически против, – отрезала Джейн Ашер. – Давление перед погружением должно быть идеальным.

– У меня всегда одинаковое, – энергично кивнул Быков, исподволь наблюдая за Алисой, звонко хохочущей между мужчинами.

– Быть этого не может, – фыркнула Джейн. – Оно обязательно поднимается и опускается.

Проиллюстрировав сказанное движением руки, она почему-то смутилась и разрумянилась под своей рыжей челкой до такой степени, что веснушки сделались незаметными. Хелен задумалась, потом свесила волосы до самого стола и затряслась от смеха.

Из глаз Алисы вылетели две изумрудные молнии и вонзились в Быкова, едва не пропалив на нем футболку. Его взгляд был не менее испепеляющим, когда Алиса стала щупать пальцами бицепс, выставленный Куртом Ройсманом. Фотограф едва досидел до завершения трапезы, а потом перехватил Алису у трапа и предложил ей встретиться перед сном на палубе. Она холодно согласилась.

Сначала они обсуждали поведение друг друга за столом, потом, стараясь не повышать голос, выясняли отношения, потом мирились… и завершающий этап занял так много времени, что, когда Быков спустился в свою каюту, старый профессор уже спал, уронив на грудь раскрытую книгу и не выключив свет в изголовье.

Однако лечь спать незамеченным не удалось. Когда Дмитрий забирался на свою верхнюю койку, его настиг скрипучий голос снизу:

– Дима? Почему так поздно? Где вы были?

– На палубе, – глухо откликнулся он и завозился, стягивая штаны в неудобном скрюченном положении. – Душно. Как бы бури не было.

– Буря будет, – пообещал Заводюк снизу. – Такая буря, что мало не покажется. Полетите отсюда вверх тормашками. Я же предупреждал Алису! Никаких свиданий, никаких перешептываний и перемигиваний.

Быков молчал, уткнувшись головой в подушку. Он уже жалел, что завелся, и корил себя за несдержанность. Для чего он здесь? Чтобы целоваться с молоденькой девушкой или искать доказательства существования Атлантиды?

«И то, и другое», – нахально заявил внутренний голос. «Заткнись», – сказал ему Быков.

– Что? – донеслось снизу. Даже храп прекратился.

– Говорю, этого больше не повторится, профессор. Вина перебрал, забыл о самоконтроле. Не переживайте, мы просто на звезды смотрели…

– Знаем мы эти звезды, – вздохнул Заводюк. – Учтите, Дима, больше предупреждать не стану. Сразу разорву контракт – и все. А то пользуетесь моей добротой…

Сердито засопев, он заворочался и стал устраиваться поудобнее на узкой лежанке.

А Быков наконец смог расслабиться. Засыпая, дал себе слово, что отложит романтические отношения на потом. Этого вполне хватило, чтобы уснуть с чистой совестью.

5

Капитан Моррисон не обманул. На следующее утро в распоряжение Быкова были предоставлены три матроса, имевшие представление о том, как нырять, дышать под водой и работать ластами. Все они были молодыми, крепкими парнями в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Голубоглазый Джим несколько сезонов проработал в фирме, сдававшей напрокат водолазное снаряжение, и несколько раз подменял инструктора, сопровождая туристов под водой. Карлос в детстве и юности нырял за раковинами. Мануэль просто увлекался подводной охотой.

И все трое откровенно пялились на Алису, тоже присутствовавшую на тренинге. Она расположилась на корме, в тени катера, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, бросаемые на нее всеми, кто находился или появлялся на палубе.

– Нас пятеро, – начал Быков, – так что разобьемся на две пары.

– Я хочу нырять с ней, – заявил Карлос, указывая пальцем на Алису, которой вздумалось явиться на занятия, одевшись несколько легкомысленно: в шорты и топик без бретелек.

– Я не волшебник, исполняющий желания, – заявил Быков. – Я ваш босс: отвечаю за вас и распоряжаюсь. Это понятно?

Дождавшись, пока каждый из троих матросов так или иначе подтвердит, что понял и принял условие, Быков продолжил:

– Я буду лично сопровождать каждую пару в качестве инструктора. Карлос, Мануэль и я. Потом Джим, Алиса и опять я.

– Выдохнешься, босс, – предупредил Мануэль. – Здоровья не хватит.

– Хватит, – заверил его Быков. – Будем делать большие перерывы, чтобы кровь успевала очиститься и давление пришло в норму.

– Дима! – воскликнула Алиса.

Он предостерегающе выставил ладонь.

– Это не обсуждается. Теперь, когда мы решили организационный вопрос, перейдем к практике. Кто из вас когда-нибудь снимал под водой?

Все, кроме Карлоса, подняли руки.

– Для начала неплохо, – кивнул Быков. – Дело в том, что подводный археолог должен быть еще и хорошим подводным фотографом. Это в идеале. Каждая ценная находка должна быть снята – четко, строго фронтально, с маркерами и указаниями сторон света.

– Но с нами будешь ты, – напомнил Джим.

– Один я не управлюсь. Мне нужно будет присматривать за вами, расставлять ориентиры, управляться со шлангом насоса… и мало ли что еще. Теперь о фотоаппаратуре. Учтите, она стоит немалых денег, так что обращаться с ней надо максимально бережно…

Излагая все это, Быков в очередной раз подивился тому, как свободно говорит по-английски. Сам он и его жизнь разительно изменились за три минувших года. Возможность путешествовать по миру раздвинула горизонты, которые до этого представлялись вечными и незыблемыми. Он воочию увидел другие страны, других людей, совершенно иные общественные уклады и стили жизни. В этом Быков был подобен человеку, долгое время просидевшему безвылазно в комнате со включенным телевизором, а потом вдруг чудесным образом перенесшемуся в большой, восхитительный мир с яркими красками, потрясающими видами, необыкновенным богатством звуков и запахов. И вот он стоит на палубе корабля, зависшего над руинами затонувшей Атлантиды. Ну не фантастика ли?

Испытывая прилив вдохновения, Быков принялся объяснять, как защищать фотокамеры от механических повреждений, как и зачем промывать их пресной водой и разбирать для просушки.

– И, конечно, особое внимание нужно уделять техническому сопровождению, – говорил он. – Флэшки, батарейки, крепежные винты, штативы… все это должно быть под рукой и в сохранности, не говоря уже о линзах и освещении.

– Я думал, ты нас нырять учить будешь, – сказал Карлос. – А ты про фото. Сейчас мобильники такие, что таскаться с тяжелыми камерами совсем не обязательно.

– Это дилетантское мнение, – сухо заметил Быков. – Высказывать его совсем не обязательно. А выслушивать – тем более.

Говоря все это, он следил за тем, как Карлос пытается взять Алису за руку, а та постоянно высвобождается, стараясь делать это незаметно, чтобы не привлекать внимания к их возне. Парню это надоело.

– Пока ты со своими камерами возился, я на глубину нырял. На сто футов, без ласт и акваланга. Ты можешь так? – Он уставился на Быкова своими маслянистыми шоколадными глазами.

– В этом нет необходимости.

Пожимая плечами, Быков обратил внимание, что Алиса заинтересованно посмотрела на хвастливого испанца.

– Боишься? – спросил Карлос, усмехаясь.

– Мне нечего бояться. Просто это бесполезная и вредная затея.

– А вот я бы нырнул. Глубиномер есть?

Часы Быкова, приобретенные при подготовке к экспедиции, были оснащены функцией определения глубины погружения. Первым порывом было снять их и протянуть ухмыляющемуся Карлосу. Но Быковым уже завладело иное желание, упрямое, дерзкое… и совершенно дурацкое.

– Есть, – сказал он.

– Давай. – Парень протянул руку. – Я покажу, что умею.

Двое остальных матросов выжидательно уставились на Быкова. Алиса тоже. Он почувствовал, как в нем нарастает желание поставить нахального матроса на место, утереть ему нос и доказать свое превосходство.

– Я сам могу показать, – сказал Быков.

– Посмотрим, – ухмыльнулся Карлос.

Секунду назад еще можно было остановиться. Теперь – нет.

– Посмотришь, – сказал Быков.

И встал, давая понять, что готов устроить соревнование прямо сейчас.