Текст книги "Вначале будет тьма // Финал"

[2020]

Северная Корея разрабатывает электромагнитную бомбу нового поколения

18 июня 2020 22:43

Посол США выразил обеспокоенность в связи с информацией о ведущихся в Северной Корее разработках по созданию электромагнитного оружия нового поколения.

Напомним, принцип действия этого оружия заключается в создании электромагнитного импульса, который способен вывести из строя все электронные устройства в радиусе нескольких километров. Ссылаясь на разведданные, посол заявил, что Северная Корея стремится создать электромагнитную бомбу с продолжительным эффектом «антиэлектрической завесы». Фактически это значит, что пораженная бомбой территория будет выключена из экономической жизни страны еще на 50 лет после взрыва.

При взрыве электромагнитной бомбы образуется мощнейшая ударная волна, которая способна поразить линии электропередач, все виды микропроцессорной техники, а также двигатели внутреннего сгорания и авиацию. Города, против которых будет обращен этот вид оружия, окажутся во тьме, без связи и возможности пользоваться транспортом.

Впервые эффект электромагнитного оружия был зафиксирован в 1958 году, когда… Читать далее

Комментарии (25)

Neo

18 июня 2020 23:04

Возможно, бомба окажет действие не только на технику, но и на мозги. Тогда все кто окажеться в зоне поражения могут просто вырубиться.

Инна Сёмина_81

18 июня 2020 23:06

Мозги не мозги, а вот как кардиостимуляторы и импланты себя поведут – вопрос. И глаголы научись писать правильно, умник.

Сергей Бобров

18 июня 2020 23:16

Наша «Алабуга» все равно круче всех.

Дмитрий Мамонтов

19 июня 8:45

Хотел бы посмотреть на этот «каменный век». Ржака.

Показать больше комментариев

19

– Везучий ты парень! – рассмеялись ему прямо в глаза.

Игорь молча лежал на диване. Он боялся пошевелиться, пока над его левым глазом орудовал высокий и косматый Петр-1. Тот выглядел так, будто вышел из сказки или с детского утренника, где подменял лешего, волшебника или дровосека.

– Да что с тобой стало бы без нас, а? – подхватил костлявый Петр-2, глотая горячий чай и морщась от него же.

Вот кого бы точно не подпустили к детям, так это Петра-2, подумал Королев.

Когда он молил о везении, он имел в виду совсем другое, но жаловаться было бы неправильно и невежливо. Поэтому Игорь тихо отдался высшим силам и псевдоврачебному осмотру и упрямо держал на лице выражение большой признательности.

– Закончили! – Петр-1 закапал ему в глаза антисептик и отстранился. Наверное, антисептик. Игорь надеялся, что антисептик.

Петр-1 уперся ладонями в поясницу и потянулся назад. Королев услышал, как хрустнули кости, и моргнул несколько раз подряд. Изображение то ли помутнело, то ли запотело, как окно от влажности, но с каждой секундой становилось все четче, будто по окну водили ладонью.

– Это ж надо было так! – хохотнул Петр-2. – От летающего жука потерять сознание.

– Я не из-за него потерял, – буркнул себе под нос Игорь, – а из-за вас! Вы меня напугали!

– Что-что? – откликнулся Петр-2. – Беглые анархисты разучились благодарить? И это после всего, что мы для тебя сделали! Как ты во сне кричал, что у тебя глаза особенные, волшебные, так мы испугались, кружили вокруг, как престарелые монахини!

– Спасибо.

– Монахиня тебя не слышит!

– Спасибо, говорю! – рявкнул Королев. – Когда вы доставите меня домой?

Петр-1 глубоко вздохнул, разматывая провода:

– Когда-когда! Вот оно, потребительское отношение молодого поколения. Я еще в двухтысячном такое предсказывал.

– Мне правда очень надо! – взмолился Игорь. – Меня разыскивают.

На всякий случай он огляделся в поисках острых предметов. Под рукой была аптечка и плетеная корзинка. Петр-1 и Петр-2 заранее обезопасили себя.

– Это мы по грибы ходили, – напомнил всем Петр-2.

Грибной сезон – так они объяснили свое присутствие в Ногинском округе, верно, решив, что Королев совсем дурак.

– Ты реально один был? – спросил Петр-1.

– Да.

– Ну и на фига?

– Захотелось.

– Во дает! – Петр-2 подскочил с подлокотника дивана и едва не расплескал чай.

– Потише ты, – осадил его Петр-1.

– Так я не в гостях! Я у себя дома.

У Игоря духа не хватало назвать это место ни домом, ни убежищем: светлые ободранные стены, ни одного окна, пыльный ковер на полу, много хуже того, что лежит у них в штабе, потрепанный бытом диван неопределенного цвета и корзинка грибов. И еще аптечка, старый телевизор и моток проводов, который развязывал Петр-1. Одинокая лампочка над головой. Как-то печально у них, решил Королев.

– Не думал, что вы лечитесь, – брякнул он первое, что пришло в голову.

Петр-1 взглянул на него растерянно:

– Ну мы как бы люди, знаешь ли.

Петр-2 визгливо рассмеялся, и Игорь покраснел. Он никогда не воспринимал Петра-1 и Петра-2 как обычных людей, которые могут радоваться, плакать, ходить в туалет или пугаться от взрыва саморазогревающихся завтраков. Хотя нельзя сказать, чтобы Игорь был близко с ними знаком. Виделись всего пару раз при Вадиме. Коротко кивали друг другу, когда принимали товар.

Петр-1 и Петр-2 могли достать что угодно: они работали на благо контрабанды столько же, сколько Игорь ходил по земле, а может, и больше.

Он знал о них совсем немного. Слышал, что оба начинали с другими партнерами – братьями они, разумеется, не были. Когда-то торговали роботизированными развивающими игрушками, но бизнес провалился. Обвалился, как курс рубля. Потому что интернет оказался сильнее: и тактильных игрушек, и отечественной валюты.

Вот так прямо и честно, как сейчас, Королев с Петрами прежде не говорил. Поэтому он не мог подобрать подходящий тон: мягкий, но не раболепный, гордый, но не заносчивый. Не ожидал он, что вместо дула пистолета напорется на острый камень, что в глаз залетит жук, а контрабандисты со стажем буду ловить его, как ребенка. Когда он споткнулся и заорал, он явно не был похож на прославленного анархиста Королева. Два года без серьезных дел все-таки сказались на его умениях, особенно на умении контролировать эмоциональные состояния. Подумать только, он был так напуган, что потерял сознание.

– Мне нужно в Новосибирск как можно скорее, – Игорь взглянул на Петра-1, которому отводил руководящую роль в этом тандеме. Хотя от Вадима он слышал, что номерными знаками они менялись каждый месяц. Поддерживали равноправие.

– Здесь мы ничем тебе не поможем, парень, – развел руками Петр-1, расправляя провода на полу, – после твоего шоу границы обыскиваются. Между регионами то еще напряжение, не суйся – шибанет.

Королев погрустнел и опустил взгляд на свой приемник-браслет. Он провел по нему указательным пальцем, но ничего не произошло. Металл не реагировал, не было ни связи, ни интернета.

Вадим уверял, что браслет не сломается никогда. Ошибся. Или солгал.

– Я не могу связаться со своими, – пробормотал Игорь.

– И не сможешь, – уверил его Петр-2.

– В смысле?

На лице Петра-2 угадывалось сочувствие: лицо его было таким худым и застывшим, что казалось, будто оно из воска.

– Да нам Мальта звонила, – начал он неестественно бодро, – попросила тебя переждать.

– В смысле переждать? – не понял Игорь.

– Что непонятного-то? – огрызнулся Петр-1. – Подставили они тебя.

– Кто? – снова не понял Игорь.

– Ну кто тебя сюда направил?

– Т3.

– Значит, Т3.

– Но это же глупо!

– Глупо или нет, не тебе решать, раз ты в такую ситуацию попал. Ты что, не понимаешь, что ты для них как бельмо в глазу со своей неуемной энергией? Не понимаешь, что оппоненты сегодня должны быть лояльны и контролируемы?

– А Вадим?

– А что Вадим? – продолжил Петр-1. – Он считает, что с предателем разговор короткий. Его вообще нет. Как это ты пошел в обход главного? Ты что, так и не врубился, какое у Вадика эго?

– Не врубился.

– Значит, скоро узнаешь. Все его дружеские чувства. Братские.

– Братские… – прошептал Игорь и покачнулся.

Он схватился за подлокотник, уперся в него обеими ладонями, только чтобы удержаться на ногах.

– Эй! – щелкнул пальцами Петр-2 и потрепал его за плечо. – Ты, парень, не умирай, мы и не из такого говна выходили. Окунались, выныривали, отмывались. И ведь за правое дело страдаем, а никто и не поблагодарит по-человечески.

– За правое дело? – повторил Игорь рассеянно.

– А ты думал, мы работаем ради денег? – хмыкнул Петр-2. – Какие деньги, мы бы уже острова давно купили, но нет! Вот этот, – он кивнул на Петра-1, – играет в мать Терезу, поддерживает мировую благотворительность. У него там все устройства настроены на ежемесячные пожертвования, и это не ваш краудфандинг на анархизм, мутотень одна. Это о высоком. В смысле, о маленьких. Детям на жизнь нормальную. А у меня попроще. Я за свободную торговлю с конкурентными ценами и доступностью всего. Ну а поскольку наше волшебное построссийское общество еще до такого не дошло, приходится искать варианты.

– Варианты?

– Либертарианство, парень, – подсказал Петр-2, – мне, когда я был как ты, всунули книжку на площади: на, говорят, почитай. А я тогда не особо про чтение был, да еще книжки на улицах кто раздавал? Философы доморощенные. А я про науку был, техникой интересовался. Хотел выбросить, но взглянул – ба, экономика! И как подстрелило…

– Работает! – перебил его Петр-1 и включил телевизор.

Все трое уставились на мелькавшие лица. Ведущие новостей, реальные и не очень, светились, сменяя друг друга, пока Петр-1, потянув за шнур, не остановился на московских городских новостях.

Игорь и оба Петра следили за тем, как рабочие протягивают гирлянды, а люди в цветных одеждах устанавливают палатки, которые все кренятся и падают. Женский закадровый голос вещал:

«Сегодня в ботаническом саду № 12 пройдут празднества в честь геройского поступка погибшего Игоря Королева, или Шестакова. Мы, простые граждане, соберемся помянуть человека, который не побоялся буквально подорвать борьбу с коррупцией, подорвать устои борьбы с коррупцией, опоры дома, ведь Королев, напомним, подорвал шубохранилище, а это дом. Пусть и для шуб. Под обвалами которого был обнаружен сбежавший президент Калач. По нашей информации, он скрывался у чиновника-авторитета Антонова, и теперь его ждет справедливый суд общественности, а как мы знаем, общественность наша самая справедливая, не то что у вас, в регионах. Нет, в метрополиях. Хотя, как ни назови, суть не изменится. И Королев, как ярый сторонник объединения с Москвой, это, конечно, понимал…»

Картинка сменилась, и Игорь обомлел: по улицам города бежал Андрей. Тот повзрослел, возмужал и выглядел как успешный человек.

«У погибшего героя остался старший брат – москвич Андрей Шестаков, индивидуальный предприниматель и студент вечерней программы НИУ ВШЭ. К сожалению, он не из той породы, что его прославленный брат, и от комментариев отказался…»

Петр-1 выключил телевизор, и несколько секунд все молчали. Затем Петр-2 оглядел соседей и с силой хлопнул в ладоши:

– Ну что! Значит, мы героя от смерти спасли? Как же вовремя мы пошли за грибами, а?

– Знаете, – обратился к ним Игорь. Он обратился к ним прежде, чем смог осмыслить вылетевшее, – наверное, мне все-таки нужно в Москву.

18

Андрей не был поклонником переписки, когда она не касалась работы или планов на вечер с Лизой – все его диалоги делились на эти две группы. Но в этот раз телефон преподнес сюрприз. На экране высветилось:

«Андрюх, привет! Как дела?»

Андрей присмотрелся к незнакомому номеру. Не надо бы, конечно, отвечать, но вроде по имени обратились…

«дела норм. а это кто?»

«это я, Игорек. я живой)))»

«не смешно. откуда у вас его телефон?»

«да это я, братишка, я! надо встретиться, разговор есть»

«оставьте уже человека в покое, уроды. вообще стыд потеряли»

«Шестаков, ты охренел, что ли? Это я, тебе говорят. Ну че мне про шрам на твоей заднице рассказать?»

Андрей замер. Про тоненький шрам, оставшийся от ночной вылазки в соседский сад за яблоками, не знали даже мама и Лиза. Какого лешего?

«как я звал тебя в детстве? быстро!»

«мы чё, в старом голливудском фильме, что ли?»

«до свидания!»

«ты лучше снова расскажи про суперсилу слез»

Андрею стало жарко. Абсурд какой-то. Расстегнул рубашку. Мучительно хотелось воды. Нет, лучше водки.

«ты решил сообщить, что живой – в чатике? совсем дебил?»

«так надо было. встретимся сегодня?»

«сегодня? ты чего несешь?»

«Игорь??»

Но Игорь не ответил, и Андрей забеспокоился:

«эй! ты куда ушел?»

8/32

Андрей Ш., 8 лет, ученик второго класса, сочинение:

Мы в детстве (в 1 классе) играли в Магазины. Мы продавали вещи друг-другу за обычные зеленые листики. Листики это не настояшщие деньги но мы сказали, что какбы деньги и стало так. С дуба листики были как одна деньга а с клена как пять денег. Траву не принимали, потому, что, она не удобная и порезаться можно. И пришол тогда один мальчик из 2 класса и говорит, я сечас сорву много листиков разных и куплю все все из ваших Магазинов. А мы сказали нет, играй по-правилам или уходи. И я вечером подумал, значит мы сами сделали эти деньги а без правил они былибы просто листики? И настоящчие деньги были просто бумага но люди поставили правила что не просто.

Андрей Ш., 32 года, студент второго курса, пост:

После недавнего скандала с одним мясокомбинатом (на «куйбыш» начинается, на «торг» заканчивается) так и хочется спросить негодующих: а чего вы, собственно, ждали? Нет, правда? Так уж исторически сложилось, что крупный бизнес в этой стране делится на две категории: либо высокомаржинальный (то есть мы сейчас загребем сколько сможем, а там хоть трава не расти), либо хорошо упакованный (у нас есть крыша на самом верху, так что нам тоже на все плевать). Сказки про честные корпорации в счет не идут, мы и сами все понимаем, что в нашем цирке уродов честный – значит мертвый.

Не на кого тут надеяться, понимаете? Не будет честного суда, не будет моральной компенсации. Срали они на свою репутацию и на нас с вами тоже. Готовьтесь: завтра молочный завод чисто случайно выставит на полки миллион йогуртов с кишечной палочкой, опсос по досадному недоразумению заморозит ваш старый номер, сигнализация вдруг не распознает ни один из ваших отпечатков – зато не забудет вручить счет за ложный вызов, банк нечаянно спишет у каждого вкладчика по три процента… И ничего им за это не будет. Завтра уже не помогут никакие онлайн-петиции, будь вас там хоть сто миллионов диванных воинов.

Я тут не разжигаю, нет. И даже ни к чему не призываю, не надо так на меня смотреть, товарищ майор. Но лайками и репостами ничего не изменишь – это вы еще помните?

Андрей Ш., 8 лет, ученик второго класса

Получается нечесно что человек рождаеться без денег совсем. Иногда деньги мамам выдает Презедент какбы для сына или дочки (моей маме за Игоря выдали, потому, что он второй ребенок в семье). Но тогда мамы их с разу тратят на памперсы, игрушки и кашу. А когда деньги дествительно нужны человеку на разные важные вещщи (например купить себе Квадратокоптер летаюшщий) их никто уже не вернет.

Я в семье первый ребенок и на меня денег совсем не давали. Это нечесно. Даже в компьютерных играх дают чу-чуть денег если ты только начал и совсем нуб.

Андрей Ш., 32 года, студент второго курса:

Тут вовсю гуляет флэшмоб #чтобыясебесказал (как видно из хэштега, вопрос простой: о чем бы я предупредил малолетнюю версию себя?). Друзья пишут себе всякое замечательное: не крути с мамой своего одноклассника, не начинай жрать спиды, не вкладывайся в кукурузные хлопья… В общем, сразу видно, жизнь у всех была бурная, прекрасная, никаких предупреждающих знаков не хватит, чтобы ее испоганить.

По теме скажу просто: я бы себе передал, что быть взрослым – это очень дорого. Просто жесть как дорого. В школе о таком не говорят – а стоило бы воткнуть эту тему где-нибудь между ядерными тревогами и контурными картами. А то потом выясняется (внезапно!), что на обычную еду улетает просто чудовищно до хрена денег, а если не научился нормально готовить к восемнадцати – то до хрена в квадрате. И что, срывая спину на складе за двадцать штук, ты никогда не будешь нормально одет и вовремя вылечен (аптечные цены в тридцатых все помним, да?). Что маленькая протечка унитаза – это вообще-то здоровенная пробоина в борту твоего смешного бюджета, а если вдруг накрылась проводка, то все, привет, с твоего корабля уже бегут и крысы, и оркестр, и сам капитан. И что в такие годы продать родину за целую пару зимних ботинок не так уж и сложно, было б только кому.

Может, послушай я о таком заранее – реже бы бился головой об стенку в двадцать лет. Или нет. Теперь я уже хз, если честно.

Андрей Ш., 8 лет:

Люди получают деньги на работе если делают чтото полезное. Например пекут хлеб или учат детей или машины собирают.

В интернете ешще есть компьютерные деньги Крипта. Если дома компьютер мощьный их можно самому Майнить. Нужна програма и тогда все само будет делаться, нужно только нажать кнопку Старт. И програма сделает новые деньги. Я хотелбы иметь дома мощьный компьютер чтобы зарабатывать через кнопку а на работу не ходить.

Андрей Ш., 32 года:

Народ в таких пирамидах совсем неземной собирается. И я не про общую наивность, это вообще дело десятое. Просто… Ну ты посмотри их анкеты на главной: там же каждый первый говорит «заработаю, брошу работу, уеду на острова, буду бухать и девок лапать». Острова – хорошо, девки – отлично, но ключевое тут все равно «бросить работу». Они же вообще не в курсе, что работа может дать тебе что-то кроме бабла. Новый опыт – да ну, впадлу. Новые скиллы – впадлу. Самореализация – что это за дичь такая, даже гуглить впадлу.

С одной стороны, жалко их, так ведь никогда и не поймут, что любимое дело – это натуральный кайф, куда круче любого их синтетического прихода. С другой – пусть и правда на острова валят, хоть под ногами не будут путаться.

Андрей Ш.:

Мама часто говорит что щчастья за деньги не купишь. Но потом очень радуеться, что папа купил новый шкаф (за деньги!) или повел всех в театр (тоже за деньги!!). Так, что она немного приверает. В книжках тоже можно сделать лучше если добавить всем денег. Мама читала мне на ноч как мальчика мучают и заставляют работать а он пишет писмо дедушке чтобы его забрали. Адреса он не знает и в конце очень грусно. Я думаю так, еслиб были деньги мальчикбы нанял дэтектива и узнал где дедушка а потом поехал к нему. Вот вам и щастье.

Андрей Ш.:

…И опять, больше всего о несправедливом распределении денежных потоков ноет донышко среднего класса – это вот те ребята, которые уже могут отгрохать трехэтажную дачу с колоннами, но подлинник Бэнкси на каждом этаже еще не потянут. Вот их – да. Обирать и раскулачивать, натурально. И без всяких поблажек. Только открыл рот и заныл о финансах – всего хорошего, вот ваша путевка на лесоповал.

Андрей:

В моем собственом городе всем бы платили одинакого (кроме преступнеков, они в тюрме ничего не получат). А так всем. И никакой контролер неследилбы что покупают люди. Конфеты или машину, шщенков или петарды или вобще билет на пойезд. Потому, что это их личьное дело.

Андрей:

Пусть возвращают наличные, я только за. Иногда ведь и правда хочется какой-то… анонимности, что ли. Взять и нацепить бумажный пакет себе на голову – и заодно на банковский счет – и скупать по всем магазинам почтовые марки, не чувствуя на себе внимательных взглядов десятка служб. Дело даже не в марках как таковых – на всяких там интересных рынках, говорят, полно марок на любой вкус: и с зайцами, и с медведями, и с блестящими змеями, сам выбирай, на что у тебя денег и смелости хватит.

Дело, наверное, в свободе – как бы пошло это ни звучало.

Андрей:

Папа расказал взрослый стишок пиражок из интернета. Там так: людей хороших не испортят ни власьть ни деньги ни почот

Андрей:

…поскольку у людей хороших

их не бывает никогда

Лет двадцать назад услышал – и все никак не лезет из головы. Вот сиди теперь и вспоминай, на чем еще росла твоя сомнительная система ценностей…

17

Когда Марк не знал, что ему делать, кто виноват и, главное, как поступить, он имел обыкновение ходить на выставку, а если ничего приличного не показывали – что теперь случалось часто, так как многое из запасников музеев было перевезено в ненавистный Санкт-Петербург, продано в США или Европу, – то он шел в театр. Так как желания смотреть в десятый раз выставку Архипа Куинджи в Третьяковке, состоящую всего из десяти картин, у него не было, он решил отправиться на спектакль. Ничего современного видеть не хотелось – вечный сторонник новых форм, в глубине души он давно уже не понимал, что теперь происходит на сцене и какой интерес представляют страдания голограмм, и потому Марка тянуло на что-то классическое: в Малом театре ставили все еще живых классиков – Евгения Гришковца и Ивана Вырыпаева, например. Ему всегда был близок Вырыпаев, и он купил билет на «Солнечную линию». Зал, как выяснилось, был несправедливо пустым, и вместо прежних дам в шляпах здесь сидели постаревшие хипстеры, которых он не любил, но по поводу которых испытывал светлое чувство ностальгии.

Отдав за билет четыре тысячи рублей, то есть всего лишь цену чашки кофе, он сел в пятом ряду партера, думая об этой чертовой бомбе, – Марк уже прикинул, как ее переделать, как изъять ее внутренности и набить необходимой для работы начинкой. Он представлял себе это даже с каким-то аппетитом, как если бы думал о жареном поросенке, нашпигованном яблоками.

(на сцене)

ВЕРНЕР. А что еще нужно семье для появления ребенка, если не семь лет брака, погашение кредита и секс?

БАРБАРА. Нужна боль, милый.

ВЕРНЕР. Абсолютное непонимание всего! Сейчас я испытываю абсолютное непонимание всего.

БАРБАРА. А я испытываю боль.

ВЕРНЕР. А я, можно подумать, ем бабушкин пирог с вареньем!

БАРБАРА. Когда пара хочет ребенка, милый, то мужчина снимает трусы, женщина снимает одежду, мужчина ложится на нее сверху и говорит, я хочу ребенка, и они делают ребенка.

ВЕРНЕР. Но я несколько раз именно так и говорил, Барбара.

БАРБАРА. А еще снимают презерватив, дорогой мой.

Марку нравилась истеричность этой пьесы с «глухими» диалогами, как в его любимом театре абсурда. К тому же бомба представлялась сейчас ему уже не поросенком с яблоками, а собственным ребенком, проектом, который надо решиться сделать. Это его шанс войти в историю – он догадывался, что Андрей может продать бомбу не самым хорошим людям, и тогда все, прости-прощай, адьос, Москва или какой-то другой заштатный город! Ему и хотелось быть значимым, и было страшно на это пойти, как философу и, помимо прочего, гуманисту, ратующему за все права.

(на сцене)

ВЕРНЕР. Но я чувствовал, что еще не готов. Я чувствовал, что хочу, но что вот еще не сейчас. А теперь я вдруг почувствовал, что, кажется, я готов. Потому что, когда кредит больше не давит тебе на плечи, дышать становится легче и можно начать думать о продлении своего рода. Пускай наш малыш войдет в этот мир, свободный от кредита своих родителей.

«Пусть и правда все начнется с начала, пусть будет хоть каменный век, хоть еще какой, и долой эту цивилизацию, хотя людей в машинах и жалко, но зато – какая история, черт побери, какая история! – думал Марк. – Конечно, Достоевскому бы это не понравилось, но кто сейчас вообще его читает? Да и не нравился мне этот Достоевский никогда… А если верить Толстому, то роль личности в истории ужасно мала, так что сделаю я эту бомбу, не сделаю – в философском смысле все это не важно, это не имеет никакого значения, да и вообще – а существует ли время? Существуем ли мы, в конце концов? Это еще никем, никем не доказано».

(на сцене)

БАРБАРА. Синяя бабочка взлетела с розового цветка и полетела ровно вдоль солнечной линии. И вот именно эта солнечная линия и была тем разделом, той чертой, той стеной, разделяющей на два абсолютно разных мира мою жизнь и его. И синяя бабочка полетела ровно, ровно вдоль солнечной линии. Ровно, ровно вдоль линии. Ровно, ровно.

ВЕРНЕР. У меня нет никаких сомнений, что в глубине души ты хочешь как лучше.

БАРБАРА. Ровно, ровно.

ВЕРНЕР. Но ты хочешь, чтобы это «как лучше» было только для тебя. Ну в крайнем случае ты хочешь, чтобы мне было так же хорошо, как тебе, потому что ты твердо знаешь, как и кому должно быть хорошо, потому что так лучше для тебя.

«Да-да, именно что – так будет лучше для меня, – Марк улыбнулся сам себе и встал посреди спектакля, направившись к выходу. – Да, пожалуй, я это сделаю: в конце концов, как сказал в своей речи нобелевский лауреат Фредерик Бегбедер, “даже если земной шар рухнет, все будет не так уж и плохо: по крайней мере, не надо будет платить счетов за ЖКХ и смотреть на современное искусство”, – и этот парень, стоит признать, был чертовски прав».

Надев бежевый тренч и шляпу, он вышел на улицу. Шел дождь, небо затянуло серым, но Марку все равно – он в отличном настроении: да, он сделает бомбу.