Текст книги "Возвращение в затонувший город. Осколки Атлантиды"

Глава четвертая
Любовь и коварство

1

Лужайка была зеленее некуда, небо – синим, солнце – ярким и жарким. Но если игроки это и видели, то лишь мельком, потому что их внимание было сконцентрировано не на самом ландшафте, а на так называемых hazards – препятствиях в виде холмиков, песчаных дюн, деревьев и декоративных озер, которые должны были затруднить удары по мячу и его попадание в лунки.

Играли двое: Джеймс Линдси и его новый знакомый, русский миллиардер Романюк, похожий на аномально умную, энергичную обезьяну с мощными челюстями и большими морщинистыми ладонями. Игра проходила по его инициативе, поскольку он имел виды на масс-медиа, контролируемые Линдси, и один раз уже назвал свою первоначальную, весьма заниженную цену.

Пока что мужчины не торговались и даже не обсуждали условия продажи контрольного пакета акций, но все шло к тому, поэтому можно было не сомневаться, что партия в гольф завершится именно переговорами. Они расхаживали по полю налегке, потому что сумки с клюшками и мячи носили очаровательные девушки в белых шортиках и маечках, под которыми не было ничего, кроме молодых, упругих, загорелых тел.

У Линдси клюшек было одиннадцать, у Романюка – четырнадцать. Его девушка слегка прогибалась под тяжестью сумки, но старалась бодриться и улыбаться как можно лучезарнее. Надеялась стать кому-то из них любовницей или даже женой? Видимо, так и было.

Лениво скользнув взглядом по ее литому стану, Линдси расставил ноги и слегка согнул колени, чтобы можно было балансировать при подготовке к удару.

– Самую длинную, – скомандовал он. – С большой головкой.

Его ассистентка, именуемая в гольфе «кедди», тут же протянула ему затребованную клюшку.

Романюк рассмеялся, широко распахнув большой рот.

– Звучит весьма сексуально, – заметил он.

Обе кедди синхронно заулыбались.

Линдси качнулся вперед и назад, подвигал тазом и всем корпусом, приноравливаясь к новой клюшке. Прежде чем размахнуться, он слегка подправил рифленый мячик на стриженой траве.

Удар был нанесен не только руками, а всем телом, на мгновение застывшим в полной неподвижности, когда маленький белый снаряд взмыл в воздух и понесся над кустами и полянами.

– Недолет, – прокомментировал Романюк, когда на месте падения мяча был поднят флажок. – Перелет, – констатировал он после своего удара. – Черт. Слушай, Джек, тебе не приходило в голову избавиться от части компаний? Телевидение, газеты, радио…

– Нет, Борис, – ответил Линдси, усаживаясь в мини-кар, который должен был доставить их к месту финала поединка.

Пока что счет был равный. Все должны были решить последние удары.

– Почему? – сделал удивленное лицо Романюк, устраиваясь рядом. – Это же головная боль.

– Такая же, как любой другой бизнес.

Линдси лукавил. Ему, как и Романюку, было прекрасно известно, что масс-медиа являются пропуском в большую политику, а куда же еще стремиться, когда ты сколотил солидное состояние? Или вверх, или вниз – третьего не дано.

– Может, все же обсудим, Джеймс? – спросил Романюк.

– Нет, – отрезал Линдси.

Не то чтобы он был столь же категоричен в душе. У него было несколько компаний, которые можно выгодно сбыть, чтобы приобрести новые. Но какой же идиот признается в этом в самом начале торговли?

Романюк раздраженно подвигал челюстями и обернулся к девушкам, собирающимся последовать за ними на втором автомобильчике.

– Бегом, бегом, курочки, – крикнул он, показывая пальцами, что имеет в виду. – У вас ноги молодые, сильные, нечего задницы отсиживать.

Девушки переглянулись, улыбнулись и побежали за мужчинами с тяжелыми сумками через плечо. Линдси немного понаблюдал за ними и с некоторым сожалением убедился, что роскошные бюсты обеих кэдди совершенно не раскачиваются и не подпрыгивают на бегу.

– Силикон, – констатировал он.

– Ну, губы-то натуральные, – поспешил заверить его Романюк.

– К черту их губы. У всех одинаковые.

– Газеты с виду тоже одинаковые. А продаются по-разному.

«Опять он за свое, – подумал Линдси с удовлетворением. – Настроен решительно. Видимо, припекло, вот и хочет поскорее козырями обзавестись. Владельца редакции или телекомпании попробуй тронь – он такую вонь в СМИ поднимет, что мало не покажется».

– Предлагаю о делах поговорить в другой раз, – сказал Линдси, напуская на себя угрюмый вид.

– Давай поговорим сейчас, Джеймс, – не согласился Романюк.

Выбравшись из машины, они направились к лунке. Запыхавшиеся девушки уже были тут как тут, убирая растрепавшиеся волосы, прилипшие к помаде.

– Я не люблю, когда на меня давят, Борис, – произнес Линдси ровным, безэмоциональным тоном.

– А сюрпризы любишь? – спросил Романов.

– Смотря какие.

– Если я тебя приятно удивлю, ты согласишься обсудить со мной сделку серьезно?

Линдси вытащил мячик из кармана, подбросил на ладони.

– Попробуй, – коротко предложил он.

– Посмотри на это.

Романюк вытянул руку туда, где за деревьями виднелась очередная лужайка и сверкающие проблески морской глади.

– И что я должен увидеть? – спросил Линдси, не выдавая любопытства.

– Там остров, – сказал Романюк, улыбаясь. – Искусственный плавучий остров с последней, четырнадцатой лункой. Мы будем запускать туда мячи прямо отсюда, с берега.

– Что, правда остров? – недоверчиво переспросил Линдси.

– Ага. Он весит десять тысяч тонн и занимает четыре квадратных километра. Иногда мячи падают в воду и тонут, но с такими убытками я готов мириться.

– Кто-то не попадает мячом по острову? – сдержанно удивился Линдси.

– Бывает, – усмехнулся Романюк. – Он ведь дрейфует, поэтому расстояние до него постоянно меняется. Даже у меня не будет преимущества при взятии последней лунки. Может быть, до острова сейчас пятьдесят метров, а может – все сто. Испытаем судьбу?

– А именно?

– Удивить я тебя удивил, Джеймс. Не отрицай, по лицу видно. Следовательно, переговоры состоятся в любом случае.

– Это еще ничего не значит, – хмыкнул Линдси.

– Вот именно, – подтвердил Романюк. – Поэтому я хочу определенности. Давай так: если на острове забиваешь ты, я приму твой отказ, не пикнув. Но, если победа останется за мной, ты гарантируешь, что не оставишь меня с пустыми руками. Продашь мне минимум двадцать процентов акций.

– Десять.

– Пятнадцать. С правом выкупа еще тридцати.

– Контрольный пакет не отдам, – предупредил Линдси.

– Так я и не прошу, – пожал плечами Романюк. – Пока. Ну что, играем?

Он вопросительно поднял брови, отчего кожа на его лбу собралась в гармошку, делая его еще более похожим на умную обезьяну.

Линдси посмотрел в сторону острова и кивнул:

– Играем.

Неизвестно, знал ли Романюк о существовании азартной струнки в его душе или нащупал ее случайно, но факт оставался фактом: мистер Джеймс Линдси принял вызов. Не мог не принять. Сколько он себя помнил, он всегда играл. По-крупному, по-мелкому… С судьбой, с партнерами, даже, случалось, со смертью.

– Но хочу предупредить, – небрежно проговорил он, закатывая мяч в предпоследнюю лунку. – У меня тоже будет условие. В случае победы я не просто отказываю тебе, Борис. Это было бы слишком просто.

– Слушаю, – кивнул насторожившийся Романюк.

– Сначала твой удар, – предложил Линдси, делая приглашающий жест. – Я свой сделал.

– О’кей.

Романюк долго примеривался, оценивая трехметровую дистанцию до лунки, похожей на звериную норку. Наконец легонько взмахнул клюшкой и застыл, завороженно наблюдая за траекторией мяча. Ни разу не отклонившись и не остановившись раньше времени, тот закатился в круглое отверстие.

– Твое условие, Джеймс, – напомнил он, незаметно переводя дух.

– Остров, – сказал Линдси, поворачиваясь к следующей цели.

– Это действительно остров, – подтвердил Романюк. – Я не шучу.

– Ты меня не понял, Борис. Я тоже не шучу. В случае моей победы ты отдаешь мне остров. И транспортируешь его в указанное место.

– Ты хоть представляешь, во сколько обошелся мне этот плавучий кусок земли?

– Не имеет значения. Ставки сделаны?

Романюк погладил себя по голове, собираясь с мыслями.

– Сделаны, – согласился он.

– Тогда продолжим, – улыбнулся Линдси. – Эй, девочка, подай мне клюшку номер два.

2

Пятнадцать минут спустя игроки уже переместились на остров, куда перед этим забросили свои мячики. Обе кэдди сопровождали их, благоразумно храня молчание. В решающие моменты мужчины становятся очень невыдержанными, а иногда даже невменяемыми. Лучше не нервировать их понапрасну и вообще не привлекать к себе внимание.

– Чип или питч – что выбираешь? – поинтересовался Романюк, осматривая зеленую лужайку, на которую предстояло послать мячи, не попав при этом в озерцо или на песчаную насыпь, откуда бить стало бы намного сложнее, если не совсем невозможно.

Он имел в виду два разных типа ударов, применяемых в подобных ситуациях. После чипа мяч немного пролетает по воздуху, а затем катится по земле. А питч – это удар, когда мяч летит по высокой дуге и после приземления останавливается почти сразу.

– Буду чиповать, – решил Линдси…

И прогадал. То ли замах оказался неудачным, то ли наклон клюшки был не тот, но мяч Линдси задел лапу ели и, изменив траекторию, шлепнулся на песок.

– Ты в бункере11
  В гольфе песчаная ловушка, специально сделанная на поле, чтобы усложнить задачу игрока. (Примеч. ред.)


[Закрыть], – торжествующе улыбнулся Романюк. – Теперь тебе не выбраться.

– Посмотрим, – ответил спарринг-партнер.

Выражение его лица было почти невозмутимым. В отличие от шквала эмоций, бушевавших в душе.

Дождавшись, пока Романюк перебросит мяч через гряду кустарника, Линдси вышел на песок. Поблескивая на солнце, качнулась в руках клюшка.

Удар предстоял сложнейший. Бить следовало не по самому мячу, а по песку, волна которого вынесет мяч из ловушки-песочницы. С учетом этого замахнуться нужно было гораздо сильнее, чем обычно. И ударить точнее.

Линдси почувствовал, что ладони у него сделались влажными и скользкими. Подозвав девушку с полотенцем, он вручил ей клюшку, а сам тщательно вытер руки.

– Искусственная? – поинтересовался он, показывая глазами на ее грудь.

– Лучше настоящей, – похвасталась та.

– Откуда знаешь?

– Все так говорят.

– Они тебя обманывают.

– Если хотите, можете сами…

– Не хочу. – Линдси сделал отстраняющий жест. – Уйди. Мешаешь.

Отобрав клюшку, он вернулся на исходную позицию. Романюк стоял метрах в десяти, не делая никаких комментариев, но все равно раздражая Линдси своей плохо скрываемой улыбкой. Однако не это помешало Линдси, а телефон, заигравший в кармане. Уже изготовившись для удара, он замешкался и хотел было задержать взмах, да только не успел – клюшка вяло проехалась по песку, подтолкнув мячик, который пару раз подпрыгнул и покатился прочь, пока не замер в очередной впадине.

– Надо было отключить, – поцокал языком Романюк. – Но что сделано, то сделано.

Линдси страстно захотелось раскроить клюшкой череп этой обезьяне и колотить до тех пор, пока соперник не заткнется. Навсегда.

– Не имею такой привычки, – сухо произнес он. – На мой номер просто так не звонят.

– Понятно, – ухмыльнулся Романюк, переходя к своему мячику.

– Алло, – буркнул Линдси в трубку.

Звонил капитан Моррисон.

– Мистер Линдси? Добрый день…

– Вы уверены?

– Простите?

– Вы уверены, что день добрый, капитан? – процедил Линдси, наблюдая за полетом чужого мяча.

Романюк фактически выиграл. Ему осталось лишь слегка подтолкнуть мяч.

– Э… – послышалось в трубке. – Я… Э…

– Хватит мычать, капитан. Что стряслось?

– Ваша дочь, мистер Линдси. Она…

Выслушав сбивчивый доклад капитана «Ветра Фортуны», Линдси спрятал телефон и швырнул клюшку на землю.

– Признаешь поражение, Джеймс? – спросил Романюк. Линдси смерил его долгим взглядом и слегка качнул головой.

– Я никогда не проигрываю, – отчеканил он. – Никогда.

3

Профессор Заводюк на ужин не явился, предоставив участникам экспедиции обходиться без него. Все решили, что старик слегка переутомился, и не слишком встревожились. Пользуясь случаем, матросы выставили на стол пару бутылок вина, отчего беседа сделалась оживленнее, чем обычно.

По окончании трапезы Энтони занялся смартфоном Хелен, что-то поясняя по ходу дела, но она не слушала, а сидела, чуть дыша, любуясь его по-девичьи загнутыми ресницами и густыми, горделиво очерченными бровями. Пышногрудая Джейн тут же пристроилась рядом, приготовив свой мобильник. Перехватив взгляд Быкова, Алиса отправилась проведать деда. Джим, Мануэль и Карлос самозабвенно играли в дартс. Клод и Курт негромко обсуждали какие-то технические детали, понятные только им двоим. Черноглазый Северин, Род Боуи и Быков решали вопрос попроще: у каждого из них была припасена бутылочка чего-то покрепче сухого вина, и надо было выбрать, чем именно угоститься на сон грядущий – бурбоном, джином или ромом.

Осуществить задуманное им было не суждено.

В кают-компанию вернулась Алиса, вид у которой был такой, будто у нее началась морская болезнь, зубная боль, расстройство желудка или все одновременно.

– Дима, – пролепетала она. – Дедушка…

– Что? – вскочил он, опрокинув стул. – Опять сердце? В комнате тотчас сделалось тревожно и шумно, словно тут что-то взорвалось или загорелось. Звякнул разбившийся стакан, покатилась по полу задетая ногами бутылка.

– Где моя сумка? – зычно выкрикивала Джейн Ашер. – Срочно найдите мою сумку, там медикаменты!

– Не нужно медикаментов, – остановила ее Алиса. – С дедушкой все хорошо. Вернее, с сердцем у него полный порядок. Но…

Присутствующие наперебой загалдели, требуя немедленно объяснить им, что происходит. Алиса ничего конкретного не сказала, а снова обратилась к взволнованному Быкову.

– Дима, дед хочет тебя видеть. Немедленно. Он тебя ждет. Все умолкли, уставившись на Быкова. Чувствуя себя приговоренным к публичной казни, он дернул плечами и направился к выходу. Алиса вышла вместе с ним.

– Не туда, – сказала она, когда он хотел свернуть в коридор. – Дедушка на палубе.

– Кто-то ему настучал?

– Не знаю. Но ему все известно. И я никогда еще не видела его таким…

– Злым? – уточнил Быков, поднимаясь по узкому трапу.

– Нет, – ответила Алиса, следуя за ним по пятам. – Убитым. В прямом смысле. Он словно смертельно раненный.

– Из-за нас?

– Получается, что да.

– А знаешь… – Быков неожиданно остановился. – Давай разом покончим с этим.

– По… – Налетевшая на него Алиса отпрянула, едва не скатившись по ступенькам. – Покончим? Ты собираешься меня бросить?

– Нет, глупая. Наоборот.

– Я не глупая. Но я все равно не понимаю, как это – наоборот.

– Сейчас объясню. – Выбравшись наконец на палубу, Быков подождал, пока девушка присоединится к нему, таинственно огляделся по сторонам и сказал:

– Мы поженимся. Тогда все претензии к нам сразу отпадут. Сможем целоваться у всех на виду и спать вместе. Надоело прятаться. Не вижу причин скрывать, что мы любим друг друга.

По мере того, как Быков произносил эти слова, лицо Алисы постепенно вытягивалось и приобретало отрешенное выражение.

– Что не так? – насторожился он.

– Мы не можем жениться, – сказала Алиса, качая своей очаровательно взъерошенной головкой. – Когда мне будет столько, сколько тебе сейчас, ты будешь уже…

– Стариком, – закончил за нее Быков, вглядываясь в ее ускользающие зеленые глаза.

– Немолодым мужчиной, – поправила его Алиса. – А у современных женщин сейчас в сорок лет только жизнь начинается.

– А! Теперь ясно.

– Обиделся?

– Вовсе нет. – Пожав плечами, Быков уставился на звездное небо.

Сегодня оно было великолепно, как никогда, но его душу не радовали красоты природы. Туда словно чем-то холодным плеснули. Любовь к Алисе так сразу не угасла, но заметно остыла. Она больше не согревала.

Заметив его состояние, Алиса прижалась к нему, обхватив руками за талию.

– Дима, милый… Ты самый лучший. Правда. Мне ни с кем не бывает так хорошо, как с тобой. Но…

– Все самое важное всегда начинается после «но», – вздохнул Быков.

– Но о женитьбе мы говорить пока не станем, – продолжила мысль Алиса. – Я люблю тебя, очень. Здесь и сейчас. Понимаешь меня? Ни ты, ни я не знаем, что будет завтра.

И Быков остро почувствовал, что Алиса права. Она была женщиной и относилась к их связи не так, как он. Ей нужен молодой, сильный мужчина, способный стать отцом будущих детей. Чтобы его тело не одряхлело раньше времени, ум не заплесневел, а сердце не подернулось инеем.

– Договорились, – мягко произнес Быков, тоже обнимая Алису. – Не будем заглядывать в будущее. Нам и сегодня хорошо.

– Вам хорошо, значит? – резко прозвучало в темноте. – Увы, не могу сказать, что рад за вас, молодые люди. Лично мне не хорошо. Совсем не хорошо. И виной тому вы оба.

Уронив руки, Алиса и Быков смотрели на профессора Заводюка, возникшего перед ними. В этот момент они напоминали нашкодивших школьников, застигнутых учителем на месте преступления.

4

Волны, лениво набегающие на нос корабля, растекались по корпусу фосфоресцентными кружевами. Черная вода внизу искрилась отражениями звезд. Расширяющаяся лунная дорожка напоминала Млечный Путь, протянувшийся до горизонта, за которым чернела стена мрака.

– Вот так, дорогие мои, – закончил свою речь Заводюк, устало налегший грудью на поручни. – Джеймс сказал свое слово, а оно у него твердое, уж я-то знаю, поверьте. Раз он сказал, что прекращает финансирование, то никакие уговоры не помогут. Конец экспедиции. И все из-за…

Не закончив, он скривился и как-то неуклюже сплюнул за борт.

– Кто ему мог настучать? – мрачно спросил Быков, стоящий по правую руку от удрученного профессора.

– Какая теперь разница, Дима? Разве это что-нибудь меняет?

– Меняет, профессор.

– Что именно?

Быков повернулся к Заводюку.

– Надеюсь, это не вы нас заложили?

– Что?! – вскипел изменившийся в лице старик. – Да как ты смеешь? Разве не я приютил вас? Это вы меня подвели, а не я вас! Алисиному отцу во всех подробностях расписали, как она целовалась, куда клала руки и тому подобное… Тьфу! О чем мы разговариваем… Дело всей моей жизни рушится, а им поцелуи и shoory-moory всякие.

В его обританившихся устах словечко «шуры-муры» прозвучало так забавно, что Алиса не удержалась от нервного смешка. Дед тут же повернулся к ней, сверкая глазами.

– Хихикаешь? Смешно тебе? Дед, по-твоему, клоун?

Гнев его был искренним и яростным. Сделавшись необыкновенно серьезной, Алиса достала телефон и пообещала:

– Сейчас я позвоню ему и все улажу. Папа не отменит финансирование.

– Плохо же ты его знаешь, – проворчал Заводюк.

Алиса призвала его к молчанию, предостерегающе выставив указательный палец. Напрасно она пыталась. Ее переговоры с мистером Линдси получились короткими и обескураживающими. Выключив телефон, она растерянно сказала:

– Он даже не захотел меня слушать. Обозвал меня лгуньей и…

Алиса не договорила. Ее глаза увеличились под линзами слез.

– Нужно было сказать ему, что ты уезжаешь, – упрекнул Заводюк. – Тогда бы он, возможно, смягчился.

– А я никуда не уезжаю, ясно?! И я теперь ни за что не смягчусь! Он еще пожалеет!

– Вы будете выяснять отношения, а мне что прикажете делать? Как быть с поисками? С кораблем? – Профессор развел руками, указывая на палубу со всеми ее надстройками и приспособлениями. – Знаете, во сколько обходится один только день экспедиции? А неделя?

– Сколько? – поинтересовался Быков, глядя в лунную даль.

– Да какая теперь разница! – сердито отмахнулся Заводюк.

– Сколько, профессор?

– Двадцать пять тысяч фунтов стерлингов – вот сколько! Достаточно? Еще вопросы есть?

– Есть. – Быков повернулся лицом к нему. – Это расходы в неделю?

– Да. И что?

– В долларах это будет чуть меньше тридцати пяти тысяч. Значит, примерно пять тысяч в день – правильно?

Заводюк молчал, уставившись на Быкова. Под недоверчивой миной на его лице постепенно проступал свет надежды.

– С математикой у тебя все в порядке, Дима. И что дальше? Предложишь нам скинуться и продлить агонию на пару дней?

– Нет. У меня будет другое предложение.

Теперь и Алиса тоже не отрывала взгляда от Быкова.

– Какое? – быстро спросила она.

– В последнее время фотографии приносят мне неплохие доходы, – заговорил он, пощипывая то отросший ус, то бороду. – Даже от старых снимков проценты капают, не говоря уже о новых. В общем, у меня образовался неплохой капиталец. На моем банковском счету сейчас что-то около двухсот тысяч долларов.

– Нет, Дима, нет!

Заводюк замахал обеими руками, словно отгоняя от себя ночных насекомых.

– Не надо, – поддержала Алиса.

Быков их не услышал, занятый своими мыслями и подсчетами.

– Спускать все до копейки я не собираюсь, но месяц мы продержимся, – продолжал он. – Особенно, если сократим расходы. Как, профессор, вы не станете возражать против небольшой экономии?

– Дима! – воскликнул потрясенный Заводюк.

– А тем временем поручим Алисе поискать новых инвесторов, – сказал Быков, всем своим видом давая понять, что его решение окончательное и отмене не подлежит. – Время есть. Через пару недель обсудим, как быть дальше. А вдруг уже завтра найдем что-нибудь такое, что спонсоры к нам в очередь станут?

– Ох, не знаю, – пробормотал совершенно растерянный профессор.

– А вы не думайте, что я такой уж бескорыстный, – успокоил его Быков. – Я ведь теперь не просто подводный фотограф, а полноценный партнер. Вы и я. – Он показал пальцем на Заводюка, Алису, потом на себя. – Нас трое. Все прибыли от нашего проекта будем делить на троих.

– А расходы, получается, – на одного… – напомнила Алиса.

– Забудь, – поморщился Дмитрий.

– Знаешь, я начинаю подумывать, что напрасно я… – Она покосилась на деда. – В общем, ты классный мэн, Дима.

– Спасибо за комплимент, – скромно произнес он.

По поводу денег он не беспокоился. На самом деле у него было на счету целых двести двадцать тысяч долларов, так что разорение ему не грозило.

А деньги… Они приходят и уходят. В отличие от жизни, которая дается один раз, а потому должна быть максимально яркой и насыщенной.