Текст книги "Италия. Архитектурные загадки"

Глава 9
О сравнении действенности оружия и телефона

ивин и Ольга выскочили из форта. Ольга шла плохо, ее ноги подгибались. Перед ними оказалась стена. Метра три высотой, да еще и с колючей проволокой наверху. Направо уходила дорога вниз в пригороды Вероны, по ней поднимался Дивин час назад. Слева была роща на склоне и дорога вверх. Над ними на холме высился круглый дом. Огромная ротонда с колоннами. Вилла, больница, церковь? Там будут люди, подумал Дивин, и, возможно, охрана. Это место для спасения лучше, чем укрытие среди деревьев или в каких-нибудь камнях. Нужно подниматься.

Дорога шла полого вверх между подпорными стенками. Смотреть на карту Дивин не стал, боялся потерять время. Он оглянулся, убедился, что сзади никого не видно, и повернул в ответвление направо, надеясь, что не упрется в ворота очередной виллы, а выйдет к круглому сооружению на вершине холма. Через сто шагов Ольга дернулась и завалилась вбок. Дивин держал ее за локоть и не дал удариться, но сам, опускаясь за ней, больно тюкнул коленом в камень. Посмотрел назад – пусто. Дивин сунул в траву громоздкий болторез, взвалил Ольгу на плечо и полез наверх по тропинке мимо огороженных сеткой садов. Места, где можно спрятаться, не попадалось. Когда ноги налились свинцом и шажки стали совсем короткими, беглец остановился и достал телефон. После короткого разговора снова поднял Ольгу.

Дивин шел, пошатываясь, медленно, но без пауз. И благодарил судьбу за походы в горах. «Ведь это наши горы, они помогут нам»[24]24
  «Альпийские стрелки», Владимир Высоцкий.


[Закрыть]… В двадцать он, красуясь, нес по два нагруженных рюкзака: свой на спине и какой-нибудь девушки из группы, навесив спереди. Ему давно не двадцать, но тело помнит, как жить под весом. Тропа привела под подпорную стенку внушительных размеров. На повороте Дивин посмотрел назад и увидел на дороге фигуру. Кто это, различить было невозможно. Но, похоже, человек бежал. Значит за ними!

– Оленька, надо двигаться, быстро, быстро!

– Я могу, я сама.

– Мы уже рядом. Мы дошли…

Дивин тянул девушку в ворота. Высокая арка прорезала покатую, сплошь затянутую плющом стену высотой с двухэтажный дом. Под плющом темнели провалы амбразур. Дивин обреченно решил, что это снова заброшенная крепость. Но двор оказался ухоженный, выметенный, мощеный. В центре высилось здание под куполом, увиденное снизу. Беглецы обогнули крыло сооружения и оказались у подножия лестницы с белой статуей монаха. Лестница вела в церковь.

Дивин втащил Ольгу в пустой круглый храм. У дальней иконы положил девушку за поставец[25]25
  Поставец – низкий шкаф, обычно для хранения посуды.


[Закрыть] с пирамидой свечей.

– Не двигайся и молчи. Молчи!

Теперь ему надо было раздобыть оружие. Подсвечники ожидаемо оказались неприхва-тистые и тяжелые, и Дивин решил поступить, как делал в юности. Оглядел помещение. Обычно в итальянских церквях скамейки, а на солее[26]26
  Солея – возвышение пола перед алтарной преградой.


[Закрыть] дизайнерские кресла из стали или деревянных колод, но где-то у входа обязательно будет обычный стул. И здесь нашелся. Дивин треснул его об пол и выломал две короткие ножки.

Таких храмов он еще не видел. Всюду широкие стеклянные проемы и за алтарем не стена, а большое окно, прозрачное, только по краям обрамление из синих стеклышек. И изображение богоматери находилось не в храме – снаружи у крепостной стены, окружавшей храм, по оси центрального окна стояла большая скульптура Марии.

Дивин встал, спиной прислонясь к алтарю. На фоне окна его не разглядеть, он же, наоборот, будет видеть вошедшего. Еще была надежда, что итальянец не станет стрелять в сторону богоматери. Одну ножку от стула он вставил сзади за брючный ремень, другую взял в правую руку и прижал к бедру.

Дверь открылась, вошел человек в мешковатой белесой военной форме и шляпе с помпоном. Он шел прямо на Дивина и поднимал пистолет. Дивину казалось, что он слышит его дыхание и видит парящие пылинки вокруг шапки. Дивин, опережая выстрел, подогнул ноги и начал падать. Резкий негромкий хлопок не стал неожиданным. Удивительнее было то, что «паук» выстрелил явно вбок, мимо него. И тут за спиной Дивина словно сошла стеклянная лавина, с щелканьем, звоном и брызгами осколков. Стреляли снаружи. Через окно с синими стеклышками.

Эпилог

льга сидела укутанная полицейской курткой на парапете. Жанна что-то тихо ей говорила. Дивин вертел в руках смешную шляпу с загнутой задней частью, красным помпоном сбоку, перышком и смотрел на лежащий под холмом рыжий город. Река отсюда казалась необыкновенно широкой, Понте Пьетра длинным, а колокольни высокими. Южный душистый воздух с каждым вздохом, словно насос шину, приподнимал вымотанного Петра. Подошел итальянский полицейский офицер с блестящим автоматом на белом ремне и широкими генеральскими лампасами, что-то говорил и показывал рукой на машины. Наверное, надо было ехать в участок давать показания.

Река Адидже.

Дивин не удержался и спросил Ольгу:

– Что он вам обещал показать? Настоящий склеп Капулетти или место, где останавливался Шекспир?

– Мы просто шли к нему домой. Он сказал, там лучший вид на Верону.

Что ж, чем умнее Джульетта, тем проще должна быть ловушка.

Объяснения с полицией продолжались несколько дней. Но у Дивина достало времени встретить своих скаутов, поводить их по Вероне и рассказать историю, ставшую основой предания о Ромео и Джульете. Ребята осмотрели Арки Скалигеров, вычертили треугольник, крестом отметили середину длинной стороны. Нашли нужную фреску, скульптуру и икону, протянули между ними линии и… облизнулись на саркофаг, в котором, по преданию, лежали сокровища Коссолини.

Пьяцца делле Эрбе.

О любви автора к Вероне

Если спросить, куда я хочу поехать прямо сейчас – взять паспорт и на самолет, – я отвечу: в Верону. В этот город я готов возвращаться снова и снова. К Вероне не нужно готовиться, собираться, настраиваться. Наверное, таков мой идеал итальянского города – уютное, живописное, спокойное место.

На этих улицах можно не поднимать голову. Брести, приволакивая глаза… Мраморные плиты нежнейших оттенков, речные валуны обложенные галькой, снова тысячелетние блоки с кровавыми прожилками среди белоснежных блесток… Они обязательно вынесут в живописный двор или к ступеням храма из того же теплого мрамора. Камень, которого в Вероне так много, что он стекает и на мостовые, называют красным – rosso verona, но для меня он розовый. В оттенках роз я разбираюсь – в саду моей мамы сто двадцать розовых кустов.

Старый город опоясан полноводной Адидже. Петля набережной ограничивает район неспешного пешеходного размера – 500 на 1000 метров. Достаточно для хорошей дневной прогулки. И можно растянуть на много дней, если заходить в храмы и музеи. Заречный район воспринимается уже terra incognita. И там действительно мало туристов, не попавшие в путеводители церкви и заброшенные парки вдоль городских стен. Хотя до них через ближайший ^ponte[27]27
  Ponte ['ponte] – мост.


[Закрыть] – десять минут. Город соразмерен человеку, как во времена своего расцвета, когда все население входило в Duomo[28]28
  Duomo [ˈdwɔmo] – собор, главный храм епархии.


[Закрыть]. Роль храма сегодня выполняют музеи-магази-ны-остерии, и они готовы поглотить всех приехавших без остатка.

Верона выстроена амфитеатром – от главных площадей она сходится к холму San Pietro. Поэтому в пролетах улиц у вас открываются холмы, а обратно от замка Петра – черепичное море и стрелы колоколен. Есть города, где будет уместен велосипед, где-то не обойтись без такси, а в Вероне все пешеходно. Даже фуникулер на холме San Pietro скорее развлечение, чем транспорт.

Верона – город, не придерживающийся единого стиля. Взять окна. Здесь есть и готическое цветение каменных рам Венеции, и строгие ренессансные полукруги Болоньи, и растесанные в прямоугольники с сандриками бойницы Флоренции. И еще десятки других проемов – обязательно украшенных цветами.

В чем еще очарование Вероны? Я чувствую, что это живой город. Он музеефицирован не до конца. В некоторые дома ввели формалин, но на Арене по-прежнему показывают спектакли, на Эрбе торгуют, а в муниципалитете есть огромные картины – «побоища, испанские клинки, и чары в два ведра, и барабаны»[29]29
  «Ромео и Джульетта», У. Шекспир (пер. Б. Л. Пастернак).


[Закрыть] – с победами веронцев. Но туда не водят экскурсии. Никогда, ни в какие «дни культурного наследия».

Верона – город уютный. Если Венеция – парадный зал, Флоренция – гостиная, Рим – капелла или кабинет, для занятий, то Верона, скорее, будуар. И не из-за романтической истории Ромео и Джульетты, к реальному городу, как вы понимаете, не имеющей никакого отношения. Верона стремится не ошеломлять, а радовать. Здесь есть все, но не в промышленных, а в бытовых масштабах.

При этом в городе несколько уникальных мест, где вы получите тот сложный букет ощущений, за которыми мы и едем в Италию. Главные церкви Вероны – Дуомо, Анастасии, Ферма и Дзено – отодвинуты от туристического центра. Когда на площадях Эрба и Бра фестивальное кипение, где сбегающих пеной в магазины и кафе все время дополняют новыми автобусными порциями, в кафедральном соборе вы можете оказаться единственным посетителем. А веронские церкви не уступают богатством римским. Каждая – уникальная коллекция резного дерева, цветных мраморов, архитектурных деталей. Я не говорю о фресках и иконах. Можно отправить своего ребенка считать виды поделочного камня или сказочных животных, и вам хватит времени угадать самую древнюю фреску из сохранившихся, и пару раз проверить, не доверяя своему английскому/итальянскому, что статуи, кажущиеся такими современными, вырезаны, действительно, в XVI веке.

Музейная культура приучила нас вычленять одно произведение. Оно должно висеть на удобной высоте, быть надлежащим образом освещено, и тогда мы скажем: «Да, какие удивительные медовые оттенки у Веронезе!» Но создавались-то эти произведения для церквей. Однажды заказчики забраковали готовую работу Донателло. Они увидели ее в мастерской на верстаке при тусклом свете, возможно, вокруг валялось то, что должно валяться в мастерской: доски, инструменты, листы с набросками, старые шляпы, остатки трапезы… А предназначалась статуя для цеховой церкви и должна была быть укреплена на наружной стене храма на высоте пяти метров в нише цветного мрамора. «Не вопрос! – ответил скульптор. – Я поправлю, приходите через месяц». Солнечным утром он показал заказчикам работу на балконе, за ее спиной были навешены цветные тряпки, имитирующие нишу – табернакль. «Другое дело!» – обрадовались заказчики. Статуя была та же самая…

Нам, вскормленным выжимками музеев и пастеризацией персональных выставок, надо учиться видеть красоту не одного произведения, а ансамбля, где произведения разных авторов и эпох живут вместе. И Верона – идеальное место не только для вивисекции с извлечением отдельных авторов, а для наслаждения всем букетом итальянского искусства. Недаром сто лет назад Павел Муратов написал про Верону: «В саду Италии это одно из самых обильных живыми соками и самых богатых плодами дерев».

Рим представлен аркой, воротами и гигантским амфитеатром – из выстоявшего. Есть крепостные башни и театр, но в руинах. Мантенья приезжал в Верону осматривать храм Сан-Дзено, куда ему заказали алтарный образ, и зарисовывал римские барельефы. Мантенья имел слабость к древностям, из этого даже выводят особую скульптурную твердость очертаний и неподвижность его святых…

От эпохи Скалиджери, когда веронское государство было одним из крупнейших на юге Европы – Вероне повиновались Мантуя, Падуя, Парма, Лукка – сохранились башни с гиббелиновскими зубцами ласточкиным хвостом и резные порталы храмов, перед которыми верными сторожевыми псами застыли когтящие драконов грифоны из розового веронского мрамора.

В эпоху Возрождения Верона стала родиной живописца Веронезе и архитектора Санмикели. Рассуждениям о влияниях в живописи я всегда предпочитаю бытовые подробности. Мне было интересно найти работу отца Веронезе, он вырезал в Санта-Анастасия горбуна под чашей для святой воды. Вы его отличите по мрамору «глаз куропатки» – с обилием мелких раковин.

Санмикели знают меньше. Он «делал маникюр» на загребущих руках Венецианской республики – строил крепости на границах. В Вероне можно проверить себя: удастся ли опознать руку гения на утилитарном сооружении – городских воротах? Санмикели для нашего удобства сделал те, что выходят на железнодорожную станцию, – ворота Паллио и Нуова. Архитектор оставил в Вероне архитектурную хрестоматию – церковный фасад, церковный интерьер, церковь целиком, алтарь и колокольню Дуомо, двое ворот, входной портал Дворца Капитанов и три палаццо. В Вероне невозможно миновать центральную улицу – проспект Кавур, на нем как раз находятся дворцы работы Санмикели – дворец кардинала Каносса и богатого торговца лесом Бевильаква. Манера Санмикели – виртуозное комбинирование классическими деталями, разбираешь и видишь огромное разнообразие элементов, а в сложенном виде – целостный образ. Можно обойти дворец Каносса, как раз со стороны римской арки Гави, давшей Санмикели часть элементов, и убедиться, что набережная еще не воспринималась улицей в древней Вероне. Речной фасад – нагромождение служебных корпусов, выходящих на пристани, и мельницы. И те и другие исчезли только в XX веке. Любопытно, что в Венеции Санмикели строил как раз фасады, выходившие на каналы. То, что вода – украшение города, – в Венеции поняли на века раньше.

Знаменитые столичные музеи – пещеры Хасана, заваленные до сводов сокровищами. А веронское Кастельвеккьо – то, что взял оттуда Али-Баба, именно сколько нужно для счастливой жизни. «Вот я взял, незаметно сколько взял, даже стало еще больше в зеркалах»[30]30
  «Али-Баба и сорок разбойников» – музыкальный спектакль по мотивам одноименной персидской сказки, стихи Вениамина Смехова. 190 Италия. Архитектурные Загадки


[Закрыть]_{… И если ос}мотр Уффици напоминает однодневный бросок на Джомолунгму – дойдешь ли до Тициана, через Джотто, Боттичелли, Липпи, Леонардо, и это при том, что голландцев, испанцев, французов оставишь шерпам, то посещение веронского Кастельвеккьо – это приятная прогулка среди картин, перемежаемая выходами на стены и башни замка. Здесь сохранились все ухищрения старой фортификации – рвы, подъемные мосты, гиббелиновские бойницы, внутренние дворы и башни с затащенными туда средневековыми статуями. Бонусами идут селфи в перспективе зубчатых стен и великолепная смотровая площадка с видом на укрепленный мост над изгибом Адидже.

Вот и вечером 19 ноября 2015 года грабители не пошли в Уффици. То ли боялись не дойти до 85-го зала за тот момент закрытия музея, когда он уже очищен от публики, но еще не поставлен на охрану полиции, таков был их – сработавший! – план, то ли не хотели погореть, на жадности. А в Кастельвеккио взяли 17 работ – сливки: Пизанелло, Мантенья, Беллини, Рубенса… Трое бандитов в масках, угрожая оружием, изолировали охрану и служителей, затем один остался их сторожить, а двое отправились наслаждаться живописью. Для конспирации они не произнесли ни слова, и мне интересно, как они жестами объясняли друг другу преимущество Тинторетто перед Брузасорци? Их и выговорить-то сложно… Затем полтора часа вынимали из рам и выносили работы. Видите, если добавить еще полчаса на селфи – два часа – время, за которое можно не торопясь осмотреть главный веронский музей!

Кстати, недавно украденные картины были найдены и возвращены в Италию. Теперь в Кастельвеккьо можно поинтересоваться не только, долетит ли арбалетная стрела до середины Адидже, но и действенностью современных охранных систем.

Статуй в городе немного. Осматривая Верону, я был удивлен малому количеству городских монументов. В Вероне практически нет скульптур на улицах, мало по сравнению с городами, охваченными монументоманией, такими как Ереван или Москва. Если не брать в счет фигуры на карнизах палаццо и надгробия, то именно статуй на площадях меньше, чем пальцев двух рук. Меньше, чем на одной площади Синьории во Флоренции. Причина такой мраморной скромности, я думаю, во влиянии Венеции. Римские статуи не сохранились. Во времена Скалиджеро статуи жили лишь в храмах, прорывом было вознести конные изображения самих правителей на верхушки саркофагов – выше святых. Затем в эпоху Возрождения, когда Флоренция выдвинула из строя живых бойцов мраморных Давидов, для воодушевления и подражания, Венецианские города, в том числе и Верона, стимулировали своих героев не идеологией, а материальными благами. Ну а в новейшее время власти понимали, что статуи надо ставить или много или хорошие. В первом пункте было не перещеголять площадь-луг Падуи с 78 статуями, а хорошие статуи не всегда родятся в изобилии. К изваяниям у благородных веронцев был строгий спрос.

Скажем, собирались воздвигнуть памятник гениальному земляку Санмикели. Антонио Канова пообещал прислать в Верону бюст архитектора, приготовленный для Пантеона Рима. Бюст появился в Вероне только через сорок лет с пометками посредников, что бюст не создан Кановой, а только оплачен им. А резал изображение один из протеже великого ваятеля. Бюст задвинули в дальний угол, в прямом смысле – он утерян, и власти предложили соревнование двум веронским скульпторам. Первый проект нашли недостаточно возвышенным, а второй – слишком дорогим. В результате заказали статую молодому автору, настолько молодому, что он сделал работу бесплатно, в счет того, что Верона оплатила его дальнейшее обучение ваянию. И сегодня напротив башни-пентагона в городе стоит не только памятник великому земляку Санмикели, но и наглядная инвестиция в развитие художественных сил города.

А статую Джульетте разумные веронцы вообще задвинули во двор. Уж слишком ажиотажный спрос. Насколько я помню, девушка тайком от родителей сбросила веревочную лестницу возлюбленному, но после церковного венчания. А сегодня все считают своим долгом пощупать Джулию не то что до обрученья, но даже не удосужившись прочесть Шекспира.

Так что за статуями в Вероне надо идти или в лапидарий с вечной классикой или на кладбище Cimitero Monumentale – здесь срез искусства XVIII–XIX веков. «Кладбище» – особая тема в Вероне. Со всеми музеями можно разобраться по названиям, только Juliet's tomb смущает. В действительности это прекрасное собрание фресок, а могилу героини Шекспира добавили в название Музея фресок для красного словца, это самый невыразительный объект в небольшом милом монастыре. Еще одно направление пластического искусства, характерное именно для берегов Адидже, – барельефы на надгробиях. В Италии, «где тихи гробы мертвецов, но где жива их воля, власть и сила», скрупулезно сохраняют память о прошлом. Но только в Вероне саркофаги вышли из храмов и стали уличной деталью.

Из Вероны удобно путешествовать в соседние города. Я предпочитаю поезд. В часе езды Мантуя, Брешия, Пескьера, Виченца, Падуя… Правда, утонченный Муратов пригвоздил Падую «малопривлекательным городом». Мол, кроме фресок Джотто и Мантенья смотреть нечего. Соборная площадь негармонична, а храм внутри – безвкусное складирование реликвий, среди которых теряются работы Донателло. Еще достойным упоминания посчитал кафе «Педрокки». Видите, и искусствоведы посещают рестораны… Возможно, Муратов даже зарисовал по-быстрому суфле «соски Венеры», поданное ему, чтобы потом показать друзьям.

Муратов путешествовал без детей, а то бы он не пропустил в Падуе овальную площадь со статуями, да и ботанический сад, один из древнейших в Европе, интересен не только путешествующим натуралистам. Захотите зайти туда, выбирайте время до обеда, сад закрывается рано, а двух часов нам на осмотр не хватило. Это одно из моих открытий: планируя путешествие, не тяните путеводитель на себя, включите объекты, интересные спутникам. И путешествие окажется не оффлайн-надстройкой ваших интересов, а действительно встречей с новым и… прекрасным. Вы же в Италии.

QR-коды

Воспользуйтесь вашим смартфоном или планшетом, имеющим доступ в интернет. При сканировании qr-кодов вы сможете перейти на сайты, чтобы рассмотреть экспонаты, упоминаемые в книге.

Великолепный часослов герцога Беррийского

https://bvmm.irht.cnrs.fr/iiif/22470/canvas/canvas-2045964/view