Текст книги "Ночь одиночества"

– Очень хорошо, товарищ, что вы здесь, среди нас. К сожалению, мы не имеем возможности быть в надлежащей степени внимательны к вам.

– Конечно, – произнес я свое первое слово. Реакция была такой, словно я сказал что-то магическое.

Человек в пальто тут же подошел ко мне и протянул руку для рукопожатия.

– Я Генри Глэдоу, вы знаете. Разумеется, вы знаете. – Он нервно покашливал и был крайне возбужден. – Мы ожидали вашего прибытия, но не так быстро. Конечно, мы понимаем, что партия работает оперативно, но это почти сказочно. Вы появились с невероятной быстротой. Только сегодня вечером я получил информацию от нашего связного о вашем прибытии. Невероятно.

Так вот почему он был с вооруженными телохранителями. Мой новый приятель получал от кого-то инструкции на площади. Вот почему парни в армейских куртках блокировали солдата на случай, если это помешает передать сообщение.

– ..Рад, что вы проверяете нашу базу, товарищ. – Я оторвался от размышлений и стал вежливо слушать. – Редко выпадает такая честь. Фактически это первый случай. – Он повернулся ко все еще улыбающемуся парню. – Это мой… э-э… партнер по путешествиям, Мартин Ромберг. Очень способный человек. А это мой секретарь, – он указал на девушку в очках с толстыми линзами, которой не было еще и двадцати лет, – Марта Камисоле.

Затем Глэдоу обошел комнату, представляя каждого из присутствующих мне. С каждым я здоровался за руку, пытаясь изображать улыбку, но думаю, что у меня она плохо получалась. Мы выпили еще по чашке кофе и покурили, прежде чем Глэдоу взглянул на часы, и я почувствовал, что у него есть ко мне еще вопросы. Он спросил:

– Вы довольны тем, как работают у нас здесь люди, товарищ? Не хотели бы посмотреть наши документы?

Я нахмурился, чтобы скрыть удивление, но он понял это по-своему. Брови его поползли вверх, он осторожно улыбнулся.

– Нет, товарищ, не письменные документы. Здесь, на базе, у нас есть специалисты, которые держат все документы здесь. – И он постучал пальцем себе по голове.

– Замечательно, – ответил я. – А что случится, если они вдруг заговорят?

Глэдоу был немного озадачен моим вопросом, заставшим его врасплох.

– Очень интересно, товарищ. Да… А кто, собственно, может заставить их говорить? Здесь у нас есть преимущество. В этой стране не применяют силу. Так называемая третья степень допроса забыта. Даже правда теряет свою силу, если сказана под угрозой пытки. Глупцы, полные глупцы, им не хватает ума надлежащим образом править страной. Когда партия придет к власти, все будет иначе, так, товарищ?

– Конечно, все будет совсем по-другому, – ответил я. Глэдоу удовлетворенно закивал головой.

– Может, вы хотите посмотреть что-нибудь специальное? – Он заметно повеселел.

– Нет, не надо. Достаточно того, что я в общем увидел, как вы работаете. – Я поглубже затянулся и выпустил клуб дыма прямо ему в лицо. Он воспринял это как должное.

– Значит, вы укажете в вашем отчете, что у нас все нормально?

– Разумеется, вне всякого сомнения. – Послышался вздох облегчения, и в его взгляде поубавилось страха. Девчушка Камисоле нервно захихикала.

– Тогда позвольте мне повторить еще раз, что мы глубоко ценим ту честь, которой мы удостоены вашим визитом, – сказал Глэдоу. – С тех пор как неожиданно и безвременно наш бывший товарищ ушел из жизни, мы чувствовали себя напряженно. Вы, конечно, понимаете, как мы могли себя чувствовать. Для нас было большим облегчением узнать, что он не был опознан и не установлена его связь с партией. Даже газеты в этой стране глупые.

Я вынужден был опустить глаза, чтобы он не увидел в моем взгляде ненависти. Я готов был убить этого ублюдка, его жизнь висела на волоске, а он даже не подозревал об этом. Я повернул голову и посмотрел на настенные часы. Было около полуночи, я пробыл здесь уже достаточно долго. Поставив пустую чашку на стол, я направился к двери. Они даже не могли приготовить хороший кофе.

Все члены группы уже разошлись, в комнате остался только фотограф, который укладывал микрофильмы в металлическую коробочку, и девчонка, сжигавшая бумаги в специальной корзине. Я не стал присматриваться к их лицам и забивать свою память, слишком много их развелось за последнее время. Глэдоу надеялся, что я пожму ему руку, но я держал руки в карманах.

В это время я услышал, как открылась внешняя дверь и голос девушки за столом в прихожей произнес:

– Проходите прямо сюда.

Я стоял у самой двери комнаты, когда она открылась. Я быстро оглянулся, дабы убедиться, что нахожусь в удобном месте. Все-таки это была база комми, а не клуб девиц в норковых манто и модных шляпках. Вошедшая относилась к тем высоким стройным блондинкам, которые расцветают к тридцати годам. Ее можно было назвать просто красавицей. Но ее тело заставляло тебя, забыв о красоте, подумать о многих других вещах.

Она заулыбалась, увидев Глэдоу, и протянула ему руку. Он замурлыкал от удовольствия, целуя протянутую руку, и произнес:

– Мисс Брайтон, это всегда такое удовольствие – видеть вас. – Он выпрямился, все еще улыбаясь, и добавил:

– Я не ожидал, что вы придете в такой час.

– Я также не ожидала застать вас здесь, Генри. Тем не менее я попыталась использовать этот шанс. Я принесла деньги. – Ее голос был мягким, как бархат.

Она достала конверт из сумочки и передала его Глэдоу.

Только тогда она впервые заметила меня и прищурилась, присматриваясь ко мне. Я улыбнулся ей. Мне было приятно улыбаться миллиону долларов. Этель Брайтон улыбнулась мне в ответ.

Генри Глэдоу вежливо кашлянул и повернулся ко мне.

– Мисс Брайтон одна из тех наших товарищей, кто больше всех добывает для партии денег. Через нее к нам поступили самые крупные вклады.

Он даже не пытался представить ей меня. Кажется, ее это ничуть не удивляло. Они только обменялись взглядами, и на какое-то мгновение хмурая тучка пробежала по ее лицу. Тень парня в армейской куртке на стене позади нее двигалась, совершая какие-то энергичные жесты.

У меня возникло желание познакомиться с Этель поближе. Я решил воспользоваться моментом и своим положением здесь.

– Я еду в верхнюю часть города. Если вы не собираетесь задерживаться, то мы могли бы уйти вместе.

Для женщины, чьи фото регулярно появляются в воскресных газетах, она выглядела не совсем уверенно. Она как-то сникла и посмотрела на Глэдоу, как бы спрашивая разрешения. Очевидно, он разрешил, и она, согласно кивнув, сказала:

– Мой автомобиль… стоит как раз неподалеку. Ни с кем не попрощавшись, я прошел через приемную, раскрыл входную дверь и придержал ее, пропуская Этель Брайтон. Когда она оказалась за порогом, я громко хлопнул дверью. Не ожидая приглашения, я сел за руль автомобиля и протянул к ней руку за ключами. Она опустила их в мою раскрытую ладонь и откинулась на спинку сиденья.

Автомобиль… этот автомобиль был красавец. Седан с открывающимся верхом, сейчас, в темноте, он выглядел почти черным и сверкал огнями улицы, отражающимися на его поверхности и в хроме деталей, как в зеркале.

– Вы из… Нью-Йорка? – поинтересовалась Этель.

– Нет, из Филли, – солгал я.

Я чувствовал, что она нервничает. Вряд ли из-за того, что я сидел за рулем ее машины, поскольку вел аккуратно, со скоростью не более тридцати миль в час, подстраиваясь под зеленую волну светофоров. Я попробовал улыбнуться ей еще раз, и Этель улыбнулась в ответ, теребя пальцами перчатки.

У меня никак не укладывалось в голове: “Этель Брайтон – комми!” Ее папаша дал бы ей по заднице за такие дела, не важно, сколько ей лет. Да, собственно, какого черта, не одна она из тех, у кого есть деньги, цепляются за красный флаг.

– Думаю, не так легко скрывать от всех эти ваши дела, не так ли? – спросил я. Ее руки остановились.

– Конечно, но мне удается.

– Молодец. Вы прекрасно работаете.

– Спасибо.

– Не за что. Для разумных людей это, безусловно, не трудно. Когда вы собираете у людей вклады, разве они не интересуются, на что идут их деньги?

Она опять нахмурилась, немного озадаченная.

– Я обо всем подробно пишу в своих отчетах.

– Да, вы пишете, но все же ответьте на мой вопрос. Мы обязаны все учитывать, ведь ситуации бывают разные.

Я говорил сплошную чушь, но для ее образа мыслей это имело определенный смысл.

– Обычно люди слишком заняты, чтобы слушать мои объяснения, а потом, они могут позволить себе уменьшить часть своей прибыли, облагаемой налогом.

– Какие отзывчивые люди! В этот раз она заулыбалась:

– О да! Это очень приятные люди, и потом, они думают, что жертвуют с целью благотворительности.

– Ох-ох! Ну а если ваш отец узнает, чем вы занимаетесь?

Она отреагировала на мое замечание так, как если бы я ударил ее:

– О пожалуйста, не говорите ему!

– Не волнуйтесь, я же сказал “если”.

Даже в темноте было заметно, как она побледнела.

– Отец никогда… никогда не простит мне. Я думаю… он отправит меня куда-нибудь и полностью лишит наследства. – Она задрожала, а ее руки вновь потянулись к перчаткам. – Но он не узнает, а когда узнает, будет уже слишком поздно.

– Однако тем не менее вы сильно это переживаете.

– Вы бы чувствовали то же самое, если бы… О, я не имела в виду…

Ее волнение вдруг сменилось страхом. Это был не просто страх, а ужас той девочки на мосту.

Я внимательно посмотрел на Этель, и что-то заставило меня произнести:

– Не собираюсь делать вам ничего плохого. Возможно, вы не сможете повторить перед всеми то, что говорите мне. Но я не такой, как остальные, понимаю чужие проблемы, потому что имею кучу собственных.

– Но вы… вы…

– Что я?

– Вы знаете. – Она прикусила губу, искоса посматривая на меня. Я кивнул, словно знал, о чем идет речь. – Вы долго пробудете здесь?

– Возможно. – Я пожал плечами. – А почему вы меня спрашиваете?

Страх снова появился на ее лице.

– Просто спросила. Я ничего не имела в виду. Честно, просто спросила. Я думала… с теми, кто был убит, и все остальное…

Черт возьми, она так говорила со мной, как будто я должен был знать обо всем, что у них здесь происходит. За кого, черт побери, они меня все-таки принимают?

– Я еще побуду здесь, – ответил я.

Мы проехали по мосту и вместе с другими автомашинами направились к ночному Манхэттену. Добравшись до Таймс-сквер, я припарковал машину.

– Прибыл на место, дорогая. Спасибо за компанию. Возможно, я вас еще увижу.

Этель посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. О, что это был за взгляд! Она шумно вздохнула:

– Увидите меня?

– Конечно. Почему нет?

– Но… ведь вы не… я никогда не предполагала…

– Что я могу просто интересоваться женщинами? – закончил я.

– В общем, да.

– Я люблю женщин, милая. Они у меня были и будут. Впервые она улыбнулась простой естественной улыбкой и произнесла:

– Вы немного другой, чем я думала. Действительно. Вы мне нравитесь. Другие агенты были такими официальными, что это просто пугало.

– А я не пугаю вас?

– Вы… могли бы… но не пугаете. Я открыл дверцу:

– Спокойной ночи, Этель.

– Спокойной ночи. – Она проскользнула на сиденье, взялась за руль и завела двигатель.

Я успел послать короткую улыбку, прежде чем она уехала.

«Что за черт! – вертелось у меня в голове. – Что за черт!..»

Что все это значит? Я попал прямо в гнездо к комми, потому что подобрал зеленую карточку, а они даже не высказали ни слова, ни одного слова подозрения! Словно дети, они играли со мной в какую-то игру, расшаркиваясь и раскланиваясь, как перед королем. Ни один из них не поинтересовался моим именем.

Читай газеты. Смотри, что говорят сегодня о красной угрозе, как гибко используют ситуацию. Они действуют очень умно, толковые ребята. А тут вели себя как тупые ослы, по крайней мере по отношению ко мне. Грандиозно. Этот трюк с кофеваркой был просто великолепен.

Я немного прошелся по улице до первого ресторана и заказал себе яичницу с ветчиной. Было около двух часов ночи, когда я добрался до своего дома. Дождь давно прошел, но в воздухе висела сырая пелена, окутывающая здания. Я поднялся к своей квартире и вставил ключ в замочную скважину. Почему-то в этот момент я мысленно вернулся к Глэдоу, стараясь вспомнить все его слова и извлечь из них какой-то смысл. Он говорил о чьей-то смерти. Меня приняли за кого-то, кто был послан к ним. Но чью смерть Глэдоу имел в виду? Помнится, рисунок в газете был приблизительным. Изображенный не был похож на того толстого парня, которого я убрал. Тогда чей же это был портрет? Был убит еще только один человек с зеленой карточкой, тот, которого убил предположительно Ли Демер. Думаю, они приняли меня как его замену. Но кто он был и кем я должен тогда быть?

Есть над чем поломать голову, а я чувствовал, что ужасно устал. Вам не приходилось убить человека, увидеть, как от выражения вашего лица девчонка решается расстаться с жизнью, попасть в самый центр организации комми… и все это в течение двух дней без нормального сна и отдыха. Это очень тяжело.

Я бухнулся в кресло и принялся курить одну сигарету за другой. Телефонный звонок отвлек меня от раздумий.

Я с трудом нашел в себе силы, чтобы поднять трубку и ответить.

Звонил Пат. Он прокричал в трубку несколько фраз, прежде чем я ответил ему.

– Что, слишком поздно для тебя, Майк? Четыре часа утра. Ты только встал или собираешься ложиться? – Ни то и ни другое, я работаю.

– В такой час?

– Начиная с шести вечера.

– Как отпуск?

– Я его отменил.

– Действительно? Не нашел в себе сил оставить город? Кстати, тебе больше не удалось найти зеленые карточки?

Мои ладони вдруг стали влажными.

– Нет.

– – А ты еще проявляешь к ним интерес?

– Кончай ломать комедию, Пат. Куда ты клонишь? Не слишком подходящее время для намеков.

– Давай быстро ко мне, Майк. Так быстро, как только можешь.

Оцепенение мгновенно спало с меня.

– Хорошо, Пат, дай мне пятнадцать минут. – Я положил трубку и надел плащ.

Проще было поймать такси, чем выводить свою машину из гаража. Я похлопал водителя по плечу и назвал ему адрес Пата, а сам позволил себе расслабиться на заднем сиденье, пока наш автомобиль пробирался по городу. Мы уложились как раз в пятнадцать минут, и я хорошо заплатил таксисту. Прежде чем войти в подъезд, я взглянул на небо. Облака исчезли, и на небе сверкали звезды. Может, сегодня будет хорошая погода, простой прекрасный день без всяких приключений, без притворства и игры. Может быть. Я нажал кнопку звонка квартиры Пата на щитке домофона, и дверь тут же открылась.

Он поджидал меня в коридоре возле лифта.

– Добрался быстро, Майк.

– Ты же просил, чтобы я поторопился.

– Входи.

Пат приготовил нам выпить и поставил три стакана на стол.

– Ты ожидаешь кого-то еще? – поинтересовался я.

– Большую компанию, Майк. Садись и выпей пока. Я скинул плащ, шляпу и взял сигарету “Лаки страйк”. Пат вел себя не правильно. Нехорошо устраивать вечеринку в такое время и ради нее выдергивать человека, даже если этот человек твой лучший друг. С другой стороны, его лицо было слишком напряженным, тени усталости легли под глазами. Пат выглядел чертовски утомленным. Я налил себе выпить и, взяв стакан, сел в кресло, обдумывая, что же ему сказать.

Он подождал, пока я выпью, затем сказал:

– Знаешь, в одном ты был прав. Я поставил стакан на стол:

– Что ты имеешь в виду, я не совсем понимаю?

– Близнецы.

– Что?

– Близнецы, – повторил Пат. – У Ли Демера есть брат-близнец.

Пат стоял передо мной, держа стакан в руке.

– Зачем ты мне говоришь? Это не мое дело. Пат повернулся ко мне спиной, задумчиво уставился вдаль и тихо произнес:

– Не спрашивай меня, Майк. Я сам не знаю, почему говорю тебе, ведь этим занимаются официальные власти. Все-таки мы с тобой полицейские. Иногда, прежде чем сделать что-то, я думаю, а что бы сделал ты на моем месте. Странно, не правда ли?

– Довольно странно.

– Однажды я говорил тебе, что ты в отличие от меня имеешь дар предчувствия. Потом, над тобой нет сотни начальников и параллельных служб, которые вмешиваются в твои дела. Ты безжалостный человек, а иногда это помогает.

– Так что?

– Видишь ли, хорошо обученный, опытный полицейский-практик, я работаю на официальной службе, что имеет большое значение, и я боюсь потерять все это.

– И ты не хочешь получать от меня советы, потому что все, к чему я притрагиваюсь, тут же начинает смердить. Я лично не боюсь пачкаться, но мне бы не хотелось марать тебя.

– Не волнуйся, меня ты не замараешь. Поэтому ты сейчас здесь. Думаешь, я поверил твоим сказкам об отпуске? Ни черта! Ты по уши влез в эту историю с зелеными карточками и не пытайся говорить, что ты ими не занимаешься. – Пат повернулся ко мне, выражение его лица было жестким. – Где ты взял их, Майк?

Я пропустил его вопрос мимо ушей.

– Пат, расскажи мне всю историю. Он допил стакан и налил себе еще.

– Ли Демер… как много ты знаешь о нем?

– Только то, что это восходящий лидер. Я не знаю его лично.

– А я знаю, Майк, и он мне нравится. Черт побери, Майк, если его выпихнут из штата, страна потеряет одного из величайших людей. Мы не можем позволить Демеру сойти со сцены.

– Я уже слышал эту историю, Пат, – сказал я. – Один репортер разъяснил мне все в деталях.

Пат взял в губы сигарету и прикурил от колеблющегося пламени зажигалки.

– Надеюсь, его рассказ произвел на тебя впечатление. Это слишком прекрасная страна, чтобы с ней плохо обращались. Демер как раз тот человек, который может навести должный порядок, если придет к власти. Политики никогда тебя не интересовали, Майк. Ты знаешь, все начинается с места, а потом распространяется на всю страну. Хорошо известно, какими продажными свиньями могут быть политики. Если бы ты побыл хоть минуту в моей шкуре, то узнал бы, как я себя чувствую. Мне предлагают то делать, то не делать определенные вещи взамен на кругленькую сумму. Может, ты думаешь, что люди должным образом относятся к полиции? Как бы не так. Они пытаются ее использовать, чтобы проталкивать свои грязные планы. Это случается гораздо чаще, чем ты можешь себе представить.

– И что же. Пат, ты сделал?

Я подался вперед, ожидая, что он ответит.

– Сказал им, чтобы убирались к черту. Они бессильны что-либо сделать с честным человеком, конечно, если он не допустит ошибки. А тогда уж они его подвесят.

– Но ты еще не сделал ошибки? Он выпустил струи дыма из ноздрей:

– Еще нет. Хотя они этого ждут. Я устал от напряжения. Ты и сам видишь. Но должно же остаться в ком-то немного приличия и благородства! Вот почему я боюсь за Демера.

– Да, ты рассказывал мне о нем.

– Близнецы, Майк, ты был прав. Ли Демер был на собрании в тот вечер, когда свидетели видели его убивающим Чарли Моффита. Он вел беседу с людьми в просторной комнате, среди них был и я.

Загасив в пепельнице окурок, я закурил еще одну сигарету и спросил:

– Ты хочешь сказать, что все объясняется тем, что… Ли Демер имеет брата-близнеца? Пат согласно кивнул:

– Именно так.

– Тогда я не пойму, зачем такая секретность? Ведь Ли не отвечает за то, что натворил его брат. Даже публикация об этом случае в газете не может коснуться его, не так ли?

– Все правильно, но дело не ограничивается только этим. – Пат резко поставил стакан на стол. – Имя брата Оскар Демер. Он убежал из санатория, где проходил курс лечения у психиатра. Если об этом узнают, Ли конец.

Я даже присвистнул:

– Кто еще знает об этом, Пат?

– Только ты. Это слишком серьезно. Я не мог с тобой не поделиться. Ли позвонил мне вечером и сказал, что хочет меня видеть. Мы встретились в баре, и он рассказал мне всю историю Оскар придал в город и заявил, что предаст все огласке. За молчание он потребовал деньги. Ли думает, что Оскар намеренно убил Чарли Моффита, надеясь быть принятым за Ли. Он знает, что Ли не осмелится обнародовать тот факт, что его брат психически ненормален.

– Значит, Ли не заплатил ему, и Оскар совершил убийство?

– Похоже, что так.

– Черт, этот Оскар все продумал, ведь у Ли есть алиби и его не могут арестовать. Он сделал это, чтобы загнать Ли в ловушку. Но если он может логически рассуждать, какой же это ненормальный?

– Любой, кто может вот так запросто убить, – ненормальный, Майк.

– Да, пожалуй.

Прежде чем он мне ответил, прозвенели два коротких звонка, и Пат поднялся нажать кнопку замка.

– Ли? – спросил я.

Пат утвердительно кивнул:

– Он хотел получше все обдумать, и мы условились, что я буду дома ждать его. Ли почти потерял голову от всего этого.

Пат открыл дверь и встретил Ли так же, как встречал меня. Было очень тихо, и я слышал, как шумит, поднимаясь, лифт в шахте, потом открывается дверь и раздаются медленные, тяжелые шаги грузного человека.

Я встал и поздоровался за руку с Ли Демером. Он оказался не таким, как я ожидал. Не было ничего выдающегося в его наружности, кроме того, он выглядел как школьный учитель, очень усталый, средних лет Мистер Чипе.

Пат представил меня:

– Это Майк Хаммер, Ли. Он самый близкий мой друг. Его пожатие было твердым, но глаза слишком усталыми. Он спросил Пата очень мягко:

– Он знает?

– Знает, Ли. Ему можно доверять.

Я поблагодарил Пата улыбкой за эти слова, а Ли Демер взял из рук Пата стакан и сел в предложенное ему кресло. Откинувшись, он утомленно провел рукой по лицу. Он немного отпил из стакана, достал сигару и обрезал кончик маленьким ножом, висевшим на цепочке для часов.

– Оскар больше не появлялся, – сказал он уставшим голосом. – Я не знаю, что делать. – Он взглянул на Пата, потом на меня. – Вы полицейский, мистер Хаммер?

– Называйте меня просто Майк. Нет, я не городской полицейский, у меня частная лицензия на оперативную работу, вот и все.

– Майк занимался многими крупными делами, Ли, – заметил Пат. – Он прекрасно во всем ориентируется.

– Понимаю. – Ли снова обратился ко мне:

– Я полагаю, Пат сказал вам, что до сих пор это дело оставалось под сукном? – Я утвердительно кивнул, и он продолжал:

– Думаю, оно может оставаться в таком положении и дальше. Хотя если ему нужно дать ход, то пусть будет так. Решение я oc'i.'-вляю за Патом. Просто не знаю, что делать, так много всего произошло за такое короткое время.

– Могу попросить рассказать мне все с самого начала? – спросил я.

Ли Демер утвердительно качнул головой и медленно начал:

– Оскар и я родились в городе Таунли, штат Небраска. Хотя мы близнецы, но совершенно разные люди.

В молодости я думал, что мы просто не похожи как личности, но правда заключалась в том… что Оскар был сумасшедшим. Он человек с садистскими наклонностями, очень изворотливый и хитрый. Ненавидел меня, своего собственного брата. Фактически Оскар ненавидел вообще всех. Каждый раз, когда он уходил из дома, мы ожидали каких-то неприятностей, и они чаще всего случались. Потом его дела дошли до руководства штата, и Оскара засадили в сумасшедший дом. Вскоре после того как он попал туда, я уехал из Небраски и обосновался в Нью-Йорке. Мне повезло в бизнесе, я стал активно заниматься политикой. Об Оскаре если и вспоминал, то не часто. Затем узнал, что он убежал из сумасшедшего дома. Но какое-то время ничего не знал о его судьбе, пока он неожиданно не позвонил мне на прошлой неделе.

– Это все?

– А что еще, Майк? Возможно, Оскар прочитал обо мне в газетах и нашел меня. Он знал, что будет означать для меня, если станет известно о моем родном сумасшедшем брате. Оскар потребовал денег и сказал, что добьется их от меня не одним, так другим способом.

Пат потянулся к бутылке, чтобы вновь наполнить стаканы. Когда я протянул ему свой стакан, наши глаза встретились. Он ответил на мой вопрос прежде, чем я задал его:

– Ли не стал упоминать об Оскаре даже тогда, когда был опознан как убийца Моффита. Ты теперь понимаешь почему, не так ли?

– Теперь понимаю, – ответил я.

– Даже тот факт, что Ли был опознан, хотя и ошибочно, мог наделать много шума. Однако полицейскому на месте удалось переговорить со свидетелями до того, как подоспели репортеры. Поскольку алиби Ли было очевидным, можно было говорить об ошибке свидетелей, и никто не осмелился дать материал в газеты.

– А где сейчас свидетели?

– Они под наблюдением. Им было сказано, чтобы помалкивали насчет этого дела. После проверки установлено, что все они добропорядочные граждане, простые, обыкновенные люди. К тому же мы все объяснили им относительно ситуации, и они обещали нам содействие в целях правосудия.

– Мне это не нравится, – сказал я, и оба тут же посмотрели на меня. – Черт, Пат, ты так же, как и я, должен чувствовать все нюансы этого дела.

– О чем ты, Майк?

– Оскар выполнил свою угрозу. Он будет пытаться сделать еще что-то. И ты можешь довольно легко поймать его на этом.

– Это так, но остается еще одна проблема.

– Конечно. Оскар может решиться еще на одно убийство, потому что сумасшедший, а в газетах появится фотография “Ли Демера”, схваченного за убийство.

Ли передернуло, но он промолчал.

– Поэтому я и пригласил тебя сюда, – сказал Пат.

– Прекрасно. Так зачем же я нужен? Кусочки льда позвякивали о стенки его стакана. Пат постарался сказать спокойно:

– Ты не официальное лицо, Майк. А я должен следовать инструкциям и не могу поступать по-другому.

– Ты имеешь в виду, что Оскар должен исчезнуть?

– Ты попал в точку.

– И я тот человек, который мог бы это сделать?

– Опять ты прав. – Пат сделал глубокий глоток и сел на край стола.

– Что случится, если этого не произойдет, для тебя лично?

– Я буду вынужден искать другую работу.

– Джентльмены, джентльмены! – Ли Демер нервно провел рукой по волосам. – Я не могу позволить вам сделать это. Вы не должны подвергать себя опасности. Это несправедливо. Пусть лучше все выйдет наружу и решать будет общественность.

– Не говорите ерунды! – отрезал я. Ли взглянул на меня, но я видел уже не его, а Вельду и Пата, говорящих то же самое мне… и вновь слышал голос судьи. Это было для меня самым важным. – Хорошо, я позабочусь об этом, но понадобится помощь. – Я взглянул на Пата. Он согласно кивнул. – И еще одно, Пат. Я делаю это не потому, что патриот, ты понял? Просто меня разбирает любопытство.

Пат внимательно следил за мной.

– А в чем дело, Майк?

– Три зеленые карточки. Три зеленые карточки с обрезанными краями. Я очень хочу разобраться с этими карточками. Они значат гораздо больше, чем ты думаешь.

Я попрощался и оставил их сидящими в гостиной. В моих ушах раздавался смех судьи. Это был зловещий смех, не предвещавший ничего хорошего. Но похоже, я выбрал самый трудный путь.