Текст книги "Рынок"

– Отключил, – сказал тот, выключил мобильный и положил его в карман. – Здесь говорят, что какое-то абсурдное преступление выходит у тебя.

– Подожди, еще абсурднее будет. У меня с местью конкретно. Так долго во мне ярость давили! Какое это счастье – вцепиться в горло врагу, за это ничего не жалко, я так гоню. Так веселее пропадать, красивше.

Бригита снова что-то беззвучно подсказывала Радисту и даже ткнула его пальцем в грудь. Тот опять непонятным образом уловил телепатическую связь:

– Где будет следующий сеанс связи?

– Хоть где. Например, у тебя, в твоем электронном кутке. Скоро с вами свяжусь, выберу какой-нибудь высокотехничный способ. Ждите! – В трубке послышались короткие гудки.

Елисей, задумавшись, смотрел на цветок, похожий на маленький баобаб, стоящий на системном блоке компьютера. Рядом – забытая днем чашка с высохшими остатками кофе и скукожившимся кружком лимона. За стеной зашумели менты – кажется, забили еще один гол. Бригита достала мобильный и возилась с ним. Елисей подумал, что та решила развлечься любимой дамской игрушкой, но Бригита вдруг сказала:

– Научились бы передавать из ЦОРМа на мой планшет хотя бы фото.

– Ничего, – сказал Радист, – завтра вся информация будет у вас. Точнее, сегодня днем.

– Сегодня днем будет поздно. Жизнь стала быстрее и преступления тоже.

– Углубляетесь вы в электронную жизнь, путаете ее с нормальной, – произнес Елисей.

– Жизнь как жизнь, – проворчал Радист. – Он так и не сказал: с шОфером ему вертолет нужен или сам поведет…

– Никто ему вертолет не даст, да ему и не надо, – сказала на это Бригита. – Не умеет он вертолеты водить, блефует. Собрался незаметно уйти, пока мы начнем с этой выдуманной проблемой возиться. Курощупов не такой простой, каким нам пытался показаться. Полтора образования имеет. Политехнический в Йошкар-Оле и Московский институт Санкультуры неоконченный, – замолчала, к чему-то прислушиваясь.

В торговом зале раздавались голоса. Один – самый гулкий и уверенный.

«Ну вот, уже генерал появился, – подумал Елисей. – Точно. Идет сюда».

И сразу же умолкли менты за стеной и в коридоре. А вот шум возник опять. Кажется, свита генерала заглядывала в каждую комнату рядом.

– Искали, искали беглого поселянина, а он сам о себе дал знать. Самостоятельно на связь вышел, – слышалось оттуда. – Начал инцидент с этим капитаном из ГУФСИНа знакомый Курощупова. Курощупов еще подростком принимал участие в конфликте в Абхазии вместе с ним в батальоне «Бзыбь»…

Кто-то заглянул, рассматривал эту комнату со странным окном:

– Беглец в этой электронной будке долго находился. Только, видать, следов здесь уже не осталось.

Вошел генерал, посмотрел на стоящих здесь с ментовской недоверчивостью, с неудовольствием огляделся.

– И здесь же Курощупов по телефону безобразил? – Генерал Бакалов повернулся в сторону включенного монитора видеонаблюдения. – Кино смотрите?

Оказалось, генерал похож на старинного французского актера Жана Габена, только сильно проще лицом. Невысокий, плотный… После появления этого генерала в комнате сразу стало особенно тесно.

– Чувствую, что он где-то рядом сидит, – решительно произнес он сопровождающим. – Может, прямо под нами, под полом или за стенкой. На крышах смотрели? Давайте еще раз. Местная охрана чего делает? – Не выслушав ответ, добавил. – Никуда ее не выпускать. Ищите по плану помещение, где способен скрыться осужденный. План рынка у вас есть? Осматривайте каждую комнату, каждую щель, одну за другой! – Махнул рукой. Сопровождавшие генерала подчиненные, всякие прилагательные люди постепенно исчезали.

– Есть разные конторы рядом с рынком, – негромко вмешался Елисей. – Семейные общежития с всякими подвалами, бывшая телемастерская, гаражи. Не исключено, что Курощупов там.

– И здесь на рынке подвалов много, но они арендованы и закрыты, а хозяев сейчас ночью нет, – сказал коренастый краснолицый полковник, стоящий в дверях. – А еще пока свет на объектах не могут включить. Ни энергетика, ни электриков не могут найти.

– Освещение наладьте, фарами, всем, что есть. Освещайте крыши, проезды, тупики. Сколько собрали народу, а всего-то надо – найти здесь одного мудака…

– Даже двух мудаков, – совсем тихо произнесла рядом Бригита.

Бакалов плотно сел на стул возле окна, а краснолицый передал ему какие-то листки.

– Список похищенного из киоска «Радиотовары», – доложил он и как-то незаметно исчез.

– Рация «Kenwood UVF TURBO», Видеокамера «Панасоник HDC SP-60, Ремкомплект «Ромашка» ЗИП-0—21, Роутер 3GZTE, разные модули SCALANCE W и прочая такая дребузня, – прочитал генерал. – Три года этот спутниковый телефон «Глобал Стар» лежал неподвижно, а теперь совсем пропал.

Наверное, список составлял хозяин киоска. Сначала Бакалов читал вслух, потом про себя, а затем, вроде бы не дочитав до конца, отбросил бумаги.

– Докладывайте, кто здесь кто, – приказал генерал. – Вот вы!.. – Посмотрел на Елисея.

– Будайкин, главный бухгалтер милицейского, виноват, полицейского училища. По званию подполковник. Приглашен сюда в качестве эксперта, знатока этого рынка.

– И каковы ваши бухгалтерские наблюдения?

– На этом рынке случалось всякое. Говорили, что возле кафе «Колос» пропала камера наблюдения. Это самое старое кафе на рынке. В детстве мы возле него строили крепость из снега. Вспоминаю, на крепостных стенах остались отпечатки перчаток Витьки Ханина. Он уже почти взрослый был, по настоящему сидевший – в детской колонии…

Генерал внезапно странно всхрапнул, будто собрался заржать, а потом откровенно захрапел. Оказалось, заснул.

– Хотите, Бригита Освальдовна, расскажу анекдот? – негромко заговорил Радист. – В будущем случайно встречаются два натурала…

Кажется, этот человек со странной внешностью пытался внедриться в половые партнеры к хмурой следовательше, еще не потерявшей остатки привлекательности. Похоже, нарциссизм этого гнома был способен воздействовать на женщин. Его устремления, кто его знает, возможно, пользовались успехом. Обычно, полицейские дамы, подобные Бригите, долго добиваются, чтоб к ним относились как к должностному лицу, с официальным почтением, почти как к мужику. Но сейчас Бригита вела себя довольно скромно, сдержано. Может, в отчаянии, рассчитывала на Радиста как на будущего супруга, а может, задумала какую-то следовательскую хитрость. Например, использовать его потом как послушного свидетеля.

Генерал нашел более удобную позу, теперь он положил голову на стол, распихав колючую электронную мелочь. И вдруг перестал храпеть.

– А мне во сне приснилось, что гада поймали, – внезапно сказал он, не раскрывая глаз. – Как там в действительности? Уже?..

– Нет, ловим пока, – сказала Бригита.

Вдалеке послышался стук пары бегущих ног, потом торопливый топот в коридоре. Появился полковник. Затормозившись в дверях, он смотрел на генерала.

– Как там счет? – спросил генерал.

– Закончился матч, у немцев семь мячей. Оскар еле сумел размочить.

– Жалко, жалко, – генерал Бакалов выпрямился и зевнул.

– Да хрен с ним, с футболом, товарищ генерал! – неожиданно решительно добавил полковник. – Я почему сюда прибежал… Курощуп вышел на все камеры слежения рынка, только непонятно откуда. Взломал с заменой паролей и блокировкой доступа. Везде возник, появился и везде говорит. И даже на главном рекламном мониторе таком огромном, на улице, у рыночной ограды его рожа.

– Выключайте этот монитор быстрее, – сразу проснулся генерал. Сильно ткнул кулаком в плечо Радиста. – Немедленно! Тот вскочил и выбежал из комнаты. – Жми на свои кнопки, отключай энергию, руби кабель топором к черту! – крикнул вслед.

Полковник торопливо сказал:

– Я распоряжусь местной охраной, пусть подключат вас к этому Курощупу.

Монитор моргнул несколько раз, и на нем возник худощавый мужик, в непонятно каком помещении, сидящий возле стены, почему-то в буденовке. Вот он, Курощупов. Сильно изменившийся, постаревший с тех пор, как Елисей видел его по телевизору. Заросший щетиной, буденовка явно только что украдена с рынка. Не разобрать: не то специальная, для бань, не то детская. Хотя разве сейчас дети носят буденовки? Несмотря на неважное изображение, заметно, что на Курощупове испачканная углем роба и сапоги с подвернутыми голенищами. Курощупов ухмылялся, глядя перед собой, наконец, сказал знакомым голосом:

– Доброй ночи, менты!

– Доброй, – проворчал в ответ генерал.

– Где мой вертолет? Не забывайте, мне подойдет только голубой. Ну, можно синий…

– Это что, вроде на поясе у него кобура? Глядите, и рукоятка видна, – в сторону, как в театре, спросил генерал Бакалов.

– Игрушечная, – ответил Радист. Он только что тихо зашел в комнату. – Сейчас на рынке такого полно, от настоящего не отличишь. Конструктивно сходное с оружием изделие, – кажется, процитировал какую-то рекламу.

Курощупов там у себя почему-то молчал, смотрел вперед, на свой неизвестный прибор.

– О, глядите! – вдруг заметил генерал. – Сбоку там кто-то лежит, неподвижный. Может, капитан Москвичев?

Бригита приблизилась к монитору и сейчас смотрела внутрь него почти в упор:

– Это манекен. Манекен валяется…

– Вы можете не убиваться. Москвичев живой до сих пор. Невредимо это туловище с интеллектом, близким к уровню грецкого ореха, – Курощупов ухмылялся по-прежнему. Он закурил маленькую сигару, тоже, конечно, прихваченную на рынке. – Но неплохо достал я его в том гараже. Увидел мразь – по роже хрясть.

– Ты будешь отвечать за насилие над служебным лицом! – с гневом заговорил генерал. – Самое худшее, что можно совершить на зоне, и самое глупое – это сопротивляться власти. Хотя бы сейчас исправляй ситуацию, поторопись, пока тобой занимаются, разговоры разговаривают.

Курощупов молчал, непонятно улыбаясь, словно слова генерала доставляли ему радость. Потом заговорил:

– Волк тряпошный этот Москалев! Я человека от говнюка сразу отличаю. Видел и тех, и других в деле. На меня решил злопыхнуть, наехать. Глубоко ошибся!

Курощупов снял непонятную маловатую для него буденовку, и стало видно, он старше, чем казалось. Обнаружилось, что волосы у него темные, с заметной густой сединой:

– Есть слова: честь и бесчестие. Вы таких слов, конечно, не знаете…

Генерал опять стал говорить о необходимости срочно, как можно быстрее сдаться, но Курощупов его решительно перебил:

– У русского человека масса талантов за душой, только его за забором на всякий случай предпочитают прятать.

Бакалов все твердил:

– …Пока только отягчающие обстоятельства. Нам известно все: ты организовал пьянку, устроил конфликт и рукоприкладство в отношении должностного лица. Лица, что приказало прекратить это злостное нарушение режима.

А Курощупов, будто не слушая его, говорил и говорил с одной неменяющейся интонацией.

– Это не вы боретесь со злодеями, это я с ними борюсь. И на войне, и здесь тоже пришлось. Только этих злодеев так много! Невозможно одолеть бесконечность. Вся жизнь целиком уйдет на это.

Эти двое так очевидно не понимали друг друга. Генерал Бакалов встал и, выходя, еще раз оглянулся на монитор:

– Считаете, что это действительно всего лишь манекен?

В коридоре генерала окружила свита.

– Анализируйте, анализируйте его речь, – доносился генеральский голос. – Кто тут из вас психолог? Я приказывал сделать психотест поведения данного заключенного.

– Кое что уже понятно, – слышалось в ответ. – Из диалога ясно, что осужденный не может сосредоточиться на предмете разговора, путается, не способен обрабатывать поступающую информацию. Его интересы сводятся к агрессивным действиям, происходят периоды злобного аффекта. В общем, похоже на приближающуюся гипоидную шизофрению…

– Столько набилось народу и не могут обнаружить одно пугало из телевизора, – перебил его генерал. – Ищите его, где-то этот Курощуп провода своей аппаратуры воткнул. – Эй, ты! – выкрикнул он Радисту. – Выключи звук, чтобы Курощупов нас не слышал.

Радист пожал плечами:

– Выключу, только и мы его слышать не сможем. С обеих сторон звук отключается.

– Ну и не надо. Пусть в ЦОРМе это чучело слушают и записывают. Как, технически, ему возможно выйти на эти камеры?

– По-моему никак, но он все же умудрился. Может, через спутник по скайпу? Курощуп ведь подлинный электронный варщик. Или через вай-фай, только, конечно, не в нормальную розетку воткнулся, а провод нашел непонятно где, и сам подключился.

– Наверное, проник в запертый подвал через какую-то нору и сидит спокойно, – произнес Бакалов, из коридора глядя на Курощупова, беззвучно шевелящего губами на мониторе. – Поговори, поговори, скоро передо мной не таким будешь стоять, – Генерал прицелился в него пальцем, воображая, что стреляет. – Вот бы так его снять! Что же там лежит? Вроде, действительно манекен… Все, отправляемся в министерство, нужно срочное разрешение вскрывать частные подвалы, склады, магазины. Жизнь сотрудника в опасности! Остальным искать эту крысиную нору.

– Хорошо бы хоть утром, когда рыночные придут, заставили их пооткрывать все свои лабазы, – заметила Бригита.

Непонятная ночь продолжалась. В соседних кабинетах всех выгнали, стало тихо. Звук телевизионного Курощупова сильно приглушили, но тот сам почти ничего не говорил. Сейчас он, закусив сигару, что-то собирал, паял, только иногда поднимал голову и произносил что-то короткое, неслышное. Елисей неожиданно сказал:

– Да, здесь мной как рыночным специалистом не заинтересовались. А я сегодня все вспоминаю про рынок. Удивительно, но оказалось, что в прошлой жизни даже нескучное, такое веселое происходило. Помню, как-то вышел из колбасного павильона и вижу, на крыльце на перилах прыгает галчонок.

Елисей вспомнил: чистенький, блестящий, будто новый. Какой-то мультипликационный.

– Совсем меня не испугался. Стал клевать кусок колбасы, что мне добавили в довесок. Только оказалось, при этом колбасу не ест, а балуется: расклевывает и разбрасывает крошки. Галку, которая не хочет есть, пришлось увидеть впервые в жизни. Оказалось, галчонок живет здесь же, в картофельных рядах. Ведет себя по-хозяйски и даже пытается таскать у продавцов блестящие червонцы.

Елисей пытался принимать участие в судьбе галчонка, но тот и сам по себе чувствовал на рынке прекрасно. Торговцы картофелем прозвали его Кешкой. Один картофельный мужик говорил, что зимой галчонок залетал в пивную напротив. Там его тоже полюбили, пытались угощать. От водки Кешка отказывался, а пиво пил.

Елисей остановился у двери, глядя в пустой теперь коридор. В конце его только сейчас заметил окно наружу, на улицу. Другое, совсем не такое слепое, как в комнате Радиста. На улице начинало светлеть. Небо стало ровного темно-синего цвета, будто новая, только что отмотанная ткань.

– Смотрите! – внезапно и так громко крикнул Радист и прибавил звук.

– …Мой вертолет? – услышали все. – Не забывайте, мне подойдет только голубой. Ну, можно синий.

«Кажется, сейчас будет про уровень грецкого ореха!» – неожиданно все понял Елисей.

Жизнь крутилась, перематывалась во второй раз. Возникла полная тишина, и Курощупов смотрел молча. Рядом с ним – манекен, который столько раз принимали за неподвижного Москвичева, вверху – кусок жестяной трубы с вентиляционным люком. Специалисты с рынка много раз пытались угадать, где это, в каком месте. Сейчас Курощуп ухмыльнется.

Курощуп послушно ухмыльнулся:

– Цело это туловище с интеллектом, близким к уровню грецкого ореха, – Виртуальный, несуществующий нигде человек закурил сигару.

– Это запись на удаленном доступе, – заговорил Радист. – Их высокоблагородие, господин генерал беседовали с записанным, ненастоящим Курощупом.

– Курощупов еще в начале ночи, наверное, ушел, когда мы его кино стали смотреть, – заметила Бригита.

– Зря щемился здесь столько времени ментовский народ, – добавил к этому Радист.

Елисей встал и вышел. Радист спросил вслед:

– Вас ведь, кажется, Елисей Кимович зовут? А я почти тезка. Евсей.

– Волк тряпошный этот Москвичев! – опять заговорил Курощупов. – Я человека от говнюка сразу отличаю…

В торговом зале стало неожиданно светло. Сверху упал и со звоном разлетелся осколок стекла. Рынок просыпался, шевелился. Полиции не стало, из открытых складов выносили ящики, среди ручных телег медленно, рывками продвигались грузовики. Елисей купил хлеб; теплый, прижатый к груди, тот ощущался живым. В голове звенело после бессонной ночи. С автостоянки тронулась «Мазда», за ней, одна за другой – сопровождающие машины. Увидел Лаврика Репеева, тот стоял на середине пешеходной лестницы на гладком спуске для инвалидных колясок.

– Я тоже сейчас домой. Все постепенно рассасываются, – устало произнес тот. Глядя на хлеб, добавил: – Надо мяса купить. В воскресенье – на природу, на шашлыки. До этого Курощупа, конечно, схватят. Никуда он не уйдет, поймают или сам появится, выпрыгнет, как жид из табакерки. Видел я такое, поднимались правдолюбцы, такие герои против системы. Но она всегда побеждала, эта самая система, из нас негероев состоящая. К сожалению… – неожиданно закончил Лаврик. Махнул рукой, пошел.

Слышался утренний хриплый мат грузчиков. Будто муравьи, они толкали доверху груженые телеги в разные стороны, не обращая внимания на автомашины. Плотная, но двигающаяся в разные стороны, толпа. Какой-то старый грузчик с длинными седыми волосами осторожно спускал тяжело нагруженную телегу по инвалидному спуску, на котором недавно стоял Репеев. Елисей внимательно смотрел на него, затем на странный рекламный плакат с надписью «Поребрик тротуарный», потом достал стартовый пистолет, маленький, похожий на плоскую планку с ручкой, и выстрелил. Выстрел этим утром прозвучал неожиданно громко.

– Стоять! – крикнул Елисей.

Все вокруг замерли, даже остановились машины. Из ближайшей «Газели» высунулся кто-то смуглый, небритый, смотрел с недоумением. Седой грузчик выпустил тележку, та, набирая ход, выехала на дорогу, проехала среди автомобилей и с лязгом ударилась о прилавок. Старик медленно шел за ней, потом на нее сел.

– Не умеешь ты телеги с горки спускать, – сказал подошедший Елисей. – Местные грузчики тележки с таких лестниц толкают прямо на людей и машин с маху, с разгону, только как-то сворачивают потом.

– Устал я сегодня, – сказал сидящий. Он снял парик, и сразу стало понятно, что парик этот женский, платинового цвета. Собравшиеся вокруг смотрели на Курощупова.

В здании рядом раскрылось окно, то самое, в конце коридора, из него далеко вперед высунулась Бригита:

– Москвичев где? – крикнула она.

– Да вон там, – махнул рукой Курощупов, – там есть маленький магазинчик дамского белья, он на улицу выходит. Лежит Москвичев, лифчиками связанный. Кстати, пока он в гараже пьяный спал, я на его лысине наколол то, что о нем думаю. Ну, вы сами прочитаете.

август – сентябрь 2014 г.