Текст книги "Ослепительно белый рассвет"

Глава семнадцатая

Прошло чуть больше года. Последние три месяца Мария Ивановна жила трудницей при одной женской обители. В реабилитационном центре, на время её отсутствия, все обязанности исполняла Алёна. Сама же Мария Ивановна держала с ней постоянную связь.

Алёна понимала и поддерживала маму в её решении принять постриг. Матушка Дорофея дала свое благословение на постриг сестры при последнем её приезде в Петербург, но сама Мария не торопилась с решением, она должна была, как следует подготовить себя к этому ответственному служению и убедиться, что Алёна сможет подменять её в реабилитационном центре и справляться с полугодовалым ребенком.

В рясофор Марию постригли чуть больше месяца назад, сегодня следует постриг в мантию. Утром, ещё в темном храме горели только свечи, Мария в белой рубахе до самого пола, на коленях ползла к алтарю, в знак полного смирения и уничижения. Постригаемую окружили и прикрыли своими мантиями, как крыльями, другие монахини с горящими свечами, как бы беря новоначального под духовное покровительство и защиту. В это время хор пел умилительное песнопение:

«Объя́тия О́тча отве́рсти ми потщи́ся, блу́дно ижди́х мое́ житие́, на бога́тство неиждива́емое взира́яй щедро́т Твои́х Спа́се, ны́не обнища́вшее мое́ се́рдце не пре́зри. Тебе́ бо Го́споди, во умиле́нии зову́: согреши́х, О́тче, на не́бо и пред Тобо́ю».

Постригаемый выслушивает духовное наставление, а затем произносит обеты. Трижды берет он ножницы, чтобы подать постригающему – дважды тот отбрасывает их на землю, испытывая, верно, серьезно ли намерение будущего монаха, лишь на третий раз – принимает из его руки. При крестообразном пострижения власов монах получает новое имя. Мария Ивановна получила имя – Руфь.

Как только новоиспеченная монахиня вышла из храма на улицу, её взгляд невольно поднялся в небо, в этот самый момент матушка Руфь увидела ослепительно белый рассвет, переливающийся на небесной тверди и отражающийся в спокойной глади монастырского озера. «Я смотрю на эти ослепительные лучи исходящие никак иначе, как от Самого нашего Творца, дающие свет земле, и мне кажется, что я никогда раньше не видела всей чистоты этого небесного света, не замечала победы света над тьмой, ведь свет – это отсутствие тьмы. Этот свет, который я наблюдала всю свою жизнь, он был чем-то отдаленным от меня, я никогда не обращала на него внимания, просто принимала, как должное, ночью темно, а днем светло, и всё, и больше ничего… а сегодня я точно понимаю, что свет, это ничто иное, как прикосновение Божие к нашему грешному миру и ко мне грешнице, в том числе, тоже. И я знаю, что сегодняшней мне нужно стремиться к этому свету, принять его всем сердцем и пронести этот ослепительно белый рассвет по всей своей жизни, и делиться им с ближними… Как сказал Христос своим ученикам: „Даром получили, даром и отдавайте“», – думала матушка Руфь, глядя на небо.

– Какая ты счастливая, сестра, – произнесла матушка Пелагея, которая вышла следом за ней, – не иначе, как Божья милость разлилась над твоей головой, сестра…

– Да будет тебе, сестра, чтобы заслужить мне Божью милость, нужно не один десяток лет простоять в коленопреклоненной молитве, скажешь тоже, благодать… я тут меньше всего этого достойна, – смиренно ответила матушка Руфь.

Через несколько дней новоиспеченная монахиня приехала в реабилитационный центр. Она прошла к кабинету директора без лишних и нежеланных для неё вопросов, весь персонал был настолько увлечён своим делом, что никто не заметил идущей по коридору монахини. Даже Ирина, которая всегда была привязана к своему рабочему месту, в данный момент отсутствовала. Матушка подошла к двери рабочего кабинета и потянула за ручку, дверь послушно отворилась и перед ее очами появилась Алёна, которая замещала её на время отсутствия.

– Здравствуй дочь, – произнесла матушка, войдя вовнутрь.

– Ой, мамочка, привет! Проходи, как я рада тебя видеть, – воскликнула Алёна.

– Как тут у нас дела?

– Дела очень хорошо! Удалось купить ещё одну машину милосердия и запустить её на маршрут.

– Что же, это очень хорошая новость, ты большая молодец! У тебя очень хорошо получается вести дела.

– Спасибо за высокую оценку, мамочка, но я бы с удовольствием передала бразды правления обратно в твои заботливые руки, или ты ненадолго приехала? Может, тебе нужно теперь находиться постоянно в монастыре?

– Приехала я надолго, доченька, когда настоятельница узнала о роде моей деятельности, благословила продолжить служение в нашем центре, сказала: «Езжай, матушка, и помогай нуждающимся, благослови и помоги тебе Господи! Только не забывай приезжать на богомолье». Так что я вернулась, чтобы приступить к своим обязанностям.

– Мам, а скажи мне, пожалуйста, я тебя теперь должна называть матушкой или можно, как и прежде мамой?

– Это, как тебе будет угодно, моя дорогая!

– А жить ты будешь дома, или в монастыре?

– Дома, если ты не возражаешь, – с улыбкой молвила матушка.

– Мам, скажи еще мне, пока никто не слышит, зачем тебе вообще нужен монастырь? Для чего ты стала монахиней, если, по сути, в твоей жизни мало что меняется? Ты так же, как занималась работой в центре, так и будешь заниматься, так как посещала, почти каждое воскресенье литургию, так и будешь посещать, только теперь не в нашем храме, а придется ездить в монастырь – зачем?

– Ты знаешь, Алёночка, я и сама себе неоднократно задавала этот самый вопрос, и очень боялась того, чтобы с моим уходом в монастырь во мне не взыграла обыкновенная гордыня… На первый взгляд, кто меня хорошо знает, может сказать: да она пошла, чтобы замолить свои грехи, а грехи, как ты знаешь, доченька, у меня поистине невыносимые, я прожила безбожную жизнь, да они будут совершенно правы, мне теперь не хватит всей моей жизни, не знаю, сколько мне Господь еще отведет на этом свете, и я боюсь, что мне не хватит этого времени, чтобы отмолить эти страшные грехи. А ещё я скажу тебе так: ты прекрасно знаешь, что последнее время я очень часто паломничала по святым местам, по намоленным храмам и монастырям, и в этих поездках я всегда встречала людей, которые живут какой-то другой жизнью, я видела, как их переполняет доброта и любовь ко всему окружающему. Поэтому и мне тоже захотелось, как и моим родным сестрам, окунуться в их мир и впустить в себя хоть самую малость этой любви. Так что я сейчас там, где я должна, а главное, хочу быть. Совсем другое дело, что я это поздно поняла и опоздала, но всё-таки я пришла за спасением своей грешной души, а там, как получится.

– Но ты и так почти каждое воскресенье ходила в храм, зачем монастырь? Для чего именно постриг?

– Вот ты произнесла ключевую фразу – «почти», а я отныне хочу это самое «почти» исключить из своей жизни раз и навсегда.

– Мам, а тебе не страшно?

– Мне очень страшно, доченька! Страшно от того, а вдруг я вру сама себе, или решила отомстить за прежнюю безбожную жизнь, поэтому мне очень страшно… Это же большая, просто огромная ответственность – изменить самого себя, это очень тяжело, как говорили святые отцы: «спаси себя, и вокруг тебя спасутся тысячи». Знаешь, когда раздор в душе, я начинаю молиться Иисусовой молитвой, и мне становится легче, если не сказать, что совсем легко и спокойно.

– Мам, я думаю поехать за сиротками, сейчас столько детишек осталось без родителей. И многим малюткам нужна медицинская и психологическая помощь, которую им в полной мере оказать просто не могут, в связи с постоянной напряженностью.

– Нет, Алёночка, ты нужнее сейчас здесь. Лидия Дмитриевна и Александр Егорович просто не переживут твой отъезд, ты вспомни, как Александра Михайловна, царствие ей небесное, нуждалась именно в тебе, так же и Лидия Дмитриевна, и Александр Егорович привязаны сегодня именно к тебе. Не забывай, пожалуйста, ещё о том, что у тебя семья и маленький ребёнок, а вот если поеду я, то никто мой отъезд и не заметит, меня все равно долгое время не было. Так что даже и не думай об этом.

В этот момент в кабинет постучались, и на пороге появился Давыдов:

– Здравствуй, пап, как я рада тебя видеть.

– Здравствуйте, – ответил Давыдов и пронзительно посмотрел на матушку.

Матушка в знак приветствия кивнула головой.

– Пап, вот ты можешь нас рассудить, я говорю, что за сиротками нужно ехать мне, а мама утверждает, что должна ехать она. Вот, как ты думаешь, кто должен поехать, – поинтересовалась у Давыдова Алёна.

– Маша, это ты? – не обращая на Алёну внимания, спросил Давыдов

– Да, Денис, но меня теперь зовут Руфь.

– Значит, Руфь…

Денис достал из кармана пачку сигарет, подошел к окну и, глядя вдаль, попытался прикурить. Прикурить у него не получилась, так как зажигалка искрила, но по каким-то причинам не зажигалась. Денис вытащил сигарету изо рта, переломил ее двумя пальцами и швырнул на подоконник.

– Понятно, – протяжно произнес Денис, – и ты туда же? Я все-таки думал, что ты немного поживешь при монастыре и вернешься обратно.

– Ну, так я же вернулась.

– Вернулась, но зачем? – с натянутой улыбкой поинтересовался у матушки Денис.

– Чтобы продолжить свое служение людям.

– Я знал одного поэта песенника, который писал замечательные стихи, а несколько лет назад он ушел в монастырь. Я не знаю кому и для чего нужна такая жертва… Почему Бог забирает тех, кто нужен людям?

– Я с отцом Симоном работала в «красной зоне», Саша был там нужен, как воздух. Я и на себе ощутила тогда всю ответственность его служения в больнице.

– Маша, он погиб, – оборвал Давыдов.

– Погиб? Но как? – не веря словам Дениса, пыталась отмахнуться от ужасных новостей монахиня.

– Он не так давно уехал на линию боевого соприкосновения, уехал, чтобы окормлять наших воинов… Насчет гибели Александра я и сам только узнал. Алёна, у нас в приемной сидит священник, позови его, пожалуйста!

Алёна кивнула в ответ головой и пригласила этого самого священника в кабинет.

– Здравствуйте, – чуть слышно поздоровался священник и прошел к столу, за котором сидела матушка.

– Здравствуйте, – поздоровалась матушка.

– Мне нужна Мария Ивановна, у меня для нее записка от отца Симона, – продолжал священник.

– Это я, – ответила с волнением матушка.

– Матушка, этот листок бумаги был у отца Симона в кармане, здесь ваше имя и адрес. Батюшка просил, в случае его гибели, приехать к вам лично и поведать о его кончине.

Матушка зажала лицо руками, священник сел рядом.

– Как вас зовут? – чуть успокоившись, поинтересовалась она.

– Андрей, – ответил священник.

– Вы знаете, отец Андрей, мы пару лет назад с отцом Симоном случайно встретились в «красной зоне» одной из московских больниц, хотя у Бога случайностей не бывает. Я была волонтёром, а он дежурным священником… Вы даже не представляете, скольким людям он тогда помог, – вытирая слезы, вспоминала матушка.

– Представляю, – с улыбкой ответил отец Андрей.

– Мы в тот вечер долго просидели в столовой, говорили с ним на многие темы, но самой главной нашей темой, была тема о Боге. Я пыталась тогда понять, как в нашем двадцать первом веке, веке высокой индустрии и технологий, человечество может массово умирать от какого-то непонятного вируса, неужели нельзя справиться с ним за считанные дни при помощи современных препаратов.

– И что он вам ответил?

– Он мне ответил, что это Божий гнев за нашу гордость и беснование. Батюшка, расскажите, пожалуйста, как это случилось.

– Вы знаете, матушка, когда в нашей обители появился Александр, никто и предположить не мог, что он является известным поэтом, вот такое у него было смирение и самоуничижение, узнали мы об этом после его пострига, но он сам на эту тему говорить не любил.

– Отец, вы расскажите мне, пожалуйста, как он погиб.

– Чуть больше месяца назад отец Симон благословился у владыки ехать в горячую точку, сказал, что сейчас такое время, когда Родина остро нуждается в нашей помощи. Он поехал окормлять бойцов на передовую. В момент наступления наши солдаты наткнулись на минное поле, за полем был стратегический рубеж противника, который нужно было взять до вечера, отец Симон, сопровождавший колонну это понимал, поэтому предложил пойти первым, а они – вслед за ним. Саперов дождаться было нереально, поэтому командир, скрепя сердце, согласился. Отец Симон встал на колени и прочел молитву, бойцы опустились вслед за ним. После чего он поднялся, осенил себя крестным знамением и двинулся вперед, колонна, двинулась следом. По рассказу бойцов, они шли и не верили своим глазам, не верили, что можно так дерзко идти по минам и при этом не нести потерь… Но тут, когда они уже подходили к концу поля, один чумовой боец решил, что может обойти священника… Они подорвались вместе, отец Симон и этот горе боец. Записка с вашим адресом была у батюшки в кармане.

– Где его похоронили?

– Рядом с нашим храмом Живоначальной Троицы. Если хотите, я покажу вам.

– Хочу.

Отец Андрей протянул матушке ещё один свернутый листок бумаги:

– Матушка, а это стихотворение было в другом кармане отца Симона.

Матушка Руфь развернула лист бумаги и прочла первый раз про себя, а второй – вслух:

 
Под сенью древних храмов
Живёт Его душа…
Средь язв, глубоких шрамов
Он дышит не спеша.
О том Его молчание,
О чем ты не поймёшь…
И от Его страдания
Пронизывает дрожь.
Он наг, Он слаб, безгрешен!
И нет у него сил…
Распятию подвержен,
И, отвернулся мир…
Так кровоточат раны,
Распятых на кресте…
Промолвит Он: Осанна…
Отныне я везде.
 

Присутствующие переглянулись, но никто ничего не сказал. Матушка поинтересовалась у отца Андрея:

– Батюшка, а вы часто там бываете?

– Бываю… Слава Богу за то, что мы можем хоть немного облегчить их сегодняшние страдания. В эту поездку мы отвезли иконы, продукты питания, средства гигиены, хлеб, который испекла одна благочестивая женщина, когда она его печёт, вкладывает часть своей доброй души, и эта её доброта всегда доходит до тех, кто его ест.

– А, как у вас с транспортом, батюшка? – поинтересовался Денис Юрьевич.

– С транспортом сейчас худо… Одна из машин, когда уходила из под обстрела, сильно пострадала и пришлось везти её на буксире. Но мы своих железных коней не бросаем.

– Батюшка, а когда у вас следующая поездка? – поинтересовался Давыдов.

– Недели через две, – ответил священник.

– Запишите мой номер телефона, я попробую подготовить для вас пару джипов и гумпомощь, – добавил Денис.

– Но, как? – с удивлением поинтересовался отец Андрей.

– А как, это уже моя забота, звоните через неделю!

– Батюшка, я хотела бы поехать с вами, – добавила матушка Руфь.

Глава восемнадцатая

В гуманитарную поездку матушка Руфь смогла выехать только несколько месяцев спустя, ближе к зиме. В эту поездку она взяла с собой Аллу, та быстро согласилась, несмотря на то, что ей было нелегко возвращаться в те края. На месте их встретили и сопроводили к местному священнику-волонтеру, который встретил их и разместил на ночь. Отец Максим каждый день старался на своем стареньком микроавтобусе развозить хоть какие-то продукты по подвалам разрушенного города, в котором проживали в основном женщины, старики и дети. Многие, из них нуждались в медицинской помощи. Утром отец Максим погрузил коробки с теплыми вещами и продуктами в автомобиль, матушка Руфь с Аллой помогли ему с погрузкой, и они поехали в сам город, из подвалов которого матушке предстояло сегодня забрать и отвезти в Москву детей, которые остались без родителей. Автомобиль батюшки мчался по пустому городу, вдоль дороги стояли разрушенные автомобили.

– Из восьмиста домов, более семиста частично или полностью разрушены…

– Ужасно, – ответила матушка.

Алла сидела, не проронив ни слова, по её взгляду было понятно, что она была поражена разрухой.

– Сегодня тут сравнительно тихо, бои переместились, а сам город начинают понемногу отстраивать заново, но многие жители продолжают проживать в подвалах своих разрушенных домов, – продолжал отец Максим.

Когда автомобиль свернул с дороги во двор, матушка заметила на детской площадке деревянные кресты. Батюшка сразу ответил на её безмолвный вопрос:

– Некоторых граждан в этом дворе мне пришлось хоронить лично. Мы приехали, нам вон в ту дверь, – указал отец Максим рукой на чуть приоткрытую дверь, ведущую в подвал.

Заходить пришлось чуть ли не наощупь, в подвалах, как и в самих домах, электричество отсутствовало. Внутри находилось больше десяти человек, в том числе, и лежачий Иван Никифорович, ему было чуть больше семидесяти лет, ноги у него отказали после сильного стресса. Он лежал небритый и смотрел в одну точку, приметив священника, старик повернул голову сторону и прохрипел: «Батюшка, я девяностый псалом наизусть выучил, послушайте: Живый в помощи вышнего…», в углу сидели трое детей, которых и предстояло матушке забрать. Возле стола суетились две женщины, которые разливали по тарелкам свежеприготовленный суп.

– Всем, здравствуйте! – произнес отец Максим, когда зашел в подвальное помещение.

– Здравствуйте, батюшка, как мы рады вас видеть! Будете кушать с нами? – молвила одна из женщин.

– А суп вы тоже здесь варите? – спросила матушка Руфь, шедшая следом за священником.

– Нет, суп варим на улице, на костре, – ответила вторая женщина.

– Господи, как же тут холодно, – пробурчала себе под нос Алла.

– Познакомьтесь это матушка Руфь, она приехала за Сашей и Сережей, матушка заберет их в Москву, – объявил батюшка.

Сережка толкнул Сашу в плечо:

– Сашка, проснись… Говорят, что за нами приехали, поедем в Москву.

– Да ну тебя, – сквозь сон пробурчал мальчуган.

Отец Максим окликнул ребят, и лицо Саши преобразилось.

– Не уж-то и вправду, в Москву? – переспросил он у Сергея.

– А я тебе чё толкую.

Ребята поспешили к священнику. Отец Максим протянул им по свежей булке и представил матушке.

– Вот, матушка, это наши отважные герои – Саша и Сергей.

Матушка улыбнулась и, подойдя поближе к мальчишкам, обняла их за плечи:

– Значит, вы и есть герои, которые защищали свой дом?

Ребята кивнули, и матушка заметила на их глазах слезы.

– А меня зовут матушка Руфь, и я хотела бы предложить вам поехать со мной в Москву.

Дети переглянулись, и Сережа подмигнул Сашке правым глазом.

– Когда едем? – спросил отважный Сашка.

– Да, прямо сейчас и едем! Собирайте вещи и прыгайте в автобус.

Ребята были на седьмом небе от счастья… Да, они конечно, понимали, что оставляют могилу своих любимых родителей, но в то же время, находиться в холодном, голодном военном городе они больше не хотели ни минуты. Матушка глянула на отца Максима и сказала:

– Батюшка, Ивана Никифоровича нужно отсюда забирать, а то в этих условиях он просто погибнет.

Батюшка ответил ей, что на данный момент, нет ни малейшей возможности.

– Матушка, я прошу вас, останьтесь с нами на ночь, а то ехать в ночь не безопасно, – предложила женщина с бледным от недостатка света лицом.

– Хорошо, ответила матушка Руфь.

Вечером во время приготовления ужина разожгли костер чуть больше обычного, с одной стороны, это было опасно, а с другой, холод сковывал всё тело, и хотелось как-то согреться. У костра сидели повара, которые готовили еду, матушка, отец Максим, Алла и двое бойцов, которые сопровождали матушку. Один был из ополчения, другой – доброволец Игорь. Беседы шли откровенные, матушка призналась, что долгие годы гнала Господа, а Алла призналась в своих абортах, Игорь сделал небольшой глоток чая и, прервав повисшую тишину, произнес:

– А мне Господь подарил второй шанс…

Все присутствующие повернулись в его сторону, но никто не посмел спросить, в чем заключается этот шанс. Игорь покивал головой, и продолжил:

– Я понимаю, что о таких вещах не спрашивают, поэтому я расскажу вам все, как было… Батюшка, можете считать эту историю, моей исповедью. Значит, дело было так. Молодой я был и очень влюбчивый, любил сразу нескольких девчонок нашего двора, обещал им всем семейную жизнь, а сам взял и сбежал от них всех разом в Москву. В Москве познакомился с одной студенткой, влюбился в неё без меры, стал ухаживать и дарить дорогие подарки, она была неотразимой красоты, не выдержал и сделал ей предложение, через месяц расписались, а через год развелись, так как влюбился я в кассиршу из ближайшего магазина и ушёл к ней. С кассиршей этой было хорошо, она меня очень любила, что не скажу, все исполнит… Сынишка у нас родился, я его очень люблю. Всё было замечательно, но потом стало как-то очень тяжело на душе, стал выпивать, частенько не ночевал дома, выпивал у друзей, там и спали вповалку. Познакомился ещё с одной красавицей и уехал жить к ней, она тоже ребёночка мне родила, очень хотела, чтобы я на ней женился, а я собрал свои вещи и уехал обратно к кассирше.

– И, что, она тебя приняла? – спросила женщина с бледным лицом.

– А куда деваться, любит ведь она меня. Прожили с ней после этого лет пять. Первые два года я алкоголь и в рот не брал, а потом, что-то так стало тяжело опять, начал выпивать и частенько дрался, выпью лишнего и вижу, один смотрит на меня не так, другой ляпнет что-нибудь не то, а третий и вовсе замахнется. Бил я их по страшному: ногами, и по лицу, так они меня все раздражали. А после уехал обратно в деревню к себе и женился, чтобы разогнать тоску. В деревне начал плотничать, бросил пить, остепенился… а тут зашел как-то в храм Божий, смотрю на икону Христа Спасителя, а у меня слезы из глаз, вот так меня Господь посетил.

Отец Максим осенил бойца крестным знамением:

– Помоги тебе Господи!

Утром следующего дня, Алла с матушкой собрали Сережу, Сашу, взяли ещё Кирилла, Егора и Артема, которые так же потеряли своих родителей и направились с отцом Максимом в путь. Так же, как и вчера, батюшка старался держаться максимальной скорости, матушка сидела на переднем сидении и смотрела вперед:

– Господи, за что нам это всё?

Алла сидела с детьми на заднем сидении, и каждого из них по очереди гладила по голове, она вспоминала, как осталась без своей любимой дочери, она отчетливо помнила это состояние, и понимала каждого из этих маленьких людей, которые остались без своих родителей. Вдруг семилетний Егор достал из внутреннего кармана своей куртки лист бумаги и протянул его Алле:

– Тетя Алла, эта бумажка была в руке у моей мамы, когда она умерла, я забрал её себе, но я не умею читать. Вы не могли бы мне прочесть, что там написано.

Алла громко прочитала:

 
Не расставайтесь с близкими друзья,
Не отводите в сторону ваши лица.
Нам ни одной минуты потерять нельзя —
Не уходите, когда хочется проститься.
Не ставьте в ряд обиду, зависть, злость,
И скромное смиренье во спасенье,
Старайтесь подарить свою любовь
И даже тем, кто не разделит ваше мненье.
 

Микроавтобус отца Максима ехал по разбитому городу, в окне промелькнула разрушенная школа. В это время пошел снег. Первые крупные хлопья снега накрывали город, очищая осеннюю грязь. До зимы оставалась всего какая-то неделя, для матушки Руфь эта осень была неимоверно тяжела, она впервые видела, на что способен человек, воюющий с самим собой, с Богом и с ближним. Не так давно она и сама вела эту борьбу против Бога, осуждала, а иногда даже и посмеивалась над своей подругой Ниной, считая ее за фанатичную дуру.

Снег сегодня выполнял функцию миротворца, убелял и очищал эту многострадальную землю.

В этот момент, матушка заметила на территории школы два детских силуэта:

– Батюшка, тормози, там дети! – скомандовала монахиня.

Священник остановил автомобиль, и в это время начался минометный обстрел города.

Матушка выскочила из автомобиля и быстрым шагом, переходящим в бег, кинулась за детьми. Когда она подбежала ближе, увидела, что мальчик с девочкой склонились над телами своих родителей. Снаряды начали разрываться в непосредственной близости, священник сигналил монахине, чтобы она поторопилась, матушка взяла детей за руки и промолвила:

– Пойдемте скорее в машину.

Девочка посмотрела на матушку отчаянным взглядом:

– Мама, это наша мама…

– Пойдем, лапочка, им уже не помочь…

Следующий снаряд разорвался совсем близко, и матушка крикнула детям: ложитесь… Когда те легли на кристально чистый, белый снег, матушка накрыла детей своим телом. Следующий снаряд разорвался метрах в пяти от них, и матушка почувствовала, как что-то обожгло ее спину, а после появилась боль.

Отец Максим увидел, что матушку задело осколком, он выскочил из машины и поспешил на помощь. Взял её на руки, скомандовал детям: бегом в машину, перенес матушку к автомобилю. Алла открыла дверь микроавтобуса, и батюшка положил монахиню на трехместное сидение, дети прыгнули следом. Священник не переставал разговаривать с матушкой:

– Матушка, держись милая, держись дорогая, всё будет хорошо! Сейчас, сейчас… тут неподалеку есть больничка… – Алла, у меня за сиденьями чистые тряпки и бинты, перебинтуйте скорее ей рану.

Отец Максим завел двигатель и рванул в сторону ближайшей больницы. Матушка ловила воздух короткими, но частыми глотками.

– Кажется, задело легкие, матушка не может нормально дышать, – кричала Алла священнику.

– Алла, я стараюсь быстрее, но быстрее она просто не едет, нервно отвечал священник.

Матушка смотрела на потолок автомобиля и понимала, что это конец её земного пути, но она была очень счастлива, что ей удалось спасти этих маленьких людей.

– Алла, ты видела, какой ослепительно белый был сегодня рассвет? – из последних сил произносила матушка.

Алла ничего не ответила в ответ, а лишь только пыталась перевязать матушке рану.

– Не волнуйся ты так за меня, я свое пожила, слава Богу за всё! Я прошу тебя – спаси этих детей, и передай Алёне, что я её очень люблю и верю, что у нее всё получится, а Денису… Денису передай, что он лучший мужчина на земле – с трудом промолвила матушка Руфь и испустила дух.

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её. Никто не отнимает её у Меня, но Я Сам отдаю её. Имею власть отдать ее, и власть имею опять принять её (Ин. 10:17—18).

«Смерть страшна, потому что она знает обо мне всё, потому что она обладает мною, распоряжается мною, как госпожа своим рабом. Христианство дает знание о смерти и о будущей жизни, уничижая этим власть смерти. Да, и о христианине смерть знает всё, но он знает о ней ровно столько, чтобы не бояться её. Христианство превращает смерть из убийцы во врача, из незнакомца в товарища. Сколько бы не рассуждали о смерти атеисты и интеллигенты, она для них остаётся незнакомкой, явлением, не вписывающимся в круг жизни, явлением потусторонним, потому что они не имеют знания о смерти. Мы боимся в темноте хулигана, потому что он незнаком нам, мы не знаем его намерений, а с близким человеком и в темноте встреча становится радостной».

Иеромонах Василий Росляков.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА

1. Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

2. Оно было в начале у Бога.

3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.

4. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

5. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

6. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.

7. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.

8. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.

9. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.

10. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал.

11. Пришел к своим, и свои Его не приняли.

12. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,

13. которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.

14. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.

15. Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.

16. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать,

17. ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

18. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.

19. И вот свидетельство Иоанна, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты?

20. Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос.

21. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет.

22. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом?

23. Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия.

24. А посланные были из фарисеев;

25. И они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк?

26. Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете.

27. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его.

28. Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн.

 
Стихи
 
 
             «Ты ее повстречаешь» Татьяна Соловьева
«На расстоянии было слышно» Татьяна Соловьева
«Кто не знаком с томленьем ожиданья» Татьяна Соловьева
«Скоро завоют метели» Михаил Соловьев
«Серебряным платьем одеты деревья» Татьяна Соловьева
«Потомки» Татьяна Соловьева
«В Петербуржской усталой парадной» Михаил Соловьев
«И вот родился Человек» Михаил Соловьев
«Бездомный» Михаил Соловьев
«Москва» Михаил Соловьев
«Под сенью древних храмов» Михаил Соловьев
«Не расставайтесь с близкими друзья» Михаил Соловьев
 

Автор выражает огромную благодарность за консультацию и живые истории людей, которым удалось изменить свою жизнь с помощью Бога и «Андреевского фонда милосердия». Руководителю и волонтеру «Андреевского фонда милосердия» Андрею Вениаминовичу Таныгину.